Совместный номер. Противостояние (СИ)

Глава 15

Girls Aloud – Life got cold

Кирстен

Наконец я дома. Я устала. Жутко устала. Ощущаю это до кончиков волос. Вся эта обстановка вокруг меня вымотала: моё лицо побледнело от недосыпа, я похудела и часто нервничаю. Мне нужен отдых и мой дом мне поможет - здесь мне комфортно, уютно, кажется, что даже стены греют, хоть и нет сейчас нашей семьи. Каждый звук и скрип несёт в себе энергию родного и близкого, что понимаешь только вдали от дома. Только в родных стенах я смогу разобраться в себе, что и нужно было сделать уже давно.

Еще неделя. Осталась неделя и всё, наконец, я перестану ездить в Нью-Йорк, общаться с Коннором и на одну проблему станет меньше. Хочу ли я победы в конкурсе? Зачем темнить, я знаю, что мы не выиграем, но то, что мы финалисты уже огромное достижение для нас и мы это не забудем никогда. Но остальное… остальное я хочу забыть, желаю всем сердцем.

Вспоминая его прикосновения по коже проходит холодок, меня слегка бросает в дрожь, которая растекается от самого сердца по всему телу. Коннор – это мечта любой девчонки, которая хочет сильного защитника. Он уверенный в себе, самодостаточный и независимый. Но это не моя мечта. Его поступок…наш поступок перечеркивает всё, что было до этого. Он далеко не идеальный, как это преподносят для всех. И с этим можно мириться, но не с тем, когда ты сама понимаешь, что с этим человеком ничего не сложится. Друзьями нам не быть, я не смогу смотреть на него с обнимающей его новой девушкой, или смогу? Не знаю, я сама себя не понимаю. Куча противоречивых мыслей заполняют мою голову каждую секунду и нужно время понять, смогу ли я это пережить.

Я судорожно втягиваю воздух и смотрю на стену в одну точку. Встаю и прохаживаюсь по комнате, слегка касаясь ладонью выступов на мебели.

Но думаю, и быть кем-то большим друг для друга мы не сможем, этот человек совсем не того склада, он ждёт любви к себе, даже поклонения, но сам ли он способен на любовь? Изменить такого парня очень сложно, а может, даже это никому и не будет под силу.

Эти мысли разъедают, как кислота, расплавляя остатки уже призрачных помыслов и мечтаний. Я поднимаюсь к себе, беру из тумбы плеер и «Парфюмер. История одного убийцы». Мой выбор странный, но в одном мы немножко похожи. Он был одержим запахом, как и я сейчас своими бесплотными и разбившимися идеями. С книжкой в руках так и засыпаю, один на один со своими мыслями.

Утром, одевшись потеплее, я еду в университет. На улице морозно, едва уловимые взгляду и искрящиеся снежинки мягко опускаются на землю, немного припорошив дороги. Соседи в спешке бегут в машину, кутаясь в пальто от холодного и временами пронизывающего ветра. Горячее дыхание, лёгким облачком пара, растворяясь искрится, как и снежинки, быстро тающие на ладони и слегка покалывающие кожу от мороза. В воздухе витает зимой.

В коридорах университета возня и суматоха. Идёт подготовка к экзаменам перед рождественскими каникулами. Все спешат, несут с собой кучу учебников, конспектов, распечаток и разные электронные гаджеты, на ходу обмениваясь ими. Разделившись на две группы или, скорее всего, касты студенты громко кричат, дергают друг друга за одежду, стараясь зацепить груз на руках противника. Агрессия растёт и заметно, что скоро будет драка. В воздух летят книги и множество листков. Но всё это заканчивается проходом учителя по коридору и звонком на пару.

Появившись на некоторых парах в университете и в деканате, я тоже допущена к экзаменам, как и большинство других студентов. Рэйчел мне поможет подготовиться к двум зачётам, догнать их по основной программе и я подтянусь, в том, что пропустила. Теперь, в немного приподнятом духе от оказавшихся не такими уж страшными несданными мной «хвостами», я могу поехать к маме в больницу и поболтать с ней, сперва заехав домой за мамиными вещами.

Когда я приезжаю домой, за пять домов от своего, где живет мистер Софрано, к моему удивлению обнаруживаю массивный мотоцикл Брента.

Брент?! Он здесь? Решил навестить дедушку?

Оставив машину на подъездной дорожке, я иду к дому мистера Софрано. Припаркованный к дому мотоцикл немного поменялся: на нём зимняя резина и надеты разные чехлы. Я совсем не разбираюсь в мотоциклах, но, очень похоже, что это для защиты от перепадов температуры и непогоды.

Дом мистера Софрано небольшой, как и у моей бабушки. В нём всего один этаж. Я давно не была в этом доме, но помню, что внешний ремонт был сделан совсем недавно, мама Брента нанимала строителей, подготовить дом к зиме и сделать отделочные работы и на стенах и на крыше. Вокруг дома расположен газон. Сколько помню, мистер Софрано тщательно следит за ним и регулярно скашивает газонокосилкой лишнюю на его взгляд траву. В нашем квартале его считают самым придирчивым к газону.

Ну, вот я и на крыльце, перед самой дверью. На мой стук, пожилой мистер Софрано открывает дверь.

– О, Кирс! Здравствуй, детка. Как мама? – участливо спрашивает мистер Софрано, улыбаясь.

– Хорошо, спасибо, поправляется. А это случайно не Брента? – указываю рукой на мотоцикл.

– Да, его. Брент! У нас гости!

Я слышу приближающиеся шаги, и за плечами деда возникает Брент.

– Привет мышка! Я тут проездом на пару дней, думал вечером забегу. Ты чего сейчас не в универе? – он проходит мимо деда и, наклонившись, целует меня в щеку.

Мистер Софрано поднимает брови, смеется, а я краснею от смущения и угрюмо смотрю на Брента. Да, друг детства, чего не позволишь, но это было неловко.

