Совершенно секретно: Альянс Москва — Берлин, 1920-1933 гг.

Глава 6 Институционализация военных связей

Контакты между военным руководством обеих стран, имевшие довольно живой, регулярный характер, планировались и осуществлялись, — как правило, минуя МИД в Берлине и уж тем более германское посольство в Москве, — через «Зондергруппу Р» (Вогру) военного министерства Германии. Она была создана по указанию Зекта в начале 1921 г. и вошла в состав разведотдела генштаба райхсвера. Разведотдел позднее получил обозначение «ТЗ» и официально, в целях маскировки от стран Антанты назывался «Статистический отдел».

Одним из инициаторов создания «Вогру» был К. фон Шляйхер, тогда, пожалуй, правая рука Зекта. Первым ее руководителем по решению Зекта был шеф контрразведки кайзеровской армии, специалист по России полковник В. Николаи[147], а через некоторое время — майор X. Фишер (под псевдонимом Франк[148]), один из штабных офицеров Зекта. Переговоры с советским военным руководством в Москве в начальный период сотрудничества наряду с Фишером вели, как правило, еще несколько офицеров: майоры О. фон Нидермайер, Ф. Чунке, подполковник В. фон Шуберт[149].

Именно делегация «Зондергруппы Р» (Нидермайер — под псевдонимом Нойман и Чунке — под псевдонимом Тайхман) весной — летом 1921 г. находилась для переговоров в Москве и произвела осмотр оборонных заводов в Петрограде. Затем последовали секретные переговоры Красина в Берлине в сентябре 1921 г., приведшие к первым договоренностям.

После «ознакомительной поездки» в Россию Нидермайер был назначен уполномоченным райхсвера в РСФСР. Однако Чичерин в ходе переговоров на пути в Геную в начале апреля 1922 г. пожаловался Вирту, что Нидермайер в своих обещаниях непозволительно далеко выходил за рамки своих полномочий. В конце 1922 г. по требованию Ранцау Нидермайер был отозван, однако осенью 1923 г. он снова появился в Москве[150]. Как раз в это время, на рубеже 1923–1924 гг. военное министерство Германии создало там свой исполнительный орган, филиал «Зондергруппы Р» — «Центр Москва» («Zentrale Moskau»)[151], который начал свою работу в Москве (по адресу ул. Воровского, 48) в июне 1924 г. с приездом 4 офицеров райхсвера Фишера, Лит-Томзена, Фогта и Арнхольда[152].

«Центр Москва» осуществлял связь между РККА и райхсвером, контроль за деятельностью немецких (военных) концессий, за реализацией соглашений о создании и функционировании учебных центров райхсвера в СССР (летная и танковая школы, а также аэрохимическая опытная станция), а также административный, хозяйственный и финансовый контроль над самими этими центрами. Кроме того, он информировал генштаб о военной политике СССР и действовал как административный центр для всего связанного с ним немецкого персонала, работавшего в СССР. Возглавлял центр бывший начальник штаба кайзеровской военной авиации (и ее родоначальник) полковник в отставке X. фон дер Лит-Томзен, а его ближайшим сотрудником, опекавшим танковую и летную школы, был Нидермайер[153]. В 1928 г. Лит-Томзен вернулся в Германию, в 1928–1931 гг. «Центром Москва» руководил Нидермайер, в 1931–1933 гг. — подполковник Л. Шюттель. В эти же годы многолетний адъютант Зекта полковник Э. Кестринг неофициально исполнял функции военного атташе в Москве. Он регулярно в вечернее время «навещал» Шюттеля, хотя организационно не был связан с «Центром»[154]. После прихода в Германии к власти нацистов во всех германских посольствах были учреждены должности военных атташе. Военным атташе в Москве в апреле 1933 г. был назначен полковник О. Хартман, но ему в основном пришлось лишь сворачивать отлаженное за десятилетие до него сотрудничество[155]. Осенью 1933 г. в Москве был аккредитован военно-морской атташе Н. фон Баумбах.

Созданием и деятельностью летной школы руководила «инспекция № 1» оборонного управления военного министерства Германии (т. н. «авиационная инспекция»). С момента ее создания в 1929 г. и по 1933 г. ею руководил X. Риттер фон Миттельбергер, фактически он являлся командующим ВВС Германии. Школа химической войны «Томка» находилась в подчинении «инспекции № 4» («артиллерийская инспекция»). Одним из ее руководителей был В. Треппер, ставший в 1929 г. во главе «Томки». Танковая школа подчинялась «инспекции № 6» («автомобильная инспекция»). В 1929–1931 гг. ее возглавлял О. фон Штюльпнагель, в 1931–1933 гг. — генерал О. Лутц. Директивное руководство, осуществлявшееся инспекциями, касалось не только обучения командированных в школы «стажеров» и проведения испытаний техники, но и отработки новых приемов воздушного боя, ведения химвойны с использованием артиллерии и авиации, взаимодействия основных родов войск (армия, артиллерия, авиация). Они вели также учет кадров, прошедших «обучение в СССР», «выбивали» в Берлине деньги, необходимые для эффективного функционирования школ, регулярно инспектировали их работу.

