Солнечные стрелы

Молюсь молитвой именною

За тех, кто близок и любим,

За всех усопших, кто со мною

Уже душой неразделим.

Молюсь за давних и за дальних,

За тех, кто вовсе незнаком,

За оступившихся, опальных,

Предавших родину тайком.

Идущих в храм, плывущих в море,

Россией брошенных в Чечне,

За матерей, чье вечно – горе,

За всех пропавших на войне.

Молюсь за всех, кто сделал больно,

Момента ждал, чтоб в спину пнуть,

За мною раненных невольно,

За всех, с кем раскрестился путь…

И за тебя молюсь, мой милый,

Хоть знаю, веры ты другой:

Бог слышит все, и Божья сила

Со мной пребудет – и с тобой.

Молюсь, чтоб в наступившем завтра

От мира гибель отвело,

Но если час пробьет внезапно,

Пусть будет вслед за ним – светло!

Все разлуки тебе простила

И ни в чем не хочу винить:

Ты из воинства Михаила —

Только голову преклонить

И коснуться легко ладоней,

Горько помнить губам их вкус.

Долги дни в одиноком доме,

За тебя у окна молюсь:

– Вы летите, слова, как стрелы!

Будет скоро повержен враг.

Защитите и дух, и тело

От скорбей и чужих атак.

Я не верю плохим приметам,

Лишь у сердца есть с небом связь.

Осени меня дальним светом,

Чтоб ты выжил, я – дождалась!

Вид сверху развоплощает грани,

Убитых римлян реальны мысли,

Проклятия прогорят в гортани,

Но радуг радостно коромысло,

Раскинутое над Мертвым морем,

Как флаг последних часов осады.

И Бога только о смерти молит

Не сдавшаяся душа Масады.

Тихою тайной лучусь в толпе,

Волны – поверх голов!

Мне захотелось послать тебе

Несколько нежных слов,

Ласковых, как московский закат,

Памятных и простых,

Пусть по морозным ветрам скользят,

Им не судьба – застыть!

Милый, любовь во всех языках

Пламенных – вне времен!

Пусть тебе в дальних чужих горах

Снится Иерихон,

Промысел Божий и дальний глас

Ангельских грозных труб,

Я посылаю в вечерний час

К небу – молитву губ.

С яростью львиной услышь, Навин,

Кто высоко воспет,

Ищет ли смысл в шальной крови

Мнимых, как смерть, побед?

Опять земля под ногами горит.

Удар – наотмашь, нервы – навзрыд.

Уходит в ночь и твой спецотряд,

А жены ждут, стареют, не спят.

Их бьют отголоски взорванных мин,

Война – судьба неробких мужчин,

Но, раз один Господь в небесах,

К чему страданья в женских сердцах

По эту сторону – и по ту?

Мы все прошли кошмар, немоту,

Надолго хватит потерь и скорбей,

Уж лучше – просто делать детей!

Вновь нет известий, писем, звонков.

Ты сердцем к смерти безвестной готов.

И даже больше, чем эту войну,

Я ненавижу сейчас – тишину…

От таких мужчин

Не требуют дома, покоя, семьи,

Привычки, подданства.

Страсть ли, схватка в ночи

Ранят руки твои

Безрассудностью.

Безусловностью!

– Ты вернешься?

– Молчи!

С прежней ровностью.

Пыль клубится вдали.

Бой у стен крепостей.

Только б душу спасли!

…В ожидании жертвенном

Вечно Бога молить,

Жечь огонь от лучин.

– Женщина!

Рожают детей

От таких мужчин!

Я на расстоянии тебя крещу,

Смерти молитвами не допущу!

А за спиной моей – светлая рать,

Не одолеть ее и не сломать,

Пусть через бой – воздушный, морской

Будешь ведом высокой рукой.

Огненный меч, ослепительный щит:

Перед героями, враг, трепещи!

Близится время высоких побед,

Будешь ты славой небесной согрет.

Скоро вернешься домой – невредим,

С именем верной подруги в груди.

Как Богородицы солнечный плат,

Любовь над тобою, далекий солдат.

Когда я тебя ждала,

Как будто сквозь стрелы римские,

Я за тебя сожгла

Все свечи иерусалимские

И выхлебала вино,

Что было обоим памятно,

Срываясь морской волной

На острые пики пламени,

Ожогами на груди

Обрывы любви отвесные.

Молила тебя: приди!

Пришли мне хотя бы вестника!

И бодрствовала в ночи

До зори, сквозь тучи брезжащей,

Чтоб в золото облачить

Объятий моих убежище.

Я знала, ты будешь жив!

Давно не дружу – с пророками.

И близость души дрожит

Звенящей струной за окнами.