– Я уже оттуда, сейчас соберу вещи для мамы и поеду к ней в больницу.

– Тебя подвести?

– На этом? – слегка киваю в сторону мотоцикла.

– Да! Боишься? – он игриво смотрит, и кривая усмешка делает взгляд с хитрым прищуром.

Хитрец. Проверяет меня, как в детстве. И, кажется, даже, ничего не поменялось. Только вот семь лет прошло и мы повзрослели.

– Нет, соберусь за полчаса. Мистер Софрано, было приятно вас увидеть.

– Мне тоже, детка. Матери привет, пусть скорее возвращается к вам, не годится вам тут без присмотра быть.

– Хорошо, так ей и передам. – Перевожу свой взгляд на Брента, тот подмигивает и я, попрощавшись, иду к себе домой.

Брент у дедушки. Что удивительного, в принципе и ничего. Но…Брента здесь не было последних три года, если не больше. Последний раз мы виделись, когда я заканчивала школу, он приехал к деду со своей девушкой Эмили. Мы встречались всего пару раз, а потом мы с мамой и Кэвином уехали на побережье Атлантики и с тех пор я ничего о нём не слышала, только вскользь от мистера Софрано. Может, это я уже себе надумываю лишнего?

Собираю быстро сумку для мамы, на ходу обедая и слышу, как кто-то сигналит. Он уже здесь. Открываю дверь и вижу мотоцикл перед крыльцом. Его владелец сидит в шлеме и держит второй в руках.

– Ещё две минуты и я готова.

– Жду мышка.

Езда на мотоцикле дарит несравнимые ощущения. Скорость и ветер придает ощущение лёгкости и невесомости. Совсем иначе, чем в машине. На какое-то мгновение чувствуешь себя свободным. Свободным от всех проблем и забот, от всего, что тебя заземляет.

По дороге мы почти не переговариваемся из-за шума ветра и быстро доезжаем до госпиталя. Брент идёт к маме со мной, но посидев у неё около 10 минут, выходит в коридор, оставив нас наедине.

Мама выглядит хорошо, с каждым разом она крепче и крепче. И настроение поднимается еще выше. Теперь она встает, ходит, даже может прыгать. Это самое лучшее, что со мной происходит за эту неделю и радость меня переполняет. Я смогла, я сделала это! Пусть на меня смотрят мужики, пусть я буду чьей-то выгодой, но это того стоит! Я могу крепко обнять свою маму, я могу с ней танцевать по палате, окрылённая переполняющими меня эмоциями, что и делаю, хотя понимаю, что со стороны это выглядит довольно глупо. Мне плевать, что обо мне подумают. Они совсем не знают, ценой каких усилий это достигнуто.

– А почему с тобой Брент? – удивляется мама. – А Коннор?

– Мам… – я тяжело вздыхаю. Ладони от волнения начинают потеть. Я так на выступлениях не волнуюсь, как перед мамой. Да её сердце и здоровье для меня главнее, но я вижу, что она уже достаточно крепка, чтобы я могла сказать ей правду. – Мама, он не придёт. Это всё не правда, только на камеру, для публики, но и то, только до окончания конкурса. Я уже сказала ему об этом. Ты меня осуждаешь?

– Нет Кирс, – мама, наклонив голову, грустно улыбается, – мне тебя жалко. Я же знаю, какая ты у меня чувствительная девочка, всё всегда к себе примеряешь. Зачем же ты тогда вообще пошла на это? Зачем притворяться и показывать то, чего на самом деле нет? Ведь в это верят люди.

– Ну, это нужно было в какой-то момент нам обоим. А теперь нет. Всё начало идти совсем…совсем не так и пока мы не слишком заигрались в неправду, мы решили это прекратить.

–Ты начала что-то к нему чувствовать, правда? – мама задает вопрос, звучащий как приговор. – Но ты боишься этого.

– Я… – я смотрю на свои руки, - я не знаю, мам. Нет, это не страх, я знаю, что могу ему доверять на сцене, но за пределами конкурса, в жизни… идёт борьба. Мы были конкуренты на шоу, но потом…появилась эта странная дружба, которая…Мам, я сказала ему о своих чувствах, открылась, но он…у него много женщин, такой не способен на то, чего хочу я, о чем хочется не просто мечтать.

Мама всё понимает, она не спорит, но и не жалеет. С ней можно поговорить как с подругой. Зря я боялась, она всё восприняла намного лучше, чем я предполагала. Поговорив ещё около получаса и узнав, что ее выпишут уже через две недели, я выхожу, где меня по прежнему ждёт Брент.

– Ну что, теперь домой?

Утвердительно киваю головой, и мы едем домой. Моё отсутствие дома даёт о себе знать. В доме всё припало пылью, пустой холодильник, неоплаченные счета. Так, мама скоро вернется, а наш дом совсем стал не похож на уютный семейный очаг и место, куда хочется вернуться. Нужно прибраться, съездить за покупками и заняться делами дома! А вечером приедут Кэвин и Рэйч. Как обычно после моего приезда устроим посиделки у телевизора с пиццей, картошкой фри, попкорном и прочей вредной, но очень вкусной едой. Хочу всё, как было раньше! До него. Моя семья важнее!

Я звоню Блэйз. Сегодня я подпишу небольшое, но очень важное для меня соглашение. Я должна еще поработать в клубе около полугода, до наступления летних выпускных экзаменов, но необходимая сумма маме на лечение будет у меня на счету уже на этой неделе. Всё еще немного не верю в то, что Эдриэн сделал всё, как и обещал. Это меня удивляет и немного настораживает. Как он относился ко мне в самом начале нашего знакомства и сейчас - разница огромная. Может, он что-то задумал? Или я действительно выросла в его глазах и значу что-то важное для его бизнеса? Люди большого бизнеса коварны и корыстны и я не знаю, что у него в действительности на уме. Поэтому я на стороже и мое предубеждение по поводу него до конца не исчезло, я всё ещё, пусть не до конца, но остаюсь при своём мнении.

