Состояние Российской Империи

1

Подробнее см. статью А. Береловича, В. Д. Назарова и П. Ю. Уварова настоящего издания.

2

Estat de l’Empire de Russie et Grande Duché de Moscovie avec ce qui s’y est passé de plus mémorable & Tragique, pendant le règne de quatre Empereurs: à sçauoir depuis l’an 1590. iusques en l’an 1606. en Septembre. Par le capitaine Margeret. A PARIS, Chez Mathiev Gvillemot, marchant Libraire au Palais, à la gallerie par où on va à la Chancellerie. M.D.C.VII. Avec privilege du Roy. in-12. 114 P.

3

Огромное большинство издателей были одновременно и книготорговцами. Иногда они занимались и типографской деятельностью, но последняя все более и более выделялась как самостоятельная профессия.

4

14 сентября: «Это все произшедшее до четырнадцатого сентября тысяча шестьсот шестого года» (с. 100, 173 наст. изд.). Контекст показывает, что имеется в виду день его отплытия. Дата 2 марта указана в привилегии: см. с. 43, 114 наст. изд.

5

Александр Беннигсен считает, наоборот, что книга была написана «наспех, весной 1607 г.» (Bennigsen А. Un mosquetaire à Moscou. Mémoires sur la première révolution russe, 1604–1614. Paris, 1983. P. 33).

6

За период октябрь 1606 — март 1607 г. просмотрены фонды нотариальных контор, с которыми Матьё Гиймо особенно часто имел дело: фонд XLIX, нотариусы Jean François, потом Nicolas de Beaumont на площади Мобер и Jacques Fardeau на улице Сен-Жак (Archives nationales, Minutier central, далее в примечаниях «AN», «МС»).

7

Traité d’impression pour La Nuit des Nuits et le Jour des Jours, ou tes Naissances des deux Dauphins du Ciel et de la Terre, par Yves Hos, écuyer, sieur du Bois (AN, MC, ex 100, 25 сентября 1640).

8

О нем: Renouard Ph. Répertoire des imprimeurs parisiens, libraires, fondeurs de caractères et correcteurs d’imprimerie„depuis l’introduction de l’imprimerie à Paris jusqu’à la fin du XVI ^e siècle. Paris» 1965; Martin H.-J. Livre, pouvoirs et société à Paris au XVII ^e siècle (1598–1701). Genève, 1974. T. 2. P 347–348. После его смерти дело продолжили его вдова, а впоследствии Матьё Гиймо II.

9

Ее еще называли «Galerie des prisonniers» (Галерея заключенных).

10

Etienne Giraudet. Une association d’imprimeurs et de libraires de Paris réfugiés à Tours au XVP siècle. Tours, 1877.

11

Rue des Noyers (улица Грецких орехов): до 1680 г., она соединяла улицу Мон-Сен-Женевьев с улицей Сен-Жак, на уровне современного бульвара Сен-Жермен (Lazare F., Lazare L. Dictionnaire historique et administratif des rues et monuments de Paris. Paris, 1855; nouv. éd. 1994. P. 593; Franklin A. Estat, Noms et Nombre de toutes les rues de Paris en 1636. Paris, 1873; nouv. éd. 1998. P. 129).

12

Договор найма на пять лет, заключен между владельцем, Жеромом Маршаном, адвокатом при парижском Парламенте, и Матьё Гиймо, «уже в этом доме проживающем» (AN, МС XXIX, 156).

13

Franklin А. Ор. cit. Р. 431 et suiv.; Febvre L., Martin H.-J. L’apparition du livre. Paris, 1958; 2 éd. 1971. P. 254–256.

14

Chartier R., Martin H.-J. Histoire de l’édition française. Vol. I. Le livre conquérant. Paris, 1985. P. 388-389.

15

Imbert J. Les Institutions forenses, ou pratique judiciaire, à Tours, chez Sébastien Moulin et Mathieu Guillemot, 1593; Boyer Ph. Le Stile de la Cour et Justice des Requestes du Palais, à Tours, chez Sébastien Moulin et Mathieu Guillemot, 1594.

16

Declaration de Monsieur de la Chastre, Mareschal de France faicte aux habitans d’Orléans,... le jeudy dixseptiesme Fevrier, 1594, pour les induire à recognoistre le Roy, A Tours, chez Sebastien Moulin & Mathieu Guillemot, tenant leur bouticque à la Court de Parlement.

17

Ferretti Fr. Della Osservanza militare libri due di nuovo revisti. Venezia, 1576; французский перевод: Deux livres de l’Observation militaire et conduite de la guerre; Juste Lipse, Traité de la Constance, A Tours, chez Sebastien Moulin & Mathieu Guillemot, MDXCIIII (1594).

18

Quinze discours sur les métamorphoses d’Ovide. 1612; Philostrate. Tableaux de platte peinture, par Blaise de Vigenère, planches en taille douce de Léonard Gaultier. Paris, chez les veuves d’Abel Langelier et de Mathieu Guillemot, 1614. Филострат Лемносский — софист III в. нашей эры, оставивший описание 64 картин; его внук, тоже Филострат, подражая деду, сочинил в конце III в. новый сборник портретов. Фюретьер, объясняя в своем словаре значение «plate peinture», приводит как раз пример Филострата: «On dit aussi des tableaux de plate peinture, comme ceux de Philostrate, des représentations qui n’ont aucun relief». Медные гравировальные доски, приготовленные (отчасти фламандскими граверами) для Овидия и Филостратов, фигурируют в посмертной описи имущества Гиймо (AN., МС, XLIX, 263, 5 мая 1610 г.) См.: Henri-Jean Martin. Op. cit. Т 2. P. 347-348, 383.

19

Habanc V. Nouvelles histoires tant tragiques que comiques. Paris, 1585; Histoire pitoyable du prince Erastus. Paris, 1587 (приписанное Антонио де Гевара); Verville Béroalde de. Les Amours d’Æsionne. Paris, 1597. Настоящее имя Бероальда куда более прозаично: Франсуа Бруар (1556–1623 или 1629). Воспитанный в протестантстве, он обратился в католичество между 1586 и 1588 гг. (Dictionnaire des lettres françaises. XVI ^e siècle. Paris, 1951. P. 98–99). Из его сочинений, кроме «Эзионы», Гиймо опубликовал «Кабинет Минервы» (Тур; Париж, 1596), «Орлеанскую деву» (La Pucelle d’Orléans, restituée par Béroalde de Verville. Paris, 1599) и обработку «Сновидения Полифила»: Le tableau des riches inventions couvertes du voile de feintes amoureuses, qui sont représentées dans le Songe de Poliphile, exposées par Béroalde. Paris, 1600.

20

Первый том «Астреи» Онорэ д’Юрфэ вышел в 1607 г., как и «Состояние Российской империи».

21

Montreux N. de. Le second livre des bergeries de Juliette. A Tours, chez Sebastien Moulin & Mathieu Guillemot, MDXCII (1592); Les chastes amours d’Hélène de Marthe. Paris, 1597, аноним; R. B. G. T. Le Repentir d’Amour de Hieromene, pastorale. Paris, 1598; G. de Bazyre. Les amours d’Amynthis. Paris, 1601; Andreini I, Myrtille, bergerie [...] mise en François. Paris, 1602; Bracciolini F. Le dédain amoureux. Pastorale. Faite en François sur l’italien. Paris, 1603.

22

La Parfaite méthode pour entendre, escrire [...] la langue espagnole. Paris, 1596; Jean Pallet. Diccionario muy coppioso de la lengua española. Paris, 1604.

23

Boccace. La Fiamette amoureuse. Italien et François. Paris, 1609; Groto L. La Emilia [...] Emilie, comédie. Traduite en François. Paris, 1609; Guichardin L. L’hore di recreatione [...] faictes italiennes et françoises pour [...] apprendre les deux langues. Paris, 1610.

24

Bonnefons J., Pancharis Io. Bonefonii Arverni Cæsaroduni Turonum. Apud Sebastianum Mollineum & Matthæum Guillemot, MDXCII (Tours, 1592); Pibrac Guy du Faur de. Les quatrains du seigneur de Pybrac, à Tours, chez Sébastien Moulin et Mathieu Guillemot, 1592; Valagre le sieur de; Maisonfleur E. de. Les Cantiques du Sieur de Valagre, et les cantiques du Sieur de Maizon-fleur. Tours, 1592.

25

Les Muses françoises ralliées de diverses pars. Paris, 1599; Le Parnasse des plus excellens poètes de ce temps. 2 vol. Paris, 1607; Le Nouveau Parnasse. Paris, 1609; Despinelle, Les Muses r’alliées. Paris, 16,03; Rues F. de. Les fleurs du bien-dire Recueillies ès cabinets des plus rares esprits [...] pour exprimer les passions amoureuses, оба издания, Paris, 1603. В последнем случае известный книговед Шарль Брюне считал, что составитель — сам Гиймо.

26

Matthieu Р. Histoire de France et des choses mémorables, advenues aux provinces estrangeres durant sept années de paix, du règne de Henry IV, en sept livres. 2 t. Paris, 1605; Bec J. du. Histoire du grand Tamerlane, ou sont descrits les rencontres, escarmouches, batailles [...] qu’il a conduites & mises a fin durant son règne. Paris, 1607.

27

Joinville J. de. Histoire et chronique du très chrestien Roy Sainct Loys, IX. du nom. Paris, 1609; заглавие Nicolas de Nicolay идентично антверпенскому изданию 1576 г. Les navigations, peregrinations et voyages faicts en la Turquie. Первое, лионское, издание названо иначе: Les Quatre Premiers Livres des navigations et peregrinations orientales de Nicolas de Nicolay. Lyon, 1567–1568.

28

Об отголосках московских происшествий в западной Европе можно, в частности, судить по диссертации: Erwin Brody.The Demetrius Legend and its Literary Treatment in the Age of the Baroque. Rutherford, 1972. Ho к литературным произведениям следует прибавить периодику, летучие листки и т. д., которые еще не подверглись полному учету и системному исследованию.

29

Описание и снимки у Silvestre L.-C. Marques typographiques, ou Recueil des monogrammes, chiffres, enseignes [...] des libraires et imprimeurs qui ont exercé en France depuis [...] 1470 jusqu’à la fin du XVI ^e siècle. Paris, 1867. № 886–887. P. 508–509, 510–511.

30

La Caille J. Histoire de l’imprimerie et de la librairie, où l’on voit son origine et son progrès, jusqu’en 1689. A Paris, chez Jean La Caille, MDCLXXXIX (1589). P. 174.

31

Rambaud R. Recueil des instructions données aux ambassadeurs et ministres de France [...]. T. VIII. Russie. Paris, 1890. P. 54–55. По старому стилю 21 августа (Путешествия русских послов XVI–XVII вв. М.; Л. С. 249).

32

Жак Ланглуа-отец был принят в корпорацию типографов-книготорговцев 12 мая 1633 г., Жак Ланглуа-сын 21 ноября 1652 г. Унаследовав должность отца, он стал королевским типографом (La Caille J. Op. cit. P. 278). Как Ла Кай, как Гиймо, Ланглуа — потомственный типограф.

33

Chartier R. Lectures et lecteurs dans la France d’Ancien Régime. Paris, 1987. P. 166 et suiv. О начальном этапе разысканий в этой области см.: Берелович А. Кто читал Герберштейна в XVII веке? // Источниковедение и историография в мире гуманитарного знания. М., 2002. С. 118–120.

34

Его книга хранится в иностранном кабинете Петербургской Государственной консерватории. См. статью: Равикович А. М. Собрание старопечатных книжных изданий иностранного кабинета Ленинградской ордена Ленина Государственной консерватории. http.://biblio.conservatory.ru/Today/Public/ Ravikov.htm. О Драудиусе см.: Allgemeine Deutsche Biographie. Bd. 5. 1877. S. 383.

35

M. Draudius Georgius. Bibliotheca classica, sive catalogus officinalis, in quo singuli singularum facultatum ac professionum libri, qui in quavis fere lingua extant [...] ordine alphabetico recensentur Francofurti a.M., 1611 (2-е изд.: Там же. 1625) P. 860.

36

Idem. Bibliotheca Exotica, sive, Catalogus officinalis librorum peregrinis linguis usualibus scriptorum. Frankfurt, 1610 (2-е изд.: Там же. 1625). P. 117

37

La Légende de la vie & de la mort de Demetrius grand Duc de Moscovie, à Amsterdam chez Corneille Nicolai, 1606 (хранится в парижской Национальной библиотеке, шифр [Rés. M 808) и 1607. Это известие приписано Пирлингом Уильяму Раселлу (R. Р. Pierling. La Russie et le Saint-Siège. T. 3. Paris, 1901. P. 456). Ho он сразу прибавляет, что оно является переводом того же анонимного источника, что и «Рассказ о кровавом и ужасном избиении, происшедшем в городе Москве, а также о страшной кончине покойного герцога Дмитрия», изданный князем Августином Голицыным в Париже (Récit du sanglant et terrible massacre arrivé dans la ville de Moscou, ainsi que de la fin effrayante du dernier duc Demetrius. 1859). О «Легенде» см.: Межов В. И. Русская историческая библиография. Указатель книг и статей по русской и всеобщей истории и вспомогательным наукам за 1800–1854 гг. включительно. Т 1-3. СПб., 1892-1893. С. 200. № 4032.

38

Estat de l’Empire de Russie, et Grand Duché de Moscovie avec ce qui s’y est passé de plus mémorable et Tragique, pendant le règne de quatre Empereurs: à sçavoir depuis l’an 1590 jusques en l’an 1606, en Septembre, A Paris, chez Iacqves Langlois, fils, au Mont S. Hilaire, rue d’Ecosse, aux trois Cramillieres. M. DCLXIX. Avec Privilege du Roy.

39

Dean S. Worth. The French captain’s Russian // Russian linguistics. 5 (3), август 1981. С. 199-210.

40

Просмотрены: в парижской Национальной библиотеке, шифр [Rés. M 805; в парижской библиотеке Сен-Женевьев, шифр [8° M Sup 262 Rés.; в парижской библиотеке Арсенала [8-Н-16928, владельч. запись Moncrij S. Dionyshij in Francia Congr. S. Mauri.

41

Исправление опечаток в издании 1607 г. и их перенесение во второе издание:

* звездочкой отмечены опечатки, указанные на последней странице издания 1607 г. в разделе Errata

42

Титульный лист и л. 40.

43

Титлы раскрыты (например, «devieñent» превращается в «deviennent»), применяются современные, более строгие орфографические нормы: «populeus» становится «populeux», «indifferamment» — «indifferemment», «interroguans» — «interrogeans» и т. д.

44

См. статью А. Береловича «Капитан Маржерет во французских архивах» в настоящем издании.

45

Estat de l’Empire de Russie, et Grand Duché de Moscovie avec ce qui s’y est passé de plus mémorable et Tragique, pendant le règne de quatre Empereurs: à sçavoir depuis l’an 1590 jusques en l’an 1606, en Septembre, Paris, chez Fain, 1821, in-12, IX-180 P.

46

Catalogue des livres imprimés, des manuscrits et des ouvrages chinois, tartares, japonais, etc., composant la bibliothèque de feu M. Klaproth. Paris, 1839. P. 163–174. № 1405–1509. Шифр Национальной библиотеки: [Δ 7608.

47

Relacion de la senalada, y como milagrosa conquista del paterno imperio conseguida del serenissimo principe Ivan Demetrio [так!], gran duque de Moscovia, en el año de 1605; juntamente con su coronación, y con lo que a hecho después que fue coronado ...traduzido de lengua italiana en nuestro vulgar castellano per Juan Mosquera de la Compaña de Jesús, Lisboa, Alvarez, 1606.

48

Charles Brunet (1780–1867), Manuel du libraire et de l’amateur de livres. 5 ^e éd. V. 3. Paris, 1862. Col. 1412. Жане, по словам Брюне, ссылался на Аделунга. Заметим, что на первой странице экземпляра 1607 г. Национальной библиотеки ([Rés. M 805) написано по-французски, почерком XIX в., «Редчайший, и вероятно единственный, экземпляр».

49

Catalogue des livres de la bibliothèque de feu Monseigneur le Maréchal Duc d’Estrées [...] chez Jacques Guérin. T. 2. Paris, 1740, шифр Национальной библиотеки [Δ 48678. Rossica: С. 96–98, № 18477-18499; Маржерет, 1607: № 18493 и 18914 (последний включен в Polonica). Владелец — Виктор-Мари д’Эстрэ, маршал и контр-адмирал (1660–1737).

50

Catalogue de la bibliothèque de feu M. Falconet, médecin consultant du Roi [...] de l’Académie des Inscriptions et belles-lettres, A PARIS chez BARROIS, T. 2, 1763, шифр Национальной библиотеки [Q 7435. Rossica: С. 344–345, № 17204–17225; Маржерет, 1607: № 17211; Маржерет, 1669: 17212. Камий Фальконе (1671–1762) — врач, известный филолог и библиофил, академик, не имевший со скульптором никаких родственных связей.

51

Catalogue des livres de la bibliothèque de feu François-César Le Tellier, marquis de Courtanvaux, capitaine-colonel des Cent-Suisses, dont la vente se fera en son hôtel [...] le lundi quatre mars et jours suivans. A Paris, chez Nyon l’aîné, 1782, шифр Национальной библиотеки [Q 8174. Rossica: С. 333–334, № 3399–3412; Маржерет, 1607: № 3403; Маржерет, 1669: 3404. Маркиз де Куртанво был правнуком Лувуа; освобожденный из-за болезни от настоящей военной службы, он всецело посвятил себя наукам (1718–1781).

52

Catalogue des livres rares et précieux composant la bibliothèque de M. L. M. d. R., Paris, P. Jannet, successeur de L.-C. Silvestre. Paris, 1848, шифр Национальной библиотеки [Δ 9811. Rossica с Данией и Исландией: Р. 276, № 2164–2172; Маржерет, 1669:2168. Маркиз дю Рур (Auguste-François Grimoard de Beauvoir, marquis du Roure), известный библиофил и книговед, автор Analecta Biblion. Paris, 1840.

53

Charles IX, La chasse royale. Paris, 1857; Idem. Livre du roy Charles. De la chasse au cerf. Paris, 1859; Guillaume Budé. Traité de la vénerie. Paris, 1861; Charles Perrault. La Chasse, poème. Paris, 1862; Pièces sur la Ligue en Bourgogne. 1 ^e série, Dijon, 1882; 2,1883; 3, 1886; 4, 1887.

54

Первое издание Шеврёля: Estat de l’Empire de Russie, et Grand Duché de Moscovie avec ce qui s’y est passé de plus mémorable et Tragique, pendant le règne de quatre Empereurs: à sçavoir depuis l’an 1590 jusques en l’an 1606, en Septembre, Paris, Potier, 1855, in-16, XXVIII-116 С. Второе издание: Estat de l’Empire de Russie, et Grand Duché de Moscovie avec ce qui s’y est passé de plus mémorable et Tragique, pendant le règne de quatre Empereurs: à sçavoir depuis l’an 1590 jusques en l’an 1606, en Septembre, par le capitaine MARGERET. Novvelle édition, précédée de deux lettres inédites de l’auteur et d’une notice biographique et bibliographique par Henri Chevreul. A PARIS, Chez L. Potier, 1860, in-16, XXXII-127 P.

55

См.таблицу II нас. 26.

56

Словарь уже фигурирует в издании 1855 г., но авторство Мериме указано только в 1860 г. (Estat de l’Empire de Russie, et Grand Duché de Moscovie... Paris, 1860. P. XVII).

57

Margeret Jacques. Esta de l’Empire de Russie, et Grand Duché de Moscovie avec ce qui s’y est passé de plus mémorable et Tragique, pendant le règne de quatre Empereurs: à sçavoir depuis l’an 1590 jusques en l’an 1606, en Septembre. Paris, éditions du Genêt, 1946.106 P.

58

Un mousquetaire à Moscou. Mémoires sur la première révolution russe, 1604–1614, édité avec des notes par Alexandre Bennigsen, Paris, éd. Maspéro-La Découverte, 1983. 128 P.

59

Судя по всему, именно издание Беннигсена было переведено на испанский язык. Un mosquetero en Moscu. Jacques Margeret. Laia, 1989.125 P. К сожалению, мы не имели возможности ознакомиться с этим изданием.

60

Strahlenberg Ph. J., von. Das Nord und Ostliche Thiel von Europa und Asia. Stockholm, 1730.

61

Замечания В. H. Татищева были изданы многим позднее их написания. Последнюю публикацию см.: Татищев В. Н. История Российская. Л., 1968. Т. VII. С. 424.

62

Наличие в России во второй трети XVIII в. книги Маржерета 1607 г. практически невероятно, особенно учитывая ее редкость во Франции. Является простой опечаткой отсылка на несуществующее издание сочинения Маржерета в 1769 г. в комментариях издателей Татищева 1968 г. (Татищев В. И. Указ. соч. С. 449.). Так что первый российский историк здесь ничего не исказил, вопреки замечанию Ч. Даннинга. (J. Margeret. The Empire and Grand Duch of Moscow. A 17 ^th-century French Account / Transl, and edited by Ch. S. L. Dunning. Pittsbourgh, 1983. P. 104–105. Далее — Dunning Ch. Op. cit.).

63

Состояние Российской державы и Великого княжества Московского в начале XVII века с присовокуплением известий о достопамятных событиях, случившихся в правление четырех Государей, с 1590 года по сентябрь 1606. Сочинение капитана Маржерета, капитана гвардии Дмитрия Самозванца. Перевод с французского, предисловие и примечания Н. Г. Устрялова. СПб., 1830.

64

Исторические записки, содержащие в себе повествование о знаменитейших происшествиях, случившихся в царствование пяти государей, как-то: Иоанна Васильевича Грозного, сына его Федора Иоанновича, Бориса Федоровича Годунова, Лжедмитрия и Василия Ивановича Шуйского, начиная с 1590 по 14-е сентября 1806 года; с присовокуплением нравов и обычаев двора Российского и народа в то время, сочиненные очевидцем Маржеретом. Перевод с французского. М., 1830. В типографии Лазаревых Института восточных языков.

65

Сказания современников о Димитрии Самозванце. СПб., 1859. Изд. третье, испр. Ч. 1. На титульных листах обоих томов указаний на Н. Г. Устрялова нет, но принадлежность публикации именно ему была слишком известна. Его именем подписано лишь общее введение (датировано 1 июня 1858), помещенное в первой части (Там же. С. XIII).

66

Там же. С. 240 (примеч.).

67

Там же. С. 447, комм. № 266; С. 420–424, комм. № 176. Устрялов в последнем случае ссылается на Московский архив (речь должна идти о Московском архиве Министерства иностранных дел), хотя текст грамоты был уже опубликован в «Собрании государственных грамот и договоров». М., 1819. Ч. 2. С. 604-607.

68

Маржерет Ж. Состояние Российской державы и Великого княжества Московского. С предисловием И. Н. Бороздина. М., 1913.

69

Так, фразу «et pour ce vouloit deüement faire convoquer les Estats du pays...» Устрялов интерпретировал так, что Годунов притворно велел созвать Собор, в то время как архаичное слово «deüement», производное от глагола «devoir» — «долженствовать», означало: «как и было должно», «надлежащим образом». См.: Россия начала XVII в. Записки капитана Маржерета / Сост. Ю. А. Лимонов, отв. ред. В. И. Буганов. М., 1982. С. 60–61 (французский текст), с. 152 (русский перевод), с. 227–22, комм. № 19; Dunning Ch. Op. cit. P. 105, com. № 98. К сожалению, эта ошибка устряловского перевода долго воспроизводилась в литературе о Земских Соборах (см., например: Черепнин Л. В. Земские соборы Русского государства в XVI–XVII вв. М.; 1978. С. 146).

70

Этот экземпляр происходил из личной библиотеки Николая II и был подарен Хаугтонской библиотеке князем Лобановым-Ростовским.

71

Россия начала XVII в.... С. 155. Это соображение приводится как важный аргумент в доказательство того, что Маржерет не был католиком к моменту поступления на русскую службу (Там же. С. 35).

72

Имеется в виду Дворец Правосудия Palais de Justice — место расположения Парижского парламента и других судебных курий. Галереи Дворца Правосудия были к тому же излюбленным местом прогулок парижской публики. Здесь размещался один из двух важнейших центров книжной торговли. В отличие от университетского квартала, где шла торговля в основном религиозной, учебной и научной литературой, книгопродавцы, обосновавшиеся в галереях Дворца, специализировались на юридических книгах и литературных новинках, отечественных и переводных (подробнее см.: Берелович А., Назаров В. Д., Уваров П. Ю. Как издавали записки капитана Маржерета — наст. изд. С. 17–18). — А. Б., П. У.

73

Гиймо Матьё (Guillemot Mathieu) (?–1612), парижский книготорговец. О нем подробнее см.: Берелович А., Назаров В. Д., Уваров П. Ю. Указ. соч. С. 17-18. — А Б.

74

В привилегии так и стоит «de l'estat et empire» («о состоянии»), что несколько расходится с титульным листом как этого, так и последующего издания. В привилегии 1668 г. предлог «de» отсутствует. — П. У.

75

Перре Анри (Henri Perret), королевский секретарь, докладчик Палаты прошений (рекетмейстр) Королевского совета Генриха IV. — П.У.

76

Генрих IV Бурбон (1553–1610), король Наварры (с 1563 г), король Франции (с августа 1589, коронован 27(17).02.1594 г., Париж открыл ему ворота 22(12).03.1594 г., в 1595 г. окончательно примирился с папой Климентом VIII. В литературе по-разному оценивается роль короля в подготовке и публикации книги Маржерета. Это во многом объясняется неясностями в его «Обращении к королю», которое в издании 1607 г. предшествует и «Предуведомлению к читателю», и собственно тексту книги. Что же посчитал необходимым сообщить на сей счет сам автор? Строго говоря, два факта. Первый — капитан «предпринял описание» России «по поручению» Генриха IV. Ни о форме, ни о времени полученного от монарха задания Маржерет ничего не говорит. Второй факт — аудиенция автора книги у короля: он выслушал капитана, высказался о «некоторой пользе», которую «великие государи извлекут» из описанных в сочинении «весьма примечательных происшествиях». В ходе приема выяснилось также, что Генрих IV «соблаговолил прочесть» текст Маржерета. Сопоставим эту информацию с хронологией возвращения капитана и другими обстоятельствами. Последняя точная дата пребывания капитана в России 14(4) сентября 1606 г., когда он находился в Архангельске. Около этой даты Маржерет отплыл оттуда на корабле, принадлежавшем, скорее всего, английской Московской компании. Время его путешествия трудно определить точно. Но при любом маршруте (через Англию, Голландию или же порты Германии) он вряд ли появился в Париже ранее первой половины — середины ноября 1606 г. Уже 2 марта (20 февраля) 1607 г. издатель книги получил на нее привилегию: процедура предполагала предварительное представление рукописи. Итак, на написание книги и на все повседневные и карьерные заботы — наем жилья и устройство жизни в Париже, поиски издателя-типографа, установление связей при дворе (напомним, что родные места Маржерета находились далеко от французской столицы) — у капитана оставалось почти наверняка никак не более трех месяцев. Думаем, что в таких обстоятельствах составление описания России с чистого листа вряд ли было выполнимой задачей даже для столь бравого и решительного воина, как Маржерет. Полагаем, что основные разделы своего сочинения он составил еще в России. В Париже капитан приноравливал текст к требованиям жанра описаний (уже вполне устоявшимся в европейском издательском деле), а главное — к «высочайшим» пожеланиям, исходящим от короля и его окружения. В частности, заключительный раздел, целиком посвященный разбору аргументов о подлинности или ложности «царевича Димитрия», выпадал из канона описаний государства, страны, общества или же попал в книге явно не на свое место (и в этом случае он был бы непропорционально велик). Но эта часть прекрасно соответствовала реальному интересу короля и его окружения, запросам столичной публики. Ее любопытство уже раздразнили донесения и брошюры о чудесном появлении сына и наследника царя Ивана-«деспота», о его победе в войне с могущественным государем далекой России, Борисом Годуновым, о недолгом его правлении и трагической свадьбе. Можно представить реакцию двора и читающего общества, когда в Париже оказался бургундский наемник-гугенот, не просто участник и очевидец многих драматических событий, но начальник личной охраны «царя Димитрия».

Догадывался ли Маржерет, находясь в Москве, о растущем интересе к тому, что происходило в России? Предполагаем, что он был неплохо осведомлен. На его глазах происходил интенсивный дипломатический обмен с рядом стран, но главное — с папским престолом; он имел доверительные беседы с самим царем и многое почерпнул от его польских секретарей и, возможно, кое-что от сопровождавших «царевича» иезуитов. Наконец, он общался с лицами, приехавшими на майские свадебные торжества, в том числе с купцами (одного французского торговца он называет по имени, но вряд ли им ограничивалось «представительство» Франции). Он знал наверняка или же уверенно догадывался о том, что убийство «царя Димитрия» и воцарение Василия Шуйского будет оперативно отражено в европейской печати. В Архангельске он вращался среди английских и голландских купцов, крайне заинтересованных в получении свежей информации из Москвы и ее передаче за рубеж (как известно, автором брошюры о майских событиях 1606 г. в российской столице был Уильям Рассел или Руссель — о нем см. коммент. 38 на с. 361 во 2-м разделе наст, издания). Наконец, от самого «царя Димитрия Ивановича» ему было известно о его намерении отправить летом 1606 г. посла к Генриху IV. Так что у капитана нашлось немало веских причин еще в России заняться заметками о ее устройстве. Сообразуя сказанное, предлагаем следующую гипотезу. Маржерет объявился в Париже уже с какими-то текстами будущей книги. Он (возможно, совместными усилиями с издателем М. Гиймо) довел сей факт до сведения короля и его советников, получив в ответ монаршее «поручение», сообщенное ему, скорее всего, кем-то из близких к Генриху IV лиц. Рукопись книги, а скорее, составленную на ее основе «меморию», король «соблаговолил» прочесть, видимо, где-то в конце января-февраля 1607 г. — вряд ли ознакомление и последовавшая за ним аудиенция далеко отстояли от 2 марта. Нельзя исключать того, что после беседы с королем капитан внес в рукопись какие-то поправки. Так ли это было или же случилось иначе, но вскоре книга Маржерета увидела свет и стала доступна обществу. Сказанное — лишь один из вариантов интерпретации той информации, каковую сообщил капитан во вступительных текстах и основных разделах книги и касающуюся вопросов ее написания. При любом истолковании несомненна личная заинтересованность Генриха IV в публикации сочинения и весьма вероятно составление автором еще в России текста ее описания, если не целиком, то в виде каких-то больших разделов. — В. Н.

77

Христианский мир («Chrétienté») — не столько конфессиональный, сколько геополитический и культурный термин, самоназвание западноевропейской цивилизации. Входил ли в этот понятийный круг византийский (православный) культурный ареал и если да, то когда и в каких контекстах — ответить достаточно сложно. Во всяком случае мнение о том, что Венгрия является пограничной христианской страной, окруженной «неверными» (сарацинами), было вполне распространено во Франции. Еще в 1424 г. один из венгерских теологов, обучавшийся в Парижском Университете, пытался через суд доказать, что Венгрия не только древняя христианская страна, но находится на значительном удалении от сарацинских земель. Однако в годы османской экспансии XVI в. представление о Венгрии как о последнем бастионе христианства только усилилось. Именно прямые и казавшиеся порой неотвратимыми угрозы христианской Европе со стороны Османской империи резко усилили в середине 1520-х годов интерес к России как мощному христианскому (и православному) государству и потенциальному союзнику (см., в частности: Россия в первой половине XVI в.: взгляд из Европы / Сост., автор вводных ст., примеч., указателей — О. Ф. Кудрявцев. М., 1997). Этот фактор был значим и позднее при описании России, но уже не играл, как правило, ведущей роли. — В. Н., П. У.

78

Термин «абсолютная власть» имел несколько значений. Прежде всего он указывал на полную независимость правителя. Так, согласно позднесредневековым определениям, король Франции являлся абсолютным государем, то есть «императором в своем отечестве», независимым ни от императора Священной Римской империи, ни от папы. Именно независимость русского государя позволяла Маржерету именовать его императором. В этом же значении автор упоминает позднее о Казанском ханстве до его завоевания Иваном Грозным. В XVI и, особенно, в XVII веке термин «абсолютная власть» все чаще употреблялся в значении «неограниченной монархии». Распоряжения монарха, наделенного абсолютной властью, имели большую силу, чем обычаи страны, позитивное право или постановления различного рода представительных учреждений. При этом всячески подчеркивалось, что абсолютная власть не тождественна тирании и деспотизму. Негативные коннотации термин обретает лишь накануне и во время Французской революции. Определение Маржеретом характера власти московского государя в данном случае не содержит никакого осуждения, а скорее, наоборот, сообщает читателям позитивную оценку. — П.У.

79

«Le bon ordre et pollice du dedans» — слова «порядок» и «управление» не были полностью синонимичными. Во Франции XVI–XVII вв. термин «ordre» означал богоустановленную упорядоченность мира, и долг монарха заключался в поддержании общих принципов порядка и равновесия. Термин «police» указывал на действия короля по поддержанию этого порядка и включал в себя все относящееся к королевской службе во имя общего блага. — П.У.

80

Вогренан Байе де, Филипп (Vaugrenan Baillet, Philippe, sieur de) (1555 — окт. 1595) — французский капитан, во время религиозных войн действовал на стороне короля Генриха IV. В 1589–1595 гг. возглавлял оборону г. Сен-Жан де Лон в Бургундии от войск Католической Лиги, под его началом и воевал Жак Маржерет. Умер в должности коменданта Сен-Жан де Лон. Генрих IV посетил город (один из немногих своих оплотов в Бургундии) в июне 1595 г. уже после коронации (в феврале 1594 г.). — П.У.

81

Маржерет перечисляет монархов, которым он служил как наемник-профессионал, почти наверняка в хронологической последовательности. В таком случае, в государе Трансильвании (Семиградья) следует видеть Сигизмунда Батория (Батори), княжившего там с перерывами в 1588–1602 гг. Вообще в последней трети XVI в. дунайские княжества (Валахия, Трансильвания, Молдова) были объектом постоянной борьбы между Османской империей, Габсбургами и Речью Посполитой. С формированием в 1593 г. «Священной Лиги» (ее ядром была Священная Римская империя германской нации во главе с австрийскими Габсбургами) Сигизмунд вошел в ее состав в начале 1594 г. под патронатом императора Рудольфа II. После поражения в конце октября 1596 г. от турок имперских и венгерских войск (см. коммент. 42 в наст, разделе) ситуация в регионе (весьма сложная из-за множества противоречивых интересов) оказалась еще запутанней, чем обычно. Внешние факторы не ограничивались Империей и Турцией, в борьбу все более втягивалась Речь Посполитая (и в целом, и отдельные группировки магнатов), а с 1595–1596 гг. — Валахия. В итоге Сигизмунд всего за 6 лет трижды отрекался от власти в Трансильвании и, соответственно, дважды возвращался. Первый его отъезд произошел в апреле 1598 г.: по декабрьскому соглашению 1597 г. он получал от императора два герцогства в Силезии и годовую ренту, отказываясь от власти в Трансильвании (здесь Сигизмунд как бы развивал договор 1595 г., по которому Рудольф II наследовал его права в случае бездетной смерти трансильванского правителя). Причем в мае 1598 г. эрцгерцог Максимилиан публично (под давлением императора) отказался от своих претензий на трон в Речи Посполитой, что, казалось бы, предполагало ее невмешательство в трансильванские коллизии. По одному из вариантов эрцгерцог и намечался в качестве верховного правителя Трансильвании. Но события пошли совсем иначе. Уже в августе 1598 г. государственное собрание призвало Сигизмунда, вскоре вернувшегося в страну Последний, не получив немедленной и достаточной помощи в Вене, стал искать ее в другой стране, вызвав двоюродного брата Андрея (Андраша) Батория, католического прелата в Речи Посполитой. Кандидатуру последнего утвердило государственное собрание в марте 1599 г. В острую внутреннюю борьбу в Трансильвании в 1599 г. вмешивается валашский господарь: он сумел заключить мир с османами в октябре 1598 г. и пользовался военно-дипломатической поддержкой Вены еще с 1597 г. В военной борьбе гибнет Андрей Баторий, Сигизмунд еще до начала кампании уезжает на польскую территорию, в конце 1599 г. Михай Храбрый государственным собранием утвержден князем Трансильвании.

Его попытка объединить под своей властью все три придунайские княжения завершилась полным поражением, несмотря на первые успехи. В мае 1600 г. он изгнал молдавского господаря Иеремию Могилу, ставленника Речи Посполитой, но уже в сентябре был разбит ее армией во главе с великим коронным гетманом и коронным канцлером Я. Замойским. В том же месяце в Трансильвании вспыхивает восстание против его гарнизонов и управителей, а османские войска оккупируют центральные области Валахии. Михай бежит на территорию Империи. В феврале 1601 г. Сигизмунд Баторий в третий раз избирается трансильванским господарем (при поддержке протурецкой партии местных магнатов), в августе его войска терпят поражение от отрядов Михая и наемников под командованием Д. Баста, ориентировавшихся на Империю. В феврале 1602 г. Сигизмунд Баторий в третий и последний раз отрекается от власти в Трансильвании и в конце июля окончательно покидает ее. В августе 1601 г. от рук наемников погибает Михай Храбрый. Условия службы наемников в первые годы «долгой войны» были заманчивыми, что, скорее всего, объясняет несколько большее внимание Маржерета к этому периоду своей «среднеевропейской» биографии (подробнее см.: Флоря Б. Н. Русско-польские отношения и балтийский вопрос в конце XVI — начале XVII в. М., 1973. С. 18-35, 81-86, 110-120, 135 и др.; Османская империя и страны Центральной, Восточной и Юго-Восточной Европы в XVII в. М., 1998. С. 29–76, разделы В. П. Шушарина, Б. Н. Флори, Л. Е. Семеновой; Семенова Л. Е. Княжества Валахия и Молдавия. Конец XIV — начало XIX в. М., 2006. С. 168-177). — В. И.

82

Рудольф II Габсбург (1552–1612), император Священной Римской империи германской нации и король Венгрии с 1576 г. Последовательный сторонник контрреформации, один из главных организаторов «Священной Лиги» (1593), В его правление состоялась едва ли не самая длительная война с Османской империей, получившая у современников название «Долгой» (завершилась в 1606 г.). С 1589 г. взял курс на дипломатическое сближение с Речью Посполитой, пытаясь опереться на Сигизмунда III и контрреформационные круги коронной знати и шляхты. — В. И.

83

Сигизмунд III Ваза (1566–1632), старший сын шведского короля Юхана III и Катарины Ягеллонки; польский король с 1587 г. и великий князь Литовский (с января 1588 г.), коронован в 1588 г.; король Швеции в 1592–1599 гг. Был воспитан отцом в католической традиции, что, помимо прочего, способствовало его успеху в соперничестве за польскую корону. Решительную победу над эрцгерцогом Максимилианом в январе 1588 г. ему обеспечили сторонники «партии политиков» во главе с коронным канцлером Я. Замойским. При избрании Сигизмунд III вместе с отцом обещали инкорпорировать шведские владения в Северной Прибалтике в состав Речи Посполитой, но обещание оказалось невыполненным. После смерти Юхана III в ноябре 1592 г. Сигизмунд III наследовал ему: он прибыл в Швецию в сентябре 1593 г. и был коронован в феврале 1594 г., летом того же года вернулся в Речь Посполитую, публично гарантировав права лютеран на коронационном риксдаге. Верховным правителем в Швеции оставался дядя Сигизмунда III, герцог Карл (в будущем король Карл IX). Последний сумел сплотить основную массу дворянства, большинство аристократических фамилий, оттесняя сторонников Сигизмунда III от рычагов реальной политики и консолидируя общество вокруг требований защиты веры (лютеранства) и национальных (политических и экономических) интересов. Решающие события развернулись в 1598–1599 гг. Получив деньги от сейма на личную военную экспедицию (Речь Посполитая войну Швеции не объявляла), Сигизмунд летом 1598 г. высадился в Швеции, но потерпел решительное поражение в сентябре того же года. Почти сразу нарушил условия подписанного соглашения, отказавшись распустить остатки своей армии и захватив Кальмар, после чего отбыл в Польшу. В 1599 г. пал Кальмар, Сигизмунд III утратил контроль над шведскими гарнизонами в северной Прибалтике, к весне 1600 г. его сторонники потерпели окончательное поражение в Финляндии. В 1599 г. риксдаг низложил Сигизмунда III, а в 1600 г. провозгласил королем Карла IX (последовательно именовался в официальных документах королем с 1604 г., коронован в 1607 г.). На сейме 1600 г. Сигизмунд III провозгласил инкорпорацию шведских владений в Эстонии в Речь Посполитую, что предопределило начало войны, получившей название «Инфлянтской» и шедшей с переменным успехом. Последовательный и активный сторонник контрреформации, что отражалось в его внутренней и в гораздо большей степени во внешней политике. — В. Н.

84

Борис Федорович Годунов (ок. 1552 — 13(23).04.1605), русский царь в 1598–1605 гг. Происходил из древнего боярского служилого рода Сабуровых — Вельяминовых — Годуновых. Делал карьеру в опричном, а затем особом дворе Ивана IV. Успех ему обеспечили женитьба на Марии, дочери Г. Л. Скуратова-Вельского (ок. 1570) и брак его сестры Ирины с царевичем Феодором Ивановичем. Боярин с 1580 г., в 1580–1584 гг. входил в ближайшее окружение царя Ивана, был им включен в состав совета опекунов при Федоре. После воцарения последнего уже к осени 1584 г. возглавил правительство, в 1586–87 гг. окончательно стал единоличным правителем (к 1589 г. получил право самостоятельных дипломатических сношений, в 1591 г. — почетный титул «слуги государя»). После смерти царя Федора Ивановича главный претендент на русский трон: избран царем на Земском Соборе 17(27).02.1598 г., «наречен на царство» 21 февраля (3 марта) и коронован 3(13) сентября того же года. В 1598–1600 гг. пытался организовать коалицию государств против Речи Посполитой, но результат оказался отрицательным (Павлов. Государев двор. С. 27–63; Назаров В. Д. Борис Федорович Годунов // БРЭ. М., 2006. Т. 4. С. 45-46). — В. Н.

85

«Царь Димитрий Иванович» — самозванец, выдавший себя летом 1603 г. в имении князя А. Вишневецкого за сына Ивана IV от Марии Нагой. По общепринятому мнению специалистов, этнический русский, скорее всего, происходил из незнатного служилого рода уездных дворян Нелединских-Отрепьевых. Юрий (Юшко) Богданов сын Отрепьева при постриге принял имя Григорий. Пересек границу России в середине октября 1604 г. во главе небольшого войска, состоявшего из наемников, украинских и донских казаков. Вступил в Москву 20(30) июня, короновался 21(31).07.1605 г. Убит боярами-заговорщиками в ходе восстания жителей Москвы против польских и литовских гостей, прибывших на царскую свадьбу 17(27) мая 1606 г. — В. Н.

86

Отсчет «возвышения» «моего господина Димитрия» Маржерет явно ведет со дня начала военной кампании. Отсюда и «два года». — В. Н.

87

Наследник престола, будущий король Франции Людовик XIII (1610–1643). В 1606 г. дофину было пять лет. Политики и придворные начала XVII в. на все лады подчеркивали его сходство с Генрихом IV, видя в этом залог продолжения долгожданного мира и процветания королевства. В массовом порядке печатались изображения королевской семьи или отдельно портреты дофина, где подчеркивалось его сходство с королем. Ведь за последние сорок лет у французских королей не было наследников по прямой линии, что имело катастрофические последствия для страны. — П.У.

88

Речь идет о Крымском ханстве, образовавшемся при распаде Золотой Орды во второй четверти XV в. В момент написания Маржеретом своей книги других суверенных ханств (Казанского, Астраханского, Сибирского), выделившихся из Золотой Орды при ее развале, уже не существовало. — В. Н.

89

Ликвидация ордынской зависимости произошла в правление великого князя Ивана III. В современной литературе этот факт относят или к 1472 г., или к 1480 г. (последнее, на наш взгляд, предпочтительней — Назаров В. Д. Свержение ордынского ига на Руси. М., 1983. С. 33–56; ср.: Горский А. А. Москва и Орда. М., 2000. С. 154-182). — В. Н.

90

Маржерет придерживался той традиции в описании России, когда герцогский титул приравнивается к титулу великого князя. Московское княжество образовалось в последней трети XIII в., первым московским князем стал кн. Даниил Александрович. Титул великого князя закрепился за его вторым сыном, Иваном Калитой, двумя сыновьями последнего и всеми последующими государями из династии московских Рюриковичей (последний — царь Федор Иванович). — В. Н.

91

Маржерет точно фиксирует иерархию великокняжеских титулов, не объясняя, правда, ее происхождения, что, впрочем, вряд ли входило в его задачу. Дело в том, что княжества Северо-Восточной Руси, находившейся в политической и экономической зависимости от ханов Золотой Орды, объединялись по их воле, а отчасти в соответствии с добатыевской традицией в иерархическое сообщество во главе с Великим княжением Владимирским. В отличие от доордынских времен этот княжеский стол не был наследуемым, передача ярлыка на него была исключительной компетенцией ханов Золотой Орды. На протяжении XIII — начала XIV в. территория собственно Владимирского великого княжества росла за счет выморочных княжений. Сам великий князь Владимирский обладал рядом прав, преимуществ, но и обязанностей. Именно он отвечал за доставку (а в ряде случаев и за сбор) выхода (дани) в Сарай, он возглавлял соединенные силы княжеств в походах, предпринимаемых по приказу хана. Соответственно, после пребывания какого-то князя на великокняжеском столе во Владимире титул великого князя как бы распространялся и на его родовое княжение. Так, в XIV–XV вв. великими князьями титуловались стольные князья тверские, московские, нижегородско-суздальские. В разные периоды XIII–XIV вв. владимирский стол объединял от 7 до 10 княжеств. По завещанию 1389 г. великого князя Дмитрия Ивановича Донского, так или иначе санкционированному ханом Тохтамышем, Владимирское великое княжение стало «наследуемой вотчиной» московских монархов. С тех пор только в их полном титуловании мог употребляться, и притом на первом месте (до 1547 г., когда был принят еще и царский титул), титул великого князя Владимирского. Заметим, что Рязанское, Смоленское княжества и оставшаяся часть Черниговского княжения в государственно-политическую систему Владимирского княжества не входили. Изменение в статусе Владимирского стола в конце XIV в. привело к уравниванию формального статуса всех княжеств Северо-Восточной Руси при сохранении их зависимости от Орды. — В. Н.

92

Это наблюдение Маржерета чрезвычайно важно для понимания этнической (и государственной) самоидентификации российских людей в конце XVI — начале XVII в. особенно в контексте идущих ныне дискуссий. — В. Н.

93

Указание Маржерета на местоположение Черной Руси и на последовательность титулов польского короля при перечислении объектов владения в титулатуре великого князя Литовского соответствуют реалиям эпохи. Под Подолией он понимает северо-западную часть современной Украины, а в других местах своей книги вообще украинские земли или даже большую их часть. — В. Н.

94

Париж мог претендовать на звание «столицы» с 987 г., со времени вступления на престол династии Капетингов, графов Парижских. Реально роль главного города королевства Париж начинает играть со второй половины XII века. «Миф о Париже» объяснял духовное лидерство города тем фактом, что его первым епископом был ученик апостола Павла Дионисий Ареопагит. Все бы хорошо, тем более, что первого епископа Парижа действительно звали Дионисием. Но беда в том, что новозаветный Дионисий не был Ареопагитом, а оба они не имели никакого отношения к Парижу — П. У.

95

Маржерет не разъясняет принцип подсчета лет применительно к Москве как столице: идет ли речь о стольном граде великого княжения Московского (тогда цифра должна приближаться к 300 годам), или же речь идет о столице двух объединенных великих княжеств (в этом случае следует говорить о 220 годах), или же он говорит о Москве как о политическом и государственном центре всей России (тут дело ограничится примерно 120 годами). — В. Н.

96

Маржерет включил в краткий царский титул редко встречающийся термин «господарь» вместо «государь», возможно, вследствие своего опыта ознакомления с титулатурой великого князя Литовского. Формула «всея Руси» (по капитану — «всея Россия») закрепилась в официальной, и притом различной (по видам) документации в России (так или иначе исходящей от имени правящего монарха) с 1470-х — середины 1480-х гг. Ранее эта формула использовалась, не всегда, правда, последовательно, на монетах, печатях, а также в официальных документах московских государей, направленных в адрес новгородских или псковских властей и т. п. (подробнее см.: Филюшкин А. И. Титулы русских государей. М.; СПб., 2006. С. 159–167 и др.). — В. Н.

