Собрание сочинений

Херасков Михаил Матвеевич Взгляд на эпические поэмы[40]

Один из виднейших русских классицистов, автор эпопеи "Россияда" (1779). Публикуемый ниже его "Взгляд на эпические поэмы", предпосланный в качестве предисловия к "Россияде", является важным документом поэтики русского классицизма, в частности теории эпопеи как одного из самых торжественных и программных жанров классицистического направления. Херасков существенно продвинулся вперед по сравнению с Тредиаковским, который в предисловии к своей "Тилемахиде" отрицал право поэта касаться в эпопее событий новейшей истории, как слишком близких и снижающих торжественный пафос жанра. Херасков считает, что героями эпопеи могут быть не только античные боги, волшебники, но и французский король Генрих IV, и русский царь Иван IV. В принципе Херасков, хотя и с оговоркой, признает достойным эпопеи и русского императора Петра Великого. Хераскова только смущают неудачные до сих пор попытки воспеть его. Рассуждения Хераскова имели прогрессивный характер, приближали к современным темам, что таило в себе большие возможности для будущей русской романтической поэмы и русского романа. [41]

В "Илиаде" Гомер воспевает гнев Ахиллесов, за похищение его невольницы Бризеиды царем Агамемноном, гнев толико бедственный грекам и Пергаму; кровавые битвы, пагубу осаждающих и пагубу осажденных троян. — Патрокл, друг Ахиллесов, убит Гектором — он мстит за своего друга — убивает храброго Гектора, и тем поэма оканчивается.

В "Одиссее" воспето десятилетнее странствование Итакского царя Улисса; возвращение его в дом свой и страшное избиение любовников Пенелопиных, которое Минстерофанией наречено.

Виргилий в несравненной "Энеиде" {Виргилий, т. е. Вергилий (70–19 гг. до н. э.) — римский поэт.} воспел побег Энеев из разоренной греками Трои, прибытие его в Карфагену, любовь его с Дидоною, неверность его к сей несчастной царице — другой побег его в Италию, где, убив Турна, сопрягается он с Лавиниею, невестою сего почтенного князя.

В "Погубленном рае" важный Мильтон {Мильтон Джон (1608–1674) — английский поэт, автор поэмы "Потерянный рай" (1667).} повествует падение первого человека, вкушение запрещенного плода, торжество диавола, изгнание Адама и Евы из рая за их непослушание, и причину злополучия всего человеческого рода.

Вольтер начинает свою "Генрияду" {Характерная для XVIII в. переоценка художественности "Генриады" (1728) Вольтера.} убиением Генриха III, a оканчивает обращением Генриха IV из одной религии в другую — но прекрасные стихи его все делают обворожительным.

Армида в Тассовом "Иерусалиме" {Поэма "Освобожденный Иерусалим" Тассо вышла в свет в 1580 г.}, прекрасная волшебница, Армида, есть душа сей неоцененной поэмы; ее хитрости, коварства; ее остров, ее нежности, ее самая свирепость по отбытии Ренода, восхитительны — но не суть назидательны.

Пробежим "Лузияду" Камоэнсову {"Лузиады" написана Камоэнсом в 1572 г.} и "Фарзалию" Луканову {Лукан Марк Анней (39–65) — римский поэт, в поэме "Фарсалия" описывает гражданскую войну между Цезарем и Помпеем, битву при Фарсале.}. — Первая есть странствование Лузитанцев в Африку, обретение некоторых новых земель — сказания и чудесности. Вся сия поэма есть пиитическое повествование, в коем и сам поэт имел участие.

Но повествование, живою кистию писанное, сладостное, привлекательное; это есть галерея преизящных картин, непорядочно расставленных, но каждая из них восхищает, трогает, удивляет и в память врезывается.

"Фарзалию" многие нарицают газетами, пышным слогом воспетыми; но сии газеты преисполнены высокими мыслями, одушевленными картинами, поразительными описаниями и сильными выражениями; в ней воспета война Юлия с Помпеем; при всем том поэма не докончена певцом своим и не была исправлена.

