Солнечная женщина

Глава 28

Бонни вошла в комнату в тот момент, когда заработал телетайп, и из него полезла бумага.

Бонни привыкла к его ровному гудению — сообщения шли из разных стран и из разных городов.

Она собиралась поужинать и хорошенько отоспаться. Когда телетайп отключился, она не сразу кинулась читать. Сейчас пойдет поест и тогда снова продолжит работу.

На ужин было холодное мясо с листьями салата и чай, она не любила наедаться на ночь. Бонни вообще любила вкусно поесть. И вместе с кем-нибудь, а чаще всего с Даяной и ее мужем они отправлялись в ресторанчики — японский, китайский, мексиканский. Последний ей нравился больше других. Обжигающая еда, пахучие соусы, диковинные фрукты. Все это было приятно и бодрило. После такой еды чувствовалось, что ты еще кое-что смыслишь в этой жизни. Она любила сухое итальянское вино, легкое, белое, не прочь была выпить калифорнийского, но оно казалось ей грубоватым. Приедет Даяна, и они отправятся к Педро как следует поесть. И поговорить. Бонни есть что рассказать — впрочем, об этом не стоит, вздохнула она, все еще не понимая, с ней ли это случилось…

Она вернулась в кабинет, не очень зная зачем. Ах, ну да, телетайп.

«Бонни, срочно прилетай в Никосию. Завтра я тебя жду в гостинице «Сентрал». Есть интересная тема. Не медли ни минуты. В твоих интересах, Даяна».

Вот так раз! Как это — завтра в Никосию? А… а самолет?.. А бумаги? Да что она, Даяна, придумала! Эта вечно непредсказуемая Даяна. И отчего такая срочность?

Потом Бонни успокоилась. Вообще-то Даяна, при ее разумности, никогда не порет горячку. И еще ни разу не сделала ошибочного шага… Но Никосия? Там же Халамбус, которого ей совсем не следует видеть. Она все еще помнила, как он обнимался с той дамой в рыси и шортах. И потом, он стал такой знаменитый — она не собирается вешаться ему на шею. Ее сердце забилось, и она как будто снова почувствовала его нежные руки, которые ласкали ее. Нет, никогда в жизни у нее не было такого мужчины. И никогда не будет. Ну и что, спросила она себя строго. Жила без него и еще проживет. У нее есть чем заняться.

Бонни вылетела ночью — через Европу, рейсом в Никосию. Она привалилась к спинке кресла и не могла заснуть. Она никогда не была на Кипре. Плохо представляла его в реальности, хотя видела тысячи рекламных картинок о его сказочной красоте. Все эти видения слились в одно лицо, в глаза, в руки… его. Она решила отделаться от наваждения, нажала кнопку, вызвала стюардессу и попросила бокал вина. Чтобы забыться хотя бы на час.

Стюардесса, красивая мулатка, принесла вино. Бонни выпила залпом. Закрыла глаза. Но вместо лица, которое ей мешало, стали возникать в памяти еще более мучительные сладостные подробности их встречи. «Черт бы его побрал!» — выругалась про себя Бонни. Что за навязчивая идея!

Внезапно зажглось табло: «Внимание!» Она очнулась. Стюардесса сладким голосом сообщила, что они делают посадку по метеоусловиям в ближайшем аэропорту. Все возмущенно зашумели, засуетились, потому что многие летели транзитом с билетами, согласованными с этим рейсом. Ее сосед, учитель на пенсии, который отправился в Египет к сыну, растерянно спрашивал:

— Что? Что — прилетели?

И Бонни кричала ему прямо в ухо, потому что он отключил свой слуховой аппарат, отходя ко сну.

— Посадка! Из-за погоды! Шторм!

Они сели в Шенноне, в Ирландии. И никто не знал, когда успокоится атмосфера.

Она не успеет к утру в Никосию. А станет ли ждать ее Даяна? Бог ты мой, ну почему как только она приближается к нему, так начинаются какие-то приключения! Она сидела рядом со старичком-учителем, он уже настроил свой аппарат, и они мирно беседовали, чтобы скоротать время. Он рассказал, что они с женой решили пуститься в путешествие отдельно.

— Знаете ли, мы подумали, что хорошо испытать себя друг без друга. — Его серые глаза, в которых блестел ум, светились. — Потому что, когда вдвоем, ты все время как с подпоркой, и голова работает не так, не на полную мощность. А себя надо держать в форме. И мы договорились, что она едет через Японию, а я через Европу, встретимся у сына в Каире. Вот уж не знаю, кто скорее к нему доберется, — расхохотался он.