97

Измерение протяженности европейской части России — от Нарвы до Архангельска, — предлагаемое Маржеретом, уникально и почти наверняка объясняется личным опытом капитана. Он прибыл в страну в составе небольшой группы наемников, завербованных русским послом в Империю дьяком Аф. Власьевым. Царский дипломат зафрахтовал в Любеке два судна и приплыл на них в Ивангород в конце июня 1600 г., в конце июля того же года посол и сопровождающие его лица въехали в Москву. Отплыл же Маржерет в середине сентября 1606 г. из Архангельска. Несколько удивительно замечание Маржерета о плотности заселения. Впрочем, оно объяснимо: и дорога из Ивангорода до Москвы (через Великий Новгород), и дорога Москва-Архангельск были главными артериями внешней торговли в государстве, что не могло не сказаться на заселенности непосредственно прилегающих к ним территорий. Не умеем объяснить цифру в 2800 верст. Если измерить расстояние по названным путям, то их сумма составит немногим менее 2300 верст. Это, видимо, ошибка памяти, вызванная разновременностью обеих поездок. (Петров. Справочники. С. 110, 145–146; Книга Большому чертежу. М.; Л., 1950. С. 153). Маршрут приезда должен был особенно врезаться в память Маржерета из-за случившегося инцидента. Аф. Власьев закупил большую партию товаров для казны, а не на продажу. Посему он счел возможным, не нарушая, по его мнению, условий Тявзинского договора, выгрузить товары также в Ивангороде. Комендант Нарвы усмотрел, однако, в этом нарушение русской стороной договорных обязательств и с целью воспрепятствовать такому ходу дел собирался открыть огонь из пушек. Правитель Швеции герцог Карл (будущий король Карл IX) отдал приказ шведской эскадре блокировать устье р. Наровы, захватить и конфисковать любекские корабли. Одному из них удалось прорваться во время шторма, команда второго провела в России более года и отплыла на родину на другом судне (Флоря Б. Н. Русско-польские отношения. С. 125–126). — В. Н.

98

В эпоху Старого порядка величина этой меры длины варьировалась. В почтовом лье было 3898 м (200 туазов), морской лье составлял 5556 м (двадцатая часть градуса земной поверхности), сухопутный, или «обычный», лье — 4445 м (одна двадцать пятая часть градуса), метрический лье составлял 4000 м. Судя по соотношению версты и лье, речь у Маржерета идет о сухопутных лье. — П.У.

99

Федор Иванович (1557–7(17).01.1598), второй по старшинству из неумерших в младенчестве сыновей царя Ивана IV, «наречен» (провозглашен) царем сразу же после кончины отца (в ночь на 19.03.1584 г.), коронация состоялась 31 мая (10 июня) 1584 г. (по другим сведениям — 28 мая (7 июня) 1584 г. (Черепнин Л. В. Земские соборы Русского государства в XVI–XVII вв. М., 1978. С. 126–129; Павлов. Государев двор. С. 29-35,219–221). Маржерет несколько ошибается в сроках строительства крепости в Смоленске: подготовительные работы велись в 1595 г., возведение крепостных стен и башен началось в 1596 г. и завершилось в 1602 г., уже в царствование Бориса Годунова. Любопытно, как по-разному фиксирует он написание фонетически идентичных букв в разных позициях. Так, отчество Бориса Годунова здесь и далее передается как «Federvits», тогда как имя царя Федора — как «Theodore» (с учетом происхождения имени из греческого языка). Равным образом капитан пишет имя Иван (Иоанн) как «Iohannes», но отчество — «Ivanovots». — В. Н., П. У.

100

По поверстным книгам считалось от Смоленска до Москвы 260 верст, а от Москвы до Казани посуху 680 верст, водным же путем — 960 верст (по Москве-реке, Оке, Волге, Казанке). Сумма 260 и 960 (1220 верст) близка к цифре Маржерета (Петров. Справочники. С. 120, 144). — В. Н.

101

Un royaume absolu de Tartarie — букв. «абсолютное королевство Татарии». В данном случае термин «абсолютный» применен в первом значении — «независимый от всякой иной власти», что и дало нам возможность перевести данное словосочетание с использованием понятия «суверенитет». Впрочем, реальная история взаимоотношений Москвы и Казани была намного сложнее, чем об этом писал Маржерет. Так, с 1487 г. и по начало XVI в. российские государи не раз «сажали из своей руки» казанских ханов из представителей местной династии. Позднее, в первой половине 1530-х и во второй половине 1540-х гг. в роли московских ставленников выступали, как правило, касимовские царевичи. — В. Н.

102

Василий Иванович (1479–1533), старший сын великого князя Ивана III от второй жены Софьи (Зои) Палеолог. В опале под домашним арестом с декабря 1497 г., прощен с получением титула великого князя в марте 1499 г. (стал вторым соправителем отца; первым с февраля 1498 г. был великий князь Дмитрий Иванович, внук Ивана III от единственного сына от первой жены). 14 апреля 1502 г. венчан «великим князем Владимирским и Московским и всеа Руси самодержцем» (Дмитрий-внук арестован тремя днями ранее). С этого времени и до конца октября 1505 г. (когда умер Иван III) был единственным соправителем и наследником отца. Маржерет ошибается: при Василии III состоялось четыре похода на Казань (1506, 1523, 1524, 1530 гг.), но ни один из них не завершился взятием столицы ханства. Московское влияние в ханстве после 1487 г. было порой определяющим в выборе или смене правителей, но после 1518 г. (когда пресеклась местная династия), а в особенности после 1521 г. возможности политического давления Москвы на местную знать резко сократились. — В. Н.

103

Иван Васильевич (1530–1584), старший сын великого князя Василия III от второй жены Елены Глинской, великий князь с декабря 1533 г., первый русский царь (венчан 16.01.1547 г.). Казанские походы начались в 1545 г., с зимнего похода 1547–1548 г. в войне с Казанским ханством стал участвовать Иван IV. Этот поход, как и зимний поход 1549–1550 г. оказались в целом неудачными. Военные действия летом 1551 г. привели к построению на правом берегу Волги, рядом с устьем Казанки, русской крепости Свияжск. Поход 1552 г. завершился взятием Казани и ликвидацией Казанского ханства. — В. Н.

104

Маржерет путает двух Чингисидов, носивших одно имя после крещения в православие — Симеон. Первый из них — последний казанский хан Едигер (Ядгар), из астраханской династии Чингисидов (потомок хана Большой Орды Ахмада). В 1542 г. выехал на службу в Россию, где пробыл до 1550 г. в статусе служилого царевича. С 1550 г. ушел в Ногайскую Орду; где-то с весны 1552 г. — хан в Казани, оказал ожесточенное сопротивление русским войскам при осаде и штурме Казани в августе-октябре 1552 г. Личный пленник Ивана IV. 23 февраля 1553 г. крестился (далее в источниках именовался царем Симеоном Касаевичем), получил в удел Звенигород, в ноябре 1553 г. состоялась его женитьба на М. А. Кутузовой. Участвовал в царских походах в 1555 г., 1562–1563 гг. при взятии Полоцка. Умер 28 августа 1565 г. Касимовский царевич Саин-булат (умер в 1616 г.) в качестве представителя местной династии известен в конце 1560-х — начале 1570-х гг. При крещении в 1572 г. принял православное имя Симеона и затем именовался Симеоном Бекбулатовичем. С октября 1575 г. по середину сентября 1576 г. — «великий князь всеа Русии» (Иван IV при этом формально получил статус удельного князя Московского). После 1576 г. получил на удельном праве великое княжение Тверское (см. также коммент. 70–72 и 190 в наст. разделе). — В. Н.

105

По поверстной книге от Казани до Самары считалось 350 верст, от Самары до Саратова — 350 верст, от Саратова до Царицына — 350 верст, от Царицына до Черного Яра — 200 верст, а от него до Астрахани — 300 верст. В сумме это составляет 1550 верст, что заметно отличается от цифры, которую приводит Маржерет (Петров. Справочники. С. 120–121). — В. Н.

106

Сюжет о «растущем из земли баране» восходит к более пространному рассказу С. Герберштейна, ссылавшегося на свидетельства его русских собеседников. Текст рассказа (особенно Герберштейна) причудливо соединил полуфантастическую информацию о среднеазиатских бахчевых культурах со сведениями о способах получения каракуля — его выделывали из шкурок новорожденных или извлеченных из материнской утробы ягнят (Сигизмунд Герберштейн. Записки о Московии. М., 1988. С. 180, 342 — комментарии). У кого конкретно позаимствовал капитан это известие, остается неясным. Знакомство с каракулем или шапками из него у Маржерета явно состоялось на московском торгу (вниз по Волге он не плавал). — В. Н.

107

Маржерет верно относит завоевание Астраханского ханства к правлению Ивана IV. После взятия Казани и включения территории Казанского ханства в состав Российского государства продвижение к дельте Волги по экономическим (прежде всего торговым) и политическим мотивам стало неизбежным, особенно учитывая ориентацию астраханского хана Ямгурчея (Ямгурчи) на Крым и Османскую империю. Русская рать во главе с кн. Ю. И. Пронским-Шемякиным 2 июля 1554 г. заняла (практически без боя) Астрахань (Хаждитархан) — хан с ближайшим окружением бежал. По договоренности с пророссийской группировкой нагайских мурз русские воеводы возвели на ханский трон Дервиш-Али, «царевича» из местной династии Чингисидов. Он дал шерть (присягу) Ивану IV, обязался платить дань (деньгами и рыбой) и служить московскому государю. В Астрахани был оставлен русский гарнизон с огнестрельным оружием. Уже с октября 1554 г. в полный титул Ивана IV было введено дополнительное именование — «царь Астраханский». С весны 1555 г. Дервиш-Али стал менять свою политику, что привело весной 1556 г. к вытеснению из Астрахани российского гарнизона. Новая военная экспедиция летом того же года имела результатом полную ликвидацию ханской власти и вассального статуса бывшего ханства, что означало окончательное включение его территории в состав России (Зайцев И. В. Астраханское ханство. М., 2004. С. 148-176).

До 1556 г. город не имел сколько-нибудь серьезных оборонительных сооружений, именно московские власти озаботились возведением первоначально дерево-земляной крепости (в ней русские войска выдержали осаду большой турецко-крымской армии в 1569 г.), а позднее, в 1582–1589 гг. — каменной. Для военно-политического контроля над Волжским торговым путем (в экономическом плане очень важными были связи с Персией и среднеазиатскими странами) в конце XVI в. был возведены города-крепости — Самара (1586 г.), Саратов (1590 г.), Царицын (1588 г.) (Тихомиров М. Н. Россия в XVI столетии. М., 1962. С. 514, 515). — В. Н.

108

Одна из важнейших торговых привилегий Московской (Русской) компании английских купцов — право свободного проезда и беспошлинной торговли в Казани, Астрахани, а также свободной транзитной торговли с Персией. В полном объеме эти преимущества были получены компанией от Ивана IV в 1569 г. (частично — двумя годами ранее). В царствование Федора Ивановича, а затем Бориса Годунова (пожалования 1584, 1586, 1596 и 1598 гг.) перечисленные привилегии были отменены или резко ограничены. В частности, ликвидировался режим свободного доступа членов Московской компании на рынки Казани и Астрахани, были прекращены торговые экспедиции англичан в Персию — последняя из них завершилась в 1581 г. (Любименко И. И. История торговых отношений России с Англией. Юрьев, 1912. Вып. 1. XVI-й век. С. 42-55, 124-125; Willan Т. S. The Early History of the Russia Company. 1553–1603. Manchester, 1968. P. 59-61, 145-155). — В. H.

109

Маржерет был осведомлен о существовании в Сибири ханства, вот почему он и определяет ее как «Империю или Королевство», причем первый термин суть калька российского политического словаря. У русских политиков и книжников это — Сибирское царство, еще одно владение царского рода Чингисидов. Как бы попутное утверждение Маржерета о «покорении» Сибири Иваном IV соответствует официальной точке зрения. В современной историографии начальный этап завоевания связывается, по преимуществу, с походом отряда Ермака, организованным на средства купцов Строгановых (датируется, как правило, 1581 или 1582 г.). Уже зимой 1583–1584 г. в Сибирь прибыли отряды правительственных стрельцов, а вскоре началось интенсивное строительство крепостей (см. коммент. 40 в наст, разделе).

Официальных данных об объеме поступавшей из Сибири пушнины на конец XVI — начало XVII в. нет (речь идет в первую очередь о соболях). По Флетчеру (Флетчер. С. 67), из Сибири поступило в качестве «царской подати» более 18,5 тысячи соболиных шкурок (это данные, скорее всего, за 1588 г. или даже за 1587 г. — в мае 1589 г. Флетчер уехал из Москвы). Немногим более поздние сведения таковы. За десятилетие (с 1621 по 1630 г.) правительство и частные лица получили из четырех уездов — Мангазейского, Енисейского, Сургутского, Томского — более 850 тысяч шкурок соболя (в виде ясачной дани, десятинной пошлины и других таможенных сборов, частного промысла и торговли с местным населением и т. п.). Только с нескольких западносибирских уездов ясак в годовом исчислении в тот же период приближался к 19-20 тысячам шкурок. Помимо соболиных, из Сибири поступали шкурки чернобурых лисиц и другие ценные меха. По некоторым сведениям, в середине 1610-х гг. доля пушнины (главным образом сибирской) в доходной части «бюджета» государства приближалась к 16 % (Павлов П. Н. Пушной промысел в Сибири XVII в. Красноярск, 1972. С. 70–103, 358–369, 398–407 и др.). — В. Н.

110

Распространение пашенного земледелия в Западной Сибири вызывалось прежде всего практическими потребностями производства зерновых и овощных культур на месте в процессе быстро идущей промысловой и государственной колонизации Сибири в целом. Дополнительным стимулом стало открытие более удобного пути через Урал — по реке Туре (подробнее см.: Преображенский А. А. Урал и Западная Сибирь в конце XVI — начале XVIII в. М., 1972. С. 82-99; Шунков В. И. Вопросы аграрной истории России. М., 1974. С. 25–191; История крестьянства СССР. С древнейших времен до Великой Октябрьской социалистической революции. М., 1990. Т. 2. С. 477–481). — В Н.

111

Трудно сказать, какие именно крепости в Сибири были известны Маржерету и знал ли он их названия. К 1606 г. их уже считалось более десяти, правда, весьма неодинаковых по размерам и устройству. В том числе Тюмень (1586 г.), Тобольск (1587 г., с 1590 г. — административный и военный центр Западной Сибири), Пелым (1592 г.), Березов (1593 г.), Сургут (1594 г.), Тара (1594 г.), Обдорск (1595 г.). Верхотурье (1598 г.), Мангазея (1601 г.), Томск (1604 г.) и ряд других (подробнее о правительственной и военной колонизации региона см.: Никитин Н. И. Служилые люди в Западной Сибири XVII века. Новосибирск, 1988. С. 26-31 и след.). — В. И.

112

Виды ссылки в Сибирь были разнообразны. Само назначение в сибирские города на воеводские и приказные должности считалось «царской немилостью», одной из форм опалы, правда, не всегда. Отправка на поселение в Сибирь служила также наказанием за тяжелые уголовные и политические преступления (так поступили с жителями Углича, принявшими участие в майском выступлении 1591 г. после гибели царевича Дмитрия). В Сибирь отправляли и за должностные преступления детей боярских и приборных служилых людей, нередко без утраты социального статуса. Лиц податных сословий обычно ссылали в Сибирь «на пашню». — В. И.

113

Агрия — латинская форма названия венгерского города Эгер (к северо-востоку от Пешта, на правобережной части Тисы). Маржерет ошибся на год: решающие события первого этапа Пятнадцатилетней, или «долгой», войны (1593–1596 гг.) произошли осенью 1596 г. Для первых лет характерны большие походы многочисленных армий, широкомасштабные осады крепостей воюющими сторонами (Османской империей и участниками Священной лиги). В сентябре 1596 г. огромная армия с личным участием султана осадила Эгер, одну из наиболее мощных и хорошо снабженных боеприпасами и продовольствием крепостей с профессиональным гарнизоном в 3500 наемников. Город был взят 13 октября (н. ст.), а днем позже валашский господарь Михай (он тогда входил в Лигу) нанес поражение отрядам Крымского ханства, направлявшихся к Эгеру. В многодневном сражении под Мезекерестеше (завершилось 26 октября по новому стилю) австрийцы с союзниками, несмотря на первые, и притом значительные успехи, потерпели в итоге жестокое поражение: османы взяли лагерь австрийцев, им досталась вся артиллерия, потери участников Лиги убитыми превысили 12 тысяч человек (правда, потери осман были больше, до 20000 убитых). После поражения Михай вернулся под сюзеренитет Порты и временно возобновил уплату дани в Стамбул. В Великом княжестве Молдова польский ставленник господарь Иеремия Могила еще в 1595 г. признавал власть султана наряду с зависимостью от Речи Посполитой. О развитии дел в Трансильвании в эти и последующие годы см. коммент. 10 в наст. разделе. В 1595 г. крымские отряды воевали в Валахии и Молдове (Османская империя и страны Центральной, Восточной и Юго-Восточной Европы в XVII в. Ч. 1. С. 31-35, 66-69 и др.). — В. Н.

114

Маржерет ошибается, и довольно существенно. По поверстной книге от Москвы до Ливен через Тулу считалось 350 верст, а через Калугу — 400 верст (Петров. Справочники. С. 130). — В. Н.

115

Сложное наименование самой выдвинутой в степи (в «Дикое поле») крепости — Царев-Борисова — сподвигло Маржерета на ошибку: из одного укрепленного города он сделал два. Возможно, этому способствовал факт почти одновременного возведения двух крепостей на реке Оскол: Валуйки построили примерно в среднем ее течении, Царев-Борисов — при впадении Оскола в Северский Донец. Указы о построении этих крепостей последовали в июне (Царев-Борисов) и августе 1599 г. Ошибся капитан и в определении расстояния до «обоих Царев-Борисов»: по поверстной книге считалось от Москвы до Валуек 600 верст, а от Валуек до Царев-Борисова — 160 верст, т. е. в сумме — 760 верст. От Ливен же до Царев-Борисова было 410 верст, но никак не 1000 верст (Загоровский В. П. История вхождения Центрального Черноземья в состав Российского государства в XVI веке. Воронеж, 1991. С. 222–228; Петров. Справочники. С. 130-131). — В. Н.

116

Сроки посевных работ, указанные Маржеретом, типичны для центральных уездов в междуречье Оки и Волги, прежде всего для так называемых ополий (Владимиро-Суздальского и др.). — В. Н.

117

Написание в книге Маржерета Холмогор и Архангельска через дефис, быть может, не случайно. Город в устье Северной Двины прочно стал именоваться Архангельском где-то с 1610-х годов. Город возводился по указу Ивана IV 1583 г., и в конце XVI в. его, пожалуй, чаще называли Новыми Холмогорами, хотя и именование Архангельском также известно. Мотивы построения крепости-порта прозрачны: после поражения в Ливонской войне и утраты Нарвы развивавшаяся свободная торговля с Западной Европой через Белое и Баренцево моря требовала создания соответствующих условий и инфраструктуры (помимо прочего, далеко не все морские суда могли подниматься вверх по Двине до Холмогор). Так что принятое в книге обозначение двух городов подчеркивало, возможно, их генетическое и реальное единство (в Холмогорах также располагались гостиные дворы, склады и разные заведения иностранных купцов, в частности, канатное производство английской Московской (русской) компании и т. п.). В первой половине XVII в. считалось от Холмогор до Архангельска по Двине 60 верст, а от порта до моря — 50 верст или немногим больше (Книга Большому чертежу М.; Л., 1950. С. 158,163). Холмогоры располагались на двинском острове, поблизости от места впадения в Двину ее правого притока, Пинеги. Как крепость («городок») с посадами поселение точно известно не позднее рубежа XIV–XV в., но как административный центр владений Великого Новгорода в Подвинье был, несомненно, намного старше. С 1471 г. — резиденция наместников великого князя Московского в Двинской земле. Флетчер в своем описании России включает Холмогоры в число крупнейших городов (Флетчер. С. 29).

«Св. Николай» — Николо-Карельский монастырь, который располагался на мысе Двинской губы, в начале XX в. от Архангельска до монастыря считалось 34 версты (Книга Большому чертежу. С. 158; Денисов Л. И. Православные монастыри Российской империи. Полный список. М., 1908. С. 5). Как недавно показал игумен Андроник, обитель была основана где-то на рубеже XIV–XV вв. богатой и влиятельной новгородской боярыней Марфой после гибели в морской экспедиции двух ее сыновей (Антона и Феликса), тела которых были выброшены на берег. На ее средства был возведен храм во имя святого Николая, а основанной обители она завещала села, сенокосные угодья и рыбные ловли. Позднейшая традиция отождествила ее с Марфой Борецкой, жившей на полвека позднее (Андроник (Трубачев), игум. Антон и Феликс // Православная энциклопедия. М., 2001. Т. II. С. 668-669). — В. Н.

118

Описание рыб у Маржерета (с упором на осетровые, водившиеся тогда практически по всему бассейну Волги) традиционно для иностранных писателей, что объясняется просто: даже краткое пребывание в России (особенно в осенне-зимние месяцы) воочию знакомило наблюдателей на городских торгах с богатством речной прежде всего, но и морской фауны. Столь же традиционно фиксируют они дешевизну продуктов питания, рыбы и мяса в первую очередь. — В. Н.

119

О соответствии счетных и монетных систем России и Франции по Маржерету см. ниже, коммент. 155, 156 в наст, разделе. — В. Н.

120

Маржерет в описании постов в Русской Православной церкви в целом прав — постные дни занимали около полугода. Но он не вполне точен в определении суммарной протяженности длительных постов. Великий пост, Успенский и Рождественский (Филиппов) дают 102 постных дня, или 15 недель (без трех дней). Петров пост в зависимости от дня празднования святой Троицы (на 50-й день после Пасхи) мог продолжаться от 8 до 42 дней (он начинался в понедельник после праздничной «сплошной» Троицкой недели). Кроме того, существовали однодневные посты, помимо среды и пятницы. Таковых было три — навечерие Богоявления, день усекновения главы Иоанна Предтечи, Воздвижение креста Господня. Среда и пятница не были постными днями в праздничные («сплошные») недели (их было четыре), в святки (с Рождества Христова и до навечерия Богоявления), а также в Рождество и Богоявление, если они пришлись на среду или пятницу. В общей сумме длительность постных дней в году колебалась от 170 до 190 с лишним. Мера строгости постов заметно различалась в зависимости от социальной среды (и среди мирян, и среди духовного чина) и в зависимости от вида поста (многодневные посты были неодинаково суровы). — В. Н.

121

Размеры арпана заметно варьировались в разных регионах и областях позднесредневековой Франции. Но наиболее распространенным был арпан в 0,5162 га. — А. Б., П. У.

122

По Флетчеру, «теперь», т. е. в конце 1580-х годов, из России ежегодно вывозили до 10 тысяч пудов воска, а ранее — в пять раз больше. В последнем случае речь, скорее всего, шла о периоде так называемого Нарвского плавания, т. е. свободной торговли через стапельный порт Ганзейского союза в те годы, когда Нарва была под московской властью (Флетчер. С. 23). — В. Н.

123

Cervoise, в других местах у Маржерета — servoise. Речь идет о слабоалкогольном напитке, изготовляемом из ячменя, иных злаков (овса, ржи) без добавления хмеля, что и отличало его от пива (bière). — П.У.

124

Тяглым (податным) сословиям запрещалось свободное изготовление пива, браги, питейного меда и т. п., а тем более продажа этих продуктов. Производство и реализация алкоголя было монополией государственной власти, причем монарх в период существования кормленой системы в местном управлении мог пожаловать право содержать корчму тому или иному кормленщику (прежде всего наместникам, редко волостелям). Тяглые крестьяне и горожане имели право изготовления «пития», но с рядом существенных ограничений. Во-первых, они должны были предварительно «являть», т. е. заявлять агентам кормленщика, а с середины XVI в. — местным выборным органам (земским старостам, «излюбленным» головам и другим) каждый случай варки пива, браги и т. п. Во-вторых, ограничивались поводы. Изготовлять «питье» (брагу, пиво и т. п.) разрешалось к главным церковным праздникам, к престольному дню приходской церкви, а также к главным семейным событиям: свадьбам, «родинам», крестинам, поминовению родителей. В-третьих, все приготовленные алкогольные напитки должны были быть потреблены за определенное время: обычно за 2–3 дня, но порой разрешалось «пить» 4–5 дней. Категорически запрещалась продажа любого количества «пития» посторонним людям и сохранение его «про запас». Нарушение этих норм каралось большими штрафами и более серьезными наказаниями. Последнее обстоятельство и принималось иноземными наблюдателями (Маржеретом также) за особенную склонность русских «к пороку пьянства». Подчеркнем, что здесь у Маржерета речь идет не о питейном деле, связанном с государственными кабаками. — В. Н.

125

Весь этот абзац, демонстрирующий объем знаний капитана о генеалогии правившей в России в XVI в. династии, об идеологических и политических предпосылках принятого московскими монархами титула, показателен, прежде всего, как отражение представлений той среды, в которой вращался Маржерет в 1600–1606 гг. Помимо иноземцев (наемников и купцов), это были лица из приказной бюрократии (разных ее сегментов) и члены государева двора среднего и относительно высокого уровней. Значимы, на наш взгляд, следующие пункты. В этих кругах прочно знали о древнем и иноземном («немецком», скандинавском) происхождении московских государей: расхождения с Повестью временных лет в хронологии (примерно в полстолетия) и точная «прописка» Рюрика с братьями в Дании можно полагать несущественными (варяги вполне соотносимы с ней). Куда важнее иное: Маржерет усваивает Рюрику титул великого князя (герцога) Владимирского и полагает источником его власти завоевание им России, Литвы (т. е. Великого княжества Литовского) и Подолии (так Маржерет обозначает те украинские земли, которые в Речи Посполитой по преимуществу входили в состав Короны Польской). Хотя он и упоминает «анналы России» (т. е. летописи), он, почти наверняка, не знакомился с ними лично, но пересказывал (через призму собственных представлений) сообщенное ему русскими собеседниками. И здесь важно, что для его информаторов естественным, не требующим дополнительных разъяснений и доказательств способом установления власти над какой-либо территорией является завоевание (строй мыслей капитана в этом пункте вряд ли был существенно иным). В этом плане логична (и выразительна в своей последовательности) ошибка Маржерета. Усвоив титул великого князя Владимирского Рюрику (что глубоко неверно во всех отношениях), он сообщает о признании титула императора у Ивана IV после завоевания Казани, Астрахани и Сибири императором Максимилианом I — русский государь «сравнивается» с императором Священной Римской империи, только покорив и присоединив к своим владениям три «царства». Все бы замечательно, если не знать, что Максимилиан умер в 1519 г. (он стал императором в 1493 г.), что титул императора (в латинском тексте) или кайзера (в немецком варианте) был усвоен московскому великому князю Василию III в союзном антипольском договоре 1514 г. (он был заключен в Москве в начале 1514 г. императорским послом, но позднее так и не был ратифицирован Максимилианом), что еще ранее титул императора фигурировал в дипломатической документации Ивана III и Василия III до 1514 г. (см. комментарии № 55, 59, 61 в наст, разделе; об эпизоде 1514 г. см.: Зимин А. А. Россия на пороге Нового времени (очерки политической истории России первой трети XVI в.). М., 1972. С. 156–157, 169–170; ошибка Маржерета замечена в литературе, см., в частности: Успенский Б. А. Царь и император. Помазание на царство и семантика монарших титулов. М., 2000. С. 44–45, 89; ср.: Филюшкин А. И. Титулы русских государей. С. 71–144 и др.). Важно также упоминание Литвы и Подолии в числе завоеванных Рюриком земель — в представлениях собеседников Маржерета это не могло не расцениваться как правовое основание для наследников Рюрика на территориальные претензии к Литве. Правда, они (в отличие от практики русско-литовских переговоров с конца XV в.) лишены адресной конкретики. Перед нами, скорее, некое общее представление, не актуализирующееся в какие-то реальные военные или дипломатические планы. — В. Н.

126

Осада Нарвы русскими войсками была прекращена в феврале 1590 г. Подробнее о русско-шведских переговорах в первой половине 1590-х годов см.: Флоря Б. Н. Русско-польские отношения. С. 35–62. Шведские правители усваивали московским государям императорский титул с начала 1480-х годов (Успенский Б. А. Царь и император. С. 44, 85). О сакральном значении титула «царь», его библейских истоках, семантике и синхронной соотнесенности с титулами в Западной и Центральной Европе подробнее см.: Успенский Б. А. Царь и император. С. 27–31, 34–48, 77–90; Он же. Царь и патриарх. Харизма власти в России. М., 1998. С. 21–29, 136–144; Филюшкин А. И. Титулы русских государей. С. 106–151. — В. Н.

127

В этом пункте у Маржерета речь идет о практике конца XVI — начала XVII в., т. е. о сношениях с императором Рудольфом II и австрийским эрцгерцогом Максимилианом. — В. Н.

128

Речь идет о Елизавете I Тюдор (1533–1603 гг.), королеве Англии с 1558 г. При ней дипломатические отношения с Россией были весьма интенсивными, почти исключительно вследствие торговых интересов королевства в целом, Русской или Московской компании прежде всего. — В. Н.

129

Маржерет говорит об Иакове I Стюарте (1566–1625 гг.), короле Шотландии (с 1567 г.), Англии и Ирландии (с 1603 г.). При нем объемные торгово-экономические сношения все более дополнялись международно-политическим содержанием, особенно в 1613–1616 гг. — В. Н., П. У.

130

Датский король Кристиан (Христиан) IV (1577–1648 гг.), король Дании и Норвегии с 1588 г., совершеннолетний правитель герцогств Шлезвиг и Гольштейн с 1593 г. (входили в состав Дании), с июня 1596 г. официально получил право управлять собственно Данией и Норвегией, коронован в августе того же года. Датские короли употребляли титул императора в отношении московского великого князя Ивана III не позднее 1493 г. (Успенский Б. А. Царь и император. С. 44, 86). — В. Н.

131

Речь идет о Фердинанде I Медичи (1549–1609 гг.), великом герцоге Тосканском с 1587 г. — П. У.

132

Любопытно именование Маржеретом монарха Персии королем, особенно в сравнении с главой Османской империи, которого он называет султаном. Неназванный правитель Персии — Аббас I (1570–1629 гг.), шах с 1587 г. Помимо перечисленных капитаном суверенов в конце XV — первой трети XVI в. российского монарха именовали «императором» в дипломатической документации власти Тевтонского и Ливонского орденов, Ганзейские города и т. п. (Успенский Б. А. Царь и император. С. 44, 86–88 и др.; подробнее о русско-иранских отношениях см.: Бушев П. П. История посольств и дипломатических отношений Русского и Иранского государств в 1586-1612 гг. М., 1976). — В. Н.

133

Речь идет об Ахмеде III, султане Османской империи в 1603–1617 гг. — П. У.

134

В официальных текстах (главным образом нарративных, а частью документальных) говорится о шести женах Ивана Грозного. Даже когда речь идет о семи спутницах царя, обычно не называют имени шестой по счету. Приведем перечень жен в хронологическом порядке (учтем, что по брачному праву Православной Церкви законными считались только три брака, вот почему понадобилось специальное решение Освященного Собора на четвертую свадьбу): 1) Анастасия Романовна, из старого московского боярского рода Захарьиных-Юрьевых, венчание 3.02.1547 г., скончалась 7.08.1560 г.; 2) Мария (Кученей) Темрюковна, из княжеского кабардинского рода (кн. Черкасских), венчание 21.08.1561 г., скончалась 6.09.1569 г.; 3) Марфа Васильевна Собакина, из рода, принадлежавшего к верхнему слою провинциального дворянства (выборные дворяне и дети боярские), младшая ветвь рода Нагих, венчание 28.10.1571 г., скончалась 13.11.1571 г.; 4) Анна Алексеевна Колтовская, из семьи, представлявшей одну из младших линий в многочисленном роде Сорокумовых-Глебовых, и также относившейся к верхам провинциального дворянства, венчание ок. 28.04.1572 г. — насильственный постриг осенью того же года; 5) Анна Григорьевна Васильчикова, из рода, принадлежавшего к верхней страте уездного дворянства (выбор из городов и дворовые дети боярские), венчание в январе (до 25.01) 1575 г. (возможно, в сентябре-октябре 1574 г.), опала и постриг где-то летом того же года, скончалась в конце 1576 — начале 1577 г.; 6) «женище», вдова Василиса Мелентьева (была, видимо, замужем за дьяком Мелентием Ивановым), венчания не было, скончалась не позднее 1578/79 г. (сентябрьского года); 7) Марфа Федоровна Нагая — см. коммент. 68 и 69 в наст. разделе (подробнее о семейной жизни Ивана IV см.: Скрынников Р. Г. Иван Грозный. М., 1975. С. 206–214; Он же. Царство террора. СПб., 1992, по указателю; Кобрин В. Б. Иван Грозный. М., 1989; Зимин. Канун, по указателю; Флоря Б. Н. Иван Грозный. М., 1999). Маржерет, надо думать, знал только о не умерших во младенчестве сыновьях царя. При учете последних перечень отпрысков мужского вырастет до пяти. Маржерету остались неизвестны: 1) первенец от Анастасии — Димитрий, родился в октябре 1552 г. (известие о его рождении Иван IV получил во Владимире, на обратном пути после взятия Казани), умер 26.06.1553 г. (утонул в Шексне); 2) первенец от Марии Темрюковны — Василий, родился 21.03.1563 г. (известие о его рождении Иван IV получил накануне въезда в столицу, когда возвращался после взятия Полоцка), умер 3.05.1563 г. — В. Н.

135

Старший из не умерших во младенчестве сыновей Ивана IV — Иван, родился 28.03.1554 г., умер 19.11.1581 г. По настоянию отца был трижды женат (с 1571 г. по 1580 г.). — В. Н.

136

Маржерет не вполне точен в описании царского посоха — его форма не была идентичной форме епископского посоха. О посохах как регалии светской власти монарха можно, видимо, говорить не позднее второй половины XV в. (см.: Чернецов А. В. Резные посохи XV в.: работа кремлевских мастеров. М., 1987), Маржерет постоянно отождествляет Золотую или Большую Орду (именно их ханы были сюзеренами Северо-Восточной Руси в эпоху ее ордынской зависимости) с Крымским ханством как носителем былой власти над Российским государством. Известие капитана о том, что посох-жезл московские великие князья получали от ханов («царей») как символ вассальной зависимости, — как будто уникально, но, скорее всего, ошибочно. — В. Н.

137

Через четверть века московское общество многое и в целом точно помнило о событиях, происходивших в Александровой слободе. Знали о конфликтной ситуации между отцом и сыном, помнили о том, что ссора завершилась ударом острия посоха в голову царевича. Но в отличие от Маржерета, абсолютное большинство других источников полагали полученную царевичем Иваном рану смертельной. Инцидент произошел 9 ноября 1581 г., но даже приехавшие в Слободу царские врачи не смогли помочь наследнику, он скончался 19.11.1581 г. Смерть царевича Ивана, виновником которой он, несомненно, был, потрясла царя (см.: Флоря Б. Н. Иван Грозный. С. 371–375 и др.). — В. Н.

138

Царевич Федор родился от Анастасии Романовны 31.05.1557 г., скончался в ночь с 6(17) на 7(17) января 1598 г. Женился на Ирине Федоровне Годуновой ок. 1574 г., наследовал отцу после его смерти 18.03.1584 г., короновался 31.05. (или 28.05.) 1584 г., в связи с коронацией созывался Земский собор. — В. Н.

139

Последняя «венчанная» жена Ивана IV — Мария Федоровна Нагая (дочь окольничего в особом дворе Ивана Грозного Федора Федоровича Нагово), свадьба состоялась 6.09.1580 г. Дмитрий родился 19.10.1582 г., погиб в Угличе 15(25).05.1591 г., куда был отослан «на удел» с матерью и несколькими близкими родственниками 24.05(03.06).1584 г., т. е. за неделю до коронации единокровного старшего брата. Еще раньше, в марте-апреле, другие представители рода Нагих были отправлены на дальние воеводства (о событиях 1584 г. см.: Павлов. Государев двор. С. 29-31, 44 и др.). После смерти сына и волнений в Угличе в мае 1591 г. Мария Федоровна была пострижена под именем Марфы и отправлена в северный монастырь. Была возвращена в столицу ее мнимым сыном летом 1605 г. Скончалась до 24.10.(3.11.)1616 г. — В. Н.

140

Род ближайших свойственников царя (по последней его жене) был, естественно, для Маржерета «домом». Нагие — старинный тверской боярский род, представители которого успешно интегрировались в нетитулованную часть общероссийской знати в конце XV — первой половине XVI в. Наиболее успешной была линия близких родственников царицы. Ее дед, Федор Немой Михайлович Нагой известен на придворных и военных службах с 1526 г., не позднее лета 1547 г. — окольничий, последнее назначение получил летом 1555 г.; на его племяннице, Евдокии Александровне, первым браком женился двоюродный брат царя, старицкий удельный князь Владимир Андреевич (осень 1549 г.). Из его сыновей наиболее известны Федор Федорович (отец царицы, военные назначения получал с 1562 г., окольничий особого двора Ивана IV не позднее 1576 г.) и Афанасий Федорович — дядя царицы, русский посол в Крымском ханстве с весны 1563 г. по осень 1573 г., думный дворянин особого двора, входил в круг ближайших советников Ивана IV в последние годы его правления. — В. Н.

141

Поставление Симеона Бекбулатовича «великим князем всея Руси» Иван IV произвел в октябре 1575 г. Маржерет верно сообщает о факте коронации, но неточен в другой детали — Иван Грозный, оставив себе удел и титул князя Московского (в полный титул еще входили «княжества» Дмитровское, Псковское, Ростовское), не передавал формальному сюзерену царского титула. Вообще, процедура «посажения» на великое княжение Симеона была проведена не вполне легитимно, о чем Грозный специально и вскоре рассказал английскому послу. Формально под властью Симеона находилась подавляющая часть страны (вся земщина), реально все происходило под контролем Ивана IV (в частности, царь так и не передал Симеону земскую казну), на чем Маржерет акцентирует внимание читателей. Мотивы и цели такого режима государственного управления давно дискутируются в науке и остаются спорными до сих пор (см.: Зимин. Канун. С. 10-48; Скрынников Р. Г. Царство террора. С. 484-507; Флоря Б. Н. Иван Грозный. С. 309-320 и др.; см. также коммент. 33 в наст, разделе). — В. Н.

142

Маржерет неточен в определении сроков пребывания на великокняжеском троне Симеона Бекбулатовича: он «правил» в таком качестве менее года, в сентябре 1576 г. Иван IV вернул себе все титулы и формальные признаки верховной власти в государстве. Существенно, что при этом сохранилось разделение Думы и государева двора в целом на земский и особый двор Ивана Грозного, а также (отчасти) разделение территории. — В. Н.

143

Иван IV усвоил Симеону Бекбулатовичу в конце 1576 г. титул великого князя Тверского со статусом удельного князя московской правящей династии, передав в его удел значительные территории Тверского и Новоторжского уездов. У тверского князя Симеона был свой двор, дворцовые и приказные учреждения, ему служило немалое число детей боярских названных уездов. После гибели царевича Дмитрия в мае 1591 г., а быть может, двумя или тремя годами ранее, Симеон по инициативе Годунова был лишен основных своих владений, за исключением большой вотчины, с. Кушалина (Зимин. Канун. С. 205; Антонов А. В. Предисловие // Писцовые материалы Тверского уезда XVI века. М., 2005. С. 10. В этой публикации заново и весьма качественно издана писцовая книга владений Симеона Бекбулатовича в Тверском уезде 1580 г., а также окладные перечни служащих ему лиц 1585 г. — Там же. С. 311-493, 635-647; см. также о нем коммент. 190 в наст, разделе). — В. Н.

144

Необъяснимая ошибка Маржерета — царевич Федор Иванович женился на родной сестре, а не дочери, Бориса Годунова, Ирине Федоровне Годуновой. И случилось это не после 19 ноября 1581 г. (когда умер царевич Иван), а ок. 1574 г. Хронологической неточностью капитан обязан, скорее всего, своим московским информаторам и, возможно, собственной логике: младший сын после смерти старшего обретает статус наследника и женитьба становится обязательной. — В. Н.

145

Маржерет точно описал социальный облик особой группы (страты) или статусного в структуре государева двора: «московские (большие) дворяне» состояли из представителей титулованной и нетитулованной знати, и лишь отдельные представители незнатных фамилий могли попасть в эту среду вследствие тех или других обстоятельств. Правда, заметные подвижки в данной сфере произошли в годы опричнины и особого двора Ивана — в этих структурах доля худородных среди «больших дворян» стала весьма заметной. Однако в правление царя Федора после восстановления единства государева двора доопричные критерии отбора персонального состава разных страт двора стали преобладающими (Павлов. Государев двор. С. 28-62, 86-104, 113-117 и др.). Но что касается самого Бориса Годунова, то, скорее всего, он не имел чина московского дворянина. Борис начал карьеру стряпчим в опричном дворе (в 1567 г.), обеспечил ее дальнейший успех женитьбой на дочери Г. Л. Скуратова-Бельского (ок. 1570 г.), уже в 1571-1572 гг. стал стольником и служил рындой при царевиче Иване, не позднее 1577 г. получил престижную должность кравчего, а в 1580 г., не достигнув и 30 лет, получил боярство (Назаров В. Д. Борис Федорович Годунов // БРЭ. Т. 4. С. 45-46). — В. Н.

146

Единственная дочь царя Федора и Ирины Годуновой, Феодосия родилась 29.05(8.06).1592 г. Чуть ли не сразу ей стали искать жениха за рубежом (в частности, велись разговоры с представителем Священной Римской империи). Девочка, однако, умерла, не прожив и двух полных лет (25.01(4.02).1594 г.). Фактически Борис Годунов возглавил деятельность правящего круга лиц («правительства») с осени 1584 г., после поражения «партии» кн. Шуйских и иных их союзников в 1587 г. стал единоличным правителем, опираясь на своих сторонников в Думе и во дворе (он получил право самостоятельных дипломатических сношений (с 1589 г.), почетный титул «слуги» в 1591 г. и т. п.). С формальной стороны соответствующие решения принимал царь Федор Иванович, и ни в каком «избрании протектором» Годунов не нуждался. — В. Н.

147

О строительстве Смоленска см. коммент. 28 в наст. разделе. — В. Н.

148

Грандиозное строительство Белого города («Царя города») в Москве (по периметру бульварного кольца) началось в мае 1585 г. и продолжалось несколько лет: по одним данным — до 1591/92 г., по другим — до 1592/93 г. Мощные и высокие стены имели протяженность 9 км, включая 27 башен, из которых 10 были проездными (учитывая масштабы стройки, вряд ли верна еще одна летописная дата окончания стройки — 1588/89 г.; Зимин. Канун. С. 127, 273). — В. Н.

149

О возведении каменной крепости в Астрахани (1582–1589 гг.), сооружении трех крепостей в Нижнем Поволжье (1586–1590 гг.) см. коммент. 36 в наст. разделе. О строительстве на южной границе городов-крепостей Ливен, Царев-Борисова и Валуек (Ливны в 1585 г., Валуйки и Царев-Борисов в 1599 г.) см. коммент. 44 в наст. разделе. Помимо названных в 1580–1590-е годы в пограничной с Диким полем зоне были основаны города-крепости — Воронеж (в 1585 г.), Елец (в 1592 г.), Белгород, Оскол, Курск (в 1596 г.) (Загоровский В. П. История вхождения Центрального Черноземья. С. 197–227). Возведение крепостей в 1590-е годы на самых опасных направлениях крымских походов стало ответом на поход хана Казы-Гирея 1591 г. (о нем см. коммент. 185 в наст. разделе). — В. Н.

150

По поверстной книге от Москвы до Углича считалось 160 верст (Петров. Справочники. С. 147). Маржерет сюжетно выстраивает повествование о правлении Бориса Годунова до его воцарения. Он предпринял много полезных и важных дел, в итоге «заручившись... поддержкой народа и даже дворянства». На его пути к трону — только сын Ивана IV от последней жены, его надо отправить из столицы в ссылку (по аналогии с другими его противниками), где легче и незаметнее осуществить покушение на его жизнь. Но то, о чем капитан только что рассказал, относится, главным образом, к 1590-м годам, а частью ко времени царствования самого Бориса. Соответственно, текст Маржерета соединил ходившие по Москве слухи (их капитан мог наслушаться, начиная с 1602–1603 гг.) и официальную легенду «царя Дмитрия Ивановича» о его спасении — явно оттуда Маржерет позаимствовал эпизод с подменой царевича. Напомним (см. коммент. 68 в наст, разделе), что царевич Дмитрий с матерью и родственниками был отправлен в Углич 24 мая 1584 г., а его гибель случилась 15(25) мая 1591 г. — В. Н.

151

Слух о поджоге столицы в 1591 г. Борисом Годуновым распространился уже в том же году и оказался весьма устойчивым. Но Маржерет соединяет здесь два пожара: 1591 г. и 1595 г., когда выгорела значительная часть Китай-города в Москве. Именно после второго бедствия последовал указ царя Федора о строительстве каменных лавок на торгу (Зимин. Канун. С. 191). — В. Н.

152

Слух об отравлении царя Федора Годуновым широко ходил в 1598 г. (его зафиксировали официальные лица Речи Посполитой) и также оказался весьма живучим. — В. Н.

153

Маржерет здесь дважды ошибается. Во-первых, почти двести лет вдовы Московских государей или вообще не постригались в монахини, или делали это много позже, чем на 40-й день после смерти супруга (капитан немного неточен и в определении одного из дней поминовения усопшего — это был 40-й, а не 42-й день). Так, великая княгиня Софья Витовтовна умерла через 28 лет после кончины Василия I, будучи светским лицом, в 1425–1433 гг. была фактической правительницей в Московском великом княжении при сыне-отроке. Вдова Василия II, великая княгиня Мария Ярославна, приняла постриг в феврале 1478 г., почти через 16 лет после смерти мужа. Великая княгиня Елена Глинская была фактической правительницей при малолетнем сыне (будущем первом русском царе) в 1533–1538 гг. и умерла от отравы в «мирском чину». Наконец, Мария Нагая с сыном Дмитрием с мая 1584 г. и по май 1591 г. была «на уделе» в Угличе; ее насильственно постригли в связи с волнениями в Угличе после гибели царевича. Во-вторых, Ирина Годунова постриглась в монахини 15(25) января 1598 г. после заупокойных служб по царе Федоре Ивановиче на 9-й день со дня его кончины (7(17).01.1598 г.). — В. Н.

154

С точки зрения синтаксиса современного французского языка фразу, по-видимому, надо понимать так, что императрица давала советы значимым лицам обращаться к Борису Годунову. Но в издании слово «Совет императрицы» напечатано с заглавной буквы, что делает предпочтительным иное толкование — «Совет императрицы», т. е. Дума (или Боярская дума) направляла своих представителей к Годунову. В пользу такого понимания говорит и указание на «палату Совета». О роли Думы и Ирины (инокини Александры) Годуновой с 7(17) января (дня кончины царя Федора) и по 21 февраля (3 марта) 1598 г. (день окончательного избрания Годунова Земским собором и «наречения» его царем) подробнее см.: Павлов. Государев двор. С. 56–60, — В. Н., П. У.

155

Говоря о соборе 1598 г., Маржерет употребляет термин «Штаты», хорошо знакомый французским читателям. Этот традиционный институт сословного представительства во Франции существовал в двух модификациях: региональной и общегосударственной. Провинциальные штаты функционировали в ряде исторических областей Франции (не во всех). На уровне всего королевства действовали генеральные штаты, созывавшиеся королем нерегулярно, по преимуществу в кризисные периоды и главным образом с целью получить согласие сословий на введение новых общегосударственных налогов. Духовенство и дворянство (конечно, далеко не все) вызывались по персональным приглашениям монарха, «добрые» (привилегированные) города избирали своих депутатов. То, как Маржерет описывает процедуру формирования состава собора, находит довольно близкие и понятные аналогии с практикой созыва Генеральных штатов. Еще до отъезда капитана из Франции состоялись собранные сторонниками Католической Лиги в 1593 г. Генеральные штаты, в разгар ее борьбы с «королем-еретиком» Генрихом IV Бурбоном. И здесь был повод для сравнения с Россией: речь шла о том, кто займет престол вместо Бурбона. От собора 1598 г. сохранились некоторые документы (в том числе Утвержденная грамота в разных редакциях и с подписями многих участников), а также известия о нем в нарративах, дипломатических и документальных текстах, его созыв и деятельность изучались многими исследователями (подробнее см.: Черепнин Л. В. Земские соборы. С. 133–149; Павлов. Государев двор. С. 56–59, 221–226, с развернутой оценкой данного свидетельства Маржерета). — В. Н., П. У.

156

Приезд казаков с известиями о возможном набеге крымского хана на русские земли, получение в Москве аналогичной информации из ряда пограничных городов и областей в начале марта 1598 г. зафиксированы разрядными книгами (РК 1475–1598. С. 517). Маржерет отразил именно слухи, враждебные Борису Годунову, тем более, что ко времени поступления «крымских» известий Борис Годунов уже был «наречен» на царство. Это, конечно, не отменяет политической подоплеки Серпуховского похода. — В. Н.

