Союз одиночек

Глава 25. Приобщение

Как и ожидалось, к утру ураган стих, а сквозь поредевшие облака проглянуло солнце. Прежняя жара не вернулась, однако сделалось теплей, чем в последние дни, – эдакий компромиссный вариант. И ветерок оставался свежим, и волны по морю гуляли нехилые.

Впрочем, сегодня меня мало заботила погода. Вернувшись домой и более-менее приведя себя в порядок, я позвонил по номеру, известному мне давно, но набранному впервые, и деревянным голосом условился о встрече. А через час уже ждал на перекрестке, укрывшись в тени старого дерева.

«Капля» круто затормозила передо мной, дверца распахнулась. Зацепенев как во сне, я смотрел на знакомое, невыносимо прелестное лицо, на загорелое, щедро оголенное тело, от одного вида которого бросало в дрожь. И конечно, моя богиня вновь была босиком – наверно, вообще не терпела обуви. А платьице накинула, чтобы не провоцировать аварий на дороге. И не вводить в ступор таких остолопов, как я. Хотя меня это не спасало.

– Эх, прокачу! – посулила дева. – Ну чего ты? Садись.

Сейчас она скажет: «Что же ты такой робкий!» – подумал я и спросил:

– На помеле?

После чего загрузился в ее малютку, велев «болиду» следовать сзади.

– Меня зовут Ника, – сообщила она. – Если еще не знаешь.

– Родион, – буркнул я, глядя перед собой. На меня вдруг нахлынула стеснительность, давно и, казалось, напрочь избытая. Нелепые ощущения для матерого мужика: голос едва слушается, координация пропала. Я боялся шелохнуться, чтобы не задеть чего-нибудь ненароком.

– Спокойно, это похищение! – объявила Ника и хихикнула.

Если бы даже закрыл глаза, чтобы не видеть этих плеч, рук, колен, – от одного ее голоса можно свихнуться. Хорошо, что за рулем сейчас не я.

– По-моему, у тебя есть вопросы, – заметила она, чуть заметно покачивая головой, будто под неслышную музыку, а коричневыми лапками выстукивая ритм на руле и педалях. – Чего же ты молчишь, родненький?

Да потому, что глядел на ее ноги, как прежде любовался на их следы. Далеко не все красавицы могут похвалиться изысканными ступнями. Вот эти – безупречны. Каждым своим суставом, каждым ноготком. Слава богу, Ника не отрастила дюймовых крючьев, как положено по нынешней моде. И не увечила росписью кожу, и не развешивала по телу цацки, и благоухала естественной свежестью – все свое, без подвоха. «Can I touch you there?»

– Выбираю, с которого начать, – выдавил я. – Слишком их много. А спрашивать «кто ты» примерно так же глупо, как «где я».

– Я не инопланетянка, если тебя это волнует. И не киборг. И не гостья, – тут она хмыкнула, – из будущего. Мы едины во времени и пространстве.

– Похоже, этим наше единство исчерпывается?

– Ну почему? Еще анатомия схожая. Конечно, за вычетом деталей.

– И даже потомство возможно?

– Запросто!.. Или это конкретный вопрос?

И девушка глянула на меня в упор, едва не вогнав в краску. Хорошо, загорел я немногим хуже нее.

– А что, – задумчиво молвила она, – от тебя должны быть красивые дети.

– И умные, – отрезал я. – Ты что, на прочность меня испытываешь?

Ника пожала плечами:

– Каков вопрос…

– Стало быть, телами мы подобны – что не мешает вам такое вытворять!.. Наверно, вы не верите в первичность материи?

– Мы верим в ее многообразие. Всё объяснимо, включая мистику.

– Ведьмы, вампиры, оборотни, – принялся я перечислять. – Чудища поганые, чужеродные. Монстры, проросшие из людей. И еще эти… парящие, в балахонах.

– Ого! – Девушка снова поглядела на меня. – Глубоко же ты копнул.

– Это меня чуть не закопали.

– Бедненький!..

Небрежно она мазнула пальцами по моей щеке, и – удивительное дело – ее насмешка не показалась обидной. Хотя от Ники я смог бы, наверно, стерпеть всё.

– И про вас знаю кое-что, – снова заговорил я. – То, что вы удосужились показать. И о чем догадался сам.

– Ну? – вскинула она брови. – Как интересно!.. И что же ты вычислил?

Ника вообще с легкостью строила рожицы, по десятку на минуту, при этом оставаясь очаровательной. А манера вождения у нее была не для нервных. На дорогу она едва глядела и за руль держалась будто для проформы, иногда и вовсе его выпуская, – но я-то знал, как виртуозно Ника правит, и совершенно не волновался за безопасность.

– Что вы можете перемещаться – мгновенно.

– Ах, черт! – В досаде девушка шлепнула ладонью по бедру. – Так ты проследил за мной? Ведь единственный раз!..

– Вы недооцениваете прогресс, – заметил я, – хотя сами пользуетесь им вовсю. Пусть я обычный человек, но при надобности могу достичь звериной чуткости и медвежьей силы – просто используя технику… Конечно, даже и так мне далеко до вас. Каждому – свой потолок.

– Да, мы умеем коротить пространство, – подтвердила она обыденно. – А пределов не знаем сами. Во всяком случае, это не Земля – тут для нас границ нет. Очень удобно, знаешь ли.

– Я думаю!..

Наверно, это сродни Океану, только здесь перемещаешься вживую. И общаешься с приятелями по-настоящему, воспринимая их всеми чувствами.

– Значит, это идет отсюда? – я стукнул пальцем по виску. – От психики?

– Или отсюда, – подражая мне, девушка хлопнула себя по левой груди. – От души. Кто может знать! – И скорчив озабоченную гримаску, проскрипела: – Вопрос пока не исследован… Ну есть, конечно, гипотезы, – продолжала она обычным голосом. – Про вторжение ты тоже сообразил? – Я кивнул. – Это ведь не обычные пришельцы, и проникают они не на летающей посуде, как воображают тарелочники, и воздействуют не одним оружием. И затрагивают не только психику, а все сознание, до корней. Понимаешь, окрестное пространство поменяло свойства, и на каждого это влияет по-своему. Большинство дрейфует не в лучшую сторону – кто слегка, кто сильней. Некоторых подминают пришельцы… ну, ты видел таких. А немногим это позволило прорваться в новое качество.

– Скольким? – спросил я в лоб.

– Ну… примерно одному из миллиона.

– И что… – Как ни старался я держать кровь холодной, голос у меня все-таки сел – пришлось кашлянуть. – И что требуется для прорыва, какие качества?

– Зрим в корень, да? – хмыкнула Ника. – А сам-то как думаешь?

– Ты что, экзаменуешь меня?

– Боже упаси!.. Просто любопытно.

– Все же вы люди будущего, хотя отказываетесь, – сказал я. – А для будущего нужно созреть. Вот человечество и созрело – на свою миллионную часть.

– А что мыслишь насчет себя?

– В отличие от вас я лишь подошел к пределу. Но чтобы заступить за него…

Как мог спокойнее я пожал плечами: ну не дано! Что толку биться о стену? Дозволят глянуть одним глазком – и на том спасибо.

– По крайней мере ты избавился от зависти, страха, – утешила девушка. – Это немало.

– Будто бы! – хмыкнул я. – И завидую, и пугаюсь. Всего и достоинств, что стараюсь не терять лица.

– То есть не пакостишь тем, кому завидуешь?

– Ну, примерно. Конечно, это не в русле наших традиций…

– И не подчиняешься тем, кого боишься?

– Тебе вправду нужен ответ?

Ника рассмеялась, откинув голову, и лихо свернула, вписавшись в поворот с филигранной точностью.

– В самом деле, – сказала она. – Кто же сознается в обратном!.. Видишь ли, – прибавила, вдруг посерьезнев, – по нашей классификации ты попадаешь в Одиночки. Из них и проклевываются незауряды… хотя не всегда.

Судя по ее интонации, далеко не всегда. На один процент, может, и тянет. Хотя… много ли я знаю таких же бирюков?

– А подробней?

– Понимаешь, чтобы дружить, надо сперва обособиться. Лишь одиночки – независимые, самодостаточные, не желающие никого подминать – могут сплотиться в новую общность. Не в стаю, не в толпу, где всех стремятся расставить по ранжиру и повязать подчиненностью.

– Если они самодостаточны, зачем сплачиваться?

– Чтобы дружить, – повторила Ника. – Без корысти и оглядки. И так же – любить.

– Дружба как самоцель, – пробормотал я. – Занятно. Вот про любовь не будем. Какая любовь, о чем вы? При чем тут я!..

– Между прочим, и озарения чаще приходят к отшельникам, – добавила девушка. – Думаешь, спроста?

– Что, вы уже и тут набрали статистику?

Улыбнувшись, она свернула опять.

– Эй, а куда ты везешь? – заволновался я. – В свое логово, к братикам? Ведь я им на один кус!..

– Не дрейфь – они уже пообедали, – фыркнула Ника. – А с нами тебе давно следовало сойтись. И что ты слонялся вокруг так долго?

– Можно подумать, вы принимаете всех!

– Ну зачем же – всех…

Открыв окно, она подставила лицо ветру, зажмурилась – больше от удовольствия. А мне сразу сделалось зябко, будто я ощущал нацеленные на нее взгляды. Можно было вообразить: девушка провоцирует. Вот уж что ей чуждо! Собственно, и не требовалось. Вся она – провокация для слабых умов. Да от вида любого ее пальчика можно свихнуться, а на заурядов она действует, как красное знамя на быка. Впрочем, эти почти на все реагируют по-звериному.

К счастью, мы уже подкатывали к дому, где Ника обитала, и через несколько секунд гаражные ворота укрыли ее от опасностей этого мира. Ну, и я очутился внутри здания, за которым подглядывал столько времени, – а вместе со мной в гараж допустили «болид». Проникновение состоялось наконец.

– Пошли, что ли? – сказала Ника, распахивая дверцу. Следом за ней я взбежал по крутой лесенке, пересек нарядный коридор, вступил в широкую дверь.

– Стелла, Родион, – обронила девушка, минуя огромную приемную.

Брюнетка с роскошными, искусно подчеркнутыми формами и нежным румянцем на молочной коже окатила меня цепенящим взглядом, затем ослепительно улыбнулась. Она восседала за конторским столом, подле модернового пульта, но вовсе не походила на секретаршу – скорее на гурию. Из тех, что никогда не стареют и не теряют чистоты, сколько их ни кувыркай.

– После налюбуешься, – Ника потянула меня за локоть. – Она тут каждый день прохлаждается. А лучше созерцать Стеллу купающейся – вот тогда у многих едет крыша.

– С чего бы, а? – удивился я.

Кстати, о гуриях – как и Стелла, Ника прямо лучилась свежестью, хотя была смуглой, будто папуаска. Но странность заключалась в ином: от самого гаража девушка шлепала босиком, ухитряясь при этом сохранять младенчески розовые подошвы. И как это понимать?

Вдвоем мы вступили в следующую комнату, просторную точно зал, но больше похожую на кабинет. И здесь я увидел обоих парней, восседающих по бокам овального столика, заставленного экзотическими фруктами.

– Влад, Стас, – так же небрежно представила Ника, указывая рукой. – А это Родион… Уф, всех перезнакомила! – И она уселась на столик, выхватив из горки плодов налитой персик.

Стас был верзилой пудов на восемь-девять, способным без всяких фокусов потягаться с лучшими силачами. Но я-то помнил, как скакал он по крышам да заборам и что вытворял по ходу гонки, – не приведи бог!.. Влад гляделся компактней, хотя редкая сбалансированность сложения вполне компенсировала разницу в массе. Он казался невозмутимым, основательным, а представить его прыгающим с карниза на карниз было сложно – но это как раз не значило ничего. И оба парня из любой толпы выделились бы осанкой. Вот кому страхи не сутулили спину, а груз проблем не клонил голову. То есть дел у них наверняка полно, зато и сил в избытке.

Но если тут меня посчитают лишним, я пикнуть не успею. Даже субтильная девонька Ника вполне способна вскинуть меня, эдакого слона, над головой и швырнуть через всю комнату – а для ребят я и вовсе щенок. Что же, «пусть заклюют меня эти царственные птицы»!

Парни глядели на меня пристально, оценивающе, но без неприязни. Хотя это тоже значило мало. Они и убивают, верно, по необходимости, а злобы не испытывают даже к врагам. Потом Влад кивнул сразу на свободное кресло и на фрукты, приглашая не стесняться, и обратил взор на девушку, видно, успев составить мнение о нежданном госте. Удовлетворил его осмотр или нет, оставалось гадать, – во всяком случае, никто не выгонял.

