Союз одиночек

Глава 22. Ужин при факелах

Все утро я помогал Кариму крепить оборону слободы, благо напуганные последними событиями торгаши не скупились. Конечно, работал не даром, а за убежище для своих крысят. К моей подшефной Масти подтягивались прочие ползуны Крапчатой Колоды, и к вечеру они вполне могли устроить там эдакий табор – не особо шумный, зато пахучий. Кстати, мальцам тоже пришлось потрудиться, разведывая ближние подземелья и выискивая опасные проходы. А с Тузиком я заключил договор, что свою команду он пропустит через баню, а заодно повлияет на примкнувших, дабы те стерпели такие же измывательства.

Слава богу, у Карины не обнаружили серьезных травм – если не считать сдвигов в психике. Вот тут грустно. Правда, она не скулила больше, но и других звуков не издавала – умолкла напрочь… чего я не мог добиться за годы знакомства. Лицо казалось жуткой маской, но опухоль уже начала спадать, глаза видели, а шрамы вряд ли останутся. То есть красота к певичке вернется, вдобавок будет молчаливой, покорной – пойдет нарасхват. Но лучше бы уж скандалила, как прежде. В надежде, что Карине это поможет, на том же Гаевом броневичке переправил к ней Мишеля, хотя пушистый сибарит успел подружиться с Инессой и вовсе не горел покидать мои хоромы. Впрочем, он еще не видел Хана – такое потрясение не для его нежной души.

Время от времени я выходил на связь с Шиловым, с большими сложностями, но добившимся осмотра Храмового подвала. Замолчать эту историю все равно бы не удалось: я уже сбросил материалы в Океан, и такие съемки наделают там шума. А особенно умилит всех маньяк-потрошитель во главе губернской службы безопасности – штришок действительно пикантный.

Кстати, Клоп уже отреагировал. Мудрствовать он не стал и, как водится, свалил все на покойника, объявив Луща чьим-то агентом и врагом людей (последнее-то верно). А заодно и его контору окрестил сборищем мерзавцев. Хотя из тамошней дюжины заправил ни один пока не всплыл: возможно, останки «шакала» впрямь вытянули из них жизнь.

После полудня погода испортилась окончательно. Тучи потемнели настолько, что из них пролился дождь. И зарядил надолго, то затихая, то усиливаясь. А затем нелегкая принесла гостя, доставив на вишневом броневике к самому моему порогу. Вот кого не ожидал увидеть: Тина! Уж не Аскольд ли ее прислал? Эдакий жест примирения… Нет, судя по лицу, напряженному, измученному, девушка не при исполнении.

– Ну, заходи, – сказал я, освобождая проход. Разуваться Тине не пришлось – она и приехала босой. Вообще одета по-домашнему, в коротенький пеньюар и совсем уж условные трусики, будто сорвалась прямо с постели. Собственно, ни обувь, ни настоящая одежда ей не требовались – с тех пор, как ее включили в Семью. Девушка и забыла, верно, когда последний раз ступала на тротуар или окуналась в наружный воздух. Живет, точно на чужой планете, спрятавшись под колпак.

Войдя в гостиную. Тина обернулась и заглянула мне в глаза – пытливо, как принято выражаться. Вот уж чего не люблю… ни подобных выражений, ни таких взглядов.

– Кофе, вино, ванну, массаж? – спросил я. Затем добавил: – Любовь, наконец?

Словно бы и это входило в перечень услуг. Между прочим, когда я занимался дрессурой двойняшек, у меня возникало желание испытать, каково это: сразу с двумя да еще настолько близкими. Пока Аскольд, чуткий на такие позывы, не предложил попользоваться от своих щедрот.

И тут Тина расплакалась, даже не пытая прятать лицо. Телохранитель, ага, – и где набирают таких?

– Воды, – заключил я.

Взяв гостью под локоть, провел к креслу и дал Тине отпить пару глотков, второй рукой придерживая под шелковистый затылок, будто переливал из одного сосуда в другой, Забавно, но средство подействовало – девица прекратила рев. Точнее говоря, всхлипы, поскольку плакала почти беззвучно.

Усевшись напротив, я разлил по рюмкам вино и приготовился ждать. Но Тина не стала испытывать мое терпение.

– Милка пропала, – сообщила она. – Не знаю, что и думать.

– Пропала – в смысле, исчезла? – уточнил я. – А что говорит босс?

– Ничего не говорит. Будто его не касается. Но я же чувствую!..

Я поглядел на нее с любопытством. Истолковав мой взгляд верно, Тина принялась объяснять:

– Ну да, я чувствую Милу – точнее, что ощущает она. Временами даже вижу кое-что, слышу… Как видения, понимаешь?

– Эффект близнецов, – пробормотал я.

Вопросительно она вскинула брови, но я лишь дернул подбородком, предлагая продолжать.

– Ей плохо… очень. Больно и страшно. И скоро должно случиться ужасное. Может, этой ночью.

– Ну, раз должно… – снова пробурчал я, болтая вино в бокале.

Вот теперь Тина сжалась, как от холода. Будто в этом халатике, почти невидимом, ее выбросили в сугроб. Видно, больше ей рассчитывать не на кого – раз заявилась ко мне. Последняя надежда… умирает.

Не хочу, подумал я. Не хочу, чтобы гибли красивые люди… тем более, женщины. Но что я могу? Разве собрать всех приятелей в своем доме, занять круговую оборону. Но с этим я опоздал. Да и вряд ли бы это помогло.

– Ты почувствовала сестру прошлой ночью, – предположил я. – На самом ее пике, да? Некоторое время ощущения нарастали, затем пошли на спад, хотя не пропали. Ты и сейчас чувствуешь, но очень смутно, так?

– Все верно, – прошептала девушка. – Откуда ты…

– Направление смогла уловить? – перебил я.

– Ну, так…

– Где ты находилась в момент наилучшего приема?

– В парилке.

Я вскинул на нее удивленный взгляд.

– Хозяин впихнул меня туда… когда накатило. По-моему, он испугался чего-то. Мы с ним как раз…

– Неважно, – сказал я, поднимаясь. – Пойдем.

По винтовой лестнице, крытой натяжным ковром, мы поднялись в кабинет. Здесь я опустился за пульт, а Тину без лишних церемоний усадил на колени. Развернув на экране план Аскольдового замка, отыскал парилку.

– Ну, откуда к тебе донесся зов?

– Кажется, я сидела тут, – показала она без уверенности. – А шло это…

– Погоди.

Я развернул комнатку в третьем измерении и вывел ее наружу экрана. Мы будто очутились внутри парилки – осталось лишь жару поддать.

– Поехали, – сказал я, вращая картинку вокруг нас, сдвигая туда-сюда.

Теперь дело пошло веселей. Вспоминая, как это было прошлой ночью, Тина оживилась, заерзала на моих коленях – хотя без этого вполне можно было обойтись… и даже лучше бы. Но направление на сей раз указала без особенных колебаний. Знать бы еще, какой тут угловой разброс.

Тотчас я вернул картинку на плоскость и стал уменьшать масштаб карты, вмещая в экран сперва здание, затем окрестности, затем едва не все побережье.

– Значит, нам туда дорога, – пробормотал, вглядываясь в карту. И куда же эта дорожка ведет? Во всяком случае не в Храм – уже легче.

– И что делать теперь? – спросила Тина.

– Ждать. Одной линии мало, нужно пересечение. Если до темноты с Милой не случится страшного, мы получим если не точку, то хотя бы район. Не искать же по всей полосе?

– То есть ты поможешь мне?

Помедлив, я ответил:

– Если сама не отвернешь.

– С чего вдруг?

– С того, что сейчас начну тебя стращать. И еще до заката мы выясним, насколько ты любишь сестру.

– Я… не понимаю. Ты о чем, Шатун?

Тина продолжала восседать на моих коленях, только сдвинулась на край и обернулась ко мне, чтобы лучше видеть. А я придерживал ее за бедра, вовсе не собираясь позволять себе лишнего. Да она и не ждала этого, и не боялась. Сейчас ее волновало иное.

– Видишь ли, ненавижу ощущать себя жертвой, – пояснил я. – Ввязываться в драку имеет смысл, когда есть шансы. А если шансов нет, это уже не драка – избиение. И у меня подозрение, что тут как раз такой случай.

– И это говоришь ты!..

– Потому что уже имел случай распробовать. Честно скажу: сам бы не стал влезать. Может, я псих – но не настолько же? Однако тебя удерживать не стану. Хочешь сигать в пропасть – на здоровье.

– А ты?

– Что?

– Ты прыгнешь со мной?

– А что остается? Правда, ты не друг мне, даже не подруга…

– Как раз это поправимо, – заметила она. – Времени – вагон.

– …но ты пришла ко мне, – продолжил я, будто не слышал. – И уйдешь туда от меня.

– Законы чести, да? – спросила Тина с едва различимым недоверием. Или с издевкой. Все же служба под началом Аскольда научила ее многому. Что мог, он передал. А вот как передать то, чего нет?

– Да, – сухо подтвердил я. – И торг, как говорится, неуместен. Конечно, можешь расплатиться потом, если захочешь. И если выживем… что вряд ли.

Вдаваться в подробности было ни к чему. Но есть поступки, на искупление которых не хватит жизни. А с таким грузом лучше не жить.

– По-твоему, тут замешаны ночные твари? – спросила Тина. – Думаешь, Милка у них?

– А кого ты считаешь «ночными тварями»?

– Ну, кто нападает ночами на улицах, забирается в дома…

Я покачал головой:

– Это лютики-одуванчики – с ними еще можно совладать. Аскольд снюхался с чудищами пострашней.

– За это ты и врезал ему вчера?

– И за это, – подтвердил я. – А еще – за тебя. По-твоему, зря?

– Если они такие страшные, то почему Аскольд их не испугался?

– Он боится – еще как! Но хочет сделаться таким же Гудвином.

– Кем?

– Великим и Ужасным. И это желание в нем сильней страха.

– Что же нам делать, Род? – спросила она вновь.

– Жаль, не можем подождать до утра. Тогда бы у нас был шанс.

– А в чем разница?

– В наших противниках. Ночью они выкладываются настолько, что с рассветом делаются вялыми, некоторые даже впадают в летаргию. Но тот, кто над ними, похоже, не спит совсем. Мне и представить жутко, на что способен он!

– Ты о ком толкуешь, Шатун? Не о вампирах?

– Думаешь, спятил? А вот сейчас увидишь записи и решишь сама, кто тут псих. У меня-то хватило ума держаться от этих уродов подальше.

– А может, прав Аскольд и с такими врагами лучше ладить?

– Мы все звереем понемногу, – сказал я. – Но не все превращаемся в зверей. Думаешь, как Мила оказалась у них? Это же вступительный взнос вашего босса. Как бы подтверждение его преданности Хозяину.

– Это… неправда, – сказала Тина. И скривила лицо, будто опять решила всплакнуть.

– Да? – хмыкнул я. – Отчего же тогда Аскольд взъярился прошлой ночью? Он расплачивался с тобой за свои грехи.

Помолчав, она спросила:

– А почему ты решил, что мы звереем?

– Сейчас поймешь.

Следом за мной девушка спустилась в подвал, вступила в тренаж-зал.

– Ничего не заметила за собой? – спросил я, остановившись возле настенного динамометра. – Подойди.

Недоуменно хмурясь, она приблизилась к стене.

– Ну-ка, вмажь, – предложил я. – Со всей силы. – И прибавил с ухмылкой: – Представь, что это Аскольд.

Черты Тины вдруг исказились, закаменев в хищную маску, – с разворота она саданула в кожаную подушку. Ее мышцы точно взорвались, жгутами проступив под гладкой кожей… но в следующий миг уже расслабились.

– Теперь – ногой.

От второго удара гул прошел по всему залу, а девушку едва не сорвало с опоры.

– Недурно, – оценил я, глянув на дисплей. – Вполне сравнимо с тяжами и почти втрое против прежнего. Не ожидала? Это твой Зверек разгулялся.

Не поверив, Тина всмотрелась в показатель. Наверняка она ощутила, что удары хороши, – но чтобы настолько?

– У тебя тоже? – спросила растерянно.

– Уже и бить боюсь, – подтвердил я. – Зашкаливает.

– И что это значит?