157

В определении расстояния до Серпухова Маржерет точен — и по поверстным книгам до него считалось 90 верст (Петров. Справочники. С. 126). Верно и то, что здесь было традиционное место переправы через Оку крымских отрядов (с уточнением — одно из «обычных мест переправы»). Но, конечно, вся армия не была сконцентрирована в Серпухове. По первым разрядным назначениям, предусматривалась трехполковая рать «украинного разряда» (на Туле, в Дедилове и Кропивне), воеводы с отрядами еще в 15 пограничных крепостях, гарнизоны и сторожи на засеках. Основные силы (пятиполковая армия «берегового разряда») с 16 апреля располагались в Серпухове (Большой полк), Алексине (полк Правой руки), Калуге (Передовой полк), Коломне (Сторожевой полк), Кашире (полк Левой руки). Сам Борис Годунов выступил из Москвы со свитой и «государевым полком» 7(17) мая 1598 г. (РК 1475-1598. С. 518-527 и др.). — В. Н.

158

В Новодевичий монастырь (по Маржерету — «девичий») Ирина Годунова удалилась сразу в день пострига, т. е. 15(25) января, и более из него не выезжала до дня смерти. Монастырь основан летом 1525 г. по обету великого князя Василия III, данному им в связи со взятием и присоединением Смоленска в 1514 г. Главный престол собора монастыря посвящен иконе Смоленской Одигитрии (празднование 28 июля по старому стилю). Обитель с самого начала стала местом пострижения представительниц знати, а с середины XVI в. приобрела не просто аристократический, но «царственный» характер, как бы в дополнение к кремлевскому Вознесенскому монастырю (подробнее см.: Назаров В. Д. Введение к разделу «Новодевичий монастырь» // Акты Российского государства. Архивы московских монастырей и соборов. XV — начало XVII в. М., 1998. С. 267–278). Монастырь был (и остался в памяти москвичей) как Новодевичий в сравнении с более древними женскими обителями в Москве — Алексеевской, Рождественской, Вознесенской и др. — В. Н.

159

Численность российской армии Маржеретом, бесспорно, сильно преувеличена, другие иностранные наблюдатели дают цифру в диапазоне от 200 до 300 тысяч. Точных сведений в российских источниках нет. Возможно, что вся совокупность вооруженных сил государства колебалась в интервале от 110–120 до 140–150 тысяч. Крымским ханом в 1598 г. был Казы-Гирей Бора, правивший в 1588–1608 гг. — В. Н.

160

Коронационные церемонии и торжества по случаю официального вступления Бориса Годунова на престол продолжались три дня, но собственно коронация имела место 3(13) сентября 1598 г. В России до Петра I новый год начинался 1(10) сентября. — В. Н.

161

Речь идет о чудотворной иконе Владимирской Божией Матери («Умиление»), которую предание приписывало руке евангелиста Луки. Она находилась в кафедральном храме Московской патриархии в Успенском соборе Московского Кремля и была наиболее почитаемым образом. — В. Н.

162

В годы первого пребывания в России Маржерет должен был знать имена трех Патриархов — Иова, Игнатия, Гермогена. Здесь речь идет об Иове. — В. Н.

163

Маржерет сообщает точный факт, но делает при этом хронологическую ошибку. Первый патриарх Московский и «всея Русии», Иов, действительно был поставлен в Москве, в кафедральном Успенском соборе «вселенским» патриархом Константинопольским Иеремией I, но не при Иване IV, а в царствование его сына, Федора Ивановича: избрание Иова (из трех кандидатов) и его наречение состоялось 23 января (2 февраля) 1589 г., поставление — 26 января (5 февраля). Ошибка, возможно, объясняется биографией Иова: Иван Грозный, судя по ряду фактов, покровительствовал выходцу из посадских людей Старицы. В 1569 г. по его инициативе Иова поставили архимандритом Успенского монастыря в Старице, через 2 года его перевели в столицу настоятелем знаменитого Симонова монастыря, в 1575 г. он стал архимандритом Московского Новоспасского монастыря (т. е. первым среди всех столичных настоятелей). В 1581 г. Иов был хиротонисан во епископа Коломенского. После смерти Ивана IV он продолжал пользоваться благоволением нового царя и покровительством Бориса Годунова: в 1586 г. Иов поставлен архиепископом Ростовским, а после низведения митрополита Дионисия Освященным Собором был избран митрополитом Московским (11(21) декабря 1586 г.). Вскоре после антигодуновского восстания в Москве 1(10).06.1605 г. низведен с престола по приказу первого Самозванца и отправлен в Старицкий Успенский монастырь. — В. Н.

164

Маржерет несколько неточен. После учреждения в России патриаршества предполагалось введение ряда новых кафедр, число которых должно было достигнуть девятнадцати. Планы остались не вполне реализованными. После 1602 г. в России было четырнадцать церковно-административных округов и владычных кафедр разного статуса (включая патриарший десятины, т. е. территории, непосредственно управлявшиеся патриархом и его чиновниками). А именно: 4 митрополии (Новгородская и Великолуцкая, Ростовская и Ярославская, Казанская и Свияжская, Сарская и Подонская или Крутицкая), шесть архиепископий (Рязанская и Муромская, Тверская и Кашинская, Суздальская и Тарусская, Вологодская и Великопермская, Смоленская и Брянская, Астраханская и Терская) и три епископии (Коломенская и Каширская, Псковская и Изборская, Карельская и Орешковская). Число монастырей в стране на конец XVI — начало XVII в. точно определить невозможно из-за состояния источников. — В. Н.

165

Маржерет ошибается — в православном монашестве иеромонахи имеют право совершать таинства. В русском монашестве они существовали практически изначально. — В. Н.

166

Значимо указание Маржерета на частоту исповеди и причащения (раз в год). Капитан, скорее всего, неточен в другом: разделение клириков и мирян при таинстве причастия — в плане очередности — имело место быть. Термин, употребленный в книге (confession auriculaire), дословно означает «исповедь на ухо». Этот вид индивидуальной исповеди пришел на смену древней публичной и коллективной исповеди. В годы Реформации призывали к восстановлению практики публичной исповеди (в частности, Ж. Кальвин). Гугенот Маржерет, судя по терминологии, здесь традиционен. — В. Н., П. У.

167

Эта важная информация Маржерета давно оценена историками. После Смуты ситуация меняется кардинально — перекрещивание для католиков стало обязательным. — В. Н.

168

О постах в Русской Православной церкви см. коммент. 49 в наст. разделе. Маржерет неточен, определяя Петровский пост (наряду с Успенским) в две недели: он может продолжаться от 8 до 42 дней. — В. Н.

169

В тексте «leson» — видимо, искажение «leçon». Термин означал тогда не только «урок» или «наставление», но и тексты Св. Писания или Отцов Церкви, читавшиеся (певшиеся) за богослужением. В этом плане понятие сближается с русской практикой, тут же описанной Маржеретом. — В. Н., П. У.

170

Капитан плохо осведомлен: книгопечатание в России началось не позднее 1553/54 г., и к началу XVII в. состоялось ок. 30 изданий (о девяти из них есть различные указания, но пока не разысканы сами книги), появившиеся по крайней мере в трех городах (Москве, Казани, Александровской слободе; есть также сведения о неразысканных экземплярах старопечатных книг в т. ч. в иных местах издания). В настоящее время известны 629 экземпляров старопечатных книг XVI в. (подробнее см.: Гусева А. А. Издания кирилловского шрифта второй половины XVI века. Сводный каталог. М., 2003. Кн. 2. С. 1271 и др.). — В. Н.

171

Великое водосвятие проходило ближе к вечеру накануне Богоявления (Крещения Христа) на реках, источниках, озерах или же в день праздника. Скорее всего, Маржерет описывает богоявленское водосвятие при «царе Димитрии»: информация о болезни Бориса Годунова поступала уже с 1599 г., но особенно с осени 1600 г. Вряд ли он в таком состоянии рискнул бы «прыгнуть» в прорубь на Москве-реке. О телесной же крепости первого Самозванца пишут практически все зарубежные и отечественные авторы. Малое водоосвящение происходило 1(10) августа, в день Происхождения Честных Древ Креста Господня. Иерусалимом (вслед за москвичами) Маржерет называет храм Покрова Богородицы, что на рву (храм Василия Блаженного). Один из его престолов был посвящен Входу Господню в Иерусалим. В Вербное воскресенье (им заканчивалась 6-я неделя Великого поста, неделя Ваий) и происходило «шествие на осляти» от Покровского храма к Успенскому собору в Кремле, когда сидящий на «осляти» патриарх символизировал Христа, а «император» демонстрировал подчинение и послушание светской власти Господней. По названным только что причинам и здесь речь идет, скорее всего, о церемонии в краткое правление Лжедмитрия 1. В принципе царь при необходимости замещался одним из авторитетных членов Боярской думы. Живость описания выдает очевидца события. — В. Н.

172

Во Франции эпохи религиозных войн понятия свободы совести, вероисповедания и права публично отправлять культ (право свободного возведения храмов религиозной общиной, устраивать религиозные манифестации, крестные ходы, публичные песнопения и т. п.) не были тождественными. Достигнутые соглашения о веротерпимости обычно нарушались именно потому, что меньшинство, которому позволялось отправлять свою веру «как частное дело», стремились к ее публичной репрезентации. Своеобразным прологом религиозных войн, к примеру, стал инцидент в г. Васси, где протестанты в нарушение закона организовали публичные песнопения. Обратный пример — случай в немецком г. Донауверте, где католическое меньшинство, вопреки постановлениям протестантского магистрата, устроило в 1606 г. крестный ход. Что и стало, с иными похожими событиями (включая ответные действия католиков в немецких государствах), прологом Тридцатилетней войны. Запрет на публичное богослужение католиков был в России традиционным. В Смуту, в частности в правление Лжедимитрия I, в договорах 1610 г. с польским королем Сигизмундом III об условиях избрания царем королевича Владислава проблема строительства костелов для его свиты из Польши возникала и обсуждалась. Иное дело частная жизнь — у сосланных в 1606 г. поляков и литовцев не было жестких ограничений на отправление культа в частном и семейном порядке. — В. Н., П. У.

173

Речь идет о массовой казни евреев с семьями по приказу Ивана IV после штурма и сдачи Полоцка 25 февраля 1563 г. Из русских синхронных источников об этом сообщает Псковская третья летопись (ПЛ. Вып. 2. С. 244; из текста видно, что казнь состоялась между 15 и 25 февраля, в день отъезда Ивана Грозного из Полоцка). Факт был известен Штадену. Казнь евреев (явно по конфессиональным мотивам) по времени и способу осуществления явно отличалась от неизбежных при штурме крепости массовых расправ и казней (подробнее см. Хорошкевич А. Л. Россия в системе международных отношений середины XVI века. М., 2003. С. 328–334). Почему в этом событии Маржерет увидел казнь всех евреев, «кто был в стране» (а других, кроме полоцких, в России тогда и не было), остается неясным. — В. Н.

174

В рассказе Маржерета о ливонских немцах в России, и прежде всего в Москве, соединились несколько сюжетных линий. Первая — время и формы вывода жителей Ливонии. Капитан в данной связи говорит о населении Нарвы и Дерпта (Юрьева). Первая крепость была взята штурмом в мае 1558 г., вторая сдалась после недолгой осады в июле того же года. Условием капитуляции было обещание русских воевод не выводить горожан из Дерпта. Захваченных в плен горожан Нарвы русские власти вернули на места жительства и восстановили уничтоженные при штурме крепостные сооружения, дома, причалы и портовые помещения в том же и следующем году: морская торговля через Нарву стала недолгим (она закончилась со взятием крепости шведскими войсками в сентябре 1581 г.), но чрезвычайно значимым для государства итогом первых побед в Ливонии. Массы пленных ливонцев хлынули в Россию после крупных походов зимой 1559 г. и летом 1560 г., но здесь не было государственного вывода: полон разошелся среди участников похода. Репрессии (в том числе казни) и ссылки летом 1560 г. коснулись сравнительно небольшой части рыцарей Ордена. Население Дерпта (но не Нарвы) было целиком выведено летом 1565 г. по обвинению в тайных изменнических связях и расселено в разных городах (Нижнем Новгороде, Владимире, Костроме, Угличе). Об этом событии говорят псковский летописец, Г. Штаден, а с преувеличениями и явными политическими задачами — так называемые летучие листки и иные оперативные немецкие издания (ПЛ. Вып. 2. С. 235–240, 247–248; Хорошкевич А. Л. Указ. соч. С. 215-223, 230-257, 407-408, 417-420). Второй сюжет — условия и места расселения ливонских немцев в столице. По недостатку и отрывочности источников вопрос остается в значительной мере непроясненным. Скорее всего, на практике еще с конца XV в. имели место быть два способа расселения иноземцев: они жили в отдельных домах (дворах) в границах города (включая посад), а также в особых поселениях типа слобод. Одна из них, возможно, находилась поблизости от Серпуховских ворот (Конской площадки). В XIX–XX вв. там были обнаружены могильные плиты с латинскими надписями. Для Штадена кладбище немцев (вообще, иноземцев) в Наливках — некая данность, о которой он упоминает попутно. Вот при размене пленных в Литву уезжает Довойна (командовал гарнизоном Полоцка в 1562–1563 гг.) и берет с собой тело умершей в Москве жены — гроб выкапывают на кладбище в Наливках. Там же сам Штаден хоронит в заранее сооруженном склепе Эльферфельдта, поступившего на русскую службу вряд ли позднее 1559 г. и быстро занявшего при царе место своеобразного «советника-консультанта» по Ливонии (он и обеспечил начало карьеры Штадена в опричнине). Трудно думать, что кладбище было топографически оторвано от одной из иноземных слобод. Именно о таком поселении пишет применительно к правлению Василия III С. Герберштейн, называя его «Нали» (Герберштейн. С. 132; Штаден Г. О Москве Ивана Грозного. Записки немца-опричника. М., 1925. С. 117, 134; Дрбоглав Д. А. Камни рассказывают... М., 1988; Беляев Л. А. Лиценциат при дворе Иоанна Грозного. Надгробие Каспара фон Эльферфельдта на древнейшем кладбище иноземцев в Москве // Он же. Русское средневековое надгробие. М., 1996. С. 233–245; 277–282 — дополнения к каталогу-публикации Д. Дрбоглава). Вторая слобода, заселенная по преимуществу немцами, и прежде всего военными наемниками, находилась на Яузе. Туда ее помещает Штаден (он ее называет Болвановка) и авторы начала XVII в. Немец-опричник указывает размеры двора конного воина-немца (40 х 40 саженей) и специально отмечает право иметь корчму на таких дворах, подтверждая известие Маржерета. Кстати, многие злоключения Штадена были вызваны воровством и мошенничеством его слуг в связи с торговлей спиртным. Подчеркнем, что в слободе проживали, конечно, отнюдь не только наемники, но и немцы мирных профессий (Штаден Г. Указ. соч. С. 67, 73, 121; Масса. С. 68–70; Буссов. С. 86, 117; Платонов С. Ф. Москва и Запад в XVI–XVII веках. Л., 1925. С. 33–35; Богоявленский С. К. Московская немецкая слобода // Известия АН СССР. Сер. философии и истории. М., 1947. Т. IV; Снегирев В. Московские слободы. М., 1956. С. 208–210). Третий сюжет — массовая опала на немцев-лютеран в Москве. Она точно датируется ноябрем 1578 г. Указание Маржерета на два разрушенных храма, возможно, соответствует действительности. Возможно, в каждой из указанных выше слобод было по кирхе. По вероятному мнению А. А. Зимина, причинами жестокого гонения послужили и поведение ливонцев (о чем пишет Маржерет), и измена герцога Магнуса в начале 1578 г, и поражение русских войск под Венденом (Кесою) в октябре того же года (Зимин. Канун. С. 53–54). Позднее Немецкая слобода была восстановлена и, возможно, несколько перенесена. — В. Н.

175

Отнесение мордвы с числу «магометанских народов» остается неясным — имел ли в виду Маржерет служилую верхушку, часть которой исповедовала ислам? Второе недоумение вызывает включение в этот перечень «турок» — их, как будто, в числе российских подданных тогда не было. — В. И.

176

Описание похорон и поминальных обрядов еще раз выявляет конфессиональную принадлежность Маржерета в его оценке похоронных плачей и плакальщиц. Не вполне ясно, почему не назван им девятый день. Заметим, что поминальный культ, весьма распространившийся с конца XIV в. и имевший немало социальных следствий (в преобладающем типе монастырей с общежительным уставом, в росте монастырского и вообще церковного землевладения и т. п.), подразумевал при «нормальных» вкладах в монастыри двукратное поминание в году, обычно в день именин и в день кончины (в обителях, как правило, устанавливалась четкая такса для поминаний разного рода). — В. Н.

177

Стефан Баторий (1533–1586), князь Трансильвании и вассал Османской империи в 1571–76 гг., его кандидатура на выборах польского короля была поддержана султаном, а главное — антигабсбургскими кругами магнатов и шляхты Речи Посполитой. Коронация его королем польским состоялась 1.05.1576 г., 3 июня того же года он был избран великим князем Литовским. Сторонник активной, экспансионистской политики в Прибалтике и по отношению к России, один из виднейших и удачливых полководцев своего времени. Умер во время подготовки новой (второй) войны против России. — В. Н.

178

Французский термин «носящие оружие» или «те, чья профессия носить оружие» подразумевал в это время, во-первых, воинов-профессионалов, а во-вторых, родовитых дворян, так как в глазах общества их функцией по-прежнему было занятие войной. Поэтому фразу Маржерета можно толковать двояко: из России запрещено было уезжать без официального разрешения военным людям (прежде всего иностранцам) и дворянам (как русским, так и иноземным). В принципе капитан прав, но небольшая поправка нужна: в годы Ливонской войны отдельные случаи отпуска иноземцев имели место быть (правда, специфические, на службу «голдовнику», герцогу Магнусу). — В. Н.

179

Практика переселений в удаленные пограничные районы стала традиционной с периода русско-литовских войн конца XV — первой четверти XVI в. Она, правда, не распространялась на владения верховских служилых князей, окончательно перешедших под власть московского государя в 1487-1500 гг. — В. Н.

180

Перечень каменных крепостей у Маржерета очень неполон. Почему в него не попали Серпухов, Зарайск, Нижний Новгород на юге и юго-востоке от Москвы, более десятка крепостей на северо-западе от столицы, начиная с Великого Новгорода и Пскова, а кончая Порховым Корелой, Орешком, наконец, пограничные монастыри-крепости (Псково-Печерский, Соловецкий) и ряд других — остается неясным. — В. Н.

181

Видел ли Париж Маржерет до своего отъезда, в этом можно сомневаться. Поэтому данную фразу следует, скорее, отнести к тому, что капитан писал в столице «христианнейшего королевства»: он в 1606 или 1607 г. сравнивал именно Париж с Москвой, а не наоборот. «Деревянная стена» Москвы — это земляной город («Скородом»), деревянно-земляные укрепления, достаточно мощные, окружностью примерно в 15,6 км (по периметру современного Садового кольца) с более чем 50 башнями. Диаметр городской площади внутри «Скородома» от 4 до 4,6–4,8 км. Протяженность стен, окружавших Париж, составляла до 16 км с диаметром городской территории более 2,5 км. — В. Н., П. У.

182

Маржерет последовательно перечисляет после «Скородома» (его соорудили в 1591–1592 гг.) Белый город (воздвигли в камне в 1590-е гг., протяженность свыше 9 км), Китай-город (отстроен в камне и кирпиче в 1535–1538 гг., 14 башен, в т. ч. 6 проездных, протяженность ок. 2,6 км) и Кремль (в современном виде — без дополнений XVII в. — стены и башни были воздвигнуты в 1485–1495 гг., стены и башни по рву и к реке в 1508–1516 гг.; 18 башен, в т. ч. 3 угловых и 6 проездных, протяженность ок. 2,23 км). Общая протяженность каменных крепостных сооружений — ок. 14 км, со «Скородомом» — немногим менее 30 км. Строительство Кремля, включая крепостные укрепления, соборы и церкви, дворцы и хозяйственные постройки, заняло более 40 лет. Маржерет (что извинительно) ошибается дважды. «Кремлевская перестройка» (каменные соборы и укрепления существовали еще со времен Дмитрия Донского и Василия I) была начата Иваном III, при нем и был выполнен основной объем работ. Строили Кремль около десяти итальянских архитекторов и множество иноземных и русских мастеров. — В. Н.

183

Маржерет здесь верно перечислил высшие страты государева двора — три думных чина (бояр, окольничих, думных дворян) и московских дворян, наиболее многочисленную часть верхушки двора. Почему нет думных дьяков и стольников — понятно. О первых, их статусе и функциях он говорит на следующей странице. Отсутствие стольников объясняет выбранный угол зрения: речь идет о тех группах членов двора, которые поставляют кадры в высшие слои управленцев в центре и на местах. В этот период стольниками еще по традиции служили аристократы сравнительно молодого возраста, несшие по преимуществу придворно-церемониальные службы и исполнявшие отдельные поручения монарха (анализ состава и структуры двора в 1584–1605 гг. см.: Павлов. Государев двор. С. 107–139; о московских дворянах см. с. 113–117). — В. Н.

184

«Тайный совет» Маржерета — это то, что в историографии принято называть «ближней думой». На какой год указывает цифра в 32 члена Думы, сказать нельзя, так как остаются неясными критерии капитана: учитывал ли он «списочный состав» или только тех, кто находился в столице и т. п. Известные исследователям показатели таковы: к концу 1598 — началу 1599 г. в Думе было 52 человека, весной 1605 г. (в конце правления Бориса Годунова) — 38 членов, перечень «светских персон» совета «царя Дмитрия Ивановича» включает 59 имен, причем этот список неполон. Если из 38 думцев «позднего» Бориса Годунова исключить двух думных дьяков, кравчего, то мы получим 35 человек, показатель довольно близкий к цифре капитана (Павлов. Государев двор. С. 64–66; СГГД. Т. II. С. 208-210). — В. Н.

185

Маржерет вполне традиционен в толковании понятия «холоп» применительно к взаимоотношениям государя и его подданных. Но капитан не учитывает адресную ситуативность (термин фигурирует в челобитных на имя царя и отсутствует в исходящей от имени монарха документации в адрес тех или других лиц) и традицию словоупотребления. Такое обращение заимствовано из практики Золотой Орды, где оно вовсе не означало «раб», а использовалось применительно к высокоранговым лицам в составе собственно ордынской элиты и русских владетельных князей (Горский А. А. О происхождении «холопства» московской знати // ОИ. 2003. № 3). — В. Н.

186

Канцлер во Франции возглавлял всю судебно-административную иерархию, в частности, только его подпись и печать могли стоять под королевскими распоряжениями, удостоверяя их практическую силу. Должность канцлера была несменяемой, что делало ее обладателя де-юре, а временами и де-факто главой правительства. Под королевскими секретарями (в 1608 г. королевских секретарей-нотариусов в пяти коллегиях канцелярии короля насчитывалось 260 человек) Маржерет — по аналогии с московскими думными дьяками — подразумевает четырех государственных или статс-секретарей, полномочия которых были распределены по функциям (иностранные дела, военная служба, морские силы, королевский двор) и по территориям (каждый из них отвечал за определенные провинции). Думные дьяки России статусно и по объему прерогатив, конечно, не соответствовали французским канцлерам, но один нюанс, упущенный Маржеретом, необходимо помнить: во второй половине XVI — начале XVII в. в целом ряде случаев думный посольский дьяк исполнял одновременно функции печатника. — В. Н., П. У.

187

Речь идет о Посольском приказе и думном дьяке Посольского приказа. Уточним также два обстоятельства. Во-первых, в первой половине — середине XVI в. торговля, а во многом и сношения с восточными странами были под контролем казначеев и канцелярии Казны. Во-вторых, Посольский приказ управлял в конце XVI — начале XVII в. рядом территорий в южном пограничье.

Термин office во Франции того времени имел ряд значений. Здесь важно выделить два: властные прерогативы, делегируемые монархом лицу, назначаемому на публичную должность; определенное бюро (институт управления или суда) или некая должность. Термин «приказ», обозначавший со второй половины XVI в. в России центральное учреждение с административно-управительскими, а также судебными функциями и прерогативами (таковых было большинство), генетически связан с «приказом-поручением» монарха тому или иному лицу «ведать» определенный круг дел, какие-то территории и т. п. (о дипломатической работе и устройстве Посольского приказа в это время см.: Лисейцев. Посольский приказ. Вып. 1–2). — В. Н., П. У.

188

Речь идет о Разрядном приказе. Определение сферы его деятельности Маржеретом слишком общо, а потому неточно. Главные функции Разряда — оперативно-военные: организация военного дела и военных действий, как в дни войны, так и в мирные годы. Это — назначение полковых (в полевую армию) и городовых (гарнизонных) воевод, контроль над бесперебойным несением службы дворянством, над состоянием крепостей и иных оборонительных сооружений, оперативное руководство в походах, осадах, оборонительных акциях всеми военными силами, учет личного состава служилого дворянства, назначение поместного и денежного окладов и т. п. Во Франции наместники (gouverneur) и лейтенанты (lieutenant) были представителями короля в тех или иных провинциях (их полномочия обычно фиксировались особым документом). Но были также «местные губернаторы», распоряжавшиеся именем короля в городах, где находились королевские гарнизоны. В России институт наместников к концу XVI в. сохранялся лишь в отдельных (причем, как правило, незначительных) городах; наряду с земскими органами власти с последней трети XVI в. все более распространяется институт городовых воевод, назначаемых царем и обладавших, помимо военных, широкими административно-судебными прерогативами. — В. Н., П. У.

189

Речь идет о Стрелецком приказе — он ведал и судил стрельцов во всех отношениях (московских и городовых, начальствующий и рядовой состав), за исключением оперативного руководства в военных действиях. На вооружении у стрельцов в конце XVI — начале XVII в. были ручные пищали (самопалы, ручницы; фитильные гладкоствольные ружья российского производства), позднее в XVII в. получили распространение западноевропейские мушкеты (Романов М. Ю. Московские стрельцы. М., 2004; Волков В. Войны и войска Московского государства. М., 2004. С. 344–357). Западноевропейская пехота того времени использовала в качестве стрелкового оружия аркебузы и мушкеты. Аркебузы с фитильным замком появились уже в начале XVI в., мушкеты стали медленно распространяться с 60–70-х гг. того же века. Мушкеты были тяжелее (весили до 10 кг) и длиннее аркебуз, они стреляли тяжелой пулей крупного калибра, неудобство обращения с ними заключалось в необходимости использования подставки под ствол — сошки (без нее было трудно прицеливаться и удерживать оружие в руках). Аркебузы были короче и легче, меньше были и аркебузные пули. Мушкет обладал дальностью выстрела до 500 шагов и большой убойной силой (его пули поражали закованного в доспехи противника, в т. ч. кавалеристов). Стрельба из аркебузы была эффективной на расстоянии до 200 шагов, а поразить противника в доспехах можно было только с еще меньшей дистанции (80–60 шагов). Дульнозарядные мушкеты и аркебузы в большинстве своем были гладкоствольными, поскольку перезаряжение нарезных дульнозарядных ружей было трудоемким и требовало большого времени. Более эффективными были аркебузы и мушкеты с колесцовым замком, но такое оружие было значительно дороже и потому оставалось менее распространенным. — B. Н., В. Р. Н.

190

Маржерет говорит здесь о четырех Судных приказах — Владимирском, Московском, Дмитровском и Рязанском. В них судились именно те, «кто служит императору», т. е. высшее и рядовое дворянство (об этих приказах подробнее см.: Назаров В. Д. Указная книга Московского Судного приказа // АЕ за 1962 г. М., 1963. С. 462-484; Князьков С. Е. Судные приказы в конце XVI — первой половине XVII в. // ИЗ. М., 1987. Т. 115. C. 268-285). — В. Н.

191

Маржерет имеет в виду денежный и поместный (земельный) оклады, которыми верстались все «служилые люди по отечеству» (т. е. дворянство), находившиеся на военной или государственно-административной службе. — В. Я.

192

Здесь Маржерет немного неправ: суду первой инстанции на местах (земскому, кое-где в это время наместничьему, а гораздо чаще воеводскому) подлежали все тяглые слои населения, не находившиеся в частной юрисдикции. Иными словами, горожане, дворцовые и черносошные (государственные) крестьяне. — В. Н.

193

Маржерет точен в описании компетенции губных старост именно в конце XVI — начале XVII в., когда их прерогативы и функции заметно расширились. Губная реформа (началась в конце 1530-х гг.) имела целью изъять из ведения наместников и волостелей ряда дел высшей уголовной юрисдикции (воровство, разбои «ведомых» преступников) с передачей их выборным из числа местного дворянства с избираемым же из тяглых слоев местного населения помощниками (целовальниками). Относительная неудача реформы местного управления в районах с преимущественным светским и церковным землевладением в 1550–1560-е гг. (избрание «излюбленных» голов из дворян в качестве администраторов и судей первой инстанции на местах) имела следствием заметное расширение судебных и иных прерогатив губных старост (они в качестве судей низшей инстанции разбирали теперь дела об убийстве, поземельные споры и др.). С момента рождения институт губных старост совмещал собственно судебные и одновременно следственно-полицейские функции (сыск, суд и наказание преступников). Первоначально губные старосты подчинялись комиссии бояр, которым «разбойные дела приказаны». Не позднее 1555–1556 г. возник Разбойный приказ, ставший центральной инстанцией в судебном и административном плане для губных старост. — В. Н.

194

Во французском судопроизводстве фигуры прокуроров и адвокатов были чрезвычайно важны. Они не считались магистратами (должностными лицами), поскольку жили не за счет жалованья, а получали гонорары со своих клиентов. Они также не состояли в судебных корпорациях, однако же считались связанными с судами узами клятвы. Прокуроры вели всю документацию судебной тяжбы, адвокаты же произносили речь в суде. Профессия адвоката считалась гораздо престижнее прокурорской. Адвокат должен был иметь университетскую степень, он мог (по крайней мере — в теории) стать магистратом — советником парламента или иного высшего суда. — П. У.

195

В княжествах Северо-Восточной Руси XIV–XV вв. крестоцелование было обязательным элементом фиксации вассальных отношений между князьями (великими и удельными, великими и служилыми), между князьями и боярами (в широком смысле слова). Целование креста сохранило ключевое значение и при присяге в XVI — начале XVII в., когда на смену вассальным связям пришли отношения подданства. — В. Н.

196

Недельщики выполняли различные функции судебных приставов: они вызвали в суд участников разбирательства, свидетелей, производили (при необходимости) сбор свидетельских показаний на местах (в т. ч. проводили «повальный обыск»), были исполнителями судебных решений в отдельных случаях или же присутствовали при их исполнении. — В. Н.

197

Эта фраза показательна для Маржерета. Он наверняка был знаком с полемикой об «истинном благородстве истинного дворянства», вспыхнувшей в годы религиозных войн и продолжавшейся в течение многих лет. Если в первой половине XVI в. в обществе преобладало расширительное толкование (дворянство, «обретенное в силу добродетелей» на службе королю, почиталось «истинным»), то к рубежу столетий общественное мнение более склонялось к признанию «истинно благородным» только дворянство «крови». Именно в начале XVII в. в репертуар сословной градации входит понятие «дворянство мантии»: оно было призвано отделять аноблированных чиновников от «подлинного» дворянства «шпаги». Сословно-политический словарь Русского государства должен был импонировать Маржерету — его понимание не расходилось с российской практикой. Приказные чиновники высшего и среднего уровня вписывались в обширный слой «служилых людей по отечеству». В него же входили и вновь поверстанные в городовых детей боярских лица незнатного или сомнительного происхождения. Все они, как и родовитейшие представители титулованной и нетитулованной знати, определяются современными исследователями объединяющей (весьма широкой) категорией «дворянства». — В. Н., П. У.

198

Хотя в начале фразы Маржерет говорит о дворянстве вообще, в его максимальных социальных границах, далее он излагает распорядок дня не просто дворянина или даже не просто члена государева двора во время его пребывания в Москве, но именно члена Думы по статусу или по должности. О дневном сне иностранные авторы упоминают нередко. — В. Н.

199

В такого рода фактах смешивались морально-этические и имущественные аспекты — отказ от «сговоренной» свадьбы мог рассматриваться с любой стороны (и жениха, и невесты) как посягательство на личную и семейную (родовую) честь, а также как нанесение материального ущерба (особенно при отказе невесты). Сумма денежной компенсации называлась зарядом, а документы такого рода — «зарядными записями». — В. Н.

200

«И сказали рабу: кто этот человек, который идет по полю навстречу нам? Раб сказал: это господин мой. И она взяла покрывало и покрылась» (Быт. 24:65). Дополнительный штрих, свидетельствующий в пользу гугенотского прошлого капитана (ср.: Зорин Н. В. Русский свадебный ритуал. М., 2001). — В. Н., П. У.

201

Трудно сказать, насколько точно наблюдение Маржерета о завышенной оценке приданого и уплаты этой повышенной суммы мужем в семью жены в случае ее бездетной смерти. Необходимо уточнение: оценка могла производиться в отношении недвижимого имущества, а также драгоценностей и ценного платья. В принципе, приданое считалось личной собственностью супруги, но эти права актуализировались ею самой в случае смерти мужа или же его пострига, а также ближайшими родственниками в случае ее бездетной кончины. Во Франции завышенная оценка приданого в XVII в. не была редкостью (по мотивам престижа, в чем могли сойтись интересы семей и жениха, и невесты). В случаях бездетной смерти супруги в ее род возвращалась именно зафиксированная сумма (по крайней мере, формально). Но во Франции существовала так называемая «вдовья доля», т. е. имущественное обязательство мужа, полагавшееся супруге в случае его смерти. В некоторых областях оно могло превышать приданое (в стоимостном выражении) в те же два-три раза. В России вдова, помимо приданого (в натуральном или денежном виде), обычно получала по завещанию супруга определенную долю его имущества отдельно от детей. — В. Н., П. У.

202

Двойственность терминологии Маржерета (слуги, в данном контексте, несомненно, холопы, обозначены у него двумя словами — «esclaves» и «serfs») проистекает из сложности описываемого явления. Необходимо учесть два момента. Во-первых, серваж (одна из наиболее ранних и тяжелых форм личной зависимости крестьян от сеньора) не был рабской зависимостью (последняя сохранялась в средневековой Франции в очень незначительных масштабах в форме домашнего рабства). К концу XVI в. от древнего серважа остались лишь некоторые следы в нормах права ряда провинций. Вот одна из причин, почему капитан как бы колеблется в выборе термина, используя оба в одной фразе. Во-вторых, Маржерет — столичный житель Российского государства, перед его глазами возникала прежде всего панорама жизни московских домов его русских знакомцев. Положение же холопов на барском дворе в Москве и в сельской (вотчинной или поместной) усадьбе барина существенно разнилось по ряду характеристик. Не входя в детали, отметим самое существенное. Холопство с середины XVI в. существовало в двух видах. К первому относились полные, докладные и документально оформленные старинные холопы. Только их (и то с рядом важных ограничений) можно охарактеризовать как «esclaves». Уже в начале XVII в. фактически исчезли полные и докладные холопы, старинные пополнялись исключительно за счет естественного прироста (их численность медленно, но неуклонно сокращалась). Второй вид представлен кабальными (по служилой кабале) и добровольными холопами. Все попытки власти законодательно запретить существование последних (переводя в разряд кабальных холопов) оказались неудачными, и эта форма зависимости (ее никак нельзя назвать рабской) оказалась живучей на протяжении всего XVII в. Кабальным людям в 1597 г. запретили прекращать зависимость путем выплаты долга — служба для них заканчивалась только со смертью господина. Но тот же закон отменил наследственный характер кабальной службы: холоп и его семья становились свободными в момент смерти хозяина (другое дело, как эта норма реализовывалась или же нарушалась). Использование холопов на господской пашне — давнее, уходящее в глубь столетий и известное в науке явление (см.: Панеях В. М. Холопство в XVI — начале XVII века. Л., 1975). Важно другое — к концу XVI в. становится заметной тенденция «осаживания» холопов на тяглом наделе (другое дело, что масштабы этого не следует преувеличивать). По всем названным обстоятельствам терминологический параллелизм капитана вполне оправдан. — В. Н., П. У.

203

В делопроизводстве Франции свитки вышли из употребления в XIV в. Подчеркивая архаичность, порядков на Руси («они многие вещи ведут от древности»), Маржерет несколько неточен: оборот документов и их фиксация велись в разных формах: в виде отдельных листков, в тетрадях, в книгах разного формата и в разных переплетах и в столбцах также. Так было в центральных ведомствах и в местных учреждениях. — В. Н., П. У

204

«И Он развернул его передо мною, и вот список исписан был внутри и сна-ружи, и написано на нем...» (Иез. 2:10). — П. У.

205

Приглашения иностранных врачей для лечения монарха и его семьи известны с конца XV в., в устойчивую традицию это явление оформилось с 1550-1560-х гг. — В. Н.

206

Здесь речь идет не столько о приказе Большого дворца как учреждения, сколько о дворцовой собственности, т. е. о крупных и средних по размерам сельских и промысловых владениях (волостях, селах и др.), принадлежавших монарху на праве личной собственности. Большим дворцом это учреждение именовались по традиции: в конце XV — середине XVI в. кроме ведомства большого дворецкого (или просто дворецкого) существовало несколько областных дворцов во главе с особыми дворецкими. А именно — Тверской, Дмитровский, Угличский, Рязанский, Новгородский (это ведомство, в отличие от других аналогичных учреждений, располагалось в Новгороде, возникло же оно в первой половине XV в., в годы независимости боярской республики), Нижегородский и Мещерский, позднее, после взятия Казани, он именовался Казанским (он существовал и в XVII в.). Функции и прерогативы ведомства Большого дворца отнюдь не исчерпывались управлением населением и контролем над местным аппаратом дворцовых владений, а также надзором за деятельностью всех дворцовых учреждений в Москве, обслуживавших разнообразные потребности государя, его семьи, в целом государева двора, государственных учреждений. Большой дворецкий и дьяки ведомства обладали объемными судебными, административными и финансовыми прерогативами в отношении целого ряда сословных групп и церковных корпораций. К началу XVII в. в доходную часть этого приказа поступали не только различные налоги, оброчные и пошлинные платежи, откупные деньги с дворцовых крестьян, жителей дворцовых слобод, но и судебные пошлины и штрафы с дел, подсудных и разбиравшихся в данном ведомстве. Во Франции юристы делили королевский домен на вещественный (corporel) и невещественный (incorporeal). В первый включали недвижимость с поступающими доходами от ее хозяйственного использования или аренды. Второй вид означал доходы от осуществления судебных и регальных прав (чеканка монеты, выморочное имущество) и разного рода акцизы (за приложение печати и т. п.). — В. Н., П. У.

207

Речь идет о дворецком, главе приказа Большого дворца. Еще с начала XVI в. большими дворецкими становились лично близкие монарху представители знати (чаще из нетитулованных аристократических семей), а с середины века закрепилась практика назначения главой ведомства ближайших родственников жены. Во Франции maître d'hôtel du Roi осуществлял юрисдикцию над семью высшими слугами королевского стола. — В. Н., П. У.

208

В 1580–1590-е гг. приказы-четверти не имели особых названий и фигурировали как чети (четверти) определенных дьяков. В начале XVII в. за ними закрепляются названия и устойчивый состав управляемых территорий: Новгородская и Нижегородская, с 1601 г. известна особая Нижегородская («новоприбыльная») четь (она, однако, не известна после Смуты), Владимирская, Галицкая, Костромская, Устюжская (получила название, видимо, позднее других, но до февраля 1606 г.). Подробнее см.: Павлов. Приказы. С. 192–193, 198–204; Он же. Эволюция четвертных приказов в конце XVI — начале XVII в. // АРИ. М., 1993. Вып. 3. С. 217–277. Чети ведали в судебно-административном плане податное сельское и городское (но, как правило, не частнозависимое) население, собирали некоторые прямые налоги по посошному раскладу, оброчные, таможенные платежи и различные пошлины с большинства групп податных сословий. — В. Н.

209

Приказ Большого прихода образовался ок. 1554 г., в конце XVI в. возглавлялся боярином, был главным ведомством по сбору прямых налогов. — В. Н.

210

Характерно использование Маржеретом этого термина. Во Франции талья была прямым налогом в королевскую казну, от которого освобождались не-которые привилегированные города, духовенство, дворяне и, как правило, их земли. В России после середины XVI в. (введение унифицированных поземельных окладных единиц, ликвидация налоговых изъятий, введение новых денежных налогов и перевод в денежную форму повинностей и т. п.) совокупность прямых налогов (как правило, трех, но в некоторых областях до 4–5) падала на все податные слои, причем размеры сохи (главной поземельной окладной единицы) варьировали в зависимости от вида земельной собственности (более тяжелыми были нормы государственного обложения для государственных крестьян, более легкими для церковных и дворцовых, еще легче для поместных крестьян) и от качества почв (они делились на «добрые», «середние», «худые»). — В. Н.

211

Маржерету здесь явно вспомнилась Франция: никаких «князей государевой крови», если под ними понимать близких родственников правивших государей, в России начала XVII в. не было. — В. Н.

212

Остается неясным, имел ли в виду Маржерет обычное для документации того времени исчисление «в одном поле, а в трех потому же». Если да, то приведенные цифры близки к распространенным показателям (6 десятин «доброй» земли, или 7 «середней», или 8 «худой»). Но в принципе картина была достаточно пестрой (см.: Шапиро А. Л. Русское крестьянство перед закрепощением (XIV–XVI вв.). Л., 1987. С. 80–85, 91–94 и др.). — В. Н.

213

Приведенные Маржеретом цифры нереальны при любом понимании текста. Относит ли он суммы в 10–15 рублей («а то и до двадцати рублей») к счету на десятины или на выти, они многократно превышают реальное обложение. Примерно таковы показатели в расчете на самую крупную окладную единицу — соху (Шапиро А. Л. Указ. соч. С. 101–105). — В. Н.

214

Приказ Казанского и Мещерского дворца ведал всем населением Среднего и Нижнего Поволжья с конца 1550-х гг., с конца 1580-х гг. — Сибирью (в отличие от приказов-четвертей ему было подведомственно русское дворянство, местное служилое и ясачное население в служебном, административном, судебном и налоговом отношениях). Какую именно четверть называет Маржерет «Новой», остается неясным. — В. Н.

215

По сравнению с серединой XVI в., когда ведомство Казны и ее канцелярия охватывало большинство функций будущих приказов (почти всех типов), статус и значение Казны к концу столетия резко уменьшились. На первый план выдвинулось сохранение и умножение государевой казны в форме драгоценностей, мехов, дорогих тканей и т. п. — В. Н.

216

Ведомство печатника с его штатом по традиции считалось подведомственным казначеям (Казне), но в конце XVI — начале XVII в. оно стало самостоятельным учреждением, причем функции печатника и думного посольского дьяка порой соединялись в одном лице (к примеру, В. Я. Щелкалов до 1601 г.). При Лжедмитрии I печатником был думный (но не посольский) дьяк Б. И. Сутупов. Все юридически значимые документы запечатывались печатями разных типов, за что взимались пошлины. — В. Н.

217

Поместный приказ ведал распределением поместных земель, контролировал их оборот, вел учет всех остальных видов землевладения (в т. ч. Светского и церковного вотчинного, а также дворцового и черносошного), руководил земельными описаниями и дозорами (на их основе составлялись платежные книги), судил некоторые поземельные дела и т. п. Образовался в середине 1550-х гг. — В. Н.

218

Конюшенный приказ восходит к ведомству Конюшенного пути, едва ли не древнейшему среди других «путей», совокупность которых образовывала в XIII–XV вв. княжье (великокняжеское) хозяйство (древнейшее указание на Конюший путь восходит к рубежу XII–XIII вв.). По традиции этот путь возглавляло лично близкое к монарху лицо из нетитулованной старо-московской знати в чине боярина, причем в Думе ему принадлежало одно из первых мест (к примеру, в мае 1584 г. конюшим стал боярин Б. Ф. Годунов, будущий царь). Главной, но далеко не единственной задачей было содержание царского конского поголовья (очень многочисленного и различного по качеству пород и целям использования). При продаже коней пятнали (т. е. ставили клеймо), и за эту операцию брались пошлины. — В. Н.

219

Маржерет точен в перечислении номенклатуры российского экспорта. Вывоз зерна требовал специального разрешения царя. Хотя выплата жалованья мехами, оплата ими импортных товаров для государевой казны имели место, обычно это происходило при крупных закупках или единовременной выплате жалованья сравнительно многочисленной группе лиц. Во Франции ведомство Сохранной казны было реорганизовано в 1523 г. с образованием двух отделов. В одном из них аккумулировались доходы королевского домена, в другом — экстраординарные поступления. Сам термин «Сохранная казна» в России тогда не существовал. — В. Н., П. У.

220

Коронация Марины Мнишек стала составной частью свадебных торжеств в Москве в мае 1606 г. — В. Н.

221

Маржерет дал самое развернутое описание щедрых пиров избранного царя Бориса Годунова под Серпуховом во время его похода со всеобщей мобилизацией военных сил (за вычетом гарнизонов в пограничных крепостях). У Буссова рассказ короче и связан с торжественным приемом крымского и персидского посланников (в последнем Буссов ошибается: шахского дипломата летом 1598 г. в России вообще не было, а доставлен-ный в Москву гонец-полусамозванец не был у царя на приеме — Буссов. С. 83). Еще короче сообщение Массы, хотя и он подчеркивает пышность официальных приемов. В «Новом летописце» в связи с приездом крымского посланника подчеркнуты масштабы приема (отряды с огнестрельным оружием стояли на протяжении 7 верст), и «великое жалованье» крымскому мурзе, и «многие дары» хану с русскими послами в Крым. Немногим ранее сообщается о «жалованьи и милости великой» Бориса Годунова «ратным людям и всяким» (Масса. С. 51; ПСРЛ. Т. 14. С. 50–51). В разрядах приведена хронология событий: царь выступил из столицы с государевым полком 7 мая, прибыл в Серпухов 11 мая, прием посланника состоялся 29 июня (он прибыл еще 18 июня), а на следующий день Годунов отбыл в Москву (РК 1475–1598. С. 524, 531–532). Скорее всего, собеседники снабдили капитана довольно достоверной информацией: массовые смотры (с верстанием повышенными окладами) с раздачей денежного жалованья и наград наверняка сопровождались пирами от имени царя. Размах пиршеств все же несколько преувеличен по числу приглашенных на каждый прием, а возможно, и по количеству пиров. — В. Н.

222

Мюид — крупная мера для жидких и сыпучих тел. Парижский мюид для вина равнялся 274 л, в других провинциях он бывал и больше, и меньше этой цифры. Назвать емкость из серебра «бочонком» вряд ли точно — это бочка и притом солидная. — А. Б., П. У.

223

Атлас — вид шелковой плотной ткани с лоском, обычно сложноузорчатой; бархат — вид шелковой ткани с густым, коротко стриженным ворсом (гладким или рытым); камка — вид шелковой ткани с разводами; тафта — вид шелковой гладкой тонкой ткани. Эти сорта дорогих шелковых тканей Россия получала через торговлю с Персией и среднеазиатскими государствами. — В. Н.

224

Приглашенные на военную службу иностранцы, согласно существовавшим в Российском государстве правилам, по прибытии в Москву получали так называемое «жалованье на приезд». Его размеры и состав сильно варьировали прежде всего в зависимости от происхождения, статуса (сословного и профессионального) нанимаемого лица в стране, откуда он приехал, состояния казны и т. п. В жалованье входили деньги, меха (соболи или куницы), дорогие ткани (перечисляемые Маржеретом), а также что-то из серебряной столовой посуды (братины, кубки, чарки и т. п.; см. роспись такого жалованья той части прибывших в 1612 г. наемников, которая отличилась в 1613 г. и была принята в службу в 1614 г. — РИБ. Т. 8. С. 115–116). Парча — вид драгоценной сложноузорчатой ткани с шелковой основой и поперечными золотыми или серебряными нитями (в утке). — В. Н.

225

Габель во Франции — косвенный налог на соль, считавшийся очень тяжелым. Здесь, конечно, речь идет о пошлинах при торговле импортными товарами вполне ощутимых (беспошлинный торг одно время вели купцы английской Московской компании, но с 1584 г. платили и они, хотя поло-винный тариф). Слова «там из них отбирают для императора» означают принудительную продажу, но не конфискацию в Казну товаров, заинтересовавших царских чиновников. — В. Н., П. У.

226

В России того времени выплавляли железо только из болотной железной руды. Попытки поиска серебряных и железных руд с помощью иностранных специалистов в конце XV в. успеха не имели. Маржерет обращается к сравнению денежных систем России и Франции в нескольких местах книги, в каждом случае по конкретным поводам. Здесь в связи с описанием внешней торговли, включая закупку Россией европейских серебряных и золотых монет.