Для тех сие пишу, которые думают, будто эпическая поэма похвальною песнию быть должна. Эпическая поэма заключает какое-нибудь важное, достопамятное, знаменитое приключение в бытиях мира случившееся, и которое имело следствием важную перемену, относящуюся до всего человеческого рода — таков есть "Погубленный рай" Мильтонов; или воспевает случай, в каком-нибудь государстве происшедший, и целому народу к славе, к успокоению, или, наконец, к преображению его послуживший, — такова должна быть поэма "Петр Великий", которую, по моему мнению, писать еще не время. Два великие духа принимались петь Петра Великого, г. Ломоносов {М. В. Ломоносов работал над поэмой "Петр Великий" в 1756–1761 гг.} и Томас {Имеется в виду французский писатель Тома (Томас) Антуан-Леонард (1732–1785), пытавшийся написать поэму "Петриада". Херасков забыл упомянуть еще об одной попытке — незаконченной "Петриаде" Антиоха Кантемира.}; оба начали — оба не кончили.

К такому роду поэм причесть должно "Генрияду" Вольтерову — и мою "Россияду", не сравнивая однако мое слабое творение с превосходною эпопеею Вольтеровою. — Горе тому россиянину, который не почувствует, сколь важную пользу, сколь сладкую тишину, и сколь великую славу приобрело наше отечество от разрушения Казанского царства! Надобно перейти мыслями в те страшные времена, когда Россия порабощена была татарскому игу — надобно вообразить набеги и наглости ордынцев, внутрь нашего государства чинимые, — представить себе князей российских, раболепствующих и зависящих от гордого или уничижительного самовластия царей Казанских — видеть правителей татарских не только по городам, но и по всем селам учрежденных и даже кумиров своих, в самую Москву присылающих, для поклонения им князей обладающих — надобно прочесть внимательно всю историю страдания нашего отечества, во время его порабощения ордынцам — и вдруг вообразить Россию над врагами своими торжествующую, иго мучителей своих свергшую, отечество наше победоносными лаврами увенчанное — и младого государя, прежним своим законодателям кроткие законы предписующего.

Читатель! ежели, преходя все сии бедства нашего отечества, сердце твое кровию не обливается, дух твой но возмутится и наконец в сладостный восторг не придет — не читай мою "Россияду" — она не для тебя писана — писана она для людей, умеющих чувствовать, любить свою отчизну и дивиться знаменитым подвигам своих предков, безопасность и спокойство своему потомству доставивших.

Знаю, что моя поэма далеко отстоит от эпических поэм, в мире известных; знаю, что в ней есть немалые погрешности, слабости, несовершенства; что многое в ней подвержено благорассудной критике, но не плевелам голов поврежденных — но кто из писателей избежал критики? и кто написал совершенное творение в мире?

1779

Рассуждение о российском стихотворстве[42]

В происхождении своем стихотворство российское имеет начала, всем народам общие. Славяне, предки наши, провождавшпе жизнь свою в предприятиях воинских, покорявшие врагов своих, имея мужей отважных предводителями и соратниками, всего первее прославляли подвиги их в песнях, кои от поколения поколению предавали памятные приключения победоносных рыцарей наших. Доселе сохранились остатки сих творений пиитических, кои повествуют нам о событиях древности. Таковы суть песни об Илье Муромце, о пирах Владимировых и им подобные. Вкус века их ясно в сих поэмах отражается, и ежели бы сии времена произвели певцов, имени сего достойных, стихотворство наше было бы подлинно во вкусе восточном, в рассуждении повторений, бывших тогда в обычае, мыслей кратко выраженных, наконец, оборота, который придавался им.

Но оружия бряцание, отвсюда раздававшееся и почти никогда не прекращавшееся, глас Муз заглушало. Посреди невежества, кое весь Север и всю почти Европу тогда помрачало, дух сих певцов-воителей ниоткуда не мог почерпать просвещения; и их творения свидетельствуют лишь о попытках предков наших прославить достопамятные подвиги героев своих.

Сии древние песни полагать позволяют, что воители смиренные, вождям своим преданные, деяния их прелагали в песни, кои пели они для оных увеселения либо, быть может, для воодушевления других. Таковы были стези грубые, коими следовали Музы во времена сии отдаленные, дабы водрузиться в нашем отечестве.