– У меня две новости: одна плохая, вторая еще хуже, – бодро объявила Ника, смакуя персик. – С какой начнем?

– С хорошей, – пожелал Стас. – Знаешь, что делают с черным вестником?

– Головки лишают, – с живостью ответила девушка. – Отсюда и пошло обрезание, да?

– Фи! – сказал Влад. – Что подумает о тебе гость?

После чего они продолжили беседу, перебрасываясь фразами с такой вольностью, будто в комнате не было посторонних. Я не обольщался насчет их простодушия, не раз убедившись в обратном, – значит, они знали достаточно, чтобы доверять мне. А если бы я набрался наглости и высказался по темам, в которых мало смыслил, хозяева и меня выслушали бы внимательно. Но затем с полным сочувствием разъяснили бы, какой я болван.

От нечего делать я принялся разглядывать интерьер. Почти всё тут оказалось знакомым, хотя удаленным от моего уровня почти настолько, насколько я опережал остальных – значит, эти ребята снимали с прогресса самые сливки. Пожалуй, я поспешил обвинить их в небрежении техникой. Просто потрясающие качества незаурядов не требовали подпорок, как мои, – соответственно, эти направления заботили их меньше.

Наконец, хотя я не набивался, включили в разговор и меня. Упершись лучистым взглядом (благожелательным, но больно уж пронизывающим), Влад принялся втолковывать их нынешние сложности. Вероятно, он говорил не всё, но, на мой взгляд, был избыточно откровенен. А больше всего меня изумила новость, что Стасу вскоре предстоит отлучиться на другую планету, затерянную бог знает в каких глубинах космоса. Как я понял, это было не просто экспедицией, а частью стратегического плана, нацеленного на борьбу с мировым злом, олицетворяемого вторженцами. Впрочем, в речи Влада высокие словеса не фигурировали, обо всем он говорил обыденно, точно о вылазке в ближний магазин.

А сейчас здешние незауряды занимались в основном тем, что устраняли узлы напряженности в городе и окрестностях. Изменения пространственных свойств, о которых говорила Ника, нарушили многое в человечьей психике. Помимо сдвигов в мотивации, которые я и сам заметил, трансформировалось – и круто! – взаимное притяжение. Не то чтобы оно ослабло, но действовать стало иначе. К примеру, ближние (точнее подобные) сплачивались теперь намного легче, зато дальних (вернее отличных) уже и за людей не считали. Кто-то подвергся этому меньше, кто-то больше, у некоторых и вовсе зашкалило. И вокруг последних возникали смерчи, куда могло затянуть многих – если вовремя не погасить. Впрямую такие узлы не пособничали чужакам, зато сильно облегчали им жизнь, создавая благодатную среду.

– Знаю один, – сказал я неожиданно для себя. – Даже наведаться хотел.

– Откуда узнал-то? – спросила Ника.

– Одна Дама сообщила, – усмехнулся я. – Слыхали про ползунов?

Все трое навострили уши – что называется, «обратились в слух». Пришлось рассказать про Настю, про Питомник, упрятанный под вывеску образцового детдома, и про недавние события, вполне могущие иметь к нему отношение. Против ожидания, незаурядов это заинтересовало.

– Так ты хотел нагрянуть туда? – спросил Стас. – И что мешает?

По логике, это должен был сказать Влад – он казался тут самым авторитетным. Трудно ориентироваться, когда не понимаешь, кто верховодит.

– А как же ваши дела?

– Наши дела подождут, – теперь заговорил Влад. И поглядев на девушку, добавил: – Ты не против, если с тобой пойдет Ника?

Даже сейчас он не командовал, а предлагал, уловив ее желание. Еще бы я был не против!.. Но если это важно, почему оставляют мне? Уж они управятся лучше.

– Инициатива наказуема, – словно прочитав мысли, заметила Ника. – Сам задумал – сам реализуй. Конечно, если не расхотел.

– Что мое, то мое, – пробурчал я.

– Вот и я говорю, – хмыкнула девушка.

И мужчины улыбнулись, будто я удачно пошутил.

– Эта фраза у нас в ходу, – снова пояснила она. – Не обращай внимания.

Конечно, удобно, когда тебя понимают с полувзгляда, однако не слишком уютно. Хватит с меня Инессы.

– Кстати, о ползунах, – заговорил я, и хозяева снова воззрились на меня. – С недавних пор у них появились опасные враги. Слыхали о крысах-гигантах?

– Опа! – ошарашенно сказала Ника. – Уже и сюда добрались. Ты сам их видел?

– Нескольких даже прибил.

– Это мы проглядели, – признал Влад. – Честно сказать, я даже не знал про ползунов. Мы ведь тут недавно поселились…

– А я что говорила? – напомнила Ника. – Надо идти в народ.

– Если бы он не так пахнул! – поморщился Стас, и я глянул на него с сочувствием. – К тому же ты на днях имела контакт. Мало?

– Во-первых, страшного не случилось, – взвилась девушка. – Во-вторых, всё к лучшему, – она покосилась на меня. – А в-третьих, при чем тут народ?

– И много ползунов в городе? – спросил Влад.

– По меньшей мере пять Колод. Да еще полно россыпью.

– Ага, – сказал он. – А в Колоде…

– Три дюжины. То есть четыре Масти по девять пацанят.

– Если уж крысяры добрались сюда…

– Или их доставили, – вставил Стас.

– …то скоро захватят здешнее подземелье. Размножаются они быстро, несмотря на размеры. А дети для них не конкуренты – скорее корм.

– Мальцов надо переправить, – вступила Ника. – Скажем, на остров. «Там тепло, там яблоки…» Не считая кокосов.

– «И много, много диких обезьян», – добавил Стас. – Не считая рыб. Конечно, прокормиться там проще – но как уживутся они такой оравой? Совершенно иная среда обитания, и социум будет строиться по-иному. Черт знает, куда это заведет!

– Можно расселить по разным островам, – сказал Влад. – И потом, сейчас важней провести срочную эвакуацию.

– Ну да, главное ввязаться в бой!..

– Проблемы будем решать по мере поступления.

– Лишь бы самим не создавать. А если снова заявятся охотнички за органами?

– По-твоему, их развелось тысячи? Связь мы наладим, не волнуйся. И при любом осложнении…

– Потребуются палатки, – озабоченно проговорила Ника. – Минимум сорок пять, лучше – сто.

– Может, еще и столы врыть? – спросил Стас. – Вместе со скамьями. А по пальмам лампы развесить.

– А почему нет?

– Эти пацаны выжили в городских канавах, – пояснил он. – Что же, думаешь, они не смогут настроить шалашей? Не порть романтику!.. Им потребуется лишь снасти да инструменты.

– А вы уверены, что они вообще согласятся? – спросил Влад. – Здесь тоже море. И гроты, и рыбы. Но обитают они в норах, рядом с людьми. У ползунов особенная гордость.

Как по команде, незауряды вновь уставились на меня, ожидая квалифицированного разъяснения. Их строенный взгляд мог смутить кого угодно, но я уже начал привыкать.

– Они ведь и забрались под землю, чтобы взрослые не доставали, – ответил я. – Так что идея изолированных островов с удобным сообщением и перспективой возвращения не должна их отвращать – если они поверят вам. Одну Колоду я наверняка уговорю, а у той есть дружественные. Расселять их лучше порознь, чтобы не возник спор о территориях, – но общение между Колодами тоже важно.

– Связь не проблема, – отмахнулся Стас. – В том числе глобальная. Даже снабдим непотопляемыми катерами, чтобы могли шастать по гостям. Не станут же они захватывать чужие острова?

– Можно ввести ограничение на число пассажиров, – предложил Влад. – Скажем, не больше пяти. К тому же, за свое каждый дерется с удвоенной силой.

– Как правило, ползуны не агрессивны, – добавил я. – Лишь бы самих не трогали.

– А ведь перспективные ребята, – заметил Стас. – Из них может прорасти не один Одиночка!..

Затем Ника скрылась за дверью, а через пару минут уже вернулась, успев переодеться – в просвечивающую майку, оставлявшую голым живот, и коротенькие трусы, походившие бы на спортивные, если бы не разрезы по бокам, поднимающиеся к самой резинке. Простенько, но убойно.

– Я готова, – объявила она радостно. – Вперед?

Что мне оставалось? Тем же путем мы вернулись в гараж.

– В моей поедем? – спросил я.

– Как скажешь, – откликнулась Ника и хихикнула: – Теперь ты водишь.

– В смысле: за рулем?

– В смысле: в атаку. «На лихом коне» и так далее… Твоя затея – ты и отдувайся.

– Тогда мне и рулить, – решил я. – А обуться не хочешь?

– Зачем?

Действительно, она же с четырех метров запросто сигает на асфальт. А если такой пяточкой, нежной и тоненькой, заехать в челюсть? Впрочем, это не ее стиль.

– Твое дело, – согласился я. – Ну, садимся?

– Так ведь я тебя жду!

– Что, вправду?

Не успел я опуститься за руль, как девушка уже поместилась рядом, будто просочившись сквозь другую дверь, и теперь с любопытством крутила головой по сторонам, благо ее шея позволяла, кажется, совершать полный оборот. Одну ногу Ника поджала под себя, уложив коленом мне на бедро, вторую уперла в панель – там как раз нашлось место для ее маленькой ступни.

– Неплохо, неплохо, – сказала одобрительно. – Умеешь устраиваться.

– С кем сравнивать, – буркнул я, трогая машину с места.

К счастью, координацию я восстановил – ко всему привыкаешь. Вот надоесть такое не сможет никогда!..

– Можно порыскать? – Ника коснулась ладонью экрана.

– Сколько хочешь.

За минуты она вывернула бортокомп наизнанку, в головокружительном темпе обследовав его память. Очень скоро он пел на разные голоса, показывал такое, про что я уже забыл, и только что хвостиком не вилял, стараясь угодить гостье, – словно бы принял ее за хозяйку. А тут мы и к Питомнику подкатили.

Здание под образцовый детдом выделили нехилое. Не особенно высокое, зато раскидистое, со многими ответвлениями. Окружал его обширный парк, вполне годившийся для полевых занятий. А забор подошел бы и для тюрьмы.

– Что за обормот перед домом? – спросила Ника. – И еще один – в сторожке.

– Детишки-то растут, – пояснил я. – И теперь могут ответить на ласку, если не подстраховаться.

Подкатив к решетчатым воротам, высунулся наружу. А из-за прутьев на меня уже глядел сторожевик. Рожа у него была вполне дебильной, как и положено тюремщику.

– Чё надо? – прорычал он, будто из клетки.

– Передай шефу, что могу сдать Настюху Гарошину, – велел я. – Если сторгуемся.

Сторожевик глянул на Нику с подозрением, будто проверял, не она ли и есть Гарошина, – затем стал названивать по внутренней связи. Через минуту ворота разъехались, и я подогнал машину к парадному крыльцу, где поджидал второй «обормот», тоже мало похожий на интеллектуала, зато неплохо вооруженный. Поднявшись вместе с ним по ступенькам, мы обнаружили за дверью третьего из той же когорты, который препроводил нас в кабинет – по светлому коридору, украшенному плакатами, портретами, но совершенно пустому. Впустив внутрь, плотно закрыл за нами дверь и потопал обратно.

Вот в кабинете нас никто не встречал. Места тут было вдоволь, мебели минимум, а из людей – лишь мы с Никой. Окна выходили в парк, и сразу я подошел к одному, рассчитывая увидеть за ним занятное. Но не успел.

– Ага, – произнес за спиной вкрадчивый голос. – Как уже говорил: на ловца… Только дернись! – добавил он. – Руки в гору, понял? И без шуток.

Медленно я поднял руки, кляня себя на чем свет. Это же надо: так подставиться! Сколько раз насмехался над олухами, которые забывают о спине. Но откуда здесь взялся Щеглов?

– Повернуться-то можно? – негромко спросил я, с лихорадочной скоростью перебирая варианты.

– Давай-давай… Только без спешки.

Как и я, Богомол был одет не по погоде, разве шлем не напялил. И ухмылялся во всю ширь. Он вправду направлял на меня «гюрзу», причем метил в лицо, чтобы не рисковать. Его-то пульки наверняка рассчитаны на броню, но, может, не на всякую.

