Совсем как ангел

Глава седьмая

Фирма Хейвуда по торговле недвижимостью размещалась на первом этаже небольшого отеля. По счастью, здесь работали кондиционеры. Стены конторы были увешаны картами города и графства, фотографиями с видами Чикота, на которые безучастно взирали с портретов молодые Линкольн и Вашингтон.

Молодой человек с болезненным лицом, в рубашке с короткими рукавами поведал Куинну, что его зовут Эрл Перкинс. Хотя в конторе наличествовал целый ряд столов с именными табличками на каждом, мистер Перкинс пребывал в гордом одиночестве. Куинн мысленно полюбопытствовал, идут ли дела фирмы так плохо, что сотрудники не утруждают себя появлением на службе, либо, напротив, так хорошо, что все они, подобно Вилли Кинг, разъехались по округе, демонстрируя клиентам их будущие приобретения.

— Когда ожидается возвращение миссис Кинг? — осведомился он.

— В любое время. И учтите: я говорю это абсолютно буквально. В ЛЮБОЕ ВРЕМЯ. Наша контора — идеальное укрытие для тех, кто скрывается от ареста по обвинению в убийстве. Здесь нет НИКАКОГО порядка. Вот вы, например, деловой человек, мистер?..

— Куинн. Да, я бизнесмен.

— Тогда вы знаете, что бизнес не может как следует функционировать без твердого порядка, которого строго придерживаются все предприниматели. Что у Нас будет без порядка? Хаос.

Куинн обвел взглядом девственно пустой кабинет.

— А по-моему, прекрасно, — заметил он. — На редкость спокойный вид хаоса.

— Хаос не всегда бросается в глаза! — с жаром вскричал Перкинс. — Например, мое время лэнча — от двенадцати до часа. Уже почти час, а я все еще не ел. Вы, может быть, скажете, ничего страшного? Только не для меня! Да я бы успел показать клиенту эту усадьбу и вернуться сюда к одиннадцати!

— Давно! здесь работает миссис Кинг?

— Понятия не имею. Я сам тут только с января.

— Она вас взяла на работу?

— Не совсем, — с удовлетворением объявил Перкинс. — Хотя, должен признаться, она приложила к этому руку.

— А в Чикоте вы давно?

— Со дня рождения. Кроме двух лет, что я провел в государственном колледже Сан-Жозе. Можете себе представить: целых два года в колледже? И я закончил его в числе лучших!

Дверь открылась, впустив струю сухого и горячего воздуха, а также миссис Кинг в белом платье без рукавов и широкополой соломенной шляпе, кокетливо сдвинутой набок.

— Извините, что опоздала, Эрл, — игриво промолвила она, не замечая посетителя, — Куинн оказался в той части кабинета, что была скрыта от нее полями шляпы.

— Ничего другого я и не ждал, — пробрюзжал Перкинс. — Моя язва…

— Зато усадьбу я, похоже, всучила. Хотя и пришлось слегка приврать относительно климата, — Вилли швырнула сумочку на стол, сняла шляпу и увидела Куинна. Лицо ее не изменилось, разве что губы сжались чуть тверже, образовав едва заметные морщинки. — Ох, прошу прощения. Я не заметила, что у нас клиент. Могу я быть вам полезной, сэр?

— Думаю, что да, — кивнул Куинн.

— Через минуту я к вашим услугам. А вам бы лучше пойти поесть, Эрл. И помните: никакого перца, никакого кетчупа.

— Не от перца мои страдания, — вздохнул Перкинс, — а от отсутствия порядка.

— Хорошо, идите и подумайте, как нам навести порядок. Придумайте правила поведения для сотрудников.

— Уже.

— Хорошо, тогда сведите их в устав.

— Ладно, Черт возьми! — прорычал Перкинс и захлопнул за собой дверь.

— Он еще совсем мальчик, — заметила Вилли материнским тоном. — Подумать только, в его возрасте, и уже язва. У вас, конечно, язвы нет, мистер Куинн?

