Создана для тебя

ГЛАВА 12

Слишком быстро пролетели два дня в Тоскане, и я обнаружила, что старалась тянуть время до отъезда, не желая окончания нашего уединения. Мы и раньше проводили много ночей вместе, но никогда не были полностью отрезаны от интернета, мобильных телефонов и прочих вмешательств извне. Мне надо бы с нетерпением рваться возвращения в тур и ту жизнь, о которой многие могли только мечтать, но в реальности моя жизнь с Джеком была намного лучше, чем любой сон.

Я вышла из душа и увидела, что Джек смотрел на виноградники, глубоко погрузившись в свои мысли.

— О чём задумался?

Обняв его со спины, я осмотрела пейзаж, который так завладел его вниманием.

— Просто я подумал, как долго мы могли бы здесь остаться, пока кто-нибудь не послал бы за нами поисковый отряд?

Я крепче обняла его и выдохнула:

— Я тоже не хочу возвращаться.

Джек повернулся ко мне лицом:

— Не хочешь?

Я отрицательно покачала головой. Приподняв ладонями моё лицо, Джек встретился со мной взглядом и долго всматривался в мои глаза, затем прикрыл веки и прислонился своим лбом к моему.

— Прекращай, пока я не передумал и не запретил тебе возвращаться обратно в свой тур.

Он нежно поцеловал меня в губы, и я заметила, как на его идеальном лице расплылась дьявольская улыбка.

— Нижний ящик комода. У тебя есть, что надеть.

Мне потребовалась минута, пока до меня дошел смысл его слов, и моя челюсть отвисла.

— Ты имеешь в виду, что всё это время здесь была моя одежда, но ты ничего мне не сказал?!

Другой мужчина смутился бы, признаваясь, что он два дня вынуждал меня ходить в маленьких шелковых пеньюарах, когда вся моя одежда находилась в соседней комнате. Но только не Джек. Он не чувствовал раскаяния за то, что добивался, чего хотел.

— До этого момента она была тебе не нужна.

— Была не нужна?!

Джек проигнорировал мое ошеломленное выражение лица, и мой вопрос потонул в сарказме:

— А она была тебе нужна?

— Дело не в этом.

Джек забавлялся нашей шуточной перепалкой.

— А в чём тогда дело?

— Дело в том, что ты заставил меня думать, будто здесь нет моей одежды, даже если бы я хотела её надеть.

— А ты хотела её надеть?

— Ох-х… ты невыносимый, знаешь об этом?

Я потопала в спальню, чтобы найти свою одежду, при этом приняв раздраженный вид, хотя на самом деле нет.

Схватив меня за руку, Джек потянул обратно и крепко прижал меня к своей груди.

— Но ты всё равно меня любишь.

Он просто поцеловал меня в губы и отпустил, чтобы я прошла в спальню, и смачно шлепнул меня по мягкому месту, когда я практически была вне его досягаемости.

Я не признала этого, но он был прав. В любом случае, я его любила. За то, что он у меня есть, и то, что он меня хотел. Просто за всё.

Когда мы выехали в Рим, я осознала, что мне не нужно сразу же возвращаться в автобус. Я нуждалась в отдыхе для возвращения в реальность из кокона, который мы с Джеком выстроили вокруг нас за два с половиной дня. Подъехав к его отелю, мы припарковали машину перед главным входом. Швейцар поспешил к нам, чтобы открыть мою дверь, но Джек уже обходил машину и протянул мне свою руку, отпуская швейцара легким движением кисти. В этом было что-то сексуальное, когда Джек относился ко мне, как к леди. Везде, кроме спальни, словно это был наш маленький секрет. И как только дверь в нашу личную жизнь захлопывалась, он был полной противоположностью своим воспитанным манерам.