– Занятно, – сказал я, прикидывая, успею ли опустить забрало. – Я-то думал, здешний гадюшник курирует Алмазин.

– А ты вообще много думаешь, – посетовал усач.

– Так это вы натаскивали пострелят? Вот так-так!..

– Лучше бы тебе этого не знать, – сказал он без сожаления.

– Слушай, Женюра, а есть дерьмо, в которое ты не влезал?

– Кто в дерьме, это ты, – огрызнулся он. – По уши!..

Значит, навел про меня справки?

– Как же, личность известная!.. В узких кругах.

– Вот и унесешь с собой. Только сперва расскажешь про Настюху.

– Тебе-то она зачем: утечки боишься? Так ведь все, что она знает, уже сброшено в Океан.

– Не все, видно, – иначе бы не удивился мне. И разве дело в одних знаниях?

Богомол усмехнулся, очень довольный собой.

– Ага, – сказал я задумчиво. – Стало быть, Настя тебе нужна. Выходит, и я пригожусь. А значит, сразу убивать не станешь.

И быстро коснулся рукою шлема, закрывая лицо прозрачным щитком. В тот же миг федерал нацелил второй пистолет на Нику, выхватив его жестом фокусника. Затем шагнул ближе к ней. Несмотря на свою опытность, девушку он в расчет не принимал – только как ставку в торге. Действительно, она не казалась опасной и пока что держалась скромно.

– Может, я не пробью твою броню с первой пули, – заявил он. – Зато барышню угрохаю точно. Так что грабли лучше не опускай.

Вот у кого рука не дрогнет. Это же каким уродом надо быть!..

– Или не распускай? – хмыкнул я, хотя внутри все сжалось. – А что я теряю? Можно подумать, ты ее выпустишь!

– Не выпущу, понятно. Зато не порешу… может быть. Здесь и для нее найдется применение.

– Думаешь, это устроит ее? А ты спроси.

С легким недоумением Богомол глянул на «барышню» – для него тут вопросов не было.

– Ну? – все же бросил он.

Ника приняла позу «партизана на допросе», гордо отставив босую ногу, и воскликнула:

– Лучше смерть!

– Слыхал? – спросил я, краем глаза следя за ее ступней, едва касающейся пола. – И чего тогда мне бояться? Ну придумай, ты же профи!

– Я отпущу ее, – сказал он нехотя. – Потом.

Как ни трудно это далось, я рассмеялся. Затем наставительно произнес:

– Если горазд на обещания, следует печься о репутации. А ты загубил ее напрочь. Кто же тебе поверит теперь?

– Лучше такой шанс, чем никакого. Охолонь, у тебя нет выбора!

– Ты уверен? А если и тебя держат на мушке?

– Кто?

– Вон в той кроне, – кивнул я на окно, – засел снайпер. И стоит мне щелкнуть пальцами…

– Блеф! – рявкнул Щеглов.

Догадливый. На его месте и я бы не поверил.

– А вдруг нет? Попробуем? Вот так…

Отставив руку в сторону, я сомкнул большой палец со средним, крепко сдавил их. Против воли он смотрел на мою кисть, как завороженный. Щелк!

Если бы я не ждал этого, вряд ли бы заметил. Выставленная нога Ники хлестнула вверх, словно бы даже удлинившись по пути, и подушечками стопы угодила точнехонько по пистолетной рукояти, взметнув оружие к потолку. В тот же миг я ушел с линии выстрела, вовсе не желая испытывать прочность своей брони. Выстрел шпокнул мгновением позже, возле уха взвизгнула пуля. Щеглов сразу сдвинул прицел, но и я качнулся в другую сторону. Несмотря на ожирелость, рефлексы у Богомола не заржавели. Двигался он куда медленней Ники, зато экономней – опыт, опыт!.. К тому же, девушка не знала про его сюрпризы и не опасалась пустой руки. А та уже выцеливала летящую, такую уязвимую фигуру, чтобы прервать бросок.

Если бы вместо того, чтобы пытаться выбить второй ствол, Ника подсекла Щеглова «хвостом дракона», я бы успел набежать. А так даже не осталось времени вынуть оружие – я смог лишь повторить фокус Богомола, направив в него обе руки.

Я и сам вздрогнул, когда из рукавов вырвались стрелы. А Щеглова сдвоенный удар опрокинул на спину. Одна, правда, увязла в грудном панцире, не достав плоти, зато вторая скользнула под нижнюю челюсть, погрузившись до оперения. Кажется, он даже удивиться не успел, а на пол обрушился мертвым. Вот не думал, что эти игрушки когда-нибудь пригодятся.

– Зачем? – вскрикнула Ника, будто я и в нее попал. – Господи…

Я молчал, переводя дух. Мне тоже было мерзко, а выигрыш вовсе не радовал. Но кодекса я не нарушил.

– Зачем… – повторила она упавшим голосом.

– Я не мог рисковать, – ответил я хрипло. – Не та цена.

– Что? – не поняла девушка.

Наклонившись над трупом, я разорвал его рукав, открыв для обозрения двуствольный стреломет, пристегнутый к предплечью. Еще получше, чем у меня, – наверное, любил пускать в ход.

– Боже! – выдохнула она. – А я-то…

– Ты не могла знать.

– Я должна!.. Если сунулась.

А как я подставился? А сам Богомол? И кто тут главный раззява?

– Во всяком случае, ты спасла меня.

– А ты меня, – уныло откликнулась девушка. – Квиты. Но какая топорная работа!..

– Он получил, что заслужил, – сказал я упрямо, хотя знал, что Ника не одобрит. – Ты не знаешь, сколько жизней на его совести.

– Это его совесть. А мы – не судьи.

– У меня был выбор. И я его сделал. Будешь меня судить?

– Нет, – мотнула она головой.

– Тогда вернемся к баранам… точнее к волкам. Если тут объявился Богомол, значит поблизости Туманный.

– Кто?

– Ну Альбион, его подручный. Этот, – кивнул я на труп, – без страховки не ходит. А здесь может шляться целая команда.

Это место оказалось опасней, чем выглядело снаружи, а чутье подсказывало мне, что сюрпризы не кончились. Пришлось снова включать мышечные усилители, а органы чувств дополнять приборами. Хорошо, с утра заменил батареи.

– Пошли, – сказал я, приступая к осмотру здания. – Чур, я первый.

Действительно, здешнее заведение вовсе не походила на детский дом, и даже сведения Насти устарели: с тех пор, как она сбежала, тут поменялось многое. Образцовые палаты на втором этаже, с веселенькими обоями и широкими окнами, оказались пусты – причем давно, судя по слою пыли. Приветливые трудолюбивые чада, всегда готовые услужить душке-директору, переселились ниже. И даже не на уровень, поскольку залы и кабинеты первого этажа также обезлюдели. Но своим обострившимся слухом я ощущал шорохи под землей. А на запыленном полу видел протоптанные тропинки, ведущие в подвал. «Значит, нам туда дорога…»

Вместе с Никой мы приблизились к стальной двери, за которой начиналась лестница, и тут девушка придержала меня, ухватив за локоть. Застыв, я прислушался, даже втянул носом воздух, сортируя запахи. Не сразу, но уловил за дверью чужое дыхание, затем унюхал засаду. Выходит, даже с усилителями мне далеко до Ники? Или она берет иным?

Тихонько я поскребся в створку на уровне пояса и, когда ощутил, что дыхание сместилось вплотную к двери, ударил в нее ногой. С приглушенным стуком она распахнулась, отбросив беднягу к стене, – к счастью, я лишь оглушил его. Парень оказался коренастым и жилистым, вовсе не похожим на сторожевика, – наверное, из команды Щеглова. На секунду склонившись над ним, Ника тотчас выпрямилась, укоризненно покачала головой. В ответ я пожал плечами: зато вошли без лишнего шума. Кто знает, сколько народу внизу, – зачем добавлять себе проблем?

Сунув руку парню под мышку, я извлек пистолет и передал Нике. Быстро оглядел его запястья, щиколотки – пусто. Затем двинулся дальше. Здешний подвал походил на бункер: толстенные бетонные стены, железные перемычки и – решетки, решетки.

А прием нам впрямь устроили теплый, хотя не те, кому это полагалось. Не успел я вступить в коридор, по обе стороны от которого теснились клетки, как навстречу хлынула стая стремительных существ, каждое из которых уступало мне весом вчетверо, но вряд ли было менее опасным. И только когда они надвинулись вплотную, я наконец сообразил, кто это. Спор о том, где воспитывать детей: в семье или в школе, – здесь нашел окончательное разрешение. Ребёнку не нужен ни хороший отец, ни хороший учитель, – ему нужен бог. И тогда из человечка вырастет живой кошмар.

Первым меня атаковал, видимо, вожак. Чтобы достать противника, ему приходилось подпрыгивать, но разнице в росте его ничуть не смущала, а удары из-за прыжков не делались слабей. Малец был фантастически силен. Однако не настолько, чтобы противиться скафандру. Впрочем, и голым я бы с ним справился – пока еще. И сейчас взял голову пацана в мертвый захват. Вокруг все разом застыли, будто остановилось кино.

– Если кто шевельнется – сверну ему шею, – произнес я громко и отчетливо, точно на плацу. – Затем следующему…

Понятно вам?

– Это же ребенок! – выдохнула Ника. В ее исполнении фраза не показалась пошлой, ибо фальши там не было ни на йоту.

– Это убийца, – возразил я. – Вполне законченный, опробованный в деле. И по-иному их вразумить нельзя. Если они еще ценят жизни, то лишь свою да братьев. Впрочем, у тебя тоже есть выбор, – прибавил, кивая на зажатый в ее руке пистолет.

– Нет у меня выбора! – сказала она в сердцах. – Я не умею взвешивать бесконечность.

– Вот и славно.

Я перевел взгляд на зверенышей и рявкнул:

– Ну-ка, детки, не заставляйте меня делать бо-бо – живо по клеткам!

Нехотя они стали отступать, сверля меня колючими взглядами. И теперь плёнку будто пустили назад – с такой уверенностью маленькие монстры двигались обратным ходом, безошибочно вписываясь в проемы. А Ника тотчас запирала за ними дверцы. В последнюю каморку я зашвырнул своего пленника и с облегчением перевел дух.

– Ты был уверен, что угроза подействует? – спросила Ника негромко.

– Я надеялся. Раз им плевать на прочих, включая персонал, то сцепки меж ними должны сделаться очень прочными – иначе поехала бы крыша. А до полной изоляции они не доросли.

– А если бы доросли – стал бы убивать?

– Н-не… знаю, – сказал я с трудом. – Ради себя – вряд ли.

– Ясно, – кивнула девушка. – По крайней мере, честно.

– Чем богаты.

На всякий случай я проверил в клетках замки, собирая ключи в свои объемистые карманы. Затем вместе с Никой прогулялся по подвалу, без особой надежды разыскивая живых. Однако попадались лишь трупы – сторожевиков, воспитателей. Возможно, и спецов, приглядывавших за экспериментом. Двое или трое походили на помощников Богомола, но Альбиона среди них не оказалось. Вырвавшись на волю, звереныши не щадили взрослых, научивших их убивать. А тот парень, охранявший дверь, выходит, легко отделался. Не говоря о внешней страже, до которой тоже наверняка бы дошло дело.

Лишь на самом нижнем уровне нам наконец повезло. Здесь помещался зал, плоский и сумеречный, плотно уставленный лежанками, а на каждой спал ребенок, голову которого закрывал шлем. В центре зала гудела установка внушительных габаритов, неясного назначения, и мне сразу захотелось ее выключить. Конечно, я удержался от соблазна – сперва следовало разобраться.

– По крайней мере мы нашли похищенных ползунов, – пробормотал я. – Только не поздно ли?

– Похоже, без помощи не обойтись, – вздохнула Ника. – Для начала вызову Стаса, да?

Я пожал плечами. Вообще третий бы здесь не помешал – тем более Стас.

– Мы еще не нашли директора, – напомнил все же.

– Хорошо, давай закончим осмотр.

Но вместо Фомичева мы отыскали Альбиона – вполне живого, успевшего схорониться от ярости зверенышей в тесную каморку, запиравшуюся изнутри. Наверное, он даже смог бы подстрелить кого-нибудь, но благоразумно решил не рисковать, пока за него не принялись всерьез. Увидав через оконце меня, оценив мое снаряжение, федерал после коротких переговоров предпочел сдаться. Стволов у него тоже оказалось два – как и ножей, размерами смахивавших на небольшие мечи. На меня Альбион глядел злобно, однако и с затаенным торжеством. Понять причину было несложно. Наконец-то Богомол освободил пригретую полочку – ведь столько лет держал помощника в тени. Третировал, унижал, а тот терпел, ждал, надеялся. И вот теперь путь свободен.

