Советские космонавты

ТРИНАДЦАТЫЙ

Владимир Александрович Шаталов

Летчик-космонавт СССР, дважды Герой Советского Союза генерал-лейтенант авиации Владимир Александрович Шаталов. Родился в 1927 году в городе Петропавловске Северо-Казахстанской области. Член КПСС. Совершил три полета в космос: первый — в январе 1969 года, второй — в октябре 1969 года, третий — в 1971 году.

Это уже стало традицией. После полета «Востока» его пилота Юрия Гагарина назвали космонавтом-1, Герман Титов получил титул космонавт-2. Андриян Николаев — космонавт-3...

Помнится разговор с Юрием Гагариным. Размышляя о чем-то, он вдруг с улыбкой произнес:

— Интересно, а как себя будет чувствовать тринадцатый? Кто им будет из наших ребят?

...Мы встретились с ним на космодроме за день до старта космического корабля «Союз-4». Журналисты всегда выискивают «привязки» к событиям. Так было и тогда. Когда ехали в гостиницу, где живут космонавты, возник разговор о том, что сегодня понедельник, 13-е число и беседовать нам предстоит с тем, кого завтра объявят, как космонавта-13. Казалось бы, роковое, несчастливое число, чертова дюжина. Жди сюрпризов, каверз, всевозможных неожиданностей.

На космодроме нет суеверных. Далеки от суеверия и те, кто живет и работает в Звездном. Они шутливо говорили, что 13 — число счастливое, приводя в доказательство весьма убедительные примеры. Мол, в тринадцатом веке были сделаны многие астрономические открытия, вышла в свет знаменитая книга «Сфера Вселенной». Большой астрономический трактат «Альмагест», написанный Клавдием Птолемеем, состоит из 13 томов. В тринадцатый день марта 1781 года была открыта планета Уран. У Венеры в 13 раз больше блеска, чем у Сатурна. Первая советская ракета на жидком топливе, получившая у гирдовцев наименование «ГИВД 09», была запущена в производство под номером 13. Многие спутники серии «Космос» стартовали в тринадцатый день месяца... Космонавтом-13 стал Владимир Шаталов.

«Профессия космонавта определяется не только числом стартов, не только количеством часов и дней, проведенных на орбите,., Она — вся жизнь». Это его слова. Эти слова о нем.

Сейчас трудно вспомнить, с чего началась его приверженность к небу. В годы гражданской войны отец Володи, Александр Борисович, работал механиком в авиационном отряде. Многое повидал, многое испытал. От него и наслышался сын о «фарманах» и «ньюпорах», об удивительных историях, которые случались на земле и в небе, о том, как красные летчики выполняли задания революции и лично Ленина.

На смену «ньюпорам» и «фарманам» пришли самолеты, созданные советскими конструкторами. Появилось и новое поколение летчиков. Володиным кумиром стал Чкалов. Портреты летчика, вырезанные из газет и журналов, хранил как самые дорогие реликвии. Когда услышал по радио весть о трагической гибели прославленного испытателя, заплакал. Молча, пряча слезы, как плачут мужчины. Потом достал лист пергамента и вывел детским почерком. Сегодня погиб великий летчик нашего времени Валерий Павлович Чкалов». Бумагу аккуратно свернул, вложил в стеклянную трубку и, обжигая над огнем пальцы, запаял. Он берег ее многие годы. И только в войну, когда семья уезжала из осажденного Ленинграда ампула пропала...

Авиационная биография Владимира Шаталова началась также, как и у многих его сверстников. Спецшкола ВВС, потом летное училище... Занятия по теории, которые вначале всем кажутся долгими и ненужными, зачеты и экзамены и только после этого — свидание с небом — первое и очень короткое... Потом другие, поначалу не очень частые. Обычный училищный ритм, простой и будничный. Но в этой будничности и складывались характеры тех, кто выбрал дорогу в небо.

...Зима. Искрятся снежинки и, кажется, тают на лету. «Контакт!» «Есть контакт!» — отрывисто звучит на морозном ветру. Оба, кому предстояло лететь, заметно волнуются. Один забыл переключить питание на основные баки, другой не проверил. Молодость!