— Давно была бы, если бы я попытался проглотить те истории, которыми вы меня напичкали, миссис Кинг. Неважно, с перцем и кетчупом или без оных. Как прошла поездка в Лос-Анджелес? Все в порядке?

— У меня изменились планы.

— В конце концов вы решили, что Чикот не так уж плох?

— Все, что я говорила о Чикоте, остается в силе. Это дыра.

— В таком случае что вам мешает выползти из нее?

— Боюсь угодить в еще худшую, — пожала она обнаженными плечами. — Здесь у меня по крайней мере есть связи.

— Такие, как мистер Хейвуд?

— Естественно. Он мой босс.

— В том числе и во внерабочее время?

— Не понимаю, о чем вы, — резко отпарировала она. — Может быть, вернемся ко вчерашнему вечеру?

— Ничего не имею против.

— Должна признаться, что идея была целиком моя. Я принесла в редакцию наши объявления для очередного номера «Маяка» и услышала ваш разговор с мистером Рондой — вы обсуждали дело О'Гормана. Естественно, мое любопытство было задето. Для жителей Чикота имя О'Гормана звучит так же, как для жителей Сан-Франциско слово «землетрясение». Каждый знал его или по крайней мере теперь уверяет, что они были знакомы, и потому у каждого есть своя версия. Вот я и подумала, — она сделала паузу и глубоко вздохнула, — подумала, что если вы работаете над этим делом, то, может быть, нашли что-нибудь новенькое. Тогда вы и я…

— Что — вы и я?

— Мы могли бы раскрутить это дело вместе. Представляете, какая была бы сенсация? Мы бы стали знаменитыми!

— Вы, стало быть, мечтаете о славе?

— О, я понимаю, это звучит довольно глупо. Но, положа руку на сердце, так оно и есть. Потому я и попыталась вчера вечером познакомиться с вами и выведать у вас какую-нибудь информацию.

— А кто был тот приятель, который согласился вам помочь?

— Какой приятель?

— Который обшарил тем временем мою комнату.

— Я ничего об этом не знаю, — нахмурившись, пробормотала она. — А вы часом не сочиняете?

— Где был вчера вечером Джордж Хейвуд?

— Скорее всего в постели. Он уже неделю лежит с бронхитом. Боже мой, но не думаете же вы, что мистер Хейвуд…

— Именно это я и думаю, — признался Куинн. — Мистер Хейвуд без помех обшарил мой номер в мотеле, пока вы разыгрывали в «Эль Бокадо» свой маленький спектакль.

— Но это же ужасно! — горячо проговорила Вилли Кинг. — Просто ужасно так думать о мистере Хейвуде. Он — один из самых уважаемых и порядочных бизнесменов в мире. Прекрасный человек.

— Я все сильнее и сильнее убеждаюсь, что в Чикоте прекрасных людей больше, чем на небесах. Тем не менее один из них проник в мой номер, обманом выманив ключ у старика, и я все еще думаю, что это был Хейвуд. А вы ему помогали.

— Клевета! Или грязная сплетня? Но я ее распутаю!

— Бог в помощь, миссис Кинг. А теперь, для разнообразия, почему бы вам не попытаться рассказать мне правду? Чем вызван горячий интерес Джорджа Хейвуда к моей скромной персоне? Что он рассчитывал найти в моей комнате? И самое главное — что он нашел?

— Вы представляете себе, как все это будет нелепо выглядеть, если вы встретитесь с Хейвудом?

— Я все утро пытаюсь это сделать.

— Зачем?! — лицо ее стало почти таким же белым, как платье.

— Например, хочу у него поинтересоваться, зачем ему понадобилось использовать вас в качестве приманки…

— Нет! Пожалуйста. Вы НЕ МОЖЕТЕ это сделать. Он ничего не знает о том, что я попыталась вас подловить в этом ужасном месте. Да он с ума сойдет, если узнает! Он просто может меня застрелить!

— Да бросьте вы, миссис Кинг.