Но тут на сцене возник новый персонаж, издалека сообщив о своем приближении. Добирался он сюда тем же маршрутом, так что разъяснять ситуацию не пришлось. Зато к нему напрашивались вопросы.

– Фомичева, видимо, устранил я, – подтвердил Гарри. – Не убивал, нет – просто вывел из игры. Но вот почему зверята вырвались из клеток? Возможно, цепь случайностей, на которую наложилась очередная инициатива Ульяна. Вообще-то сегодня тут не планировались работы.

– Уже видели его, да?

– Очень жаль, что Богомол меня так подвел, – сказал он со вздохом. – Главный-то мой счет был к нему!.. Но во всех делах Ульяна подпирал этот тип, – Гарри кивнул на пленника. – Да, Альбиончик? И насколько знаю, боец он не хуже. Так отчего бы нам не выяснить отношения?

– Вы что затеваете, Гарри: дуэль?

– А почему нет? Или я не барон?

– На три четверти, – напомнил я.

– Уверяю, моя пролетарская четвертинка тоже жаждет мести. Вдобавок, это избавит от проблем очень многих.

– Их можно решить проще, – заметила Ника. – Скажем, отправив объект на удаленный остров.

– Отправьте туда нас вдвоем, – предложил Гарри. – А уж я позабочусь, чтобы население острова сократилось наполовину.

– Тогда какой смысл?

– Вот и я о том.

– Что скажешь, Туманный? – поинтересовался я. – Кажись, у тебя появился выбор.

– Если выиграю, меня отпустят? – осведомился тот с британским спокойствием.

– Боюсь, не сразу, – ответил я. – Боюсь, тогда и у меня появится к тебе счет. Конечно, я дам тебе перевести дух.

– Но выбор оружия за мной?

– Исключая стрелялки, – сказал Гарри. – А также металки и рулетки. Мы не будем полагаться на случай. Рукопашный бой – только так!

– Люди, а вы уверены, что это – лучший ход? – с беспокойством спросила Ника. – Род, ну что за игры!

– Я-то при чем? По мне, пусть Туманёк проваливает… на остров. Но у дворян свои песни.

– Гарри!

– Простите, мадмуазель, – откликнулся барон, слегка рисуясь. – Ради вас я готов поступиться жизнью…

– Но не честью, так?

Он поклонился с изяществом, удивительным для его коренастой фигуры.

– Да при чем тут честь, когда вы просто сводите счеты!

– Можно и так выразиться, – ухмыльнулся Гарри. – Грани тут столь размытые!.. А что по этому поводу думает Род?

– Вообще я против мести…

– Вообще и я тоже. Но здесь – случай конкретный.

– А вам не кажется, что это избитый ход? Финальная схватка героев – фу!

Барон хмыкнул:

– Был бы я главным персонажем… Да и Альбик пока на вторых ролях. И с чего вы решили, будто сейчас финал?

– Питомнику-то вроде каюк.

– Как раз это – промежуточный финиш.

– Тогда еще довод, – сказал я. – Ведь он может многое рассказать.

– Кто – Альбион? Вот уж вряд ли!

– Почему?

– Да потому, что он ненавидит нас, – разве не видите? И достаточно уверен в себе, чтобы надеяться укокошить обоих. Так что колоться ему резона нет. Если уж он от острова отказался… Ну что, Альб?

– Рапиры и стилеты, – выбрал верзила, слегка осклабясь.

– Видите? – усмехнулся Гарри. – Пошли в спортзал – там этого добра!..

Я больше не возражал, да и Нике пришлось смириться, хотя ей это совсем не нравилось. Глазеть на дуэль она, конечно, отказалась, а я из солидарности вернулся к девушке, как только убедился, что противники находятся в равных условиях: при клинках и с обнаженными торсами. А еще через минуту к нам вышел Гарри – слава богу, невредимый. Тотчас принял у меня свои любимые Eagles и стал облачаться в обычную броню.

– Альбион дурак, – пояснил он, чуть задыхаясь. – Предсказуем, точно трамвай. Недаром Богомол вертел им! Это лишь гляделось импровизацией, а на деле – домашняя заготовка. Он вписался в мой сценарий, как по заказу, и угодил в первый же капкан – с разгона влетел. Добавлять не пришлось.

Глаза у барона потухли, губы болезненно кривились – победа явно не принесла ему радости. Просто еще в одном давнем деле поставлена наконец точка. А дальше что? Не пора ли подводить жизненный баланс?

– Все же Альб не был садистом, как его босс, – прибавил он. – Зато как он видел цель!.. Совершенно не заботясь о средствах.

– Может, он впрямь защищал идею? – предположил я. – Тот пресловутый «порядок», приоритет государства над личностью.

– Господи! – сказал Гарри. – Покажите хоть одного, кто добивается этого в ущерб себе!..

Затем он ускакал, торопясь куда-то, и мы с Никой вновь остались вдвоем – если не считать зверенышей, затаившихся по своим клеткам. Подмогу вызывать девушка не спешила, словно хотела сперва прийти в себя после таких событий. Конечно, она повидала всякого, живя меж людей, но ее чувств это не притупило. Бедная, бедная – не стоило тебя сюда брать!

Если даже мне, с моей толстой шкурой…

Забывшись, я коснулся губами ее шелковистой щечки. Улыбнувшись, Ника качнула головой: лучше не стоит. А то я не знаю!.. Богинь следует почитать издали. Конечно, грязь к ним не пристает, но лучше держать ее при себе – если хоть немного себя уважаешь.

Глава 26. Большая семья

Снова Геральду открыли без промедления и опаски, словно бы та, кто обитала за этой дверью, еще не осознала, в каком времени живет.

– Ой, это вы, – выдохнула Клавдия едва не с радостью. – А у нас тут такое… творится.

Она и впрямь выглядела обеспокоенной, хотя глаза были сухими.

– Показывайте, – сказал барон, точно сантехник. Его провели в знакомую комнату, где теперь восседал на складном стулике симпатичный карапуз лет двух с небольшим, льняноволосый, круглолицый, и поглядывал по сторонам серьезными глазёнками. Вокруг озадаченно крутились двойнята, как видно, не очень представляя, что делать с этим свалившимся на их головы братиком.

– Это Сашенька, – сообщила Клава, глядя на малыша с растерянностью. – Господи, что с ним? Он заболел?

– Скорее выздоровел, – ответил Геральд. – Во всяком случае, получил вторую попытку. Может, в первой ему не повезло на родителей?

Женщина вздохнула и опустилась перед Сашенькой на колени, расправляя на нем одежки, заимствованные, видимо, у близнят. Карапуз принимал ее заботу безропотно, словно и сам еще не понимал, как следует себя вести. А интересно, помнит ли он о прежней жизни? Лучше бы забыл.

– А где шлем? – спросил Геральд. – Насколько знаю, Фомичев и ночью не обнажал голову.

Особенно ночью! – прибавил он мысленно. Когда расширяются каналы для Силы, а омоложение идет полным ходом.

– Так слетел же, – ответила Клава. – Я и положила его в ящик, где Саша хранит приборы.

– Металлический?

– Кажется. – Обернувшись, она поглядела на гостя: – Я сделала что-то не так?

– Да пустяки.

Ну, порешили из-за этих «пустяков» с десяток мерзавцев – большое дело!.. И уж Клавдия тут ни при чем, скорее сам напортачил.

Подойдя к шкафу, Геральд снял с него маленькую мину, оставленную в прошлый визит и устроившую здешним обитателям этот сюрприз. Пусть Фант дрянной человек, но в технике бог – сработало даже сильней, чем предполагалось. Вот дальше началась отсебятина. Может, и к лучшему?

– Собирайтесь, – велел барон. – Тут уже делать нечего, да и охрана разбежалась. Отвезу вас в безопасное место.

Менее чем через час он уже катил на Горбунке, груженном под завязку, к своей квартире. А еще десять минут спустя вся компания ввалилась внутрь, весьма удивив здешнюю хозяйку, хотя о гостях Геральд предупредил – чтобы не вышла к ним в одном фартуке.

– Аня! – завопил Никитка, бросаясь к любимой тете. Да и Славик отстал немного – тоже, видно, перепадало от тетиных щедрот.

– Слава Богу, Анна! – с облегчением молвила Клавдия. – И вы тут.

Как трогательно, подумал Геральд, оскалясь. И зажили они одной дружной семьей!.. А ведь я искал здесь других. И уж наверняка – не Сашеньку.

– Это Фомичев, – пояснил он, кивая на младшего из мальцов, смирно восседавшего на руках Клавы. – Слегка перебрал с омоложением.

– Не без твоей помощи, полагаю, – сказала Энни, тиская пацанят.

Неопределенно хмыкнув, Геральд перетащил сумки в свободную комнату, где громоздился пустой шкаф и раскинулась необъятная кровать.

– Сойдет на первое время? – спросил у Клавдии, сразу последовавшей за ним. – Завтра подыщем что-нибудь попросторней.

– Спасибо вам, – откликнулась женщина. – Тут тоже хорошо. Мальчикам понравится.

Усадив Сашеньку на кровать, она принялась обживать гнездышко, споро раскладывая вещи по полкам и ящикам. Этак отберет у Энни всю работу. И кто станет тут любимой женой?

Вернувшись в гостиную, Геральд опустился в кресло и обмяк всем телом, пользуясь передышкой. Близнятам уже наскучило обниматься с тетей, и они отправились знакомиться с новым жильем, заглядывая во все двери. Со слабой улыбкой Энни следила за мальчиками, оставшись сидеть на ковре.

– В самом деле дружная семья, – тихо заметила она. – И как быть теперь?

– Ты же не станешь отстреливать лишних? – проворчал барон. – Если даже я воздержался…

– Я серьезно!

– Как раз эти проблемы решаемы, – сказал он серьезно. – Вот как быть с истинными родителями Никиты?

– По-твоему, стоит их вовлекать?

– Боюсь, придется. И лучше сделать это сразу – насколько я разбираюсь в здешнем компоте. Потом все может оказаться значительно больней.

Энни перевела наконец взгляд на него.

– Тебя послушать, – пробормотала она, – так мы не живем, а следуем сюжету, выстроенному Кторовым. Может, у тебя новый бзик?

– Ага, про один бзик ты уже мне втюхивала, – вспомнил Геральд. – Прежде чем наставила пушку. А чем подкрепишь новый поклеп?

– Так ведь и впрямь звучит странно!..

– Лучше поверь. Конечно, проще не замечать, но тогда действительно затянет в колею. И потом, кто сказал, что Бур выстроил это сам? Может, он лишь углядел чужую постройку.

– Ох, Гарри, – вздохнула Энни. – Надеюсь, ты все же мудр, а не безумен.

– Лучше поверь, – повторил он. – Богомол вон тоже сомневался…

– Что с ним?

– Нарвался на то, что припасал в рукаве для ближних. Жаль, не я угостил – просто не успел. Зато поквитался с Альбионом, чтобы у Ульяна не всплыл наследник. Посему осталась ты бесхозной – если не считать меня.

– Служить вам рады, – сказала женщина, пересаживаясь на его колени. – Только в каком качестве? Или уже знаешь, как мною располагать… и в какой позе.

– А на большее не годишься?

– Что, Гепард, – спросила она, усмехаясь, – набегался, наскакался – пора завести самку, детенышей?

– Блох, – прибавил Геральд в тон. – Вообще, раз зашла речь, мне нужна подруга – прежде всего. С остальным-то проблем не будет.

– А ты вправду собираешься это тянуть? – Энни повела вокруг подбородком. – И всё ради одной подруги?

– Ради двух, – хмыкнул он. – Если подтвердится, что Никита – сын матери моей дочки… гм. Тогда и остальные, получается, не чужие. Исключая разве Сашеньку. Может, сдать его в детдом, чтобы вкусил тех же радостей? Так ведь Клавдия огорчится – она и этого успела усыновить. Между прочим, ее доброты нам остро недостает – не находишь?

– Нахожу, – кивнула Энни. – И даже ревновать к ней не буду – ни сына, ни тебя.

– Ну, ты опережаешь события! – засмеялся Геральд. – Так вопрос еще не стоит.

– А ты поставь, – пожала она плечами. – Конечно, после меня много не перепадет, но Клава и этому будет рада. Хорошо быть непритязательной, да?