Взлетели. Сделали круг. Только успел Владимир выполнить команду инструктора и найти внизу пятачок аэродрома, как мотор чихнул раз-другой — и замолк.

Сели поперек полосы. К счастью, без поломок и повреждений. Опустив головы и пряча глаза, выслушали нотацию. Но случай этот пошел впрок. С него, наверное, и начались строгость и непримиримость к мелочам. В небе не может быть главного и второстепенного.

Владимир остался верен этому принципу на всю жизнь. Летал вдумчиво, самолет чувствовал тонко. С высокими показателями окончил училище и стал инструктором. И вот еще памятный случай. То был один из первых его полетов с курсантом. Взлетели 11ошли на первый разворот. Высота небольшая — 150 метров. И, вдруг машина начала коптить, за ней потянулся черный дымный след, Стрелка бензомера заметалась по шкале и, вздрагивая, упала к нулю. С земли по радио передали: «Самолет горит!»

Владимир обернулся: «И правда, горим».

Первое, о чем подумал, — он не один в машине. Стало быть, он в ответе за двоих. Строгий приказ курсанту: «Ничего не делать! Я сам». Сказал и не узнал собственного голоса: хрипловатый, срывающийся. Подумал: «Это плохо, сейчас надо быть особенно хладнокровным и решительным». И как бы исправляя оплошность, твердо добавил: «Прыгать не будем. Сядем. — И после паузы: — Обязательно сядем!»

Внизу, под крылом, сад и длиннющая канава. Совсем некстати трактор попыхивает прямо по курсу. Самолет не держится, тянет вниз. «Только бы не задеть за что-нибудь, только бы заставить его скользнуть в эту узенькую полоску — ни выше, ни ниже, ни вправо, ни влево».

Все обошлось. Не само собой, конечно. Из такой беды случайность не выведет. Просто зажал нервы в кулак, рассчитал каждый метр высоты, каждое движение. Без рывков, плавно и осторожно повел самолет вниз... Испытание показало: этого пилота не сломить ничем.

...Их было трое, закадычных друзей: Владимир Шаталов, Валентин Мухин и Евгений Кукушев. Вместе окончили училище, вместе поработали год инструкторами. Потом — второй. «Провели» до выпуска одну группу курсантов через серию «яков», получили другую. Начинай сначала. Взлет, посадка... Взлет, посадка... Как будто попали в какой-то заколдованный круг. Что же дальше? Размышления об этом нагоняли на Владимира грусть, а сознание будоражила мысль: надо просить о переводе в строевую часть. А тут еще начальник школы летчиков-испытателей приехал. Поговаривали, что он якобы будет отбирать кандидатов в эту самую школу.

Как-то вечером Шаталов и Мухин сидели в своей холостяцкой комнате, слушали радиоприемник и молчали. Владимир не выдержал:

— Пойдем к начальнику школы, побеседуем, расспросим...

— Зачем? — буркнул Валентин. — Подождем! Вызовут, если нужны будем.

— Под лежачий камень вода не течет,- не успокаивался Владимир. — Упустим момент — пожалеем.

— Не верю я в эту затею, Володя.

Шаталов настоял на своем. Начальник встретил их приветливо. Расспросил, записал фамилии, но ничего не обещал. Когда прощались, лейтенанты замялись немного. Стоят, не уходят.

— Еще что-нибудь есть?

— Есть. Трое нас. Запишите, пожалуйста, еще и Кукушева Евгения.

Начальник училища удивленно посмотрел на них, словно что-то припоминая, потом полистал блокнот и вдруг расхохотался:

— Постойте, постойте. Так он уже был у меня, тоже в испытатели просился и вас просил записать. Вот ваши фамилии: Шаталов, Мухин.

— Молодец Женька! — не удержались они и, четко козырнув, вышли.

Через некоторое время всех троих вызвал начальник училища:

— Бежать собрались?

Они молчали, не зная, что ответить.

— Полюбуйтесь — телеграмма пришла.

Трое радостно заулыбались, подталкивая локтями друг друга. Но начальник не спешил с поздравлением:

— Вот ответный текст. Не отпустим.

И снова на их лицах растерянность. Улыбки как ветром сдуло.

