Сочинения

Сколь ненавистно имя всем богам твое,

Подагра, дочь Коцита, сколько слез в тебе.

В глубинах черных Ада родила тебя

Эриния Мегера и вскормила там

[5] Своею грудью; после молоко, как яд,

Жестокому младенцу Алекто дала.

О самый гнусный демон, кто дерзнул тебя

Явить на свет? Погибель ты приносишь нам.

Ведь если кара людям за злодейства их

[10] И после смерти с ними, ни к чему тогда

Терзаем Тантал жаждой; Иксион страдать

Не должен, век вращаясь с колесом своим;

Не должен камень тяжкий поднимать Сизиф;

Но всех виновных надо наказать одним:

[15] Пусть их суставы крутит злая боль твоя,

Недуг терзает тело; мой удел — страдать.

От пальцев рук до пальцев на ногах во мне

Разлилась желчи горечь, гноем все полно!

Как стеснено дыханье! Все пути его

[20] Закрыты, и мученья оттого сильней.

Из самых недр телесных рвется, плоть губя,

Пылая вихрем жара, огневая боль;

Как будто кратер Этны до краев в огне,

Иль это Сицилийский меж морей пролив

[25] Стремительно несется в свистопляске волн,

Крутя водовороты средь камней и скал.

О ты, конец болезни, недоступный нам!

Сколь глупы мы, лелея о тебе мечту:

Напрасная надежда обольщает нас.

[30] На Диндиме край Кибелы

Где фригийцы крик священный

В честь тебя, о нежный Аттис,

Издают. И, подражая

Песням Фригии, на Тмоле

[35] Шумно праднуют лидийцы.

А под звуки тамбуринов

В критском ритме громко "эван!"

Восклицают Корибанты.

И трубы могучий голос

[40] Раздается в честь Ареса,

Неудержного в сраженьях.

Ну, а мы тебе, Подагра,

Посвященные, приносим -

Лишь весна придет — стенанья

[45] В дни, когда травой зеленой

Все луга покрылись пышно

И под ласковым Зефиром

Зеленеют все деревья.

О своем несчастном браке

[50] Плачет ласточка; а ночью

По лесам несутся стоны -

Жребий Итиса печальный

Там оплакивает Прокна.

Увы, от бед спаситель, палка мне в удел -

[55] Нога досталась третья. Поддержи меня

И по пути прямому мне направь шаги,

Чтоб на земле оставить мог я твердый след.

Воспрянь, несчастный, с ложа подними свои

Больные члены, бросив темный угол свой.

[60] Гони от глаз ночную бездну мрака прочь,

И, выйдя к свету солнца, полной грудью ты

Дыши и, наслаждаясь, чистый воздух пей.

Пять дней прибавить надо к десяти другим,

Как я вдали от солнца чахну день за днем;

[65] Во тьме на жестком ложе исстрадался весь.

Но бодрость и веселье не утратил я

И вот стремлюсь направить к двери робкий шаг,

А тело, сил лишившись, неподвластно мне.

Воспрянь же духом, зная: коль подагрик вдруг

[70] Захочет прогуляться, да не хватит сил,

То это означает: он уже мертвец.

А ну-ка!

А это кто плетется? Палки в двух руках,

На голове венок из бузины надет?

[75] Какому богу буйный хоровод они

Ведут? Уж не тебя ли славят, Феб-Пеан?

Но нет, ведь лавр дельфийский не венчает их.

Не в честь ли Вакха звучный здесь поется гимн?

Но нет отличья Вакха — на кудрях плюща.

[80] Так кто же вы, о гости, что явились к нам?

Всю правду нам откройте, возвестив ее.

Друзья, какой богине вы поете гимн?

А ты-то сам откуда, вопросивший нас?

И палка и походка выдают тебя:

[85] Богини необорной миста видим мы.

Подагрик

Так, значит, я достоин той богини сам?

Афродиту, богиню Киприйскую,

Ту, что с высей эфира спустилась к нам

В блеске дивной своей красоты, вскормил

[90] Сам Нерей среди пены и волн морских.