– Откуда мне знать? Я-то всегда хотел больше, чем получал.

Братья добрались наконец до своей комнаты и устроили из кровати батут, соревнуясь, кто выше прыгнет. Похоже, им тут вправду нравилось. Да и остальные… не заскучают. Хорошо, Сашенька пока тихий да задумчивый. Еще бы, с его-то жизненным багажом! Но судя по интересу, с каким он следил за двойнятами, ему будет за кем тянуться. Веселая наклевывается семейка, и простор ей потребуется немалый – квартирой тут не обойтись, нужен дом.

– До вечера надо бы разобраться с остальными, – проворчал Геральд. – Вообще, хочется наконец ясности!.. А Родион, похоже, скрывает.

– Что именно?

– По-моему, он знает, где моя дочь, – что-то брезжит за его заслоном.

– Так спроси! Насколько я различаю людей, Род не станет врать.

– И каким местом ты углядела это? – осведомился он. – Помнится, даже посмотреть на него не удосужилась.

– Ушами, – ответила Энни. – Как летучая мышь.

– Ладно, тогда я отчаливаю, – сказал барон. – Серьезные вопросы, как ты знаешь, лучше задавать в упор – и чтобы свет в глаза!.. Про иглы под ногти не поминаю. Да и к чему мне его подноготная?

Из Горбунка он позвонил Шатуну и застал его уже дома, восседающим, как обычно, в своем кабинете.

– Махнем не глядя? – с ходу предложил Геральд. – Мою дочь на вашего сына.

Секунду помедлив, Род спросил с великолепным спокойствием:

– Что?

– Похоже, я отыскал вашего сынка, – прибавил Геральд.

Еще пауза.

– Которого?

– Никиту Родионовича. Наша Лана зачала его шесть лет назад, но взамен нее рожала Энни. Шутник был этот Калида – всучил Богомолу подарочек!

– Вам не кажется, что это перебор? Выходит, все мы повязаны родством?

– Что поделаешь, – пожал плечами барон. – Сей узел закручивали не мы.

– Приезжайте, – решил Род. – Здесь как раз затевается прогулка – вам понравится.

– Собственно, я уже еду.

– Тем лучше.

В гостиной Шатуна и впрямь оказалось людно. Кроме уже знакомой Геральду девочки-ползуна, худенькой, ясноглазой, строголицей, и неизменной Инессы присутствовали сразу трое: эффектная девица в легких доспехах, хмуро поглядывающая по сторонам, матерый крепыш в полном облачении и громадный детина, сложением смахивавший на медведя, а благодушной мордахой – на подростка.

– Занятный поворот, – сказал Род, кивая на крутарей. – Оказывается, по нынешним законам, включая и бандитский Предел, наследницей Аскольда стала его бывшая супруга. А поскольку главарю принадлежали едва не все накопления Семьи, эта делегация уполномочена пригласить Лану на роль атаманши. И меня опять зовут в посредники, благо пользуюсь доверием обеих сторон.

– Прелестное дитя, я знаю, зовется Настей, – сказал барон, учтиво кивая девочке. – Сия красавица, видимо, Тина, – легкий поклон девице. – Мое имя Гарри. А как обращаться к этим господам?

– Конрад, начальник Семейной гардии, боевой вождь, – подбородком Родион указал на старшего. – Киря, лучший поединщик Семьи…

Тут даже указывать не пришлось – тем более, парень сразу заулыбался, излучая щенячью приветливость.

– …и мой недавний напарник, – прибавил Шатун. – Надежен абсолютно.

Киря засиял пуще, польщенный характеристикой. А Геральд понял последние слова так, что из присутствующих сомнения вызывает лишь Конрад.

– Так мы отправляемся? – спросил тот с легким нетерпением.

– Да, все, – ответил Род. – Кроме зверей. Сейчас же гости поднялись и следом за ним направились к внутреннему дворику. Обойдя бассейн, собрались на краю обрыва, возле проема в ограждении. В два приема подъемник доставил людей к воде, где покачивалась на волнах крохотная подлодка.

Места внутри хватило как раз, чтобы не тесниться. За управление неожиданно сел Киря. Шатун расположился рядом – видно, для подстраховки. Обе красотки поместились за их спинами, вплотную к Конраду, словно взялись за ним приглядывать. А Геральд с Настей оказались позади всех, на соседних креслах, установленных по сторонам узкого прохода и перед иллюминаторами, на удивление широкими. Через минуту лодка погрузилась и над самым дном устремилась к городу, быстро наращивая скорость.

Покосившись на девочку, барон вдруг осознал, что она похожа на Родиона, – насколько может походить столь изящное существо на такую громадину. И в том броневике меж ними ощущалось понимание, какое бывает лишь у родных. Уж не сыскалась ли дочь и у Шатуна?

Вот на себя Геральд не подумал, а потому изумился, когда Настя придвинулась к нему и тихо произнесла:

– Род сказал, что вы, наверно, мой отец. По-вашему, это правда?

Барон даже растерялся от такого виража. Чтобы его прославленное чутье лопухнулось настолько!.. Действительно, пора на свалку истории.

– И про свою мать ты знаешь? – спросил он шепотом.

– Род считает, что это может быть Лана.

– Девочка, я был бы счастлив иметь такую дочь, – пробормотал Геральд. – Только…

– Тоже не чувствуете, да? – Настя вздохнула и по-взрослому добавила: – Ну, все равно же придется делать анализы, тогда и выяснится.

– А тебе хочется, чтобы твоим отцом оказался Род? – поинтересовался барон уже с некоторой ревностью.

На что она ответила странной фразой:

– А это я знаю – анализы тут ничего не изменят.

– Значит, отцов у тебя может оказаться два?

Не колеблясь, девочка кивнула.

– И впрямь черт ногу сломит, – пробормотал Геральд. – У сына три матери, теперь и дочь не поймешь, чья.

– Может, не подтвердится еще, – утешила она. – Вдруг Род ошибся?

– Ну да, и на солнце есть пятна! – хмыкнул барон. – А такая мать тебе подойдет?

– Видно будет, – пожала Настя плечами. – Для того и еду.

– Плывешь, – поправил он.

– Да, правда, – согласилась девочка и повернулась к иллюминатору. И туда же, поверх ее тонкого плеча, посмотрел Геральд.

«Малютка» уже неслась сквозь подводные просторы с изумительной скоростью. В отдалении, за сумеречной мглой, маячили тени прибрежных скал, но заворачивать лодка явно не собиралась, хотя уже вполне могла достичь города. Значит, путь их лежал дальше. Уж не в загородную ли базу Семьи?

– А если Дик подвалит? – вдруг спросил Конрад. – Не боишься?

– Пусть, – ответил Шатун. – Еще неизвестно, кто за кем поохотится.

– Ты всерьез?

– Прошлой ночью он так шарахнулся о берег, что свою пушку повредил крепко, – пояснил Род. – И двигатели, похоже, разладились.

– Тебя послушать – это не зверь, а машина!

– Тогда уж зверь-машина, эдакий природный киборг… Понятно, что природа не наша.

Судя по времени, уже и фиорд покойного Аскольда остался за кормой, но лодка все так же мчала вдоль берега. Насколько Геральд знал, дальше был только заброшенный поселок, где когда-то жил Калида, да брошенный завод – точнее то, что от него сохранилось: пустые здания, давно лишенные оборудования, и обширная территория, вознесенная над водой на десятки метров. А между ними громоздилась скала, далеко выступавшая в море. И если «Малютка» не станет огибать ее…

Так и есть: лодка уже сбавляла ход, чтобы не врезаться в гору, но курс не меняла, будто направлялась как раз сюда. И тут Шатун отобрал у Кири управление, на что крутарь не возразил ни словом. С филигранной точностью Род послал суденышко между плавно раздвигающихся створок, а спустя секунды оно замерло в небольшом шлюзе, уместившись впритык. Сейчас же внешние ворота закрылись, зато стали открываться внутренние.

Теперь и барон поглядел на Конрада с тревогой: если по сюжету требовался очередной взбрык, лучшего кандидата не найти. Разве мало вокруг оборотней? Ну, будет на одного больше.

Против ожиданий, внутри горы даже не пришлось всплывать, хотя снаружи глубина была порядочной, – сквозь расползающуюся щель из шлюза схлынули излишки, и «Малютка» закачалась на поверхности озера, раскинувшегося во всю ширь базальтового исполина, полого, точно гнилой орех. Света тут хватало, словно светился сам воздух, и пейзаж выглядел сказочно. Под лазурным куполом мерцала изумрудная вода, а в центре озера проступал песчаный островок, из центра которого вздымалась к самому «небу» башня, составленная из жилых сегментов, – хотя те больше смахивали на лоджии.

Неспешно лодка заскользила к острову, мягко ткнулась носом в песок.

– Прибыли, – объявил Род. – Прошу на выход.

Сам он покинул «Малютку» последним – видно, страхуясь от сюрпризов – и сразу запер за собой люк. Вот тут Геральд заволновался по иному поводу, после стольких лет наконец увидав Лану. Как ни странно, женщина словно бы не готовилась к встрече, рассевшись на бережку в компании стройняшек, похожих на нее, точно сестры. Даже наряды у всех были пляжные – ну, в крайнем случае халатик, а кто-то ограничился и клочком ткани на лобке. Зато невдалеке Геральд приметил юнцов, облаченных в серые плащи и ухватками напоминавших упырей. Это и есть пресловутые Горынычи, карающие мечи Калиды? Что же, осторожность сейчас не повредит.

Но в остальном – полная идиллия. И уж кто тут королева, гадать не надо, хотя прикрывало ее лишь бикини.

– Присаживайтесь, – радушно заговорила Лана, указав на свободные шезлонги. – Рада видеть всех, включая… – Тут она вгляделась в Настю, будто вопрошая о чем-то. Потом перевела глаза на Геральда и прибавила: – А-а!

Ухмыльнувшись не без смущения, тот поклонился. Вот так и происходит воссоединение семей. Не хватает лишь Энни с Никитой. И что же это за семья получится? Весело заживем – на самом деле.

– Сперва дела, да? – дождавшись, пока все рассядутся, сказала женщина. – И кто тут главный говорун? Думаю, не Киря… Кстати, Тиночка, как сестра?

– Врачи говорят: надежда есть, – негромко сообщила девушка, поблагодарив Лану взглядом. – И Род обещал помочь.

– Ну, тогда и впрямь отчаиваться рано! – Затем хозяйка горы уперлась взглядом в Конрада: – Итак?

– Если коротко, – заговорил тот, будто включился, – все мы присягали Аскольду, а после него клятвы автоматом переводятся на тебя. Значит, у тебя все права занять место Главы.

– То есть я наследую вашу верность вместе с имуществом, – заметила Лана. – Род, это так?

– Полагаю, в нынешних условиях все эти присяги, клятвы – не просто сотрясание воздуха, – ответил тот. – Скорее всего вожаки Семьи действительно станут тебе вассалами – если примешь их.

– А сам ты положился бы на такую вероятность?

– Да. Только не помешает клятвы закрепить – уже напрямую. И лучше быстрей, пока не прошел запал.

– Завтра – нормально?

– Лучше с утреца.

– Так и сделаем, – кивнула Лана. – А до тех пор считайте себя нашими гостями.

Тотчас ее сводные сестры, будто по договоренности, окружили крутарей и увлекли на другую сторону башни, где вокруг расставленных столов уже хлопотали девочки, и вовсе одетые лишь в загар, сервируя их вполне грамотно. Угодив в такой цветник, симпатичный простак Киря, конечно, сиял от удовольствия, но при этом крутил головой по сторонам, будто высматривал кого-то. Вместе с крутарями тихо удалилась Инесса, предоставив странной четверке выяснять отношения без посторонних.

– Остались заинтересованные, – сказал Шатун, проводив женщину взглядом. – Разжевывать не надо? Все и так догадываются обо всем.

– Девочка, ты помнишь меня? – спросила Лана, уже не отрывая глаз от Насти.

– Э, только давай без глупостей, – вмешался Род. – Ты еще «голос крови» приплети!.. Забыла, сколько ей было лет? Без науки тут вряд ли что докажешь.

– Пусть считается пока дочь полка? – хмыкнул Геральд. – В любом случае, отца себе Настя уже выбрала.

– Отцов много не бывает, – заметил Шатун. – Если не шваль.

Это что, комплимент?

– А вы-то, Лана, помните меня? – спросил барон. – Давайте хоть это проясним. Извиняться за свое отсутствие, я полагаю, поздно?

