Сопротивление. Роман Алексея Осадчука

Глава 6

Сказав это, Карл поднялся и под изумленными взглядами сотен пар глаз спустился на несколько ступеней с тронного помоста. Так, чтобы оказаться рядом со мной на расстоянии вытянутой руки. При этом ни один из телохранителей короля даже не шелохнулся. Видимо, этот спуск был ранее обговорен с охраной.

А вот для всех собравшихся представителей высших домов как Вестонии, так и других стран и герцогств этот жест Карла стал сюрпризом. Другими словами, только что ранее находящемуся, пусть и в негласной опале, маркграфу была оказана великая честь. По местным меркам — неслыханное происшествие. Особенно, если учесть, что сей маркграф является бастардом да не абы кого, а казненного за измену бунтовщика.

Несомненно, этот бастард совершил много всякого, а в некоторых случаях даже невозможного, но ведь Карл не вставал даже ради собственного сына. Генрих сам приблизился к отцовскому трону, чтобы, приклонив колено, подставить свою голову под корону наследного принца, которой Карл короновал его.

Да и с остальными награжденными происходило примерно так же. А вот ради меня Карл не то, что поднялся, он даже соизволил спуститься на парочку ступеней. В общем, в тот момент моя спина и затылок буквально горели от взглядов собравшихся в тронном зале вельмож.

Тем временем откуда-то сбоку вынырнул королевский лакей и замер по левую руку от Карла. В руках у него был небольшой прямоугольный ритуальный щит, покрытый бархатной накидкой, поверх которой лежала круглая брошь, по форме напоминающая цветок или звезду. Восемь волнистых золотых лепестков, а также сердцевина были украшены темно-алыми рубинами.

По едва заметному кивку короля вперед выступил герольд. В его руках блеснул свиток с печатью.

— По воле Его Величества Карла Третьего, короля Вестонии и Бергонии, — громогласно возгласил он, — маркграф Максимилиан де Валье награждается Орденом Рубинового Солнца — за доблесть, проявленную в Бергонской войне, за верность престолу, за спасение союзных земель и укрепление славы короны в дни тяжких испытаний.

Его голос, четкий и выверенный, разнесся под высоким сводом зала.

Мгновение — и все стихло. Ни шелеста, ни вздоха. Даже придворные дамы, привыкшие перешептываться, застыли с полуоткрытыми ртами, внимательно наблюдая, как довольно ухмыляющийся король прикалывает к моему камзолу самый почетный вестонский орден за боевые заслуги.

Я уловил, как несколько взглядов метнулись от герольда к королю, затем — ко мне. Недоумение, изумление, а кое-где — откровенная злость.

Ведь только что Карл, который после окончания бергонской кампании так толком никого и не наградил, демонстративно объявил меня победителем в той войне. В принципе, он просто отдал мне должное. Не организуй я то ополчение и не выиграй с ним несколько важных битв, аталийцы уже давно хозяйничали бы здесь.

В общем, нашла награда своего героя. Однако, это все лирика. На самом деле, Карл только что официально столкнул меня лбами с Гонди и Бофремоном, а также другими дворянами, которые считали, что это благодаря именно их действиям и жертвам Золотой лев «сбежал» из Бергонии.

А еще, возвышая меня, Карл давал понять прежде всего мне, а потом и всем остальным, что теперь официально, окончательно и бесповоротно я — его человек. Маркграфство — это было своего рода проверкой, которую я, похоже, в его глазах прошел. И, судя по той небольшой веренице лакеев с бархатными щитами, которые выстроились слева от Карла, одним орденом награждение не ограничится.

Это понимали и все собравшиеся дворяне. По залу приглушенной шелестящей волной разнеслись изумленные шепотки и возгласы.

Краем глаза я заметил перекошенные физиономии герцога де Гонди, его сына и его сторонников. А вот реакция Бофремона меня слегка удивила. В его глазах, кроме неприязни, я заметил насмешку. Словно весь этот спектакль более не волновал его. Все эти часы я наблюдал за ним и пришел к выводу, что он вообще своим поведением и взглядами был похож на человека, который после покупки дома следит за переездом его прежних хозяев. И которому плевать на то, какую мебель или какие вещи те оставят после отъезда, все равно стены будут перекрашены, планировка поменяется, а мебель и посуда будут куплены новые.