– Ничего эдакого, – ответил я. – В прежние времена я иногда входил в раж, оборачиваясь берсерком, – оттого меня и боялись. А ныне эти всплески сделались нормой.

– Хорошо, а я?

– Ну, вы с Милой – девочки темпераментные, заводитесь живо. Прежде вам не хватало малости, чтобы заступить, а ныне сама среда способствует.

– И много вокруг… таких?

– Ты бойся не «таких». – Аккуратно взяв за плечо, я повел девушку к выходу. – Эти-то не выходят за человечью грань – просто получили доступ к резервам. Но вот другие…

– Что? – спросила она шепотом.

– С ними сложней, намного.

В гостиной нас ждал накрытый стол. Перекусив, чем Инесса послала, мы вернулись в кабинет. И вот там, как и обещал, я принялся Тину пугать, продемонстрировав ей подборку записей, начиная от крысок с пауками, смахивающих на порождения кошмаров, и заканчивая схваткой с Лущом-вампиром на фоне сотен голов (правда, чтобы разглядеть эту сцену, пришлось замедлить ее вдесятеро). Конечно, кадры впечатлили девушку, но от затеи она не отреклась, и даже колебаний я не заметил – что значит привязанность близнецов!

А день уж близился к закату, хотя из-за непрекращающегося дождя разглядеть это было трудно. И подготовиться к рейду следовало заранее.

Я привел Тину в каморку, под завязку заполненную барахлом, и велел:

– Ну-с, красавица, прелести наголо! Помедлив, девушка сбросила с себя пеньюар, затем стянула трусики. Без второго можно было обойтись, но я не стал возражать. Все же нагота сближает, а понимание нам пригодится. Жаль только, что в гостях у ночных тварей голым не побегаешь. Собственно, там и в одежде долго не протянешь.

– Вот, – сказал я, протягивая Тине комбинезон. – По-моему, в самый раз.

Пришлось помочь ей втиснуться в тугую ткань, обтянувшую девушку от подошв до ушей, точно вторая кожа, обшитую эластичными прокладками, словно мускулами. Впрочем, это промежуточный слой – очередь за доспехами.

– Хорошо, что ты подходишь под мой стандарт, – заметил я, роясь в нише. – К счастью, у нас с Аскольдом не слишком разнятся вкусы.

С другой стороны, это не раз приводило к осложнениям – вспомнить хотя бы Лану. Или Аскольд и тут со мной соревнуется? Может, и двойняшек завел мне на зависть?

– Пробовала такую модель? – Я извлек на свет изящный пластиковый скафандр. – Конечно, не самый писк…

– С усилителями? Босс натаскивал нас – на имитаторах. Настоящие должны скоро поступить.

– А к чему вас готовили? – поинтересовался я. – Точнее, против кого?

У Тины разом задеревенело лицо. Вглядевшись в нее, я хмыкнул:

– Хранишь верность своему господину? Хвалю, хвалю!.. А говорят, будто преданных не осталось – одни предатели.

Меня всегда завораживало слово «преданный». И как его развело настолько широко?

– Он говорил: пришло время посчитаться со всеми, – нехотя сообщила девушка. – Выдать каждому, что заслужил.

– Хм… И начал почему-то с Милы. По справедливости, да?

Гостья промолчала.

– Ладно, бог с ним, – сказал я.

И принялся обряжать Тину точно водолаза, скрывая ее красоты под многослойной броней, а поверх навешивая снаряжение. Вся эта оснастка тянула более пуда, но Тина достаточно тренированная для таких тяжестей. Вот мое оборудование куда весомей. Новые рыцари, надо же! А драконы для нас уже готовы, ждут не дождутся свежей порции консервов.

Уже в полном облачении мы поднялись в гостиную и принялись ждать, пока ощущения Тины обретут четкость, достаточную для получения точных координат. Конечно, можно лететь и по лучу, но этим следовало заниматься вчера, на пике чувствительности. Если бы она пришла ко мне сразу!.. Всегда мы опаздываем.

Недолго поколебавшись, я наведался глазами в заветный грот – поглядеть, не поменялось ли там чего. Нет, все было, как раньше. И так же призывно светился в дальнем углу просторная Дверь – эдакие врата рая… куда грешникам путь закрыт.

– Чую! – вдруг объявила Тина, словно ведунья. И показала: – Вон там.

Тотчас я провел по карте вторую линию и наконец получил искомое место.

– Ни фига себе, – проворчал. – Ну, ты и попала!

– А что это?

– Компания, секретный наш завод. Эдакая terra incognita. Вообще я давно хотел туда наведаться, даже подступы присматривал – и если бы не вмешался Черт со своим мщением…

– Ладно, приступаем, – сказал я, поднимаясь. – Теперь главное: успеть до полуночи.

Сбежав по лесенке в гараж, мы втиснулись в кабину «шмеля» и, выкатясь наружу, взлетели. Вся дорога заняла минуты, хотя пришлось дважды перемахнуть хребет, протянувшийся вдоль берега, – чтобы не высвечиваться.

Компания помещалась за городом, по другую сторону моря, и занимала обширную территорию, с трех сторон окруженную горами. И сейчас это было мне на руку. Скользнув над хребтом, я послал «шмель» в крутое снижение, затем и вовсе отключил моторы, бесшумно планируя к выбранной точке. На фоне скал разглядеть машину непросто, да и дождь маскировал. Внизу мелькнула ограда, несколько крыш, вполне пригодных для вертикальной посадки, – но такая роскошь сейчас не для нас. А земля уже надвигалась.

Нырнув в провал между корпусами, «шмель» покатился по асфальтированной дорожке, плавно затормозил. На остатках скорости свернул к дому, прячась в его тени. Во всяком случае попали мы, куда требовалось, и пока нас вроде бы не засекли. Ночные твари вообще редко глядят в небо.

– Пошли, – сказал я, опуская забрало и включая «кошачий глаз».

Разом мы выскочили в дождь и вдоль здания пробежали к его углу, ориентируясь в здешней темени вполне уверенно.

– Куда? – спросил я уже по рации.

Тина молча ткнула рукой. Правильно, эфир лучше не тревожить без крайней надобности.

Перебежав к следующей точке, я вопросительно оглянулся на Тину, отставшую лишь на пару секунд, – она опять ответила жестом. Кажется, мне повезло с напарником: умеет Аскольд готовить кадры. Его Кирю я до сих пор поминал добром.

Кстати, мой пресловутый Зверь, заслуживший признание в масштабах губернии, сейчас забился в угол и поджал хвост, точно трусливая шавка. Я давно не боялся людей, поскольку неплохо представлял, чего от них ждать. Но на что можно нарваться тут, понятия не имел – а неведомое пугает больше.

Пока что, слава богам, вокруг было тихо, даже сторожевики на глаза не попадались, больше озабоченные охраной периметра. А Хищники то ли не любили дождь, то ли были заняты иным – во всяком случае по здешним окрестностям не слонялись. Не сказал бы, что мне сильно их недостает.

Дальше нам пришлось поплутать, потому что внутренний локатор Тины вдруг засбоил – словно компас над рудными залежами. Несколько раз мы проникали в здания, бродили по цехам и лабораториям, наблюдая занятное, узнавая новое, складывая с уже известным. Из крестьянской жадности я даже прихватил кое-что, загрузив рюкзак, – хотя смысла в этом было мало.

А на свою цель наткнулись неожиданно, обыскивая очередной корпус, тоже сперва показавшийся пустым. Почему-то Тину повлекло к крыше, да и мой Зверь вроде тянул туда, словно бы там было безопасней. Верхний этаж оказался низким, как чердак, а все его коридоры и комнаты – крошечными, почти игрушечными. Даже Тине приходилось наклонять голову, минуя проемы, а моя макушка и вовсе цепляла потолок. Наверно, поэтому, войдя в очередную дверь, я задохнулся от внезапности.

Мы очутились на маленьком балконе, который лепился наверху стены, уходящей вниз на десятки метров, далеко за уровень земли. А открывшийся под нами зал подавлял громадностью! В нем могли уместиться тысячи зрителей… но находилось чуть более сотни. И все равно сборище было редким.

Насколько я мог судить, тут собрались едва не все Хищники здешней Пирамиды. А перед ними, на просторной эстраде, озаренной мерцанием факелов, за банальным президиумным столом, восседало девять субъектов того же уровня, что покойный Лущ, – большие начальники, как на подбор. Перед президиумом зачем-то установили штуковину, сильно напоминающую плаху, а взамен трибуны возвышался трон, занятый Клопом. За спинами Всадников натянули полотно цвета венозной крови, поверх него закрепили Х-образный крест, знакомый мне по первой части этого сериала, – на котором, как и тогда, распяли девушку. Правда, нынешнюю для разнообразия подвесили вверх ногами, пристегнув за щиколотки и запястья. Синяков на ней хватало, но до порезов пока не дошло. Пребывала она в сознании и собравшуюся публику озирала с ужасом. Да и кому бы понравилось стать на ужине главным блюдом?

– Мила! – прошептала моя напарница – на случай, если я еще не понял.

Ну откуда у чинуш такая тяга к пышным церемониям? И как узнаваемо все – до оскомины. Будто надергали фрагментов отовсюду и устроили представление. Эдакая помесь царского приема, съезда коммунистов и факельного шествия.

– Жаль, Калида не видит, – пробормотал я. – Ему бы понравилось.

Потянув к себе Тину, я присел за перила, продолжая подглядывать в щель. Конечно, свет сюда не достает, а все равно: лучше не подставляться. У Хищников с каждой минутой прибывает чуткость – и без датчиков смогут обнаружить. Не думал я, что нас подпустят настолько близко!.. Или тут наиболее эффективны как раз дурацкие ходы?

– И что теперь? – спросил я. – Мы вчера одного вампа еле заломали, а тут их – десяток. Не говоря о прочей публике.

Заседание внизу было уже в разгаре. (Кстати, и полночь наступила, пока мы с Тиной блудили по окрестностям.) Не знаю, что у них планировалось дальше, но сейчас на повестке стояло важное: прием во Всадники нового члена. И этим, пардон, членом оказался Аскольд – то ли его и готовили на сегодня, то ли кончина Луща ускорила процесс. Все положенные речи мы, слава богу, пропустили – поспели к самому ритуалу. А банкет по случаю приема, видимо, начнется позже. И чего главарь пожмотился? Мог бы обеих сестер пустить на корм.

Неспешным шагом Аскольд прошествовал мимо трона к плахе, не глядя ни на кого, а тем более не обращая внимания на Милу, взиравшую на хозяина с мольбой. Дойдя, постоял с минуту, отрешенный словно атлет перед штангой, затем, приспустив штаны, улегся на плаху корпусом. Посмеиваясь и суетливо потирая ладони, Клоп уже спускался со своего пьедестала.

– Он что, собирается патрона бить? – удивилась Тина.

– Ага, бить, – пробурчал я. – Как же!

Наставив на Клопа бластер, я еще прикидывал, сразу садануть или не лишать Аскольда заслуженной радости, когда на сцене возникли трое. То есть действительно возникли – выпрыгнув из пустоты. Вот эти гляделись лихо: громадного роста, с широченными плечами, облаченные в шипастые доспехи, увешанные оружием. И средний из них показался мне знакомым.

Черт, это же Шейнин! Но как переменился, а? И дружки у него, надо признать… Вот с этим, слева, я толковал на днях в подъезде – к счастью, недолго. Значит, они из одной команды? И, стало быть, сей рубака у Шейнина на подхвате – его-то и дожидался тарелочник, заговаривая мне зубы… «Тарелочник», ну да! По принципу «держи вора». Откуда же свалились эти ребята? Уж они точно не местные – в смысле, не земляне. И чем им глянулась наша провинция?

– Заседание объявляю закрытым, – ощерясь, произнес Шейнин. – Караул устал.

Мгновенно ухватясь за стол, гигант опрокинул его на Всадников. Тотчас другие два вымахнули из-за спин стальные цепы и, спрыгнув в зал, принялись гвоздить ими с чудовищной силой и быстротой, будто молотилки заработали. С воем Хищники метались вокруг них, отбиваясь креслами, но оружие было не равным. Впрочем, как и численность.