— Нет, правда. Я это чувствую. Он ярый консерватор, для него огромное значение имеют все условности — особенно с тех пор, как с его сестрой Альбертой приключилась эта история. Понимаете, она сделала что-то нехорошее, и он вбил себе в голову, что должен избегать даже намека на какое-либо отклонение от общепринятых норм поведения. На его сотрудников это тоже распространяется. Вы хотите, чтобы меня застрелили?

— Отнюдь.

— Тогда умоляю, не говорите ему о вчерашнем вечере; Он никогда не поймет, что для меня это была просто игра — ну, знаете, «Вилли Кинг — знаменитая девушка-детектив»… Мистер Хейвуд в такие игры не играет, он для этого слишком респектабелен. Обещаете ничего ему не рассказывать?

— Пожалуй, — кивнул Куинн. — Только в обмен на кое-какие одолжения.

С минуту Вилли Кинг задумчиво изучала его физиономию.

— Если вы имеете в виду то, о чем я думаю, — медленно начала она, — то я…

— Неверно вы думаете, миссис Кинг. Я просто хочу задать вам несколько вопросов.

— А-а… Валяйте, не стесняйтесь.

— Вы знаете мать Хейвуда?

— Знаю ли я? — мрачно проговорила Вилли. — Что вы хотите о ней спросить?

— У нее было две дочери, верно?

— Ни разу не слышала, чтобы она об этом говорила. Джордж, то есть мистер Хейвуд, категорически запретил упоминать их имена. Особенно Альберту.

— Что случилось со второй?

— Рут? Она сбежала. Вышла замуж за одного парня, которого ее мать не одобрила. Он рыбак из Сан-Феличе, по фамилии Агуйла. На том ее отношения со старушкой и закончились.

— Где сейчас миссис Агуйла?

— В Сан-Феличе, надо думать. Зачем она вам?

— Просто проверка.

— Да что вы так вцепились в семью Хейвудов? — резко спросила она. — Почему бы вам не поговорить с людьми, которые действительно знали О'Гормана?

— Мистер Хейвуд его знал.

— Очень мало. И только по работе.

— Так же, как Альберта Хейвуд?

— В принципе она могла с ним встречаться, но точно я не знаю.

— Джордж Хейвуд очень любил свою сестру, верно?

— По всей видимости… да, безусловно.

— Настолько, что ему пришлось ответить на мно-огие вопросы полиции, после того как была обнаружена растрата. Не так ли?

Куинн выстрелил наугад — это было не больше, чем его предположение, и потому его удивила ее неожиданно бурная реакция.

— Вопросы?! — буквально взвилась Вилли. — Уж об это я могу вам кое-что рассказать! Это были прямые обвинения, разве что с вопросительными знаками на конце. Где деньги? Сколько Альберта одалживала Джорджу? Как мог Джордж, живя с ней в одном доме, не догадываться, что с ней что-то происходит? Видел ли он бланки букмекеров? Каждый ли день она их приносила?

— А он видел?

— Нет. Она вообще не брала их домой. Ни в ее комнате, ни еще где-либо в доме не удалось найти ни одного.

— Осторожная она оказалась женщина, эта леди Альберта. Или кто-то постарался как следует за ней все почистить. Сами-то вы ее знали, миссис Кинг?

— Не близко. Я думаю, толком ее никто не знал. Бывают такие скрытные люди, которых вроде и видишь каждый день, да тут же и забываешь. И не вспоминаешь, пока с ними чего-нибудь не случится.

— Не вспоминаешь, пока чего-нибудь не случится, — медленно повторил Куинн. — Может, она все это и затеяла ради того, чтобы привлечь к себе внимание?

— Ошибаетесь, — энергично тряхнула головой Вилли. — Когда все открылось, она ужасно страдала, просто невероятно. Я навещала ее в тюрьме. Господи, какой это был кошмар! Она была, точно раненое животное, которому невозможно помочь, потому что оно не в состоянии объяснить, где у него болит.