Но вскоре, просвещенные верою христианскою, предки наши умягчили грубость сердец своих и предпочли славе побед блистательных житие покойное и мирное. Тогда песнопения священные повсюду раздаваться стали; книги, святым стихотворством наполненные, были прелагаемы на язык российский; и во время, когда Европы большая часть славословила бога и обеты ему на языке чужестранном возносила, россияне уже пели песнопения церковные на своем языке и услаждали сердца свои и дух свой чтением книг священных. Псалмы Давидовы, в коих блещет стихотворство божественное, и все священное писание были вскоре весьма изрядно преложены на древний язык славенский. После сего предки наши всех учителей церкви и певцов священных читать начали.

Здесь отдалился я от истории нашего стихотворства, единственно дабы дать понять, что язык наш к переводу книг важных и глубокомысленных удобен. Есть у нас таковые, которые преложены многие веки назад и коим поднесь еще удивляются в рассуждении точности их, силы и красоты выражения. Быть может, с того времени могло бы наречие российское более высокой степени совершенства достичь и сим способом нам более легкий путь открыть к сочинению наших творений; однако слога изящество вдруг в расцвете своем поблекло и от нас сокрылось.

Внезапное татар вторжение удручило мужество россиян миролюбивых и порядок в стране их привело в замешательство. Сладость песнопений священных на время была прервана, разрушены были училища, и дарования предков наших померкнули. Киев, древняя России столица, источник святыя истины, долгие годы пребывал в разрушении, и хотя в северных пределах империи службы церковные безвозбранно отправлялись, со всем тем, уж не ищут более украшать слог, но с сердцами, бедствиями угнетенными, прибегая к богу, единственно помышляют мольбами своими гнев его укротить.

В таковом положении Россия почти три века стенала под игом иноплеменников, и тьма изнеможения ее облекла, доколе мужество россиян не воспрянуло вновь. Великие мужи пробудились ото сна и покорили своих поработителей, но сие не было еще временем удобным для просвещения россиян и для отворения им стези дарований. Империя, от варваров освобожденная, нуждалась в необходимых заботах для ведения дел, которые безопасность ее и благоденствие обеспечить могли. Итак, почти до начала сего века Музы не дерзали вступить в отечество наше, и науки, которые воцарения Петра Великого ожидали, света своего представить нам не могли.

Однако ж, был род пиитов до вступления сего великого монарха на престол и во время его царствования; но творения их сочинителей только что по имени были стихи. В правление царя Алексея Михайловича все псалмы были преложены стихами, ни меры, ни падения, ни приятности не имевшими, и лишь, по обыкновению древних пиитов польских, оканчивались рифмою. Монах Симеон Полоцкий, преложивший псалмы стихами, был, быть может, изобретатель сих безобразных {Бесформенных.} стихов. Он сочинил "Плач" на смерть царя Алексея Михайловича и другие творения в таком же вкусе; многие были подражатели в сем роде стихотворства, где правила пиитические ни в каковой мере не соблюдались. Хотя кн. Кантемир и г. Тредиаковский исправили в некотором роде свое стихосложение, но в нем не наблюдается ни сменение стихов мужских и женских, ни полустишия, ни истинная гармония, а в иных случаях им недостает надобного числа стоп. Сии два пиита писали стихами хореическими, но род сей не был еще приведен в совершенство; впоследствии г. Тредиаковский писал подлинными хореями и ямбами и дактилями. Наконец, явился Ломоносов; сей великий муж, столь превосходными дарованиями наделенный, после того как в чужих краях приобрел знания наук важных, чувствуя природную свою склонность к стихотворству, сочинил еще в бытность свою студентом в Галле {Ошибка Хераскова: ода сочинена Ломоносовым в Фрейберге.} оду на взятие Хотина в 1739 г. Сие творение, того же года в Россию посланное, оказало великое сего сочинителя дарование и обучило россиян правилам истинного стихотворения. Оно написано ямбическими стихами в четыре стопы; сменение стихов и мера лирических строф тут точно соблюдены, и к чести сего славного пиита признать должно, что сие первое творение есть из числа лучших его од. Перевод, который г. Ломоносов из стихов Г. Ф. В. Юнкера на коронование императрицы Елисаветы в 1742 г. учинил, научил нас сочинению подлинных ямбических стихов александрийских. Засим разные его труды, величайшей похвалы достойные, и первее всего оды его, исполненные огня божественного и высоких мыслей, его надписи, его героическая поэма "Петр Великий", которую смерть помешала ему завершить, к сожалению его единоземнев, обогатили язык наш, представили нам высокие образцы и имя Ломоносова соделали бессмертным.