А стол уже взмыл ввысь, разлетаясь на куски, и из-под него рванулась на Шейнина дружная стая. Но рядом с тем выросла новая пара исполинов, тоже выскочивших невесть откуда, и девятерых вампиров встретили сразу шесть трехзвенных клинков. Оскалясь, Клоп пригнулся и сам ринулся в схватку, будто растворившись в воздухе. Собственно, и остальные драчуны смахивали на смерчи, и понять что-то в этой сумятице было не по моим мозгам.

– Кто это? – изумленно вопросила Тина. – Что творится тут?

– Плевать! – рявкнул я. – Это шанс.

Распрямившись, нацелил руку в потолок. Выстрел шатнул меня, хотя я вцепился в перила, – но гарпун угодил в расчетную точку и завяз крепко. Конечно, я не Бэтмен, однако несколько полезных приемов у него перенял.

– Беги к «шмелю», – велел Тине. – Подгони ко входу, нацель пушку на дверь, будь наготове… Трофеи не забудь!

Подхватив рюкзак, девушка метнулась прочь, и сразу я по широкой дуге полетел над залом, сперва выбирая лебедкой трос, чтобы не вмазаться в драчунов, затем вытравливая его, чтобы не промахнуться мимо цели. Один Хищник все же попробовал меня достать, сиганув метра на три. Смог бы и выше, если бы я не встретил прыгуна молнией, взорвав в клочья. И тут же спрятал бластер, поскольку багровое полотнище уже надвигалось. С налета саданул в него кулаком, проломив дыру в дощатой перегородке, которую оно закрывало. И тут же повис на руке, оказавшись вплотную к Миле.

Выхватив меч, в четыре удара перерубил ремни. Успел подхватить напрягшееся тело прежде, чем оно сорвалось с креста, и полетел обратно, прижимая добычу к себе и готовясь лягаться, если кто-то опять попытается прыгнуть. Но внизу было не до меня – там творилось такое месилово!.. Воздух наполняли лязг и рыки, по сторонам разлетались куски. Но меня заботило иное: вырвать, вырвать у судьбы крохотный шанс, в какой я и сам еще не смел верить! Если вмешается хоть один сбой…

Лебедка спустила нас едва не к самой двери – отстегнув трос, я бросил Милу на плечо и вбежал в проем, опять выхватывая бластер. К счастью, за дверью оказалось пусто, на лестнице – никого. Лишь перед самым выходом, как и предполагал, нас встретили трое Хищников, сейчас же перегородив путь.

– Огонь! – крикнул я, шарахаясь в сторону. Двустворчатая дверь с грохотом взорвалась, заодно разметав тварей. Двух пришибло или оглушило, третья взметнулась из-под обломков, рванулась на меня – пришлось и на нее потратить заряд.

– Готовь место, – выдохнул я, покидая здание. – Уходим.

«Шмель» уже подкатил вплотную – дверца открыта, кресло сдвинуто. Сунув Милу сестре, я протиснулся к управлению и, пока они устраивались в здешней тесноте, поднял машину в воздух.

– Пристегнитесь, – пробурчал сквозь зубы. – Не люблю случайностей.

А в голове стучало: неужто вырвались? Да быть не может!.. Но «шмель» уже набирал скорость, через десяток секунд оставив позади корпуса Компании и то дикое, несуразное побоище, которое, собственно, и спасло нас. Неужто вырвались?

Глянув на экран заднего вида, я понял, что правильно не доверяю счастливым финалам, – парочку пакостных сюрпризов обычно приберегают под занавес. И в этом нас не обделили: кто-то плотно сел «шмелю» на хвост.

– Ч-черт, – процедил я. – Ну, сестры, держитесь!..

«Шмель» уже разогнался до своего заявленного предела, но второй летун не отставал. Точнее, он настигал нас, причем без видимого напряга, будто не рассекал воздух, как мы, а пропускал сквозь себя. И, конечно, его не заносило на поворотах.

Такую гонку я переживал до сих пор лишь в симуляторах, и вовсе не стремился испытать это в реальности. За секунду мы проскакивали сотни метров, а мчали близ земли, так что детали внизу сливались в фон. Без страховки Дворецкого я не решился бы на такую высоту, но сейчас даже это не спасало. А преследователь придвинулся настолько, что начал стрелять – как и ожидалось, молниями. Я огрызался короткими очередями, вполне сознавая, что его Защиту не пронять пулями. Против такого летуна у нас не было шансов.

Затем впереди выросли здания. Проскочив над одноэтажками, я с разгона влетел в улицу. Сцепив зубы, бросал «шмель» из поворота в поворот, на заносах почти задевая стены, но стряхнуть флайер не мог. Он висел у нас на хвосте как привязанный, гвоздя раз за разом, но попадал пока лишь в дома – слава богу, пустые. За нами тянулась полоса пожаров, будто за кометой, вздумавшей порезвиться в городе. Эти вспышки, больше похожие на взрывы, возникали прямо перед носом противника, заслоняя ему обзор, – и все равно он не отставал, будто для него не было цели важней, чем изжарить нас в угли.

Вот теперь моего Зверя загнали в бешенство. Если бы не сестры, я бы развернулся и встретил погонщика из всех стволов. Но рисковать сразу тремя жизнями…

Впрочем, был еще один вариант. Круто повернув, я устремился к торговой слободе, вызывая на связь Карима. К счастью, горца пока никто не подменил, иначе времени на болтовню ушло бы куда больше, а его у нас не оставалось – я и без того гнал, отбросив всякую осторожность.

И когда оба летуна возникли перед периметром, нашего преследователя захлестнул огненный шквал. Его Защита выдержала не больше секунды, затем флайер взорвался, превратившись в пылающий метеор, и круто спикировал в землю. Но и я уже не вписывался в поворот, хотя тормозил изо всех сил, пытаясь отвернуть от громадного дома. Он надвигался все ближе, ближе…

Оскалясь, я потащил штурвал на себя, будто решил вырвать его с корнем. Но лишь и добился, что «шмель» ударился о массивную стену колесами, а не врезался носом. И все равно меня едва не расплющило о кресло, глаза захлестнуло мутью – на секунду я, видимо, выключился. Когда сознание вернулось, «шмель» еще сыпался к подножью, скрежеща и теряя части. А после удара оземь от него остался один корпус, к счастью со всеми пассажирами.

Но это не значит, что пассажиры уцелели. Нас-то с Тиной выручили скафандры, а вот Миле досталось крепко. Я даже не решился ее отстегивать – вытащил из кабины вместе с креслом. Отнеся в сторону от «шмеля», захромал к обломкам флайера. Накрыв лицо забралом, влез в самое пламя, мерзко шипящее из-за проливного дождя, заглянул внутрь.

Что-то различить в обгорелом трупе можно было лишь при большом желании. И оно у меня нашлось. Не задерживаясь, я выбрался из огня.

– Кто? – спросила Тина, оторвав взгляд от сестры.

– Аскольд, – ответил я.

– Гниль! – выдохнула она с ненавистью.

От такой любви, действительно, – один шаг. Преданные не прощают.

К нам уже катил «танк», изо всех сил спеша к месту падения. Счастье, что гонка не унесла нас далеко. Могли ведь и в море упасть.

– У Милки с позвоночником что-то, – тоскливо сказала девушка. – Не дай бог, перелом!..

– Не дай, – согласился я.

Все же подпортили нам happy-end. И спаситель из меня получился фиговый – похоже, в Бэтмены не гожусь. Зато как умею губить машины!

Глава 23. Рейд по тылам

– Погодка-то нынче… постельная, – вздохнул Геральд, глядя в окно. – Скоро опять дождь пойдет.

– А разве у тебя бывает иная? – поинтересовалась Энни, здоровенным ножом нарезая хлеб. – Уж кто бы говорил!..

Она стояла спиной к нему, облаченная в игривый фартук, и сноровисто – как и все, за что бралась, – завершала приготовление обеда, легко двигаясь вдоль кухонной стенки. С момента вселения женщина выдраила здешний пол до блеска, чтобы можно было ходить босиком. Но теперь панельный дом остывал, быстро теряя тепло, и пора было вспомнить о тапочках. Если позавчера еще стояла жарища, вчера было просто тепло, а сегодня – прохладно… то чего ждать завтра?

Сам Геральд восседал на угловой скамье, покрытой дерматином, и занимался привычным делом: любовался Энни.

– Видишь ли, на пляже тоже неплохо, – возразил он. – Зачем так уж привязываться к постели?

– А-а, тогда ясно.

– Кстати, как твое плечо?

– Почти не болит, – ответила женщина. – Ты здорово умеешь лечить.

– Практика, – сказал Геральд, усмехнувшись на «здорово лечить». (Энни в своем репертуаре.) – Скажи, тебе нравится готовить?

– Я люблю все делать качественно, – пояснила она. – Не шедевры, но уровень мастера.

– Уровень я уже обоняю, – подтвердил барон. Квартира, куда они вселились, была скромной – не чета роскошным номерам, в которых обитали раньше. Ванна стандартная, кухня совмещена со столовой, спальня всего одна, кондиционера и вовсе нет. Но Энни, кажется, из тех, кто умеет довольствоваться малым. Несмотря на ранение, она изображала из себя этакую домашнюю хлопотунью – впрочем, в избытке одаренную привлекательностью и своим видом придающую изысканность здешнему интерьеру.

Разлив по тарелкам суп, Энни тоже села за стол, поближе к Геральду, чтобы касаться его колен своими и греть озябшие подошвы о его ступни.

– Здесь не помешал бы пол с подогревом, – заметила она.

– Здесь многое бы не помешало, – согласился барон. – Включая другую квартиру. Но несколько дней придется потерпеть.

– Да разве я против?

Суп в самом деле оказался не хуже, чем в дорогих ресторанах, но нахваливать Геральд не стал – Энни и так знает себе цену.

– Итак, с Чертом ты управился, – сказала она, размешивая в тарелке сметану. – И чем займешься теперь?

– Во-первых, не «ты», а «вы», – поправил Геральд. – Скорее даже, я был на подхвате. Не забыла, как я умею двигаться?

– Конечно же, нет!

– Так вот, Шатун обскакал меня намного. Я-то палил вслепую, а он видел эту сволочь и стрелял прицельно, с учетом его перемещений, – наверно, даже траектории считал!.. Моему Зверю еще расти и расти до его.

– Во-вторых? – спросила Энни.

– Во-вторых, я приехал сюда вовсе не для того, чтобы добить «шакала» – этот эпизод планировался не мной.

– Зато он мог оказаться последним для тебя.

– Да, – кивнул он. – Но теперь пора заняться своими делами. Не говоря о том, что завтра – помазание.

Женщина принялась нахлебывать суп, вливая в себя полными ложками, но по пути не теряя ни капли – с такой рукой только и стрелять.

– В грудях не печет? – поинтересовался Геральд. – Горячо ведь.

– Некоторые любят, – откликнулась она. – Опять же согреть некому.

– Да неужели? – засмеялся барон.

Рядом с ней было так легко, комфортно. Вот только забудет ли он когда-нибудь, как Энни глядела на него поверх прицела?

А она уже приканчивала свою порцию, намного обставив Геральда.

– Как зовут твоего сына? – неожиданно спросил он.

Вскинув на него глаза, женщина ответила:

– Никита.

– А почему ты уверена, что это твой ребенок?

Конечно, Энни поглядела на него, как на психа.

– Видишь ли, вчера я рыскал по архивам, – прибавил он. – Возникли некие подозрения… То есть кое-что я и раньше предполагал.

– Гарри, ты о чем?

– Ты ведь считаешь, что отец ребёнка – Богомол?

– А кто еще? У меня тогда никого не было.

– Ты уверена?

– Милый, мне двадцать три года. А Никите пять лет. И я была девушкой строгих правил – Ульян стал у меня первым. И пару лет, пока занимался дрессурой, никого ко мне не подпускал.

– Бедная! – пробормотал он.

– Тебя это не убеждает, – заметила Энни. – И что же ты выкопал?

– У нашего друга, как ты знаешь, полно недостатков, – сказал барон. – Включая бесплодие.

– Что?

– Богомол от рождения бесплоден – тут и сомнений нет.

– Ты ведь не думаешь, что я лгу?

– Разумеется, я тебе верю – сейчас. Но ты же знаешь Богомола? С подчиненными он обращается без лишних церемоний, повязывая чем только можно. Великие цели, понимаешь ли, – тут не до людей!..