«Ночная стрела» – место с особой атмосферой. Приглушенный свет, музыка, девушки на пилонах и мужчины. Здесь правят раскрепощение, деньги, власть, отрешенность от проблем и вседозволенность. Уверенные в себе женщины и расслабленные мужчины. Здесь особая публика и это пугает. Я не настолько раскована. Это совершенно не моё и я тут временно. Но это место не может не привлекать внимание. Всюду блеск: от пилона, от наполированного пола сцены, от бокалов, которые проносят мимо официантки, усыпанные множеством блесток.

Танцовщица с роскошным телом в один прыжок забирается на пилон. Она забирается на самый верх, и расправив руки, как крылья, держась ногами за шест, резко летит вниз, с опущенным каскадом длинных темных волос вниз. Я сразу узнала её – это Пантера, никто не может сравниться с её эффектной внешностью и красотой танца, соединенным в единый гремучий коктейль для мужчин. Она шикарна! Бесподобна! Она желанна и в этом её уверенность, но это удается не всем и не все способны держаться с мужчинами так, как умеет она. Это восхищает и отталкивает одновременно. Я боюсь стать такой, как она.

Задержавшись на несколько минут у одного из пилонов с танцовщицей, замечаю на себе несколько испытующих мужских взглядов и спешу уйти из зала. Подписав всё у Блэйз, я выхожу в коридор, где встречаюсь с Эдриэном. Этот хищный взгляд. Снова. И я внутренне съеживаюсь. Сердцебиение учащается, во рту пересыхает, и я лихорадочно оглядываюсь по сторонам. Делаю несколько глубоких вдохов, пытаясь унять нахлынувшее волнение, но он, кажется, заметил это и, смеясь, подходит всё ближе и ближе.

– Ты нервничаешь. Не бойся меня, я тебя не обижу. – Оказавшись совсем близко, он дотрагивается до моего плеча, поглаживая его. – Ты всё получила, что хотела?

– Да. Я подписала бумаги. Я отработаю всё, но только до экзаменов и не в ущерб учёбе. Эдриэн, я…это не для меня работать в таком заведении. Понимаешь, я другого хочу, пусть там и меньше денег.

– Знаю. Ты же начитанная, со своими моральными принципами и гордостью, да? Но у нас уговор. Ты не можешь меня оставить теперь.

– Не могу. И при всём уважении к твоему отцу не сделаю этого. Он пришёл мне на помощь, когда я очень нуждалась в этом. Как он?

– Уже лучше, но рана затягивается долго. Возраст даёт своё. Кирстен, мы работаем уже полностью по твоим условиям. Скажи, ты уже совсем не будешь танцевать?

– Танцевать? Ну…ты же понимаешь, что всё может быстро раскрыться и меня попрут с университета? Я не могу так рисковать.

– А если не в смену? Для хозяина. С пустым проходом к пилону.

Я стою опешившая с открытым ртом и не знаю, что ему ответить. После пары секунд моей заминки, я всё же отвечаю:

– Я могу подумать над этим?

– Можешь, малыш, буду ждать, - пройдясь указательным пальцем по моей скуле, он резко отталкивается и уходит по коридору в сторону зала, оставив меня одну в коридоре, так больше и не обернувшись.

От прикосновения дыхание сбилось, а пульс в бешеной пляске. Странное чувство. Это трудно назвать возбуждением, просто дикое необъяснимое волнение. И снова эта недосказанность. Недопонимание и борьба. Он хочет того, чего не хочу я. И даже если это хозяин, я должна отстоять себя, только бы при этом ничего не усложнить самой!

С этими мыслями я еду домой на своем стареньком форде. Во дворе как обычно никого, только неподалёку какая-то компания суетливо собирается, завидев фары моей машины. Мне до них нет дела и как обычно припарковав машину на подъездной дорожке к дому, я иду к крыльцу.

Резкий рывок за руку назад вырывает меня из моим размышлений, и я не успеваю опомниться, как мои руки скручены за спиной чьим-то сильным захватом. Я пытаюсь вырваться, но ничего не получается. Внутри нарастающим клубком растут паника и страх. Меня бросает в дрожь, из глаз идут слёзы отчаяния и страха. Сердце отбивает бешеный ритм. Я не вижу захватчика, его лицо закрыто маской. Кроме того, что он высокий и очень сильный ничего не могу сказать.

– Что вам нужно? – кричу от боли в запястьях. – У меня нет денег! – и я кричу правду, у меня действительно нет с собой денег.

– А нам и не нужны от тебя деньги девочка, – отвечает слащавым голосом этот ублюдок, - мы только немножко развлечемся с тобой. Потерпи немножко, ребята подзаждались уже, всё будет очень быстро. В клубе тебя совсем не поймаешь, раздразнила и убежала, а мы не любим оставаться голодными детка.

При этих словах, кажется, моё сердце замерло. И дыхание тоже. Страх скрутил желудок в тугой узел, а конечности начинают леденеть. От безысходности я кричу, но получаю в ответ увесистую пощечину.

– Заткнись, дура.

– Прошу не надо, не надо… – мой голос затихает до еле слышного шёпота.

Меня затягивают в плохо освещенный угол на нашей улице, совсем недалеко от моего дома. Где же все эти соседи, когда так нужна их помощь? Я брыкаюсь и отпираюсь ногами. И вижу, наконец, всех – их трое. Тот, который меня держит – самый здоровый, двое остальных поменьше.

– Давай ее сюда, – говорит другой. Он тянется к моим джинсам и начинает их стягивать. Я пищу, дёргаясь, но это бесполезно. Видимо, мне не спастись, их много, а на мой крик никто так и не отреагировал. Я не сдерживаю своих слёз, но смириться не могу и сопротивляюсь насколько могу, сжимая ноги.