Во Франции той эпохи существовали серебряные и золотые монеты, допускалось также хождение иностранных монет. Власть периодически издавала эдикты, где определялась официальная цена золота, серебра и наиболее распространенных монет. При этом рыночные цены отличались, как правило, от указных, порой заметно. Вот почему во Франции горожане неплохо разбирались в особенностях денежного рынка (Richet D. Le cours officiel des monnaies étrangères circulant en France au XVI-me siècle // Revue historique. P., 1961. T. 458). В дополнение к этому Маржерет еще до приезда в Россию прослужил несколько лет наемником, так что на практике ознакомился с особенностями обращения денег в ряде стран. В книге для читателей во Франции он, естественно, сравнивает российскую и французскую системы денежного счета и монетного обращения. Эти системы (как, впрочем, в большинстве средневековых стран) различались. Во Франции конца XVI — начала XVII в. турский ливр состоял из 20 су (или солей), а один су заключал в себе 12 денье (парижские ливр, су и денье уже в XVI в. не признавались официально). Ливр был только счетной единицей, как и экю, часто упоминавшейся при обозначении сравнительно крупных сумм (один экю считался равным трем ливрам). Маржерет точно описывает денежное обращение в России. Оно включало монеты трех номиналов: копейки (Маржерет параллельно обозначает их «деннингами»; для него вообще показательно использование немецкоязычных слов и выражений; в том же смысле применяли этот термин датчане и другие североевропейские авторы — Мельникова А. С. Русские монеты от Ивана Грозного до Петра Первого. История русской денежной системы с 1533 по 1682 год. М., 1989. С. 190), деньги (или «московки» — это слово попало в текст капитана явно со столичных улиц) и полушки. Соотношение русских номиналов (в пересчете на французские деньги) указано правильно: одна копейка равнялась двум деньгам («московкам») и четырем полушкам. Стоимость их, по Маржерету, во французской монете такова: полушка равна 4 денье, деньга («московка») — 8 денье, а копейка стоит «около шестнадцати турских денье». В другом месте (на л. 3 об.) капитан привел уплаченную им за ягненка сумму в 10 деннингов, что равнялось «примерно тринадцати су 4 денье». Или иначе, одна копейка приравнивалась им здесь «примерно» 16 денье. Почему неуверенность Маржерета начиналась с самого высокого номинала (впрочем, на л. 33 об., повествуя о годах страшного голода в России, капитан приравнивает деньгу семи, а не восьми денье), точно сказать нельзя (о некоторых возможных мотивах — см. ниже). — А. Б.

227

Маржерет точен в перечислении единиц денежного счета, использовавшихся тогда в России: 1 рубль (он равнялся 100 копейкам), половина (полтина) и четверть рубля, гривна (она состояла из 10 копеек), алтын (равнявшийся 3 копейкам). Французские эквиваленты названы в двух случаях. Алтын, по Маржерету, равнялся 4 солям или су, т. е. здесь он исходил из копейки, приравненной точно к 16 денье (деньга, соответственно, равнялась 8 денье). Рубль же он определил менее твердо: «примерно» 6 ливров и 12 солей, т. е. 132 су или же 1584 денье (вместо 1600 денье при деньге в 8 денье и копейке в 16 денье). Иными словами, цена деньги в этом случае равна 7,92 денье, а копейки — 15,84 денье. Если же приравнять деньгу к 7 денье (см. выше, коммент. 155), то тогда сумме в 6 ливров 12 су будет соответствовать 1,1314 рубля. Итак, некоторая неуверенность у Маржерета возникает при оперировании сравнительно крупными единицами денежного счета. Не исключено, что на это повлияли разные обстоятельства. В частности, конкретные условия жизни в катастрофические голодные годы, при росте цен на зерно в 15, 20 и более раз (в примере Маржерета на л. 33 — более чем в 25 раз). Другая возможная причина — ощутимое завышение стоимости московских монет в книге Маржерета в сравнении с весом содержащегося в них серебра. Капитан отметил, что серебро в русских деньгах более чистое, чем в широко распространенной в Европе монете в 8 реалов. В последней при весе в 27,4680 гр., пробе 67/72-х (т. е. примерно 93,0555 %) содержалось 25,5603 гр. чистого серебра (Vilar Р. Or et monnaie dans l'histoire. 1450–1920. P., 1976. P. 170 и след.). Стало быть, проба серебра в русских монетах, по капитану, достигала 95 %, а возможно, и превышала этот показатель. Но даже если принять пробу в копейке за 100% (что было технологически тогда недостижимо) и исходить из теоретического веса копейки в 0,68 гр. (в реальности он колебался в 1598–1606 гг. между 0,62–0,66 гр. — см.: Мельникова А. С. Русские монеты. С. 301–304), то чистого серебра в ней все равно заметно меньше, чем в 16 денье с 0,736 гр. серебра (при расчетах исходили из официальной стоимости по эдикту Монсо от сентября 1602 г.; в итоге, в одном ливре считаем 11,04 гр. серебра, в одном су — 0,552 гр., а в одном денье — 0,046 гр.). Сделал ли это Маржерет специально или же так у него получилось в результате стечения разных обстоятельств, остается неясным. — А. Б.

228

Торговля европейскими монетами в России описана Маржеретом со знанием дела. Массовый их завоз подтверждается документами: в 1604 г. англичане доставили 30564 талера, голландцы 75564 талера, французы 11986 (Мельникова А. С. Русские монеты. С. 70). Масштабы операций, несомненно, говорят о взаимной выгоде этой торговли. Для западноевропейских купцов, к примеру, монета в 8 реалов (ее Маржерет называет здесь «реал в 40 су») стоила во Франции конца XVI — начала XVII в. 40–42,75 су, в России же они продавали ее (как говорит Маржерет) по 12 алтын, или по 36 копеек, т. е. за 48 су (капитан пишет осторожнее — «около 48 солей»). Необходимо учесть, что казна (и не только она) расплачивалась обычно мехами, кожами, воском и другими экспортными товарами. С учетом значительной разницы цен на эти товары в Западной Европе и в России, профиты иностранных купцов резко увеличивались. Выгоды российских властей заключались прежде всего в том, что приобретение западных монет было необходимым источником денежного хозяйства и денежного обращения в стране. Рейхсталер, учрежденный в 1566 г., был заметно тяжелее восьмиреаловой монеты, но серебро в нем было низкой пробы (88,9 %), так что содержание чистого серебра в них было весьма близким (25,5603 в реале и 25,9855 в талере). Маржерет только упоминает о ввозе золотой монеты, а именно дукате. Помимо старого венецианского дуката (или первого), в Европе имели тогда хождение многие золотые монеты, носившие во Франции (и не только) название дукатов с дополнительным определением — старый испанский, арагонский и кастильский, сицилийский, венгерский и т. д. Ко второй половине XVI в. вес этих монет постепенно понижался (по сравнению со старым венецианским) и колебался вокруг 3,4525 гр. при пробе в 23,5–23,75 карата. Названная Маржеретом цена в 16 алтын была невысокой, но и диапазон в 18–21 алтын не обещал продавцам заметной прибыли (см. цены на дукаты во Франции во 2-й половине XVI в. — Richet D. Op. cit. P. 390–392). Капитан верно подчеркивает обстоятельства, когда цена на дукаты резко поднималась (до 24 алтын): в особо торжественные дни коронации (он наблюдал коронацию «царя Дмитрия»), царской свадьбы (в мае 1606 г.), крестин в царской семье (см. также коммент. 228 в наст, разделе относительно чеканки русских золотых монет). — А. Б., В. Н.

229

Должность конюшего в царствование Бориса Годунова занимал его дядя, боярин (стал им в особом дворе Ивана IV не позднее 1578 г.) Дмитрий Иванович Годунов. При Лжедмитрии I «великим конюшим» назван его «дядя» по мнимой матери, боярин Михаил Федорович Нагой. Пост конюшего, бесспорно, важный и весьма престижный, не был, тем не менее, высшей должностью в России (см. коммент. 162 в наст, разделе). О Конюшенном приказе и его истоках см. коммент. 147 в наст, разделе. — В. Н.

230

В конце царствования Ивана Грозного царской аптекой и врачами ведал любимец и фаворит царя Богдан (Андрей) Яковлевич Бельский. Существовал ли тогда Аптекарский приказ — вопрос проблематичный. Он же, уже в статусе окольничего, возглавлял Аптекарский приказ осенью 1600 — в середине 1601 г. (до опалы). Затем, в том же 1601 г. во главе ведомства встал близкий родственник царя, окольничий, а с 1602 г. боярин Семен Никитич Годунов. Кто руководил приказом при Самозванце — не известно (Назаров В. Д. Бельский Б. Я. // БРЭ. М., 2005. Т. 3 С. 296). — В. Н.

231

В царствование Бориса Годунова приказ Большого дворца возглавлял его близкий родственник, боярин Степан Васильевич Годунов. В правление Самозванца во главе приказа был поставлен боярин кн. Василий Михайлович Рубец-Масальский (он рано перешел на сторону Лжедмитрия I и остался верен ему в критические моменты января-марта 1605 г.). О Большом дворце, его истории см. коммент. 135, 136 в наст, разделе. — В. Н.

232

Кравчие ведали одной из важнейших сфер царского обихода — царским питьем. Документально эта должность известна не позднее начала XVI в. Обычно (по крайней мере, во второй половине XVI — начале XVII в.) должность давалась «с путем», в который входил гор. Гороховец с волостью. В царствование Бориса Годунова кравчими в Думе последовательно были Иван Иванович Годунов (с сентября 1598 г. по октябрь 1602 г.), а затем Иван Михайлович Годунов (с октября 1602 г.). При Лжедмитрии I кравчим состоял окольничий кн. Борис Михайлович Лыков-Оболенский. — В. Н.

233

Заключение Маржерета о названных четырех должностях как «первых в Совете» (т. е. в Думе) — неверно. Эти учреждения были ведущими (по разным причинам) в системе дворцовых приказов и ведомств, но не управления страной в целом. В разного рода перечнях членов Думы названные выше лица отнюдь не занимали первые места, во главе Думы стояли кн. Бельские (до 1571 г.), Мстиславские, Шуйские. Стольники и стряпчие не были, конечно, должностями. Стольники и стряпчие суть чины (статусные позиции) в структуре Государева двора. Ряды стольников заполняли молодые люди из семей титулованной и нетитулованной знати, несшие разнообразные придворные службы (главным образом на дворцовых приемах и церемониях) и исполнявшие отдельные поручения монарха за пределами столицы (военные, административные, дипломатические). Из стольников попадали в Думу или в состав «московских» дворян. Стряпчие также служили по дворцовым ведомствам (в первую очередь обслуживавшим обиход царской семьи), их пребывание в этом чине не ограничивалось юношескими годами (в отличие от стольников), пополнялись они по преимуществу из рядов старомосковских родов, служивших московским монархам в данном чине на протяжении нескольких поколений. Кого понимает Маржерет под пажами, сказать с определенностью нельзя. Под это определение подходят, скорее всего, жильцы — низшая страта «московских чинов» государева двора, состоявшая из молодых людей, не от-носившихся по происхождению к первостатейной титулованной и нетитулованной знати (о стольниках, стряпчих и жильцах см.: Павлов. Государев двор. С. 109-113, 117-119). — В. Н.

234

Маржерет определяет московских стрельцов как «императорскую гвардию» по их функциям (они несли охрану Кремля, царского дворца в нем и учреждений, сопровождали царя во время поездок по монастырям и т. п.), организации и привилегированному статусу по сравнению со стрельцами в других городах (они ведались в особом Стрелецком приказе, жалованье московских стрельцов было выше и т. п.). Исследователи принимают численность московских стрельцов, приведенную у Маржерета. — В. Н.

235

Капитаном во второй половине XVI — начале XVII в. французы называли командира отдельной военно-тактической и военно-административной единицы — роты или батальона. Приравнивание стрелецкого головы, командовавшего приказом стрельцов в 500 воинов, к капитану роты и даже батальона вряд ли равноценно. Речь, скорее всего, должна идти о более высоком звании и чине. Почему Маржерет не уподобил сотников, командиров сотни стрельцов, лейтенантам — остается неясным, хотя он же видит в стрелецких десятских французских капралов. «Один Генерал» стрельцов — это, конечно, глава Стрелецкого приказа, в котором ведались вообще все стрельцы во всех отношениях, за исключением сферы военно-оперативного руководства во время военных действий (эта функция оставалась за Разрядом). Пост главы Стрелецкого приказа занимал боярин и обычно очень близкое к монарху лицо: при Лжедмитрии I эта должность была за боярином Петром Федоровичем Басмановым, его фаворитом. Позднее, в 1630–1640-е гг. фактический глава правительства возглавлял обычно четыре приказа: Аптекарский, Большой казны, Иноземский и Стрелецкий. — В. Н.

236

В какой мере десятский по своим функциям соответствовал французскому капралу — вопрос, требующий специального изучения. Разделение на сотни и десятки отражает весьма древнюю традицию. Существенны сведения Маржерета о размерах денежного, земельного и хлебного жалованья. — В. Н.

237

Характеристика Маржеретом выборных дворян содержит разнообразную и весьма важную информацию. Прежде всего, количественные квоты — от 16 до 30 дворян той или иной уездной («городовой») корпорации служилых людей «по отечеству». Маржерет говорит о трех годах пребывания этих выборных в Москве. Современные исследователи полагают, что он ошибся: треть года (дворовые служили при дворе посменно именно по «третям») капитан принял за три года (Павлов. Государев двор. С. 119–120 и след.). Вопрос, однако, требует дальнейшего изучения (особенно в плане характера представительства удаленных от Москвы служилых городов). — В. Н.

238

Объярь — вид волнистой (струистой) тонкой шелковой ткани с золотыми и серебряными нитями; скарлат (скорлат) — вид очень дорогого сукна тонкой выделки (итальянской работы). — В. Н.

239

Описание приезда иностранных послов (от границы до Москвы, встречи в столице и т. п.), их пребывания в Москве очень близки к тому, о чем сообщает документация Посольского приказа. Из числа выборных дворян (не находившихся на службе в Москве) назначали пристава у послов или у других лиц (выполнявших те или другие дипломатические поручения), обязанного проводить их до столицы, снабжая едой и фуражом. Во время пребывания послов в Москве назначался другой пристав с помощниками (из числа дворян, а также стрельцов), призванный обеспечить безопасность послов и пресечь их несанкционированные контакты с местным населением. В его обязанности также входило снабжение посла и его свиты всем необходимым. — В. Н.

240

Здесь Маржерет не вполне точен — кормы для посольства брались не только из дворцовых сел и волостей (при их проезде в Москву). В Москве же использовались в первую очередь дворцовые запасы, но кое-что иногда приобретали на рынке. — В. Н.

241

Маржерет описывает ежегодный пятиполковой Береговой разряд, базирующийся на крепости по левому берегу Оки, в ее среднем течении (от Калуги до Каширы). Армия состояла из Большого полка (по Маржерету — «основная часть армии»), полков Правой и Левой руки (у капитана правое и левое «крылья»), Передового полка (по книге — «авангард») и Сторожевого полка (по Маржерету — «арьергард»). Верно отмечена практика действий «в сход». Помимо Берегового разряда, с конца XVI в. южнее Оки, с опорой на вновь воздвигнутые крепости, дислоцировалась ежегодно (с весны по осень) рать трехполкового состава. Средний офицерский состав представлен в России головами, отчасти сотниками (главным образом в пехоте). Последних Маржерет офицерами не признавал. — В. Н.

242

Маржерет в принципе верно описывает структуру поместного ополчения, состоявшего из городовых (уездных) детей боярских, объединенных в служебном и поземельном отношении в уездные корпорации (они учитывались особыми документами — десятнями разных типов по тому или другому городу). Точен он и в цифрах — действительно, крупнейшие дворянские корпорации заметно превышали 1000 человек. — В. Н.

243

Приведенные Маржеретом нормы, согласно которым каждый дворянин-землевладелец обязан выставить определенное число конных и пеших воинов с определенного количества земли, относятся к 1556 г. По Уложению 1604 г., эти нормы были увеличены вдвое (с каждых 200, а не 100 четвертей). Следует только помнить, что отсчет начинался после первых 100 или 200 четвертей (с них нес службу сам дворянин). Обычно такими военными слугами были холопы-послужильцы, привилегированная верхушка холопов. Наконец, далеко не всегда корпорация целиком участвовала в той или иной военной кампании, а когда мобилизовывалась, то она нередко дробилась между разными полками и распускалась после завершения похода или оборонительных действий. — В. И.

244

Кн. Федор Иванович Мстиславский (ум. в 1622 г.), боярин в земской Думе (с 1576 г.). Участник дворцовой борьбы в 1584–1587 гг., завершившейся для его отца постригом в монахи, а затем смертью (в 1587 г.). Согласно местническому счету и традиции, с июня 1586 г. и практически до конца жизни считался первым боярином в Думе, однако реальной практической властью не обладал. Его имя называлось современниками в качестве кандидатуры на царский трон в 1598 г., в 1606 г., в 1610 г. и в 1613 г. Участник всех Земских соборов конца XVI — начала XVII в. Возглавлял правительственную армию в кампании против Лжедмитрия I зимой-весной 1604–1605 гг. Участник заговора против «царя Дмитрия Ивановича». Позднее активно участвовал в кампаниях против повстанцев в 1606–1607 гг. После свержения царя Василия Шуйского возглавил правительство Семибоярщины, подписал как член Семибоярщины августовский договор с Сигизмундом III об условиях избрания королевича Владислава на русский трон. Крупнейший (после государей) светский землевладелец: в 1613 г. в его вотчинах было ок. 50000 дес. Упомянутые Маржеретом четыре императора — это цари Федор Иванович, Борис Федорович (Годунов), «Димитрий Иванович» и Василий Иванович (Шуйский). — В. Н.

245

Ровно 15 окольничих названо в перечне Совета (думы) Лжедмитрия I в подразделе «Совет других окольничих». Указанные Маржеретом размеры денежных и земельных окладов по чинам близки к тем, которые известны по документам (правда, сугубо отрывочно). — В. Н.

246

Нормы земельных окладов выборных дворян не указаны, но они заметно превышали оклады городовых детей боярских. Следует иметь в виду, что оклады сильно варьировали в разных корпорациях в зависимости от целого ряда причин. — В. Н.

247

Сведения Маржерета о местных служилых людях Казанского края и соседних территорий являются, пожалуй, наиболее полными (особенно интересны сведения о денежном жалованья). Под черкасами Маржерет понимает, скорее всего, служилые группы северокавказских народностей, хотя цифра, почти наверняка, преувеличена. — В. Н.

248

Сам Маржерет получил при выезде на службу в Россию поместный оклад в 700 четей (1050 десятин в трех полях) и денежный оклад в 80 рублей. Документально известно о получении им годового за 1604/05 г. жалованья в полном размере. О своих земельных владениях в 1600–1606 гг. он молчит (см. документы № 1, 18 во втором разделе наст. издания, с. 265, 338–339). Прибывшие с ним наемники получили заметно меньшие оклады. Майские пожалования 1611 г. вотчинами и поместьями (см. документы № 5–7 во втором разделе наст. издания, с. 274–276) вряд ли были получены Маржеретом. — В. Н.

249

Следует отличать даточных людей, которых брали на службу со светских владельцев вотчин и поместий, не несущих по разным причинам военной службы, а также с церковных владений, от посошных людей, которых мобилизовывали на военно-транспортные (прежде всего транспортировку артиллерии и боеприпасов) и военно-инженерные работы по сошному рас-кладу. Хотя грань между ними была зыбкой. В росписи русской армии 1604 г., опубликованной в свое время С. П. Мордовиной и А. Л. Станиславским, значительный объем занимают списки даточных людей с частичным их распределением по полкам (последнее издание см.: Станиславский. Двор. С. 378-404 и др.). — В. Н.

250

Стрельцы входили в состав гарнизонов не только южных крепостей страны, но и западных, в частности, укомплектованные и подготовленные стрелецкие приказы располагались в Смоленске, Пскове, отдельные отряды в целом ряде других городов на западном пограничье. Далее Маржерет описывает различные группы служилых казаков в южных же гарнизонах (кормовые казаки, беломестные, поместные и т. п.). Если цифра в 5000–6000 относится только к служилому казачеству на юге, то она, возможно, несколько преувеличена. — В. Н.

251

Маржерет, описывая главные черты быта и жизни вольных («настоящих») казаков, справедливо не обращает особого внимания на их географическое разделение. И те, и другие, и третьи принципиально объединены условиями существования за границами государственно-оформленных стран (России, Речи Посполитой). Капитан говорит здесь только о практике сношений с вольными казаками российского правительства и точно указывает размеры индивидуальных награждений и выплат жалованья на войско в целом. Остается неясным, кто включен им в цифру от 8 до 10 тысяч казаков — вся вольница по Днепру, Дону, Волге или же только донские и волжские казаки. — В. Н.

252

Подолия здесь, как и в других местах, суть Западная Украина. — В. Н.

253

«Татарин» здесь — крымский хан. Информативно описание заготовки провианта и его доставки русскими воинами в южные крепости. — В. Н.

254

Номенклатура подарков была намного шире. В нее включались золотые монеты разных номиналов (как своеобразные памятные медали по случаю значимых побед), шубы, меха (соболи, куницы, чернобурки), серебряная посуда, иногда лошади. Кроме того, наградой было увеличение денежного и земельного окладов. Так что дорогие ткани были лишь частью этого каталога наград. Чаще награды давали коллективно, чем персонально. В конечном итоге, все зависело от повода (т. е. значимости военного успеха), статуса награждаемых и возможностей казны (что стало особенно актуальным позднее в Смуту). — В. Н.

255

Маржерет имеет в виду поход и сравнительно недолгую осаду Астрахани турецкими и крымскими войсками в 1569 г. — В. Н.

256

В 1591 г. армия крымского хана Казы-Гирея достигла окрестностей Москвы, но после ожесточенных боев была вынуждена стремительно отступить, понеся при этом большие потери. По некоторым данным, хан был ранен. В 1592 г. состоялся набег крымских царевичей на русские украины. С 1593 г. Крым, повинуясь султану, был втянут в австро-турецкую («долгую») войну. — В. Н.

257

Маржерет здесь неточен. Русские войска не воевали на Северном Кавказе с грузинами; военные действия велись с владетелями Дагестана и ряда иных полугосударственных образований, находившихся под сюзеренитетом по преимуществу Османской империи. В конце 1580-х — начале 1600-х гг. успешные в целом наступательные операции русских войск и разумная дипломатия укрепили позиции Российского государства, расширили его территории в регионе. В 1588 г. был восстановлен Терский городок (в устье реки Терек), позднее были сооружены Сунженский городок (на одноименной реке; скорее всего, это и есть таинственная Самария в книге Маржерета) и Койсинский острог (на реке Кейсу, или Сулак). После того, как русские отряды взяли Тарки, там из имевшихся сооружений воздвигли каменную крепостцу. Но все эти успехи перечеркнуло тяжелое поражение 1605 г., после которого за русскими сохранился только Терский городок (Кушева Е. Н. Народы Северного Кавказа и их связи с Россией. Вторая половина XVI — 30-е годы XVII века. М., 1963. С. 270-289). — В. Н.

258

Местоположение грузин и Грузии между Черным и Каспийским морями указано Маржеретом правильно. Но каким образом наличие Волги могло им помешать успешно воевать с Россией (если таковая возможность станет реальной) — совершенно непонятно. Лишнее доказательство столичной «оседлости» капитана, на Волге он не бывал. — В. Н.

259

В семье Годуновых еще до 1598 г. были дети, скончавшиеся во младенчестве: сын Мина (умер ок. 1591/92 г.) и дочь Ирина (умерла в августе 1597 г.). Дочь Бориса Ксения родилась ок. 1582 г. и предназначалась отцом в супруги отпрыску какой-либо европейской королевской династии. Две попытки оказались неудачными: переговоры с Габсбургами в течение ряда лет по этому поводу не привели к успеху; датский принц Иоганн скоропостижно скончался вскоре после приезда в Москву (осень 1602 г.). После свержения правительства Годуновых, гибели матери и брата (10(20).06.1605 г.), Ксения осталась жива. С этого момента начинаются разноречия в источниках. Официальные тексты в правление первого Самозванца сообщали о самоубийстве Годуновых (матери и сына) и о том, что Ксения выжила и вскоре приняла постриг под именем Ольги. Большинство позднейших русских источников, практически все иностранные авторы настаивают на факте убийства Годуновых по приказу Самозванца и на взятии им Ксении в наложницы (слухи об этом дошли до Юрия Мнишка в Польше). Позднее, еще при Лжедмитрии I (точные сроки определить трудно) Ксения была пострижена под именем Ольги и отправлена в Горицкий женский монастырь на Белоозеро. Участвовала в перезахоронении останков родителей и брата в Троице-Сергиевом монастыре летом 1606 г. Находилась в обители во время ее осады отрядами Я. П. Сапеги в 1608 г. — начале 1610 г. (сохранилось ее письмо этого времени). Позднее была на покое в Суздальском девичьем Покровском монастыре, умерла до сентября 1622 г. Федор родился ок. 1589 г., уже с 1595 г. его имя порой фигурировало рядом с отцовским пока еще в частных, но имевших публичный акцент акциях. С 1597 г. участвовал в дипломатических встречах на дворе отца (Борис Федорович с 1589 г. имел право самостоятельно вести переговоры). Во время Серпуховского похода 1598 г. был оставлен на Москве при двух царицах (тетке-инокине и матери) с восемью членами Думы. Официальная документация шла, как правило, от имени отца и сына, начиная с осени 1598 г., закрепляя статус Федора как наследника и формального соправителя. После смерти отца 13(23).04.1605 г. был наречен на царство Освященным собором, Думой, бывшими в Москве членами двора. В Москве и в ряде городов успели присягнуть царице-матери и царю Федору, но далеко не везде. 7(17).05.1605 г. вспыхнули волнения в правительственных войсках под Кромами, восстание москвичей 1(10).06.1605 г. скинуло правительство Годуновых, мать и дети были арестованы и находились в заключении на старом дворе Бориса Годунова. 10(20).06.1605 г. мать и сын были убиты стрельцами по приказу присланных Самозванцем лиц (кн. В. В. Голицын, кн. В. М. Рубец Масальский и др.). Как самоубийц (по официальной точке зрения) их погребли без отпевания в Варсонофьевском монастыре на Сретенке, туда же отправили гроб с останками Бориса Годунова, извлеченный из захоронения в Архангельском соборе Кремля. — В. Н.

260

Практика запрета на браки представителям высшей знати существовала и при Иване Грозном, и при Борисе Годунове. Боярину кн. Ф. И. Мстиславскому разрешил жениться только «царь Димитрий Иванович» (на мнимой его родственнице из Нагих). — В. Н.

261

Супругой царя Симеона Бекбулатовича стала княгиня Анастасия Ивановна Мстиславская, сестра боярина кн. Федора Ивановича Мстиславского. Время свадьбы точно неизвестно, но, возможно, бракосочетание состоялось вскоре после перехода царевича в православие (1572 г.). В любом случае, брак заключили до «посажения» Симеона на царский трон в Москве в октябре 1575 г. Кн. Анастасия приняла постриг весной или летом 1606 г., вслед за насильственным пострижением ее мужа (оно состоялось 25 марта (4 апреля) 1606 г., причем по приказу «царя Димитрия Ивановича» Симеона отправили в Кирилло-Белозерский монастырь, а уже по приказу В. И. Шуйского на Соловки. — В. Н.

262

Речь идет о княгине Ирине Ивановне Мстиславской. Известны ее многочисленные вклады в монастыри, в частности, в Троице-Сергиев, три пожертвования датируются 1605–1607 гг. (в т. ч. по инокине-царице Александре Годуновой). Вклад по брату состоялся в октябре 1624 г. (вместе с его вдовой), а по себе — в 1635 г. Скончалась старица княгиня Ирина не позднее марта 1640 г. — В. Н.

263

Князь Дмитрий Иванович Шуйский был третьим по старшинству из пяти братьев Шуйских. Маржерет знал трех: Василия, Дмитрия и Ивана — кн. Андрея убил пристав в ссылке после опалы в конце 1586 г., а кн. Александр умер в 1601 г. Все братья делали свою карьеру в Особом дворе Ивана IV в 1570-е гг. Кн. Дмитрий был стольником в конце 1570-х гг., с 1580 г. — кравчий «с путем», с весны 1586 г. — боярин. С конца того же года — в опале и ссылке, откуда возвращен с подтверждением статуса и чина весной 1591 г. Занимал важные воеводские и административные должности в 1598–1605 гг. В царствование старшего брата, кн. Василия Шуйского, был крайне неудачлив в военных действиях: проигрывал все решающие сражения и кампании (весной 1608 г. под Болховым отрядам Лжедмитрия II, в июле 1610 г. под Клушиным корпусу гетмана С. Жолкевского и др.). Польским королем Сигизмундом III вывезен в качестве трофея в Польшу, где умер в заключении в 1612 г. — В. Н.

264

Три дочери Григория (Малюты) Лукьяновича Скуратова-Бельского были выданы замуж за Б. Ф. Годунова, кн. И. М. Глинского (Иван IV по матери был из Глинских) и кн. Д. И. Шуйского. Свадьба Шуйского имела место где-то в середине — второй половине 1570-х гг. В это время сыграть решающую роль в заключении брака своячницы с кн. Шуйским Борис Годунов никак не мог, так что в этом пункте Маржерет, скорее всего, ошибся. — В. Н.

265

Первая жена кн. В. И. Шуйского не пережила 1580-е гг. (она упомянута в разряде свадьбы Ивана IV с Марией Нагой в октябре 1580 г.). Разрешение (видимо, предварительное) на второй брак он получил от «царя Димитрия Ивановича». Впрочем, оно так и не потребовалось. После успешной реализации заговора против Самозванца во главе с самим кн. Василием, что позволило ему стать царем, а затем устроить пышную свадьбу в январе 1608 г. после подавления осенью 1607 г. восстания под предводительством И. И. Болотникова. — В. Н.

266

Густав, сын Эрика XIV от «солдатки» Карин Монсдоттер, родился в 1568 г. и в том же году с семьей оказался в заключении, после того, как его отец был свергнут с престола. Через 5 лет семью разлучили, а еще через два года Густава отправили в Пруссию. Получил образование в разных коллегиях иезуитов, к середине 1590-х оказался в Праге при дворе императора Рудольфа II. Именно там завязали с ним контакты русские дипломаты: незаконнорожденному принцу отправили ценные дары и грамоты. Контакты приобрели регулярный характер к концу века. В итоге в июле 1599 г. Густав пересек российскую границу, а 16(26) августа он был принят царем. Русскими планами предусматривалось создание вассального и дружественного России герцогства на землях шведской Прибалтики с небольшими приращениями для России (Нарва с округой и др.). Проект оказался нереалистичным по ряду причин, поведение Густава вызывало нарекания, в 1601 г. он был сослан в Углич. Рассказы иностранных авторов, в том числе Маржерета, об обещании Бориса Годунова Густаву выдать за него дочь вряд ли достоверны и отражают лишь расходившиеся по столице слухи. Последние могли быть спровоцированы великолепием и щедростью приемов, размерами даров Густаву. — В. Н.

267

Эрик XIV (род. в 1533 г., ум. в 1577 г.), старший сын короля Густава I Вазы. Наследовал отцу в 1560 г., коронация состоялась в 1561 г. Его правление сопровождалось ожесточенной, кровавой борьбой со шведской аристократией и родными братьями. Свергнут с престола в 1568 г. — В. Н.

268

Юхан III (Иоанн) (род. в 1537 г., ум. в 1592 г.), старший сын Густава I Вазы от второй жены. Получил качественное образование, владел, в частности, пятью языками. Его борьба с единокровным братом Эриком XIV завершилась полной победой: риксдаг, формально низложивший Эрика XIV, провозгласил его королем. Был сторонником восстановления единства религии (веры) в Европе, воспитал старшего сына Сигизмунда (от Катарины Ягеллонки) в католическом духе. К концу его правления сплотилась оппозиция на конфессиональной основе, роль лидера взял на себя третий сын Густава I, Карл. — В. Н.

269

Лев Сапега (род. в 1557 г., ум. в 1633 г.), литовский магнат и виднейший государственно-политический деятель Великого княжества Литовского и Речи Посполитой, канцлер литовский (1589–1623 гг.), виленский воевода (1623–1633 гг.), великий гетман литовский (1625–1633 гг.). Один из главных «конструкторов» внешнеполитического курса по отношению к России и Прибалтике, последовательный, но умеренный сторонник экспансионистской линии в обоих направлениях. Возглавил «великое» посольство 1600–1601 гг., заключившее с Россией перемирие на 20 лет. Подробный анализ предыстории посольства, хода переговоров и достигнутых результатов см.: Флоря Б. Н. Русско-польские отношения. С. 102–169. — В. Н.

270

Маржерет пишет о рындах, составлявших парадную охрану монарха во время дипломатических приемов, других дворцовых церемоний. Кроме того, рынды обязательно сопровождали государя в царских походах, и каждый рында отвечал вместе с помощниками-поддатнями за какой-либо один предмет царского воинского оружия («большого наряда»). Служба рынд была одной из наиболее почетных, значимых в местническом отношении, ее исполняли стольники из аристократических, титулованных и нетитулованных, родов. Описание приема Сапеги, кажется, выдает очевидца. — В. Н.

271

В этом месте Маржерет живописует пир после официального приема и излагает обязанности стольников во время пира. В зависимости от ранга посольства и послов, от хода переговоров и ряда конкретных обстоятельств «программа» пира могла меняться. Виды работ стольников классифицировались: они «у столов стояли», «в столы смотрели», «вина наряжали», «пить наливали», «в столы отпускали» и др. Эти обязанности не только регламентировались по функциям, но и ранжировались по значимости (о немного более поздней практике см.: Петров К. В. Царские «столы» (по материалам 1622–1629 гг.) // Государев двор в истории России XV–XVII столетий. Материалы международной научно-практической конференции. Владимир, 2006. С. 219-237). — В. Н.

272

Обычай «подачи», т. е. рассылки блюд и питья с царского стола на дом имел традиционные корни, а кроме того, развивался в условиях концентрации двора и дворовых чинов в столице. Это разнообразило формы «непосредственных» связей монарха с членами двора (прежде всего, его верхушечных слоев, но не только). Подачи бывали отнюдь не только во время больших дипломатических приемов или «внутренних» масштабных пиров. Подачи отправлялись и с царских столов с небольшим количеством приглашенных. — В. Н.

273

Шопин — небольшая мера жидкости, немного превышающая 0,5 литра. Парижский шопин равен 0,62 л. — П. У.

274

Торжественная процессия, несущая блюда и питье на подворье, где были размещены послы и их свита, — бытовая, но яркая и часто описываемая картинка дипломатического этикета и политического быта России того времени. — В. Н.

275

Похороны жертв голода в коллективных захоронениях и за государственный счет в катастрофические 1601–1603 гг. были не только и не столько актом благотворительности, сколько попыткой упреждающих мер санитарной и социальной безопасности. Попытка оказалась далекой от успеха. — В. Н.

276

Климатическая катастрофа 1601–1603 гг. в центральных и северо-западных уездах во многом подорвала возможности регенерации крестьянских хозяйств, соответственно, резко ослабли хозяйственные возможности поместий и вотчин основной массы служилого дворянства, а соответственно резко понизился их военно-служебный потенциал. Заметно возросли налоговые недоимки. Голодные годы привели к массовым подвижкам сельского населения как в территориальном плане (сильный приток беглых в южные пограничные уезды), так и в сословном. Одним из итогов стало противоречивое законодательство, регулировавшее условия прикрепления крестьян к тяглу, приведшее к нарастанию социальных напряжений во всех сферах жизни государства и общества (см.: Корецкий В. И. Формирование крепостного права и первая крестьянская война в России. М., 1975. С. 117–190; Скрынников Р. Г. Россия накануне Смутного времени. 2-е изд., доп. М., 1985. С. 101-107, 151-180). — В. Н.

277

Кристиан (Христиан) IV (род. в 1577 г., ум. в 1648 г.), сын короля Фредерика II (ум. в 1588 г.), герцог Шлезвиг-Гольштейнский с 1593 г. на праве самостоятельного управления, король Дании и Норвегии с 1596 г. (коронован в том же году). На базе антишведских ориентации вел переговоры с русскими послами в конце 1601 г., завершившиеся уже весной 1602 г. при поездке датских послов в Россию брачным проектом — предполагавшейся женитьбой брата короля, герцога Шлезвиг-Гольштейнского Ханса (Ганса; у Маржерета — Иоанна или Иоганна) на Ксении Годуновой. Контракт предусматривал выделение Хансу (Иоганну) с семьей Тверского княжения (без Твери) и Важской земли; молодые должны были иметь резиденции в столице и в уделе, принц и его свита имели право свободно отправлять свой культ и выстроить две кирхи «датцкой веры». Ханс (Иоганн) прибыл в Россию в конце лета 1602 г., но планы сорвались вследствие скоротечной болезни и кончины принца 28 октября (7 ноября) 1602 г. (его похоронили в подклете протестантской церкви в Немецкой слободе Москвы). Несколько человек из свиты поступили немногим позднее на русскую военную службу. В 1603 г. переговоры велись о новом женихе для Ксении. — В. Н.

278

Маржерету слегка изменила память: инокиня-царица Александра умерла почти ровно через год — 26 сентября (6 октября) 1603 г. Скончалась она в Новодевичьем монастыре, а похоронена, как и положено царице, в соборе кремлевского женского Вознесенского монастыря. — В. Н.

279

Речь идет о репрессиях в отношении взятых в плен участников восстания Хлопка, развернувшегося летом и особенно в сентябре 1603 г. (Корецкий В. И. Формирование крепостного права. С. 192–235). — В. Н.

280

Маржерет суммарно, но в целом верно описывает последовательность перехода под знамена Самозванца (не забудем, финальная часть книги посвящена аргументам о подлинности «царя Димитрия Ивановича») городов-крепостей в Северской земле (пять первых из названных им) и в южных пограничных уездах. — В. Н.

281

Петр Федорович Басманов — из нетитулованной знати: фамилия Басмановых выделилась в середине XVI в. из старейшей линии старшей ветви рода Плещеевых. Петр Федорович — старший сын Федора Алексеевича, опричного фаворита Ивана IV, и внук Алексея Даниловича, блестящего воеводы и одного из инициаторов опричнины. Петр Федорович начал карьеру стольником в конце 1580-х гг., чашничий в 1598–1599 гг., окольничий с 1600 г., боярин с весны 1606 г. В кампании 1604–1605 гг. был реальным командующим в оборонительных боях и действиях гарнизона Новгород-Северского (формально был вторым воеводой). Входил в круг близких советников царя Бориса Годунова (о его последующей судьбе см. коммент. 217, 234 в наст. разделе и Назаров В. Д. Басмановы // БРЭ. Т. 3 С. 88–89). — В. Н.

282

Маржерет вспомнил и зафиксировал в тексте фамилию ротмистра (капитана) Матвея Домарацкого явно по той причине, что хорошо знал его позднее, на службе «царю Дмитрию Ивановичю» в Москве. Возможно, Маржерет имел отношение к допросам пленных наемников. М. Домарацкий участвовал в походе Лжедмитрия I, остался на службе у него после воцарения, позднее перешел в Тушино. Описание первого сражения дано кратко, но профессионально. Выразительная деталь: у Маржерета превалируют даты по григорианскому календарю, но в рассказах о двух решающих сражениях приведены даты по юлианскому календарю. — В. Н.

283

Описание сражения при Добрыничах едва ли не лучшее и в отечественных, и в зарубежных текстах. Упоминания о массовых казнях по приказам царя Бориса русских пленных, о триумфах в Москве с трофеями и пленными иностранцами подтверждаются другими источниками. — В. Н.

284

Кн. Василий Иванович Шуйский — старший из пяти братьев. Карьеру начал стольником в Особом дворе Ивана IV, был дружкой со стороны жениха на свадьбе Ивана IV с Марией Нагой (сент. 1580 г.), воеводские назначения получал с 1581 г. Стал боярином до 20(30) мая 1584 г., в опале с конца 1586 и по весну 1591 г. Возглавил комиссию Думы по выяснению причин смерти царевича Дмитрия и волнений горожан в Угличе. На помощь рати кн. Ф. И. Мстиславского был направлен 1(10).01.1605 г. во главе отрядов, состоявших почти целиком из членов двора — стольников, стряпчих, жильцов и т. п. Эти силы в сражении при Добрыничах участвовали, как и сам кн. Василий Шуйский (Назаров В. Д. Василий Иванович Шуйский // БРЭ. Т. 4. С. 635-637). — В. Н.

285

Дата смерти царя Бориса Годунова приведена по григорианскому календарю. Маржерет точен в диагнозе. — В. Н.

286

Институт дуэлей утвердился во французском обществе с середины XVI в. и был распространен в первую очередь в военной среде. Уже к началу XVII в. они приобрели характер национального бедствия. — В. Р. Н., П. У.

287

Под «буржуа» понимали прежде всего привилегированных жителей города, обладающих достатком, определенным престижем и пользующихся всем объемом городских прав. — П. У.

288

События в правительственной армии под Кромами снова даны Маржеретом по григорианскому календарю. Волнениям предшествовала смена воевод (бояре кн. Ф. И. Мстиславский и В. И. Шуйский были отозваны в Москву, а на их место из столицы прислали боярина кн. М. П. Катырева и боярина Петра Федоровича Басманова). Роспись воевод вызвала целый ряд местнических дел и недовольство многих знатных военачальников тем, кто и как начал реально править (что и отразилось в воеводских назначениях). Давно копившееся недовольство длительностью и плохими условиями службы спровоцировало выступления городовых корпораций — рязанской и некоторых других южных городов. Хотя армия и присягнула сначала царице и сыну, волнения усиливались. В этих событиях весьма значительную роль сыграли боярин П. Ф. Басманов и боярин князь В. В. Голицын (получил боярство летом 1602 г.). В итоге армия как боеспособная сила перестала существовать. Часть воевод была арестована, другие бежали, основная масса дворян отправилась по домам. — В. Н.

289

Это Иван Иванович Годунов, кравчий с 1598 г., окольничий с октября 1602 г. Вслед за родственниками после выступлений горожан Москвы 1(10).06.1605 г. был арестован и сослан. — В. Н.

290

Михаил Глебович Салтыков, окольничий с 1590 г., боярин с лета 1601 г. — В. Н.

291

Текст такого письма сохранили некоторые русские нарративы. — В. Н.

292

Бельский Богдан Яковлевич, фаворит и любимец Ивана IV в 1576–1584 гг., думный дворянин (с 1576 или 1577 г.) и оружничий (с 1578 г.). После смерти Ивана Грозного возглавил «партию» незнатных думных дворян из его особого двора, попал в опалу уже весной 1584 г. Позднее оказывался в немилости не один раз, осенью 1598 г. получил чин окольничего, но на рубеже 1601–1602 гг. снова в ссылке. В Москве появился после смерти Бориса Годунова. В описываемых здесь событиях — в антигодуновском восстании москвичей 1(10).06.1605 г. — Бельский стал едва ли не главным провокатором выступлений городских низов, в ходе которых были разграблены и частью уничтожены дворы Годуновых, Сабуровых, Вельяминовых (все они были арестованы), а заодно дома врачей-иностранцев. Позднее Бельский пользовался симпатиями «царя Дмитрия Ивановича», но в круг его близких советников не входил. Царь Василий Шуйский отправил его воеводой в Казань, где весной 1611 г. во время волнений горожан и местных дворян он был казнен (см. Назаров 6. Д. Бельский Б. Я. // БРЭ. Т. 3. С. 296). — В. Н.

293

Семью Бориса Годунова арестовали и посадили на старом его дворе «за приставы» в день восстания в Москве. Сабуровых, Годуновых и Вельяминовых заключили в тюрьму 8(18) июня, в ссылки их стали отправлять с 15(25) и 16(26) июня. Царицу-мать и царя Федора Борисовича убили 10(20) июня. — В. Н.

294

В Варсонофьевском монастыре на Сретенке. — В. Н.

295

Князь И. М. Воротынский, старший сын выдающегося русского полководца кн. Михаила Ивановича Воротынского. В правление и в царствование Бориса Годунова почти все время находился или в опалах, или на далеких воеводствах в Поволжье (в Нижнем Новгороде и почти 10 лет в Казани). Получил чин боярина весной 1605 г., после восстания 1(10).06.1605 г. возглавил делегацию сословий столицы к «царю Димитрию Ивановичу». Участвовал в его свержении, а позднее был активнейшим участником политической и военной борьбы 1606–1618 гг. Умер в январе 1627 г. (см.: Назаров В. Д. Воротынский Иван Михайлович // БРЭ. М., 2006. Т. 5. С. 730). — В. Н.

296

Маржерет ошибается. Названные им лица участвовали в торжественной встрече мнимой «матери» и «царя Димитрия» под Москвой. В далекую обитель ездил за инокиней-царицей Марфой кн. М. В. Скопин-Шуйский. Кн. Василий Михайлович Рубец Мосальский был назначен воеводой в Путивль в 1603 г. Осенью 1604 г. перешел на сторону Лжедмитрия I (отчасти под давлением горожан и гарнизона) и с тех пор был его вернейшим сторонником. Еще до прихода «царя Димитрия» в Москву кн. Василий получил чин боярина и должность главы приказа Большого дворца, был близок к Самозванцу. При Василии Шуйском удален воеводой в Корелу, позднее оказался в Тушинском лагере. — В. Н.

297

Речь идет о Николо-Выксинском монастыре. — В. Н.

298

Венчал на царство Лжедмитрия патриарх Игнатий, грек по происхождению, епископ города Ериссо. В некоторых русских текстах его неправомерно титулуют архиепископом Кипрским. В Россию прибыл в 1595 г. «за милостыней», в качестве представителя местоблюстителя вселенского патриарха присутствовал на торжествах по случаю избрания царем Бориса Годунова (1598 г.). Ок. 1603 г. поставлен архиепископом Рязанским. В начале июня 1606 г. встречал Лжедмитрия I в Туле (город был в его епархии), принимал присягу ему у местных жителей и прибывавших из других городов делегаций. Сопровождал его при походе в Москву. Избран и поставлен Патриархом Освященным собором 30 июня (10 июля) 1605 г. В день убийства Самозванца сведен с кафедры, затем судим, лишен архиерейства и заключен в Чудов монастырь. Освобожден и вновь возведен на патриаршество командованием польско-литовского гарнизона весной 1611 г. Осенью того же года уехал в Литву, умер ок. 1640 г. в Виленском униатском Троицком монастыре (Макарий (Булгаков). История русской церкви. М., 1996. Кн. 6. Отд. 1. С. 78, 79, 85, 104-106, 644-645). — В. Н.

299

О чеканке при Самозванце золотых монет разных типов и различного назначения см. детальное исследование: Лаврентьев. Царь. С. 50–150. Во Франции самый распространенный тип экю («экю золотого солнца») равнялся тогда трем ливрам. — В. Н., П. У.

300

Во французской теории права и юридической практике к концу XVI в. утверждается заимствованное из римского права определение «Оскорбление Величества» как самого тяжкого преступления против Бога, короля и общественного блага. Даже намерение организовать заговор против короля считалось заслуживающим смерти. Показательно, как Маржерет характеризует состав суда и судебные процедуры; обвинение с доказательствами вины происходило публично в присутствии избранных из всех сословий представителей. В другом месте книги он сообщает дополнительные детали: улики в измене Василия Шуйского, помимо прочего, были продемонстрированы «по анналам истории и по его поступкам в отношении Бориса», так «что ни он, ни его род никогда не были верными слугами своих государей» (см. с. 185 наст. издания). Такому описанию судебного процесса корреспондируют известия других иностранных авторов, есть параллели (по составу собора) в Новом летописце. Л. В. Черепнин справедливо отнес это событие к числу судебных соборов (Черепнин Л. В. Земские соборы. С. 90, 150–151). — В. Н., П. У.

301

Речь идет о Яне Бучинском (иностранным секретарем «царя Димитрия» был еще его брат, Станислав), главном секретаре в этой группе чиновников, составлявших близкий круг сотрудников и советников правителя (см., в частности: Лаврентьев. Царь. С. 16, 18, 152–153, 158 и др.). В начале января 1606 г. прибыл в Польшу с крупными суммами денег (для Ю. Мнишка и других кредиторов) и дорогими подарками для невесты. Добивался скорейшего отъезда Марины Мнишек с родственниками в Россию, сопровождал их в этой поездке до окрестностей Москвы. Затем участвовал в свадебных торжествах. После переворота 17(27).05 был арестован, активно допрашивался, дал показания, позднее сослан (Дневник. С. 33, 37, 42, 171 и др.). Мера подлинности «расспросных речей» Бучинских вызывает большие сомнения. — В. Н.