— Да к тому же и Джордж Хейвуд от нее отвернулся…

— Ему пришлось. Я понимаю, вам это, наверное, кажется бесчеловечным. Это потому, что вы там не были. А я была. Старуха вся кипела от ярости. Она буквально костьми ложилась, чтобы не дать Джорджу что-нибудь сделать для Альберты.

— Откуда в миссис Хейвуд такая мстительность?

— Во-первых, это вообще в ее характере. Во-вторых, в Альберте она разочаровалась задолго до того случая. Та была такая робкая, некрасивая, совсем одинокая: и друзей не завела, и замуж не вышла, и детей не нарожала — с ней в одном доме-то жить было неинтересно. Можете себе представить, что происходит с такой женщиной, как миссис Хейвуд, когда в ее душе год за годом накапливается разочарование. У меня было такое впечатление, что она воспользовалась растратой как поводом, чтобы сделать то, чего ей давно хотелось, — вышвырнуть Альберту ко всем чертям и забыть о ней навсегда, — миссис Кинг говорила ровным голосом, неподвижным взором уставившись на свои тонкие, бледные руки без единого кольца. — К тому же оставался Джордж. Он всегда был светом ее очей. Когда его первая жена умерла, я думала, миссис Хейвуд станцует джигу на всех близлежащих улицах, играя на трубе, — разве что трубы под рукой не оказалось. Ведь это означало, что Джордж теперь снова полностью принадлежал ей, весь — и сердце, и голова, и желчный пузырь… Она чудовище! Ради Бога, заставьте меня замолчать; о ней я могу говорить неделями!

Куинну не потребовалось недель, чтобы понять: между старой леди и Вилли Кинг шло непрекращающееся сражение из-за одного-единственного человека.

Зазвонил телефон, и миссис Кинг сняла трубку.

— Компания «Хейвуд», торговля недвижимостью, — произнесла она четким, профессиональным голосом. — Да… прошу прощения?.. Дом напротив Рузвельт-парка не отвечает нормам Федеральной экологической ассоциации? Мы с удовольствием предложим вам другой вариант. Да… безусловно, при первой же возможности. — Она повесила трубку и с легкой гримаской нетерпения повернулась к Куинну: — Извините, мне пора вернуться к работе. Обидно, что нас прервали, беседа с вами доставила мне истинное наслаждение, мистер Куинн.

— Может быть, вам захочется продлить его? Скажем, сегодня вечером?

— Я действительно не могу.

— Почему? Уезжаете на автобусе в Лос-Анджелес?

— Веду в кино младшую сестренку.

— О, прошу прощения, — поднимаясь, проворковал Куинн. — В таком случае, может быть, в мой следующий приезд?

— Вы уезжаете?

— Ну, поскольку у вас свидание с младшей сестренкой, больше в этом городе меня ничто не удерживает.

— Когда вернетесь?

— А когда вам хотелось бы, чтобы я вернулся?

Вилли кинула на него долгий, пристальный взгляд.

— Прекратите дурачиться! Я прекрасно знаю, когда мужчина хочет со мной встретиться всерьез, а когда нет. Вы — нет. И я — нет.

— В таком случае почему вас так интересует, когда я вернусь?

— Просто стараюсь быть вежливой.

— О, большое спасибо! — восторженно пропел Куинн. — И отдельная огромная благодарность за информацию.

— Не за что. До свидания.

Куинн спустился по улице к своей машине, проехал один квартал и припарковался в огромном стаде автомобилей, сгрудившихся возле супермаркета. Отсюда открывался отличный вид на компанию «Хейвуд», занимающуюся продажей недвижимости, а также на часы, венчающие здание городской ратуши.

Ровно в час тридцать на службу вернулся Эрл Перкинс. Выглядел он так, будто лэнч не доставил ему ни малейшего удовольствия. Две минуты спустя из дверей вылетела Вилли Кинг в своей широкополой шляпе, крепко сжимая в руках сумочку. Вид у нее был взволнованный, но решительный. Она стремительно продефилировала к своей машине, громко хлопнула дверцей и укатила в южном направлении.