Джек повел меня к стойке регистрации, покровительственно положив руку на мою талию, пока менеджер улыбался и разговаривал с ним по-итальянски. Мне показалось, что Джек отвечал на идеальном итальянском, хотя я не была уверена, так как знала не больше десяти слов. Но в чём я была уверена на все сто, так это в том, что речь Джека была чертовски сексуальной и я не могла ничего с собой поделать, кроме как пялиться на него, пока слова слетали с его губ.

Джек поймал мой взгляд, и я увидела, как уголок его рта приподнялся, давая мне знать, что он был польщен моим завороженным взглядом. В конце концов, менеджер передал ключ Джеку и переключил свое внимание на меня:

— Миссис Коул, ваша подруга, мисс Сиенна сказала, что встретит вас в лобби-баре, да?

Я уже собиралась исправить менеджера, сказав, что я не миссис Коул, но увидела, как блестели глаза Джека, пока он наблюдал за нашим диалогом. Я последовала его примеру и слегка ухмыльнулась, давая понять, что заметила его взгляд и ответила менеджеру:

— Grazie, мистер Бенетио.

Джек поручил швейцару доставить наш багаж в номер, и мы пошли в лобби-бар.

— Мне нравится, как это звучит, — прошептал мне на ухо Джек, еще крепче обнимая меня за талию.

Я не была уверена, имел ли он в виду мою попытку говорить на итальянском или то, как менеджер назвал меня «миссис Коул», но что-то подсказывало мне, что это не имело ничего общего с моим итальянским.

Мы встретились с Сиенной и Тайлером в баре, и она рассказала нам обо всех достопримечательностях, которые они уже успели посмотреть. Тайлер не обнимал Сиенну так крепко, как Джек обнимал меня, но когда он прикасался к ней, я поняла, что они ночевали в одном номере.

— Сид, мы ходили на Олимпийский стадион, и ты ни за что не поверишь, что мы там видели! — лицо Сиенны было таким же восторженным, как у ребенка в магазине сладостей.

Олимпийский стадион был сценой, на которой мы будем выступать в Риме. Это будет первый концерт после нашего небольшого перерыва и перед предстоящей трехнедельной поездкой по одиннадцати городам, начинающейся всего через два дня.

Видимо, я не успела ответить Сиенне достаточно быстро, так как она не смогла больше ждать:

— Огромный биллборд! Там был гигантский биллборд прямо перед стадионом!

Восторг Сиенны был настолько заразителен, что я невольно начала улыбаться, хотя пока и не знала, чему я радуюсь.

— Мы, Сид! Мы были на биллборде вместе с «Double Strife»! — она восторженно похлопала в ладоши. — Помнишь, как нас фотографировали, пока мы записывали песню?

Я кивнула, смутно вспоминая этот момент.

— Что ж, фотки получились просто охрененными! Они поместили на биллборд наше изображение в полный рост, и мы выглядим просто сногсшибательно! — похихикала Сиенна над своим собственным комплиментом. — Конечно, они могли как-то подкорректировать тебя на снимке, но чёрт, Сид, ты выглядишь жутко горячей штучкой! Да, Тайлер?

Тайлер быстро посмотрел на Джека, затем обратно на Сиенну и ответил:

— Вы обе горячие штучки. Это довольно круто видеть вас на высоте тридцати футов… особенно, когда я держу одной рукой маленькую попку Сиенны, идеально помещающуюся в мою ладонь, — засмеялся Тайлер, а Сиенна игриво толкнула его локтем.

— Пошли, я хочу показать тебе. Это в миле отсюда, мы можем пойти туда прямо сейчас. Не могу дождаться, чтобы посмотреть на тебя, когда ты увидишь свое декольте в той розовой маечке, которую ты так сильно любишь!

Боковым зрением я увидела, как напрягся подбородок Джека, и поняла, что при упоминании моего декольте, выставленного на показ, активизировалась его собственническая черта характера. Я была уверена, Сиенна преувеличивала, думая, что Джек успокоится, увидев фотографию, поэтому согласилась пойти. Кроме того, мне было любопытно посмотреть на себя.

Я повернулась к Джеку:

— Не возражаешь против прогулки?