– И даже нет оснований, – пожала женщина плечами. – Потому что после вас Калида все равно до меня добрался. Конечно, ваши шансы предпочтительней.

– А больше там никого не было? – спросил Род.

– По-твоему, я шлюха?

– Во-первых, ты была тогда не в себе, – пояснил он. – Во-вторых, я лишь хочу выяснить круг претендентов.

– Да какая разница! – сказала Лана. – Разве не видишь, что в Насте есть и твои черты?

– Кстати, мне тоже показалось, – вставил барон.

– И на меня она похожа – сложением, лицом, – прибавила женщина.

– Как и на любую из твоих сестер, – отрезал Шатун. – Почем знать – может, кому-то из них я тоже являлся с малолетства?

Не глядя, будто почувствовав волнение девочки, он протянул руку и накрыл ее ладошку своей: дескать, что бы ни выяснилось, я не подведу.

– Если тебе интересны мои ощущения… – снова заговорила Лана.

– Ну?

– Меня тянет к Насте – как к дочери. Конечно, это не доказательство.

– Может, тогда и выяснять ничего не будем, поверим так? – предложил Род. – Как, барон?

– Все же анализы не повредят, – со вздохом ответил тот. – Я уже говорил Насте, что рад буду такой дочке. Но вдруг кровная дочь Ланы еще не найдена? Значит, придется искать дальше.

– Логично, – согласился Шатун. – Постановим тогда, что мы любим Настю и не станем любить меньше, если у нее отыщется сестра, – и перейдем к следующему пункту: ее младшему брату. Дело, как говорится, семейное – так что лишних тут нет.

– Какому брату? – удивилась Лана. – Ты о ком?

– О нашем с тобой сыне Никите, – пояснил он. – Верно, Гарри?

Пристально глядя на женщину, тот подтвердил:

– Лет ему около пяти, номинальную мать зовут Анна, отцом до недавних пор считался Ульян Мартынович Сидоров, он же Евгений Янович Щеглов, он же Богомол.

– Что, все трое? – спросила Лана с редким хладнокровием.

– И ты, помнится, ляпнула про сына, с которым мы, якобы, гуляем по бережку в твоем сне, – произнес Род. – Я-то думал: разжалобить хочешь…

– А теперь передумал, да?

– Есть причины. Гарри не фрайер – барон как-никак! – трепаться не станет… Ну, сама расскажешь или его попросим?

– Сама, – ответила она. – Действительно, шесть лет назад Калида потребовал, чтобы я сдала оплодотворенную яйцеклетку в лабораторию Питомника, – иначе, по его словам, мне запретят навещать дочь. Сперва-то Отец хотел сам… но я отказалась. Тогда он неожиданно развеселился и решил подсунуть Богомолу сюрприз. Насколько знаю, обман сразу не раскрыли, но в Питомник меня все равно перестали пускать. А Калида велел не высовываться, подождать до лучших времен – если не хочу лишиться всего. Тогда я еще верила ему… и боялась за тебя.

– А где няня? – резко спросил Род. – По всем канонам, пора возникнуть и ей. Старая, толстая, желательно негритянка… Так, Гарри?

– Не вполне, – посмеиваясь, ответил тот. – Няня в наличии – она же кормилица. К сожалению, даже не мулатка. К счастью, молодая и статная.

– Надеюсь, не Инесса? – обеспокоился Шатун едва не всерьез.

– Нет. Скорее всего, вы незнакомы.

– Впрочем, Инесса никогда не кормила грудью…

– Зовут Клавдией, – прибавил барон. – Собственно, у нее больше прав называть Никиту сыном – даже Энни это признает.

– А уж ты тут на третьем месте, – сказал Род, глядя на женщину. – Не рожала, не растила. И как теперь быть с гулянием по берегу?

Конечно, ответа не получил.

– Пошли, Настя, – позвала Лана, вставая с шезлонга. – Покажу наше гнездовье. Надеюсь, твои отцы не станут возражать, если ты погостишь у меня хотя бы сутки.

Дождавшись подтверждающего кивка Рода, девочка поднялась и зашагала рядом со своей потенциальной мамой. А фигуры у них и впрямь похожи.

– Странная встреча, не находите? – задумчиво сказал Геральд, глядя им вслед. – Ни восторгов, ни лобызаний. Словно бы актерам не разъяснили, как играть, и они просто бубнят по бумажкам. Никто ни в чем не уверен… Кстати, мне почудилось или Инесса в самом деле грустная?

– Есть с чего.

– И что стряслось, если не секрет?

– Застукал за шмоном, – ответил Род. – По ее словам, работает на ЦРУ.

– Что, и она тоже?

Барон расхохотался.

– По крайней мере, вы с нею не спите, – прибавил он, отсмеявшись. – А вот что мне делать с Энни?

– А она на кого пашет?

– Говорит, на ФСБ. Да какая, в сущности, разница!

– Все-таки патриотка… может быть.

– Патриот, сударь мой, если он не полный дебил, не станет служить в органах. А Энни кто угодно, только не дура.

– Собственно, почему?

– Почему не станет служить или почему не дура? – уточнил Геральд.

– Первое.

– Потому что главным врагом страны, если понимать ее, как общность людей, чаще выступает собственное государство – точнее сказать, его аппарат.

– Ну, это перебор. Парадоксы любите?

– И ведь так глупо вляпаться! – удивился барон себе. – С моим-то опытом интриг… Ловко подловили, да? Видно, знали, на чем.

– А что же сама Энни?

– Ей эта катавасия с самого начала была не по нутру… Так ведь работа – ничего не попишешь!

– Похожая ситуация – имею в виду Инессу.

У Геральда вновь прорвался смех.

– Вам не кажется, что мы следуем параллельными курсами? – спросил он. – Шутки судьбы!

– Следовали, – поправил Род. – Лично я намерен круто менять курс.

– В сторону незаурядов? Кстати, что собираются они делать с нашими зверенышами?

– Скорее всего отправят на безлюдный островок, подальше от здешней среды, и будут пытаться вернуть к норме. Конечно, после всего, что сделали с мальцами и что натворили они, вряд ли стоит ожидать многого.

– Значит, физического бессмертия мне не видать, как своих ушей без зеркала, – сказал Гарри, уныло качая головой. – Если только не запродам душу. А вот если стану паинькой, за меня, может, похлопочут перед Мировым Духом. И тогда еще есть шансы влиться в него… посмертно. Я не прав?

– Кто может очертить границы незаурядам? Возможно, с годами они научатся одаривать вечностью.

– «Только вот жить в этом мире прекрасном…» Друг мой, у меня осталось не так много времени, – барон усмехнулся половиной рта. – Хотя годков двадцать-тридцать я, пожалуй, еще протяну, не впадая в хилость или маразм. Возможно, и полноценных детей успею вырастить – по-моему, Энни не прочь в этом поучаствовать. Так что генный задел не пропадет, а накопления будет кому передать. Тоже ведь немало, верно?

– Что, решили сваливать из губернии? – поинтересовался Род.

– Еще чего! – даже возмутился Геральд. – Чтобы я пропустил такую драчку!.. А что тогда передавать сыну?

– Кстати, не хотите заделаться здешним комендантом? – неожиданно предложил Шатун. – Лане ныне прибавится хлопот, и пока не утрясется, рядом пригодился бы знающий человек. Умелых исполнителей тут хватает, – он кивнул на юнца в плаще, маячившего неподалеку, – но в руководстве – сплошная самодеятельность.

– А что вы разумеете под «утрясется»?

– Оптимально будет, если Лана сойдется с Конрадом. Присяга присягой, но у того в Семье немалый вес. А к хозяйке наш вожачок дышит неровно – очевидно, поэтому и не возбухает сейчас. И Лане он не противен.

– По-вашему, она настолько рассудочна?

Род пожал плечами.

– Один раз Лана уже показала это, – сказал он. – Когда от меня ушла к Аскольду. Любовью сыт не будешь, да и потомству требуется прикрытие. А теперь ей приходится отвечать за целую кучу родственников – эдакий маленький народец, затеянный Калидой, – и перспективы после смерти Аскольда открылись заманчивые. Кто знает: может, так и возникают царицы? Плоть от плоти народной. Все же Лиза на эту роль годилась мало.

– А голова у Ланы не закружится от таких высот?

– До сих пор у нее хватало ума слушать мои советы, – пожал плечами Шатун. – Надеюсь, большая власть оглупит ее не сильно. У вас-то иммунитет к таким вещам. Кстати, и вашим подопечным будет тут безопасней.

– Сплошные плюсы, верно? – хмыкнул барон. – А если Конрад посчитает, что я обретаю в этом конгломерате чрезмерное влияние?

– Не думаю, что он захочет получить меня в кровники. Да и вы – не одуванчик. Не говоря о том, что здешние Горынычи любых крутарей заткнут за пояс. Ведь это те же Хищники, только прирученные.

– Но цапнуть при случае могут, да?

– Своих – нет. Авторитет Главы для них непререкаем, а любые его приказы обсуждению не подлежат. И если Лана переподчинит Горынычей вам…

Размякшим взглядом Геральд окинул малышек, уже заполнивших пляж, – загорающих, купающихся, резвящихся, – как видно, это обычное их времяпрепровождение. И какая судьба уготована девочкам? Послужат становлению будущей империи, упрочивая союзы Ланы с другими Семьями? Благо родовая спайка здесь нерушима, а обижать крох чревато гибелью.

– А что же Пирамида? – спросил он. – Если местные уроды и впрямь снюхались с пришлыми, тут может вздуться волдырь похлеще Колпака. И тогда не поздоровится всем: Семьям, торгашам, наёмам, а уж одиночкам вроде нас с вами – в первую очередь. И как бы раздача слонов не началась уже завтра. Ведь теперь у Клопа хватит сил, чтобы не обделить никого.

– Потому и схлопочет на орехи, – сказал Род. – Пока можно, незауряды не вмешиваются. Но когда ситуация назревает… Знаете, сколько на Земле незанятых островов? На многих даже крупного зверья нет. Так вот теперь появится. Каждому перепадет по царьку с личной стаей… правда, без подданных. А то всё: Сибирь, Сибирь!..

– По-вашему, незауряды справятся с этим?

– Если решат ударить, мало не покажется. Хотя изменить человечью природу они вряд ли смогут – слишком силен Зверь в каждом из нас.

– Зато такой пример перед глазами нам бы не помешал.

– Чтобы будить зависть и злобу? – хмыкнул Шатун. – Или, думаете, в чистоту их помыслов поверят многие?

– Почему нет? Конечно, не сразу. Иисуса тоже поначалу распяли – при общем одобрении. А как пошел наяривать чудеса, вознесли до небес.

С явным неверием в человечество Род покачал головой. Делами-то он смахивал на рыцаря, а вот воззрениями…

– Кстати, не знаете, куда девался Кедрин? – спросил барон. – С утра пытаюсь с ним связаться.

– Знаю, – кивнул Шатун. – Отправил его в ту же Дверь, следом за Лизаветой. Он же не от мира сего – там ему самое место. Заодно, может, и ума наберется. Или сама Лиза вправит ему мозги. От нее-то Арси все примет.

– Или решит, будто в нее вселился дьявол. Помните рассказ про инквизитора, угодившего в будущее?

– Все же таки Арсений не мракобес. И Дверь впустила его – стало быть, чистота помыслов на высоте. А значит, Зверь в нем крохотный, не то что у меня. Вот с моей совестью лучше туда не соваться.

– Что такое совесть? – спросил Геральд, хмыкая. – Лишь степень отождествления себя с другими. Как раз с этим у меня порядок, за своих я горой!.. Другое дело, что «своих» набралось пока мало – всего несколько сот. Но разве суть в количестве?

– В широте охвата. Когда своим считается каждый, в ком брезжит разум.

– Ведь и у меня так, – рассмеялся барон. – Говорю же: несколько сот!

– Ладно, пора сваливать.

Поднявшись во весь рост, Шатун высмотрел в толпе Настю, дождался, пока она обернется на его взгляд, и вскинул ладонь, прощаясь. А Геральд послал девочке самую шкодную из своих ухмылок. Неумело Настя улыбнулась и тоже помахала рукой. От этой картинки у него вдруг защемило сердце. Уж не проснулся ли отцовский инстинкт?

Следом за Родом он прошел к башне-дому, через узкий проем вступил в срединную колонну, внутри которой, конечно же, помещался лифт, и спустя минуту оказался на поверхности. К подножию горы уводила покатая тропка, и там уже поджидали хозяев обе машины, «болид» с Горбунком, – как и всегда, Шатун позаботился об отходе.