Куинн отпустил ее на приличное расстояние, не будучи уверенным, считает ли она себя в безопасности настолько, чтобы не обращать внимание на слежку. Потом двинулся за ней.

Вскоре миссис Кинг затормозила перед домом старинной постройки. На одной из колонн, обрамляющих крыльцо, издалека бросалась в глаза табличка: «Продается. Компания «Хейвуд», торговля недвижимостью». Вилли отперла парадную дверь и вошла внутрь. На секунду Куинну показалось, что он в ней ошибся и она действительно решила вернуться к прерванной работе. Дом стоял напротив Рузвельт-парка и, несомненно, был тем самым, о котором упоминалось в телефонном разговоре.

Он уже совсем было собрался убраться, когда рядом с машиной Вилли остановился зеленый «плимут». Из него не без труда выбрался высокий, тощий мужчина, одетый, несмотря на жару, в темно-серый костюм и такого же цвета шляпу. Затем он неторопливо, с какой-то медлительной осторожностью двинулся к дому. На середине лестницы его скрутил приступ кашля, и он без сил прислонился к перилам, одной рукой прикрывая рот, а другой держась за грудь. Когда приступ кончился, он извлек из кармана большую связку ключей, выбрал нужный, отпер дверь и скрылся за ней.

«Ловко придумано, — подумал Куинн. — Просто и безопасно. Когда Вилли с Джорджем хотят остаться одни, вдали от посторонних глаз, они просто назначают встречу в одном из домов, выставленных на продажу фирмой «Хейвуд». Не исключено, что каждый раз в новом. А эта пылкая мольба не ходить к Хейвуду, не то, мол, этот образец бурного темперамента в порыве гнева может ее пристрелить… какого черта, миссис просто не хотелось, чтобы я задал ему кое-какие вопросы. А представление она устроила первоклассное! Надо же, я ведь почти попался на удочку».

Куинн уставился на старый дом, будто ждал, что одна из ставен сию минуту откроется и поведает ему какие-нибудь секреты. Естественно, ничего подобного не произошло. Дело было дохлое, и он прекрасно отдавал себе в этом отчет. Даже если бы он, дождавшись финала романтического свидания, попытался прижать Джорджа Хейвуда к стене, ему все равно не удалось бы выбить ни грамма информации. У него попросту не было права задавать вопросы, поскольку не имелось ни единого доказательства, что именно Хейвуд предыдущим вечером обшарил его номер в мотеле.

Куинн включил зажигание и уныло ретировался. Было около двух; учитывая горные дороги и необходимость заехать в Сан-Феличе, он рассчитывал добраться до Тауэра к пяти.

Вилли услышала, как в замке повернулся ключ. Потом парадная дверь открылась и снова закрылась. Ее охватило желание выбежать в холл и кинуться Джорджу в объятия. Но она сдержалась и, замерев, молча ждала его в темной комнате, раздумывая, придет ли когда-нибудь время, когда в его присутствии она сможет дать волю своим чувствам. С некоторых пор он при каждой встрече будто выливал на нее ушат холодной воды — казалось, проблемы, одолевавшие его, слишком серьезны, чтобы обращать внимание на ее желания.

— Я здесь, Джордж, — пустая комната усилила ее голос, и он прозвучал слишком сердечно. Она отметила, что надо говорить тише.

Джордж вошел, сняв шляпу и держа ее на уровне груди, будто незримый оркестр исполнял в этот момент персонально для него «Звездно-полосатый флаг». Вилли сглотнула, чтобы подавить неуместный смешок.

— За тобой следили, — изрек он вместо приветствия.

— Нет. Клянусь, я не видела…

— Машина Куинна стоит напротив.

Она приподняла штору и выглянула.

— Не вижу никакой машины.

— Она была. Я же говорил тебе: соблюдай осторожность.

— Я пыталась, — она почувствовала в горле комок и снова сглотнула — на сей раз, чтобы сдержать слезы. — Как ты себя чувствуешь, Джордж? Сегодня получше?

