Социология утопии

Глава 1

Кое-кто, наверное, будет удивлен, но ваш покорный слуга, будучи подвергнут известному тесту на бинарные оппозиции личных предпочтений («чай — кофе», «кошки — собаки», «Бетховен — Моцарт», и т. п.), в паре «детективы — фантастика» выберет детективы. Оттого, наверное, и привык читать фантастические романы по правилам детективных: уделяя должное внимание мелким и вроде бы необязательным деталям, раскидываемым авторами по тексту — ведь, возможно, именно благодаря им и сложится итоговая головоломка! И да — в работах Мастеров мелочей не бывает: рембрандтовское «Если я изменю цвет шарфа, мне придется переписать всю картину» именно об этом.

В рамках такого подхода важно не только то, что есть, но и чего нету: отсутствие в повествовании некоторых деталей, вполне ожидаемых по контексту, заслуживает не меньшего внимания. Как многократно (и вполне по делу!) цитировала одного классика детективного жанра одна популярная сетевая проповедница:

«— Ватсон, вы обратили внимание на странное поведение собаки в ночь преступления?

— Но Холмс, собака ничего не делала в ту ночь!

— Вот это и есть странное поведение».

Так вот: на описанной с множеством вкусных бытовых деталей Прекрасной Земле Будущего («Мир Полудня» Стругацких) полностью отсутствуют — pets, домашние питомцы; любые, вплоть до аквариумных рыбок. То есть генно-модифицированные зеброжирафы, которых можно даже и погладить (в режиме пет-терапии, надо полагать…), вполне себе наличествуют — однако всѐ это исключительно в общественном пространстве.

Но может у Братьев просто была какая-то застарелая личная идиосинкразия к домашним зверушкам? Ничуть не бывало: на их, современной нам, Земле дисциплинировано гадит в унитаз кот Калям и выпрашивает сахар-ррок попугайчик Фотон, ну а уж сенбернар Лель и вовсе дослужился до вполне полноценного персонажа второго плана. Более того, во всех гуманоидных мирах, с которыми соприкасается «Мир Полудня» в лице своих разведчиков, с этим делом полный порядок: «ополоумевшая кошка», с мявом шарахнувшаяся на черной лестнице из-под сапог гвардейца Мак Сима, «целое стадо кошек», лелеемых в своей берлоге Вагой Колесо — не говоря уж о тех бедолагах, на кого охотился мальцом, с беспросветной голодухи, будущий Бойцовый кот Гаг.

На Земле — еще того занятнее. Кошки (как биологический вид Felis catus Linnaeus, 1758) там, оказывается, тоже есть, они не то чтобы выкошены под ноль пандемией какой-нибудь инопланетной «кошачьей чумы» — просто на глаза не очень попадаются… А вот наблюдательный парень Гаг замечает рядом с загородной виллой (степным хутором…) Корнея, как «На песчаную дорожку из густой травы выбрался большой кот рыжей масти, в зубах у него трепыхалось что-то пернатое. Кот угрюмо повел дикими глазами вправо, влево и заструился к дому — должно быть, под крыльцо». В доме же тот рыжий кот не появляется никогда, а никому из жильцов и гостей в голову не приходит поставить для него блюдечко с молоком или почесать за ухом. Кот вернулся в свое естественное, неолитическое, состояние: комменсал человека, подъедающий всякую мелкую живность, что расплодилась вокруг жилья, и гуляющий сам по себе. Теперь это просто компонент местной степной фауны — такой же, как кузнечики «с зелеными капельками глаз» и утки на дальних прудах.

При этом заметьте: для коммунара Руматы те кошки Ваги — симптом того, что инопланетный главарь мафии всѐ же сохранил в глубинах своей пропащей души что-то человеческое. Отчего же тогда у них у самих-то, в ихней Коммунарии, по этой части такой голяк?..

…Вот я уже вижу, как дружно вскинули руки знатоки текстов Братьев: «Протест, ваша честь! А как же полуживой от старости эрдель Трофим, страшно напугавший своим лаем пришельца из до-коммунистического прошлого Саула?» Так вот, Трофим отличается от безымянных домашних питомцев тем, что он — не деталь тогдашнего быта, а исполнитель эпизодической, но крайне важной по сюжету роли: с гениальной лаконичностью, одним штрихом, показано, что человек, так реагирующий на собаку — лагерник. Для этого и введен в повествование дряхлый пес сторожевой породы со своим полторасталетним хозяином, нарочито неумело встраивающимся в Мир Полудня. Может, это вообще последняя собака на Земле, а может они такие же пришельцы из прошлого, как сам Саул — в «Попытке к бегству» с этим запросто… Так что — «Протест отклонен».

Процитированный уже классик детектива учит нас: «Чем нелепее и грубее кажется вам какая-нибудь деталь, тем больше внимания она заслуживает. Те обстоятельства, которые на первый взгляд лишь усложняют дело, чаще всего приводят вас к разгадке». Что ж, давайте приглядимся, под соответствующим углом зрения, к самомУ «Миру Полудня», столь странно и тотально невзлюбившему кошариков.