Он сглотнул и встал:

— Пойдем и заценим.

Думала, что Сиенна преувеличивала о размере и сексуальности постера, но оказалось, пожалуй, она, наоборот, преуменьшала. Биллборд был огромен во всю высоту стадиона и выставлен на самое видное место немного левее главного входа. На мне была надета довольно простая бледно-розовая маечка, джинсы и высокие танкетки. Сиенна была одета во всё черное, а на шее свободно завязан красный шарф. Я смеялась, слегка наклонившись вперед, а голова Сиенны была откинута назад, улыбаясь.

Биллборд делали сексуальным не наш внешний вид и размер, а ракурс, с которого была сделана фотография. Моя грудь практически выскакивала из маечки от того, что я наклонилась. И учитывая размер биллборда, грудь казалась весьма внушающей и заставляла задуматься, что комментарий Сиенны об обработке фотографии имел место быть. Сиенна откинулась назад, и её рубашка слегка поднялась, обнажая полоску бледной кожи, которая виднелась между её чёрной одеждой. Пойманная в объектив игривость и невинность нашего смеха казалась практически извращенной.

Я потеряла дар речи, когда поняла реальный размер биллборда. Поначалу я даже не заметила, что с другой стороны главного входа висел такого же размера биллборд с Кайлом и Джастином.

Сиенна завизжала от восторга:

— Ну, что я тебе говорила, Сид? Горячие, правда?

Я улыбнулась её самоуверенности и взглянула на Джека, который всё ещё смотрел на биллборд с нечитаемым выражением лица.

— Он огромен, это точно, — издала я нервный смешок, изучая Джека и ожидая увидеть на его лице хоть какую-нибудь реакцию.

К счастью для меня, у Сиенны не было моего терпения:

— Что думаешь, Джек? Твоя девочка выглядит там весьма горячо, не так ли?

Джек оторвал взгляд от биллборда и посмотрел на меня, отвечая Сиенне:

— Она выглядит чертовски сексуально. Я пока не знаю, как относиться к тому, что каждый мужчина в окрестностях Рима это тоже замечает.

Закатив глаза, Сиенна взяла меня за руку и отдала Джеку свой айфон.

— Сфоткай нас под биллбордом!

Она побежала к нему и потянула меня за собой.

Мы довольно близко встали к биллборду, но не на достаточном расстоянии от него, чтобы телефон смог охватить весь его масштаб, и Джек поднял айфон, чтобы сделать фото.

— Подожди! Нам обеим нужно встать боком, чтобы ты увидел, что моя грудь больше, чем у Сид, так как на этом фото всё выглядит наоборот!

Сиенна встала боком так, что силуэт её фигуры смотрелся очень хорошо. Затем взяв себя за грудь, она слегка приподняла её, чтобы выгодно подчеркнуть декольте.

Я закатила глаза, усмехаясь от этой пошлости, в которой была вся Сиенна.

— Окей, можешь фоткать! — прокричала Сиенна Джеку, который насмешливо покачал головой перед тем, как сделать фото.

Остаток вечера Джек был молчаливее, чем обычно, но не настолько, чтобы Сиенна заметила, что что-то не так. Хотя, честно говоря, когда Сиенна была радостно взволнована, это был её моноспектакль, и в любом случае, большинство людей не имели ни единого шанса удостоиться её внимания.

Вчетвером мы запланировали утром вместе позавтракать и потратить наш последний свободный день в Риме на посещение туристических объектов. Мы договорились отправиться в Сикстинскую капеллу, Пантеон и фонтан Треви. Я не была невероятно религиозным человеком, но Сикстинская капелла была тем местом, где мне всегда хотелось побывать.