– По-твоему, в меня впрыснули чужое семя?

– Это был бы не худший вариант, – хмыкнул Геральд. – Учитывая, какой отец из Ульяна.

– Тогда что?

– Боюсь, Энни, в тебя внедрили чужую яйцеклетку, – сказал он. – Уже оплодотворенную.

– Гарри, это же бред!

– Почему? Конечно, дурновкусием отдает, но вполне в духе Богомола. А средств у него с избытком. Ты ведь рожала в Питомнике, под приглядом его команды? Затем Никиту отдали на попечение доброй тети, изредка дозволяя тебе навещать. Очень удобно, а? Для Ульяна.

Забыв о еде, Энни задумалась – надолго. Даже перестала следить за позой, странно переменившись: ее будто придавило изрядным весом. Украдкой Геральд вздохнул. Ему вовсе не хотелось добавлять сложности подружке.

– И кто, по-твоему, настоящая мать? – наконец спросила она, произнеся «настоящая» с явным усилием.

– Вот тут, honey, вправду начинается бред, – ответил барон. – Наш узел затягивается все туже. Через эту мать я вполне могу породниться с Шатуном, да и с тобой, получается, мы не чужие. Что ни говори, а вынашивание плода привнесло в ребёнка и твои черты. Ведь ты любила его тогда?

– Очень! – вырвалось у Энни.

– А любовь рождает отклик – возможно, на генетическом уровне. Девять месяцев столь тесного общения… Если супруги со временем делаются похожими, то здесь этого не избежать и при желании.

– Значит, я могу считать Никиту своим сыном? – тихо осведомилась она. – Даже если предположить, что твои домыслы верны.

– Это не домыслы, Энни, – поправил Геральд. – Скорее гипотеза. А сына у тебя никто не отнимает. Хотя придется делиться – в том числе и с той, кто его растил. Ты ведь не захочешь вредить малышу, отнимая у него любящих? Вдобавок неизвестно, как это аукнется, – обычно такие ходы заводят в тупик.

– Хотела бы я знать, Гарри, – пробормотала женщина, – откуда в тебе берутся идеи?

– «Пепел Клааса стучит в мое сердце», – усмехнулся он. – А матрица Борислава – в голову. Как видно, через него и я оказался подключен к Космосу.

– Да ведь я тоже читала рукопись!..

– Но ты не знала Бура, как я. Вероятно, тут наложение. Эффект, конечно, странный. Почти всегда я и сам не знаю, когда вскочит в голову свежая идея.

– А что-нибудь поприятней в твою голову не вскакивало?.. Извини.

Поднявшись из-за стола, Энни скользнула к окну и застыла перед ним, глядя в начавшийся дождь.

– Не маячь, – негромко велел барон. – Забыла?

– Извини, – снова сказала она и, повернувшись, уселась на холодный пол, спиною к холодной стене.

– Ага, нам только простуды не хватало! – заметил Геральд. – Только, пожалуйста, не извиняйся больше, хорошо?

Молча женщина поднялась и стала механически раскладывать по тарелкам второе блюдо, ничуть не уступавшее первому. А на третье, как и положено, компот. И когда последний раз Геральда кормили домашним?

– Ты не задержишься после еды? – спросила Энни, снова подсев к столу. – Мне требуется подзарядка.

С сожалением он покачал головой: сроки и так поджимали. Но, конечно, задержался – тем более, последние пару дней явно не добирал до нормы. Из-за чехарды с Чертом, из-за ранения Энни – невзирая на ее заверения, что рана тут не помеха. Хотя порез впрямь заживал быстро. Господи, до чего же славно вновь ощутить на себе тяжесть Энни!.. к слову, вовсе не тяжелую… и встречать ее губы, настойчиво ищущие ласки. «Материализация чувственных идей», да?

И все-таки через час он уже катил на Горбунке по пустынным улицам, захваченных ливнем, оставив Энни нежиться в ванне. А поскольку в этой квартире прятаться было негде, положил пистолет поближе к ней.

О событиях прошлой ночи Геральд был наслышан, даже проглядел записи, присланные Шатуном. Здешняя ситуация делалась все занятней: к нелюдям местного разлива и чужеродным зверюгам теперь добавились настоящие пришельцы. И то, что для начала они саданули по здешней Пирамиде, в общем радует – пока взамен нее чужаки не выстроят свою. Но может, те и другие изнемогут в борьбе? Хочется верить.

Во всяком случае Алмазинскую конструкцию, еще вчера такую надежную, порушили крепко. Прежде тут все было отлажено: проклевывающихся уродов вылавливали, однако не истребляли и не убирали с глаз, а пристраивали к серьезному делу. Теперь же многие Хищники, лишившись Всадников, вновь вырвались на волю, примкнув к зверью, еще не охваченному порядком. И город оказался захваченным дикой стихией. Вдобавок им овладевал сумрак, а облачный слой сделался настолько плотным, что Хищники разгуливали по улицам уже и днем. Конечно, до полной силы не добирали, но горожанам и этого хватало с лихвой.

Для начала барон позвонил Шилову, с которым познакомился через Родиона. Тот откликнулся немедленно, проявившись на бортовом экране.

– Что нового, майор? – поинтересовался Геральд. – Нарыли чего-нибудь?

Шилов только рукой махнул да покривился болезненно: дескать, куда больше – одних голов несколько сот!

– Может, Лущенко сам это натаскал? – спросил он. – Конечно, с помощью прочих «бесов».

– Не выходит, – возразил Геральд. – При всех своих суперкачествах он не уложился бы в срок. И не стал бы Лущ мараться – это ж не отсекать?

– Да понимаю я, – вздохнул майор. – Но кто ж эти «быстрые, сильные» и маленькие? Под такое подходит лишь сам Лущ.

– Может, дети? Этакие вундеры.

– Скажете тоже!

– Не верите вы в нашу молодежь, – укорил барон. – А ведь здешняя среда сильней влияет именно на растущие организмы.

– Ну что нам, еще и деток трясти? И не до расследований сейчас – сами ж видите, что творится в городе!.. Опять приходится ловить всяких психов.

– А вы не ловите, – сказал Геральд.

– Как это?

– Да сразу вбивайте в землю. Зачем поддерживать оборот мерзавцев в губернии? Понятно ж, какое им найдут применение. И вам проще.

– Так-то оно так, – пробормотал Шилов и вздохнул.

Еще одна жертва долга! – усмехнулся барон. Или в нем уж проснулась совесть? Жалко птичек, видите ли. На этом и проигрывают хорошие люди. С другой стороны, иначе б они не остались хорошими.

Затем он послал вызов Богомолу, не особенно надеясь на ответ. Но тот откликнулся, хотя выглядел озабоченным.

– Шо такое? – сказал Геральд развязно. – Чем мы опять недовольны? Все ж насколько портят характер проблемы с кишечником!

– Ты от кого узнал номер? – хмуро спросил Ульян. – Анька успела выболтать?

– Щас, все выложу! А заодно исповедаюсь… Ты еще не принял сан? Вообще, борода тебе бы пошла – хотя паранджа закрывает надежней.

– Или Гувер сплоховал? Вообще он скользкий… Неужто перекупил?

– Слушай, ты хоть иногда напрягай мозги, – произнес Геральд с неудовольствием. – Ведь атрофируются без употребления!

– Один ты умный, да?

– Твоя беда: мало читаешь. Бур наверняка сочинил больше книг, чем ты осилил за свою жизнь.

– Зато я живой, – злорадно сказал Богомол, – а твоего Бура, говорят, собирали долго. И ведь какой слонище был!.. Да весь вышел.

– Как сказать, Улей, как сказать. Может, не весь? Может, его дело живет и побеждает, а всё вокруг крутится по орбитам, установленным Кторовым? Но тебе этой механики не понять – значит, переживешь Бура ненадолго. У искусства, видишь, свои законы и прежний опыт тут не спасает, особенно когда с фантазией туго. А ты всегда летал низёхонько – вот и напорешься на первый же холм.

Озадаченно Ульян наморщил лоб, затем поинтересовался:

– Ты чего, Гарри, тоже решил податься в сочинители?

– Тяжелое наследство, а как же, – ответил он. – Приходится заменять павшего товарища. И уж тебе разгуляться не дам, выстрою такую стену!..

– Кажись, умник, и у тебя крыша поехала, – заметил Богомол, усмехаясь. – Говорили тебе: надо быть ближе к народу.

– Зачем? – удивился Геральд. – От такого народа лучше держаться подальше. Тем более от лучших его представителей – в твоем лице.

– Чем же я так не нравлюсь тебе? – опрометчиво спросил усач.

– Ты в зеркало иногда глядишься? Что там может нравиться!.. Знаешь, Улей, как-то я решил покопаться в твоем прошлом – вплоть до первых лет.

– Ну? – насторожился тот.

– Это даже скучно, насколько ты оказался типическим – действительно, плоть от плоти. Папаша у тебя был ничтожеством, отводившим душу на домашних. Конечно, разумение вбивали тебе через зад – у нас многое делается этим способом, а результат угадать нетрудно. Правда, не все становятся садистами, но ты оказался способным учеником – гены, гены! – и по примеру папеньки, с пеленок утверждался на слабых. Потом это сделалось потребностью, наложившись на созревание, но у тебя хватило хитрости заручиться поддержкой властей, прежде чем дать волю мании. А что делается во благо чинуш, уже не считается криминалом – чего бы ни вытворял. А как ты умеешь себя оправдывать!.. Ей-богу, даже завидно. Обиды запоминаешь намертво, зато долги забываешь в момент – причем искренне, я проверял. И так же легко творишь пакости. Собственно, ты даже не замечаешь их, облекая в вид, скажем, неаккуратной фразы, сказанной не к месту. А уж что затем последует, вроде бы не твоя вина… Наверное, вот так и предал Бура? Обмолвился разок – и прежнего коллеги как не бывало!

– Ну-ну, не заговаривайся, – сказал Богомол. – Никого я не предавал. Вот меня – часто.

– Я же говорю: устроился на зависть. Какая беззаветная любовь к себе!.. Может, и меня подставил не ты? Такую яму вырыли – еле выбрался.

– Я, что ли, копал? И резону нет – мне ты тогда не мешал.

– Ага, – сказал барон. – А мешал я тогда Фомичеву. К этому ведешь?

– Да никуда я не веду, – отказался Ульян, наверняка даже не сообразив, как забавно все это выглядит. – Мало ли чего ты намыслишь?

– И врешь – я мешал тебе, – прибавил Геральд. – Если не по службе, так по жизни. Наверняка и Фомичева надоумил ты. Твой почерк, Улей, – не отбрыкивайся. У меня же нюх на маньяков, забыл?

– Своим нюхом, Гепард, ты уже достал всех!..

– К примеру, Луща, – подсказал он. – Не скучаешь по соратнику?

Выхватив за жидкие волосы голову из пакета, лежащего на соседнем кресле, барон придвинул ее к самой камере, вновь заставив Богомола отпрянуть. Кажется, Лущ шевельнул обескровленными губами, продолжая цепляться за жизнь, – но в следующую секунду его без церемоний сунули обратно. Хватит тут одной говорящей Головы. Разве поместить их друг перед другом – пусть обмениваются вампирским опытом.

– И кто из нас больной? – вопросил усач. – Не по-божески это, Гарри!

– Лишь бы по-людски, – отрезал он. – С богом сторговаться проще. А твой «шакал» получил то, чем отоваривал других, – в полном согласии с законами жанра. Его пример – другим наука… Хотя не для тебя писано, верно? Ничего ты не извлечешь отсюда и напорешься на собственное острие.

– Типун тебе…

– Если раньше до тебя не доберусь я. А от меня улизнуть трудно – сам знаешь. Раз уж я вышел на охоту…

– А называешь меня злопамятным. Еще Иисус говорил: «любите врагов ваших» и «благотворите ненавидящим вам».

– «Каким судом судите, таким будете судимы», – осклабясь, прибавил Геральд. – И скольких ты присудил к высшей мере, Улей?

– Да ты понимаешь, для кого старался, когда кончал Луща? – вдруг повернул тот. – И кто теперь заделается в губернии главным «бесом».

– Фомичев, вероятно?