До города-то они доберутся вместе, а дальше пути разойдутся. Интересно знать, надолго ли?

Глава 27. Остров свободы

– Можешь раздеться, – сказала Ника. – Там ни к чему покровы.

– Что, совсем?

– А это как пожелаешь! – засмеялась она. – Вообще тут лишь вопрос вежливости. Ты же снимаешь перчатку, когда протягивают открытую ладонь?

Если бы не был убежден в обратном, подумал бы, что меня испытывают. Уж я не замечен в лишней стеснительности, но рядом с Никой ощущал себя нескладным, неуклюжим. И чтобы эдакий Квазимодо предстал перед богиней во всем безобразии?

– Решай сама, – нашелся я. – Если не боишься ответственности.

Вот уж чего она не боялась.

– Тогда совсем, – решила Ника. – К чему выделяться? В нашем монастыре своя форма.

– Кокетничаешь? Чтобы у вас – и форма!.. А выделяетесь вы в любой компании, даже среди своих.

– Ну, кокетничаю, – легко согласилась она. – Немножко можно, правда?

Девушка уже разделась – если так можно сказать о единственном махе, которым она сбросила с себя платье. Зато мне пришлось потрудиться. Подперев кулачком бедро, Ника с интересом следила за моим разоблачением. Когда процесс наконец завершился, девушка ухватила мою руку и увлекла за собой в Окно, будто в омут. Невольно зажмурив глаза, я «нырнул».

И вдруг очутился в лесу – к счастью, безлюдном. Сквозь нечастые и не особо густые кроны прорывались утренние лучи. Ясно виделись лишь ближние деревья, отражаясь в тихой реке, а дальние скрывал туман, кое-где сгущавшийся в синеву, но под лучами похожий на жидкий свет.

Оскальзываясь на мокрых камнях, Ника вошла в прохладный поток, с улыбкой оглянулась. Затем поплыла, светясь телом сквозь прозрачную воду.

– Наверно, это окрестности Скалистых Гор? – предположил я.

Конечно, в своих виртуальных странствиях я заглядывал и в здешние места – но сейчас-то все происходило в реальности!

– Не простудишься? – спросил. – Здесь не жарко.

– Не успею, – откликнулась девушка. – Даже если бы могла.

Через пару минут мы действительно окунулись в тропическую жару, перенесясь на песчаный берег океана. И уж тут оказались не одни. По кромке воды широким карьером мчала кобылица, белая точно лебедь. Из всей сбруи ее стесняла лишь уздечка. А управляла скакуньей девушка и вовсе без единого лоскутка на стройном теле. Кожа у нее была матовой и сплошь коричневой – то ли от загара, то ли от естественной смуглоты. За спиной метались смоляные волосы, спускаясь до поясницы. Лицо как у испанской грандессы: тонкое, выразительное, с четкими дугами бровей над пламенными глазищами. А осанка – бог мой! Прогнутая спина, гордо откинутая голова, царственная уверенность в каждом жесте. Кстати, наряд Евы шел ей куда больше, чем самое роскошное платье.

– Это Мария, – сообщила Ника. – Из Венесуэлы.

Если она и не святая, то такой деве даже я готов лобызать ноги.

– Которая? – спросил, лишь бы пригасить восторг. – Белая или гнедая?

Картинка и впрямь была избыточно красивой. А смуглый девичий зад на снежном крупе гляделся сногсшибательно. Ника улыбнулась, наверняка поняв меня еще лучше, чем я – себя.

– Седалище она не натрет? – прибавил я. – Не говоря о прочем.

– От этого у нас не бывает потертостей.

Что мне оставалось сказать?

– Завидую.

Перебросив ногу через шею кобылы, всадница слетела на песок и с десяток метров пробежала рядом с ней, затормозив вплотную к нам. А белая скакунья унеслась дальше, будто ей самой нравилось гонять по берегу. Сбылась мечта старого анархиста – про землю, по которой будут ходить свободные люди и свободные кони. Куда уж свободней? Вот разве уздечка…

– Это Родион – новый друг, – сказала Ника просто. – Прошу любить.

Еще одна богиня – подумаешь! – сказал я себе, нахально уставясь на Марию, впитывая каждую черточку. Что я, богинь не видел? Уже три, считая Стеллу. А всего их в этом раю с пару тыщ. Вот бы выстроить в ряд…

Улыбнувшись, смуглянка на секунду приникла ко мне, вжавшись небольшими грудями. Не потому, что так принято, – просто ей захотелось.

– У Марии тяга к габаритным мужикам, – пояснила Ника. – Так что остерегись.

– Не ко всем, – поправила Мария на чистейшем русском.

Как и ожидалось, голос у нее оказался бархатистый, глубокий.

– Ну да, – согласилась каштанка. – К могучим красавцам, белокурым и белозубым!

– Я седой, – отрывисто возразил я.

– Ну, это поправимо.

– А половина зубов – вставные. Это как?

– Сердцу не прикажешь, – вздохнула Ника. – Кто же обращает внимание на изнанку? Смотрят на фасад.

В подтверждение Мария провела узкой ладонью по моей голове – с почти материнской нежностью. Хотя по виду годилась в дочки.

– Да уж, на вашем-то фоне…

Действительно, рядом с ними огрехи моей фигуры, вообще мало кем замечаемые, прямо-таки вопияли.

Прихватив под руки, красавицы повлекли меня вдоль пляжа, пересмеиваясь и щебеча на двух языках, причем по-испански чаще говорила Ника. Многое я понимал, хотя разговорным владел слабо, – может, оттого, что Нику я чувствовал, даже когда она молчала. Но сам помалкивал, чтобы не уподобляться певчей вороне, достававшей меня из приусадебного парка, – мой голос в сравнении с девичьими звучал примерно так же мелодично. Этот скрип у нас песней зовется.

Приотстав, я опустил взгляд, вглядываясь в следы на мокром песке. Каждый из них мог считаться шедевром, и вот такие образчики девы штамповали по четыре штуки в секунду, ничуть не заботясь, что их смывают волны. И прежде, чем поднимать взгляд на самих красавиц, не худо бы свыкнуться с оттисками.

– Только не вздумай их целовать, – предупредила Ника, оглянувшись через плечо. – Кайфу – никакого.

– А станет невтерпеж, – поддержала Мария, – можно предоставить оригиналы.

– Ох, поймаю на слове! – пригрозил я.

Засмеявшись, они снова отвернулись, прикрыв лица гривами, смоляной и каштановой, – но и без того хватало, на что смотреть. Без привычки даже слишком много. И еще деталь: на здешней жаре я истекал потом, хотелось сбежать в тень либо забраться в воду, – а на этих чертовках не проступило ни капли.

Затем девушки отвернули от берега, углубившись в пальмовую рощу, где за стволами виднелась палатка. Перед ней были установлены в круг надувные кресла, и там нас поджидала третья красотка: Ки Сун из Бангкока – изящная словно статуэтка, а по европейским меркам выглядевшая подростком. Как я понял, «кисуня» считалась экспертом по детской психологии и даже имела тут немалый опыт. (Конечно, среди наших деток найдутся такие, кто не откажется потискать эту малышку в темном углу, но у нее наверняка есть, чем удивить нахалят.) А чуть позже к нашему кружку подсела Пола, светловолосая полячка, сложением и изысканностью черт не уступавшая остальным.

Никто из этих дев не раскрашивал ни лиц, ни ногтей – их телам и без того хватало яркости. Дополнительные краски тут лишь напортили бы, как и одежда. Они были прекрасны каждой деталью, каждым изгибом. Но наряду с сокровенным особенно завораживали пупки – не утонувшие в сале, как у дебелых народных красавиц, и не выпученные, как у культуристок, а чуть погруженные в плоть под аккуратной складкой – эдакие изюминки. Медитировать, уставясь на такой пупок, я мог бы сутками. Зато такой атавизм, как нательная растительность, у девушек отсутствовал, и вряд ли они выводили волосы – просто те не росли у них, где не надо.

Я подозревал, что меня специально отправили на райский остров, дабы серьезные ребята могли заняться делами без помех. Для каждого – свои игры. Конечно, в любой момент я мог убраться отсюда… И покинуть такой цветник, Нику? Пока это не по моим силам. Черт возьми, дайте наглядеться! На большее не претендую – где уж нам. Что любят красивые, очень красивые люди? Во всяком случае, не меня.

Хотя Ника, угнездившись в соседнем кресле, то и дело касалась меня плечом или бедром. Она и на мои колени уселась бы запросто, если бы не опасалась, что для меня это чересчур. И без того от каждого ее прикосновения я покрывался мурашками – и это при такой жаре. Мой Зверь, дай ему сейчас волю, вполне мог бы разорвать Нику в клочья. Но прежде ему пришлось бы убить меня. А буйствовать в ущерб себе – для этого он слишком хитер.

По центру круга здесь напрашивался костер, а лучше – прохладный родник или маленький фонтан, завораживающий мерцанием струй. Взамен этого в воздухе завис волшебный шар, в котором нескончаемой чередой сменялись пейзажи, интерьеры, лица, на самом деле стоившие внимания, будто Оконце это раз за разом подключалось к глазам, умевшим отыскивать в мире красоту. Иногда мелькали персонажи, прославленные на всю планету, – хотя вряд ли они искали популярности.

А в нашей уютной компании речь сперва зашла о ползунах.

– Думаю, эвакуацию можно начать завтра, – высказалась Пола. – Несколько подходящих островов мы нашли.

– Девочек явный недобор – может, их изъять вовсе? – предложила Мария. – Пристроить в хорошие семьи, приглядывать на всякий случай.

И девушки разом посмотрели на меня. Пришлось возразить:

– Боюсь, немногие захотят. Они же сами примкнули к Колодам.

– Но подавляемое меньшинство – всегда плохо, – заметила Ки Сун. – А если поискать по другим весям, чтобы выровнять соотношение? Должно быть не меньше трети.

– Об этом будем думать после, – вступила Ника. – Тут и без того не знаешь, за что хвататься. Сил-то у нас хватает, а вот умом ушли от заурядов недалеко… хоть Род и считает нас людьми будущего.

– Главное, перекрыть Пробой, – сказала Пола. – Пресечь вторжение чужаков, очистить местность от опасного зверья. Одни крысы чего стоят!..

– И пауки, – не утерпел я.

– И пауки, – согласилась полячка. – А что творится под водой, представляете? Если пришлые твари расплодятся, от земной фауны уцелеет немного, а людям опять придется драться за выживание.

– Одного не понимаю, – пробурчал я. – Почему эту грязь должны выгребать вы?

– Будто ты сам не защищаешь близких!

– В отличие от вас, я не признаю всех землян своими братьями. И готов загрызть любого, кто посягнет, скажем, на Нику… или любую из вас. Для меня ценность этих жизней несопоставима. Вы-то считаете иначе – на то вы и незауряды, почти боги. Но если вам требуется карающий архангел, охотно примусь за такую работу. Или с этим вполне справляется Стас?

– Ну какой из него каратель? – улыбнулась Пола. – Он больше пугает. А ругается – от жалости.

– Конечно, Стас невысоко ставит людей, – прибавила Ника. – Но выбирать-то не из чего? И не виноваты они – такими их сотворила природа.

– Людей? – негромко спросил я.

Поняв намек, девушка подтвердила:

– Возможно, мы уже – не вполне. И все равно глупо презирать предков. Всё хорошее в нас – от них. Ну, а мерзость мы брать не будем.

– А вот мне заурядов не жаль, – заявил я не без вызова. – Что же до моей защиты близких… Просто я стараюсь не добавлять этому миру уродства.

– Осталось, чтобы твоему примеру последовали остальные, – с улыбкой сказала Мария. – И уродству на Земле придет конец. Мир станет прекрасен!

– Грешно смеяться над убогими, – отбрыкнулся я. – Лучше объясните, с чего начинается ваш рай. «Чистота помыслов» – штука важная. Но, видимо, не достаточная?

– Этого хватает, чтобы пройти сквозь Окно, – ответила Ника. – То есть, я имею в виду, без поводыря.

Камушек в мой огород – я кивнул, принимая.

– Но чтобы через Сияние дотянуться к другим, требуется больше, – продолжила девушка. – Не знаю даже, как сформулировать…

– Может, любовь? – предложила Мария.

Пола скептически усмехнулась. Ки Сун кивнула с одобрением.

