Соmеdiе dе Frаnсе

ГЛАВА 18. Казнь

Холодные струи дождя падали с низкого февральского неба и разбивались о могильные плиты.

Монотонный голос священника неторопливо читал молитву. Два десятка человек стояли перед закрытым гробом и кутались в черные, насквозь промокшие плащи.

Рауль смотрел, как тело его отца опускают в раскрытую могилу, и пытался понять — в самом ли деле происходит то, что он видит перед собой, или все это просто сон.

Силвиан, в черной просторной накидке с капюшоном, наполовину закрывавшим ее лицо, стояла по правую руку от него. Две служанки придерживали у нее над головой черный, отделанный кружевами зонт.

Силвиан в случившееся верилось легко.

— Все так, как и должно быть, — пробормотала она, обращаясь к себе самой и больше ни к кому. Очередная история подходила к концу.

Силвиан бросила короткий взгляд на Рауля — своего законного супруга, того, кого священник назвал ее половинкой. Она не ощущала, что он находится рядом с ней. Напротив, несмотря на долгое, почти бесконечное ожидание, это был абсолютно чужой ей человек.

Силвиан снова повернулась к могиле. Прошло более десяти лет с тех пор, как герцог де Ла-Клермон обещал своего сына ей в мужья. Десять лет она думала, что единение их неизбежно, что какими бы ни были желания самого Рауля, он станет теперь принадлежать ей. Но стоило только отгреметь свадьбе, как Рауль оседлал коня и бросился прочь, в направлении Парижа.

Силвиан легко было предположить, зачем он ехал сюда. Она отправилась вслед за супругом, но опоздала всего на несколько дней — когда Силвиан ступила в особняк в квартале Марэ, оба, Луи и Эрик, уже были мертвы. А Рауль, казалось, отгородился от нее стеной.

"Он жив, — утешала Силвиан себя, — он жив, значит, все еще впереди. Чтобы ни произошло, мы сумеем это преодолеть. Мало ли людей хоронило своих родных?"

Погрузившись в мысли, она не заметила, как священник закончил молитву, и Рауль исчез, затерявшись в толпе.

Силвиан дала знак служанкам и отправилась его искать — однако, продравшись через череду знакомых лиц, выражавших соболезнования, увидела вовсе не его.

— Ты, — выдохнула Силвиан, останавливаясь напротив юноши в черном плотном плаще до самых пят. Рыжие волосы его промокли и змеями расползлись по плечам, не оставив и следа былой красоты. — Что ты делаешь здесь?

— Я попросил бы вас сохранять вежливость, — спокойно сказал Кадан, — тем более, что я пришел не к вам.

— Только не говори, что намереваешься высказать сожаления о смерти того, кого никогда не знал.

— Вообще-то, — Кадан отвернулся от нее, выискивая кого-то глазами в толпе, — в последние дни, когда Луи умирал, я успел немного познакомиться с его отцом. Быть может, он был не такой уж плохой человек. Однако в любом случае причина моего появления здесь не совсем он. Прошу прощения, я увидел того, к кому пришел.

Проследив за его взглядом, Силвиан увидела Рауля, одиноко стоявшего в стороне от всех, и хотела было направиться к нему, но Кадан опередил ее. Он проскользнул вперед и замер напротив человека, с которым провел прошедшие шесть лет. Силвиан лишь скрипнула зубами и осталась стоять там, где была.

— Вы… — понять интонаций, наполнивших голос Рауля, Кадан не смог, как бы хорошо его ни читал. Подобного охрипшего тихого тона он не слышал у любовника еще никогда.

— Я сожалею, — тихо сказал Кадан и, не дожидаясь ответа, поймал ладони Рауля в свои. — И это не пустые слова.

Рауль помолчал, рассматривая его лицо и тоже видимо пытаясь что-то обнаружить в нем, а затем кивнул и устало опустил веки.

— Думаете, это моя вина? — спросил он.

Кадан пожал плечами.

— Я думаю, герцог принял свое решение сам.

Рауль резко распахнул глаза.

— Вы знаете?..

— Не беспокойтесь. Я никому не скажу, — Кадан крепче стиснул его ладони и кивнул. — Это было бы бесчестно — позорить вашу семью после всего, что вы дали мне.

Рауль с легким удивлением покачал головой.

— Я думал, вы ненавидите меня… после всего, что произошло.

Кадан опустил взгляд.

— Мне трудно вычеркнуть из жизни все, что произошло между нами.

— Или, — короткий смешок вырвался из горла Рауля, — вам попросту некуда идти. Ведь Луи погиб, и нового покровителя вы не нашли.

— Я не буду вас разубеждать, — спокойно сказал Кадан, снова поднимая взгляд на него. — Я пришел сюда в надежде, что мы сможем вернуться к той жизни, которая устраивала нас обоих. Если вы предпочитаете обвинять меня в семи грехах, как это делал ваш брат — мне лучше уйти.