– Уж кто предатель – это Сашок, – вздохнул Богомол. – Ведь столько для него сделал!.. Нет у людей святого. А тебе как пакостил? И с каждым годом борзел пуще, набираясь сил у зверенышей. Теперь учуял выгоду на стороне, с Двором договаривается. Кого выкормил, а?

– Смену, – ответил барон. – Вы стоите друг друга. Теперь уж кто кого слопает!..

– А ты сам разве не проголодался?

– Захочу есть, у тебя не попрошу. – И пожелал напоследок: – Провались!

Экран погас. Наш хитрец решил ловить на живца, подумал Геральд, усмехаясь. Причем единым махом рассчитывает накрыть обе цели. Небось стратегом себя мнит – этакий кукловод, дергающий за нити. Дескать, ты уж потрудись, дружок, расчищая мне место, а я со своими подручными перекрою тебе отходы. Может, и карателей привлечет для верности… Идиот! Решил, будто я одержим мщением. Жди, жди меня в той дыре, готовь ловушку. «А мы ударить вбок». Но за сведения спасибо – теперь ясно, по каким делам умотал Фомичев. И вряд ли он управится с ними быстро. Прямо подарок судьбы!..

Геральд покосился на невзрачную самоделку, пристроенную под стекло. Как и предупреждал Фант, прибор плохо показывал направление, зато с расстоянием справлялся лучше. А заодно умел еще кое-что, куда более странное, даже немыслимое. Хотя, если судить по здешним меркам…

Персонал Питомника обитал в аккуратном домике, укрытом позади основного здания, в глубине парка. И парк, и все здешние строения окружал высокий забор, поверх которого провели несколько рядов проволоки, подключенной к немалому напряжению. Но кроме главных ворот в ограде предусмотрели пару секретных калиток, а к их замкам у Геральда имелись ключи – благодаря все тому же Фанту. Так что к квартире директора он пробрался без особенных затруднений. Дверь отворила молодая женщина – рослая и фигуристая, хотя Фомичев был скорее щуплым. А лицо у нее оказалось милым на удивление.

– Вы к Саше, да? – спросила она приветливо. – А его нет. Но если хотите, можете подождать. Обычно в это время он приходит обедать.

– С вашего позволения, – поклонился Геральд. Будто в стародавние времена его доверчиво препроводили в комнату, умилявшую обывательским уютом, усадили в пышное кресло. Тотчас поднесли чаю, угостили домашними пирогами – ей-богу, такое расслабляет. А сквозь широкий проем виднелась детская, где двое мальцов-дошколят сосредоточенно возводили пластилиновую крепость, не обращая внимания на гостя. К компьютерным играм их, видимо, еще не подпускали.

– Серьезные парни, – с одобрением сказал Геральд. – Как зовут?

– Никитушка и Славик, – сказала женщина, ласково улыбнувшись.

Как он ни вслушивался, в произнесении имен не уловил разницы, словно оба малыша были ей одинаково дороги.

– Близнята? – спросил небрежно.

– Несхожи, да? – Хозяйка вздохнула и, сбавив голос, пояснила: – Никитку-то мы в роддоме взяли. Мать при родах умерла, отец еще раньше сгинул – вот мы с Сашенькой и решились. А молока у меня много было, еще и сцеживать пришлось.

Сочувственно покивав, барон спросил:

– И что, родичей у малого не осталось?

– Почему – есть тетя. Красивая, добрая, зовут Анной. Навещает каждый месяц, подарки привозит. Никитушка ее любит.

– А не боитесь, что Анна захочет усыновить?

– Ох, боюсь, – призналась женщина. – Так ведь тут ничего не поделаешь.

– Можно ведь запретить посещения, отвадить как-то…

– Что вы, какие у меня права? Да и не по-людски это.

Во так: «не по-людски». Оказывается, не изжили еще – кое-кто помнит.

– Что-то задерживается хозяин, – заметил Геральд.

Как тот киллер в подъезде: не случилось ли чего с клиентом? А когда придет, что стану делать? Обстановка-то не располагает к серьезному общению.

– Ой, Сашенька такой энтузиаст, – сказала она. – Прямо горит на работе!.. Помните первых комсомольцев?

– Как живых, – кивнул барон, будто сам и ставил их к стенке.

Тихонько прыснув, Клавдия уточнила:

– Нет, ну я про их отношение к труду. Ведь было же, наверно? И сейчас…

Да уж, нынешняя работа Сашеньке по нраву. Всего себя отдает, всю мерзость выплескивает!.. Зато дома – светится.

– Любите мужа? – брякнул Геральд вполне бестактно, но женщина не возмутилась, даже не удивилась – задумалась. Лицо ее омрачилась.

– Не знаю, – сказала она честно. – Иногда Саша меня пугает чем-то. Хотя ведь не бьет? Даже не накричал ни разу. Ну, глянет иной раз… как на дурочку. Так я и впрямь не чета – Саша образованный, умный. На службе его ценят, по телевизору показывают. И детей он любит… вроде бы.

Ну да, на свой лад. Видела бы Клавдия, что Сашуля вытворяет со своими подопечными!.. Или, как и Гувер, она предпочитает не знать лишнего? Да и куда ей после таких открытий: в петлю?

– Есть категория: отморозки с образованием, – произнес Геральд скорее всего не к месту. – Этакие звероящеры, вооруженные знаниями, даже покрытые глянцем… но тем опасней иметь с ними дело.

На это Клава промолчала, только опять вздохнула. И почему хорошие женщины чаще достаются мерзавцам? Тоже, видно, требуется для равновесия – иначе же черт знает во что можно выродиться!.. А стать у нее и впрямь редкая: хоть сейчас на подиум – ныне в моде красавицы-селянки. И народить могла бы еще нескольких без особенного напряга. Но здешнему людоеду для маскировки довольно и одного – если не считать второго, навязанного Богомолом. Или тут у Саши запас на случай внезапного голода? Во всяком случае, когда поставят перед выбором, долго не… Или это я оправдываюсь? Дескать, новый-то Дракон будет гуманнее прежнего, а подданные под ним задышат легче. Ню-ню…

Засиживаться в гостях Геральд не стал – то есть не больше, чем это допускали приличия. Тепло распрощавшись с хозяйкой, тем же путем выбрался из Питомника и покатил на Горбунке обратно, вдруг захотев срочно увидеть Энни. Все же приятно, когда тебя ждут. Собаку, что ли, завести?

Улицы были по-прежнему пусты, и так же хлестали по асфальту струи, образуя ручьи, а кое-где собираясь в огромные лужи, которые Горбунку приходилось одолевать едва не вплавь. Здешний город не готовили к таким потопам, и ливневая канализация не справлялась. А каково сейчас ползунам?

Но далеко Геральд не уехал. Минуя очередной перекресток, он углядел в стороне тело, брошенное посреди дороги, наполовину притопленное, и тотчас повернул – больше из любопытства. Приблизясь вплотную, затормозил, вгляделся. И сразу понял, что порезвился здесь не человек и что это уже труп. Лежал он на спине, раскидав конечности, и выглядел вполне целым… если не считать малости. Н-да, приплыли. Раньше-то больше грозились вырвать придатки, а тут взялись за дело всерьез. Коллекционер, стало быть, – еще один. Мужество собирает. Своего, что ли, недостает, раз приходится заимствовать?

Задумчиво барон осмотрелся, прощупывая взглядом каждый закуток. После схватки с Лущом обычный Хищник уже не так страшил, но недооценивать его глупо. С другой стороны, зверь тоже не идиот и боевое авто к себе не подпустит.

Что же, прогуляемся пехом.

Набросив на плечи дождевик, Геральд дополнил его кожаной шляпой, чтобы не заслонять обзор капюшоном, и выскользнул из Горбунка, сразу приготовив Eagles. Куда идти, он уже представлял, даже слышал там кое-что. Лишь бы и его не учуяли раньше времени.

Избегая предательских луж, Геральд перебежал к стене и вдоль нее подкрался к раскрытым воротам, за которыми обнаружил небольшой двор, стиснутый обшарпанными домами, заставленный старыми ящиками. Самые подходящие декорации для убийства, а оба персонажа уже присутствовали, разместившись строго по центру. Парень был крупный и умирал трудно, захлебываясь кровью, все еще пытаясь вырваться. Но упырь оседлал его плотно, обеими руками вцепившись в плечи, и даже урчал от сладости, поглощая чужую мощь. Геральд почти видел, как из бедняги перетекает в Хищника жизнь. Затем тот выпьет и кровь, пока свежая, закусит кусками посочней, – но сперва главное: Сила.

Прерывать трапезу, конечно, неучтиво, однако Геральд позволил Eagles вмешаться, стальным градом сметя упыря с жертвы. Затем и обезглавил зверюгу увесистым клинком, недавно взятым на вооружение, – похоже, без секача в здешних условиях не обойтись.

Хотя спасенный уже мало походил на жильца, Геральд вызвал SOS-иков. Даже дождался, пока на улочку завернет броневик спасателей, и лишь затем отъехал, спеша наверстать задержку.

Но в ту же минуту на связь вышел Шувалов.

– Кажется, у нас переворот, – сообщил он, мрачно усмехаясь.

– Что, уже? – удивился Геральд. – Не успели до трона доковылять, как развязалась драчка!.. И кто на сей раз посчитал себя обделенным?

– Гиршфельд. У Алексеева все же поболе ума, да и трусоват. А у Криворуковой хватает пороха лишь на склоки.

– Так ведь и Гиршфельд раньше не возбухал?

– Раньше – да. А нынче как с цепи сорвался.

– А-а, – протянул барон.

Симптомы впрямь знакомые – видно, зараза проникла уже и сюда.

– Поспешите, Геральд Васильевич, – сказал Шувалов – Речь идет о безопасности княгини. Честно говоря, опасаюсь за ее жизнь.

– Еду, – вздохнул он.

Глава 24. Исход

Как ни забавно, мой «болид» все-таки вернулся ко мне – стараниями симпатяги Шилова, под шумок сумевшего замять дело с кадешниками. Кто-то из домашних умельцев Трофима даже успел машину подлатать – во всяком случае, мотор опять работал сносно. Целый день, не покладая колес, «болид» мотался по городу, помогая мне выяснить, что творится тут после схватки пришельцев с нелюдями.

Судя по сведениям, поступавшим из разным мест, местная команда потеряла многих. Наверняка выбыл коп-Валуев, так и не успевший полностью озвереть. Скорее всего гикнулись Крокин, главный сторожевик, и Хрунов, первый чинуша, успевшие уйти несколько дальше. Видимо, накрылся Жданович, засланный казачок. Коммунар Куприянов, поп Ювеналий и Филин, директор Компании, похоже, уцелели. Но главное, выстоял Алмазин, нераздавимый наш Клоп. Из Хищников погибло не меньше трети – однако же по всему выходило, что встреча не привела к поражению землян. А вот что стало с пятеркой Шейнина, пока неясно.

Впрочем, перед самым закатом я наткнулся на картинку, прежде показавшуюся бы мне невероятной. По крышам домов за одним из пришлых гигантов гнался здоровяк, почти не уступающий ему размерами, а силой, видимо, превзошедший, раз оказался в роли преследователя.

Зрелище впрямь было редкостным, такое лишь в кино смотрится простым и легким. Но я-то отлично представлял, какие мощности требуются для подобных скачков с крыши на крышу и пробежек по вертикали – чудовищные, в буквальном смысле. А ведь на них не было доспехов с усилителями, да и никакой скафандр, насколько знаю, не сдюжил бы такое. Эти двое разбирались меж собой, будто остальные не в счет, – ну мельтешат, в лучшем случае, дошколята. При этом одному было на людишек плевать, а второй всячески избегал крайностей, чтобы не наломать ненароком дров. Но неотступно гнал первого через скученные кварталы, по крышам и верхушкам заборов, – я едва поспевал за ними на своем «болиде», отчаянно жалея, что угробил «шмель». А как они проносились через провалы, как планировали с пугающей высоты, распахнув плащи в подобие дельтапланов!.. Ни у каких силачей не выдержали бы руки – надломились бы, как спички. Оба мчались с такой скоростью, что я едва удерживал их в своем темпе восприятия. А уж чтобы сравняться с ними!.. Похоже, тут заканчивались детские игры, которые мы зовем смертельной борьбой, и начинались подлинные разборки.