Тем временем герольд продолжал:

— По воле Его Величества Карла Третьего, короля Вестонии и Бергонии, маркграф Максимилиан де Валье удостаивается Ордена Меча и Башни — за верность престолу, за стойкость и доблесть, проявленные при защите рубежей Теневого перевала. Отныне знак ордена — золотой меч, вознесенный над серебряной башней — ему дозволено вносить в свои личные и родовые гербы как свидетельство доверия и признания короной. В придачу к сему, по повелению Его Величества, маркграф Максимилиан де Валье отныне именуется Хранителем Теневого перевала!

Карл под дружный вздох всех собравшихся взял с бархатной накидки золотой орден в форме треугольного щита, украшенный россыпью мелких сапфиров по краям и крупным бриллиантом в центре, от которого расходились тонкие гравированные лучи. По обе стороны от камня были выгравированы меч и башня — символ стойкости и защиты рубежей короны. Еще одна из высших наград королевства.

Приколов орден мне на грудь, Карл весело подмигнул и дал сигнал герольду продолжать. Поднявшийся гул в тронном зале тут же утих. Первые ряды зрителей слегка подались вперед, приготовившись ловить каждое слово.

— По высочайшей воле Его Величества, за стойкость и отвагу, проявленную в пределах Тени, где ступают лишь немногие из живущих, и за служение делу короны и Света, маркграф Максимилиан де Валье удостаивается высшей награды — Ордена Золотого Пера Стрикса!

Я видел, как подобрались многие страйкеры и теневые маги. Кому-то это награждение пришлось не по душе, например, тому же Гильберу де Амбрелю, главе янтарной гильдии магов. Его ненавидящий и сверлящий взгляд, казалось, вот-вот проделает во мне дыру.

Но были и те, кто был явно согласен с решением Карла. Лорд Грэй смотрел на меня открыто и одобрительно улыбался. И таких магов я заметил немало.

Любопытной была реакция и Кико. Он внимательно следил за мной. Как будто пытался проникнуть ко мне в голову, чтобы прочитать все мои мысли.

Вот бы он удивился, если бы ему действительно удалось это сделать. Ведь мысленно я уже был далеко как от дворца, так и Вестонии. Вместе с моими летучими отрядами оборотней и гленнов, которые уже двигались навстречу армии Золотого льва, чтобы начать диверсии в его тылах. Их главной целью были обозы аталийской армии.

Поэтому вся эта медлительная возня в столице с тратой огромных ресурсов на внешнюю пышность и роскошь, вон, одних только свечей было сожжено несколько тысяч, меня здорово раздражала. Но, увы, я должен был играть по местным правилам. Во всяком случае пока…

Тем временем герольд продолжал.

— Этот знак вручается лишь тем, кто многократно пересекал границу миров, сражался с порождениями тьмы и возвращал в мир живых свет и надежду. Золотое Перо, частично опаленное черным как напоминание о Тени, символизирует единство света и мрака, силы и воли, без которых невозможна защита рубежей мира.

Мысленно я хмыкнул. Сколько пафоса. Тень уже названа тьмой, а эта часть Мэйнленда — конечно же, светом. Как же людям нравится все делить на черное и белое. И себя, естественно, отождествлять с чистотой и сятостью.

То есть, исходя из вышесказанного, получается, что люди Лао, которые оказали мне гостеприимство и которые постарались поделиться со мной всем, чем могли — порождения тьмы, а тот же бывший сержант Ролан Буке, продаваший крестьян в рабство, или тот же герцог де Бофремон — достойные представители светлой стороны.

Карл, которого весь этот ажиотаж здорово развлекал, с ехидной улыбкой приколол золотое крылышко рядом с серебряным, уже висевшем у меня на груди. А потом жестом подозвал следующего лакея.

Когда я увидел его ношу, по моей спине непроизвольно пробежал холодок. Это был круглый слегка выпуклый щит из уже знакомой мне синей стали. Всю его поверхность покрывал древесный узор, как будто от гигантского стального древа, которое переплетали колючие ветви, отодрали кусок коры, только идеально круглый.