– А давай поступим проще, говорит третий, достает нож и слышится треск разрезанной ткани. И с ним жуткая боль в ноге, которая заставляет закричать. Жгучая, обжигающая боль. В глазах темнеет и рябит. Они режут не только ткань, но и кожу на моих ногах. За одним порезом идёт второй и третий.

– Оставьте меня! Ааааа…. – Но мой крик прерывают новым ударом мне по лицу и руганью. Всё внутри сдавило. В ушах жутко звенит. Я мотаю головой, слёзы брызжут из глаз и я зажмуриваюсь, уже в ожидании худшего.

Повернув голову набок и зажмуриваясь, я перестаю кричать и прислушиваюсь. И тут я понимаю, что меня больше не трогают. Держат, но не трогают. Помощь, ко мне пришла помощь! Я открываю глаза и сквозь шум в ушах смотрю, что поменялось. Брент! Один рядом с ним лежит и пытается очухаться, а с другим они дерутся.

Пока державший меня отвлекся, немного ослабив хватку, я выхватываю руку, набираю горстку земли и, сыпнув ему в лицо, бегу в сторону ближайшего дома. Годы тренировок на пилоне сделали мои ноги сильными и даже в крови я бегу. Сейчас главное позвать на помощь и вызвать полицию. И я кричу, насколько мне позволяет сорванный голос.

Вот и крыльцо дома соседей. Я успеваю подбежать и постучать в дверь, прежде чем меня догонят и снова одернут. Я в страхе присматриваюсь к окнам, бежать далеко я не могу, у них нож, а с ними Брент, я не оставлю его одного.

Свет в доме включен, и я зову на помощь. Двери открывают. Я оборачиваюсь в сторону моих преследователей, но присматриваясь, вижу только одного лежащего Брента. Быстро объясняю сонному человеку, что мне нужна помощь. Пока люди выходят из дома и вызывают полицейских, я бегу назад. Брент лежит на дороге, но не могу разобрать в сознании он или нет. По дороге к нему в голове пролетает куча мыслей: жив ли он, не ранили ли его ножом и что я за подруга, оставившая друга в беде, одного с тремя противниками?

Я подбегаю и сажусь возле Брента. Он тихо стонет. О, слава Богу, он в сознании!

– Брент! Брент!

– Мышка, - еле слышный хрип вырывается с учащенным и прерывистым дыханием.

У него разбита бровь, сочится кровь из губы и ссадины на лице. К нам подбегают люди, наконец, вышедшие из домов, приезжают полицейские, скорая помощь и местные журналисты. Меня и Брента журналисты не трогают. Рэйчел говорит несколько слов журналистам, отводит Кэвина к мистеру Софрано и нас везут в больницу. Всё закончилось, как страшный сон! Мы живы и с нами всё хорошо.

Подруга сидит рядом и держит меня за руку. Меня уже не так трясет, я понемногу успокаиваюсь. С меня прямо в машине снимают джинсы, и вопль ужаса звенит в машине. Я смотрю на свои ноги в оцепенении, а затем дикие рыдания рывками вырываются из груди. Три длинных пореза. Это три шрама на всю жизнь… А сейчас это конец участия в конкурсе.

А дальше всё происходит как в тумане. Меня везут в операционную и под местной анестезией накладывают швы. Я жива и этому нужно радоваться, но…я и сама не знаю, то ли это отупление от пережитого шока, то ли горечь осознания того, что со мной сделали, но радости нет. Я лежу, просто глядя в потолок и повторяя про себя, что должна радоваться тому, что со мной всё совсем неплохо, Бренту, кажется, досталось сильнее.

После накладки повязок я узнаю, что у Брента сильные ушибы, но все кости целы и нас отпускают домой. Рэйчел вызывает такси, и снова мы оказываемся на нашей злосчастной улице, как обычно тихой, до сегодняшнего дня. С сегодняшнего дня она разрушила все мои надежды. Я была слишком придирчивой к мужчинам, а теперь я и сама буду никому не нужна.

Я в своей комнате, с тростью, выданной мне в больнице. Я дома, но сейчас я совсем не чувствую безопасности. Стены давят, и как ком к горлу снова из ниоткуда подкатывает паника. Меня еще периодически бросает в дрожь. Я закрываю глаза, перед лицом стоят они и спать одной мне страшно. Теперь мне много чего делать страшно.

– Вот и всё. Думаю, это конец всему. Если я не смогу участвовать дальше в шоу, то и не получу обещанных денег.

– Кирс…ну…ну не отчаивайся ты так, ведь ты прошла в финал, ну до суперфинала вы не дошли, но ты же звезда всё равно для нашего штата. Шоу, конечно, никто останавливать не станет, но с Эдриэном как-то можно разрулить.

– Не знаю… – поднимаю глаза на подругу. - Дай телефон.

Набираю Винса и говорю, что на меня напали и в шоу я больше не участвую, смахивая снова подступающие слёзы. Винс внимательно меня выслушивает. Он всё передаст жюри и ко мне приедут с шоу навестить. Мне скрывать нечего, поэтому я соглашаюсь. Дальше звонок не менее важный для меня. Именно он решает мою дальнейшую судьбу. Гудки за гудками, но я жду, у меня положение совсем незавидное и возможно, придётся не просто просить, придется делать то, что скажут. А что может приказать сделать Эдриэн Ройз я уже знаю.

– Эдриэн. Это Кирстен.

– Я тебя слушаю.

– Я… – с небольшим глотком воздуха вырывается всхлип, – я не смогу больше работать в клубе. На меня напали и… – я закрываю глаза и снова слёзы тихо капают по щекам, – у меня страшные порезы на ногах, с такими шрамами я больше не смогу надеть шорты.

– Черт. С тобой всё в порядке?