Общая схема руководства упомянутыми военно-учебными центрами рейхсвера на советской территории впервые была приведена генералом авиации X. Шпайделем. В 1927–1933 гг. он обучался в летной школе в Липецке и служил в генштабе в управлении «люфтваффе» военного министерства Германии[156]. С некоторыми модификациями она выглядит следующим образом: схему руководства военными и военно-экономическими связями СССР с Германией составили российские военные историки В. В. Захаров и С. А. Мишанов, исследовавшие данную проблематику. Она в принципе соответствует существовавшему тогда положению и в общем виде выглядит следующим образом[157].

Переходу Советской России к НЭПу, провозглашенному на Х съезде РКП(б) в марте 1921 г., хронологически предшествовало очень важное постановление СНК СССР от 11 ноября 1920 г., разрешавшее создание на советской территории иностранных концессий. Оно явилось своего рода сигналом к действию для иностранных предпринимателей, с энтузиазмом взявшихся за дело. Многих из них в конечном итоге ожидало разочарование, но появление смешанных фирм и концессий объективно помогало экономическому развитию страны. В то же время они создавали весьма благоприятный фон для советско-германских военно-промышленных предприятий, создававшихся параллельно с ними и маскировавшихся по взаимной договоренности под концессии. Финансирование и координация их деятельности с немецкой стороны осуществлялась созданным 9 августа 1923 г. военным министерством Германии «Обществом содействия промышленным предприятиям» (ГЕФУ — транслитерация с немецкого: GEFU — «Gesellschaft zur Forderung gewerblicher Untemehmungen») с местоположением в Берлине и Москве (Хлебный переулок, 28). Оно было обеспечено необходимым производственным капиталом (75 млн. марок золотом). Руководство «ГЕФУ» было возложено на представителя «Вогру» капитана Ф. Чунке (председатель правления) и Т. Эккарта, а также уже упоминавшегося подполковника В. Менцеля (председатель наблюдательного совета). При этом в первую очередь речь шла об авиационном заводе в Филях (с участием «Юнкерса»), химзаводе «Берсоль» по производству отравляющих веществ близ Самары (с участием «Штольценберга»), производстве с помощью «Круппа» боеприпасов для артиллерии на различных советских заводах (Златоуст, Тула, Петроград, Петро-крепость) «при немецком техническом содействии»[158].

Что касается советской стороны, то сначала военные контакты шли в основном через единственного тогда заместителя Троцкого по РВС — Склянского, затем (примерно с конца 1922 г.) через Розенгольца, члена РВС СССР, Главначвоздухфлота СССР и зятя Троцкого. Он являлся одновременно Председателем Совета СССР по гражданской авиации, членом коллегии Главконцесскома. По свидетельству Крестинского, Розенгольц был в то время наиболее в курсе всех вопросов двустороннего военно-промышленного сотрудничества. Для ведения переговоров по этому вопросу он выезжал в Берлин в январе 1923 г. и в январе 1925 г.

Примерно с конца 1923 г. по 1930 г. за все вопросы военного сотрудничества и связь с представителями райхсвера стал отвечать заместитель Председателя РВС СССР И. С. Уншлихт (партийный псевдоним — Юровский[159]), а еще позднее — Я. К. Берзин, начальник Разведупра РККА. Еще в августе 1925 г. Фрунзе принял решение об объединении всех сношений с немцами в руках Разведупра. Таким образом, Берзин наряду с Уншлихтом являлся одной из ключевых «рабочих» фигур в советско-германских военных контактах[160].

В Берлине связь поддерживалась сначала через военных агентов полпредства Сташевского и М. Петрова, затем Я. М. Фишмана, а с 1924 г. — через советского военного агента, атташе полпредства П. Н. Лунева (Петренко-Лунев). После учреждения должности военного атташе в конце октября 1925 г. (по согласованию с МИД Германии) он стал первым советским военным атташе в Берлине. Позднее в этой должности работали А. И. Корк (1928–1929 гг.), В. К. Путна (1929–1930 гг.)[161], Я. И. Яковенко (Зюзь-Яковенко) (1930–1931 гг.), В. Н. Левичев (1931–1933 гг.)[162].