Мой восхищенный взгляд не остался без внимания Карла. Он смотрел на меня, слегка прищуривщись, с неизменной веселой ухмылкой.

Когда слуга сделал шаг и замер перед королем, герольд провозгласил:

— По воле Его Величества, в знак признательности за подвиги, совершенные во имя короны и Света, маркграфу Максимилиану де Валье преподносится древний артефакт, сохранившийся со времен первых великих магов, именуемый Щитом Стража! Сей реликт, некогда принадлежавший ордену первейших защитников рубежей, сотни лет хранился в оружейной палате короны. Его поверхность, созданная из редчайшей голубой стали, сияет даже в полумраке, отражая отблески света, а узор из переплетенных колючих ветвей символизирует силу, что заключена в единстве живого и несокрушимого!

Под внимательными взглядами сотен пар глаз использовать истинное зрение я опасался. Поэтому осмотр щита оставил на потом. Но в том, что в нем был какой-то секрет, сомнений быть не могло. Наверняка мастера древности, создавшие это произведение искусства, запрятали в него что-то похожее на усиления в доспехе ауринга. Ведь этот щит ковался именно под золотую ману.

Словно подслушав мои мысли, Карл громко, с нотками пафоса в голосе, произнес, обводя взглядом присутствующих в зале страйкеров:

— Ни один из ныне живущих боевых магов не сумел подчинить себе этот щит — слишком велика мощь, что дремлет в его сердце! — и, уже обернувшись ко мне, добавил так же громко: — Пусть он станет знаком признания и напоминанием о долге перед Светом!

Мне стоило труда не скривиться. Снова этот свет и какие-то долги, идущие в придачу.

Когда щит оказался у меня в руках, я для вида восхищенно его осмотрел. Затем демонстративно примерил на руку. Кстати, он, как все доспехи и оружие аурингов, был легким, несмотря на свои размеры.

Поблагодарив короля поклоном, я передал щит лакею, который все это время стоял рядом. Потом, перед отъездом мне его вернут. Не буду же я шататься по тронному залу со щитом в руке.

Когда лакей со щитом удалился, ему на смену появился его коллега, неся на серебряном подносе пухлый свиток.

В глазах Карла блеснул озорной огонек, а рот расплылся в широкой улыбке. Он слегка подался вперед и негромко, чтобы только я его услышал, произнес:

— А вот и самое интересное.

Подмигнув мне, он кивнул, и герольд начал свою очередную громогласную речь:

— По воле Его Величества, повелителя Вестонии и Бергонии, короля Карла Третьего, рассмотрено и удовлетворено прошение, поданное его сиятельством, маркграфом Максимилианом де Валье и её светлостью, герцогиней Жанной дю Белле, касающееся судьбы рода де Грамон.

Я напрягся и, скосив глаза, заметил стоящую в первых рядах тетушку герцогиню и виконтесс де Грамон. Они, как и я, тоже были напряжены. Правда, во взгляде Жанны дю Белле горел огонек торжества. Похоже, она, как всегда, просчитала Карла. Видимо, он все-таки решился назначить меня опекуном.

Но Карл смог меня удивить, и не только меня, но и всех собравшихся, включая и свою бывшую фаворитку, герцогиню дю Белле. С каждым словом, произнесенным герольдом, ее глаза все больше расширялись.

— Поскольку нынешний граф, Генрих де Грамон, по состоянию здоровья и духа признан неспособным к управлению и исполнению своих вассальных обязанностей, Его Величество постановил: передать опеку над родом и всеми владениями де Грамон маркграфу Максимилиану де Валье и, во избежание смуты в военное время, возвести сего мужа в достоинство графа де Грамон со всеми правами, обязанностями и знаками титула. Отныне он именуется графом де Грамоном, законным главой дома и хранителем его земель, печатей и знамен.

После этих слов Карл передал мне свиток с подноса.