А там, где начало берет Океан,

Олимпийского Зевса супругу,

Белорукую Геру — богиню

Вскормила Фетида грудью своей.

[95] А Кронид, величавый из всех богов,

Из бессмертной своей головы родил

Деву с сердцем, не знающим страха,

Ту, что любит сраженья, — Афину.

А наша благая богиня на свет

[100] Первой старцем Офионом рождена

Средь объятий веселых и ласковых.

Даже злой прекратился тогда хаос,

Засверкала заря, и явилось к нам

В лучезарном сиянии солнце.

[105] Объявилась тогда и Подагры мощь

Ведь как только на свет появилась ты

И мойра Клото приняла тебя,

Засмеялись от радости небеса,

И эфир зазвучал, отвечая им. [110] А тебя на обильной своей груди

Преисполненный счастья, вскормил Плутон.

А что за тайны мисты узнают ее?

Не льем мы кровь, железом не казним себя,

И косы из свободных не плетем волос,

[115] И не сечем бичами мы своих же спин,

Сырое мясо бычье мы не станем есть;

Но лишь весной роскошно расцветут цветы

И дрозд зальется звонкий в молодых ветвях,

Тогда у посвященных все суставы их,

[120] Подкравшись тайно, злая пронизает боль

Ступни, колена, пятки, бедра, голени,

Лопатки, плечи, руки и запястья рук

Она терзает, жжет, кусает, ест, палит,

Пока богиня муки не велит унять.

[125] Выходит, я один из посвященных сам,

Коль мне известны тайны? Пусть грядет сюда

Богиня благосклонно. Я и мисты все

Во славу ей затянем посвященных песнь.

Умолкни, эфир, и безветренным стань,

[130] И каждый подагрик смиренным пребудь.

Гляди! Полюбившая ложе грядет

Богиня, на палку рукой опершись.

Кротчайшая, здравствуй! Из многих богов

Одна ты служителям милость даришь.

[135] С ликующим взором нам благость яви

И всем избавленье от болей даруй

В прекрасные эти весенние дни.

Из смертных кто на свете не знаком со мной,

Подагрой? Все страданья здесь подвластны мне.

[140] Мне воскуряют ладан — не смиряюсь я;

Ни крови жертв горячей не смягчить меня,

Ни посвященьям разным, что висят всегда

В святилищах. Бессильны и лекарства все

Пеана — он же лечит в небесах богов.

[145] Бессилен сам Асклепий, мудрый Феба сын.

Ведь с той поры, как только род людской возник,

Напрасно все дерзают свергнуть власть мою.

Лекарствами, коварно составляя их,

Свое искусство каждый испытал на мне:

[150] Трут подорожник эти, растирают плющ,

А те — латука листья, портулак берут.

Те — подорожник водный и порей, а те

Крапиву трут морскую, живокость; одни

Как средство чечевицу из болот несут

[155] И пастернак, и натр, и листья персика

Готовят. Мак, гранаты, белену и лук,

И девясил, и ладан с чемерицею,

Колламфоком и сено грецкое с вином,

Орешки кипариса и ячмень в муке,

[160] Лягушек семя, мрамор и капустный лист,

Помет козы, а также человечий кал,

Берут Ассийский камень и муку бобов,

Жаб варят, землероек, ящериц, котов,

Свиней, козлооленей, лягушат и лис.

[165] Какой металл не призван на меня людьми?

Каких деревьев слезы? Сок не взят какой?

От всех животных кости, жилы, кожа, жир,

Их мозг и кровь, моча их, молоко и кал, -

Все взято. И четыре зелья пьют зараз

[170] Одни, другие — восемь, большинство же — семь!

Один священным средством гонит прочь болезнь,

Заклятья произносит нараспев другой,

И новым вздором тешит иудей себя.

Иной лечиться вздумал ласточки гнездом.

[175] Один совет даю им: пусть рыдают все.