Я не могу ему ответить из-за охватившего меня плача.

– Твою мать, Кирстен, - рычит он в трубку, – где ты? Ты была в больнице?

– Была. – Произношу между всхлипами. – Я дома. Я…я больше не принимаю участия в шоу. Скажи, это всё? Ты заберёшь деньги назад?

– Ты бл*ть о чём сейчас думаешь? Главное, что ты живая осталась.

– Да, да, но…

– Да бл*ть не заберу я ни хрена, тебе же на мать нужно. Решим позже, что с тобой делать. Охрану тебе дам, ну а шрамы – ты не придумаешь, как их спрятать?

– Значит… – я вытираю слёзы тыльной стороной ладони.

– Я тебя не уволил. Успокойся. Я сейчас приеду.

Прошло полчаса и он приехал. Как и обещал. В гостиной на столе стоит чашка с ароматным свежезаваренным кофе. Этот тонкий тёрпкий запах смешивается с едва уловимым свежим ароматом мужского парфюма, витающего в комнате. Он как обычно серьёзен, спокоен и уравновешен. Мне не доводилось раньше встречаться с такими людьми, но я много читала, что в семьях богатых людей их учат как себя вести.

– …Эдриэн они знают меня по клубу. Мне страшно возвращаться в «Ночную стрелу».

– А что твой парень? Он в курсе?

– Нет, пока нет. Завтра ему станет известно всё и без меня.

– Ясно... Может…и к лучшему то, что ты больше не будешь с ним танцевать, не хочется, чтобы очередное дерьмо всплывало наружу, тебя прикрывали, но если всплывет это, даже не знаю что делать.

– Что ты имеешь ввиду?

Это ещё не все? Что ещё может свалиться на меня? Сколько испытаний я должна пережить, чтобы всё это, наконец, закончилось?

– Твой парень говорил тебе о том, что судимый?

– Что? – от неожиданности я роняю трость из рук, и она с глухим стуком падает на пол.

– Ему дали условный срок как несовершеннолетнему. Но он прошёл исправительные работы. Всё это замял его менеджер и об этом мало кому известно. – Он криво улыбается. – Так и знал, что он тебе не сказал. Зная тебя, могу предположить, что ты бы не связалась с ним.

Я не могу поверить тому, что слышу. Коннор осужден. Пусть условно, но осужден. И он это скрыл от меня!

Ощущение будто дали под дых и из лёгких ушёл весь воздух. На секунду меня охватывают злость, страх и отчаяние. Я поражена. Ошеломлена. Даже Эдриэна я перестаю замечать, от застилающего глаза гнева, но быстро беру себя в руки. Всё-таки он здесь и не должен знать о моих настоящих чувствах. Я танцевала с опасным человеком. Что же он совершил? Насколько это серьезно? Но чего бы он не совершил, со мной он был обычным грубоватым парнем.

Нервный смешок вырывается из груди. Я совсем ничего о нем не знаю. Но винить здесь некого, кроме себя. Парень как парень, он ничего и не говорил, не обещал, это я оступилась. Хотела быть с тем, кто будет со мной честным и будет любить, но Коннор не такой и то, о чем я мечтала, может существовать только в книгах. Я слишком увлеклась романтическими историями писателей на столько, что поверила в эту сказку, которой и не могло быть. А он хорош! И этот человек хотел от меня доверия, хорошо при этом скрывая свое прошлое! Но может Эдриэн это специально говорит? Может всё не так на самом деле? Эдриэна я знаю с разных сторон. И ему доверять опасно. Тут тоже нужна перестраховка, пусть даже эта страховка себя и не оправдала с самого начала.

– Знаешь, я ведь с ним совсем недавно и такого он мне не говорил. Как раз будет повод с ним поговорить. И очень серьезный. Вот и узнаю всё.

Мы еще немного разговариваем, и он успокаивает меня. Деньги будут переведены на мой счет. Вся сумма. Ко мне приставят охрану, а Блэйз придумает, чем закрыть мои шрамы, когда я вернусь в клуб.

Я ложусь спать с Рэйчел. Одной мне страшно и горько. Пока Рэйчел в душе, я, сидя на кровати, пью обезболивающее и беру в руку мобильный. Остался один звонок. Всего один. Но всё, что я могу – это гипнотизировать телефон. Я не хочу, не хочу ему звонить. Он сделал мне больно, вот теперь по-настоящему. Я совсем его не знаю. Не знаю ничего об этом парне, зато влюбилась, даже сама того не заметив.

Правда ли это, что сказал Эдриэн? Эта мысль мне не дает уснуть и сверлит голову, как бурильная установка. А если это вымысел? Но зачем Эдриэну мне врать? Он может врать мне о чувствах, о своих мыслях и своём мнении, но о фактах жизни другого человека, думаю, не станет. Хорошо, что я не стала стоить иллюзий по отношению к Коннору и попросила всё закончить. Так, действительно, будет лучше. Я его забуду, ему же с его отношением ко мне, э то вообще не составит труда. Но это больно, даже ещё не успев привязаться к нему, я чувствую внутреннюю разбитость, что я была никем для него.

Коннору я так и не позвонила. Не смогла. Да и какая разница, утром он всё узнает либо из новостей, либо от организаторов шоу, либо от Алекса. А мне ему и сказать нечего. Отрешаясь от сегодняшнего случая, я стараюсь углубиться в другой. Уж лучше помнить то, что я хотела забыть раньше – эти крепкие руки, сильные и грубые толчки внутри меня, прерывистое дыхание, жадные поцелуи и укусы на моей коже. Пусть так, пусть без нежности и любви, но…почему? Почему всё произошло именно так? Потому что я не его фанатка? Потому что не прыгаю и не висну на нём? И почему он мне не открылся? Почему? Так я и засыпаю с тихими слезами, понимая, что меня использовали, унизили и растоптали…

Утром приезжают журналисты. Я даю им небольшое интервью, по существу то, что могу вспомнить и закрываю дверь. Сегодня еще ехать в участок и подписывать различные протоколы Рэйчел отвела Кэвина в школу, и пока мы ждём Брента, я звоню маме и успокаиваю ее, обещая на днях приехать.