302

Власьев Афанасий Иванович — из дьяческой семьи, приказная карьера началась не позже середины 1580-х гг. Не позднее 1594 г. подьячий в Посольском приказе с самым высоким среди подьячих денежным жалованьем и поместным окладом. С 1595 г. и до 1603 г. — дьяк приказа Казанского дворца (думский дьяк с 1598 г.) с одновременным исполнением обязанностей по дипломатическому ведомству (участие в переговорах, посольских приемах, посольствах). Постепенно его занятие международными делами выходит на первый план. Возглавил русское посольство в Империю в 1599–1600 гг., с этого года — второй посольский дьяк, с конца 1601 г. (после отставки В. Я. Щелкалова) — думный дьяк и глава Посольского приказа. В 1599–1605 гг. был главой или членом русских посольств в Империю, Речь Посполитую, Данию и др. Участвовал в переговорах с представителями Англии, Швеции, Речи Посполитой, Дании, Ганзейских городов, Крымского ханства. Был очень близок к Борису Годунову, выполнял отдельные поручения по политическому сыску (1601 г.), связанные с матримониальными планами царской семьи (вне рамок протокола), по контролю над действиями воевод в кампании против первого Самозванца. Сохранил свой пост при царе Федоре Борисовиче, оставался думным посольским дьяком («и подскарбием надворным», т. е. казначеем) в правление «царя Дмитрия Ивановича». 5(15) сентября 1605 г. выехал из Москвы во главе огромного посольства (230 человек) в Речь Посполитую за невестой для царя, Мариной Мнишек. 12(22) ноября 1605 г. представлял особу царя на церемонии обручения (по католическому обряду), 1(11) декабря как представитель «царя Димитрия Ивановича» присутствовал на брачных торжествах Сигизмунда III (тот вторым браком женился на эрцгерцогине Констанции Габсбург), занимая самые почетные места среди всех дипломатов. Сопровождал Марину, ее родных и огромную свиту в поездке в Россию (в конце путешествия Власьев немного их опередил, прибыв в Москву 14(24) апреля 1606 г.). По возвращении возглавил Посольский и Казенный приказы, участвовал в переговорах с послами Речи Посполитой, в свадебных торжествах. После переворота и воцарения Василия Шуйского попал в опалу с конфискацией недвижимости, был отправлен вторым воеводой в Уфу. В начале 1611 г. Сигизмунд распорядился о возвращении ему отобранного имущества, примерно тогда же от короля получил чин думного дворянина. (Лисейцев. Посольский приказ. Ч. 1. С. 56–75). — В. Н.

303

Палатин Сандомирский — Юрий Мнишек (род. ок. 1548 — умер 1613 г.), сенатор Речи Посполитой, воевода Самборский и староста Львовский. К моменту появления на его горизонте «царевича Дмитрия» находился в тяжелейшем финансовом положении из-за неуплаты налогов и доходов с королевских имений и соляных копей. Организовал поддержку авантюре Самозванца со стороны части магнатов, короля и его окружения (в негласной форме), католической церкви Короны, включая финансовое обеспечение для найма небольшого войска. В ответ получил от Лжедмитрия I обязательства жениться на его дочери Марине (с выделением значительного удела), уступки самому Мнишку части территории России, а также возмещения всех расходов. В качестве гетмана возглавил польско-литовскую часть армии Самозванца на начальном этапе похода, в начале января 1605 г. вернулся в Речь Посполитую с большинством польско-литовских отрядов. После воцарения Самозванца получил от него крупные суммы, затягивал отъезд Марины в Россию. В поездке на свадьбу в Москву (май 1606 г.) его сопровождали многочисленные родственники, знакомые, клиенты. После убийства «царя Димитрия» был допрошен, а в августе 1606 г. с Мариной, другими родственниками и многочисленной дворней сослан в Ярославль. По июльскому договору 1608 г. подлежал (наряду с другими сосланными) отправке на родину, но вместо этого с семьей и близкими был перехвачен недалеко от границы отрядами Лжедмитрия II (по предварительной договоренности): 5(15) сентября в Тушино состоялась церемония встречи «чудесно спасшегося царя Дмитрия» с его супругой и тестем. В конце 1608 г. выехал из России. — В. Н.

304

Марина Мнишек (род. в 1588/89 г., умерла до весны 1615 г.), младшая дочь Юрия Мнишка от его первого брака (ее мать — Ядвига Тарло, из известного магнатского рода), 12(22) ноября 1605 г. была обручена в Кракове с «царем Димитрием Ивановичем» (его особу представлял А. И. Власьев), что приравнивалось в католическом обряде венчанию. На свадебных торжествах в Москве 8(18).05.1606 г. была миропомазана по православному обряду (что было воспринято русскими как присоединение к православию по второму чину) во время коронации (так она стала первой коронованной русской царицей), а в последующей процедуре брачного венчания то ли приняла из рук патриарха Игнатия православное причастие, то ли отказалась его принять (последнее, видимо, ближе к реальности). После убийства мужа была переведена из царских покоев во двор к отцу, затем вместе с ним, родными, свитой и многочисленными слугами сослана в Ярославль. Летом 1608 г. сознательно выбрала Тушинский лагерь (вместо возвращения в Самбор), публично признав в Лжедмитрии II чудом спасшегося мужа (при этом настояла на тайном венчании). В дни кризиса и распада Тушинского лагеря вновь отказалась вернуться на родину, не приняв предложений короля, а в январе 1610 г., ускользнув от охраны, добралась верхом в сопровождении небольшой свиты до Калуги, где находился лагерь и резиденция Лжедмитрия II. В начале января 1611 г. родила от него сына Ивана, которого вскоре после рождения публично «отдала» под защиту горожан Калуги (Самозванец был убит в декабре 1610 г.). Ок. 3(13) января 1611 г. отправилась с сыном под охраной И. М. Заруцкого в Тулу. Позднее находилась в Коломне под его же покровительством: весной 1611 г. Заруцкий стал одним из организаторов и предводителей Первого земского ополчения. Сопровождала его с сыном и маленькой свитой, когда он осенью 1612 г. пытался воссоздать на юге страны антиправительственную военную коалицию. Летом 1614 г. была выдана казаками (с Заруцким и сыном) правительственным отрядам на р. Яик, затем привезена в Москву. Умерла в заключении («с тоски»), по одному из преданий, в «Маринкиной башне» Коломенского кремля. Ее сын был повешен. И, М. Заруцкий то ли посажен на кол (по одним данным), то ли колесован (Козляков В. Н. Марина Мнишек. М., 2004; Успенский Б. А. Царь и патриарх. Харизма власти в России. С. 187–210). — В. Н.

305

Буссов (с. 112) точно датирует учреждение «царем Димитрием» личной охраны из наемников январем 1606 г., примерно к тому же времени относит этот факт и Масса, (с. 118, 122). Свадьба кн. Ф. И. Мстиславского имела место в конце января-феврале 1606 г. (с 3 марта начался Великий пост). Поэтому арест «секретаря или дьяка» следует датировать зимой — началом весны. Некоторые исследователи сближают это известие Маржерета с сообщением Массы об обнаружении неких лиц вблизи покоев царя ночью 8 января 1606 г. (двух лиц арестовали и позднее казнили) и последующим его рассказом о том, что Андрей Шерефединов был подкуплен для убийства царя (Скрынников Р. Г. Самозванцы в России в начале XVII века. Григорий Отрепьев. Новосибирск, 1987. С. 179–180). Но Масса не называет Шерефединова дьяком, что соответствовало реалиям: после опалы 1584 г. А. В. Шерефединов был выборным дворянином по Коломне, и в таком качестве он известен боярским спискам 1598/99 г., 1602/03 г. и нач. XVII в. В августе 1604 г. был вторым членом комиссии, верставшей детей боярских Арзамаса и Коломны (возможно, он уже был пожалован в московские дворяне). Новый летописец указывает его среди лиц, отправленных в Москву для убийства царицы М. Г. Годуновой и царя Федора Борисовича в июне 1605 г. (Масса вообще приписывает это убийство только ему). Но в отличие от других лиц, любимцев Ивана IV, он совсем незаметен в окружении Самозванца. В боярских списках 1606–1607 г. и 1610–1611 г. он, правда, фигурирует в перечнях московских дворян (Веселовский. Дьяки. С. 578; Станиславский. Двор. С. 256, 275, 302, 359; Сторожев. Материалы. С. 90). Можно, конечно, догадываться, что отсутствие значимого карьерного роста при столь важной услуге привело А. Шерефединова в ряды заговорщиков против Самозванца, но в любом случае он и дьяк (у Маржерета без имени) — разные люди, хотя из одного, оппозиционного «царю Димитрию» лагеря. Указание на присутствие П. Ф. Басманова при пытке дьяка говорит об его особой близости к государю — политический сыск был ему подведомственен. Он же возглавлял Стрелецкий приказ, что должно было гарантировать (дополнительно к учрежденной охране из наемников) безопасность правителя. — В. Н.

306

Марина Мнишек пересекла русскую границу 8(18) апреля 1606 г. Князь Константин Вишневецкий (род. в 1564 г., ум. в 1641 г.), магнат, Кременецкий староста, из княжеского дома турово-пинских Рюриковичей, перешел в католичество в 1595 г. Женат на старшей сестре Марины Мнишек, Урсуле. В имении его двоюродного брата, кн. Адама Вишневецкого, летом 1603 г. его русский слуга объявил себя сыном Ивана Грозного. Самозванец очутился в Самборе у Мнишка именно благодаря этим родственным связям. После выступления 17(27).05.1606 г. в Москве кн. Константин был в ссылке в Костроме, позднее поучаствовал в военных действиях на стороне тушинцев и в армии королевича Владислава в 1618 г. — В. Н.

307

Эпизод с М. И. Татищевым внутренне противоречив, ведь православная Пасха приходилась в 1606 г. на 20 апреля. Если у Маржерета григорианский календарь, то никакой мясной еды за 10 дней до Пасхи подать на царский стол не могли. Но и вместить в один день опалу на Татищева, его удаление (по контексту не просто из Кремля) и прощение «по ходатайству» П. Ф. Басманова невозможно. Соответственно, инцидент и ссылку Татищева следует датировать январем — и до 17 февраля 1606 г. (о том, что его сослали «в дальний острог» знали в мае того же года послы Речи Посполитой). В критический момент заговора именно Татищев убил ножом Басманова (по Буссову) или нанес ему первый удар (по Маржерету). Начало карьеры обеспечил его отец, думный дворянин в Особом дворе Ивана Грозного: в 1590-е М. И. Татищев ясельничий, в январе 1599 он получил думное дворянство, считался одним из любимцев Бориса Годунова, выполнял значимые дипломатические поручения. В 1604–1605 гг. возглавил посольство в Грузию, имевшее, помимо прочих, тайное задание: поиск невесты для царевича Федора Годунова. Вернулся он в Москву 12(22) ноября 1605 г., в правление «царя Дмитрия Ивановича». Не позднее 16(26) декабря Татищев получил чин окольничего. «Отплатил» он активнейшим участием в заговоре. Позднее участвовал в военных действиях против болотниковцев, затем получил назначение 2-м воеводой в Новгород. По подозрению в намерении передаться к Лжедмитрию II (но и по причине его крайнего корыстолюбия) решением походного отряда новгородских дворян и воинских людей был утоплен в конце 1608 г. (Павлов. Государев двор. С. 53, 64, 69; РИО. М., 1912. Т. 137. С. 192; Буссов. С. 119). — В. Н.

308

Здесь и везде далее Маржерет называет саблю словом cimeterre. Оно подразумевало восточную, в первую очередь турецкую саблю с достаточно широким клинком с обоюдозаточенным боевым острием-елманью и широким обухом. Сабля обладала значительным изгибом и по своей конструкции отличалась от восточноевропейских сабель венгерского типа (sabre). — В. Р. H.

309

Конечно, не «Царь Петр», но «царевич Петр», сын муромского посадского человека Илья Горчаков, он же Илейка Муромец. Итогом его скитаний по Волге стало вступление в отряды терских казаков в качестве чуры (ученика-слуги) старых казаков. Был выдвинут старыми казаками на роль сына царя Федора Ивановича, царевича Петра. Объявление его в этой роли и движение казаков вверх по Волге к Москве выявило, помимо прочего, неравномерность кризисных явлений в их социально-политическом обличьи (терские казаки явно хотели получить свою долю наград и жалованья, оглядываясь на донских казаков). Характерны также те способы, которыми Лжедмитрий попытался первоначально решить неожиданно возникшую сложную проблему (ненасильственными мерами). — В. Н.

310

Здесь Маржерет, а точнее его информаторы, ошибся — движение «царевича Петра» продолжалось, казаки изменили маршрут. В конце 1606 г. оно придало восстанию под предводительством И. Болотникова новый мощнейший импульс. — В. Н.

311

Дата въезда Марины Мнишек в Москву приведена по григорианскому календарю. Посол Сигизмунда III — Николай Олесницкий (род. ок. 1558 г., ум. в 1629 г.), воевода радомский, каштелян г. Малогощ в Коронной части Речи Посполитой (Польше). Во время приема посольства «царем Дмитрием» происходили резкие словесные перепалки между ним и послами из-за непризнания польской стороной нового титула Самозванца («непобедимый цесарь» и т. п.). После выступления москвичей 17(27).05.1606 г. и убийства боярами «царя Димитрия Ивановича» Олесницкий содержался вместе с другими чинами посольства под стражей в Москве. После возвращения в Польшу с 1619 г. воевода Люблинский, автор записок о Смуте в России. — В. Н.

312

Дата выступления горожан и действий заговорщиков приведена по григорианскому календарю. Другими источниками подтверждается убийство П. Ф. Басманова Татищевым, насильственная смерть нескольких телохранителей. Цифра убитых поляков и литовцев у Маржерета меньше, чем у Буссова, но больше, чем у Массы и особенно чем в польских записях. — В. Н.

313

Тело «царя Димитрия Ивановича» было выставлено на столе на Лобном месте Красной площади (торговых рядов). Парижский ольн (или ол) составлял 188,8 см. — В. Н., П. У.

314

О внезапном похолодании вслед за убийством Лжедмитрия I сообщают многие источники. Соответствует другим известиям запись Маржерета о разделении («один против других») «Совета (т. е. Думы), народа и страны». Иными словами, раскол российского общества произошел и в социальном измерении, и в административно-территориальном плане. Точно указание об опалах и ссылках всех близких к «царю Димитрию» лиц. Перевод Марины Мнишек в охраняемое стражей подворье ее отца состоялся 23 мая (2 июня) 1606 г. — В. Н.

315

Во главе церковной части комиссии стоял ростовский митрополит (по некоторым источникам, «нареченный патриарх») Филарет (Романов), светскую часть комиссии возглавлял боярин кн. И. М. Воротынский. — В. Н.

316

Дата коронации дана по григорианскому календарю. Сведения Маржерета о двух фактах волнений в Москве, едва не приведших к низложению нового царя, Василия Шуйского, наиболее информативны. — В. Н.

317

Юрий Мнишек, Марина, их ближайшие родственники, сопровождавшие их лица и слуги были сосланы 6 августа 1606 г. в Ярославль (не Углич). — В. Н.

318

«Христианнейший король» — официальный титул французских королей с XV в. То, как определяет автор 1606 год («минувший»), датирует данный абзац — он написан или отредактирован в Париже в 1607 г. Не сказалось ли это на точности выражения? Трудно понять, идет ли речь о намерении Самозванца самому со свитой отправиться во Францию (что крайне маловероятно) или же планировалось представительное посольство из знатных и близких к царю лиц. — В. Н., П. У.

319

Этот текст Маржерета очень важен: он фиксирует распространение слухов о спасении «царя Димитрия» в столице практически сразу после его убийства. — В. Н.

320

Бертран де Коссан — французский купец из Ла-Рошели. Согласно грамоте Генриха IV на имя царя Василия Шуйского от 1607 г., Бертран впервые посетил Россию с торговыми целями в 1580 г. (нельзя полностью исключить описку или какую-то ошибку в письме Генриха IV) и, возможно, бывал в ней и позднее. Король ходатайствует о возврате купцу 300 рублей за взятые в казну и внесенные «в реестр» драгоценности (т. е. зафиксирован и факт сдачи, и факт оценки сданных ценностей). Во время восстания 17(27) мая 1606 г. Коссан, скорее всего, не пострадал физически (раз он наведался на Лобное место) и не был ограблен (раз об этом не говорится в письме). По справедливому мнению Жордания, обращение Коссана к королю явно передал при аудиенции сам Маржерет, хотя и другой вариант (купец сам или через парижских знакомцев обратился к Генриху IV) не исключен. Дошло ли письмо Генриха IV до царя (что сомнительно), а если и дошло, то получил ли Коссан удовлетворение своим претензиям — вопрос остается открытым (Жордания. Очерки. Ч. 1. С. 109–116, 222-225). — В. Н., П. У.

321

Бучинский Станислав, шляхтич, брат Яна Бучинского, секретарь Лжедмитрия I. После событий 17(27) мая 1606 г. арестован и был допрошен вместе с братом. — В. Н.

322

Согласно этому известию Маржерета, восстания в важнейших крепостях юга страны вспыхнули в самом начале июня 1606 г. — В. Н.

323

Шереметев Петр Никитович — из младшей линии знаменитого аристократического нетитулованного рода. Входил в ближайшее окружение правителя, затем царя Бориса Годунова. Неоднократно сопровождал его в поездках по монастырям, участвовал в царских приемах, пирах, выполнял отдельные поручения. 1(10).10.1602 г. получил чин окольничего. Слухи, потом более серьезная (?!) информация о его активном участии в заговоре против В. И. Шуйского дошли до царя, когда Шереметев в составе комиссии по переносу мощей царевича Дмитрия был в Угличе. Немногим позднее был сослан. — В. Н.

324

Текст содержит весьма ценную информацию о характере выступлений москвичей в кризисное время. — В. Н.

325

В данном месте речь, скорее всего, идет об армии во главе с боярином кн. И. М. Воротынским, направленной под Елец. Рать Воротынского действительно нанесла поражение повстанцам, что, однако, не привело к падению крепости. К концу лета ситуация изменилась кардинально: после неудачного боя армия Воротынского сначала отступила (к Туле), а затем практически развалилась. — В. Н.

326

Подобные суждения имели хождение преимущественно в протестантских странах и регионах. — В. Н.

327

Царевич Димитрий и Мария Нагая с рядом родственников были отправлены в Углич («на удел») 24 мая (3 июня) 1584 г. — В. Н.

328

Речь идет о кн. Адаме Вишневецком (см. выше, коммент. 235 в наст. разделе). Конечно, Маржерет ошибается, соединяя в одно лицо двоюродных братьев. Князь Адам позднее собирал отряды и для Лжедмитрия II. — В. Н.

329

Маржерет прав: во времена эпидемий и стихийных бедствий правительство резко усиливало меры по контролю над передвижением населения, особенно на границе с Речью Посполитой и шведской Прибалтикой. — В. Н.

330

Речь идет о посольстве от имени «цесаря Дмитрия Ивановича» к папе; послом стал А. Лавицкий, один из полковых священников-иезуитов, сопровождавших «царевича» в походе 1604–1605 г. Посольство имело предварительный характер (Пирлинг П. Из Смутного времени. СПб., 1902. С. 114-119). — В. Н.

331

Посольство И. Ржевского и дьяка П. Дмитриева состоялось в 1601–1602 гг. Карьера дьяка известна, но с лакунами. В 1588–1592 гг. был вторым дьяком Посольского приказа, в 1595–1599 гг. вместе с дьяком И. Нармацким возглавлял Новый четвертной приказ (Новую четь), из которой образовалась Новгородская четверть. Параллельно (в 1597–1598 гг.) был дьяком в Московском Судном приказе. Выполнял отдельные поручения дипломатического и служебно-разрядного характера (Павлов. Приказы. С. 192, 194, 199). — В. Н.

332

О желании Лжедмитрия основать университет писали, в частности, сопровождавшие его в походе на Москву иезуиты (Пирлинг П. Из Смутного времени. С. 137, 138 и далее). — В. Н.

333

Вряд ли Маржерет прав: соборы 1598 г. и 1613 г. показали, что «стремились» к российской короне представители ряда фамилий — Голицыны, Трубецкие, Воротынские, Романовы, Годуновы и др. В мае 1606 г. вопрос не был однозначен. Интриги (в отношении Шуйского, о которых пишет сам Маржерет) это доказывают. — В. Н.

334

В архивных описях книга называлась как «боярская книга», затем как «окладная книга Устюжской четверти». Ее последний публикатор, Л. М. Сухотин, по совокупности признаков (делопроизводственных и просопографических) совершенно справедливо определил ее как «кормлёную книгу Галицкой четверти» (Сухотин. Четвертчики. С. III–VII). Он же дал полное ее описание. Впервые это учреждение именно как Галицкая четверть упоминается в начале 1606 г., ранее четь именовалась по дьякам: Семена Чередова в 1600–1601 гг., Андрея Акинфова в 1602 г., Андрея Алябьева в 1603–1605 гг. (Павлов. Приказы. С. 190, 198–200; Богоявленский. Судьи. С. 39). Есть соблазн точно датировать запись о выплате жалованья Маржерету по аналогии с соседними датированными записями. Но даже беглое сравнение показывает, что никакой системы здесь не было (на с. 2 публикации фигурирует 27 июля и 1 августа, на с. 3 — 25 июля, на с. 4 — 13 мая). Отметим только, что выплаты с указанием даты укладываются в промежуток времени между 8 декабря 1603 г. и 19 августа 1604 г. Дьяк Андрей Семенов сын Алябьев, сын заметного дьяка 3-й четверти XVI в., карьеру начинал в конце 1580-х гг. выборным дворянином по Дорогобужу со средним по размерам поместным окладом в 450 четей (был повышен к 1602–1603 гг. до 500 четей). Вскоре стал дьяком, его служба в Галицкой четверти (1603–1606 гг.) перемежалась участием в кампании против Лжедмитрия I (дьяк при артиллерии), в военных действиях против болотниковцев (1606–1607 гг.). С осени 1608 г. и по март 1612 г. — второй воевода в Нижнем Новгороде (Станиславский. Двор. С. 246, 257, 291 и др.; Павлов. Государев двор. С. 123, 147, 235; Веселовский. Дьяки. С. 20 (с неточностями); Любомиров. Очерки. С. 271 и др.). — В. Н.

335

Слово Дано написано другим почерком.

336

Стиль дат документа не очевиден: составлялся он русскими подьячими, но для начальствующих лиц гарнизона Речи Посполитой и с распиской полковника П. Борковского. Событийный контекст с большой долей вероятия указывает на юлианский календарь. Известно, что гетман Жолкевский выехал из Москвы к королю под Смоленск в конце октября 1610 г. по григорианскому счету. В тексте последняя дата выдач «при пане гетмане» — 11 октября, а уже выдачи 17 октября были «после пана гетмана». Показательно, что указания на дни выплат обрываются 3(13) марта, до восстания москвичей 19(29) марта и более не продолжаются. Дата 15(25) августа 1611 г., когда завершился расчет с теми наемниками, которые вскоре отправились из Москвы в Речь Посполитую, фигурирует только в начальной фразе выписи. — В. Н.

337

Пан гетман — Станислав Жолкевский (род. в 1547 г., ум. в 1620 г.), воевода киевский (с 1607), полный гетман Короны (с 1590), виднейший полководец Речи Посполитой конца XVI — начала XVII в., сподвижник коронного канцлера и великого коронного гетмана Яна Замойского. Позднее стал великим гетманом и канцлером Короны (в 1617 г.). Погиб в сражении под Цецорой с турецкой армией, его отсеченная голова была предъявлена султану в Стамбуле, а позже была выкуплена поляками за огромную сумму. Участник «московского похода» Сигизмунда III с самого начала. 23 мая (2 июня) 1610 г. выступил с наспех собранным экспедиционным корпусом из королевского лагеря под Смоленском к Москве, навстречу армии под командованием боярина кн. Д. И. Шуйского. Блокировав ее авангард под Царевым-Займищем, 24.06(4.07) под Клушиным нанес сокрушительное поражение русским войскам. Затем подписал соглашение с воеводами авангардных отрядов (на условиях, близких к февральскому договору 1610 г. Сигизмунда III с русскими представителями тушинской Думы и двора), без боя занял 2(12) июля Можайск, подошел к Москве 24 июля (3 августа), через неделю после сведения с престола царя Василия Шуйского. 17(27) августа подписал с правительством Семибоярщины договор об условиях избрания на московский трон королевича Владислава, оставшиеся спорные вопросы предполагалось решить на переговорах Сигизмунда III с «великим посольством» от сословий России. Жолкевский был сторонником личной (династической) унии России и Речи Посполитой с перспективой постепенного усиления польского культурно-политического и религиозного влияния. Он полагал стратегически верными компромиссные варианты с широким учетом интересов российского «политического класса» (знати, значительной части дворянства, верхушки купечества и горожан), включавших сохранение территориальной целостности, главных основ социального и государственного устройства России, позиций Православной церкви. В тактическом плане считал необходимым укрепление авторитета правительства Семибоярщины в стране, присягу населения Владиславу, быстрое разрешение спорных проблем на переговорах и реальный приезд королевича в Россию. Одну из гарантий успеха видел в присутствии гарнизона Речи Посполитой в Москве — в ночь на 21 сентября (1 октября) польско-литовские отряды вошли в столицу и в Кремль. Жолкевский широко использовал государственные средства и ценности России для выплаты жалованья своим войскам, а частью — тушинскому корпусу Я. П. Сапеги, дав своеобразный образец использования русской казны в польско-литовских интересах. Сигизмунд III и его окружение придерживались иной политической и вероисповедной стратегии. В частности, король настаивал на принесении присяги ему и сыну, откладывал приезд Владислава на неопределенный срок, оставляя за собой все права на управление в России в этот период, считал необходимым свободное распространение католичества и т. п. Еще во время пребывания Жолкевского в Москве Сигизмунд через своих представителей корректировал конкретные меры командования польско-литовского гарнизона для реализации своих планов. Жолкевский отбыл из Москвы ок. 15–16 (25–26) октября 1610 г., взяв с собой (в нарушение специальной договоренности с Думой) трех братьев кн. Шуйских, в т. ч. и царя Василия. В апреле 1611 г., после мартовского восстания в Москве, образования Первого земского ополчения в России и ареста Сигизмундом IIІ «великих послов», Жолкевский уехал из королевского лагеря под Смоленском и полностью отстранился от участия в «московских делах» (из недавней литературы см.: Polak W. О Kreml і Smoleńszczyzne. Polityka Rzeczypospolitej wobec Moskwy w latach 1607–1612. Toruń, 1995; Флоря Б. H. Польско-литовская интервенция в России и русское общество. М., 2005).

Петр Борковский участвовал в стычках с гарнизоном Смоленска и был ранен осенью 1609 г. Во время «московского похода» корпуса Жолкевского был в его составе, сыграл заметную роль в переходе иностранных наемников в армии кн. Д. И. Шуйского на сторону Речи Посполитой в ходе Клушинского сражения. По одной версии (Маскевич), его направили (как знающего языки) с Адамом Жолкевским (племянником гетмана) для переговоров с наемниками в русских войсках. По другой версии (Видекинд), А. Жолкевский вступил в тайные контакты с наемниками до битвы, в ходе же боя (ближе к его концу) в лагерь Делагарди отправились Борковский с французским капитаном (почти наверняка с Маржеретом). Затем Борковский стал командиром объединенного отряда «конных и пеших» «немцев-наемников» из собственно корпуса Жолкевского (которыми он, скорее всего, командовал и ранее), а также из рати Шуйского, численностью до 2500 человек (по данным автора «Записок о Московской войне» гетмана Жолкевского). После бегства из-под Москвы Лжедмитрия II, ухода корпуса Я. П. Сапеги на Северщину, ввода польско-литовских отрядов в Москву, гетман по финансовым соображениям значительно сократил численность наемников в составе гарнизона Речи Посполитой в Москве. Он оставил только 800 пеших воинов во главе с П. Борковским. На этом посту он известен с сентября 1610 г. по начало октября 1611 г. В конце сентября — начале октября 1611 г. в составе делегации послов от гарнизона вел переговоры с представителями отряда Я. П. Сапеги (сам Сапега умер под Москвой 4(14) сентября 1611 г.), а затем в составе посольства от войск гарнизона уехал из Москвы для переговоров с Сигизмундом III (Сказания. Ч. II. С. 41, 46-47, 67, 77, 80; РИБ. Т. I. С. 472-473, 673; Записки. С. 92-93; Буссов. С. 185; Видекинд. С. 125). «Яков капитайн» или «Яков Ульянов капитайн» — еще одно именование Ж. Маржерета в русских текстах. — В. Н.

338

Казенный двор — Казенный приказ (приказ Казенного двора. Казна — см. о нем коммент. 144 в первом разделе наст. издания). Новгородская четверть (четь) под таким названием известна не позднее 1599 г., ранее называлась по имени дьяков, ею руководивших. Среди учреждений данного типа (судебно-административное управление и финансовые поступления с тяглого населения городов и уездов определенных территорий) была ведущим приказом по территориальному охвату и объему средств. В связи с чем возглавлялась, как правило, окольничим и авторитетным дьяком. В 1601 г. из нее выделилась Нижегородская четверть. Денежный двор — одно из важнейших финансовых учреждений государства, занимался чеканкой монет и хранением денег (Павлов. Приказы. С. 191–193). — В. Н.

339

Указание официального текста на «Купецкий двор» как учреждение, встроенное в систему финансовых (и судебно-административных?) приказов, едва ли не уникально. Из последующего текста видно, что здесь аккумулировались ценности, связанные прежде всего с торговлей мехами, что располагался он, скорее всего, в Китай-городе. — В. Н.

340

Имеются в виду дворы кн. Д. И. и И. И. Шуйских, младших братьев царя Василия Шуйского. — В. Н.

341

Публикуемые документы (№ 2–4), наряду с отрывками дел Поместного приказа (они вскоре после 1613 г. были переданы в Посольский приказ и уцелели с частью его архива в печально знаменитый пожар 1626 г.), — уникальные остатки делопроизводства правительства московских бояр, командования гарнизона Речи Посполитой, правивших от имени «царя» Владислава. Особенность публикуемых текстов в том, что перед нами документы внутреннего использования и одновременно итоговые. Все попытки обнаружить подлинники в фонде Оружейной палаты (РГАДА), прежде всего, а также в собрании П. М. Строева (в архиве СПб ИИ РАН), в ряде собраний отдела рукописей РНБ результата не дали (впрочем, некоторые рукописи и документы, прошедшие через Строева, имели затем весьма причудливую историю). Отсюда одно полутехническое замечание: расхождения между итогами и составляющими их суммами могут быть следствием невнимательности приказных начала XVII в. и публикаторов середины XIX в. Кроме того, вряд ли верно полагаться на точность замечаний публикаторов, особенно учитывая неполноту их издания. Несмотря на эти оговорки, печатаемые тексты дают ценнейшую информацию и о деятельности, и о составе московских учреждений в 1610–1612 гг., и о фактах служебной биографии более чем тридцати лиц, включая Маржерета. В документах № 2–3 четко прослеживаются четыре хронологические грани: отъезд из Москвы С. Жолкевского, восстание москвичей 19(29)–20(30) марта 1611 г. (оно именуется здесь «московской разрухой» и не датировано, так как было у всех на памяти), отъезд в начале октября 1611 г. П. Борковского (и, почти наверняка, части наемников), отъезд в середине июня 1612 г. коменданта гарнизона А. Корвин Госевского (в XVII в. в русских документах и в отечественной историографии XIX–XX вв. он именуется, как правило, Гонсевским).

Дьяк Семен (Семейка) Ефимьев (Еуфимьев) был дьяком приказа Большого дворца в 1604–1605 гг., летом 1606 г. был дьяком в Смоленске, в январе 1608 г. получил назначение «с розрядом» в войско кн. Д. И. Шуйского, направленное против отрядов Лжедмитрия II. С этим фактом (несмотря на полную неудачу этого похода) предположительно следует связывать появление Ефимьева в приказе Казанского дворца (который кн. Дмитрий возглавил вскоре после избрания брата царем в июне 1606 г.) не позднее лета 1609 г., а возможно, и ранее. Свержение царя Василия Шуйского и арест его братьев 17(27) июля 1610 г. на службе Ефимьева как будто не сказался: он оставался в этом приказе дьяком и летом 1610 г., и еще в начале марта 1611 г. Позднее его службы и назначения неизвестны. Отвоз денег в лагерь («обоз») Жолкевского 23 сентября (3 октября) 1610 г. следует полагать разовым поручением, а не свидетельством перехода в другое ведомство. Показательно, что Жолкевский даже после ввода польско-литовских отрядов в Москву в ночь на 21 сентября (1 октября) 1610 г. не сразу сменил свое местопребывание под Москвой на двор Б. Годунова в Кремле (Богоявленский. Судьи. С. 60; Сухотин. Пожалования. С. 23–24; Веселовский. Дьяки. С. 179; Павлов. Приказы. С. 189; Тюменцев. Смута. С. 114-116, 147-150). — В. Н.

342

Лундыш — высококачественное сукно тонкой выделки, разных цветов, английского производства, как правило, высокого ценового диапазона (за вычетом остатков). — В. Н.

343

Настрафиль — фландрское сукно разных цветов среднего ценового диапазона. — В. Н.

344

Евдоким Витовтов — из известной дьяческой семьи. Его отец, Яков Андреев сын Витовтов, дьяк в Поместном приказе в 1578–1593 гг., его дядя, Тимофей Андреев сын, в 1599–1600 гг. дьяк в Тобольске, с 1601 г. и до воцарения Лжедмитрия I первый (не думный) дьяк в Разряде, вновь (?) получает это место при Василии Шуйском (июнь 1606–1607 гг.), не позднее 1609 г. дьяк в Свияжске (что было явной опалой); затем дьяк в Первом и Втором земском ополчениях. Сведения о Евдокиме начинаются с 7112 г.: он упомянут в кормленой книге Галицкой чети, росписи русского войска 1604 г., где он числится жильцом с поместным окладом в 400 ч. и выставляет вместе с тремя братьями четырех конных воинских людей. Далее службы его неизвестны до 1609 г., когда, по данным И. О. Тюменцева, он стал дьяком в Тушинском лагере (впрочем, его конкретное назначение остается неясным). Входил в состав русских тушинцев, отправившихся под Смоленск в королевский лагерь ранее других (в конце января 1610 г.) и заключивших с Сигизмундом ІII февральский договор о признании русским царем его сына Владислава. Получил в числе этих лиц жалованную грамоту короля на свои владения в России от 30(20) марта 1610 г. (позднее ему были даны и иные пожалования). Неизвестно, участвовал ли Евдоким Витовтов в кампании Жолкевского в группе лиц при И. М. Салтыкове, но в любом случае не позднее сентября 1610 г. королевским листом он был назначен думным дьяком в Новгородский разряд (он выделился из Московского, или Большого, Разряда не позднее 1603 г.). Именно в этом качестве он фигурирует в данном месте: вопреки мнению Н. П. Лихачева, он не служит в Новгородской чети, а получает из нее суммы для распределения среди наемников через их командиров (в соответствии с представленными документами и фиксируя факт передачи денег). Большой разряд продолжал возглавлять думный дьяк В. О. Янов, и именно он назван первым в перечне думных дьяков из четырех лиц, подписавших в феврале 1611 г. среди других членов Думы грамоты в адрес «сидельцев» в Смоленске и на имя «великих послов». Е. Витовтов, в соответствии с должностным и служебным старшинством, идет в этом списке четвертым. В последующих его упоминаниях в док. № 2 он выступает в той же роли получателя и распределителя средств и ценностей, включая конфискованное имущество братьев Шуйских.

В док. № 3 Е. Витовтов включен в состав комиссии из представителей разных ведомств, наводившей порядок в учете ценностей и денег после восстания москвичей 19(29)–20(30) марта 1611 г. После отъезда В. О. Янова в составе посольства боярина М. Г. Салтыкова к королю в начале октября 1611 г. Е. Витовтов, скорее всего, возглавил Разряд (московский), не имевший тогда какого-либо реального административного значения. Видимо, в июне 1612 г. при последней смене гарнизона ушел из Москвы с Госевским. Автор Нового летописца относит его к числу «изменников» и сообщает о его «злой смерти» в Литве (по другим источникам, он был жив там еще в 1620/21 г.). Его старший брат, Григорий, начинавший карьеру еще в 1599 г. (в Пскове), в 1611–1612 гг. был дьяком Владимирской чети в Первом, Втором ополчениях и объединенном ополчении, а также при Михаиле Романове по апрель 1614 г. (АИ. Т. II. С. 379, 383; Лихачев. Дьяки. С. 538-546, 558-559; АЗР. Т. IV. С. 324, 342, 389; РИО. Т. 137. С. 14; Т. 142. С. 225, 231; ПСРЛ. Т. 14. С. 84, 101; Сухотин. Четвертчики. С. 20; Платонов. Очерки. С. 273–276, 303–305; Любомиров. Очерк. С. 276; Веселовский. Дьяки. С. 94–95; Станиславский. Двор. С. 373, 387; Тюменцев. Смута. С. 554). — В. Н.

345

Василий Юрьев — подьячий Разрядного приказа в июле 1607 г. (составители публикации «Народное движение» вряд ли верно «назначили» его в приказ Казанского дворца вслед за С. Б. Веселовским), не позднее мая 1608 г. бежал в Тушино, где получил дьячество, оставался там и в 1609 г., вошел в «январский» призыв 1610 г тушинцев на службу Сигизмунду III и получил, как и другие, 30(20) марта того же года пожалование на все свои владения. В сентябрьском перечне должностных назначений (датировка Л. М. Сухотина) он написан в Разряд. Судя по его совместной работе с Е. Витовтовым (по крайней мере в сентябре–октябре 1610 г.),

B. Юрьев был вторым дьяком в Новгородском разряде. Он записан в боярском списке 1610/11 г. в разделе «Дьяки по приказам» с двумя пометами: «умре», «написан при Литве». Для понимания особенностей составления этого документа учтем следующее: кроме В. Юрьева помета «написан при Литве» сопровождает еще семь фамилий. В перечне думных дьяков нет ни одного тушинского думного дьяка, получившего назначения от Сигизмунда III (за исключением записанного отдельно печатника и думного дьяка И. Т. Грамотина). Наконец, никакими известиями о В. Юрьеве ни в 1611 г., ни позднее мы не располагаем (Сторожев. Материалы. С. 77, 85–86; Платонов. Очерки. С. 273; Веселовский. Дьяки. C. 592; Народное движение. С. ПО, 468). — В. Н.

346

Князь Иван Иванович Шуйский — младший из пяти братьев Шуйских. Служебную карьеру начал стольником в особом дворе Ивана IV в конце 1570-х гг., принимал участие в дворцовой борьбе 1585–1587 гг. и был сослан с братьями (кроме Андрея) в Галич. Прощен ок. 1590–1591 г., в составе государева двора стал московским дворянином, не позднее апреля 1598 г. ему было сказано боярство. В 1600 г по доносу своих холопов вновь попал в опалу (без конфискации имущества, но с лишением боярского чина). Был прощен, видимо, еще до вступления в Москву Лжедмитрия I в июне 1605 г., а вскоре вместе с двумя старшими братьями вновь обвинен в злоумышлении на нового царя («Димитрия Ивановича») и измене ему. Сослан, прощен и возвращен с братьями в столицу к концу 1605 г. Участвовал в успешном заговоре В. И. Шуйского в мае 1606 г. После убийства Лжедмитрия I и вступления на престол старшего брата Василия возглавил Стрелецкий приказ. Активно участвовал в действиях против болотниковцев в 1606–1607 гг. и войск Лжедмитрия И в 1608–1609 гг., но военная удача посещала его совсем нечасто. В царских походах (на Тулу в 1607 г., против тушинского вора в 1608 г.) занимал пост первого дворового воеводы в царском полку. Арестован при низведении с царского престола Василия Шуйского с конфискацией недвижимости и практически всего имущества (П. Борковский в грамоте в королевский лагерь писал, что «Шуйских так обобрали, что они едва остались в платьях, которые на себе имели»). Увезен с братьями в Речь Посполитую гетманом Жолкевским (в нарушение специального соглашения с Думой, запрещавшего их вывоз за границы России), он единственный из трех братьев выжил в плену и вернулся в Россию в 1619 г. после заключения Деулинского перемирия, но заметной роли в политике не играл. Умер в феврале 1638 г. В док. № 2, 3 речь, в том числе, идет о конфискованных деньгах и ценностях Шуйских в связи с раздачей жалованья наемникам. О кн. боярине Д. И. Шуйском см. коммент. 192 в первом разделе наст. издания. — В. Н.

347

Гривенка — мера массы (веса) в XII–XVII вв., равнялась 96 золотникам или 405,51 г (т. е. равнялась фунту). Золотник равнялся 96 долям или 4,2666 г. — В. Н.

348

Стамбред — дешевые сорта шерстяной косонитной ткани. — В. Н.

349

Багрец — очень дорогое, тонкой выделки сукно, ценившееся также за окрас: багрецом называли самый яркий и густой красный цвет с просинью (без огненного отлива). — В. Н.

350

«Слуги княжате Збораскому» — имеются в виду слуги кн. Христофора Збаражского, одного из видных военачальников в армии Сигизмунда III под Смоленском. Перевод стоимости вещей (взятых на Казенном дворе слугами князя для своего господина) П. Борковским на себя говорит о его близких отношениях с этим магнатом. Эпизод частный, но характерный: московским добром попользовались не только участники похода Жолкевского, но и те, кто оставался под Смоленском, имея неформальные связи с польско-литовскими командирами в Москве (слуги побывали в столице, видимо, где-то в конце февраля — начале марта 1611 г.).

Эту запись с упоминанием дьяка Ивана Чичерина трудно точно датировать. Скорее всего, она относится ко времени до мартовского восстания москвичей. Почему Иван Чичерин и Евдоким Витовтов именуются здесь просто дьяками, а не думными — объяснить не умеем. Тем более, что в близких по времени официальных грамотах января-февраля 1611 г. они не только так называются, но и подписываются этим думным чином. Так, грамоту в Кострому от 25 января (4 февраля) о пребывании в верности «царю Владиславу» от московской Думы, сословных чинов двора скрепил по склейкам «думнай дьяк» Иван Чичерин. Он же стоит на третьем месте, перед Е. Витовтовым, в перечне из четырех думных дьяков в февральских грамотах из Москвы в Смоленск и «великим послам» (см. коммент. 10 данного второго раздела наст. издания). Вообще в биографии И. Чичерина больше, пожалуй, вопросов, чем ясных фактов. Точно известно, к примеру, отчество Чичерина — Иванович (в 1609 г.). На этом основании в Иване Плакидине сыне Чичерина, упоминаемом в учетных документах двора 1602/03–1606/07 гг. (выборный дворянин по Козельску, с начальным поместным окладом в 300 четей и в 450 четей по боярскому списку 1606/07 г.), исследователи видят отца дьяка. Но почему не отождествить это лицо с самим дьяком: как только из источников исчезает И. П. Чичерин, появляется дьяк И. И. Чичерин, исконное ядро владений которого было в Козельске. Помета «в Астрахань» в списке 1606/07 г. однозначно ничего не доказывает — совсем не факт, что назначение в армию Ф. И. Шереметева было выполнено. Карьера протяженностью в 36 лет (последнее упоминание дворянина И. И. Чичерина относится к 1639 г.) вряд ли может быть признана уникальной. Не позднее марта 1609 г. Чичерин — думный дьяк Поместного приказа в Тушине, весьма «успешно» решавший собственные владельческие проблемы. К моменту подтверждения ему Сигизмундом IIІ 30(20) марта 1611 г. земель, полученных в Тушине, он числил за собой 11 вотчин в семи уездах (включая 7 вотчин в его родном Козельске и двух соседних уездах) и 6 поместных имений (в том числе один торжок) в трех уездах. Был в первом «призыве» тушинцев, поспешивших на королевскую службу в конце января 1610 г. Сопровождал С. Жолкевского в московском походе: скрепил 10 августа 1610 г. (стиль даты неясен) ввозную грамоту братьям Щербачевым, выданную гетманом от имени царя Владислава (еще до подписания договора с правительством Семибоярщины и до принесения присяги Владиславу). До назначения в Поместный приказ думным дьяком И. Т. Грамотина 19(29) ноября 1610 г. Чичерин, скорее всего, руководил этим ведомством. С Грамотиным у Чичерина были явно дружеские отношения. Первый в письме литовскому канцлеру Л. Сапеге просит за «своего приятеля Ивана Ивановича Чичерина» и отправляет с ним канцлеру подарок, «кожух горностайный» (поездка Чичерина под Смоленск состоялась во второй половине декабря 1610 г., не позднее середины января 1611 г. он вернулся в столицу). Но еще выразительнее те нарушения законной процедуры оформления в документах на право владения имениями Чичерину, которые были сознательно допущены в ведомстве Грамотина осенью 1611 г. (они разобраны Л. М. Сухотиным). В каком приказе или приказах действовал Чичерин с января 1611 г. и до капитуляции польско-литовского гарнизона в Москве — остается неясным. Но он сохранял свой чин (думный дьяк) и был значимым лицом в приказной среде. Мнение о его принадлежности к Казне (на основе публикуемых документов) полагаем неточным. Вместе с Е. Витовтовым они выдают, фиксируя факты выплат, аккумулированные в Казне и других ведомствах вещи и ценности, продают (док. № 3) «казенные остатки», но это разовая акция. Вряд ли правильно в двух боярах, московском дворянине, двух думных и двух просто дьяках (см. док. 3 наст, раздела) видеть руководство Казны даже в чрезвычайных условиях после подавления восстания москвичей 19(29)–20(30) марта 1611 г. Чичерина в 1613 г. привлекли к следствию по делу о разорении и розыске государственной казны (наряду с Ф. Андроновым, И. Безобразовым, С. Соловецким, Б. Замочниковым) и даже приводили к пытке (интересно, что двум Чичериным в июне 1613 г. предлагалось добровольно сдать в Казну взятые ими ценности, за которые они не заплатили). Но это не прервало в принципе его карьеры. Правда, с думным дьячеством он расстался, став московским дворянином. В 1613 г. он посол в Персию, подписывает Утвержденную грамоту об избрании царем Михаила Романова, позднее воеводствует в разных городах, вновь выполняет дипломатические поручения, пять лет (с марта 1634 г. по 1639 г) возглавляет приказ Печатных книг (АИ. Т. II. С. 150-153, 365, 372, 379, 383; AЗР. Т. IV. С. 388, 402-403; РИО. Т. 142. С. 289-292; Сухотин. Пожалования. С. VIII, ХІІ-ХХІІ, 78-81, 88-89; Голицын. Указатель. С. 286; Веселовский. Акты. С. 136–137; Он же. Дьяки. С. 569; Тюменцев. Смута. С. 248, 548; Станиславский. Двор. С. 280, 377; Народное движение. С. 151; Богоявленский. Судьи. С. 117–118). — В. Н.

351

Марк Поздеев — «молодой» подьячий Посольского приказа в 1594 г., после 1598 г. переведен в другое учреждение, возможно, Разряд, с 1606/07 г. дьяк (в частности, дьяк в походе правительственных войск под Калугу в декабре 1606 г.). Позднее известие о его службе в марте 1610 г. в Посольском приказе (как показал Д. В. Лисейцев) ошибочно. Скрепил боярский список 1610–1611 г. В публикуемом документе он в 1610–1611 гг. дьяк на Купецком дворе (и соответственно связан с Казенным приказом), который «в розруху и съ книгами изгибъ». После мартовского восстания москвичей он «нашелся» в Первом ополчении: был одним из трех дьяков, скрепивших по склейкам Приговор сословных чинов ополчения, выполнял в нем функции разрядного дьяка, с сентября 1611 г. — дьяк на Костроме. После освобождения Москвы участвовал в Земском соборе и подписал Утвержденную грамоту об избрании царем Михаила Романова, в 1613–1621 гг. был дьяком Разрядного приказа, ездил в составе посольства в Англию в 1617–1618 гг. Позднее был городовым дьяком в Астрахани (1623–1624 гг., после чего попал в опалу), служил дьяком в Московском судном и Разбойном приказах, выполнял разнообразные правительственные поручения. Его служебная карьера продолжалась не менее 50 лет (Сторожев. Материалы. С. 85; Богоявленский. Судьи. С. 140, 145, 183; Веселовский. Дьяки. С. 418; Лисейцев. Посольский приказ. С. 132, 138, 339, 341, 346). — В. Н.

352

Документ удостоверяет тесные служебные отношения Маржерета и Гамолта (Гамильтона?), первенство по службе первого (иначе он не был бы назван первым; к тому же это единственное упоминание Гамолта в документе, в отличие от Маржерета) при принципиальной близости их статуса (иначе Гамолт вряд ли бы назывался специально). Сказанное объясняет, почему собравшиеся зимой 1612 г. в Гамбурге наемники написали письмо Гамолту, желая от него получить информацию о положении дел в Москве и в России (см. № 10.4 в данном разделе). — В. Н.