Потом двоих все-таки отпустили. А Владимира оставили. Оставили учить летать курсантов, но уже не на поршневых, а на реактивных самолетах.

... В академию поступал в тот год, когда конкурс был на редкость большим: семнадцать претендентов на одно место. Владимир поступил.

И еще пять лет упорного труда. Академию окончил с отличием. Потом были строевые части, ступеньки должностей от замкомэска до заместителя командира полка. После этого назначили инспектором. Вся его жизнь проходила на аэродроме. Знакомая до последней выбоины взлетная полоса, измеренная его шагами сотни и тысячи раз. Всякой видел ее Владимир Шаталов — в пыли, в лужах в пору тягучих осенних дождей, покрытую коркой хрустящего под ногами льда зимой. И небо над ней выглядело по-разному: то раскаленное солнцем до белизны, то багрово-черное, словно клубящееся перед грозой, то чистое и искрящееся звездами. Остановишься на минуту, закинешь голову, прислушаешься — и кажется, слышно, как шепчутся они, фантастически мерцая в бесконечно далекой вышине. Когда-то к ним полетит человек!

И вот полетел. Первый, второй, третий... Рождалась новая профессия. Шаталов тоже подумывал о полете в космос.

Желающих было много, все больше молодые. Узнал, какие требования предъявляются. Оказывается, он укладывался в эти «нормативы». С тех пор совсем потерял покой. Он видел цель и добивался ее осуществления.

И вот настал момент, когда он перешагнул порог Звездного. С тех пор все свои увлечения он подчинил главному в своей жизни. Особенно увлекается подводной охотой. Там, под водой, имитируется невесомость! Владимир даже внешне весь преображается, когда начинает рассказывать об удивительной жизни Черного моря или Белого озера, что под Москвой. «Причудливое сплетение водорослей, прозрачная тишина, стайки рыбешек, больших и малых... Они играют, хитрят, прячутся. Нет, кто такое не видел — не поймет». В его подводном снаряжении чего только нет: ружья, акваланги, маски, ласты, свинцовые пояса, костюм для подводного плавания, который он сам скроил и склеил...

Мы были знакомы всего несколько дней. Он пригласил меня к себе домой. Вещи порой могут рассказать о человеке больше, чем он сам. В квартире во всем чувствовался вкус. И много-много книг. Им было тесно, не хватало места, и это больше всего огорчало хозяев. В этом доме книги любили все: и жена Владимира Муза Андреевна, и дети — Игорь и Лена.

Я знал, что он один из кандидатов на предстоящие полеты, и попросил рассказать, как у него идут дела.

— Мои? — Он поднял брови. — Летаю, тренируюсь... С ним интересно говорить и спорить. Именно спорить. Он не признает готовых «да» и «нет». Он всегда требует доказательств и не очень-то верит, когда с ним сразу же соглашаются.

Речь зашла о поведении и поступках человека в той или иной ситуации. Формулу «такие-де обстоятельства» он не приемлет: «Объяснить многое можно, но не все можно оправдать».

Вопрос: «Как вы относитесь к себе?» — не поставил его в тупик. — Как?.. По-разному. Тому, кто считает, что он во всем окончательно и бесповоротно хорош, идти, в сущности, некуда. Такой человек не просто лишен совести — он мертв. Мертв духовно...

И еще. В порученном деле он стремился к глубокому пониманию всех вопросов, не разделяя их на главные и второстепенные. Все эти годы накапливал знания по астрономии, небесной механике, системам управления, кибернетике, биологии. Специалисты без труда изъясняются с ним на своем языке и к его доводам относятся серьезно и с большим вниманием.

Он может показаться разным: сдержанным и темпераментным, мягким и неприступным, открытым и замкнутым. И в то же время он всегда остается самим собой и не умеет быть или казаться иным — лучше или хуже в зависимости от ситуации. И отсюда уважение к нему всех, кто с ним знаком или связан по работе.

...Его назначили командиром «Союза-4». Предстояло выполнить много сложных заданий. Два пилотируемых корабля должны были впервые встретиться на орбите, состыковаться, образовать единый комплекс... Два космонавта с «Союза-5» должны были перейти через открытый космос на борт его «Союза-4». Это было в январе 1969 года. Тогда-то он и стал космонавтом-13.