Не сразу, но я узнал того, кто гнал пришельца, точно диковинного зверя, намереваясь, видимо, изловить и посадить в клетку – потомкам в назидание. Это был один из парней, что опекал Нику. И повезло же Аскольду, что не стал с ними вязаться!.. Прожил на пару недель дольше. В самом деле, лишь такая команда полубогов и способна противостоять нашествию. А уж мы будем на подхвате – если примут.

Чем завершилось преследование, я не увидел, наконец угодив в тупик. Исполины умчались, а я покатил к торговой слободе, удивляясь штилю, нежданно воцарившемуся вокруг. Дождь прекратился, воздух застыл, словно бы сгустился в кисель. И тишина… Кажется, надвигалась большая буря.

У торгашей я прихватил Хана с Пиратом и погнал домой, как ни отговаривал меня Трофим. Мне вправду хотелось побыстрей вернуться в берлогу, к Инессе и Дворецкому, чтобы на своем отшибе наконец отдохнуть от людей.

Когда подъезжал к городской окраине, разразилась гроза – без всякого предупреждения. Громыхнуло так, точно надо мной раскололось небо. У одной машины сработала сигнализация и она заверещала на всю округу, будто ее лишали девственности, – хорошо, не принялась палить по сторонам. Почти тотчас хлынул ливень, вряд ли уступавший тропическим.

А только выехал за город, как налетел ураган. Похоже, на огромном пространстве воздух пришел в движение и покатил по земной поверхности, стараясь ее разутюжить. Ветер не хлестал по машине, но напирал в бок с такой силой, что норовил спихнуть с шоссе. Будь она легче или повыше, вряд ли бы устояла. Мне приходилось упираться, чтобы гнать «болид» по прямой, и все равно время от времени его заносило. Хорошо, скаты держались за полотно вмертвую – при том, что во многих местах его сплошь затопила вода, стекавшая с горных склонов.

Магистраль, конечно, была пустой. Ни один псих не рискнул разъезжать по такой погоде. Впрочем, одна машина на моем пути возникла. Вот это была громада – как говорится, «семь на восемь»: семь метров в высоту, восемь в ширину. Целый дом на колесах, с водительской кабиной взамен мансарды. И весил, наверно, с пару сотен тонн. Грузовик ехал навстречу, перегородив три полосы, и асфальт под ним, казалось, прогибался.

Я едва не сковырнулся, огибая громадину по обочине, и покатил дальше, оглядываясь не без зависти. Уж ей не страшны ветра! Кому же понадобился такой мастодонт? И зачем?

«Чего ни притащишь по пьяни!» – вспомнилась фраза из анекдота. Это с какого же бодуна можно таким обзавестись?

Деревья в моем парке гнулись до земли, по траве уже набросало сломанных веток. Но стволы пока держались, помогая друг другу. Дождевые струи летели по горизонтали, будто я угодил в водный поток. Если Дворецкий не успел затворить окна…

Перед гаражной дверью скопилось столько воды, что открывать ее не стоило пытаться. И на крыльцо всходить тоже не хотелось. Подкатив «болид» к запасному входу, я ухватил возмущенного Пирата за шкварник, сунул за пазуху и вместе с Ханом метнулся в дом, за секунду ухватив столько воды, будто нас окатили из ведра. Но дверь уже отсекла и колючие струи, и почти весь шум.

Чтобы не разносить влагу, я разделся, складируя барахло в углу, и подвернувшимся тряпьем вытер Хана, терпеливо снесшего процедуру. Затем он ушел по коридору, забрав Пирата с собой, а я поднялся в кабинет, неожиданно застав его дверь открытой.

Внутри находилась Инесса. Сидела она на полу, согнувшись так, что проступал каждый позвонок, и сноровисто перекладывала страницы, щелкая над ними крохотной камерой. Господи, а это из какого кино?

Старая привычка: сбрасывать вскочившие в голову мысли на бумагу. Таких листов у меня скопилась кипа – и кому же выпадет расшифровывать мои каракули? А в мою базу данных Инесса наверняка пробралась давно. Теперь вот подбирает остатки.

– Забавно, – произнес вслух. – Так ты засланная?

Инесса подскочила, как ужаленная, даже хлопнула по голому бедру, хватаясь за несуществующий пистолет. Ишь ты, рефлексы у нас!

– Game over, – объявил я. – То-то я дивился: такая лапочка – и одна. Кто же тебя приставил ко мне?

Совершенно растерявшись, женщина вытянулась как на плацу, по лицу проступали красные пятна. Наконец она приоткрыла рот.

– Только не сваливай на естественное любопытство, – опередил я. – Золотце, я же не лох! Потрошила ты вполне грамотно.

Инесса сжала губы, так ничего и не вымолвив, – только покраснела пуще, залившись краской до ключиц. Похоже, она не притворялась: ей впрямь было стыдно.

– И что ты рассчитывала найти? Вот не знал, что у меня есть секреты!.. Да если бы попросила, нешто не выдал бы, что имею? Ну чего тебе надо, а?

Из ее глаз вдруг потекли слезы. Затем женщина принялась всхлипывать, по-прежнему стоя навытяжку, – точно крепостной солдат в предвкушении порки. У меня это вызвало не жалость, а досаду: ну что за цирк? Неужто Инессе изменило чутье? Хотя, по всему видно, она изо всех сил старалась совладать с нервами, а значит, чутье тут ни при чем.

– Я не собираюсь тебя пытать, – заверил я. – Не подберешь убедительное разъяснение, просто укажу на дверь. А накажут тебя твои наниматели.

Но женщина по-прежнему стояла столбом, будто ждала от меня команды. Или наказания. Или прощения. А мне стало скучно. Дьявольщина, еще и в это вникать!..

– Ладно, не обращай на меня внимания, – сказал я, разворачиваясь. – Извини, что помешал.

И отправился в просторный эркер, нависший над бассейном, – глазеть на шторм. В отличие от других комнат здесь был паркет, в обычное время согретый солнцем, и ступать по нему было еще приятней, чем по коврам. По морю гуляли свинцовые валы размером с хороший холм, внизу грохотал прибой, пытаясь своротить мою скалу к водяным чертям. Погодка шептала… и вполне подходила к моему настрою. Опустившись в одно кресло, я закинул ноги на другое и уставился вдаль, нахохлясь, точно больной орел.

Вскоре прицокал Хан и присел рядом, уложив громадную башку мне на колени. Его всегдашний наездник, поколебавшись, перебрался на меня и вытянулся в ложбинке между бедер, похожий на индейца в засаде. А мордочкой уткнулся в косматую щеку Хана, словно желал ощущать нас обоих. Видно, от нынешнего разгула стихий ему было не по себе.

– Только посмей запустить когти!.. – пригрозил я, но гаденыш и ухом не повел.

Впрочем, надолго его терпения не хватило. Заерзав, Пират спрыгнул на пол, едва не кувыркнувшись, прошелся по комнате. Задумчиво поглядел на меня, мяукнул. Похоже, он сам не знал, чего хочет: общаться или куролесить.

– Что, «находка для шпиона»? – спросил я. – Совсем разболтался?

Делая вид, что я вовсе ему не нужен, котенок взобрался на соседнее кресло. Обнаружив сиденье занятым, вновь мявкнул – теперь требовательно.

– Ну, извини, – откликнулся я, убирая с сиденья ноги. И то: два кресла на одного, – не жирно ли? Вот Зоя бы мне задала!

Сквозь рамы подтекало, по полу расползались лужи. Как ни крохотны были зазоры, ураганный напор пропихивал влагу даже через них. Стекла дребезжали по всему дому, стены ощутимо вздрагивали. А гул стоял такой, будто мой домина пытался взлететь, вообразив себя космолетом. Ну, если этот утес простоял миллионы лет, может, продержится и еще день?

Вдруг сделалось тоскливо. Это накатывало как приступ, как нестерпимая гложущая боль, которую не облегчишь криком. Я один, господи!.. Мне-то казалось, что пустота перестала меня грызть, что я угомонился, даже стал получать удовольствие от одиночества, радуясь ему точно другу, который пойдет со мной до конца, который не предаст. А вот поди ж ты, не зажила рана. И сейчас ее разбередили – особо не стараясь, походя. Ведь я было поверил, что верными бывают не только собаки!..

Затем в эркер проникла Инесса и едва не на коленях подкралась ко мне, благоразумно держась по другую сторону от Хана. Теперь стал понятен холодок в их отношениях: что-то пес подозревал, хотя не мог сформулировать. Все же его чутье оказалось лучше, чем у меня.

Понятно, женщина не могла не явиться – иначе бы я решил, что она продолжает рыться в моих секретах. К тому же полагалось объясниться, напеть что-либо подобающее: как ее сперва вынудили, а затем она узнала меня ближе и прониклась. И теперь пребывает в трагическом раздрае с собой.

Выждав, не прогоню ли, Инесса в самом деле зажурчала про свои сложности, время от времени вытирая ладонями не иссякающие слезы. И ее объяснения не слишком расходились с моими прогнозами. Но я по-настоящему изумился, услыхав, на кого она якобы работает.

– Ты издеваешься? – вопросил. – Здесь лишь ЦРУ не хватало! И с каких пор мое бунгало угодило в сферу американских интересов?

Это походило на дешевый боевик, даже на пародию. Впрочем, кто доказал, что Инесса говорит правду? А может, у нее такая придурь? Одним чудятся призрачные голоса, а эта убедила себя, что завербована американами. Или я сам подсказал идею, обозвав ее «засланной»? Но не могла же Инесса надеяться, что я поверю в такую чушь!.. Или она еще умней, чем я думал?

– Тебя бы с Гувером свести, – прибавил я. – Вот был бы цирк!

Повернув голову, вгляделся в нее внимательней. Гадай теперь, что тут: обычный загар или естественная смуглота. Как уже поминал, в чертах Инессы проступал Восток – но в здешних краях этим не удивишь. А вот если и легкая негроидность имеет место…

И в этот миг Дворецкий возвестил, что на подходе гости. То есть не ночные твари, а настоящие гости, нагрянувшие в разгаре ночи да еще в такую шальную погоду. Удивительно, что вообще добрались, – наверно, ползли чуть быстрей улитки. И у кого на это хватило смелости?

Конечно, у Гарри. А вместе с ним прикатили трое, один другого изящнее. Мне пришлось сбежать с крыльца, чтобы помочь пассажиркам подняться в дом. И только в прихожей я смог разглядеть всех подробней.

Четвертым оказался Арсений. В руках он сжимал убойник, да так, что побелели костяшки. Не от страха, от усердия – в отличие от меня Арсений ничего не боялся, во всех делах полагаясь на Бога. И уж он не сомневался в загробной жизни.

А девиц будто подбирали по контрасту. Первой была Елизавета, великая княгиня, второй – Зоя, коммунарка.

– Девочку подобрал на шоссе, – сказал Гарри. – Как выяснил, пробиралась она сюда. Претензий, возражений – нет?

– Всё правильно, – кивнул я. – Только чего ж вы не позвонили?

– Боялся, засекут. Что княгиня здесь, не должен знать никто. Теперь за нее отвечаете вы. А у меня, простите, дела.

– Ну, спасибо, удружили!.. А где же наш доблестный страж?

– Шувалов, видимо, погиб, – сообщил барон. – Причем до крайности нелепо – застрелен собственным клевретом, князем Потоцким.

Ага, по накатанному сценарию. И сколько уже их, «принявших смерть от коня своего»?

Гарри с Арсением сразу уехали, даже отказавшись от сухой одежды, – как видно, труба звала. Хорошо мне: не слышу никаких труб.

Выпроводив их, я поглядел на девиц: вот уж кого не ждал. Несмотря на поднятые стекла, обе промокли насквозь и теперь дрожали в унисон, слаженно отстукивая зубами.

– В ванну! – распорядился я, а выглядывавшей из-за моей спины Инессе подал знак: проводи и обеспечь положенным. Разборки отложим на потом.

Сбросив хлюпающую обувь, девушки последовали за хозяйкой, оставляя мокрые следы. А та, угадав мое подспудное желание, запихнула обеих антагонисток в одно корыто – благо места там хватало. Жаль, обхаживать симпатичных голышек пришлось не мне.