353

Мартин Казановский — полковник в корпусе С. Жолкевского, участник боя под Царевым-Займищем, участвовал в сражении под Клушиным. После ввода польско-литовских отрядов в Москву в ночь на 21 сентября (1 октября) 1610 г. его полк был расквартирован в Белом городе. Активно участвовал со своими силами в подавлении восстания 19(29)–20(30) марта 1611 г. В конце августа 1611 г. вместе с П. Борковским возглавлял «послов» от гарнизона Речи Посполитой в Москве на переговорах с корпусом Я.-П. Сапеги. С Борковским же возглавил делегацию «послов» от гарнизона к Сигизмунду III, выехавшую из Москвы в начале октября 1611 г. Характерно, что после московского восстания стоимость «рухледи», взятой командирами наемников, определяется всего лишь их «сказкой», т. е. устной справкой без документального подтверждения и показаний свидетелей. «Коллективная» покупка шубы, упомянутая в документе, предполагала, скорее всего, ее продажу (конечно, не в Москве) и дележ выручки (Сказания. Ч. II. С. 34, 39, 46, 66, 81; РИБ. Т. I. С. 211, 683–684; Записки. С. 45, 57, 90, 122). — В. Н.

354

Общий итог документа не совпадает ни со всей совокупностью слагаемых этой суммы, ни с промежуточными итогами — «при пане гетмане» и «после пана гетмана». О причинах см. выше, коммент 7. наст. раздела. — В. Н.

355

Как и в случае с док. № 2, стиль даты уточнен по внутренним хронологическим показаниям текста: 18 марта может быть точкой отсчета только при датировке восстания в Москве 19 марта. Иными словами, в выписи использован, почти наверняка, юлианский календарный стиль. — В. Н.

356

Следует роспись на 27 листках без скрепы (примечание публикаторов РИБ).

357

Реализацией «государевы продажные рухледи» с Купецкого двора занимались представители авторитетных фамилий московских гостей, купцов, занимавшихся крупной (внешней и внутренней) торговлей. Названные фамилии хорошо известны: в Земском соборе 1598 г. участвовали гость Григорий Иванов сын Твердиков (из док. № 3), а также двое гостей Булгаковых, один гость из Юдиных и один представитель Котовых. 21 сентября (1 октября) 1610 г. бывший тушинский дьяк Степан Соловецкий (еще ранее «торговый мужик») получил от короля лист на свои тушинские владения, куда он включил «двор на Москве Андрюшки, Родивонка и Федотка Котовых». Вряд ли он реализовал это распоряжение: в сентябре 1611 г. он получил ввозную грамоту на две волости в Галичском уезде (двор Котовых уже не упоминался). В делах по сношениям с Голландией и Англией, отчасти Империей эти фамилии московских гостей были нередки. Такая «служба» гостей (торговля для царской казны или от ее имени) была привычной (ААЭ. Т. II. С. 45; РИО. Т. 38. СПб., 1883, по указателю; Т. 116. СПб., 1902, по указателю; Сухотин. Пожалования. С. 77). — В. Н.

358

Велик день (Пасха) пришелся в 1611 г. на 24 марта по юлианскому стилю. Восстание началось 19(29) марта, во вторник, на второй день Страстной недели. — В. Н.

359

Этой росписи недастает (примечание публикаторов РИБ).

360

Ефим Григорьев сын Телепнев — дьяк в Великом Новгороде в 1604/05 г. по январь 1610 г., в Москве с весны 1610 г., одновременно с ее освобождением войсками во главе с кн. М. В. Скопиным-Шуйским от тушинской блокады. Согласно док. № 3, возглавлял Денежный двор в первой половине 1611 г., но не в статусе дьяка, а, скорее всего, московского дворянина. Показательно, что в боярском списке 1610–1611 г. имя Е. Телепнева зачеркнуто в одном перечне, а в другом его нет вообще. На Денежном дворе Телепнев оставался на протяжении и 1611 г., и 1612 г., и позднее до 1626 г. При правительстве Объединенного ополчения («Совета всей земли») стал печатником (не позднее февраля 1613 г., в этой должности он пробыл вряд ли более года), руководил несколько месяцев Казной. Позднее возглавлял приказ Печатных книг и в качестве думного посольского дьяка Посольский приказ и Золотую палату Его государственная карьера кончилась в 1630 г. Подписал Утвержденную грамоту об избрании царем Михаила Романова (Сторожев. Материалы. С. 84; Белокуров. Грамота. С. 81; Богоявленский. Судьи. С. 43, 52, 69, 113–114, 117, 128; Веселовский. Дьяки. С. 509–510; Народное движение. С. 170–171, 188–195, 205-210). — В. Н.

361

Савва Романчуков — «середний» подьячий Посольского приказа не позднее 1594 г. и по 1604 г., не позднее 1606 г. (при царе Василии Шуйском) «старый» посольский подьячий (второй по служебному старшинству после П. А. Третьякова) и до 1610 г. В боярском списке 1610/1611 г. записан предпоследним в разделе «Дияки по приказом» с пометой «написан при Литве». Это исключает получение им дьяческого чина в 1609 — начале 1610 г., как предполагают некоторые исследователи. Согласно публикуемому документу, Романчуков был дьяком Денежного двора (судя по контексту известий) и во второй половине 1611 г. Нет никаких известий о его службах в Первом ополчении, но не позднее весны 1612 г. он покидает Москву и оказывается вскоре во Втором ополчении, выполняя при «Совете всей земли» функции посольского дьяка (см. док. 10.3 в данном разделе), а также «четвертного» (т. е. приказа-четверти) дьяка (вместе с дьяком Андреем Ивановым). После капитуляции гарнизона Речи Посполитой в Москве он контролировал рассылку пленных лиц в Соль Галичскую в качестве второго дьяка Посольского приказа при думном дьяке П. А. Третьякове. Подписал Утвержденную грамоту об избрании царем Михаила Романова. Второй дьяк Посольского приказа в 1613–1618 гг. при думном дьяке П. Третьякове, в апреле 1618 — середине июня 1619 г. Романчуков фактически руководит приказом (во время длительной болезни Третьякова). Ок. 21 июня (1 июля) 1619 г. приказ возглавил думный дьяк И. Т. Грамотин, при нем Романчуков остается вторым дьяком до своей смерти в середине 1624 г. (Сторожев. Материалы. С. 86; Белокуров. Грамота. С. 81–82; Веселовский. Акты. С. 170–171; Любомиров. Очерки. С. 292; Лисейцев. Посольский приказ. С. 120-123). — В. Н.

362

Корвин Госевский Александр (род. в 1575 г., ум. в 1639 г.) — староста Велижский. Член комиссии по размежеванию русско-литовской границы весной 1602 г., в августе-сентябре 1605 г. ездил в Москву к Лжедмитрию I личным послом от Сигизмунда III, в мае 1606 г. — второй посол в посольстве Речи Посполитой в Москве на торжествах по случаю свадьбы «царя Димитрия Ивановича» и Марины Мнишек, вел с Самозванцем тайные переговоры. После переворота 17(27) мая под арестом в резиденции посольства вместе со всеми его участниками. После возобновления переговоров с царем Василием Шуйским в январе 1608 г. (совместно с новыми посланниками из Речи Посполитой) и подписания соглашения в июле того же года вернулся на родину. Активный сторонник агрессивного курса в отношении России, участвовал в военных действиях против нее с осени 1609 г., в качестве представителя Сигизмунда III и с инструкцией от него прибыл в лагерь Жолкевского под Москвой через несколько дней после подписания гетманом и правительством Семибоярщины договора 17(27) августа 1610 г. об условиях избрания королевича Владислава на русский трон (требования короля в ряде пунктов противоречили подписанному соглашению). Активно участвовал в расквартировании и вводе войск Речи Посполитой в Москву, командующий гарнизоном после отъезда Жолкевского ок. 15(25)–16(26) октября 1610 г. Вместе с русским тушинцами (перешедшими на сторону Сигизмунда III еще в январе 1610 г.), оказавшимися в Москве с Жолкевским или присланными в августе-ноябре из-под Смоленска королем, оказывал решающее влияние на правительственную деятельность московской Думы, а после восстания 19(29)–20(30) марта 1611 г. стал фактическим правителем в столице (на остальную территорию страны, за небольшими исключениями, власть «царя Владислава» не распространялась). Во второй половине июня 1612 г. отбыл из Москвы при смене частей гарнизона. Активное участие в «русских делах» обеспечило Госевскому карьеру и вхождение в среду литовской магнатерии. С 1610 по 1625 г. он референдарий Великого княжества Литовского, великий писарь в 1615–1625 гг., воевода Смоленский с 1625 г., в 1617–1618 гг. участвовал в «московском походе» королевича Владислава, других войнах Речи Посполитой. В данном месте выписи речь идет об оплате в августе-сентябре 1611 г. предполагаемых расходов послов от польско-литовского гарнизона к Сигизмунду III и «немецких» наемников (возвращавшихся из России) за счет российской казны. Иными словами, она рассматривалась в определенном смысле как одна из статей личных доходов короля, который (через Госевского как своего представителя) возмещал соответствующие затраты. Это не предусматривалось августовским договором 1610 г. — В. Н.

363

Здесь речь идет о фактическом расхищении имущества царской казны по устным распоряжениям Госевского или по «карткам» его руки. Он не обидел себя (дорогие ткани и друге вещи потянули почти на 700 руб. — жалованье за два-три года «среднего» боярина московской Думы), не забыл командиров наемников — П. Борковского, Якова Ульянова, т. е. Маржерета, Гамолта (см. выше коммент. 18 в наст. разделе), Д. Халберха (прибыл на службу в Россию с Маржеретом еще летом 1600 г. — см. документ № 18 в данном (втором) разделе), не обошел вниманием своего соперника в борьбе за подчинение России Н. Струся («старосты Хмелетцкого»). Атлас золотной — плотная шелковая ткань с золотыми нитями в утке; камка — шелковая китайская ткань с разводами. — В. Н.

364

Его нет (примечание публикаторов РИБ).

365

Шереметев Федор Иванович — московский дворянин в боярском списке 1598–1599 г., в 1604 г. со своих многочисленных владений выставил в армию 60 конных «даточных людей». В кампанию 1604–1605 гг. командовал отдельным корпусом, осаждавшим сторонников Самозванца в Кромах. После перехода правительственной армии на сторону Лжедмитрия I по распоряжению последнего был первым воеводой в Передовом полку. Получил в 1605 г. от «царя Дмитрия» боярство, минуя чин окольничего. Участник боярского заговора против него. После воцарения Василия Шуйского был направлен с войсками для подавления восстаний в Нижнем Поволжье и в Астрахани. В конце 1609 г. его рать, освободив от тушинцев Среднее Поволжье, земли в бассейне Оки и Клязьмы, соединилась с войсками кн. М. В. Скопина-Шуйского в Александровой слободе. Вошел в июле 1610 г. в состав делегации сословных чинов Собора, убедившей царя Василия Шуйского отказаться от престола. Один из наиболее активных членов Семибоярщины, как официальное лицо участвовал в переговорах с Жолкевским и в подписании 17(27) августа 1610 г. договора об условиях признания королевича Владислава русским царем. В данном тексте выступает в качестве главы межведомственной комиссии по наведению порядка после мартовского восстания 1611 г. и разного рода экстраординарных выплат после него, а также как глава (первый судья) приказа Казенного двора. Возглавлял ли он это ведомство ранее, до марта 1611 г., остается неясным. Позднее Ф. И. Шереметев участвовал в заключительных заседаниях Собора 1613 г., в конце февраля — марте возглавил делегацию участников собора в Кострому, к избранному царем Михаилу Романову и его матери. В 1638–1645 гг. был фактическим главой правительства, умер 17(27).02.1650 г. — В. Н.

366

Ромодановский Григорий Петрович, из рода Стародубских Рюриковичей, к 1611 г. имел за плечами почти 30-летнюю службу. Не позднее 1587 г. стал получать воеводские назначения в пограничные города (почти исключительно южные) и соответственно должности полкового воеводы при сходах в Украинном, а с 1591 г. и в Береговом разрядах. В царских походах 1589 — 1590 гг. и 1598 г. служил головой-есаулом в царском полку. Его придворные службы в Москве были нечастыми и пришлись уже на начало XVII в.: в августе 1601 г. он первым встречал шведского королевича Густава, в сентябре-октябре 1602 г. был первым приставом при датском принце Иоганне. В ноябре 1602 г. проиграл местнический иск к окольничему П. Ф. Басманову, в 1602–1604 гг. был воеводой в Иван-городе. Остается загадкой, по каким мотивам он был пожалован в окольничие Лжедмитрием I еще в 1605 г. Принимал участие в дворцовых приемах и свадебных торжествах Самозванца в апреле–мае 1606 г. Его позиция в майском перевороте 1606 г. неизвестна, но свой чин при царе Василии Шуйском он сохранил. Участвовал в военных действиях против болотниковцев в 1606–1607 гг., воевал летом 1608 г. против войск Лжедмитрия II, в проигранном бое под с. Рахманцевым был ранен, в тушинскую блокаду Москвы находился в столице. Где-то в конце зимы 1610 г. получил назначение воеводой в Каширу Но снова загадка: каким образом он сумел получить значительные пожалования от Сигизмунда III? Ведь Ромодановский никогда не был в Тушине, он не входил в первую группу русских знатных лиц и приказных, отправившихся к королю тогда, когда сам Григорий Петрович получал последнее назначение от Василия Шуйского. Быть может, у него еще осенью 1602 г. установились неформальные отношения с Иваном Грамотиным, бывшим тогда дьяком в группе приставов при датском принце? И ставшим уже летом 1610 г. влиятельным лицом по русским делам в окружении короля и литовского канцлера Льва Сапеги. В любом случае, Ромодановский где-то осенью 1610 г. получает боярство (в боярском списке 1610–1611 г. он написан среди бояр последним с пометой «пущен при Литве»), поместный оклад в 2000 четей, ввозные грамоты на конкретные имения, а в августе 1612 г. «лист» на вотчины. Он лояльно подписал февральские грамоты московских бояр 1611 г. в осажденный королем Смоленск и «великим послам» в королевский лагерь под Смоленском. В литературе дружно говорят на основании док. № 3 о службе Ромодановского на Казенном дворе. Это не очевидно. Чрезвычайные обстоятельства и незнание Госевским московских традиций управления могли, видимо, породить экстраординарное перенасыщение Казенного двора судьями — два боярина, дворянин из числа «московских дворян», два думных и еще два простых дьяка. Но едва ли не предпочтительнее видеть в этой совокупности персон своеобразную межведомственную комиссию (см. выше, коммент. 5 наст. раздела). При такой интерпретации Чичерин мог представлять Поместный приказ (в нем заправлял печатник И. Т. Грамотин, но до него какое-то время действовал Чичерин, а главное, такая особенность, как наличие двух думных дьяков в Поместном приказе, восходила к тушинским порядкам), Витовтов — Разряд, Тюхин — приказ Большого дворца. Соответственно, Ромодановский мог возглавлять в то время какой-либо приказ по преимуществу с финансовыми функциями. Ромодановский пробыл в Москве с польско-литовским гарнизоном до конца. Все его «достижения» не были признаны при новом царе: ни боярство (он заново получил его 25 декабря 1615 г. (4 января 1616 г.) и именно в этом чине подписал Утвержденную грамоту), ни земельные пожалования. Умер 18(28) января 1628 г. (Сторожев. Материалы. С. 75; Белокуров. Грамота. С. 15, 78; Он же. Записи. С. 9, 12, 13, 15, 18, 49–50, 77, 78; Барсуков. Выписка. С. 3; РИО. Т. 137. С. 14, 16 (№ 65, 96); Т. 142. С. 225, 231; Сухотин. Пожалования. С. XXVI, XXX-XXXI, 53–54; Любомиров. Очерк. С. 197, 292; РК 1475-1598. С. 329, 280-381, 392, 410, 416, 439, 448, 522, 533 и др.; РК 1475-1605. Т. IV. Ч. 1. С. 119, 120, 123, 128; Ч. 2. С. 15–16, 71; Народное движение. С. 132; Станиславский. Двор. С. 215, 292). — В. Н.

367

Волконский Григорий Константинович — из захудавшей в XVI в. ветви Черниговских Рюриковичей. «Именная служба» городовым воеводой в Мценске впервые фиксируется для Волконского в 1594 г. В боярском списке 1602–1603 г. записан выборным дворянином по Перемышлю с поместным окладом в 500 четей. Воеводская служба перемежалась у него с дипломатической — в 1601–1602 гг. ездил послом в Крымское ханство. Участвовал в военных действиях против отрядов Лжедмитрия I в кампании 1604–1605 гг. При «царе Дмитрии» нес ответственную службу пристава при посольстве Речи Посполитой в апреле–мае 1606 г. Новый царь Василий Шуйский, в условиях нараставшего конфликта с соседним государством (посольство находилось под арестом, в ходе выступлений москвичей 17(27) мая 1606 г. были убиты сотни подданных Речи Посполитой, множество знатных лиц было отправлено в ссылки), направил к Сигизмунду III послом кн. Григория (июнь 1606 — февраль 1607 гг.). В боярском списке 1606–1607 г. Волконский записан в разделе «дворян на Москве». По возвращении активно участвовал в военных действиях в 1608 г. против Лжедмитрия II и отрядов Лисовского, в том же году ездил «за Оку» для встречи с крымскими мурзами, находился в Москве в 1608–1609 гг. Его имени нет в боярском списке 1610–1611 г. (но там налицо четыре представителя фамилии), скорее всего, по причине его отсутствия: он действовал довольно успешно в конце 1610 — начале 1611 г. в Новгородском крае по распоряжению Семибоярщины. Когда он вновь появился в Москве — неясно, но почти наверняка до мартовского восстания 1611 г. Его служебная принадлежность прямо документом не определяется. Но как раз в его отношении не исключен пост второго судьи Казенного приказа (после Ф. И. Шереметева). Он продолжил карьеру после воцарения Михаила Романова. В июле 1614 — августе 1615 гг. вновь «правил посольство» в Крыму. 1(10) сентября того же года получил чин окольничего. Возглавлял ряд приказов, особенно показательна его деятельность в Казачьем (в 1618–1619 гг. и в 1629–1634 гг.) и Челобитенном приказах (1628–1630 гг.). Кн. Григорий умер в 1634 г. (Белокуров. Грамота. С. 14; Он же. Записи. С. 7, 8, 13-14, 16, 47, 76, 81, 90, 92, 105–106, 188 и др.; Народное движение. С. 139; Станиславский. Двор. С. 281, 301; РК 1475-1598 гг. С. 482, 483, 525; Лисейцев. Посольский приказ. С. 329-330, 334, 336; Богоявленский. Судьи. С. 67–68, 218). — В. Н.

368

Тюхин Михаил — подьячий при «царе Димитрии» (описывал черные и дворцовые земли в Галичском у.), при царе Василии Шуйском летом 1607 г., когда сопровождал арестованных повстанцев в Новгород. Не позднее июня 1609 г. он уже в Тушинском лагере (скрепил грамоту от Лжедмитрия II Я. П. Сапеге). В перечне тушинцев «первого призыва» при короле его имени нет, но, тем не менее, его положение вполне устойчиво. Осенью 1610 г. он трудился в канцелярии Льва Сапеги, в той ее части, которая занималась Россией: он скрепил королевскую грамоту в Москву о великом посольстве от 6 декабря (26 ноября) 1610 г. (она была написана канцлером), «лист» Сигизмунда в Москву о том, что он хочет дать сына на русский престол (датируется, видимо, январем 1611 г.). В декабре 1610 г. Тюхин приехал в Москву, но вскоре вернулся под Смоленск с письмом и подарком от боярина и дворецкого кн. В. М. Мосальского Л. Сапеге (письмо боярина датировано 1(10) января 1611 г.). Где-то в конце января — начале февраля 1611 г. он снова в Москве, причем не с пустыми руками: с «листом короля к бояром», по которому ему «велено быти в Большом дворце в дьяцех» (грамота датирована 19(29) января 1611 г.). Назначение Тюхин получил. В ответ на память из Поместного приказа за подписью печатника и думного дьяка И. Т. Грамотина он честно признавался: необходимых писцовых книг «сыскать» нельзя. Во-первых, из-за бегства всех подьячих в «воровские» полки, а во-вторых, из-за расквартирования польско-литовских отрядов в здании приказа Большого дворца (ответ датирован 14.06.1611 г.). При Михаиле Романове карьера Тюхина прервалась не сразу. В 1615–1617 гг. был дьяком в Московском судном приказе, в составе посольства ездил в Персию (1618–1620 гг.), где проштрафился: ходил к шаху для бесед без других послов. По возвращении был обвинен в измене, пытан и сослан в Сибирь — еще в 1630/31 г. он упоминается приказным в Туринске (АИ. Т. II. С. 276–277,371; РИО. Т. 137. С. 14–15, 18; Сухотин. Пожалования. С. 67; Веселовский. Дьяки. С. 529 (с неточностями); Тюменцев. Смута. С. 555 (с неточностями); Народное движение. С. 92, 109). — В. Н.

369

Вареев Андрей — подьячий Посольского приказа в 1594 г., покинул этот приказ до 1604 г. В боярском списке 1606–1607 г. его нет среди дьяков, хотя уже в январе 1607 г. как дьяк (возможно, с разрядными функциями) был включен в рать кн. Ф. И. Мстиславского, направленную на помощь правительственной армии, осаждавшей болотниковцев в Калуге. В марте того же года — дьяк приказа Холопья суда, а в конце 1607 г. стал вторым дьяком Разряда (московского) после думного дьяка В. О. Янова и первого — Истомы Карташова. В этой должности он документально известен в 1608 — середине июля 1610 г. в царствование Василия Шуйского (в частности, как дьяк Разряда он с боярами торжественно встречал за городом 12(22) марта 1610 г. русскую армию и наемников во главе с кн. М. В. Скопиным-Шуйским и Я. Делагарди), в краткий период самостоятельного правления правительства Семибоярщины (сохранились подписанные им летние распоряжения 1610 г.), наконец, в то время, когда командующий гарнизоном Речи Посполитой, московская Дума и королевские ставленники (по преимуществу из тушинцев) правили именем «царя Владислава Жигимонтовича». Комментируемый текст в док. № 3, а соответственно приказную деятельность Вареева датируем временем после 21(31) марта и, по крайней мере, до 10(20) августа 1611 г. Независимый источник относит его работу в Разряде в том же году к периоду от 30 марта (8 апреля) и до 26 июня (6 июля). При «кадровом дефиците» после мартовского восстания в московских учреждениях допустимо предполагать его совместительство в двух приказах и в особой комиссии, как, впрочем, и у М. Тюхина.

Не позднее апреля 1612 г. Вареев уже разрядный дьяк Второго ополчения в Ярославле. Побывал ли он перед этим в приказах Первого ополчения и когда он «выбежал» из оккупированной Москвы, точно сказать пока нельзя. Разрядным дьяком он был и во Втором, и в Объединенном ополчении («Совете всей земли»). Был участником выборного Земского собора 1613 г. (он подписал Утвержденную грамоту), был в составе сформированной собором делегации к Михаилу Романову и его матери в Кострому, сопровождал царя в его «походе» в столицу (почти наверняка, в той же роли разрядного дьяка). С начала сентября 1613 г. он дьяк в Нижнем Новгороде (по декабрь 1615 г.), впоследствии, в 1616–1630 гг. был дьяком в ряде приказов и городов, умер в 1630 г. (АЮБ. Т. II. С. 601-603; Лихачев. Дьяки. С. 531-535, 540-543, 558-559 (с неточностями); Сухотин. Пожалования. С. 44–47; Белокуров. Записи. С. 127, 143, 224, 236–237; Он же. Грамота. С. 15, 82; Сторожев. Материалы. С. 85; Любомиров. Очерк. С. 274–275; Богоявленский. Судьи. С. 120–121, 133, 138, 155, 203; Веселовский. Дьяки. С. 79–80 (с отдельными неточностями); Лисейцев. Посольский приказ. С. 347). — В. Н.

370

Начиная со слова Опричь приписано рукою дьяка (примечание публикаторов РИБ). Им же принадлежит следующее указание: Следует роспись оставшейся царской рухледи, на 35 л., с скрепою: Діякъ Степанъ Соловецкой.

371

Далее в РИБ напечатан текст росписи изъятых из казны церквей и монастырей драгоценных предметов.

372

Примечание публикаторов РИБ.

373

Тафта (тафтишка) — гладкая шелковая ткань тонкой выделки высокого ценового диапазона. — В. Н.

374

Терлик — вид сравнительно короткого кафтана, плотно облегающий фигуру, изготовлялся из тонкой цветной и гладко крашеной шелковой ткани (за редчайшими исключениями). Поверх терлика одевался, как правило, длиннополый кафтан из цветного сукна с длинными рукавами, опушенный мехом, а на кафтан одевалась верхняя распашная или наплечная одежда (шуба, охабень, опашень и т. д.). — В. Н.

375

В рукописи ошибочно: Волоцкомъ.

376

В рукописи ошибочно: Волоцкомъ.

377

Тоже.

378

В рукописи ошибочно: Волоцкомъ.

379

Тоже.

380

Сокращенная форма обращения к предводителям Второго ополчения (она корреспондирует с формулой адреса на обороте) сравнительно редка в документах такого рода и, быть может, намекает на какие-то сложности в деятельности местной администрации Архангельска. Более распространенной (и в принципе, также краткой) была формула «Московского государства бояре и воеводы, стольник и воевода князь Дмитрий Михайлович...». Датируем отписку, исходя из дня прибытия Я. Шава в Архангельск (24 июля по старому стилю). — В. Н.

381

Кн. Иван Григорьевич Долгорукий — сын окольничего кн. Григория Борисовича Долгорукого (см. коммент. 59 в наст, разделе). В боярских списках 1606–1607 г. и 1610–1611 г. записан в стольниках. В сентябре 1608 — январе 1610 гг. был с отцом в Троице-Сергиевом монастыре во время осады обители корпусом Я. П. Сапеги. В других документах и источниках после лета 1612 г. не фигурирует (Сторожев. Материалы. С. 81; Народное движение. С. 136). — В. Н.

382

Дьяк Путила Григорьев, Путила Григорьев сын Булыгин был подьячим еще летом 1589 г., в Архангельск получил назначение от Думы московских бояр и пробыл в этой должности по крайней мере до осени 1613 г. Позднее был дьяком в Уфе, Свияжске (Веселовский. Дьяки. С. 72). — В. Н.

383

Этот текст прямо документирует пребывание Джона Меррика (Ивана Ульянова в русских источниках) летом 1612 г. в Архангельске, где он пробыл до осенней навигации (обычно конец августа — первая половина сентября). Зимой 1612–1613 г. (т. е. уже после возвращения Меррика в Англию) в Лондоне шли обсуждения состояния дел в России и возможных вариантов действий английского правительства, исходя из экономических и политических интересов королевства. При этом автор проекта об установлении протектората английского короля над северной Россией (по аргументированному мнению И. И. Любименко, им был капитан Чемберлен) ссылается на обращение русских знатных лиц к Меррику с подобными проектами. Джон Меррик (род. в 1559 г., ум. в конце января 1639 г.) — сын агента Московской (Русской) английской компании, а затем полноправного члена этой корпорации. Джон сделал блестящую карьеру. В 1588 г. был агентом компании в Ярославле, после короткого посещения Англии — в Пскове. В 1592 г. и в 1594–1600 гг. — главный агент компании в Москве (с 1596 г. — полноправный член компании как купец), сопровождал в Англию русского посла Г. Микулина. Примерно с этих лет Меррик фактически совмещал службу и деловую деятельность в компании с дипломатическими поручениями. Он обладал разветвленными связями в придворной и особенно в приказной среде, среди российских и иностранных гостей, владел искусством расположить к себе собеседников. В 1602 г. въехал в Россию через Ивангород, осенней навигацией вернулся в Англию, а летом 1603 г. привез первую грамоту нового английского монарха, Иакова I. Сыграл едва ли не решающую роль в относительном успехе миссии Т. Смита в 1604–1605 гг. Был вызван Лжедмитрием I еще до его торжественного вступления в столицу — прием и личная беседа состоялись или в Туле, или под Серпуховым. Итогом (помимо грамот Самозванца о его возвращении на «прародительский трон», которые Меррик срочно доставил в Архангельск отплывавшему в Англию послу Т. Смиту) стали обещания нового правителя пожаловать привилегии компании в максимальном объеме, включая транзитную торговлю с Персией (что и было реализовано позднее). На приеме у еще не коронованного монарха Меррик был вместе с шурином, Уильямом Расселом (в русской историографии XIX — середины XX в. его обычно именовали Русселем). Вместе они вернулись в Англию осенью 1606 г. с грамотой нового царя Василия Шуйского (они были женаты на дочерях Френсиса Черри, купца и весьма заметной личности в Московской компании). После этой поездки У. Рассел написал и издал в Лондоне сочинение о событиях в России («Отчет о кровавом и ужасном убийстве в городе Москве...»), а Меррик продолжал челночные поездки. В 1607 г. он вернулся в Россию с грамотой Иакова I, а в Англию в следующем году отвез новые послания Шуйского. Поскольку реальная торговля резко сократилась, но все еще теплилась в пока незатронутом войной Севере (начиная с Вологды — Белоозера), поскольку Москва с лета 1608 г. оказалась в тушинской блокаде, Меррик меняет место жительства (вместо столицы — Вологда или Архангельск). В августе 1610 г. он едва ли не первым среди «заинтересованных» иноземцев известил Лондон о свержении Шуйского. В Архангельске летом 1612 г. его фиксирует наш документ в, видимо, привычной роли (Меррик хорошо знал русский язык): по просьбе местных властей он и перевел с английского текст послания (Болдаков И. М. Сэра Томаса Смита путешествие и пребывание в России. СПб., 1893; Willan Т. S. The Early History of the Russia Company. 1553–1603. Manchester, 1968, no указателю; Phipps G. M. Sir John Merrick Englisch Merchant-Diplomat in Seventeenth Century Rissua. Newtonville, 1983. P. 16-73). — B. H.

384

Юрий Мнишек — о нем см. коммент. 232 в первом разделе наст. издания. — В. Н.

385

«Маринка» — Марина Мнишек, о ней см. коммент. 232 в первом разделе наст, издания. Вряд ли Меррик в конце июля 1612 г. в Архангельске знал точное местонахождение Марины Мнишек. Примерно в эти дни М. Заруцкий с оставшимися при нем казаками и южными дворянами, захватив в Коломне Марину с сыном, направился в Рязанский край. Обвинения Меррика в адрес «Францыскуса» (см. о нем ниже) не соответствовали действительности и имели целью его дискредитацию и перед местными властями, а главное — перед новой военной и политической силой в стране — руководством Второго ополчения. — В. Н.

386

Фрянцискус, он же Миколай Францыскус, Францыскус де Лескер (или де Лискер) — Франсуа Николя де Лескер (Lesquaire) — французский дворянин, побывавший в России в 1612 и 1613 гг. по поручению герцога д’Эпернона и маркиза де Руйяк (Руайяк) — см. ниже, док. № 13 в наст. разделе и комментарии к нему (см. также: Жордания. Очерки. Ч. 1. С. 333-369). — В. Н.

387

Ондреян Флодеран — барон Андриан Флодроф и Лит (Лейт?) фон Кохоф, командир (старший из трех) группы наемников, прибывших в Архангельск в середине — второй половине августа 1612 г. с прокламированной целью наняться на военную службу в Россию, в конкретных условиях лета 1612 г. — на службу во Второе ополчение. Приплыли они без предварительного приглашения или же согласования с уполномоченными лицами. Из-за позднего прибытия не могли отплыть назад, поскольку от «Совета всей земли» получили отказ. На следующий год около половины отряда выехало морским путем из России (включая Флодрофа), а вторая не сумела этого сделать. После вынужденного, но при этом вполне успешного участия оставшихся иноземцев в военных действиях против «загонных» отрядов Речи Посполитой на русском Севере эта группа была принята на русскую службу в начале 1615 г. Обвинения в их адрес (прибыли для захвата Архангельска и Соловков, т. е. реализуя чьи-то планы аннексии северной России или установления над ней протектората) отражали нараставший политико-конфессиональный раскол государств Европы (в широком контексте), а также личное, групповое или «страновое» соперничество за влияние на формирующуюся власть в России, за торговые преимущества, но не реальные намерения и разработки правящих групп конкретных государств (подробнее см.: Жордания. Очерки. С. 302–331; Скобелкин О. В. Иностранцы на русском Севере в годы Смуты // Исторические записки. Воронеж, 1998. Вып. 3. С. 5–18, со старой ошибкой в интерпретации слова «Фрейгер» как личного имени, тогда как дословно это — «свободный господин», т. е. барон). — В. Н.

388

Ортер Атон — сэр («князь») Артур Астон (Эстон), знатный английский дворянин, одно время входил в близкую к королю Иакову I среду придворных. Именно «князь Артемий» отличился зимой 1613–1614 г. на вылазке, когда и был ранен, за что получил хорошее вознаграждение. Позднее был принят на службу с очень высоким окладом. Служил в России с 1615 по 1618 г. (подробнее см.: Жордания. Очерки. С. 305–307 и далее). — В. Н.

389

Якуб Гиль — полковник Яков (Иаков) Гиль (Хилл), англичанин, видимо, дворянского происхождения. Летом 1614 г. покинул Россию с несколькими другими наемниками. Капитан (ротмистр) Яков Шав — Джеймс Шау (James Schau), по сведениям английских купцов «немчин Шкотцкие земли» (т. е. шотландец). Был принят на русскую службу и верстан в начале 1615 г. Произведенный им подсчет численности отряда наемников близок реальному. По совокупным показателям 1613 г. (отчасти 1614 г.), под командой Флодрофа было 26 офицеров и рядовых (с ним — 27 человек), в отряде Астона 44 наемника (с ним — 45 человек), под рукой Гиля — 15–16 человек (с ним — 17). Уже зимой 1612–1613 г. наемники были размещены в Холмогорах, Ярославле и, возможно, других городах (Жордания. Очерки. С. 304-306, 316–318 и далее). — В. Н.

390

«Фрянцовской капидонъ Мунсуръ Лавиль» — трудно сказать, кого из двух братьев де Лавиллей имеет в виду Я. Шав (Шау) со слов Флодрофа. В войсках шведских королей (Карла IX, затем Густава-Адольфа) служили братья — Пьер и Барр. Пьер не позднее 1610 г. именовался полковником и был весьма заметным лицом в армии Делагарди в его русском походе 1609–1610 гг. После поражения под Клушиным де Лавилль уходит с Делагарди в Новгород, занимает Ладогу, а затем обороняет ее от войск во главе с И. М. Салтыковым, посланных из Москвы Семибоярщиной. По причине малой численности отряда Пьер де Лавилль был принужден сдать крепость, после чего поторопился с объяснениями в Швецию. Осенью 1613 г. со свежими отрядами спешит к Нарве, но еще летом в правящих кругах Швеции обсуждались возможности завоевательного похода на русский Север, в связи с чем фигурировало и имя де Лавилля. Впрочем, до серьезных планов дело не дошло. В 1614 г. Пьер воюет в Псковской земле, осаждает и пытается взять приступом Псково-Печерский монастырь. Попытка оказалась безуспешной, при штурме погиб Барр де Лавилль. Его чин Видекиндом не называется, но из контекста сообщений о нем следует, что речь может идти о лейтенанте и, возможно, капитане. С информацией Флодрофа пересекаются (но не по времени, по содержанию) два факта: где-то летом 1610 г. де Лавилль привел подкрепления к Новгороду, набирал он наемников и зимой-весной 1613 г. Видимо, речь здесь шла о младшем брате. Пьер де Лавилль составил в 1611 г. небольшое сочинение о России (по охвату времени с правления Ивана IV), стиль, оценки и краткость которого выдают руку и ум военного человека, профессионала-наемника (сочинение было издано во Франции в XIX в. не менее двух раз и переведено на русский язык в 1841 г.).

Обвинения в адрес де Лавилля построены грамотно и со знанием реальных фактов. Братья вербовали наемников и к этому событию подвёрстывается план завоевательного похода на русский Север (а они были у многих на слуху), а в противовес — «благородные» мотивы собравшихся в Гамбурге якобы «защищать Россию» лиц. Здесь, быть может, видно то знание России, которое было у Маржерета, но напрочь отсутствовало у других наемников (Видекинд. С. 85, 93–94, 115, 130–133, 137, 150-151, 275-276, 290, 311, 334, 578). — В. Н.

391

Далее зачеркнуто: от.

392

Начиная со слов а едет — над строкой.

393

Начиная со слова тут — над зачеркнутым: с ними сегодни да на зав....

394

Перед словом зачеркнуто: по.

395

августа в 11 — над строкой.

396

Далее зачеркнуто: ...с немцы после обеда.

397

съ ними — над строкой.

398

Переславль вытянут вдоль озера и дороги из Москвы на Ярославль. Характерны приемы безопасности, предпринятые Д. М. Пожарским, хотя трудно понять, лазутчика (разведчика) какой воюющей стороны он увидел в Я. Шаве (Шау). — В. Н.

399

чтоб — над строкой.

400

Далее зачеркнуто: в.

401

Начиная со слов стрельца или — над строкой.

402

Начиная со слов что у — над строкой.

403

Эпизод с расспросом Я. Шава (Шау) характерен верностью принципам приказной работы: глава «Совета всей земли» Д. М. Пожарский отдает распоряжение фактическому главе Посольского ведомства во Втором ополчении о приеме лица, статус которого мог быть определен как нечто среднее между гонцом и посланником. Традиционен и в то же время актуален круг задаваемых вопросов. — В. Н.

404

Другим почерком над зачеркнутым: спрашивал немчина Якова Шава.

405

Начиная со слов спрашивал немчина — над строкой.

406

Исправлено из: в.

407

Начиная со слов А как де — приписано другим почерком.

408

Император Матвей был избран после смерти Рудольфа II в 1612 г. — В. Н.

409

Слова того ж дни — приписаны другим почерком.

410

Далее зачеркнуто: что с ним г.

411

Здесь цифра возможных наемников явно преувеличена Я. Шавом (Я. Шау) — ср. его подсчеты выше (см. коммент. 44 наст. (второго) раздела данного издания). Показательно, что подавляющее большинство военачальствующих лиц, подписавших обращение, начиная с Маржерета, так в Россию и не попали (см. имена на л. 15, с. 285 наст. издания). — В. Н.

412

Далее зачеркнуто: что в.

413

Далее зачеркнуто: аглинской.

414

Далее зачеркнуто: к вам хос....

415

Исправлено из: Якову было по....

416

Далее зачеркнуто: ответ.

417

Слова мои люди — приписаны другим почерком.

418

Далее зачеркнуто: к вам.

419

Далее зачеркнуто: чтоб было вам.

420

Далее зачеркнуто: и суду.

421

Слова и всей земле — приписаны другим почерком.

422

Далее зачеркнуто: вас.

423

Дата, судя по всему, приведена по новому, григорианскому стилю. — В. Н.

424

Далее зачеркнуто: большой.

425

Далее зачеркнуто: в службе.

426

Перечисление дворовых и сословных чинов с характерным обобщением «и всяких чинов людемъ, которые в то время были в полкех» — точное указание на особенности функционирования общегосударственного (в рамках подконтрольных Второму ополчению территории и населения) сословно-представительного института. И соответственно — представлений о том, как этот институт должен действовать. В данном случае в экстраординарных обстоятельствах. О быстром продвижении к Москве гетмана Ходкевича с провиантом и подкреплениями во Втором ополчении знали, а потому торопились. По пути из ополчения посылались крупные отряды в районы дислокации реальных или потенциальных противников. Возможное появление непонятного отряда наемников в стратегически важном пункте всех связей с Западной, а отчасти Центральной Европой, могло создать новые угрозы. При таких обстоятельствах кн. Д. М. Пожарский считает правильным выработать и сформулировать общую позицию всех ополченцев. Ее формула коротка и предельна ясна: «наемные люди иных государствъ ныне не надобет», «оборонимся от польских и от литовских людей и сами. Российским государством и без наемных людей...». — В. Н.

427

Далее зачеркнуто: и вся....

428

Далее зачеркнуто: Якова.

429

Нижний край листа (одна строка) утрачен.

430

Жолкевский подошел к Москве 24 июля (3 августа) 1610 г. (подробнее см. коммент. 3 в данном (втором) разделе наст. издания). — В. Н. 53 Госевский еще при гетмане выполнял отдельные функции командира гарнизона, в частности, при вводе войск в Москву и Кремль, их расквартировании (подробнее см. коммент. 26 в данном (втором) разделе наст. издания). — В. Н.

431

Далее зачеркнуто: и вм....

432

Над зачеркнутым: и.

433

Салтыков Михаил Глебович — из старомосковского боярского рода Морозовых (Салтыковы — ветвь рода). В 1580-е гг. — московский дворянин, не позднее мая 1590 г. — окольничий, не позднее августа 1601 г. — боярин (еще в мае 1601 г. — окольничий). Во второй половине 1580-х — начале XVII в. — член прогодуновской дворцовой партии. Видный деятель при дворе, участник переговоров в 1599–1601 гг. с Речью Посполитой, Швецией, Империей, Персией. Глава русского посольства в Речь Посполитую для ратификации мирного договора сроком на 20 лет. В 1602 г. встречал датского принца Иоганна (Ганса) в Ивангороде. Крупный землевладелец (владел в 6 уездах вотчинами и поместьями площадью до 3500 десятин), его годовой оклад в Галицкой четверти составлял 250 р. Участвовал в походе правительственной армии против Самозванца в 1604–1605 гг. После распада армии под Кромами перешел на сторону «царевича Дмитрия»: в разряде его похода на Москву назначен дворовым воеводой. Видимо, «в опале» был отправлен Самозванцем воеводой в Иван-город, позднее при В. И. Шуйском был переведен в Орешек. В Тушинском лагере оказался не позднее конца 1608 — самого начала 1609 г. После его распада во главе группировки русских думных чинов и приказных Тушина отправился в лагерь Сигизмунда III под Смоленском. Один из авторов февральского договора 1610 г. об условиях признания королевича Владислава русским царем. После сведения с престола Василия Шуйского и подписания августовского договора появился в Москве где-то осенью 1610 г. Считался одним из близких советников коменданта Госевского на заседаниях Думы. Получил от короля значительные земельные пожалования (правда, так никогда и не реализованные). Вошел в состав делегации от Думы к королю, отправившейся из Москвы в начале октября 1611 г. Более в Россию не возвращался. В летописных текстах, в дипломатических документах считался едва ли не главным «изменником», умершим «злой смертью» (Сухотин. Четвертчики. С. 1, 40; Белокуров. Записи. С. 1, 2, 5, 18, 28, 29, 40, 69 и др.; Павлов. Государев двор. С. 40, 52, 65, 69, 70 и др.; Тюменцев. Смута. С. 544). — В. Н.

434

Далее зачеркнуто: дал ему.

435

Далее зачеркнуто: грамоту к ним.

436

Далее зачеркнуто: лю....

437

Слова к начальным х — над строкой.

438

Слово Фрейгерю — над строкой.

439

Начиная со слов от которых посылан — над строкой.

440

Над зачеркнутым: отпустити.

441

Начиная со слов что они писали — над строкой.

442

Слова польские люди были — над строкой.

443

«Во Пскове был вор» — речь идет о Лжедмитрии III. Его происхождение остается неясным: по одним сведениям, некий Сидорка, по другим — Матюшка, беглый дьякон из-за Яузы (ближайшее Подмосковье). Объявился в марте 1611 г. в Новгороде, но не был принят горожанами. Бежал с небольшой группой сторонников и в канун Пасхи был принят в Иван-городе. Главными его сторонниками стали казаки, часть местных детей боярских, горожане некрупных городов (к маю 1611 г. — Ямгород, Копорье, Гдов). Раздавал поместья своим сторонникам. Во время его похода на Псков в июне 1611 г. на его сторону перешли Изборск и Печоры. Взятие Новгорода шведскими отрядами и поход шведов на Псков привели к перевороту в Пскове в пользу Самозванца (сентябрь 1611 г.). Позднее поражение от шведов привело к кризису в отрядах Самозванца, но сам он в начале декабря 1611 г. «пройде сквозь немец... во Псков». Это дало движению новый импульс, притом не только на Северо-Западе, но и на Юго-Востоке, в Арзамасском крае (там ему целовали крест зимой 1611–1612 г.). Овладение такой первоклассной крепостью и таким административным центром, как Псков вывело Самозванца на другой уровень политической борьбы, хотя главной его опорой оставались казачьи станицы региона. Чеканил собственную монету. В январе — начале марта 1612 г. произошел обмен посольствами между Псковом и Первым ополчением: в итоге в начале марта 1612 г. в таборах ополчения целовали крест «царю Дмитрию» во Пскове, хотя и не «поголовно». Вслед за таборами присягу ему принесли ок. десятка городов и уездов на южных окраинах, но нараставший кризис внутри ополчения выявил полную ошибочность этого шага. Новая комиссия «обличила» Самозванца, он пытался бежать, но был пойман 18(28) мая 1612 г. В июне его доставили под Москву. По более достоверным известиям, был казнен примерно через год, уже при Михаиле Романове. По другим — летом 1612 г. (Седов П. В. Лжедмитрии III // Вопросы истории Европейского Севера. Петрозаводск, 1993. С. 22–31). — В. Н.

444

Слово которой — над строкой.

445

Слова всемъ Московским — над зачеркнутым: государства Росийского.

446

Далее зачеркнуто: и за дородство и за храбрость.

447

Слова и все Московское государство — над строкой.

448

Нижний край листа утрачен.

449

Слово нашу — над строкой.

450

Слова на помочь — над строкой.

451

Далее зачеркнуто: каким он.

452

Далее зачеркнуто: дело.

453

Слово нас написано два раза.

454

Исправлено из: государей ваших.

455

Над зачеркнутым: государем.

456

Далее зачеркнуто: от е....

457

Слова по своему милосердому обычею — над строкой.

458

Слова отпустить велел — исправлены из: отпустил.

459

Далее зачеркнуто: учела быти Смута.

460

Исправлено из: Мерерат.

461

Над зачеркнутым: Яна.

462

Далее зачеркнуто: Петра.

463

Далее зачеркнуто: московские.

464

Слова злее полских людей — над зачеркнутым: больши.

465

Слова у себя в раде — над строкой.

466

Далее зачеркнуто: Московскому государству.

467

Далее зачеркнуто: нам.

468

Формула описаний качеств, определивших выбор именно кн. Д. М. Пожарского первым воеводой Второго ополчения, дает своеобразную шкалу достоинств политика и военного предводителя в самый критический момент развития Смуты. Точной даты «выбора» нет, известно, что условия оговаривались на довольно продолжительных переговорах «Совета всей земли» (реально за ним тогда стоял Нижний Новгород с уездами и соседними территориями) с Пожарским. Договоренности были выработаны (включая определение роли и статуса К. Минина и предварительное решение вопросов финансового обеспечения) к середине осени 1611 г. (Любомиров. Очерк. С. 47–48). — В. Н.

469

Слова видя от польских и литовских людей — над строкой.

470

Слово воинские — над строкой.

471

Далее зачеркнуто: польских и литовских лю....

472

Начиная со слов вперед, по нашей ссылке — вставка на л. 32 об.

473

Исправлено из: наемъ.

474

Исправлено из: Мержерат.

475

Одоевский Иван Никитич Меньшой, кн. — стольник в 1588–1589 г. и в 1590 г., в боярских списках 1606–1607 г. и 1610–1611 г. записан одним из первых в разделе «дворян на Москве». Боярин с 6(16).12.1613 г., умер 9(19).03.1629 г. 18(28).03.1610 г. на приеме кн. М. В. Скопина-Шуйского и Делагарди у царя встречал их. На военном поприще весной-летом 1613 г. отличился в кампании против Заруцкого: в пятидневном сражении у Воронежа и на переправе через Дон нанес его отрядам серьезное поражение (Белокуров. Записи. С. 24, 224; Любомиров. Очерк. С. 252; Сторожев. Материалы. С. 86; Народное движение. С. 137; Станиславский А. Л. Гражданская война в России XVII в. Казачество на переломе истории. М., 1990. С. 72-78; Он же. Двор. С. 205, 252, 297; РК 1475-1598. С. 414, 522, 528). — В. Н.

476

Болотников Иван Иванович — подьячий Новгородской чети в 1603–1604 г. (упомянут в кормленой книге Галицкой чети), дьяк не позднее 1606–1607 гг. (на Старом Земском дворе), затем известна его служба в Ярославле (в 1611–1612 гг.). Выговор, полученный им (и воеводой) в августе 1612 г. от предводителей Второго ополчения, как будто не сказался на его последующей карьере. Подписал Утвержденную грамоту, с кн. И. М. Черкасским встречал царя Михаила в Ярославле весной 1613 г. Позднее был дьяком в ряде приказов, наиболее длительной была служба в приказе Большого дворца (в 1613–1621 гг.), а также в приказе Казанского дворца — с февраля 1621 по 1633–1634 г. В боярском списке 1610–1611 г. указан в перечне дьяков (Сухотин. Четвертчики. С. 22,25; Белокуров. Грамота. С. 81; Богоявленский. Судьи. По указателю; Веселовский. Дьяки. С. 61–62). — В. Н.

477

Слова Цесарские области — над строкой.

478

Слова з грамотою — над строкой.

479

Начиная со слов А в грамоте — над строкой.

480

Слова идут на помочь к нам — над строкой.

481

Далее зачеркнуто: помочь учинити, воинских людей на наем прислати.