Тронный зал сперва накрыла гробовая тишина, но потом народ очнулся. И по залу прокатилась волна возбужденного гула. В основном недовольного. Опека над родом еще куда ни шло. По слухам, у Генриха де Грамона действительно поехала кукуха. Тем более, что все понимали — опекуном, вернее, опекуншей рода, скорее всего, станет герцогиня дю Белле. Хоть в указе короля и значится имя маркграфа.

Но передать главенство в роду бастарду, пусть и такому прославленному… Это уже явный перебор. И очень неприятный прецедент. Так ведь можно и до более опасных изменений докатиться.

Нужно отдать должное голосовым связкам королевского герольда. Ему каким-то образом удалось не только перекрыть своим голосом поднявшийся шум, но и привлечь всеобщее внимание. Следующий королевский указ герольд зачитываал в относительной тишине.

— Наряду с этим, по милости Его Величества Карла Третьего, короля Вестонии и Бергонии, хранителя Закона об Одаренных и Покровителя Магических Гильдий, удовлетворено прошение его сиятельства графа де Грамона, маркграфа де Валье, касающееся учреждения на землях его марки новой Магической Гильдии. Его Величество, ведая, сколь велик труд и опасность деяний, совершаемых в Тени самим маркграфом де Валье, постановил: даровать его сиятельству патент на создание магической гильдии, которая отныне будет именоваться Стражами Тени, что отныне действует под прямым покровительством короны и во имя процветания королевства. Гильдия имеет право, — продолжал громогласно по памяти без шпаргалок шпарить герольд. — Приобретать все артефакты, минералы и иные трофеи, добытые в пределах Тени, но только на территории маркграфства де Валье с тем, чтобы потом передавать в королевскую казну установленную долю, определенную канцелярией; содержать воинские и исследовательские отряды, действующие по уставу Стражей Тени.

Герольд продолжал вещать, а я, слегка ошалело, взглянул на Карла, в глазах которого уже не было ни тени веселья. Получалось, все мои хотелки, пусть и в урезанном варианте и подправленные в интересах короля, но все-таки были удовлетворены.

Карл мне ясно давал понять, что моя силовая демонстрация произвела на него впечатление, и что он протягивает к моему загривку свою царственную руку, дабы погладить по шерсти своего верного волкодава.

— Все права и привилегии, дарованные сим патентом, вступают в силу немедленно! — закончил свою долгую речь герольд.

По залу прокатилась новая волна гомона, приглушенная, но ощутимая. Теперь уже не возмущенная, а скорее настороженная.

Многие присутствующие здесь теневые маги переглядывались, шептались, кто-то пытался уловить выражение лица Карла, кто-то — моего.

Гильбер де Амбрель стоял неподвижно, словно окаменев. Только что Карл щелкнул по носу этим зажравшимся ребятам. Об артефактах Теневого перевала они с сегодняшнего дня могут забыть. Все эти ухищрения с наследником одного из владетелей в моей марке пошли прахом.

Губы верховного магистра слегка подрагивали. Он что-то шепнул своему спутнику, не сводя с меня холодного ненавидящего взгляда. В этом взгляде я увидел приговор себе.

Зря ты так на меня смотришь, старик. Ой, зря…

Не все главы магических гильдий восприняли новость о создании новой гильдии негативно. Они, скорее, были озадачены. Несколько магов теневых школ переглядывались с явным интересом.

Я уловил десятки взглядов, брошенных украдкой, оценивающе, сдержанно — будто люди что-то для себя решали. Явно прикидывали, как теперь может измениться расстановка сил.

А среди страйкеров я заметил иное — странную тишину и задумчивость. Те, кто еще недавно слушал герольда с безразличием, теперь смотрели на меня по-другому. Не с враждой, но с какой-то встревоженностью. Шутка ли, впервые за сотню лет появилась новая магическая гильдия, да еще и во главе которой теперь встанет абсолют. М-да, у этих ребят ко мне будет много вопросов.

Король же стоял на ступенях тронного помоста и с видом человека, прекрасно понимающего, какой камень он только что бросил в это болото, позволил себе короткую, почти ленивую улыбку.

Потом, поймав мой взгляд, чуть склонил голову и негромко произнес, чтобы слышал только я:

— Об остальном, мой верный граф, поговорим после приема.