Брент звонит нам, сообщая, что готов ехать, и мы едем в участок. Составив фотороботы подозреваемых, описав нападение и подписав протоколы мы высаживаем Брента у дома мистера Софрано, а Рэйч везёт меня в больницу на перевязку. И снова больничная койка, бинты, и люди в белых халатах. Голова идёт кругом и глаза закатываются. Тело постепенно немеет, и я перестаю чувствовать.

Резкий запах заставляет меня поморщиться и прийти в себя. Я открываю глаза. Яркий свет. Начинаю чувствовать своё тело. Мурашки по коже. Меня бьёт озноб. Пытаюсь пошевелиться, но меня останавливает женщина в белом медицинском халате. Похоже, я потеряла сознание.

- Тише, детка. Лежи. У тебя переутомление. И ты чуть не свалилась с койки. Сейчас понемногу начнём вставать и пойдём в коридор к твоей подружке. Дома выпей прописанное тебе обезболивающее и поспи.

Дома я так и делаю. Мне нужно отдохнуть. Я уже и сама ощущаю, что устала – устала от всего: слёз, разочарований, тренировок. Всё навалилось на меня, а я… просто не смогла со всем справиться.

Проснувшись уже вечером я спускаюсь на кухню. Рэйчел немного виновато смотрит на меня.

– Что случилось?

– Он едет Кирс, я знаю, что ты плакала из-за него, но я не смогла его остановить.

Коннор едет сюда. Но зачем? О чем нам говорить? Он хочет убедиться, не врут ли журналисты и я? Хотя, этого следовало ожидать, что он захочет сам убедиться.

Я подхожу к стулу и крепко сжимаю в руке спинку, делая несколько глубоких вдохов. Сердце снова учащает ритм, резко разгоняя кровь. Слышен шум в ушах и чувствуется напряжение во всем теле.

Мне нужно успокоиться. Я совсем не готова к его приезду, но я могу притвориться, что со мной всё хорошо. Для шоу нужно было играть, и нас учили это делать. И чем сейчас не случай притвориться? Я не хочу, чтобы он увидел и знал, как мне сейчас плохо. Насколько я разбита.

Умостившись на диване, я смотрю телевизор. Только я совсем не понимаю, что идет по телевизору, мои мысли совсем далеко. Я прокручиваю в голове всю нашу историю с самого начала и не нахожу ничего кроме наших тренировок, что я бы могла назвать доверительными отношениями. И я корю, сама себя корю за то, что не удержала его на расстоянии. В этом виновата только я, я одна!

Звонок в дверь и Рэйч, стоя в дверном проеме гостиной, зовёт меня:

– Кирс?

– Я сама Рэйч, – поднимаюсь с дивана и, опираясь на трость, понемногу иду к двери. Открываю дверь. Коннор с побледневшим лицом лихорадочно меня осматривает. Его вид выдает взволнованность. Даже что-то большее. Это страх? Он боится за меня?

Осмотрев меня сверху донизу, он с шумным выдохом медленно оседает на пол, слегка касаясь моей ноги и упираясь лбом мне в живот.

– Кирс… малыш, ты нужна мне, нужна, слышишь?

Это мне не слышится? Он действительно говорит правду? Я значу для него больше, чем просто партнерша или я строю иллюзии? После его слов мне всё остальное кажется мелочным и малозначительным. Моё сердце откликается на его слова. Я даже не хочу выяснять, почему он приехал. Я просто рада его приезду.

– Слышу, – только и могу из себя выдавить. Он знает, что в шоу нам больше не участвовать, и он всё равно приехал. Нет, я точно сейчас не смогу у него спросить за его судимость. Не хочу портить то, что совсем недавно казалось выдумкой, но теперь вполне реально и осязаемо. – Ты надолго?

– Насколько впустишь в свою жизнь.

Мои ноги слегка подкашиваются, а трость дрожит в руках. Значит, он просто не смог подобрать слов именно тогда в отеле? И он что-то чувствует?

– Коннор…я…мне порезали ноги…и я не смогу… – мой голос переходит в хрип и я замолкаю.

– И не нужно, Кирс, – говорит он, уткнувшись в меня носом, – мы найдём их, всех до единого. Ноги снова начинают болеть, и я начинаю переминаться, слегка морщась. - Тебе больно. Я зайду в дом?

– Эм, да… – я отхожу немного в сторону, пропуская его внутрь. Он заходит, разувается и поднимает меня на руки.

– Что ты..?

– Лучше скажи, куда тебя отнести. Рэйчел, закрой дверь.

Подруга выходит немного удивленная увиденным, но молча закрывает дверь. Выбегает из своей комнаты и Кэвин. Коннор несет меня в мою спальню на второй этаж.

Аккуратно опустив меня на кровать и оставив лёгкий поцелуй в щеку, он уходит к машине за вещами. Поправляю подушку, лежу и смотрю в потолок. Как мне уснуть после его слов? Было ли это искренне? Или это очередная подножка от Коннора? Меня снова начинает знобить, и я натягиваю одеяло, закутываясь как можно больше. Но озноб во всём теле, от макушки до пяток. Я понимаю, что это не холод, а судорога и, привстав, тянусь за таблеткой. Заходит Рэйч с ужином на подносе.

– Я ему всё показала. Там твой брат приставал к нему, а теперь он в комнате. Давай поешь, и спать, завтра будете уже разбираться.

– Да, наверное… – я смотрю на поднос едой, – а ты ему предлагала поесть?

– Да. Он отказался. – Пожимает плечами подруга.