На тех, кто хочет этим испытать меня,

Еще грозней привыкла я идти войной.

А к тем, кто зла не мыслит, не враждебен мне,

Я сердцем благосклонна и мягка душой,

[180] На самом деле, мисты у меня тотчас

Научатся прекрасно говорить; из них

Изящной речью сможет усладить любой.

С улыбкой одобренья все глядят, когда

Он, на руках несомый, в бани держит путь.

[185] Ведь Ата, что шагает на ступнях своих

Нежнейших, — и об этом говорит Гомер, -

По головам у смертных — это я сама,

Хоть и зовусь Подагрой: я ведь ног болезнь.

Но веселей, кто в тайны посвящен мои!

[190] Богине необорной начинайте гимн

Твое сердце, о дева, со сталью сравним.

Необорная духом богиня, внемли

Песнопеньям служителей смертных своих!

Велика твоя сила, богатство ты чтишь.

[195] Даже молния Зевса страшится тебя,

И трепещут морские валы пред тобой,

И дрожит сам подземный владыка Аид.

Как ты рада повязкам, над ложем склонясь;

Ты терзаешь лодыжки, бежать не даешь;

[200] Чуть касаясь земли, жжешь ты пятки огнем.

Пестик страшен тебе, ты в бессонницу жжешь

Пятки; кожей сухою суставы стянув,

Гнуть и крючить колени ты рада.

Ты вовремя приходишь, госпожа, сюда.

[205] Внемли мне: не пустые я скажу слова,

Но за словами дело поспешит вослед.

Едва-едва шагая, как велела ты,

По городам прошел я, обыскал дома -

Узнать хотел, найдутся ль, кто не чтит тебя.

[210] И вот, что я увидел: беззаботны те,

Кто поражен рукою, госпожа, твоей.

И лишь два этих мужа, обнаглев душой,

Внушали всем народам и клялися в том,

Что нет священной силы у тебя совсем.

[215] Они хотят из жизни прочь изгнать тебя.

Вот почему, сковав их, я пришел к тебе

На пятый день, всего два стадия пройдя.

Да ты летел на крыльях, быстрый вестник мой!

Какой земли теснины ты прошел в пути?

[220] Все расскажи подробно: знать хочу скорей.

Вестник

По лестнице спустился деревянной я;

Дрожали пять ступеней под ногой моей.

Потом ступил на землю — хорошо ее

Утрамбовали палки — и побрел по ней.

[225] Пройдя такой дорогой на больных ногах,

Я на другую вышел, а на ней кругом

Ковер каменьев острых — не ступить никак.

Затем, попав на гладкий и на ровный путь,

Я по пути такому поспешил, но тут

[230] Больная вдруг лодыжка стала в грязь назад

Меня тянуть; пока я шел дорогой так,

Ступня отвисла. Влажный тек по членам пот,

Уже иссякли силы… Тут открылся мне

Не безопасный этот, но широкий путь.

[235] Туда, сюда повозки все снут: они

Стремят, торопят, гонят и велят бежать.

И я, взбодрив немедля свой усталый шаг,

Сошел на край дороги, перейдя ее.

Повозки, обгоняя, мчались мимо вдаль,

[240] А я — твой мист, и быстро я бежать не мог.

Мой милый, не напрасен этот подвиг твой.

Я за такое рвенье отплачу тебе

Достойною наградой. Пусть награда та

Тебе по сердцу будет: на три года я

[245] Тебе дарую только небольшую боль.

А вы, обитель скверны и враги богов,

Кто вы такие, кем вы рождены на свет?

Дерзнете ли с Подагрой состязаться? Сам

Кронид с моею мощью совладать не смог.

[250] Ответьте, негодяи! Я героев сонм

Смирила также — знают мудрецы о том:

Подарк — Приама звали: был подагрик он.

И сам Ахилл скончался от болезни ног.

Беллерофонт-подагрик был неколебим.

[255] Страдал Эдип подагрой, повелитель Фив;

Средь Пелопидов мною болен был Плистен.