Он нетерпеливо мотнул головой, показывая, что не время беспокоиться о таких пустяках.

— Куинн что-то подозревает. Он звонил в контору, потом — мне домой. Хорошо, что я успел предупредить мать, и она от него отделалась.

От простого упоминания миссис Хейвуд Вилли почувствовала, как тело ее начинает леденеть.

— Я могла бы сделать то же самое, — с трудом выговорила она.

— Я боялся, что ты потеряла его доверие.

— Не думаю. Он пытался назначить мне свидание на сегодняшний вечер.

— Ты согласилась?

— Нет.

— Почему?

— Я… не знала, как ты к этому отнесешься.

— Можно было получить какую-нибудь полезную информацию.

Она молча, бездумно уставилась в старый кирпичный камин. Лишь дурацкая мысль о жарком пламени, некогда полыхавшем в нем, назойливо крутилась в голове. Интересно, разожгут ли этот камин еще когда-нибудь?

— Извини, если я задел твои чувства, — мягко сказал он.

— Не стоит извиняться. Очевидно, у тебя в голове более важные дела, чем мои чувства.

— Я рад, что ты это понимаешь.

— О, еще бы. Ты достаточно ясно это демонстрируешь.

— Вилли, не надо, — он положил руки ей на плечи. — Пожалуйста, наберись терпения.

— Если ты объяснишь мне, в чем дело.

— Не могу. Все слишком серьезно. Вовлечено много людей. Хороших людей.

— А что, — имеет такое уж значение, хорошие они или нет? И как ты их, кстати, отличаешь? Спрашиваешь у матушки?

— Оставь ее в покое, пожалуйста. Она не имеет ни малейшего представления о том, что происходит.

— Я оставлю ее в покое, если она оставит меня, — Вилли повернулась к нему лицом, готовая к отпору. Но он выглядел слишком бледным и утомленным, чтобы затевать ссору. — Забудем это, Джордж. Давай выйдем и войдем снова. Идет?

— Идет.

— Привет, Джордж.

Он улыбнулся.

— Привет, Вилли.

— Как дела?

— Прекрасно. А у тебя?

— Полный порядок, — она с досадой уклонилась от поцелуя. — Не намного-то лучше, чем в первый раз, верно? На самом деле ты думаешь вовсе не обо мне, правда? А о ком? О Куинне?

— Он меня буквально преследует.

— Успокойся. Недолго осталось.

— Что ты имеешь в виду?

— Он уезжает.

Руки Джорджа упали с ее плеч.

— Когда?

— Думаю, сегодня днем. Может быть, прямо сейчас.

— Но почему? Почему он уезжает?

— Сказал, что ему незачем оставаться, поскольку я отказалась встретиться с ним сегодня вечером. Естественно, это была шутка.

Вилли втайне надеялась, что Джордж запротестует — мол, конечно же, Куинн не шутил. Ты ведь очень привлекательная женщина, дорогая моя. Может, он и город решил покинуть, испугавшись, что ты разобьешь ему сердце.

— Он пошутил, — повторила она.

Однако Джордж ее уже не слышал. Он решительными шагами направлялся к двери, надевая на ходу шляпу.

— Джордж?

— Я позвоню тебе утром.

— Куда ты? Мы ведь еще даже не поговорили. Джордж!

— Сейчас не время. Мне надо показать клиенту дом Вилсона на Грин-кросс.

Она знала, что продажа дома Вилсона поручена Эрлу Перкинсу и Джордж ни под каким видом не стал бы вмешиваться, но возражать не стала.

Выйдя в холл, он обернулся.

— Вилли, можно мне кое о чем тебя попросить?

— Конечно. Ведь ты мой хозяин.

— Передай моей матери, что я не приеду домой к обеду. Пусть она меня не ждет.

— Хорошо.

Это была не маленькая услуга, и оба это понимали.