«Самое важное, чтобы где-то существовало то, чем бы ты жил». Это сказал писатель и летчик Антуан Экзюпери. Так вот, жизнь тех, кто посвятил себя небу и космосу, складывается из отдельных моментов, когда надо собрать всю волю, все умение, использовать все, что ты узнал и постиг раньше, и из постоянного совершенствования. Владимир Шаталов держал в руках штурвалы разных типов крылатых машин, две тысячи часов провел в воздухе, несколько суток в космосе. Он был пилотом «Союза-4», выполнял роль флагмана в групповом полете трех кораблей, пилотируя «Союз-8». Когда и этот этап остался позади, он страстно мечтал о новом полете, старте, о новой работе. И эта мечта сбылась.

Космонавты у орбитальной станции 'Салют'. Слева направо: О. Г. Макаров, В. В. Лебедев, К. П. Феоктистов, В. В. Аксенов, В. И. Севастьянов, А. С. Елисеев и В. Н. Кубасов

Незадолго до нового старта я встретил Владимира Александровича в Звездном. Он шел с тренировки. На вопрос, легче ли готовиться к третьему полету, ответил: много труднее. И дело не только в том, что усложнились задачи. Это само собой разумеется. Он говорил о долге, о том, что теперь нужно работать еще лучше, еще собраннее. Ведь итог его работы — это итог самоотверженного труда многих и многих людей. Их доверие ко многому обязывает.

«Союз-10» стал третьим его кораблем. Он вел его на стыковку с орбитальной станцией «Салют» для испытания систем поиска, сближения и сцепки. От этого полета зависело выполнение большой и сложной программы космических исследований. Экипаж в составе В. Шаталова, А. Елисеева и Н. Рукавишникова задание выполнил.

...занятие на велоэргометре. А. С. Елисеев

Страна дважды удостаивала его высокого звания Героя Советского Союза, три ордена Ленина украшают грудь космонавта. Международная астронавтическая федерация наградила его почетным дипломом ФАЙ имени Владимира Комарова и Золотой медалью имени Юрия Гагарина...

Сейчас ему доверено большое дело: он отвечает за подготовку советских летчиков-космонавтов. Пост, прямо скажем, высокий. Работа интересная, но очень напряженная. Поздравляя его с новым назначением, я спросил:

— Можно ли журналистский вопрос?

— Почему бы и нет? — ответил Владимир Александрович.

— Тогда скажите, только откровенно: что такое счастье?

— Счастье? Это слишком общее понятие. Жизнь — вереница планов, мечтаний, рабочих и личных. Это может быть и маленькая мечта, и большая, как космический полет, на подготовку к которому уходят годы. Хорошо, когда одни твои мечты сбываются, сменяются другими. Чем больше ты трудишься, чем труднее цель, тем большее получаешь удовлетворение. Для меня было бы самым большим несчастьем, если бы все мечты исполнялись сами собой, без всяких усилий.

— Тогда пусть будет еще труднее! — желаю ему.

— Пусть! — отвечает он твердо.

...Три космических старта — это его личный актив, его вклад в космическую программу страны. А разве полеты других космонавтов, тех, кто выходил на космические орбиты вслед за ним, прошли без его участия?! Он очень работоспособен и очень ответствен. В этом его характер. Генерал-лейтенант авиации, дважды Герой Советского Союза, депутат Верховного Совета СССР, делегат XXIV, XXV и XXVI партийных съездов, кандидат технических наук, лауреат Государственной премии СССР, президент советско-кубинского общества дружбы. Что еще сказать о нем?

В его рабочем кабинете на книжной полке стоит том в белой глянцевой обложке — «Летчики и космонавты». На титульном листе автор написал:

...полеты на невесомость на борту самолета-лаборатории. В. А. Шаталов

«Шаталову Владимиру Александровичу! Я горжусь, что сдал свою космическую вахту одному из лучших космонавтов. И верю, Володя, что тебе по плечу этот тяжелый, по так нужный человечеству труд...

Н. Каманин. 9.10 1971 г.»

— Пусть! Пусть будет еще труднее...

Наверное, к этим его словам ничего не добавишь. Он готов а к новым испытаниям, и к преодолению новых трудностей. Всегда!