Подагрик, сын Пеанта, полководцем был;

Другой Подарк — отважный фессалийцев вождь -

Страдал подагрой также, но, когда погиб

[260] Протесилай в сраженье, — заметил его.

Лаэрта сын, Итаки повелитель, был

Сражен не шилом ската, а погублен мной.

Несчастные, про радость позабудьте вы!

За все злодейства ваши вас мученья ждут!

[265] Сирийцы мы, а родом из Дамаска, нас

И нищета и голод извели вконец;

По морю и по суше наш удел блуждать.

Но с нами здесь лекарство, дар отцовский, мазь.

Больных страданья ею облегчаем мы.

[270] Скажи, а как готовят эту мазь твою

Я посвящен и клятву дал молчать; к тому ж

Отца последней воли не нарушу я:

Лекарства мощь и силу утаить от всех;

Оно свирепость может укротить твою.

[275] Проклятье вам! Погибель вас лихая ждет!

Найдется ль где на свете мазь такая, чтоб

Моей высокой власти положить конец?

А ну-ка! Испытаем и тогда решим,

Кто из двоих сильнее — вашей мази дар

[280] Природный или схватки, что полны огня?

Слетайтесь, злые муки, отовсюду! Вы

Моих мистерий слуги, вы всегда со мной.

Поближе подойдите. Ты подошвы ног

До самых пальцев тотчас воспали огнем,

[285] А ты вступи в лодыжки. Ты обильно лей

В их бедра ядовитый и кровавый гной.

А вы крутите пальцы на руках у них.

Мы все уже свершили, как велела ты.

Они лежат, бедняги, и вопят вовсю:

[290] Скрутил у них суставы смелый натиск наш.

Подагра

Ну, гости, мы узнаем до конца сейчас,

Годится ль ваше средство, если смазать им.

Когда оно и вправду посильней меня -

Уйду в земные недра и, покинув свет,

[295] В глубокой Тартар скроюсь я, на дно его.

Вот я намазал мазью, но пылает жар.

Ой, ой! Я сил лишился, я погиб вконец!

Жестокой болью каждый поражен сустав.

И стрелы молний Зевса не грозней ее,

[300] И волн ужасных моря не сильней напор,

И в ураганном вихре силы нет такой.

Не Кербер ли клыками тело рвет мое?

Не яд ли то Ехидны разъедает плоть,

Иль плащ, что ядом крови напитал кентавр?

[305] Царица, сжалься, средство, как и все, мое

Остановить не в силах твой победный бег;

Во всем ты побеждаешь смертный род людской.

Утихомирьтесь, муки, и оставьте тех,

Кто пожалел, что начал враждовать со мной,

[310] И пусть узнает каждый: из богов лишь я

Не поддаюсь лекарствам — я сильнее их.

Тщетно дерзнул Сальмоней состязаться с молнией Зевса,

Вот и погиб, пораженный стрелою дымящейся бога.

Марсий-сатир не на радость поспорил с Фебом, и ныне

[315] Содрана кожа с него и звучит, на сосне колыхаясь.

Вечную скорбь из-за спора в удел получила Ниоба,

Мать плодовитая: горько рыдает она на Сипиле.

Спорить с Тритонией дерзко решилась Арахна, но, прежний

Облик утратив за это, теперь паутину свивает.

[320] С гневом богов не сравнится людская отвага и дерзость,

С Зевсовым гневом и с гневом Пифийца, Лето и Паллады.

О всенародная наша Подагра, отныне даруй нам

Лишь нетяжелую боль и несильную — острой не надо;

Легкую боль, без вреда и без мук, чтоб ходить не мешала.

[325] Бедствий на свете не перечтешь, -

Значит, привычка к несчастьям есть:

Пусть же утешит она бедняг.

Теперь, сотоварищи, кинув грусть,

Забудьте про боль!

[330] И если желанное не сбылось,

Нежданному сбыться богиня даст.

Пусть же любой из бедняг снесет

Шутки и смех людей над собой:

Такое ж и это творенье.