Вилли молча слушала, как парадная дверь открылась, потом закрылась. Затем до нее донесся звук мотора и визг покрышек — машина слишком резво взяла старт. Склонив голову, она подошла к старому камину. Изнутри кирпичи были покрыты сажей от бесчисленных топок. Она протянула руки, будто там могло остаться для нее хоть немного тепла.

Спустя некоторое время она вышла, заперла за собой дверь и поехала на почту. Оттуда позвонила Джорджу домой.

— Миссис Хейвуд?

— Да.

— Это Вилли Кинг.

— Ах, миссис Кинг! Конечно, конечно. Но моего сына нет дома.

Вилли стиснула зубы. Говоря о Джордже, миссис Хейвуд никогда не называла его иначе, как мой сын.

— Да, я знаю, миссис Хейвуд. Он попросил меня передать вам, что не сможет вернуться домой к обеду.

— Почему?

— Я не знаю.

— Значит, он не с вами?

— Нет.

— Но он уже который день уходит с утра из дома и возвращается лишь поздно ночью.

— У него дела, — заступилась Вилли.

— И вы, конечно, очень ему помогаете?

— Стараюсь быть полезной.

— О, вам это удается. Он говорит, что вы самый лихой торговец в его фирме. Единственное, что мне не нравится в его бизнесе, — слишком много сделок завершается поздно ночью. Это ненормально, вам не кажется?

— Не сомневаюсь, что вы довели это мнение до его сведения, миссис Хейвуд.

Воцарилось молчание. Вилли поспешно прикрыла рукой микрофон, чтобы до миссис Хейвуд не донеслось ее гневное дыхание.

— Миссис Кинг, — елейным тоном пропела миссис Хейвуд, — вы и я — мы ведь обе любим Джорджа, верно?

«Я — да, — подумала Вилли. — Но не ты. Ты не любишь никого».

Однако вслух она сказала:

— Да.

— Вас случайно не заинтересовало, куда это он собрался сегодня вечером?

— Это его дело.

— Вы считаете, что вас его дела не касаются?

— Нет.

«ЕЩЕ НЕТ», — добавила она про себя.

— Боже мой, а я думаю, это должно вас касаться, раз уж вы так демонстрируете всем, что интересуетесь моим сыном. Характер у него, конечно, прекрасный, но он тоже всего лишь человек, а вокруг так много искусительниц…

— Вы советуете мне шпионить за ним, миссис Хейвуд?

— Использовать чьи-то глаза и уши еще не значит шпионить, уверяю вас.

Возникла еще одна пауза, судя по всему, миссис Хейвуд обдумывала новую атаку, более сокрушительную. Однако, когда она вновь заговорила, голос ее прозвучал неожиданно слабо и надломленно.

— Меня не покидает страшное ощущение, что Джордж попал в беду, — тихо сказала она. — О… мы с вами никогда не были дружны, миссис Кинг, но я не думаю, что… что вы реально угрожаете его благополучию.

— Спасибо, — сухо отозвалась Вилли. Ее удивила внезапная перемена, произошедшая в миссис Хейвуд. — У меня нет никаких оснований предполагать, что Джордж попал в беду. Тем более в такую, с которой он не сможет справиться.

— Но это так! Я чувствую! Здесь замешана женщина.

— Женщина? Убеждена, что вы ошибаетесь.

— Хотела бы я ошибаться. Но за последнее время столько всего произошло! Эти бесконечные, необъяснимые поездки за город… Куда он ездит? Что он там делает? С кем встречается?

— А вы не пробовали его расспросить?

— Конечно! Он, правда, ничего мне не сказал, но у него был такой виноватый вид! Вы же знаете — он совершенно не умеет лгать. Из-за чего он мог бы чувствовать себя виноватым, если не из-за женщины?

— И все же я совершенно уверена, что вы ошибаетесь, — повторила Вилли и явственно услышала сомнение в собственном голосе. Это настолько ее потрясло, что она, повесив трубку, еще долго стояла в тесной, душной кабине, бессильно прислонившись лбом к холодному бесчувственному телефону.