В то время как сей великий муж начертывал путь, к обиталищу Муз ведущий, и закладывал камень краеугольный нашего Парнаса, начал процветать г. Сумароков. Сей показал сперва приятность языка нашего в творениях нежных и страстью исполненных; засим, не имея иного руководителя, как природные дарования, он заставил Мельпомену явиться на Севере и был первый, кто своими трагическими драмами тронул сердца и исторг у нас слезы. Трагедии его являют мощь, сладость, изобилие и величественность наречия нашего: они писаны ямбическими александрийскими стихами и составляют честь Парнаса Российского и славу своего сочинителя. Оставляя иногда кинжал Мельпомены, сей славный сочинитель наигрывал на нежной свирели и показывал чистоту нашего языка в своих эклогах. Иногда, без иных каких украшений, нежели простота приятного слога, забавный и острый, сочинял басни, равные Лафонтеновым. Иногда пленял он сердца чарами Анакреонтовыми и во всех родах являл свойственную ему способность и гибкость языка нашего. Словом, творения г. Сумарокова снискали ему похвалы и признательность его единоземцев.

С тех пор, как были заложены основы вкуса изящного в российской словесности, любимцы Муз развернули свои различные дарования, которые Парнас наш обогатили. Г. Ржевский отличился жалобливыми элегиями, трогал чувствительные сердца, чистым слогом движения страстей рисовал и оплакивал страдания любви несчастливой.

Когда лира покойного г. Ломоносова возносилась в небеса, восхищая души наши; когда г. Сумароков заставлял на сцене российской стенать Мельпомену и с неподражаемой приятностью пел полевых нимф, покойный г. Поповский слогом чистым и высоким переводил в стихах оды Горация и "Опыт о человеке" Попе. Сей последний труд наипаче заслужил ему истинное титло в славу изрядного пиита, и ежели бы оный аглицкий философ мог видеть сей перевод, он не не признал бы его. В то же время г. Майков сочинил забавную поэму под титлом "Игрока ломбера" и показал, что язык наш и к творениям шуточным применяется. Засим дал поэму "Раздраженный Вакх" и явил нам Скаррона своими чертами находчивыми, живыми, занимательными и своими забавными выдумками.

Итак, сказать можно, что язык наш равно удобен для слога важного, возвышенного, нежного, печального, забавного и шутливого. Покойный г. Барков наипаче в сем последнем роде отличался. Наши ямбические стихи разнятся, быть может, от ямба, изобретенного Архилохом; но в них есть сила, падение и мера, музами германскими в их песнопениях соблюдаемые. Наш хорей и дактиль таковы же суть, как у древних поэтов латинских.

Что же принадлежит до комедий, то г. Сумароков, во всех почти родах стихотворства упражнявшийся, первый в России открыл училище Талии. Сочинил много комедий прозою, а за ним г. Фонвизин сделал таковую же весьма изрядную, в коей собственно нравы российские изобразил. Многие из сочинителей наших упражнялись в сем роде, и наипаче г. Александр Волков и г. Лукин.

Не так давно безымянный сочинитель но заслугам снискал похвалы общества на комедии свои, из коих первая, названная "О время!", уже играна и напечатана; драмы сего сочинителя суть числом пять, писаны прозою {Речь идет о пьесах Екатерины II.}. Театр наш давно уже ожидая комедий в стихах, дабы убедиться, свойственно ли языку нашему стихосложение комическое. Сие ожидание удовлетворено, и комедия в стихах под титлом "Ненавистника" вскоре представлена будет на нашем театре {Комедия в стихах самого Хераскова "Ненавистник", сочиненная s 1770 г., была поставлена на придворном театре только в июле 1779 г.}.

Язык российский удобен также и для оперы героической и комической, чему довольные доказательства уже давно имеются.