Через полчаса, отогретые и завернутые в полотенца, девицы поднялись в эркер и расположились на полу, где уже были разложены подушки и поджидали подносы с дымящимися чашками, рассыпчатыми пряниками, хрустальными плошками, полными прозрачного меда. Прихлебывая чай, гостьи заворожённо созерцали разгулявшийся шторм. Как и прежде, море насылало на берег один чудовищный вал за другим, и от их ударов, казалось, содрогалась скала.

Княгиня держалась невозмутимо, светясь в сумраке белой кожей, мерцая перламутровыми ногтями, и по ее лицу читать было сложно. Разлегшегося рядом Хана она приняла, верно, за одного из тех псов, что шныряют по любому приличному замку. Правда, у здешнего взамен блох завелся котенок – но это уже детали. Для антуража тут хватало старинного оружия и канделябров, даже имелся камин, который я затапливал зимними вечерами. Но сейчас еще не сделалось прохладно: дом хорошо держал тепло, накопленное за предыдущие недели.

Чуть погодя к нам примкнула Инесса, наверняка успев восстановить внизу порядок. К моему угощению она добавила блюда посытнее, хотя беглянки не казались голодными. Потом присела в сторонке, чтобы не раздражать меня своим предательским обликом.

– Выходит, до помазания дело не дошло? – спросил я у Лизы.

– Еще одна попытка провалилась, – подтвердила она с безразличием стоика. – Во всяком случае, мы старались.

– Вы с Шуваловым? – уточнил я. – Да, еще есть Арсений!..

– Разве суть в числе? В любом процессе главную роль играет катализатор. Беда в том, что мне не удалось прорваться в новое качество. Вот тогда за мной пошли бы многие.

– Как за Жанной д'Арк?

– Может быть, – согласилась девушка. – Не исключено, на Жанну впрямь снизошла благодать. И вы же не станете отрицать ее роль – удивительную, уникальную, вряд ли объяснимую рационально.

– А что думает Зоя по поводу этой мистики? – поинтересовался я.

– Она уже ничего не думает, – пробормотала та, насупясь. – То есть думает, но молчит. Пока не поймет наконец, что творится.

– Умница, – похвалил я, внимательно в нее вглядываясь. – Это по-нашему, по-пролетарски. Мы не пойдем на поводу у вельмож, а своею собственной головой добьемся соображения. Подумаешь, не голубая кровь!.. Были бы мозги.

– Не берусь судить о вашей крови, – сказала Лиза. – Но образ мыслей у вас вполне дворянский.

– Эк завернула: «образ мыслей»!.. Как зацепиться за такой эфир? Другое дело – кровь, порода. Вот это вещественно.

– И среди знати полно лакеев.

Ну, прямо меня цитирует!.. А то я не знал.

– Так ведь можно и негра записать в русские, – хмыкнул я. – Или, не будем сгущать, квартерона. Например, Пушкина.

Смотрел я по-прежнему на Зою, гадая, чего же стряслось в Лагере такого, что ей пришлось сбегать в такую даль. Оскудела земля рыцарями, если столько милых дам ищут помощи у меня.

– Посмотрите друг на друга, – внезапно предложил я, и девушки послушно переглянулись. – Каждой идее нужны такие: чистые, здоровые телом и душой, красивые. Да вас хоть сейчас на знамя!.. Может, неспроста вы оказались в этом городе на самом своем подъеме – уже готовые на многое, но не успевшие замараться. И обе, наверно, девственницы?

Помедлив, Зоя кивнула. Лиза лишь пожала плечами – что тоже можно трактовать как согласие.

– Не знаю, что стряслось с коммунаркой, но ее сегодня напугали, – продолжал я. – Думаю, и княгине готовили не ту судьбу, на какую она рассчитывала. Возможно, вы и стали бы слышать Небеса, но вот пользовались бы этим не люди… даже не земляне.

– Все-таки пришельцы, да? – спросила Зоя без прежнего восторга.

– Не те, что ты придумала себе, – считай, на сей раз нам не повезло. Эти парни если и хотят кого осчастливить, то на свой лад. Будем ходить строем и с песнями, как вам мечталось, но петь станем под чужую музыку. И если они прознают, что вы тут…

– По-вашему, нам не отсидеться до утра? – спросила Лиза. – Мне говорили, вы специалист по защитным системам.

– От этих ухарей не спасет никакая крепость, – сказал я. – Если сюда придут, мне останется лишь «красиво умереть». Надо или уходить в горы…

– Или?

– Или под воду. Но сперва мне надо кое-куда сплавать.

– С ума сошел? – ошарашенно спросила Зоя. – Какие купания в такой шторм? Всё море бурлит!

– В море всегда тишь, – возразил я. – Надо лишь погрузиться на пару десятков метров. Мне не впервой сигать со скалы.

– Тебя же разобьет о камни!

– Вряд ли. Ветром отнесет далеко – успею уйти на глубину.

– А обратно как?

– Такие ураганы не длятся долго.

– Ага, до утра – всего лишь! – От возмущения девушка взвилась на ноги, едва не потеряв полотенце. – А насколько хватит твоих баллонов?

– Тише, коммунарка, успокойся! Во-первых, ты забыла о гроте, коим я перед тобой похвалялся. Во-вторых, – тут я ухмыльнулся, – чтобы очутиться в море, вовсе не обязательно туда сигать. По-твоему, почему озеро перед моим домом не переполняется?

– Подземный сток? – выпалила Зоя и засмеялась с облегчением. – Ну, хитрец!.. Но как ты поднимешься против течения?

– А я и там устроил подъемник.

– И думаешь, я отпущу тебя одного? – заволновалась она уже по иному поводу. – В конце концов, нас это затрагивает больше!

– Первая проблема, – констатировал я, вовсе не надеясь, что этим ограничится. Действительно, вторая проблема проклюнулась тут же.

– Тогда и я плыву с вами, – объявила княгиня таким тоном, что мне даже не захотелось препираться – все равно без толку. Проще уж связать ее, без объяснений и уговоров.

– Сударыня, наверное, вам говорили, что по ночам в море плавают не только идиоты вроде меня, но и некие непознанные чудища, – все-таки сказал я. – Вы соотносите степень риска со своей ценностью для партии?

– Спасибо за заботу, – прохладно откликнулась Лиза. – Но это касается лишь меня и моих единомышленников, разве нет?

– К коим я не отношусь, – кивнул я. – Что же, прения закончены. Теперь придется напомнить, кто здесь…

Но тут меня прервал видеофон, тревожно заверещав. А в следующую секунду со стены глянуло обеспокоенное лицо Гарри.

– Сматывайтесь! – сказал он без предисловий. – Пророк уже знает, где прячется княгиня. И вряд ли мы успеем помочь. Скорее, нас даже не пустят.

– Массированный штурм? – спросил я.

– Похоже на то. И если навалятся всей стаей…

– Да тут и пары Всадников хватит. Тем более…

– Что?

– Если у Клопа дошли до нас руки…

– Вообще-то ходят ногами, – не утерпел Гарри.

– …то со своими конкурентами он столковался. И теперь за нас примутся сообща.

– Совсем весело. И куда же теперь вам деваться?

– Долго рассказывать.

– Но ты знаешь?

– Да.

– Действуй, – кивнул он. – А мы все же попытаемся пробиться.

– Лучше не дергайтесь. Толку не будет, а людей потеряете.

– Тогда – удачи, – пожелал Гарри. – Да пребудет с вами хоть чья-нибудь благодать!..

Экран потух.

– Подъем, девочки, – сразу сказал я. – Вот теперь придется уходить всем.

Хан вскинулся одновременно с нами, выжидательно глядя на меня. Ей-богу, этот псина умней многих homo, воображающих себя sapiens, – может, и на него влияет среда? Людей она обращает в зверье… А зверей в кого?

– Уходи, Хан, – железным тоном скомандовал я. – Живо, ну!

Интонации пес тоже понимал – мгновенно подхватил в пасть Пирата и сгинул за дверью. Дворецкий его выпустит, а уж там дай бог везения.

– За мной, – велел я гостьям.

Заскочив в кабинет, без церемоний сунул Голову в рюкзак и вместе с ней направился к лестнице, по которой уже сбегала Инесса, спеша помочь мне со снаряжением. Вдвоем мы доставили четыре комплекта в подвальный зал, где размещался зимний бассейн – небольшой, зато довольно глубокий. Летом сюда почти не заглядывали, но вода наполняла резервуар до краев, ибо он сообщался с парковым озером. Тут было сумрачно. Свет проникал сквозь узкие окна в стене, а искусственный я включать не стал – больше из осторожности.

Девушки вступили в помещение вместе с нами и теперь с неприязнью косились на воду, зябко переступая на скользких плитках. Но колебаний я в них не заметил: решимости у обеих в избытке. Или это убежденность? Хорошо иметь идеалы!

– Придется раздеться, – сообщил я не без злорадства. – Совсем.

Надо признать, ее высочество, сбрасывая с себя полотенце, отстала от коммунарки лишь на секунду, да и затем держалась без скованности, словно бы, по примеру последнего царя, тоже почитала натуризм. Хотя, не исключено, она спутала меня с камердинером – черт этих голубокровых разберет. Кстати, перси у княгини оказались не столь пышными, как выглядели в парадном платье, зато отменной формы – что значит порода!.. Впрочем, пролетарская грудь Зои смотрелась не хуже.

Я подвел гостий к ванне, больше похожей на гроб, и объявил:

– А теперь нужно пройти через это.

Заглянув внутрь, Лиза спросила:

– Что тут?

– Простая вода. Пока что.

Раздав маски, я скрупулезно проверил, насколько плотно они прилегают.

– Действуем быстро и без суеты, – сказал затем. – Главное, погрузиться в жидкость целиком, но не дать ей захлестнуть маску. Вспомните печальную судьбу Ахилла – вот к чему приводит небрежность в подобных вещах!.. Первый, конечно, я, за мной Лиза, потом Зоя и Инесса.

Чувствуя себя иллюзионистом, питающим пристрастие к грошовым эффектам, я снял с ближней полочки банку и сыпанул из нее в ванну. Вода будто вскипела, наполнясь мириадами пузырьков, с поверхности повалил оранжевый пар. Больше всего это напоминало кислоту – причем такую, в сравнении с которой царская водка покажется парным молоком.

И сразу я опустился в дымящийся «гроб», на мгновение скрывшись под поверхностью. Тут же вскочил, стараясь не выплеснуть лишнего, спрыгнул на пол и подтолкнул к ванне Лизу. Следует отдать должное княгине: она не медлила. Все-таки я поддержал ее голову, чтобы та не погрузилась слишком глубоко. Затем помог девушке выбраться. И так же гладко прошло с Зоей – уж она умела доверяться. С Инессой тоже проблем не возникло.

Припасенной загодя присоской я выдернул из своей маски стекло, благо оно едва держалось в креплениях, потом то же самое проделал с остальными, пока они не начали задыхаться.

– И что теперь? – переведя дух, спросила Лиза.

– Теперь обсыхаем.

– А при чем тут Ахилл?

Все же она не догадалась. Или догадалась, но не поверила.

– При том, что вскорости мы станем неуязвимыми. И даже через пятки нас будет не пронять.

– Вот так просто? – усомнилась Зоя.

– Гениально, да? Но это не единственная и даже не главная странность. Все перечислять некогда.

Раствор выдыхался – успели вовремя. И комбинезоны уже схватились, сформировав вторую кожу, куда прочнее первой. Главное удобство, что изнутри плёнка не задерживала, – никаких препятствий для выделений. И воздух сквозь нее проходил свободно.

Особо не деликатничая, я снял со всех маски. Вот теперь проступила разница между кожами, внутренней и внешней, – особенно у бледной Лизы.

– А как насчет лиц? – спросила она, безуспешно пытаясь нащупать границу плёнки. – Я имею в виду уязвимость.

– А это на что? – Я вынул из рюкзака четыре шлема, часть моего вчерашнего улова, и пояснил: – Безбаллонные дыхательные устройства, глубина погружения… А черт их знает, ниже сорока метров не опускался. Но нам хватит с запасом.

– Тоже непробиваемые?

– Естественно.