Когда мы с Джеком вернулись в наши апартаменты, я была измотана и не верила в то, что это длится только один день, начавшийся в Тоскане. Мы молчаливо готовились ко сну у двух находящихся рядом раковин в ванной комнате. Я не знала, было ли мрачное настроение Джека вызвано усталостью от долгого дня или биллборд задел его сильнее, чем он сказал. Мы залезли в постель, и я устроилась на его плече, широко расставив пальцы на его груди и поигрывая волосками, усеивающими её. Джек слегка провел вверх-вниз по моей спине, и тишина комнаты внезапно ударила по ушам.

— Ты расстроен из-за биллборда? — мой голос был тихим, практически шепотом.

Джек громко выдохнул, будто наконец-то ему разрешили говорить.

— Ты тут не причем, малышка, — он аккуратно сжал мое плечо, еще ближе притягивая меня к себе.

— Как я тебя понимаю, — я действительно думала, что понимала.

Перевернув меня на спину, Джек навис сверху и придерживал свой вес на локтях по обе стороны моей головы. В комнате было темно, но я увидела свет его взгляда надо мной.

— Понимаешь, Сид? — нежно сказал он, заправляя выбившуюся прядь волос мне за ухо.

— Думаю, что да. Ты не хочешь, чтобы мужчины смотрели на меня. Я это понимаю. Ты не замечаешь, как смотрят на тебя женщины, когда ты проходишь мимо. Мне хочется их ударить, когда они не просто окидывают тебя быстрым взглядом. Поэтому я не представляю себе, что была бы счастлива видеть тебя на тридцатифутовом биллборде, вероятнее всего, демонстрируя эти кубики, — и я коснулась мышц его живота.

С минуту помолчав, Джек заговорил:

— Дело не только в этом, Сид. Да, мысль, что другие мужчины смотрят на твое красивое лицо и тело, заставляет меня хотеть встать на выходе из стадиона и побить каждого, кто кинул на тебя хотя бы взгляд, но это не всё.

Джека всматривался в мои глаза, пытаясь что-то найти, затем продолжил:

— Ты моя, Сид, и я не хочу делиться. Ни фотографиями, ни улыбкой, ни прикосновениями. Всё это — моё и только моё. Ты была создана для меня. Этот сексуальный ротик принадлежит только мне. Каждое утро я просыпаюсь и страстно желаю это тело, которое находится рядом со мной. Это тело сдается, когда я вхожу в него. Оно моё, и я настолько сильно нуждаюсь в нём, что каждый раз, когда просыпаюсь и не обнаруживаю его рядом с собой, это причиняет мне физическую боль. Так что да, я не в восторге от фотографии, но она лишь часть того, что меня убивает.

От его слов у меня навернулись слезы. Они были невероятно собственническими и самыми приятными из тех, что я когда-либо слышала, но я все еще не уловила связь с биллбордом.

Джек нежно стер пальцем сбежавшую слезу:

— Я не хочу потерять тебя, Сид. Знаю, я должен дать тебе возможность жить своей мечтой, но боюсь, она заберет тебя у меня.

Напряжение в голосе Джека причиняло мне физическую боль где-то в груди.

Мой красивый, умный и властный мужчина боялся. Боялся того, что я брошу его. Тот факт, что он решил поделиться своими страхами со мной, заставило меня ещё больше влюбиться в него, если бы это было возможно.

— Просто так ты от меня не отделаешься, мистер Коул. Я отправлюсь домой, когда закончится этот тур, и собираюсь разбросать свое нижнее белье по полу твоей ванной, заставив все твои аккуратные столешницы своей косметикой. Я хочу отхапать себе больше половины твоего шкафа и захламить твою кухню бездонным… кофейником! Планирую похрапывать, пока ты будешь на своих десятимилевых пробежках, и украшать твой камин нашими глупыми фотографиями, которые тебе не понравятся!

Наклонившись ко мне, Джек прошептал:

— Наше.

Я нахмурилась, не понимая, что он имеет в виду.

— Пол нашей ванны, наши столешницы, наша кухня, наш камин.

Я понятия не имела, как ответить на это, поэтому и не стала, а вместо этого поцеловала его так, чтобы он понял, я никуда от него не денусь.