482

Далее зачеркнуто: тех немцах.

483

Начиная со слов того немчина — над строкой.

484

Далее зачеркнуто: их.

485

Слова у вас — над строкой.

486

Слово также — над строкой.

487

Исправлено из: пропустили, далее зачеркнуто: не роспрося.

488

Далее зачеркнуто: учинили.

489

Исправлено из: поберечь.

490

Начиная со слов наперед об них — над строкой вместо зачеркнутого: не так бы де....

491

Над строкой вместо зачеркнутого: на Вологде.

492

Слова отводя от себя — над строкой.

493

Далее зачеркнуто: А ведаешь самъ, какое ныне за грех нашъ в государстве нестроенье. А то иноземцы не все то нам доброхотают, больши себе добра хотят, и у нас все розведывают. Приехал тот немчин въ дороге в полки безвестно.

494

Далее зачеркнуто: также про что.

495

Далее зачеркнуто: к ним.

496

Далее зачеркнуто: преж сего. далее, до слов въ 17 день — другими чернилами.

497

Князь Иван Иванович Одоевский — сын кн. Ивана Никитича Меньшого Одоевского (о нем см. коммент. 57 в данном (втором) разделе наст. издания). В боярских списках 1606–1607 гг. и 1610–1611 гг. записан стольником. 4 мая 1608 г. — первый рында на приеме у царя послов Речи Посполитой (типичная для аристократа-стольника служба). На Вологде воеводствовал еще в 1610–1611 г. — назначение, видимо, получил именем «царя Владислава» от Думы в Москве. Примкнул к Первому ополчению. Вологда, как известно, рано поддержала предводителей Второго ополчения. В погром Вологды 22 сентября (2 октября) 1612 г. спасся бегством. В царствование Михаила Романова активно участвовал в придворной жизни, был первым воеводой в Пскове и Новгороде. Чин боярина получил 6(16).01.1622 г., умер раньше отца 9(19) августа 1628 г. Князь Григорий Борисович Долгорукий Роща в боярском списке 1588–1589 гг. записан в разделе «служилых князей» в перечне кн. Оболенских. Его денежный оклад в 1603–1604 г. был скромным — 10 руб. Первое известное его воеводское назначение — второй воевода в Курске осенью 1604 г. (после сородича кн. Федора Тимофеевича Долгорукого). После антигодуновского восстания (как и во всех пограничных южных крепостях) был отведен в лагерь Самозванца. Сохранил верность «царевичу Димитрию» после поражения его армии под Добрыничами 20(30) января 1605 г. Получил от него чин окольничего и сопровождал «царевича Димитрия» во время его похода к Москве. В правление Самозванца известны две его службы: он участвовал в майских свадебных торжествах и 26 марта (5 апреля) 1606 г. сопровождал Симеона Бекбулатовича на прием к царю. Сохранил свой чин при царе Василии Шуйском: в октябре 1606 г. был в составе рати во главе с кн. Ф. И. Мстиславским, потерпевшей поражение под с. Троицким, в мае-июне 1607 г. собирал в Брянске дворянские отряды соседних уездов (он их привел к царю в Алексин), а затем сопровождал царя в походе к Туле против болотниковцев. В январе участвовал в свадебных торжествах Василия Шуйского. В качестве первого воеводы возглавил оборону Троице-Сергиева монастыря с 23 сентября (3 октября) 1608 г. по 12(22) января 1610 г. от корпуса Я. П. Сапеги (временами и других тушинских соединений), многократно превосходивших численность гарнизона. В его отряде было около 800 детей боярских, около сотни стрельцов, а также несколько сот монастырских крестьян и служек и даже монастырских старцев. Сохранил чин окольничего при Семибоярщине и правительстве на Москве, управляющего от имени «царя Владислава»: кн. Григорий записан в окольничих в боярском списке 1610–1611 г. В феврале 1611 г. был вне Москвы: грамоты Думы в адрес «великих послов» и защитников Смоленска подписал за него окольничий кн. Ф. А. Звенигородский. 22 сентября (2 октября) 1612 г. случилась трагедия: «воеводским оплошеством» (на башнях и стенах не было дозорных, главные ворота не были закрыты) Вологду захватил отряд «черкас, литвы и казаков» из королевских войск в Можайске. Население подвергалось в течение трех дней тотальному грабежу, значительная часть города, почти все укрепления были сожжены, был разграблен пригородный Спасо-Прилуцкий монастырь. Беспечность, спровоцированная успехами Второго ополчения (особенно после поражения Ходкевича под Москвой), была вызвана воеводским пьянством (эту склонность кн. Григория источники отмечали как будто и раньше). Сам кн. Григорий был убит. Служебное старшинство младшего по возрасту (кн. Ивану, судя по его службе в рындах при царе Михаиле Романове еще в 1617–1618 гг., вряд ли было более 20–25 лет, тогда как кн. Григорию, исходя из годовой даты его первой воеводской службы, было никак не менее 35–40 лет) и по чину кн. И. И. Одоевского объясняется несомненным его местническим первенством по породе и по службе. Оба принадлежали к Черниговским Рюриковичам. Но кн. Одоевские (как и кн. Воротынские) были потомками второго (или третьего) сына кн. Михаила Всеволодовича и первого, давшего потомство в нескольких поколениях. Кн. Долгорукие происходили от самого младшего, пятого сына кн. Михаила. Причем в потомстве кн. Юрия Михайловича Тарусского и Оболенского, кн. Оболенские восходили к третьему, младшему сыну. Еще важнее то, что среди многочисленных кн. Оболенских кн. Долгорукие (наряду с кн. Щербатыми и Тростенскими) представляли младшую линию. В отличии от них кн. Одоевские сохраняли реальный статус служилых князей в конце XV — середине XVI в., а при получении думных чинов удостаивались сразу боярства. Долгорукие же до Смуты думных чинов не имели вообще (Сторожев. Материалы. С. 76, 80; Сухотин. Четвертчики. С. 26; Белокуров. Записи. С. 28,40, 73, 82, 87, 89, 95, 106, 251; РИО. Т. 142. С. 225, 231; ПСРЛ. Т. 14. С. 126; Голицын. Указатель. С. 181; Любомиров. Очерк. С. 158–160, 279–280; Народное движение. С. 132, 135; Станиславский. Двор. С. 214). — В. Н.

498

Далее зачеркнуто: Захарьеву.

499

Карташев Истома Захарьич — большой подьячий в Разряде в 1588–1596 гг. В 1599–1600 гг. — первый дьяк в Разряде после думного С. Аврамова, в 1601–1605 гг. (до правления Лжедмитрия I) — второй дьяк в Разряде (после думного и первого). Участник Земского выборного собора 1598 г., подписал Утвержденную грамоту. При «царе Димитрии Ивановиче» — дьяк в Новгородском разряде. С воцарением Василия Шуйского возвращается в Московский разряд сначала вторым, а с лета 1607 г. — первым (после думного) дьяком. Сохранял эту должность до конца 1610 г. или до мартовского восстания 1611 г. в Москве. Первым (из трех дьяков) скрепил приговор Первого земского ополчения от 30.06(10.07).1611 г. В августе 1611 г. — дьяк во Владимире, с осени 1611 г. — дьяк на Вологде. Служебная биография И. 3. Карташова подтверждает справедливость оценок и упреков авторов грамоты: он действительно бывал и не раз «у государских у великих дел» и о нынешнем «в государстве нестроенье» хорошо знал по личному опыту. Опыт не уберег — Карташов был убит 22 сентября (2 октября) 1612 г. (Белокуров. Записи. С. 237; Лихачев. Дьяки. С. 558–559; Веселовский. Дьяки. С. 230–231; Павлов. Приказы. С. 196). — В. Н.

500

Далее зачеркнуто: с Меншичком Мартыновым.

501

Слова от волнаго господина — над строкой.

502

Слова идут къ нам на помочь — над строкой.

503

Далее зачеркнуто: помочь учинити, воинских людей на наем прислати.

504

Начиная со слов Да тут де въ — вставка на л. 37 об.

505

а те немцы подлинно нероспросили — над строкой.

506

Далее зачеркнуто: к намъ.

507

Исправлено из: прислали.

508

Далее зачеркнуто: А то иноземцы не все то намъ доброхотаютъ, у нас розведываютъ, себе добра хотятъ.

509

Слово посланцы — над строкой вместо зачеркнутого: приезжати.

510

Слово приезжати — над строкой.

511

Начиная со слов господам воеводе — над строкой.

512

Кн. Федор Андреевич Татев — из Стародубских Рюриковичей. В боярском списке 1588–1589 гг. — в разделе «князи служилые» в перечне Стародубских князей, в боярском списке 1598–1599 г. — в списке дворян. Его имени нет в боярских списках 1606–1607 г. и 1610–1611 г., что следует объяснять дефектностью сохранившихся списков. В докладной выписке 1613 г. он записан на 5-м месте в перечне «дворян больших», за ним числилось 1060 четей старой вотчины и 686 четей старого же поместья (т. е. всего более 2600 десятин в трех полях). В боярском списке 1615–1616 г. кн. Федор также фигурирует среди «дворян», его поместный оклад до «Московского разоренья» (т. е. до 19(29)–20(30) марта 1611 г.) составлял 800 четей, а денежный — 80 рублей. Трудно сказать почему, но службами кн. Ф. А. Татев не был избалован: в Серпуховском походе 1598 г. был головой и есаулом в «государевом стану», весной–летом 1600 г. — объезжим головой на Москве, в 1601 г. — воевода в Мценске, а в феврале 1603 г. получил назначение в Сибирь, первым воеводой в Березов (по этому случаю ему тогда же было выдано в Галицкой чети денежное жалованье на 2 года вперед; его оклад тогда составлял 40 руб.). Отмечен на свадебных торжествах «царя Димитрия Ивановича» в мае 1606 г., на аналогичных церемониях по поводу женитьбы царя Василия Шуйского не замечен: незадолго до нее он воеводой ертоула отправился в составе рати кн. Д. И. Шуйского в неудачный Волховский поход. Его назначение в Архангельск (едва ли не срочное), бесспорно, имело целью укрепить администрацию этого очень важного центра. Подписал Утвержденную грамоту царя Михаила Романова. Известна его служба воеводой Мценска в 1617–1618 гг. Вскоре постригся в иноки под именем Феодорита и умер до 27 мая (6 июня) 1620 г. (АМГ. Т. 1. С. 143; Барсуков. Выписка. С. 14; Сухотин. Четвертчики. С. 9; Белокуров. Записи. С. 47, 80, 92, 96 и др.; Он же. Грамота. С. 80–81; Голицын. Указатель. С. 248; ВКТСМ. С. 77; РК 1475–1598 гг. С. 522, 528; РК 1475-1605 гг. T. IV. Ч. 1. С. 100, 124; Ч. 2. С. 54; Станиславский. Двор. С. 215, 252). — В. Н.

513

Далее зачеркнуто 2 раза: к на.. есте.

514

Начиная со слов вы, князь — над строкой.

515

Далее зачеркнуто: да с по....

516

Слова и воеводам — над строкой.

517

Далее зачеркнуто: и всяких чинов людем и ко всей земле Цесарские земли сказывает.

518

Слово города — над строкой.

519

Начиная со слов з грамотою — над строкой.

520

Далее зачеркнуто: наперед то.

521

Далее зачеркнуто: пришол тот немчин розсматривать, а он.

522

Начиная со слов и то знатно, что — вставка на л. 40 об.

523

Слова а отпустили — над строкой.

524

Слово пьян — над строкой вместо зачеркнутого: или будетъ спьяна.

525

Слова и по приметным местам — над строкой.

526

Далее зачеркнуто: ...ели давати.

527

Слово [романеи] — над строкой.

528

Далее зачеркнуто: какъ бы.

529

Слово мочно — над строкой.

530

Далее зачеркнуто: не с лишком, как.

531

Далее зачеркнуто: про..., и вы б им говорили.

532

Документ датируем по следующим основаниям. 20(30) июня 1613 г. последовало распоряжение о назначении этих лиц послами в Англию, а 3(13) июля датирована память властям в Архангельск с необходимыми указаниями по поводу посольства. В Москву послы вернулись 20(30) октября 1614 г.

Зюзин Алексей Иванович — из старотверского боярского рода. В боярском списке 1602–1603 г. — выборный дворянин по Костроме с окладом в 450 четей. В кормленой книге Галицкой четверти отмечено, что он получил жалованье (его оклад равнялся 12 рублям) в 1603 г. на два года вперед «для сибирские службы»: по разрядам он получил в феврале 1603 г. назначение в Пелым. Точный год его возвращения в Москву неизвестен, но к январю 1608 г. в столице был: участвовал в свадебных церемониях царя Василия Шуйского. В октябре 1610 г. (и позднее) — воевода в Великом Устюге, зимой 1612–1613 г. — воевода в Каргополе, где успешно отбивает атаку «литовских людей и черкас». После возвращения из Англии был членом посольства (вторым) на русско-шведских переговорах о мире при посредничестве Англии (роль посредника исполнил Дж. Меррик) и Нидерландов в 1615–1616 гг. Они завершились подписанием Столбовского мира 27.02(9.03).1617 г. За эту службу получил чин окольничего 1(10) августа 1617 г. Наименование А. И. Зюзина наместником Шацка имело этикетно-дипломатический характер и не несло в себе никакого внутриполитического содержания. Умер Алексей Иванович в 1618/19 г.

Дьяк Алексей Григорьевич Витовтов — дьяк в Первом ополчении под началом боярина Д. Т. Трубецкого: посылался от него в начале июня 1612 г. в Ярославль к предводителям Второго ополчения и «Совету всей земли» с раскаянием за признание в марте того же года Лжедмитрия III и принесение ему присяги. Был дьяком в объединенном Ополчении. Подписал Утвержденную грамоту об избрании царем Михаила Романова. По возвращении из Англии служил в Разбойном приказе и в Новгородской четверти (Сухотин. Четвертчики. С. 23; Богоявленский, Рябинин. С. 4, 64; Белокуров. Грамота. С. 82; Он же. Записи. С. 269; РК 1475–1605 гг. T. IV. Ч. 2. С. 54; Станиславский. Двор. С. 262; Посольская книга. С. 40, 165, 174; Лисейцев. Посольский приказ. С. 333, 336; Веселовский. Дьяки. С. 93-94). — В. Н.

533

Слово посяместа — над строкой.

534

Эта помета проясняет недоумения, возникшие у властей в Ярославле и в Москве по поводу мотивов отправки и места назначения толмача Ульянка Игнатьева. А. Астон и Я. Гиль направили его в Москву, в Посольский приказ, и вез он письмо барона А. фон Флодрофа на имя царя. Полагали они это крайне важным потому, что считали их задержку в Ярославле результатом происков француза де Лискера, еще ранее вызванного в Москву. Послание барона, который сам на прием к царю не стремился, а просил всего лишь об отпуске на родину, как раз и начиналось с тяжких обвинений в адрес де Лискера. Не все понятно в положении У. Игнатьева. Он, бесспорно, летом 1613 г. не был служащим Посольского приказа. Но с другой стороны, он был «назначен» к английским «немцам» по грамоте из Москвы и вытребован в Москву (см. док. № 14.1 и 14.2). Впоследствии, судя по наблюдениям Д. В. Лисейцева, он привлекался в качестве толмача и даже просил денег в Посольском приказе на строительство двора (Лисейцев. Посольский приказ. С. 36, 173, 182, 358). — В. Н.

535

Пушкин Никита Михайлович начал службу жильцом в опричнине, бывал в 1570–1572 гг. поддатнем рынд у царевича, потом царя. В боярском списке (земском) 1577 г. записан в выборных дворянах по Вязьме с поместным окладом в 500 четей. В боярских списках 1588–1589, 1598–1599, 1606–1607, 1610–1611 гг. указан дворянином «на Москве» или «московским». Участвовал в выборном Земском соборе 1598 г. В феврале 1603 г. назначен вторым воеводой в столицу Сибири Тобольск (после кн. Андрея Васильевича Голицына). В связи с чем получил жалованье за два года вперед (его оклад равнялся 40 руб.). Вернулся весной или летом 1606 г., во время блокады Москвы Болотниковым командовал в ноябре — начале декабря 1606 г. крупным отрядом в Красном Селе под Москвой, который не давал возможности повстанцам сомкнуть кольцо блокады. В 1608–1609 гг. — воевода на Вологде, осенью 1611 г. — в Ярославле. Подписал Утвержденную грамоту об избрании царем Михаила Романова. В 1614–1617 гг. воеводствовал во Владимире и Арзамасе. Окольничий с 15(25).08.1619 г., умер в 1621/22 г. По выписи 1613 г. за ним было старой вотчины, включая то, что ему было дано за «московское сиденье», — всего 217 четей, старого поместья — 420 четей и «новые дачи, что ему дано при боярех, из поместных земель» 500 четей (Барсуков. Выпись. С. 17; Сухотин. Четвертчики. С. 7; Веселовский. Акты. С. 29–30, 41; Голицын. Указатель. С. 213; Сторожев. Материалы. С. 88; Белокуров. Грамота. С. 80, 81; Он же. Записи. С. 46, 53; РК 1475–1598 гг. С. 236, 240, 243; РК 1475–1605 гг. T. IV. Ч. 1. С. 76, 129, 136–137; Ч. 2. С. 54; Станиславский. Двор. С. 200, 217, 252, 300; Народное движение. С. 138). — В. Н.

536

Г. Жордания определил, кого следует понимать под странными для французского уха звукосочетаниями — «Фионмаркон», «Фимаркун» и др. Это — Жан Луи де Ногаре и де ла Валетт, герцог Эпернон (Жордания. Очерки. С. 342–344 и след.). В описываемые годы его могущество в политической жизни Франции казалось очень большим. Один из лидеров католической партии с четкой испанской ориентацией. В момент убийства Генриха IV 14(4) мая 1610 г. был с королем в карете и в последующие дни сыграл решающую роль в провозглашении и установлении регентства Марии Медичи, королевы-матери юного короля Людовика XIII. Из числа влиятельнейших членов королевского совета, главнокомандующий («генерал-полковник») пехотой королевства. Весьма значительно увеличил свое состояние за эти годы. Нельзя сказать, какие конкретные мотивы побудили Эпернона начать и даже продолжить некую политическую интригу в далеком восточном углу Европы. Скорее всего, имела место сложная комбинация очень разных по природе предпосылок и мотивов. Видимо, имел значение конфессиональный аспект — противостояние (с оружием в руках) протестантским государствам, или втянутым (как Швеция), или активно задействованным экономически (как Англия и Нидерланды) в события в России. Быть может, относительное и временное успокоение Франции в начале второго десятилетия XVII в. подталкивало герцога к поиску новых сфер приложения немалых сил — отрядов своих сторонников и наемников. Особенно там, где социальный и политический хаос сулил максимум в результатах (политических, экономических) при минимуме затрачиваемых усилий. Как бы то ни было, независимые друг от друга источники подтверждают, что герцог Эпернон предпринимал в 1612–1613 гг. некие шаги в отношении России политического характера. Не исключено, что он делал это под влиянием (по просьбе?) своего племянника. — В. Н., П. У.

537

«Марграф Наруляк» — маркиз Руйяк (или Руайяк), сын старшей сестры герцога Эпернона, Елены Ногаре и маркиза Руйяка из гасконского рода де Го (Жордания. Очерки. С. 341–344). По свидетельству современников, герцог покровительствовал племяннику и не раз выручал его из затруднительных ситуаций. Русским послам во Франции в 1615 г. маркиз признался в своем участии в войсках Делагарди и что «над французскими над ратными людми был начальником». Здесь маркиз погорячился. Как будто не видно оснований у него для полной неправды (об участии в походе М. В. Скопина и Делагарди), но он точно не командовал французскими наемниками (его имени не знают ни Видекинд, ни де ла Вилль). Скорее всего, участие Руйяка было весьма кратковременным. Но, видимо, этого хватило, чтобы возникло желание более предметно погрузиться в российские дела с помощью могущественного дяди. Современники подметили одну из черт в его поведении — «стяжание репутации у иноземцев» (он, кстати, был не против того, чтобы отправиться в Россию послом от Людовика XIII) и стремление к путешествиям. Не исключено, что благодаря этим качествам пылкого маркиза де Лискер оказался в России в 1612 и в 1613 гг., а сам Руйяк побывал в Праге и «тайно» вел беседы с гонцом Второго ополчения к императору где-то в конце 1612 или начале 1613 г. Правда, из источников конкретный предмет обсуждения остается неясным (Жордания. Очерки. С. 345–350 и др.; Nazarov V., Ouvarov P. Les premiers Bourbons et le premier Rovanov: La relation de l’ambassade en France d’Ivan Kondyrev et de Michaïl Neverov // Le Traité de Vervins. P., 2000. P. 473-481). — В. H., П. У.

538

«Московский переводчик Иван Фомин» — толмач и переводчик с английского, шотландского и «большого немецкого языку» Посольского приказа. Его биография детально восстановлена Д. В. Лисейцевым. Англичанин по происхождению, видимо по имени Джон Элмис (судя по майскому письму 1614 г. к нему А. Астона). Приехал в Россию как толмач доктора, а в 15 лет (в 1589 г.) бил челом в службу в Посольский приказ и был принят в качестве толмача и отчасти переводчика. Участвовал в следствии 1601 г. над Б. Бельским — перевел письменные показания врача Г. Юрьева. Не позднее этого года стал ведущим переводчиком приказа с названных языков и на них с русского, выполняя при необходимости и функции толмача (устного переводчика). Был, видимо, в таборах Первого ополчения, в полку боярина кн. Д. Т. Трубецкого, а затем, возможно, в Объединенном ополчении. В 1613–1614 гг. его поместный оклад равнялся 400 четям, денежный — 35 руб. Помимо работы в приказе в Москве, ездил за рубеж с дипломатическими миссиями в качестве гонца, — к примеру, в Империю в 1614–1617 гг. или со специальным поручением (в Данию в 1641 г. за датским королевичем Вольдемаром). Уже в 1619 г. его денежный оклад составлял 60 руб. (с добавлением 5 алтын 4 денег поденного корма), а земельный — 500 четвертей. Новая прибавка состоялась в 1621 г., а к концу карьеры он получал 70 руб. в год (по 10 алтын поденного корма) при 700 четей поместного оклада. Последние упоминания о нем относятся к 1643–1644 гг. «Посланник Ульян Ульянов» — второй английский посол Уильям Рассел или Руссель (Лисейцев. Посольский приказ. С. 357–358). — В. Н.

539

Кн. Михаил Григорьевич Темкин — из старшей линии младшей ветви княжеского дома Ростовских Рюриковичей. В боярском списке 1588–1589 и в походном списке двора 1589–1590 гг. записан в рубрике «князи служилые» в перечне Ростовских князей. В боярских списках 1606–1607 гг. числится в рубрике «дворян на Москве» в начальной их части (в первом списке при его фамилии пометы: «у суда», «на помесье»). В разрядах впервые упомянут в росписи Серпуховского похода головой «у огней» в государевом стану, в мае 1600 г. был первым объезжим головой в Кремле, в 1602 г. — воевода в Кореле. В событиях Смуты практически неразличим. В докладной выписи 1613 г. за ним показано (явно по приказной документации и в отсутствие князя в столице) всего 100 четей поместья, данного «при боярех». В 1613 г. и в 1614–1615 гг. — воевода на Вологде, после чего известия о нем обрываются (Сторожев. Материалы. С. 86; Белокуров. Записи. С. 25, 113, 144; РК 1475-1598 гг. С. 522, 528; РК 1475-1605 гг. T. IV. Ч. 1. С. 99, 105, 134; Станиславский. Двор. С. 213, 297, 321; Народное движение. С. 127). — В. Н.

540

Пушкин Григорий Григорьевич Сулемша совсем молодым человеком начал карьеру жильцом-поддатнем рынды (у царевича, затем и у царя) в опричных разрядах. В боярских списках 1588–1589, 1602–1603, в походном списке двора 1589–1590 гг., в выписках из учетных документов Г. Г. Пушкин записан выборным дворянином по Дорогобужу (первоначально с окладом в 550 четей, затем в 650 четей). Чему соответствовал уровень служебных назначений — рядовым головой (в частности, при строительстве каменной крепости в Смоленске в 1601 г.). При «царе Димитрии Ивановиче» попал в московские дворяне (в этом статусе упомянут в свадебном поезде дворян в мае 1606 г.). Активнейшим образом участвовал в действиях против повстанцев в конце 1606 — середине 1607 г., проявив несомненный воинский талант: не допустил восставших к Владимиру, зимой 1606–1607 г. в значительной мере благодаря его действиям под правительственный контроль были возвращены Муром, Арзамас с уездами и соседними территориями. Один из главных победителей в боях под Серебряными прудами и на р. Восьма. Участвовал в царском походе на Тулу летом–осенью 1607 г. В 1608 г. военная удача его покинула, как, впрочем, первых воевод царя Василия Шуйского вообще (поражение под Болховым, блокада столицы и др.). В 1610 г. участник катастрофического поражения под Клушиным, хотя и сделал безуспешную попытку уговорить наемников не переходить на сторону Речи Посполитой. В боярских списках 1606–1607 и 1610–1611 гг. записан в перечнях московских дворян. В 1610–1611 гг. был вторым воеводой на Вологде, а после перерыва — в 1613–1614 гг. Последняя известная его служба — воевода в Ярославле в 1615–1618 гг. (Сторожев. Материалы. С. 89; Голицын. Указатель. С. 212; Белокуров. Записи. С. 11, 13-14, 18, 25, 44-47, 80, 213, 248 и др.; РК 1475-1598 гг. С. 240, 244; РК 1475-1605 гг. T. IV. Ч. 1. С. 119; Ч. 2. С. 103, 110; Станиславский. Двор. С. 246, 290, 301, 340, 353, 357; Народное движение. С. 139). — В. Н.

541

«Фрольиондрян», «Фрольюидрян» — еще одно именование герцога Эпернона теперь уже, быть может, согласно особенностям вологодского говора. — В. Н.

542

Кн. Иван Андреевич Хованский Большой — из Гедиминовичей, от кн. Патрикия Наримонтовича, выехавшего на Русь в 1408 г. В его потомстве кн. Хованские представляли старшую ветвь, а князь Иван Андреевич Большой относился к старшей линии фамилии. В боярских списках 1588–1589 г., 1598–1599 г. записан стольником. Первоначально при составлении боярского списка 1606–1607 г. его внесли в раздел стольников, но тут же сделали отметку «в дворянех» и зафиксировали в начальной части перечня «на Москве дворяне». В боярском списке 1610–1611 г. он включен в список дворян, в его начало. Первые служебные назначения типичнейшие для стольника-аристократа. В походах с участием царя кн. Иван Андреевич состоял в стольниках-есаулах (или стольниках-головах и есаулах) в царском полку. В столице это почти исключительно придворные обязанности. Князь Иван как первый или второй рында торжественно оберегал особу царя при приемах дипломатов, знатных лиц (к примеру, датского принца осенью 1602 г. или шведского бастарда Густава в августе 1599 г.), а на пирах, обычно завершающих эти приемы, прислуживал царю и знатным гостям (он, как правило, «смотрел в большой стол» и лишь однажды — «в кривой»). За неполные четыре года кн. Иван Андреевич более 20 раз (реальная цифра еще больше) исполнял обязанности рынды и стольника. К функциям стольника относились также разовые поручения военного или административного характера. Первое воеводское назначение получил в марте 1606 г. при «царе Димитрии», так что начало восстания Болотникова застало его в Орле. Позднее был направлен на помощь кн. И. И. Шуйскому к Калуге. Участвовал в боях при блокаде столицы повстанцами осенью — в начале зимы 1606 г. Зимой 1609–1610 г. командовал отрядом из рати кн. М. В. Скопина-Шуйского, выполнявшим отдельные поручения по очищению от тушинцев Ростова, Кашина. Весной 1610 г. из Ржева шел в сход к главной армии, скорее всего, участвовал в Клушинской катастрофе. Воеводой Ярославля стал где-то зимой 1613 г., его местопребывание и деятельность во второй половине 1610–1612 гг. пока неизвестны. По выписи 1613 г. владел вотчиной в 210 четей (половину этих земель он получил из дворцовых земель «при боярех») и поместьем на 410 четей, также полученным «при боярех» из дворцовых владений. Последнее обстоятельство делало их уязвимыми с точки зрения подтверждения владельческих прав новой властью. Судя по количеству выставленных кн. Иваном конных воинов в 1603–1604 г. (4 человека), его владения если и увеличились, то незначительно. Боярство получил 14(24) марта 1615 г. и уже в этом статусе подписал Утвержденную грамоту царя Михаила Романова. Позднее активно участвовал в политической, военной, дипломатической жизни страны. Кн. Иван Андреевич умер 26 мая (5 июня) 1622 г. (Сторожев. Материалы. С. 86; Барсуков. Выписка. С. 14; Любомиров. Очерк. С. 296; Белокуров. Грамота. С. 78; Он же. Записи. С. 7, 9, 17, 18, 25, 41, 79, 83 и др.; РК 1475–1598 гг. С. 416, 523; РК 1475–1605 гг. T. IV. Ч, 1. С. 34, 74, 82, 98, 102, 106, 110-112, 115-116, 126, 129; Ч. 2. С. 16, 20, 53, 59, 61, 64, 74; Народное движение. С. 133, 137). — В. Н.

543

Головин Семен Васильевич — из старомосковского боярского рода Ховриных-Головиных, шурин боярина кн. М. В. Скопина-Шуйского (кн. Михаил в январе 1608 г. женился на родной сестре Семена Васильевича). В боярском списке 1606–1607 г. — стольник, летом 1608 г. был направлен с кн. М. В. Скопиным в Новгород. Семен Васильевич (наряду с дьяком С. В. Зиновьевым) — основной «автор» с русской стороны комплекта из трех документов, оформивших Выборгский договор. Его условия вырабатывались с конца 1608 г., но основное было сделано в Выборге в январе-феврале 1609 г. (документы были подписаны С. В. Головиным, позднее их действенность была документально подтверждена кн. М. В. Скопиным). Договор имел характер военного и политического союза, направленного против Речи Посполитой, и предусматривал предоставление Швецией вспомогательного конного и пешего войска в 5000 наемников за наем и за уступку Швеции крепости Корела с уездом. В начавшемся в мае 1609 г. походе С. В. Головин был первым воеводой Передового полка. В качестве награды за договор и за успешный поход получил чин окольничего 8(18) апреля 1610 г. (на православную Пасху). Вторым воеводой в Ярославле упомянут еще в 1610–1611 гг. Не позднее апреля 1612 г. во Втором ополчении входил в малочисленную группу думных чинов в «Совете всей земли» ополчения. Участвовал в выборном Земском соборе, подписал Утвержденную грамоту об избрании царя Михаила Романова. В 1613 г. ему принадлежало вотчин на 560 четей с осьминою (включая данные «при боярех» из дворцовых владений) и поместий на 635 четей, включая пожалования нового царя. Стал боярином 21.04(1.05).1622 г., в 1620–1634 гг. в разные годы был судьей в шести приказах. Умер 10(20).01.1634 г. (Сторожев. Материалы. С. 76; Барсуков. Выписка. С. 3; Белокуров. Грамота. С. 78; Он же. Записи. С. 16–17; 107, 215; Любомиров. Очерк. С. 129–130 и др.; Богоявленский. Судьи. С. 246). — В. Н.

544

Юдин Василий — нижегородский подьячий в 1594–1595 гг., дьяк в Нижнем Новгороде не позднее 1606–1608 гг.; осенью 1609 г. и, видимо, до июля 1610 г. дьяк в приказе Большого прихода в Москве. В боярском списке 1610–1611 г. внесен в перечень дьяков, что предполагает его пребывание в столице еще осенью 1610 г. и, быть может, зимой 1610–1611 г. Не позднее декабря 1611 г. в Нижнем Новгороде и естественным образом вошел в состав приказного руководства Второго ополчения. С июля (и, возможно, с весны) и по середину декабря 1612 г. в Ярославле, под Москвой и в Москве возглавлял Галицкую четверть. 15(25).12.1612 г. отпущен в Нижний Новгород (почти наверняка по семейным обстоятельствам), но уже не позднее февраля–марта 1613 г. он дьяк в Ярославле. Затем был дьяком в ряде городов (Астрахани, Нижнем Новгороде, Ярославле), причем эти службы перемежались службой в московских приказах. Последнее упоминание на службе датируется мартом 1631 г. (Богоявленский, Рябинин. С. 68,71; Любомиров. Очерк. С. 298; Богоявленский. Судьи. С. 313; Веселовский. Дьяки. С. 590–591). — В. Н.

545

Слова ловичю Пивову — между строк.

546

Пивов Леонтий Михайлович в боярском списке 1606–1607 г. записан в перечне стряпчих с платьем (с пометой «на службе под Калугой»), в том же чине зафиксирован в боярском списке 1610–1611 г. с важной пометой «с послы». Имеются в виду «великие послы», причем опубликованные материалы вносят одно уточнение: стряпчий Л. М. Пивов в группе из трех человек был послан к королю Сигизмунду III «наперед». Службы Л. М. Пивова за вторую половину 1611–1612 гг. нам неизвестны (Сторожев. Материалы. С. 83; РИО. Т. 142. С. 182; Народное движение. С. 137). — В. Н.

547

Далее зачеркнуто: об.

548

Начиная со слов А преж де сего — приписано тем же почерком на л. 8 об.

549

Далее зачеркнуто: тебе.

550

Далее зачеркнуто: ко государю.

551

Слова с ним — над зачеркнутым: с ним.

552

Слова у него — над зачеркнутым: у тебя.

553

Слова у него — между строк.

554

Начиная со слов А тесносты ему — между строк.

555

Третьяков Петр Алексеевич — по документу думный дьяк Посольского приказа. Его биография в последнее время стала объектом специальных изысканий Б. А. Куненкова и особенно Д. В. Лисейцева. Поэтому отметим только существенные пункты его служебной карьеры, важные в контексте документов о де Лискере. Предложенная Д. В. Лисейцевым версия о происхождении П. А. Третьякова — из рода Головиных-Третьяковых — при всей заманчивости пока не может быть однозначно принята: не хватает собственно генеалогической аргументации, а также просопографической, связанной с предполагаемыми родственниками в максимальном объеме. С точки зрения личной карьеры П. А. Третьякова, неоспорим его статус подьячего в 1603–1604 гг. (посольство в Данию при А. И. Власьеве), но требует иного объяснения отсутствие его имени в списке подьячих Посольского приказа при Власьеве, тем более, что через полтора-два года он становится первым (старшим) подьячим приказа с солидными земельным и денежным окладами. В июне 1608 г. П. А. Третьяков предпочел столице тушинскую резиденцию нового Самозванца, где получил чин думного дьяка и главы Поместного приказа (впрочем, не он один оказался в том же чине и на той же должности). Вообще, среди приказных Тушина П. А. Третьяков был одним из наиболее энергичных лиц и не только в свою пользу. Зимой 1610 г. он последовал за Лжедмитрием II в Калугу. После вторичного бегства Самозванца из-под стен Москвы Третьяков переходит в королевский лагерь и, лишившись думной приставки, отправляется в качестве просто дьяка с боярином и воеводой И. М. Салтыковым в Новгород. Там пробыл до весны 1611 г. (город и пятины сначала присягнули Владиславу), а потом оказывается в Первом ополчении в позиции думного дьяка (возможно, Поместного ведомства). В январе 1612 г. он снова меняет свой политический выбор, отъехав в Москву. Трудно сказать, какие мотивы им двигали. Важно другое: после капитуляции гарнизона Речи Посполитой и освобождения Кремля П. А. Третьяков практически сразу, в середине ноября 1612 г., становится первым дьяком Посольского приказа (но не думным). Думный чин Третьяков получил через 8 месяцев — 13 июля 1613 г., на третий день, как и положено для такого чина, коронационных торжеств (Д. В. Лисейцев повторил опечатку или ошибку, сделанную С. В. Веселовским). В этой должности Третьяков пробыл в здравии до осени 1617 г., умер после долгой и тяжелой болезни между 16(26) мая и 13(23) июня 1618 г. (Белокуров. Записи. С. 152; Веселовский. Дьяки. С. 522–523; Тюменцев. Смута. С. 548; Лисейцев. Посольский приказ. С. 107-118). — В. Н.

556

Начиная со слов И нам бы вам — между строк.

557

Далее зачеркнуто: што.

558

Далее зачеркнуто: и то.

559

Слово подорожной — между строк.

560

Далее зачеркнуто: к н.

561

Слова немчином отпустите — между строк.

562

Далее зачеркнуто: и что Левонтей.

563

Слово немчина — между строк.

564

Далее зачеркнуто: возьмет.

565

Слова толмачить некому — вписано над строкой.

566

Павел Томасов — его биография реконструирована Д. В. Лисейцевым. Впервые упомянут в 1601 г., по происхождению шотландец. Был толмачом при устном переводе с немецкого, шведского, голландского. В отличие от Ульянка Игнатьева, П. Томасов был приставлен к приплывшим наемникам приказами из Москвы еще в 1613 г. Почему и когда конкретно его отозвали — остается неясным. Последняя известная в литературе его служба относится к 1617 г. (Лисейцев. Посольский приказ. С. 360). — В. Н.

567

Начиная со слов, а француженину государь — вписано над строкой.

568

Далее зачеркнуто: чтоб они про то ведали.

569

Слово назавтрее — над строкой.

570

Далее зачеркнуто: а.

571

Далее зачеркнуто: есте.

572

Далее зачеркнуто: а то.

573

Слово их — над строкой.

574

Слово вы — над строкой.

575

Слова голову ж — над строкой.

576

Далее зачеркнуто: его.

577

Далее зачеркнуто: будто.

578

Далее зачеркнуто: и пристава Олексея Поленова про то спрашивали есте и не одиножды, для чего он, будучи у немецъ, того не уберег. И Олексей вам сказал то ж, что он к немцом приезжал /л. 64/ временемъ.

579

Далее зачеркнуто: писали есте.

580

Начиная со слов Да преж сего — над строкой.

581

Начиная со слов ехал де он в — над строкой.

582

Слова приставом с Посником Полочениновым — исправлено из: к приставу к Поснику Полоченинову.

583

Над зачеркнутым: обычаю.

584

Исправлено из: обычаем.

585

Слово будучи — над строкой.

586

Слова великий государь — над строкой.

587

Начиная со слов любительного брата нашего — над строкой.

588

Далее зачеркнуто: велено им и отпуск и отпуск.

589

Слово имъ — над строкой.

590

Слово нашего — над строкой.

591

Слова по пригож — над зачеркнутым: гораздо.

592

Далее зачеркнуто: так.

593

Слово учинили — над зачеркнутым: делати.

594

Слова к Москве — над строкой.

595

Исправлено из: сказати.

596

Исправлено из: И.

597

Далее зачеркнуто: было.

598

Далее зачеркнуто: и о.

599

Далее зачеркнуто: положили то.

600

Начиная со слов того, что они толмача — над строкой.

601

Далее зачеркнуто: и в том на вас них (них — над строкой) для иноземства гневу своего не подержали.

602

Слово наше — над строкой.

603

Над зачеркнутым: вам свое.

604

Слова тотчас не задержав — над строкой.

605

Далее зачеркнуто: на них.

606

Слово указ — над зачеркнутым: ответ.

607

Далее зачеркнуто: и отпускъ.

608

Далее зачеркнуто: з датц.

609

Далее зачеркнуто: А после.

610

Начиная со слов буде у вас вь — над строкой.

611

Далее зачеркнуто: и.

612

Между строк зачеркнуто: а не будет кубков, ино деньги по грамоте.

613

Начало вставки между строк другим почерком.

614

Конец вставки между строк другим почерком.

615

Слова послан с Москвы — над зачеркнутым: прислан.

616

Слово думного — над строкой.

617

Слова з добрым — над строкой.

618

Далее зачеркнуто: будутъ.

619

Далее до конца абзаца приписано на л. 68 об. другим неразборчивым почерком под знаком вставки.

620

Далее зачеркнуто: где тот руской малой Ивашка делся и сколько он давно у немец сидел.

621

Далее зачеркнуто: где тот.

622

Далее зачеркнуто: и немчина, которой.

623

Послание датируется по очевидным соображениям. Год («в нынешнем во 121-м году...») назван в самом тексте. Еще в конце июля 1613 г., сам Лискер находился в Ярославле. Следовательно, в Москву он попал не ранее 7–9 августа, где и вел беседы, о которых упоминает послание. Датировку можно, в принципе, сузить — вторая половина августа. Но для данного текста это не имеет значения. — В. Н.

624

Первая строка написана киноварью.

625

Предлог написан киноварью.

626

В рукоп. ошибочно: иноко.

627

Степан Михайлович Ушаков в боярском списке 1606–1607 г. выборный дворянин по Туле с поместным окладом в 550 четей. В правление царя Василия Шуйского направлялся гонцом в Крым, причем его миссии придавалось большое значение. В Первом ополчении С. М. Ушаков вместе с Н. В. Тютчевым отправлялись для переговоров с ногайскими мурзами в Переяславль-Рязанский летом 1611 г. Поездка в Империю в 1613–1614 г. обернулась для Ушакова и Заборовского большими проблемами. Несанкционированное изменение маршрута, официальный характер их приема в Нидерландах и т. п. по их возвращении имели следствием арест всего имущества и изъятие всех письменных текстов, допросы с применением пыток, перекрестные очные ставки. Промашки оказались, однако, несущественными. Впоследствии С. М. Ушаков стал «московским» дворянином, он воеводствовал в ряде городов. Последняя датированная служба относится к 1626 г. (Гневушев. Акты. С. 238–266; Богоявленский, Рябинин. С. 37–44; Голицын. Указатель. С. 264; Народное движение. С. 147, 156–161; Лисейцев. Посольский приказ. С. 128, 188, 244, 262, 333, 334). — В. Н.

Дьяк Семой (Семен) Заборовский — подьячий Посольского приказа в 1590-е гг., позднее был переведен в другое ведомство. Зимой 1610 г. в Калуге, когда и как перешел он к Лжедмитрию II, остается неясным. В конце 1612–начале 1613 г. собирает экстраординарные налоги в Калуге и соседних уездах. После поездки в Империю участвовал в военных действиях, был дьяком в двух приказах (Веселовский. Дьяки. С. 188; Лисейцев. Посольский приказ. С. 347 и др.). — В. Н.

628

По статейному списку, А. И. Зюзин и А. Витовтов прибыли к корабельной пристани в Архангельск 22 августа 1613 г. и отплыли 29 августа, простояв в устье Северной Двины из-за непогоды до 4 сентября (Посольская Книга. С. 175-178). — В. Н.

629

Кн. Иван Михайлович Барятинский Манка в боярском списке 1588–1589 г. числился среди жильцов, в списке 1602–1603 г. — выборным дворянином по Суздалю с окладом в 400 четей. В конце XVI — начале XVII в. (или только с 1601 г.) воеводствовал в Березове. В 1604 г. был послан для «прибора» казаков в Шацк. В кампанию 1604–1605 гг. его направили в правительственную армию с «большим нарядом» (т. е. с большим парком осадных и полевых орудий). В правление Самозванца был повышен статус кн. Барятинского — он стал «московским» дворянином и в этом качестве участвовал в свадебных торжествах в мае 1606 г. Этот его чин зафиксировал боярский список 1606–1607 г. Последующие перемещения кн. Ивана по центрам власти и силы (когда вынужденные, а когда и добровольные) обследованы Л. М. Сухотиным, И. О. Тюменцевым. Уточним лишь одно обстоятельство: интересующее нас событие, а именно отправку в Данию в качестве посла кн. И. М. Барятинского (он отплыл из Архангельска на последнем в навигацию 1613 г. корабле 10(20) сентября 1613 г.), вряд ли стоит рассматривать как особую милость пришедших к власти Романовых. А кто, собственно, составлял ближайший круг еще не коронованного и совсем недавно добравшегося до столицы государя? Назначение было подготовлено в приказах (Посольском и Разряде), и едва ли не главным условием было наличие возможного кандидата в Москве и его способность (финансово, физически) соответствовать статусу посла и поставленным задачам. И отметим уже подчеркнутое в литературе: кн. Иван умел обернуть в свою пользу если не все, то большинство политических коллизий. Он получил завидные владения от Лжедмитрия II, сумел что-то подтвердить, а что-то получить вновь у московских бояр именем «царя Владислава», немалое сохранить и опять-таки приобрести новые имения при Михаиле Романове. Он еще прослужил более 20 лет и задолго до конца карьеры имел один из самых высоких окладов в своей статусно-корпоративной группе — 1200 четвертей поместного оклада при 120 руб. денежного (Барсуков. Выписка. С. 19–20; Белокуров. Записи. С. 24–25, 41, 80, 135, 199; Сухотин. Пожалования. С. XXII–XXVI, XXXII, 17–25; Народное движение. С. 138; РК 1475-1605. T. IV. Ч. 1. С. 115, Ч. 2. С. 75, 90–91; Станиславский. Двор. С. 207, 261, 300; Тюменцев. Смута. С. 553; Павлов. Государев двор. С. 74). — В. Н.

630

Далее до конца абзаца приписано на обороте под знаком вставки.

631

Далее текст перечеркнут одной вертикальной чертой.

632

Слова преж сего — над строкой.

633

Слова прошлого году — над строкой.

634

Слово те — над строкой.

635

Исак Масам — Исаак Масса, краткую биографическую справку о нем см. в третьем разделе наст. издания, перед отрывками из его сочинения. Здесь же необходимо подчеркнуть прочность связей голландского купца с российскими властями и значение, которое они придавали и информатору, и сообщаемым им сведениям. Выделим также меры предосторожности «тайного» общения, неоднократно формулируемые авторам и письма. — В. Н.

636

Здесь кончается текст, перечеркнутый одной вертикальной чертой.

637

Далее зачеркнуто: есте.

638

Далее до конца другим почерком. некоторые слова неразборчивы.

639

Далее зачеркнуто: буд....

640

Далее зачеркнуто: которые.

641

Дата выписи устанавливается достаточно просто и вполне точно. Упомянутые в ней Роман Орнъ «с товарыщи» (с ним выехало четыре человека) получили «выезжее» и были верстаны денежным и земельным окладами в 7123 году, т. е. в период с 1(11) сентября 1614 г. по 31 августа (10 сентября) 1615 г. (РГАДА. Ф. 35. Оп. 1. № 52. Л. 112-113). Несколько позднее был поверстан Михаил Желобовский. В деле 1632 г. выписаны на пример жалованье за выезд и оклады, в том числе случай выехавшего в 7124 году шляхтича Михаила Желиборского (цифры его оклада здесь абсолютно идентичны тем, что указаны в публикуемом нами документе). Небольшая разница в написании фамилии значения не имеет (АМГ. Т. 1. С. 433). Понятно, что датирует источник именно эта запись как более поздняя. Иначе говоря, выпись в настоящем виде была составлена с 1(11) сентября 1615 г. по 31 августа (10 сентября) 1616 г. — В. Н.

642

Меррик Джон (Merrick John, 1559–1639), см. коммент. 38 в первой части данного (второго) раздела наст. издания. — П. У.

643

«Милостивый государь» — так перевел это обращение Н. Г. Устрялов. Следует помнить, что уже первое издание данного письма было опубликовано в переводе — за исключением незначительного числа латинских грамот, все документы, приводимые в публикации Хаклюйта-Перчаса, переводились на английский язык. Вероятнее всего, письмо Маржерета к Меррику было написано по-французски или по-немецки. — П.У.

644

Брюйстер Марк (Brewster Mark), в публикации Н. Г. Устрялова — «Бревстер»: одно время был заместителем Джона Меррика, когда тот был агентом Московской компании в Москве (England and the North: the Russian Embassy of 1613–1614 / Ed. by M. Jansson, N. Rogozhin, trans. by P. Bushkovitch. Philadelphia, 1994. P 190, note 97.1.); летом–осенью 1611 г., судя по всему, был агентом английской Московской компании в Москве. — А. Б., В. Н.

645

Источники из польско-литовского лагеря различно датируют обстрелы гарнизона Речи Посполитой отрядами Первого земского ополчения. В дневнике И. Будилы сообщение об этом датировано 25(15).09.1611 г. и сопровождается дополнительными известиями о штурме Китай-города отрядами ополченцев. Попытка оказалась неудачной: несколько рот из войска Я. П. Сапеги (скончавшегося 10 или 11 днями ранее) вошли в крепость для помощи гарнизону, а другие отряды сапежинцев атаковали таборы Первого ополчения. Автор сообщает, что Китай-город «весь выгорел» (РИБ. Т. 1. С. 278–279). О «лютом пожаре» в Китай-городе, когда уцелели только «каменные лавки, церкви, кирпичные строения», пишет и С. Маскевич. Это случилось 9 сентября (31 августа), когда «при жестоком ветре брошено в Китай-город 10 бомб разом» (Сказания. Ч. 2. С. 78). По условиям и времени написания предпочтение следует отдать И. Будиле. — В. Н.