Кроме писателей, только что мною исчисленных, имеется довольно молодых сочинителей и дам, в стихотворстве упражняющихся, коих творения достойны быть переведены на языки чужестранные, дабы изъявить яснее природное дарование и красоты нашего стихотворства.

Сын выходца из Валахии, служившего офицером в русской армии, Ми-хайло Матвеевич Херасков остался сиротой в годовалом возрасте. Вторым браком его мать (урожденная княжна Друцкая-Соколинская) вышла замуж за видного вельможу, друга Кантемира — князя Н. Ю. Трубецкого, человека просвещенного, крупного библиофила. В 1743–1751 гг. Херасков учился в Сухопутном шляхетном кадетском корпусе, откуда был выпущен в военную службу. С 1755 по 1802 г. жизнь Хераскова связана с Московским университетом (с перерывом в 1770–1778 гг.): сначала в должности асессора он руководил деятельностью университетской типографии, библиотеки, театра, в 1763 г. был назначен директором университета, а в 1778 — его куратором (попечителем).

Поэтическая деятельность Хераскова началась еще в корпусе. С 1755 г. он регулярно печатался в академическом журнале "Ежемесячные сочинения"; в 1760–1762 гг. он издавал при университете журнал "Полезное увеселение", в 1763 г. — "Свободные часы". В 1777 г. Херасков совместно с Н. И. Новиковым предпринял издание масонского журнала "Утренний свет", сотрудничал в новиковском журнале "Модное ежемесячное издание, или Библиотека для дамского туалета" (с мая 1779 г. издание обоих журналов перенесено в Москву в связи с тем, что Херасков добился сдачи в аренду Новикову типографии Московского университета), а также в других журналах Новикова 1780-х годов, журналах "Вечера" (1772), "Новые ежемесячные сочинения" (вторая половина 1780-х — первая половина 1790-х годов), "Московском журнале" и альманах Н. М. Карамзина и т. д. В 1762 г. из печати вышел сборник "Новые оды" (в собрание сочинений Хераскова стихи этого сборника включены под заглавием "Анакреонтические оды"), в 1764 — две книги "Нравоучительных басен", в 1769 г. — "Философические оды или песни" (в собрании сочинений носят название "Оды нравоучительные").

Как драматург Херасков дебютировал предромантической трагедией "Венецианская монахиня" (1757, напечатана в 1758 г.). Следующая его трагедия "Пламена" создана не позднее 1761 г. (опубликована в 1765); около 1765 г. была написана трагедия "Мартезия и Фалестра"; в 1772 г. поставлена трагедия "Борислав" (напечатана в 1774); в 1782 — "Идолопоклонники, или Горислава"; в 1797 — "Освобожденная Москва"; последняя трагедия Хераскова "Зареида и Ростислав", полностью выдержанная в классицистическом духе опубликована посмертно в 1809 г. Много работал Херасков и в других жанрах драматургии: комедии, комической оперы и особенно "слезной драмы" ("Друг несчастных", 1774, "Гонимые", 1775, "Милана", 1786, "Извинительная ревность", 1796, "Школа добродетели", 1796).

В отличие от большинства современников, Херасков уделял значительное внимание художественной прозе. Помимо ряда мелких сочинений, ему принадлежат романы "Нума Помпилий, или Процветающий Рим" (1768), "Кадм и Гармония" (1786), "Полидор, сын Кадма и Гармонии" (1794), повесть "Золотой прут" (1782).

Хераскову принадлежит дидактическая классицистическая поэма "Плоды наук" (1761), героическая поэма "Чесмесский бой" (1771), эпическая поэма "Россияда" (1770–1778, напечатана в 1779 г.). В последующих поэмах Хераскова все более отчетливо выступают элементы предромантизма ("Владимир возрожденный", 1785, "Вселенная", 1790, "Пилигримы, или Искатели счастия", 1795, "Царь, или Спасенный Новгород", 1800, "Бахариана", 1803).

Рассуждение о российском стихотворстве. Эта статья, имевшая целью ознакомление иностранных читателей с состоянием русской литературы, была предпослана французскому переводу поэмы Хераскова "Чесмесский бой", вышедшему в свет в 1772 г. В переводе на русский язык напечатана в публикации П. Н. Беркова в 1933 г.