– Может быть, – сказала Ника. – А может, интерес – настоящий, от сердца. Или же полная открытость, предельное доверие.

– Выходит, и тут нельзя обойтись без веры! – посетовал я.

– Без доверия, – поправила она, покачав головой. – Верят – в идеи, высшие сущности. Доверяют людям… вернее, сапиенсам.

– Но и это еще не всё?

– Это начало пути, – подтвердила девушка. – Хотя уже дает многое, а главное: избавляет от одиночества.

– Одиночек, да? Забавный поворот!

– Ведь любой, кто прорвался за этот порог, наверняка тебе друг – иных подтверждений не требуется. Но чтобы объединиться по-настоящему, сперва надо обособиться. Прочен лишь добровольный – иначе это стая, сплоченная общей выгодой.

– Наверно, это не самый короткий путь? – заметил я. – Есть люди, чистые изначально. К примеру, что ты думаешь о Зое?

– Ну, она еще не волшебница, – улыбнулась Ника. – Но все задатки в наличии.

Девушка уперлась в шар напрягшимся взором, и я увидел там Зою – оживленную, радостную, с горящими глазами и устремленным лицом. Коммунарка все же дождалась светлого будущего, хотя оно не явилось из космических далей, а обнаружилось совсем рядом, в паре кварталов от Лагеря.

– А что за Пророки мелькают в городе? – снова спросил я. – Развелось, понимаешь!.. Ведь их несколько – я прав?

– Возможно, даже десятки, – подтвердила Ника.

– Или сотни, – вставила Пола.

– Похоже, они-то и устроили тамошнюю заварушку – а вовсе не загорцы, как мы решили поначалу. И значит, на нашем поле объявились новые игроки.

– А их вправду не отличить?

– Загорцы тоже похожи, как близнецы. Но эти «пророки» и вовсе клоны, идентичные и бесполые, рождающиеся год за годом, – этакая растянувшаяся на тысячелетия личность. Вообще они зовутся Хранителями. В своей стране они владели монополией на знание, хотя значились лишь жрецами огрской Богини, черпавшей сведения из Подвала Вселенной и делившейся с имперской элитой. Затем Богиню у Хранителей забрали, от власти отодвинули. Вот и решили они попытать счастья здесь, благо у Земли с их планетой давние связи.

– «Благо»? – хмыкнула Пола.

Откликнувшись улыбкой, Ника прибавила:

– Тем более, загорцы уже протоптали сюда тропку – может, не без помощи Хранителей.

– И что же те хранят: Богиню?

Девушка покачала головой.

– Такие и у нас всегда были: хранители разобщенности. Им лишь бы разделить людей – все равно по какому признаку. Рецепт известный.

– Ведь одиночки тоже обособляются – в чем разница-то?

– В том, что одиночки не теряют связи с человечеством. А когда вливаешься в стаю, остальных уже не считаешь за людей, в расчет принимаются только свои. И этот путь ведет в тупик. Постепенно «своих» делается меньше, а в финале тут не одиночки – Хищники.

Я кивнул, соглашаясь. Собственно, и сам думал так же, хотел лишь услышать подтверждение.

Белая кобылица паслась рядом, пощипывая яркую траву, а иногда легонько тыкалась головой в девичьи тела, будто напрашивалась на ласку. Засмеявшись, Пола привстала на колени и обняла лошадь за склоненную шею, прижавшись щекой к гриве.

– Чего же вы добиваетесь? – заговорил я опять. – Надеетесь изменить людей к лучшему? После стольких веков зверства, скромно названных историей цивилизации! Если бы это не отпечаталось уже в наших генах…

– Ведь и в наших тоже? – возразила Ника.

– Вы – исключения, – отрезал я. – А над остальными тяготеет прошлое.

– Но прошлого нет, – сказала она. – Есть лишь наша память о нем. Которую, кстати, можно переиначить, как пожелает владеющий Силой. И вот так строится будущее.

– Ну, тогда желаю, чтобы Силы оказалось больше у вас, чем у ваших противников.

Ближе к вечеру заявилась Стелла – во всем великолепии своей наготы. И сразу отправилась купаться, словно исполняя обещание, данное Никой. Подбодренный локотком соседки, я тоже пошел на берег, без стеснения любуясь тем, что демонстрировали без стыдливости. В каждом движении роскошнотелой пери сквозило столько неги, что поневоле представлялось, какая она в любви. Картинки рисовались столь зримые, что бросало в жар… хотя солнце уже клонилось к закату.

Наплескавшись, Стелла присела на мой валун.

– И это все, что ты от меня хочешь? – осведомилась она. – В чем же дело?

– В смысле? – не понял я.

– Могу предоставить в любой момент. – Женщина улыбнулась. – В порядке дружеской услуги.

Удивленно я покачал головой:

– И многим ты… удружила?

– Тебя интересует число? Могу сосчитать, если настаиваешь.

– Но ты хоть предохраняешься? – спросил я очень глупо, будто слой резины в десяток микрон надежно разделяет плоть и тогда соитие не в счет.

– Зачем? У меня не будет детей, пока не захочу.

– Как на Таити? Но это же разврат!..

– Почему? – удивилась Стелла. – Кому от этого плохо? Я даже не вызываю ревность – до сих пор на меня не предъявляли права.

Еще бы: владеть таким сокровищем! Вдобавок умная – для дураков это смерть. Значит, девять десятых отметаем сразу.

– А не боишься воздействия чужих ген? – спросил я. – Ведь с каждым извержением в тебя впрыскивают программу.

– Я устроена так, – улыбнулась она, – что принимаю лишь полезные свойства.

– Значит, поэтому ты такая красивая?

– И такая здоровая, – прибавила Стелла без ложной скромности. – А видел бы меня в девичестве!..

У меня возникло ощущение, будто надо мной насмехаются, – хотя я точно знал, что это не так. Экое раздвоение.

– Выходит, ты ведьма? – выпалил я и тут же прикусил язык, чтобы не добавить: «А я думал: фея». Но Стелла наверняка догадалась.

– Я беру лишь, что дают сами, – сказала она. – И делаю это с разбором. Поэтому не усредняюсь, а совершенствуюсь. Оставайся я прежней, разве привлекла бы твое внимание?

– «Нет предела совершенствованию», да? – кисло произнес я.

Наверно, вот так же ведет себя с друзьями Ника. И сколькие уже вкусили от ее щедрот?

Обсохнув в нашем кружке, Стелла не стала задерживаться – видно, хватало дел в других местах. Скорее всего отправилась собирать дань, неведомо как определяя, кто из ее приятелей уже накопил излишки.

А разговор уже повернул в иное русло. Как водится, девушки принялись обсуждать знакомых мужчин, причем мое присутствие их совсем не стесняло. Прошлись по разным качествам, включая интимные (о которых явно знали не понаслышке). Но с особым увлечением сравнивали их Силу, словно бы она и определяла статус незаурядов. Меня это заинтересовало – беззвучно я позвал Нику, хотя вовсе не надеялся, что услышит.

– Что, милый? – спросила она, поворачиваясь.

«Милый»!.. Мне не говорили так целую вечность. И как естественно это у нее прозвучало, как просто – будто я впрямь такой. Если она прибавит «мой сладкий», могу ведь и растаять. А потом Ника станет звать меня «малыш», и это тоже не покажется смешным, хотя я крупней ее вдвое, а старше… уж не знаю, насколько. Мне потребовалось не меньше минуты, чтобы привести себя в чувство и взглянуть на вещи трезво.

Ведь это оборот речи – ничего больше. Вернее, для Ники тут все «милые», и хорошо, если я в этом ряду не последний. А уж претендовать на первенство!..

Пока я разбирался с этим потрясшим меня словом, девушка терпеливо ждала, согревая меня взглядом.

– Что, – спросил я, – и у вас есть «более равные»?

– Не в смысле прав, – сказала Ника. – В смысле возможностей.

– По-моему, тут начинается новое качество. Диалектика, да?

– Ну, проникновение в Силу, конечно, создает новые свойства…

– И кто в вашей команде главный забойщик: Стас?

– Конечно, от Стаса много громыханий, – хмыкнула она. – И глядится эффектно: богатырь!.. Влад-то у нас тихоня, эдакий серый конек… в яблоках. Но боже упаси испытать на себе его полную мощь! Призвать на помощь Влада – все равно, что обратиться за поддержкой к богу. С той разницей, что Влад не откажет и платы за услуги не возьмет.

Затем и Пола удалилась – с видимым сожалением. Вот Мария и Ки Сун никуда не спешили. Хотя вокруг уже темнело, да и погода портилась на глазах – как ни странно это для здешних мест.

– И часто у вас выдается затишье? – спросил я.

– Увы, – улыбнулась Мария. – Обычно перед бурей – ненадолго.

– Зато оттягиваетесь на полную, верно? Благо есть с кем.

К тому же здесь такая природа!.. Располагает к естественным позывам.

Говорил-то я вроде для всех, но смотрел на Нику.

– Кажется, ты предъявляешь на меня права? – заинтересовалась она.

Если бы я мог! – чуть не вырвалось. Но кто я, чтобы владеть богиней? А хуже всего, что я претендую на всю Нику и не намерен делить ее ни с кем – собственник чертов. И подачки мне не нужны, даже в виде «дружеской услуги».

Небо хмурилось, назревал дождь. Когда поднялся ветер и стало накрапывать, пришлось всем перебраться в палатку. И в такой компании там не показалось тесно.

Почти сразу начался ливень и зарядил надолго, глухо барабаня по крыше. Постепенно разговор стих, девушки одна за другой уснули – столь же непринужденно, как делали всё, в вольных позах.

Чуть погодя, видимо озябнув, Ника придвинулась ко мне, угнездившись между моих рук. Я даже дыхание затаил, оцепенев. Вообще это смахивало бы на провокацию, если бы исходило не от нее. С любым из своих друзей Ника повела бы себя точно так же. Но я-то ей не друг – вернее, не только. С другой стороны, станет ли она противиться, если… Вот об этом лучше не думать – сгинь, нечистая!

Затем меня обняла со спины Мария, словно я служил тут общей грелкой. Не скажу, что мне не понравилось, – но куда спокойней переживать это в воображении. Экая простота нравов, почти первобытная. Нет, не так рисовали безупречных людей прежние фантасты. Но разве у этих найдутся изъяны? Лично я не берусь искать.

Проснулись девушки раньше, чем кончился дождь, – видно, для отдыха им хватало пары часов – и до восхода тихо шептались через меня, от чего делалось еще уютней. А на рассвете наш короткий отпуск завершился.

И разлетелись отпускники кто куда. Конечно же, я отправился с Никой.

Очутились мы почему-то на крыше ее дома, рядом со Стасом и в окружении многих людей, не обративших внимания на наш пляжный вид. Ясное дело, незауряды – уж их ни с кем не спутаешь. Почти всех покрывали латы, больше похожие на скафандры, некоторые были и с ранцами, отблескивающими металлом, – эдакие Супермены, способные левитировать. А внутри ангара сияло Окно, из которого один за другим возникали новые гости.

– Это что, общий сбор? – спросил я, озирая спокойную, негромко переговаривающуюся публику.

Наверное, тут хватало и незнакомых – но никого это не стесняло. С каждой секундой незаурядов становилось больше, а некоторые уже сбегали по лестнице, загружаясь в машины, окружавшие здание сплошным кольцом.

– Чему удивляешься? – ухмыльнулся Стас. – А если тебя позвали бы друзья, разве бы ты не поспешил?

Шесть тысяч настоящих друзей, прикинул я. Готовых рисковать за тебя жизнью. И каждый стоит взвода, а то и роты. А если учесть мобильность бойцов, их способность за секунды сосредоточиться в потребном месте и так же быстро вывернуться из-под удара… Да такое ополчение сравнимо с любой армией!

– А как со связью? – поинтересовался я.

– Легко, – ответил Стас. – Все тут «слышат» всех. – И он гулко постучал пальцем себе по лбу.

– А кто командует?

На это здоровяк не ответил, лишь поглядел на меня как на придурка – впрочем, с сочувствием.

Окно разрасталось, будто к нему подключались все новые незауряды. Теперь оттуда выплывали один за другим смоляные «шмели», оснащенные плазмометами, и сразу взмывали к облакам сквозь ангарную крышу. Интересно, как это смотрелось снаружи?

– Между прочим, первая наша глобальная операция, – заметила Ника, прислоняясь ко мне спиной. – Вот и заявили о себе миру.

– Что же, дорогу будущему! – сказал я. – Кто бы возражал?