646

Такая форма написания фамилии князя Федора Ивановича Мстиславского (Misslofsqui) является, скорее всего, опечаткой издателя. Во всяком случае, в своей книге Маржерет обозначает его иначе: «Mistislofqui» или «Mistisloftsqui». О боярине кн. Ф. И. Мстиславском, формальном главе Думы, см. коммент. 173 в первом разделе наст. издания. — В. Н., П. У.

647

Войска во главе с гетманом Я. К. Ходкевичем подошли к Москве, по известию И. Будилы, 4 октября (24 сентября) 1611 г. (РИБ. Т. 1. С. 279), а по тексту С. Маскевича — 6 октября (26 сентября) 1611 г. (Сказания. Ч. 2. С. 80). — В. Н., П. У.

648

Т. е. Китай-город. — В. Н.

649

Данная фраза со слов «на Рязань, откуда он …», опущенная в переводе Н. Г. Устрялова (Сказания. Ч. 1. С. 417), вызывает ряд вопросов. В реальности Ходкевич двинулся вскоре после 12(22) октября 1611 г. не на Рязань, а на зимние квартиры в крупное торговое село Рогачево Дмитровского уезда (вотчина Николо-Песношского монастыря), для сбора провианта и фуража в бассейне Верхней Волги (РИБ. Т. 1. С. 280). Недалеко от Рогачева протекает река Сестра (приток Дубны, впадающей в Волгу с правой стороны), которая, возможно, и фигурирует под именем «Сагьи» в письме. Трудно сказать, является ли указание на Рязань как на цель похода Я. К. Ходкевича неправильным переводом текста Маржерета Перчасом или же ошибкой Маржерета (и тогда ее надо объяснять неверной информацией, полученной им уже на территории Речи Посполитой). В последнем случае в «Сагье» можно увидеть слово «с Оки», а с этой рекой Маржерет был неплохо знаком. — В. Н., П. У.

650

Перчас Сэмюел (Purchas Samuel, 1577–1626), английский ученый, с 1613 г. начавший издание серии «Путешествий», наибольшую известность ему принесло издание продолжения книги Ричарда Хаклюйта о морских и сухопутных путешествиях. В издание Перчаса вошло около 1200 различных рассказов о путешествиях и выдержек из судовых журналов. Несмотря на многочисленные неточности, его публикация пользуется большим спросом у историков, поскольку оригиналы многих документов не дошли до наших дней. По-видимому, такова и судьба публикуемого письма Маржерета. — П.У.

651

Проект датирован Ч. Даннингом, обнаружившим и впервые опубликовавшим его, мартом–маем 1613 г. С этим нельзя согласиться (Dunning Ch. L. Letter to James I Concerning the English Plan for Military Intervention in Russia // SEER. 1989. Vol. 67. № 1. P. 99–101; Idem. James I, the Russia Compagny, and the Plan to Establish a Protectorate Over North Russia // Albion. 1989. Vol. 21. № 2. P. 210–223). Точная датировка невозможна, т. к. мы не знаем, где находился Маржерет при написании письма. Но даже если исходить из его пребывания у кн. Я. Радзивилла (что предполагает оперативное поступление информации из России и знание дел внутри Речи Посполитой), то указанный Даннингом временной отрезок не соответствует ряду фактов и оценке состояния дел в России, данной в публикуемом проекте. Ключевое место (о «разделении» страны «до сих пор» и т. д.) содержит следующие датирующие подсказки. Упомянуто избрание «ребенка», т. е. Михаила Романова с чрезвычайным подчеркиванием роли казаков (что полностью соответствует реалиям). Его статус определен так — «тот, кто правит ныне». Такими словами ни один автор, а в особенности Маржерет, не мог выразиться о правителе, находящемся в Костроме, к тому же некоронованном. Михаил Романов прибыл в Москву 1(10) июня 1613 г., коронационные торжества продолжались три дня, сам обряд венчания на царство состоялся 11(21) июня 1613 г. Сведения об этом достигли Речи Посполитой вряд ли ранее конца июня — первой половины июля 1613 г. О сейме Речи Посполитой говорится двояко. Во-первых, описана всё еще неопределенная ситуация (окончательного решения нет) в преддверии «ближайшего Сейма», причем ясно, что речь на нем снова пойдет о проблемах выплаты жалования конфедератам, вернувшимся из России (включая участников войска Сапеги и отрядов, осаждавших Смоленск). На «нормальном» по срокам созыва сейме 1613 г. (он открылся в начале марта 1613 по григорианскому календарю и завершился незадолго до приезда в Варшаву гонца из Москвы 18(28) апреля 1613 г., см.: РИО. М., 1913. Т. 142. С. 402, 406; Жукович П. Н. Сеймовая борьба православного Западно-русского дворянства с церковной унией (с 1609 г.). СПб., 1903. Вып. 1 (1609–1614). С. 100, 103–106) решения по этим вопросам были приняты, но не проведены в жизнь. Чрезвычайный трехнедельный сейм открылся в начале декабря. Он установил новый тяжелый налог (гл. обр. в пользу конфедератов), назначил новых комиссаров и депутатов сейма для сбора налогов, переговоров с конфедератами и определил дату окончательной расплаты с ними. Показательно, что на весеннем сейме с резкой критикой в адрес короля и его окружения в связи с «московской» политикой выступил кн. Я. Радзивилл, равно как и по конфессиональным вопросам. Контекст упоминания о нем в «Проекте» также говорит о верности датировки временем после апреля 1613 г. (Сказания. Ч. 2. С. 102–107; Жукович П. Н. Сеймовая борьба. С. 130–132). Учитывая время, необходимое для предварительных мероприятий и процедур для созыва Сейма (универсалы о его созыве рассылались в начале октября), датировка проекта скорее всего не выходит за октябрь 1613 г. Вряд ли написание проекта следует отодвигать в 1614 г.: помимо решений Сейма об уплате жалования за счет особых налогов, важно учесть, что вскоре после возвращения Д. Меррика в Лондон из Архангельска в октябре 1613 г. окончательно определился курс английского правительства в отношении России, что делало подобный и аналогичные проекты политически не актуальными. — В. Н.

652

Текст, сохранившийся в Английском государственном архиве, анонимен. Обнаруживший его Ч. Даннинг приписал его капитану Маржерету на том основании, что кроме него никто не мог выступить автором подобного плана на французском языке (Dunning Ch. L. Letter to James I Concerning the English Plan for Military Intervention in Russia // SEER. 1989. Vol. 67. № 1. P. 99–101; Idem. James I, the Russia Compagny, and the Plan to Establish a Protectorate Over North Russia). Этот аргумент в определенной мере уязвим. Нам по именам известны французы, хорошо знакомые с российскими реалиями 1609–1613 гг. Это — полковник де Лавиль, состоявший в корпусе наемников Делагарди и командовавший там отрядом наемников, по преимуществу французов. Он провел в России две кампании 1609–1610 гг., а позднее составил сочинение о событиях в России того времени. Это — де Лескер, побывавший в России в 1612 и 1613 гг. в качестве политического и торгового агента, связанного, по-видимому, с герцогом д’Эперноном и хорошо знакомый с ситуацией в России тех лет. Однако нам не известны даже косвенные следы каких-то отношений де Лавиля с английскими правящими кругами. А де Лескер, возможно, из центральной России в 1613 г. отправился не во Францию, а в Сибирь. Конечно, в России 1609–1618 гг. побывало несколько французов (соратник Маржерета, поручик Ожелемпер, известный нам по жалованным грамотам 1611 г. в том числе), кое-кто из них даже обзавелся недвижимостью (дозорная книга по Архангельску знает «сгоревший двор француженина Якова»), но ни в одном из них нельзя даже с минимальной уверенностью подозревать автора проекта. Помимо содержательных аргументов в пользу авторства Маржерета (знание России и желание участвовать в ее делах) укажем на одно важное, почти текстологическое совпадение. Это — рассказ о судьбах пленных ливонских немцев в Москве и о построенных ими двух кирхах (см. с. 58 (текст Маржерета во французском издании 1607 г.), с. 129–130 (перевод этого текста на русский язык) и с. 220–221, коммент. 103 в первом разделе наст. издания). Решающим аргументом в определении авторства является сходство почерка подлинных писем Маржерета с почерком, которым написан проект. К справедливым наблюдениям Даннинга на этот счет можно добавить «фирменный» росчерк при написании хвостовой части букв «g» и «q», захватывающий отдельные слова или части слов на нижних строчках. — В. Н., П. У.

653

Сам Маржерет датировал письмо 9 мая. Мы не можем быть уверены в том, какой стиль он использовал, хотя в его книге большинство дат приведено по Григорианскому (новому) счету. Если это так, то письмо следует датировать 29 апреля старого стиля и 9 мая нового. Однако при получении письма и волчьих шкур Сен-Катрином или его секретарем была поставлена помета с отнесением 9 мая к юлианскому календарю. Какие для этого у него были основания, мы не знаем. Такие же особенности датировки мы наблюдаем в следующем письме. — В. И., П. У.

654

То, что речь идет о современном Байройте, а не о каком-то замке Радзивиллов, как предполагал Болдаков, доказывается, во-первых, географическими ориентирами, указанными в письме (относительная близость Нюрнберга, относительная удаленность от Лейпцига и то, что маршрут из Данцига в Гейдельберг проходил через Байройт), во-вторых, тем, что Байройт был особой частью бранденбургских владений, а Маржерет состоял в штате кн. Я. Радзивилла, имевшего родственные связи с бранденбургским домом. — П.У.

655

Курфюрст Пфальцский, или в латинизированной форме «электор палатинский», — Фридрих V (Friedrich V, 1596–1632). Один из самых активных лидеров объединения немецких протестантов — «Евангелической Унии». — П.У.

656

Этьен де Сен-Катрин (Estienne de Sainte-Catherine) (до 1631) — французский представитель в Германии, по меньшей мере с 1611 по 1621 гг. находившийся при курфюрсте пфальцском в Гейдельберге. На французской службе обладал должностью королевского камергера, секретаря королевских покоев и советника короля в Государственном и Тайном советах. По религиозным убеждениям был протестантом, начавшим дипломатическую службу при Генрихе IV. С 1626 г., по его собственным свидетельствам, остался не у дел, по-видимому, в связи с изменением отношения правительства к протестантам. Любопытно, что, выйдя в отставку, он удалился в Сен-Жан де Лон, ту самую цитадель гугенотов в Бургундии, где начиналась некогда военная карьера капитана Маржерета (Relation du royaume de Suède par Monsieur de Sainte-Catherine 1606 / Publ. par Sven Andolf. Göteborg, 1980). — A. Б.

657

Жан де Ла Бланк (La Blanque Jean Cabrols), французский протестант, уроженец Лангедока. Покинул Францию около 1580 г., служил шведскому королю Юхану III, затем Сигизмунду III. Вслед за этим королем перебрался в Польшу. С 1612 г. находился в Данциге, статус его не прояснен. В документах именуется капитаном, но себя он именовал «gentilhomme ordinaire de la maison du Roy de Pologne et lieutenant du general des armies au Royaume de Suède». Еще при Генрихе IV начинает посылать представителям французского короля в Германии и другим дипломатам обширные, но не всегда достоверные донесения о состоянии дел в Восточной Европе, в том числе и в Московии, Умер до 1631 г. (Пирлинг П. Из Смутного времени. С. 182–194). — А. Б.

658

По-видимому, следует согласиться с гипотезой Болдакова о том, что речь идет о Нюрнберге. Глагол «recommander», вероятно, может указывать на некую особую срочность этого отправления (нечто вроде нашего «заказного письма»). Смысл предложения таков, что Маржерет предпринял какие-то особые действия (возможно — заплатив сверх обычного), чтобы письмо, следующее из Байройта в Гейдельберг через Нюрнберг, не застряло бы надолго в этом городе, но было отправлено в первую очередь. — А. Б., П. У.

659

Всеобщее ополчение. — П. У.

660

Речь идет о войске Владислава, вернувшегося после неудачного похода на Москву в 1618 г. — А. Б.

661

Речь идет о городе Торунь, расположенном в нижнем течении Вислы. — А. Б.

662

Мелкая французская монета, равная трем денье, или четверти су — П.У.

663

Очевидно, Ла Бланк послал шкуры из Данцига (Гданьска) в Лейпциг, что и обошлось в 1 рейхсталер. Из первых строк данного письма ясно, что Маржерет только что вернулся из Лейпцига, где получил письмо и посылку от Ла Бланка. Характерно, что Маржерет не указывает Сент-Катрину на стоимость перевозки шкур от Лейпцига до Байройта. — П.У.

664

Энгельсхайм или, как написано в следующем письме — Ленгельсхайм (правильнее — Лингельсхайм Georg–Michael Lingelsheim, 1556–1636), уроженец г. Страсбурга. Протестант, гуманистически образованный юрист, бывший воспитателем курфюрста пфальцского Фридриха V, а затем ставший его советником. Корреспондент и близкий друг Ж. О. де Ту, который доверил ему издание второй части своей «Истории» (той самой, в которой упоминается капитан Маржерет). Следует отметить, что в 1660 г. в Страсбурге был опубликован том переписки Лингельсхайма с Жаком Бонгарсом, предшественником Сент-Катрина на посту французского посланника при курфюрсте Пфальцском (Jacobi Bongarsi et Georgii Michaelis Ligelshemi Epistolae. Strassburg, 1660). Переписка Лингельсхайма с учеными коллегами опубликована в 2004 г. (Walter Alex Е. Späthumanismus und Konfessionspolitik. Die europäische Gelehrtenrepublik um 1600 im Spiegel der Korrespandenzen Georg Michael Lingelsheims. Tubingen, 2004). — A. Б., П. У.

665

Lepzelter Thomas Wolfgang (Лепцельтер Томас-Вольфганг, он же — Лейпцеллер) — крупный лейпцигский купец, выступавший одним из кредиторов австрийских Габсбургов во время «долгой войны» (1593-1606). — П.У.

666

Радзивилл Януш (Radziwiłł Januŝ, 21.07.1579–6/7.11.1620) — государственный деятель Великого княжества Литовского. Родной брат Христофора Радзивилла. Получил кальвинистское воспитание, учился в университетах Страсбурга и Базеля, путешествовал по Германии, Чехии, Австрии, Венгрии, Франции. Подчаший Великого княжества Литовского в 1599–1619 гг., кастелян Виленский с 1618 г. Выступал против войны Речи Посполитой с Россией 1609–1618 гг. 7.07.1613 г. в Берлине женился на Елизавете Софии Гогенцоллерн, дочери Иоанна-Георга, курфюрста Бранденбургского. — О. Д.

667

Дуэр, или «вдовья доля» (соответствует старому значению русского слова «опришнина», или «опричнина») — сумма, выделяемая в момент заключения брака из общего имущества и предназначенная для того, чтобы в случае смерти мужа служить гарантией достойного существования вдовы. Права мужа на дуэр были весьма ограниченными — он считался собственностью детей. Определенными правами на дуэр обладали и родственники жены. — П.У.

668

Гогенцоллерн-Радзивилл София-Елизавета (Radziwiłł Sophie-Elisabeth 1589–1629) — дочь курфюрста бранденбургского Иоганна-Георга, жена Януша Радзивилла. — О. Д.

669

Речь идет о Матиасе II Габсбурге (1557–1619). Император скончался после долгой болезни 20.03.1619 г. Письмо, таким образом, написано «по горячим следам», до выборов нового императора — Фердинанда, которые произойдут 28 августа 1619 г. — П. У.

670

Маркграфы Бранденбургские в то время владели своим княжеством (к которому присоединилось и герцогство Пруссия) сообща: Иоанн-Сигизмунд, курфюрст Бранденбургский (Johann Sigismund von Brandenburg, 1572–23.12.1619), Иоахим-Эрнст Ансбахский (Joachim-Ernst von Brandenburg-Ansbach, 1583–1625), Кристиан Байройтский и Кульмбахский (Christian von Brandenburg-Bayreuth, 1581–1655). — А. Б.

671

Георг-Фридрих, маркграф Ансбахский и Бранденбургский (Georg-Friedrich, 1543–1603).

672

Речь идет о так наз. «долгой», тринадцатилетней войне Империи с Турцией в 1593–1606 гг., в которой на первых порах принимал участие Маржерет. — П.У.

673

Имеется в виду восстание в Праге 1618 г., ставшее первым актом начального этапа Тридцатилетней войны (1618–1648). — П.У.

674

Согласно «Золотой булле» (имперской конституции, записанной в 1356 г. императором Карлом IV), на период от смерти императора и до избрания нового наместниками, или «викариями», империи (Reichsvikare) являлись курфюрсты Пфальцский и Саксонский. — П.У.

675

Файльтш Урбан Каспар (Feiltsch Urban Caspar, 1589–1649), действительный тайный советник и канцлер Бранденбургско-Байройтского маркграфа. — А. Б.

676

Камерариус Людвиг (Camerarius Ludwig, 1573–1651), известный юрист, учился в Лейпциге, Хелмштете, Альтдорфе и Базеле. В 1598 г. назначен советником и судьей курфюрстом Пфальцским. С 1603 г. исполняет всяческие деликатные дипломатические поручения. Вместе с князем Христианом Анхальтским был одним из самых деятельных координаторов Евангелической [протестантской] Унии во время Тридцатилетней войны. Обладал широкими международными связями, много путешествовал по всей Европе. — А. Б.

677

Иоанн-Казимир, герцог Саксонский (Заксен-Кобург) (Iohann Casimir, 1564-1633). — А. Б., П. У.

678

Патрик Гордон (Gordon Patrick) (?–1657), англо-шотландский дипломат. Учился в Абердине, 2 июня 1610 король Яков I назначил его своим представителем в Польше и Пруссии. В этом статусе оставался до 1621 г. Его упрекали в том, что он слишком много времени проводит у себя дома, в Шотландии. — А. Б.

679

Карл, эрцгерцог Австрийский [Габсбург] (Karl, Erzherzog von Österreich, 1590–1624). С малых лет предназначенный в духовенство, он стал каноником ряда имперских городов, в том числе Зальцбурга (1602), Бреслау (Вроцлав, 1608), Кёльна (1618). Против воли силезских сословий, он был избран в 1608 г. (католическим) епископом Бреслау, причем резиденция его находилась в Нысе (нем. Neisse, польск. Nysa), расположенном в 100 км от Бреслау. Значительная часть нысских бюргеров были протестантами, и не раз они бунтовали против епископа. В 1619 г., вскоре после начала чешского восстания, Карлу пришлось бежать в Польшу. — А. Б.

680

Возможно, речь идет о местечке Herzberg в окрестностях города Котбуса, расположенном близ современной польско-германской границы. — О. Д.

681

Радзивилл Христофор / Криштоф (15(05).03.1585-19(9).09.1640) — военный и государственный деятель Великого княжества Литовского. Учился в университетах Лейпцига и Гейдельберга (см. подробнее: Chachaj M. Zagraniczna edukacja Radziwiłłów od początku XVI do połowy XVII wieku. Lublin, 1995. C. 43–51), путешествовал по Швейцарии, Франции, Англии, Нидерландам. Кальвинист, оказывал помощь кальвинистскому сообществу Литвы, за свой счет содержал студентов из Великого княжества Литовского в протестантских университетах Германии. В 1615 г. назначен польным гетманом Великого княжества Литовского (до 1635). Находился в конфликте с королём Речи Посполитой Сигизмундом III Вазой. Кастелян Виленский (1633). Во время войны Речи Посполитой с Россией 1632–1634 гг. участвовал в битвах под Смоленском в сентябре–октябре 1633 г. За военные заслуги получил должности воеводы Виленского (1633) и великого гетмана Великого княжества Литовского (1635). (Księcia Krzysztofa Radziwiłła, hetmana polnego Wielkiego Księstwa Litewskiego. Sprawy wojenne i polityczne, 1621–1632. Paryż (Paris), 1859; Wisner H. Radziwiłł Krzysztof h. Trąby (1585-1640) // Polski Słownik Biograficzny. XXX/2, z. 2. Wrocław, 1987. C. 276–283; Augustyniak U. Dwór i klientela Krzysztofa Radziwiłła (1585–1640). Warszawa, 2001). — O. Д.

682

Документ написан на немецком языке с отдельными вставками на латинском (прежде всего в заключительном протоколе, а также отдельные термины). Канцелярская помета (запись) сделана в канцелярии Радзивилла на польском языке. При переводе текста на русский пришлось учитывать не только палеографическую специфику документа, но и то, что немецкий язык не был родным для создателя документа — в тексте имеются нетипичные для немца ошибки, даже и для XVII в. с ненормированным еще правописанием. Прежде всего, это проявляется в отсутствии оппозиции краткость–долгота гласных. Отсюда, например, и гиперкорректизм «wier» вместо «wir». Следует отметить, что тенденция к стиранию разницы в долготе гласных свойственна таким славянским языкам, как польский и белорусский. Хричтофор Криштоф Радзивилл, от имени которого написан документ, изучал немецкий язык в Германии, хоть он сам признавался, что этот язык давался ему с трудом: немецкий «очень сложный для меня, так что за долгое время произнести только слово или два научился» (Из письма к отцу Криштофу Радзивиллу Перуну: AGAD, AR, IV, Nr. 297; Chachaj M. Zagraniczna edukacja Radziwiłłów... S. 45.).

В языке документа также имеются лингвистические особенности, которые свидетельствуют о том, что автор письма был знаком именно с верхненемецким вариантом языка (например, комбинация «и» и «f» (uf) — региональное соответствие «auf»). А Криштоф Радзивилл учился как раз в Гейдельберге. Поэтому можно предположить, что черновой вариант письма был создан непосредственно князем Криштофом. Канцелярская помета на польском языке сделана другим, чем основной текст документа, почерком.

Документ является гарантийным письмом, фактически векселем, по оплате Жаку Маржерету расходов по поездке в Англию. Как можно понять из текста документа, Маржерет сопровождал туда Елизавету Софию Гогенцоллерн — супругу князя Януша Радзивилла, брата Криштофа. Это путешествие могло состояться около 1620 г., так как Януш скончался 6/7.11.1620 г., и Криштоф исполнил уже волю своего покойного брата. Средства на путешествие, как следует из текста письма, брались у коммерческих агентов короля Иакова в Данциге (Гданьске). — О. Д.

683

Замок около Виттенберга, собственность семьи Бранденбургского курфюрста. — О. Д.

684

Именно так следует понимать слово «Secret», т. е. княжеская личная (не служебная) печать.

685

Выявление, прочтение, подготовку текста к публикации и перевод данного документа осуществил О. И. Дзярнович, который высказывает искреннюю благодарность за консультации швейцарскому слависту Монике Баньковски-Цюллиг (Центральная библиотека Цюриха). — ред.

686

В промедлении опасность.

687

Бесполезному бремени земли — праздным монахам.

688

Речь идет о Вербном воскресеньи. — В. Н.

689

Чтобы хозяин участка сказал: «Это мое, выселяйтесь, прежние обитатели».

690

В то мгновение.

691

«Écuyer» — букв. «оруженосец»: звание, соответствующее в начале XVII века, самой низшей степени дворянства (Mousnier R. Les institutions de la France sous la monarchie absolue. Paris, 1974. V. 1. P. 102), сопоставимое с английским «эсквайр».

692

Ему необходимо было получить удостоверение об учреждении, 30 ноября 1563 г., ренты в пользу Пьера Маржерета, дижонского купца. Капитан приходился ему, если верить семейной родословной (см. ниже), внучатым племянником. Прошение упоминается в перечне нотариальных актов Дижонского архива, но пока не обнаружено (см. литографический справочник Дижонского архива: Dépôt des notaires de Dijon. Vol. 19. P. 32; см. также публикацию Шевреля: Margeret J. Estat de l’empire de Russie. 1860. P. III-IV).

693

Bibliothèque nationale de France (в дальнейшим: BNF), département des manuscrits, ms. fr. № 4117, ff. 42–42 v., 131–132 v.; см. с. 395–403 наст. изд.

694

Drouot H. Après la paix de Nemours, l’affaire d’Auxonne (1585–1586) // Annales de Bourgogne. 1929. P. 319, примеч. 2.

695

Mousnier R. R. Op. cit. Vol. 1. P. 113.

696

Constant J.-M. La vie quotidienne de la noblesse française aux XVI ^e–XVII ^e siècles. Paris, 1985. P. 124.

697

Чин капитана королевской гвардии соответствовал чину полковника в обыкновенных частях (Marіоп M. Dictionnaire des institutions de la France aux XVII ^e et XVIІI ^e siècles. Paris, 1976 (репринт, изд. 1923 г.). P. 356.

698

Подтверждением служит протокол 1697 г., см. примеч. 11.

699

BNF, département des manuscrits, cabinet des titres, Cabinet de d’Hozier, 227, дело «Margeret». Об обязанностях королевских генеалогистов, об их взыскательности см.: Копосов Н. Е. Высшая бюрократия во Франции XVII века. Л., 1990. С. 24-27

700

Кроме вышеуказанного кабинета д’Озье: BNF, département des manuscrits, cabinet des titres, Dossiers bleus, № 427, Pièces originales, № 1850.

701

Условные знаки: =, брак; †, кончина; I, II, III, и т. д., порядковый номер данного имени в таблице. Габриель, † 1586 (7-е поколение), известна только по копии надгробной плиты, удостоверенной 28 июля 1697 г. городским магистратом города Осон (Auxonne). Наличие родового герба на плите означало, пишут братья Маржереты, принадлежность ее к дворянскому сословию (Cabinet de d’Hozier, 227, л. 11).

702

Врач — Пьер I, 2-е поколение; духовник — Эдм, 3-е поколение.

703

Рукопись XVIII века, сочинение преп. отца Готье о гербовнике дижонской Счетной палаты, использованная в книге: d’Arbaumont J. Armoriai de la Chambre des Comptes de Dijon. Dijon, 1881. P. 187

704

Cabinet de d’Hozier, 227, л. 3.

705

«Guillaume Margerot, mercier» (Drouot H., Gros L. Recherches sur la Ligue en Bourgogne // Revue bourguignonne. 1911. P. 219). Он же, по всей вероятности, фигурируете двух списках дижонских протестантов, один ноября 1567 г., другой февраля 1568 г., вместе со своей тещей, вдовой Этьен Эртебинэ (Heurtebinet; Там же. Р. 198, 202).

706

Thomas J. Les Bossuet en Bourgogne. Dijon, 1903. P. 115–116, 119, 212–213.

707

Margerer J. Estat de l’empire de Russie et grande duché de Moscovie. Paris, 1669.

708

См. примеч. 49.

709

Действительно, когда Пьер III умер, в 1682 г., Пьеру IV, рожденному в 1668 г., было 14, Пьеру V, рожденному в 1670 г., 12 лет.

710

BNF, département des manuscrits. Dossiers bleus, 427, f. 10–11.

711

«Они родом, как кажется, из Осона» (Dossiers bleus, 427, л. 10). Жители гордились тем, что Осон не принадлежал к герцогству Бургундскому, а был некогда столицей графства, непосредственно зависящего от короля Франции, и имел право на самостоятельные штаты (Juraіn Cl. Histoire des Antiquitez et prerogatives de la ville et Conté d’Aussonne. Dijon, 1611. P. 73, 75; Drouot H. Après la paix... P. 304).

712

Mousnier R. Op. cit. Vol. 1. P. 123.

713

Cabinet de d’Hozier, 227, л. 2. Герб Маржеретов воспроизведен там же, f. 9, и у D’Arbaumont J. Op. cit. P. 187: щит серебряный, с лазоревым поясом и золотой лилией и три черные головы леопарда, с высунутыми красными языками («D’argent, à la fasce d’azur, chargée d’une fleur de lys d’or et accompagnée de trois têtes de léopards de sable, lampassées de gueules»). Отец Готье приписывает лилию не Людовику Xl, а Генриху IV (D’Arbaumont J. Op. cit.). Если он прав, то она была пожалована, вероятно, Кретьену Маржерету.

714

«[Жирар Маржерет] установил куранты — городские часы, подписав об этом договор перед нотариусом с мэрами и с эшевенами города Осона 5 мая 1527 г. [...] Жирар Маржерет также заказал для курантов колокол, находящийся в употреблении и по сей день» (Cabinet de d’Hozier, 227, л. 2 об. — 3). Приходская церковь была закончена за несколько лет до этого, в 1516 г. (Courtépée Cl. Description générale et particulière du duché de Bourgogne. Dijon, 1774 — 1785; 2-е éd. 1847. Vol. 2. P. 411).

715

Cabinet de d’Hozier, 227, f. 5 и 6.

716

О самом выражении см., например: Du Bellay Joachim. Ample discours au Roy sur le faict des quatre Estats du Royaume de France. Paris, 1567. Цит. по: Richet D. De la Réforme à la Révolution. Études sur la France moderne. Paris, 1991. P. 392. О разнородности «робы» см.: Уваров П. Ю. Французы XVI века: взгляд из латинского квартала. М., 1994. С. 43–44; Он же. Франция XVI века. Опыт реконструкции по нотариальным архивам. М., 2004. С. 145-172.

717

Cabinet de d’Hozier, 227, л. 5: «Secrétaire du Roy» — сокращение полного титула: «secrétaire du Roi, Maison et Couronne de France».

718

Mousnier R. Op. cit. Vol. I. P. 341-342; Vol. II. P. 139–140. Чин королевского секретаря, который довольно быстро превратился в чисто формальную должность, обеспечивающую дворянство покупателю, получил поэтому ироническую кличку savonnette à vilains (мыло для черни). См.: Le Roy Ladurie Е. L’Etat royal de Louis XI à Henri IV, 1460–1610. P. 177, 179.

719

«Bailliage et chancellerie d’Auxonne», см.: Bourée A. La chancellerie près le Parlement de Bourgogne de 1476 à 1790. Dijon, 1927. C. 14.

720

К сожалению, неясно, идет ли речь о Клоде Фремьо (Fremiot, Fremyot), пятом председателе (1577–1611), или о Бенине (Bénigne) Фремьо, активном стороннике Генриха IV, который управлял Дижоном после сдачи города 28 мая 1595 г. королевским войскам (D’Arbaumont J. Op. cit. P. 40–41).

721

Garde du petit scel, в отличие от большой, государственной печати.

722

BNF, département des manuscrits, cabinet des titres. Dossiers bleus, № 427, Pièces originales, № 1850, f. 2 — 9 (копии подлинных актов).

723

«Grenetier alternatif des greniers à sel»; когда при одном амбаре насчитывалось два чиновника, первый из них назывался ancien, второй alternatif (Mousnier R. Op. cit. Vol. 2. P. 315). О соляных чердаках вообще: Idem. P. 283. Документ: Cabinet de d’Hozier, 227, f. 5–7.

724

Об этой должности, правда в парижском контексте, см.: Уваров П. Ю. Французы XVI века... С. 45, примеч. 47.

725

А не в 1571 г., как пишет Честер Деннинг (Margeret J. The Empire and Grand Duchy of Moscow. A 17 ^th-century French Account / Transl. and edited by Ch. S. L. Dunning. Pittsbourgh, 1983. P. XV; далее — Dunning), повторяя ошибку Шеврёля (Margeret J. Estat de l’empire de Russie et grande duché de Moscovie. Paris, 1860. P. III).

726

Cabinet de d’Hozier, 227, f. 3 об. — 4; D’Arbaumont J. Op. cit. P. 187, 333. Семейное предание, a за ним и родословная «Память» 1699 г., утверждает, что Кретьен был произведен в мэтры самим маршалом д’Омоном (d’Aumont) в лагере Сэн-Жан-де-Лон 6 октября 1591 г. Архив Счетной палаты, очевидно, не сохранил акта о его приеме.

727

См.: Joly Н. Traitté de la Chambre des Comptes de Dijon, de son antiquité et établissement, et de ses honneurs, privileges et prerogatives. Paris, 1660.

728

Mousnier R. Op. cit. Vol. 1. P. 107, 122.

729

Основанная почти одновременно лотарингскими принцами Гизами (сентябрь 1584 г.) и парижанами (январь 1585 г.), она отстаивала крайние католические позиции до самого своего поражения (1595 г.), выступая против Генриха III, а после него и против Генриха IV.

730

О благосклонности Генриха IV к своим сторонникам см.: Girault С.-Х. Henri IV à Dijon pendant le mois de juin 1595 // Académie des sciences, arts et belles-lettres de Dijon, Séance publique. 1818. P. 87–103 (члены сецессионного, «наварристского» Парламента Бургундии, переехавшие в Семюр, были поставлены королем рангом выше Дижонских парламентариев, присягнувших Лиге).

731

Cabinet de d’Hozier, 227, f. 3 v. — f. 4.

732

Не менее шести раз! См.: Le Roy Ladurie. Op. cit. C. 281. Окончательное и торжественное обращение в католичество состоялось 25 июня 1593 г.

733

Например, из двух братьев де Таван, которые воюют в Бургундии в начале 1590-х гг., старший, Гийом, командует в Сен-Жан де Лон от имени Генриха IV до июля 1591 г., а младший, Жан, одно время от имени герцога Майеннского был губернатором Осона и прославился как ярый приверженец Лиги, причем оба брата были католиками. См. фундаментальный труд: Drouot H. Mayenne et la Bourgogne, 1587–1596. Paris, 1937 Vol. 1. P. 343 et suiv. (o Гийоме); Vol. 2. P. 92 et suiv. (o Жане Маржерете).

734

Archives départementales de la Côte d’Or, 2E 4/11, registre des baptêmes de l’église paroissiale d’Auxonne [книга крестин приходской церкви Осона]. F. 17 v. Приношу благодарность Дому наук о человеке в Париже, поддержка которого мне позволила провести исследования в Дижонских архивах.

735

Idem. F. 24 v.

736

Там же, лист ненумерован.

737

См. примеч. 15.

738

Archives communales de la ville de Dijon, registre des délibérations de la Chambre du Conseil [Дижонский городской архив, протоколы заседаний городской палаты], В 223, f. 107 v. 108. 22 ноября Жанна заявила перед городским же Советом, что ее муж находится в Нанси (там же, f. 97 v.)

739

См., например, у Деннинга: Dunning... Op. cit. P. XVI.

740

Drouot H. Après la paix. Op. cit. P. 319, примеч. 2 (курсив мой. — A. Б.).

741

Его запись в семейном часослове, приведенная в «Памяти» 1699 г., не могла быть занесена раньше 1611 г., поскольку он упоминает после Генриха IV «нынешнего государя», т. е. Людовика XIII.

742

Drouot H. Gros L. Recherches sur la Ligue en Bourgogne // Revue bourguignonne. T. XXIV 1914. II. № 67 P. 111-113.

743

См., например, копию расписки Генриха IV от 16 мая 1592 г. в получении 32000 флоринов, одолженных Георгом-Фридрихом Ансбахским (Бранденбургский архив в Берлине: Geheime Staatsarchiv, Preussische Kulturbesitze, Rep. 11.-9-4, Auswärtige Beziehungen, Frankreich, № 28). Приношу благодарность Национальному центру научных исследований (CNRS) в Париже и французскому Центру имени Марка Блока в Берлине за оказанную помощь.

744

Drouot H. Mayenne et la Bourgogne // Op. cit. Vol. 1. P. 341, примеч. 6 (просьбы об освобождении, май–август 1589 г.), р. 413 (в мае 1590 г. Филипп Ле Мюэ завладел домом «врага» Маржерета).

745

D’Arbaumont J. Op. cit. P. 187 и примеч. 1, p. 333. Право охоты было одним из самых важных критериев дворянского статуса.

746

В этом отношении оно, вероятно, правдиво: в обратном случае, Генрих IV не преминул бы опровергнуть Маржерета.

747

«Память» 1699 г. ошибочно указывает 1648 г. Дата восстанавливается благодаря нотариальному акту от 3 августа 1658 г. Супруги Маржереты обязуются выплачивать ежегодно ренту 1 000 ливров известному поэту Шапелену, который им дает в долг 20 000 ливров, дабы ими частично оплатить покупку должности главного аудиенциария (Jurgens M., Fleury М.-А. Documents du Minutier central concernant l’histoire littéraire (1650–1700). Paris, 1960. P. 68). Когда канцлер Франции торжественно запечатывал официальные акты, главный аудиенциарий (grand audiencier) представлял ему документы и кратко докладывал об их содержании (Mousnier R. Op. cit. Vol. 2. P. 138–139).

748

Constant. Op. cit. P. 115-117.

749

Mousnier R. Op. cit. Vol. 1. P. 109.

750

Родного, если верить родословной «Памяти» 1699 г.: она производит капитана от Антуана I и называет его Этьен. Двоюродного, если он был сыном Гийома (см. ниже).

751

Cabinet de d’Hozier, f. 5–6.

752

Thomas J. Op. cit. P. 196–197.

753

Hale J. R. War and Society in Renaissance Europe, 1450–1620. London, 1985. P. 191.

754

См.: Hauser H. La prépondérance espagnole, 1559–1660. 2-е éd. Paris, 1940 (репринт 1973). P. 261-262.

755

См.: Redlich F. The German military enterpriser and his work force // Vierteljahrschrift für Wirtschaftsgeschichte. Beiheft 47. Wiesbaden, 1964. 2 т.

756

Dossiers bleus, 427, f. 3; f. 12: «jugement rendu à Paris le 6 mai 1700 par les Commissaires généraux du Conseil députés pour la recherche des usurpateurs du titre de noblesse».

757

Заметим кстати, что Маржереты породнились с двумя семьями из той же среды, Буало [т. е. «Водопьянов»] и Боссюэ [т. е. «Горбачев»], откуда произошли два известных французских писателя XVII столетия: поэт-сатирик Никола Буало (1636–1711) и знаменитый проповедник и историк, епископ Жак-Бенинь Боссюэ (1627–1704).

758

Cabinet de d’Hozier, 227, f 5 v — 6 v.

759

Родословная «Память» утверждает, что Маржерет был начальником первой роты стражников Лжедмитрия, из коих сто были вооружены луками, а двести — аркебузами. Не то пишет «Французский Меркурий»:

«... Во-вторых, Дмитрий держал при себе роту стражников из ста стрелков — французов, под начальством капитана Жака Маржерета, причем у всех были протазаны; сто англичан-алебардьеровников, которыми командовал Матиас Кнутсон, и сто шотландцов под Альбертом Ланти» (Le Mercure françois ou la suitte de l’Histoire de la Paix commençant l’an MDCV... Paris, 1611. P. 154). У Конрада Буссова капитан третьей сотни — Альберт Вандтман, по прозвищу «пан Скотницкий» (т. е. «шотландец»), обязанный своим прозвищем тому, что долго жил в Польше (Буссов. С. 112; см. третий раздел наст. изд., с. 438–439). Существуют еще другие варианты списка капитанов (см.: Isaac Massa. Histoire des guerres de la Moscovie (1601-1610). Bruxelles, 1866. T. II. P. 284-285, примеч. 103 и 104).

760

См. примеч. 3.

761

«Я, капитан Яков Маржерет, Его императорского Величества жалование получил», см. с. 265 наст. издания.

762

«Der Kayser bestellet drey Capitains, der erste war ein Franzose, redete aber fertig Teutsch, ein frommer verständiger Mann, hiess Jacobus Marsareth» («[Император] назначил трех капитанов. Первый — француз, чисто говоривший по-немецки, — был благочестивым и рассудительным человеком, звали его Яков Маржерет»); немецкий текст: Massa. Op. cit. T. II. С. 284–285; русский перевод: Масса. С. 118; см. также третий раздел наст. издания, с. 430–431.

763

См. второй раздел наст. издания, с. 265, 266, 268, 271-273, 286–287, 290–291, 301; см. также: РИБ. СПб., 1884. Стб. 116.

764

См. второй раздел наст. издания, с. 265, 267, 268, 272, 273.

765

Г. Жордания. Очерки из истории франко-русских отношений конца XVI — первой половины XVII в. Тбилиси, 1959. Т. 1. С. 247; Даннинг. Ор. cit. С. 96, примеч. 18.

766

Dossiers bleus, 427, дело «Margeret», f. 15. См. французский текст записки в приложении II.

767

Estat de l’Empire de Russie. 1860. P. 127

768

Там же. С. 125–126. Можно думать, что Состояние Российской империи, под шифром [Rés. M 805 в Национальной библиотеке является экземпляром, который принадлежал в 1669 г. Пьеру III Маржерету (см. статью в наст. издании: Берелович А., Назаров В. Д., Уваров П. Ю. Как издавали записки капитана Маржерета. С. 22–24).

769

См. с. 44, 115 наст, издания.

770

Как известно, он находился в Германии, когда был завербован в царскую службу думным дьяком Афанасием Ивановичем Власьевым, посланным к императору Рудольфу в 1599 г. (см.: РГАДА, ф. 150, дела о выезжих иностранцах, дело 1, л. 1: «В 109 году при царе Борисе учинены были выезжим немцом, которые выехали с посланником с Офонасьем Власьевым ис Цесарские земли поместный и денежный оклады: 700 четей, 80 рублев Капитан Яков Мержерет»; см. наст. издание, с. 338). Он хорошо знал немецкий и расписывался на этом языке (см. примеч. 72, 73). В 1612 г., когда он безуспешно старается снова поступить на русскую службу, он пишет боярам из Гамбурга («Акты времени междуцарствия», Ор. cit. [примеч. 74]. С. 54). В 1619 г. он пишет из Байройта.

771

См. с. 468 наст, издания.

772

См.: Drouot H. Mayenne et la Bourgogne... Vol. 2. Chap. XVI.

773

Dethel Ph. Annales historiques de la ville de Saint-Jean-de-Losne. Paris, 1908. Vol. 2. P. 366.

774

Например, советник дижонского Парламента Габриэль Брено записал в дневнике: «Того же дня [5 мая 1595 г.] гарнизон сего города [Дижона], отправившись на коровью войну [«guerre des vaches»], привел, как говорят, более ста коров» (Journal de Gabriel Breunot, conseiller au Parlement de Dijon, précédé du Livre de souvenance de Pépin, chanoine de la Sainte-Chapelle / Ed. par Joseph Garnier. Dijon, 1866. Vol. IL P. 499).

775

Drouot H. Mayenne et la Bourgogne... Vol. 1. P. 350.

776

Idem. Vol. 2. P. 318-319.

777

См.: Redlich F. De præda militari. Looting and booty 1500–1815 // Vierteljahrschrift für Sozial-und Wirtschaftsgeschichte. Beiheft 39. Wiesbaden, 1956.

778

Margeret J. Estat de l’Empire de Russie. 1860. P. IV-V.

779

Dethel Ph. Op. cit. Vol. I. P. 338-351.

780

Ibid. Vol. II. P. 356, 473–477 (оправдательный документ № XII; из протоколов дижонского Парламента, 13 мая — 7 июня 1590 г.).

781

BNF, département des manuscrits, ms. fr. 4898, f. 51–89 v., август 1593 — июль 1594 г.

782

Имеется в виду мэр города, который в Дижоне имел звание «виконт-мэр» («vicomte-mayeur»).

783

«Dieu veuille détrapper d’un si méchant chenil»; из «Книги воспоминания» Пепена, каноника дижонской Святой капеллы. Journal de Gabriel Breunot. Op. cit. Vol. I. P. 103.

784

Drouot H. Mayenne et la Bourgogne. Op. cit. Vol. 1. P 357–359 (июнь 1589 г.), 407 (март–апрель 1590 г.). Vol. 2. P. 161 (август-октябрь 1592 г.), 260 (июнь 1593 г.).

785

Большой Совет («Grand Conseil») был высшим апелляционным судом, которому король поручал дела по своему усмотрению; см.: Marіon M. Op. cit. P. 265–266; Mousnier R. Op. cit. P. 273.

786

T. e. рангом ниже остальных председателей (Marion M. Op. cit. P. 425). О семье Байе см.: D’Arbaumont J. Op. cit. P. 32. Филипп Байэ продал свою должность 25 мая 1595 г. (Journal de Gabriel Breunot. Op. cit. Vol. I. P. 421, примеч.).

787

Dethel Ph. Op. cit. Vol. I. P. 366 и сл.; Journal de Gabriel Breunot. Op. cit. Vol. I. P. 78: «Байе, прозываемый Вогренан, один из самых злых и вредных этой партии».

788

В феврале 1592 г. он завладел багажом Сенесея (Sennecey), нового губернатора Осона, несмотря на то, что сам ему выдал охранный лист (Dethel Ph. Op. cit. Vol. I. P. 368). 25 декабря 1594 г.: «заведомо, что господин де Вогренан, в сочельник Рождества Христова, во время заутрени, послав своих людей в Арк-сюр-Тий (Arc-sur-Tille), велел им захватить в церкви указанного села двенадцать самых зажиточных сельских жителей, которых отвели пленными в Сен-Жан де Лон [...], что крайне возмутило церковь и прихожан» (Journal de Gabriel Breunot. Op. cit. Vol. II. P. 421).

789

Войско (более 20 000 человек) включало, кроме французов, еще валлонов и лотарингцев.

790

Montreux Nicolas de [под псевдонимом-анаграммой: Ollenix du Mont-Sacré], Histoire généralle des troubles de Hongrie et Transilvanie, [...] par Martin Fumée... T. 1. Histoire des guerres du Turc, depuis l’an 1565 jusques à la tresve faicte en l’année 1606. Paris, 1608. P. 676.

791

Peter Sahin-Tóth. La France et les Français face à la «longue guerre» de Hongrie (1591–1606), докторская диссертация, блестяще защищенная в Париже 20 января 1997 г.

792

Петер Сахин-Тот намеревался опубликовать в настоящем издании очерк о венгерской войне. Издатели глубоко сожалеют о его преждевременной кончине.

793

Берелович А. Капитан Маржерет во французских архивах. См. наст. издание. С. 464.

794

Там же. С. 265, 266,268, 271-273.

795

Берелович А. Указ. соч. С. 452–454, 458–460, 468.

796

См. наст, издание. С. 274–276, 286-287, 290–291, 301.

797

Там же. С. 115, 190.

798

Там же. С. 191-193, 202-203.

799

Там же. С. 286, 290, 338; Флоря Б. Н. Русско-польские отношения и балтийский вопрос в конце XVI — начале XVII в. М., 1973. С. 102, 109–112, 115–118, 120, 125–126.

800

См. наст, издание. С. 115, 132, 140–141, 155, 158, 168, 169, 173, 177.

801

Буссов. С. 17-19, 158-159.

802

См. наст, издание. С. 180, 265, 338.

803

Буссов. С. 91.

804

См. наст, издание. С. 301; Буссов. С. 106–107.

805

См. наст, издание. С. 133.

806

Буссов. С. 104-105, 108.

807

См. наст. издание. С. 166–168.

808

Там же. С. 129, 131-132, 141-142, 168-171.

809

Там же. С. 124, 155, 171; Сказания. Ч. II. С. 208.

810

Титов А. А. Записки Станислава Немоевского. М., 1907. С. 76.

811

См. наст. издание. С. 171–177.

812

Там же. С. 155–156, 158.

813

Там же. С. 178-179, 328-334, 360-361, 384-385.

814

Там же. С. 129-130, 219-221.

815

Там же. С. 122-123, 206–207.

816

Там же. С. 118, 119, 122-125, 145, 155, 177-178.

817

Там же. С. 144-151.

818

Там же. С. 168, 171, 182; Павлов. Приказы. С. 191, 192, 194–195, 199; Флоря Б. Н. Указ. соч. С. 71, 93, 124, 172–176; Лисейцев. Посольский приказ. С. 58-66, 308; РК 1475-1605. T. IV. Ч. 1. С. 73, 76-77, 85, 110, 128-129.

819

См. наст, издание. С. 274–276; ПДС. T. II. Стб. 235-236, 373, 685-686; РК 1475–1605. T. IV. Ч. 2. С. 80, 98; Дмитриев Л. А. Житийные повести русского Севера как памятники литературы XIII–XVII вв. Л., 1973. С. 141–142; Павлов. Приказы. С. 193–195; Тюменцев. Смута. С. 282–283, 293, 304,517; Лисейцев. Посольский приказ. С. 84–90,104–107; Турилов А. А. Алатырские досуги дьяка И. Т. Грамотина // Памяти Лукичева: Сб. статей по истории и источниковедению. М., 2006. С. 452–460.

820

Павлов. Приказы. С. 195–196.

821

См. наст, издание. С. 342–344, 384, 409; РИБ. T. I. Стб. 472–473,673–674; Сказание. Ч. 2. С. 41, 46-47, 67-68, 76-77, 80-81; Видекинд. С. 126-127; Записки. С. 52–61.

822

См. наст, издание. С. 291.

823

Там же (с ошибочной датой отъезда Маржерета — ср.: Там же. С. 342–343); ПСРЛ. T. XIV. С. 108–109 (рассказ Нового летописца не упоминает специально Маржерета, но описывает действия гарнизона Речи Посполитой между Чертольем и Тверскими воротами Белого города, между Кулижками и Покровкой).

824

См. наст, издание. С. 266–271, 335, 343–344, 351, 353–354 (коммент. 26 и 27).

825

Последнее утверждение не просто ошибочно, оно абсурдное точки зрения реалий государственного устройства Речи Посполитой. Показательно, что в царском наказе послам в Англию лета 1613 г. оно снято. — В. Н.

826

Там же. С. 291, 301, 335; РГАДА. Ф. 35. Оп. 1. № 82. Ч. 2. Л. 215.