Девушки примерили шлемы – если без энтузиазма, то с готовностью. А я уже извлек на свет следующую четверку – бластеров. Кажется, пришло время кардинального перевооружения. И начинать лучше с тех, кто больше нуждается в защите.

– Ух, ты! – сказала Зоя.

Видимо, ей это напомнило иллюстрации к фантастике 60-х. Но пушечки впрямь гляделись эффектно. А главное, даже под водой работали неплохо – хватит, чтобы нарезать шкурников на ломти, буде нарвемся.

– Как это действует? – с прохладцей спросила Лиза.

– Снимаешь с предохранителя и стреляешь. – Я показал, обойдясь, правда, без стрельбы. – Можно настроить, чтобы отзывалась на живую цель: пока не наведешь – стопорит. Экономит энергию и прицеливание облегчает. Предупреждаю сразу: в меня лупить бесполезно. Во-первых, не пробьете…

Княгиня окатила меня и вовсе ледяным взглядом, Зоя фыркнула.

– Во-вторых, заблудитесь. Я ваша путеводная звезда – по крайней мере, на время похода. А заодно царь и бог. Если скажу «jump»… Вопросы есть?

Они молчали.

– Вопросов нет, – констатировал я. – И это радует.

Затем помог снарядиться дамам, уже натягивающим ласты на мокрые ступни. Пристегивая к их гладким голеням ножи, навешивая бластеры, вполголоса инструктировал – больше для очистки совести. Все равно жди отсебятины: женщины!..

В бассейн я тоже бултыхнулся первым, невольно зашипев от холода, и поспешил к подводному ходу, светя перед собой фонарем. Вытянув вперед руки, протиснулся в нору и заскользил меж стенок, осторожно мотая ластами.

Достигнув озера, я без задержки устремился вниз, кожей ощущая усиливающийся поток. Дно усеивали валуны, отполированные струями, а по центру чернел провал, над которым, словно над колодцем, был установлен шкив на прочном стержне. Вот тут течение делалось опасным – так и норовило затянуть в колодец. Конечно, можно отдаться в его власть и прокатиться по вертикальному каналу, точно с водяной горки, – пару раз я уже вытворял такое. Но сейчас рисковать не стоило.

Заслонив собою сток, я подождал, пока в меня ткнутся спутницы, тщетно пытавшиеся уцепиться за гладкие камни, помог им сесть на краю дыры и пристегнул поясами к ответвлениям троса, свисавшего со шкива. Затем, включив подъемник, соскользнул в провал.

Секундой позже в мои плечи уперлась ластами Зоя, но не удержалась и шлепнулась на меня задом, оседлав точно скакуна, – я не возражал. За девушкой следовала Инесса, а венчала гирлянду, как и положено по рангу, ее высочество – не исключено, тоже в позе наездницы. Чтобы спускаться было не так жутко, я светил фонариком вниз и по сторонам, но вокруг кишели мириады воздушных пузырьков, так что луч пробивался лишь на пару метров.

Постепенно вода согревалась, смешиваясь с морской, а внизу и вовсе показалась теплой – по контрасту со студеным озером. Даже здесь, глубоко под поверхностью, ощущались волны, перемешавшие водные слои на много метров.

Затем я почувствовал иное: приближение Моби Дика, – уж его ни с кем не спутаешь. Даже буря не угомонила чудище, пожелавшее крейсировать вдоль берега и в эту ночь. Или такая погода как раз по нему? Ну ясно, если вываливать беды, то сразу все! И что же делать теперь? Кажется, от нас вновь требуют подвига. Кто бы знал, как мне это надоело!.. Или удастся переждать?

Из трофейных шлемов я успел оснастить рацией только свой, поэтому говорить мог лишь с Дворецким. От него узнал, что ночные твари уже подступили к усадьбе и как раз начали ее штурмовать, одолевая оборону числом. А после, конечно, обыщут вокруг всё. Много времени это не потребует – учитывая их нюх. Так что запаса у нас никакого, прижали с обеих сторон. И Дик, как нарочно, не спешил убираться, выписывая зигзаги невдалеке от моей скалы. Уж не приманивают ли его наши приятели?

Отвернув от выхода из пещеры, зазывно сереющего на грани видимости, я поплыл вдоль стены, пока не достиг отверстия, пробитого в соседнюю полость. В отличие от здешней, она захватывала поверхность, и в ней я устроил гараж для своей водной техники, мотоцикла и катамарана. Разумеется, сейчас требовался последний – на него мы и взобрались, вынырнув из воды.

Катамаран был предельно облегчен: два поплавка плюс рама, на которой укреплены мотор и единственное сиденье. Пассажирам предоставлялись тросики с карабинами у каждого стояка. Как и всегда, я не собирался дарить судьбе лишние шансы, а потому сам проверил крепления. (Не хватало потерять кого-то по пути!) Дождавшись, пока Дик отплывет подальше, мельком оглядел свою команду.

– Что, княгиня, – спросил негромко, – с богом? Да пребудут с нами акулы империализма!.. Да, Зоя? Или об этом лучше спрашивать у Инессы?

– Держитесь крепче, – еще успел прибавить. В следующую секунду ворота разъехались, и я бросил катамаран вперед, вырываясь из скалы на откате волны – чтобы успеть взлететь на следующую прежде, чем она разобьется об утес. Прорыв состоялся успешно, и тотчас я нацелил суденышко к заветному гроту. А еще через пару секунд за нами устремился Дик, разгоняясь, как ракета на пуске. И все же к месту мы поспели раньше.

– Знаешь, где грот? – крикнул я Инессе. – Сможешь провести?

Она кивнула – оказывается, и от шпионов бывает прок. Сбросив женщин у берега, я крутанул полегчавший катамаран и с наглостью отчаяния направил его вплотную к Дику. Конечно, тупая скотина предпочла большую добычу меньшим, а ее инерцию я просчитал верно: перехватить меня зверь не успел, и разворачиваться ему пришлось по куда большей дуге. Метать же в меня молнии Дик не стал – возможно, опасался привлечь небесные разряды, наполнявшие пространство нескончаемым грохотом. Так что состязание могло получиться честным. Мне даже выделили некоторую фору.

Я уже разогнал судно до предела, укрывшись за ветровик. Любой земной зверь – водный ли, сухопутный – давно бы отстал, но этот не унимался. Разрыв сокращался, пядь за пядью. Сперва монстр рассекал воду, точно вырвавшаяся на поверхность торпеда, затем, набрав скорость, стал походить на гигантский скутер, скользя по самым верхушкам волн, иногда и вовсе зависая в воздухе. Бог знает, что его двигало, – внутри Дика творились процессы, неведомые земной фауне. Если удастся чудище препарировать, откроются такие залежи!..

Однако меня в его нутро не тянуло – дай бог унести ноги и прочие лакомые части. Мой катамаран показывал чудеса, птицей порхая с гребня на гребень. К счастью, ветер дул в корму, добавляя мотору сил, и не пытался сменить направление, иначе бы я навернулся на первом же скачке. Но несло меня прямо на скалистый остров, а отвернуть от него я не мог без фатальной потери в быстроте. Мы с Диком и так сделались слишком близки – я лишь и успевал, что первым достигнуть стены, словно это был финиш. И как бы не пришлось ее прошибать собственным лбом!.. Или все же найдется расщелина?

Не вижу, нет. А значит, опять идем ва-банк.

Я тянул до последнего, пытаясь учесть всё: скорости, массы, высоту волн, – и на полном ходу начал разворот, благо вблизи острова ветер резко терял в силе. Затем все-таки сбросил обороты, иначе бы влетел в опасную зону, а то и в стену, – и даже так я едва вывернулся.

Вот Дику повезло меньше. Не знаю, чем этот зверь думает и думает ли вообще, но состязанием он увлекся. А бодаться с островом не стоило даже ему. Любого кита такая сшибка успокоила бы навечно, но здесь я особых надежд не питал – дай бог добраться до берега, пока чудище будет приходить в себя.

Времени хватило, хотя обратно плыть пришлось против ветра. Бросив катамаран на волю волн, я бултыхнулся с него, сразу уходя в глубину. И через пару минут очутился в гроте – безмолвном, гулком, – воссоединясь со своими спутницами, уже успевшими избавиться от снаряжения.

Как ни странно, обрадовались мне все трое. А первой высказалась Лиза:

– Между прочим, я имею право жаловать дворянство. За особые заслуги.

Покосясь на княгиню, я хмыкнул: по нынешнему ее виду не скажешь.

– Тогда уж не ниже графа. Почему-то питаю слабость к этому титулу.

Затем огляделся. Ничего тут не поменялось, слава аллаху, – а главное, не исчезла Дверь. Правда, теперь она походила на старое зеркало с мерцающей, словно бы волшебной поверхностью. А над ней, прямо на камне, начертано: «Сквозь Окно пройдет тот, чьи помыслы чисты». В лучших традициях квестов, если бы не приписка «К остальным просьба: не напрягаться». Видно, развлекались ребята. Но сути это не отменяет.

– Вот, девочки, и тропка для вас, – объявил я, заворожённо глядя на Дверь. – В светлое будущее. Уж не обессудьте, если строят его не по вашим схемам. Воображали вы разное, а получаете и вовсе третье.

– А ты сам не пробовал? – спросила Зоя.

– Куда мне! – криво усмехнулся я. – И рад бы в рай… К тому же с детства не терплю экзаменов. Проверять себя надо жизнью.

– Все-таки, что на той стороне? – осведомилась княгиня.

– Хуже не будет, если «помыслы чисты». Или тут есть сомнения?

– А почему вы уверены, что это не ловушка?

– Потому что изловить вас можно куда проще, – ответил я. – И уж тогда вам бы не оставили выбора. А еще поэтому – видите? – я кивнул на уводящие в стену следы, отпечатавшиеся на песке, – эдакая визитная карточка, запавшая в мою память накрепко. – Ты же веришь в Бога? А я верю в тех, кто это устроил.

– Ну, хорошо.

Лиза шагнула к Двери.

– А можно мне первой? – встрепенулась Зоя.

Княгиня пожала плечами.

– Возьмитесь за руки, – предложил я. – Будет символично.

Как ни забавно, они послушались. И через секунду Дверь поглотила обеих – вместе с их «помыслами», какими бы те ни были.

И остались мы вдвоем.

– Ну, – спросил у Инессы, – будешь пробовать?

Она покачала головой. Действительно, такие пути не для тайных агентов.

– Или еще не всё у меня вызнала?

Женщина не ответила, только опустила голову ниже, пряча глаза под спутанными прядями. Хмыкнув, я приподнял ее лицо за подбородок, но «зеркал души» не увидал – их скрывали веки.

– Будем считать это запасным выходом, – сказал я, опуская рюкзачок с Головой на пол. – А пока – на боковую. До утра лучше не высовываться.

Улеглись, конечно, рядом – впервые за время знакомства. Вот со шпионами я еще не спал, мелькнуло в голове, когда Инесса затихла под моим боком. Какое упущение в биографии!

Как я ни крепился, опасливо поглядывая на озерцо, откуда могла всплыть любая пакость, предыдущий недосып пересилил мою решимость. На меня будто накатило что-то, наливая веки тяжестью, затягивая в черное забытье. Хотя и во сне я продолжал бороться.

А когда наконец смог открыть глаза, увидел рядом новый персонаж, не столько напугавший меня, сколько изумивший: изящный человек в белой хламиде и с очами-прожекторами, явственно освещающими его лицо – прекрасное, бесполое, бесстрастное. Кажется, он тоже глядел на меня – точнее взирал: как небожитель на ничтожную тварь. Обращенные ко мне ладони мерцали, будто в них притаились молнии. Вдобавок он висел в воздухе, словно завзятый иллюзионист, – ни реактивного ранца, ни, на худой конец, тросов. Эдакий архангел-громовержец, ниспосланный за мои грехи.

Затем видение сгинуло, отпечатавшись у меня в памяти накрепко. И кто же это был: не пресловутый ли Пророк? По описанию вроде подходит. А еще смахивает на хмыря, который предлагал торгашам новое топливо. Или таких ангелов тут орудует целая банда?

Действительно, чем дальше – тем веселей. Эдак и меня вскоре загонят в Дверь, просто не оставят выбора. Хотя… Собственно, почему не обратиться к тем ребятам напрямую? Обычные-то пути мне не заказаны. Пора, пора решаться!