Кадан развернулся вполоборота, намереваясь исполнить свою угрозу, но Рауль тут же поймал его за запястье.

— Подождите, — сказал он, — я не хочу сейчас быть один.

Кадан кивнул. Снова повернулся к нему и, помешкав секунду, будто решал что-то для себя, обнял Рауля, прижимая к себе. Стиснул его плечи и крепко прижал к себе.

Рауль испустил шумный вздох.

— Вы думаете… — прошептал он в самое ухо Кадана, — мы могли бы все вернуть?

— Я думаю, это зависит только от нас.

Рауль зажмурился, силясь проглотить непрошенные слезы. Он любил отца, и тот никогда не делал ему зла.

— Поедемте ко мне, — то ли попросил, то ли предложил Рауль.

Кадан кивнул, но когда Рауль уже шагнул вперед, поймал его за локоть и удержал.

— Постойте, — сказал он, — не стоит нам демонстрировать наше примирение сейчас, уезжая вдвоем. Направляйтесь вперед — мой экипаж неподалеку, я вас догоню.

Дом Рауля, столько лет служивший домом и самому Кадану, казался ему теперь мрачным и пустым.

— Это просто зима, — сказал он, останавливаясь у окна и глядя на кустарник, лишившийся листвы.

— Жизнь продолжает идти вперед, — сказал Рауль. Он подошел к любовнику сзади и положил руки на плечи, чтобы ненадолго почувствовать его тепло.

— Нет, — сказал Кадан коротко и зло, и Рауль уловил знакомые упрямые интонации в его словах, — жизнь — это колесо. Что случится с нами — когда-то уже произошло.

— Как скажешь, — согласился Рауль, опуская подбородок ему на плечо, — в этих вопросах я всегда тебе доверял.

Кадан склонил голову, на мгновение прижимаясь к нему виском, а затем сказал:

— Распорядись подать ужин. Не хочу, чтобы твои слуги знали, что я здесь.

Рауль кивнул и вышел из спальни, на какое-то время оставив его одного. Через четверть часа он вернулся, сам неся в руках серебряный поднос, на котором стояли вино и блюдо с вяленым мясом, приправленным прованскими травами.

Поставив его на стол у кровати, Рауль поцеловал Кадана, и тот охотно ответил на поцелуй, пропуская любовника в свой рот. Прижался к Раулю всем телом, демонстрируя возбуждение, и тот стал неторопливо его раздевать. Движения Рауля были медленными, он останавливался на каждом шагу, будто впадал в какой-то непонятный транс. Движения Кадана, стягивавшего с него камзол, напротив, были резкими и быстрыми — он, будто умирающий от жажды, силился насытиться соленой морской водой.

Наконец, Рауль первым оказался обнаженным, и Кадан толкнул его на кровать, спиной вперед. Сам он сбросил сапоги один за другим и, стянув кюлоты вместе с бельем, оставил их валяться на полу.

На мгновение Рауль залюбовался его красотой, а затем Кадан шагнул вперед и одним плавным, текучим движением оседлал его.

Руки Рауля легли на его бедра, поглаживая их. Кадан пока еще лишь дразнил, покачиваясь на нем, но не впускал в себя.

— Ты готов? — спросил Рауль.

Кадан кивнул. Заведя руку чуть назад, он взялся за член Рауля и одним движением вставил его в свой смазанный, растянутый проход.

Рауль выгнулся, вталкиваясь глубже в него, зашарил руками по бокам Кадана и принялся насаживать его на себя с такой яростью, с какой мог.

Дыхание Кадана сбивалось с каждым толчком, он чувствовал, как неприятное, раздражающее возбуждение нарастает в нем.

— Еще чуть-чуть… — прошептал Рауль, чувствуя, что Кадан уже готов. Одной рукой удерживая бедро любовника, другой он стиснул его член, пережимая поток крови.

Кадан, до сих пор взиравший на него сквозь пелену густых ресниц, распахнул глаза, завел руку куда-то в сторону — и в следующее мгновение грудь Рауля пронзила боль. Он выгнулся дугой, изливаясь и еще не понимая, что произошло, а Кадан уже выдернул из его груди кинжал и нанес следующий удар, а потом еще и еще. Он бил и бил, но ярость никак не покидала его, хотя простынь со всех сторон уже окропила кровь.

Кадан остановился, только когда руки перестали слушаться его. Он обмяк, скрючившись и ссутулив плечи. Рауль все еще оставался в нем, но Кадану было все равно — больше всего он хотел умереть здесь и сейчас, прекратить этот бесконечный, мучительный сон.

Но Кадан знал, что время еще не пришло. Еще остались дела, которые он должен был довести до конца.

Соскользнув с Рауля, он вытер кинжал о простыню и принялся одеваться — методично и равнодушно. Руки его сами защелкивали застежки, но мысли были далеко.

Он распахнул ставни и покинул дом Рауля через окно, унося перепачканный кровью кинжал с собой.