– Нет, Рэйч, я так не могу. – Я встаю с кровати, и, опираясь на трость, решительно иду к выходу из спальни, – возьми поднос и идём со мной.

Мы выходим из комнаты и идём к гостевой спальне.

– Вот не терпится тебе разругаться с ним. Обдумала бы всё.

– Обдумала.

Сделав шумный выдох, я стучусь в комнату. Ответа не слышно. Приоткрыв дверь, вижу на полу перед кроватью его сумку и шум воды в душе. Подруга ставит поднос на тумбу и выходит из комнаты.

– Ну как знаешь, я тебя предупредила.

– Да, иди Рэйч.

Подхожу к тумбе, отодвигаю поднос и смотрю на вещи, которые были в карманах джинсов – мелкие деньги, мобильный, ключи от машины и дома и наручные часы. Разбросанная на кровати мужская одежда придает комнате немного новый и совсем непривычный вид, ведь здесь обычно оставалась ночевать Рэйч.

Я ставлю поднос с ужином на тумбу назад, рядом с кроватью и слышу глухой стук позади себя. Резко отпрянув, поворачиваюсь. Коннор стоит в одном полотенце, слегка влажный, волосы взъерошены и мне становится крайне неловко. Зря я сейчас пришла, всё-таки Рэйч права и стоит подождать до завтра.

– Ты не спустился к ужину, - указываю пальцем через плечо на поднос позади меня, - я решила принести тебе ужин в комнату. В общем, - складываю руки в замок перед собой, опираясь на трость - я пойду, - разворачиваюсь и быстрым шагом, насколько его можно таковым назвать, направляюсь к выходу. Открываю дверь, но рука справа на уровне моих глаз ее запирает.

– Стой, – второй рукой Коннор берет меня под локоть и аккуратно разворачивает спиной к двери, – так быстро уходишь?

– Коннор, я вижу, что зашла немного не вовремя, – спускаюсь взглядом по его телу к полотенцу и снова поднимаю глаза, - ты в одном полотенце, не самый лучший момент для разговора. Я позже зайду, а лучше завтра , - отворачиваю голову в сторону, но он берет меня за подбородок, поворачивая к себе.

– Ты хочешь уйти Кирс? Уверена? – тыльной стороной ладони проводит по моей щеке и это отдается мелкой дрожью по всему телу, но я знаю Коннора уже неплохо, поэтому быстро возвращаюсь в реальность.

– Да, уверена, – хорошо наполнив легкие воздухом, делаю очищающий шумный выдох и снова разворачиваюсь к двери.

– Но ты же не хочешь этого. – Снова его рука не дает мне открыть дверь.

– Коннор послушай, я не хочу сейчас испортить всё ещё больше…ты настолько противоречив, я не уверена, могу ли я тебе доверять. Я тебе уже открылась, но еще больше тебе доверять не представляю сейчас возможным. Не могу. Дай мне время.

– А глаза твои сейчас говорят совсем об обратном. Не лги, - он крепкой хваткой берет меня за талию и притягивает к себе, - ты можешь лгать мне, но не лги себе Кирс, ты хочешь того же, чего и я.

– Ты знаешь лучше меня, чего я хочу?

– Ты хочешь быть со мной, - наклоняется и шепчет, слегка касаясь моих губ, – как и я с тобой, Кирстен. Только поэтому я здесь, ты и сама это прекрасно понимаешь.

– Ты уверен, что это нам нужно? Нам обоим, – слегка отстраняясь, смотрю в его пронзительные темные, почти черные глаза. – Я не уверена ни в тебе, ни в себе.

– Больше некому стать на твою защиту, ты и сама это понимаешь. Кирс, ты моя девушка и я тебя не отпускал. - Его губы касаются моих, а объятие крепкое, почти приносящее боль. Вырваться мне будет больно, но я и не хочу. Я не знаю, чувства ли это или всего лишь влечение, но с ним мне на удивление спокойно, даже зная, что он что-то скрывает в своём прошлом. Его объятие – это именно то, что я вспоминала прошлой ночью. Крепкое, сильное и такое нужное. И поддавшись этому сладкому воспоминанию на мгновение, я отстраняюсь.

– Отпусти меня, – тихо шепчу ему в губы, – я устала. Ноги…

– Давай я тебя отнесу.

– Нет, – останавливаю его рукой, повернувшись и открывая дверь. – Я сама. Ты в полотенце. Там Рэйчел и Кэвин, не нужно, прошу.

Я ухожу в комнату, где готовится ко сну Рэйч и тихо ложусь на кровать. Она так же тихо ложится рядом и выключает ночник. Сумбур в моей голове под действием таблетки уменьшается и уменьшается, унося мои проблемы и переживания куда-то далеко в мир снов.

Я смогла уснуть и достаточно крепко. Просыпаюсь от того, что пытаюсь повернуться и швы начинают тянуть кожу. Я недовольно морщусь и смотрю на очертания фигуры на кровати рядом со мной. Это не Рэйч.

– Что ты тут делаешь?

– Несу ночную вахту, слежу за твоим сном, – он тихонько смеется, а я осматриваю тёмную комнату. Мы одни, Рэйчел ушла.

– Как ты здесь оказался?

– Рэйчел сказала, что идёт спать в гостиную и поручает мне посмотреть за тобой.

Он пришёл в мою комнату и смотрит на меня спящую. И он знает, что я ему больше не помощник.

Я поправляю подушку и поворачиваюсь с Коннору, насколько могу это сделать. Мне хочется полностью его видеть.

И всё же он что-то чувствует. Это, может и не любовь, но какая-то привязанность, я это чувствую. Я вижу, что он волнуется за меня. И сейчас, мне кажется, он честный и открытый. Я хочу в это верить.

Я люблю Рэйч и все её странные и взбалмошные поступки. Я бы могла догадаться, что она что-то такое сделает, зная как я переживаю сейчас. Но зачем она это сделала, если сама меня уговаривала подождать? Я обязательно ее спрошу об этом, но сейчас мне тепло, спокойно и боль утихла.

– Спи. – Последнее, что я слышу и его мягкий поцелуй в лоб, перед тем как провалиться в крепкий сон без сновидений.

Проснувшись и обнаружив пустое место рядом с собой, смотрю на часы. Время приближается к обеду. Долго же я сплю под таблетками! Приведя себя в порядок, спускаюсь вниз. Вид у меня не очень, но уже намного лучше, чем был вчера. И за долгое время я чувствую себя выспавшейся – у меня нет синих кругов под глазами, и если не считать следы от ударов, то виден небольшой румянец.

Сегодня я хочу узнать у него правду. Хочу честности и открытости. И я не знаю, что он такого совершил в прошлом, но со мной он другой, он нежный и заботливый. И я переживу то, что он скажет. Для меня важно только то, какой он со мной.

И с новыми силами, уже лучше ступая на ноги, я иду вниз. Полна решимости на новый шаг.

Рэйчел нет, но и Коннора я не нахожу внизу.

Приятный запах кофе и жареного бекона доносится из кухни. Я очень хочу есть и, закинув хлеб в тостер, лажу по холодильнику в поисках сливок. Через открытое окно на кухне с улицы слышен шум. При выходе из кухни в прихожую я замечаю какое-то оживление за окнами. Перед крыльцом что-то происходит и слышна ругань.

The Prodigy – Invisible Sun

Я спешу выйти на крыльцо, с каждым шагом все сильнее опираясь на трость. Царапины под бинтами отдают саднящей болью, швы тянут от напряжения, но я стараюсь этого не замечать и почти бегу на шум под окнами моего дома.

От происходящего за окном меня трясет. Ну, это уж слишком! Мне становится жарко. Жар разливается по телу и раны начинают болеть. Кажется, что будто кровь закипает в жилах от гнева, а пульс зашкаливает барабанной дробью в ушах.

Я прислушиваюсь, приоткрыв входную дверь. Отчетливо слышно, что речь идёт обо мне. И оба парня говорят обо мне, как о вещи, своей собственности. Но потом речь заходит о чём-то другом. Им есть, что делить?

Но вот снова слышен рык Коннора. Я снова слушаю. Значит, я его марионетка? Я буду делать всё, что он захочет и ему никто не указ?! Я не знаю, что у них с Брентом. Но даже если это сказано для него, Коннор думает, что на это никак не отреагирую я?

Какого черта? Он теперь будет всем управлять в моей жизни? Сама виновата, я слишком близко его подпустила, не нужно было. Сама себе говорила не подпускать незнакомцев близко, но поверила. Идиотка. Ненавижу, сама себя ненавижу, что согласилась быть его девушкой, совсем не зная его! И стала прикрытием. Почему я вляпалась в такое д*рьмо? А если всё раскроется, ведь Эдриэн смог узнать. Так могут и другие. А главное, почему он не сказал об этом хотя бы мне, если хочет честности от меня? А я еще и строю планы. Самонадеянная.

Я пытаюсь дышать ровнее, но тщетно. Очередная попытка совладать с собой проваливается. Да и хрен с ней! Этот разговор должен был произойти иначе, но я готова выплеснуть всё накипевшее во мне сейчас. Одним взмахом руки я открываю дверь, а его кулак с размаху летит в Брента и парень падает на мотоцикл, почти перекинувшись через него.

– Не смей его трогать! Коннор, не смей! Зайди в дом! – смотря на него в упор взглядом, готовым испепелить всё вокруг, я продолжаю – или ты мне прямо здесь расскажешь, кто на самом деле такой Коннор Брайант?!

Его лицо резко меняет выражение и из презрительного принимает испуганный вид.

– Откуда ты?.. – не успевает он задать вопрос. Я не даю ему такой возможности.

– Это уже не важно. Важно только то, что я знаю об этом.

– Брент! Брент! – я с беспокойством смотрю на друга.

– Всё хорошо Кирстен, он встает, морщась и оттряхивая одежду.

– Иди домой, мы позже поговорим.

– Но…

– Брент, пожалуйста! – я смотрю на него с просьбой во взгляде и он, выругавшись, уходит.

– Какого хрена вы дерётесь? Что он сделал не так? Если бы не он, мне даже страшно представить, что со мной могли бы сделать. Ты уже приехал на всё готовое и тебе досталось всё – я и моё доверие, шаткое и совсем не прочное, но всё же! Я поверила тебе! А ты только и можешь, что всё рушить. Так значит я твоя кукла? Повтори глядя мне в глаза, что ты только что говорил ему!

– Этот парень пудрит тебе мозги. Он не такой хороший мальчик, как тебе кажется.

– Даже если это и так, - я слегка с издевкой усмехаюсь, – то и ты не лучше его. У каждого из вас своя выгода. Но знаешь, и я не дура. – Я делаю глубокий вдох, перед тем как продолжить. – Откладывать этот разговор я больше не стану. Если то, что ты мне вчера сказал на крыльце было сказано искренне, то сейчас ты мне скажешь правду. Я желаю услышать всё, чем бы оно ни оказалось! Я знаю, что еще до совершеннолетия ты был осужден. За что?

На его лице не дрогнул ни единый мускул, но перемена видна во взгляде. Злость сменилась на беспокойство. Он наклоняет голову набок.

– Откуда ты узнала, что…

– Скажи! – настойчиво перебиваю его, не желая слушать лишних вопросов, а только ожидая причину.

– Три дня… – он тяжело вздыхает, опершись о дверной косяк и опустив глаза вниз, – три дня он лежал в реанимации, после того, как я его избил. – Он поднимает глаза, глаза не того Коннора, которого я знаю. Передо мной кто-то другой, со взглядом зверя. – Я чуть не убил человека, Кирстен.