Создатель героев 3: Драконоборец

Глава 29 17 цифр

Был момент в жизни Киёси, уже после того, как его исключили из школы, когда он каждый день в одно и то же время покупал билеты в кинотеатр и смотрел любое кино, которое в принципе показывали на серебристом экране. Если не было ничего нового, он пересматривал старые фильмы, не потому что был киноманом или наслаждался, как некоторые, самой атмосферой похода в кинотеатр, но скорее по чистой случайности, потому что человек, которому совершенно нечем себя занять, заводит котов и привычки, чтобы они пожирали его свободное время.

Потом такие хобби исчезают, но при этом сохраняют отпечаток в твоих воспоминаниях. Киёси посмотрел немало разного кино и выучил определённые штампы. Например, когда герой в последний момент обретает невероятную силу и бросается навстречу злодею, который прежде казался совершенно непобедимым.

Хотя в кино — хорошем — подобное пытались объяснить, пускай бы даже силой дружбы, в то время как второе дыхание Хиро пришло совершенно внезапно. Ещё недавно он вообще не мог сопротивляться Верховному лидеру, а теперь сражался с ним на равных.

Впрочем, только на равных. Он всё равно не мог подобраться к рации, а значит ещё не победил. Скорее даже проиграл, потому что Киёси в любой момент мог взять себя в руки и перестать наблюдать за вспышками чёрного и белого света, которые мелькали у него перед глазами, и просто назвать семнадцать цифр, которые представляли собой код активации атомных боеголовок.

Семнадцать цифр, и миру конец. Кто бы мог подумать, что перевернуть первую страницу судного дня предстоит хулигану недоучке.

— Код? — раздался из динамика ровный женский голос.

Киёси вспомнил Апостола Бешеного Зверя. Интересно, зачем она хотела уничтожить этот мир? Казалось бы, её собственная жизнь была прекрасна, она была звездой, у неё были фанаты, почему же она хотела спалить всё это в атомном огне?

— Код, Киёси, — потребовал Верховный лидер, блокируя громогласный удар.

Спрашивать не было времени.

Киёси перевёл дыхание:

— Пять, семь, девять, пять, три, один, один…

Интересно, а если представить все эти цифры в рамках единого номера, подумал Киёси, он будет больше, чем общее количество жертв? Или выживших? Наверное, нет. Наверное, да,

— … три, девять, девять…

Перед глазами Киёси промелькнула сцена с микрофоном и видом на людный зрительный зал,

— … три, два, два…

Затем школа и спортивное поле, на котором девушки играют в футбол.

— … один…

И улыбка… как её звали? Маи, которую он нёс на руках в кабинет медсестры, и смех её подруг, и вопрос, в какой он перевёлся класс,

— … восемь…

И всё.

Остаётся последняя цифра.

«Если бы это было кино, я бы сейчас остановился», — подумал Киёси. Это будет правильно. Ему не нужно было уничтожать мир. Он мог спасти его. Стать героем. Просто не называй последнюю цифру, просто назови не ту, но…

Киёси посмотрел на высокую спину Верховного лидера, который сражался с Хиро и маску которого теперь покрывали десятки трещин. Сегодня его предали два раза, подумал Киёси, и я…

— Не хочу быть третьим. Три, — назвал Киёси последнюю цифру, но за мгновение до этого рация разлетелась на стальные ошмётки. Киёси удивлённо отпрянул и растерянно посмотрел перед собой. В зале, в котором ещё секунду назад гремела отчаянная битва, воцарилась тишина. Киёси, Хиро, те люди, которые не успели убежать, — все они смотрели на мужчину в чёрной маске. Последний стоял возле рации, продавив её своей ногой, и вокруг неё сверкали искры.

— … Операция отменяется, — сказал Гензель после длительной паузы, поправляя маску. — Иди, Киёси.

Киёси посмотрел на него, затем стиснул зубы, повернулся и бросился бежать. Гензель меж тем выпрямил спину, глядя на потолок. От маски отвалился небольшой кусочек, открывая бледное лицо в районе глаза. Хиро, который секунду назад отчаянно пробивался к рации, замер, непонимающе смотря на противника. Взяв себя в руки, он хотел спросить, почему тот изменил своё решение, и тут же почувствовал мощный удар, который впечатал его в стену и вырвал из приоткрытых губ кровавые капли.

— Ошибка… Я действительно совершил ошибку, — прошептал Гензель. — Я совершил глупейшую ошибку, и я благодарен вам, Людвиг, Киёси, Хиро за то, что вы раскрыли мне глаза.

Хиро вырвал своё ноющее тело из бетона и свалился на паркет, продолжая кашлять кровью и стараясь поскорее приподняться на ноги.

— Кто бы мог подумать, что простой мальчишка может обрести такую силу. Хиро… Хиро! Своим существованием ты показал мне, насколько я ошибался. Ты напомнил, на что на самом деле способен талант и боевые искусства!

Я был слеп; всё это время я действительно думал, что мы не сможем победить, если не используем оружие противника. Разумеется, мы не могли, ибо в тот же момент, когда мы решили прибегнуть к нему, мы признали своё поражение и бросились бежать. Я бежал, бежал без оглядки, хотя ответ был прямо у меня перед глазами, — заявил Гензель, закатывая рукава своего кимоно и открывая мощные, как у греческой статуи, руки, вены на которых вдруг напряглись, точно стальные тросы.

— Ты прав, Людвиг. Нам не нужно оружие свиней. Мы… нет, Я уничтожу их цивилизацию собственными руками.

— Ты… — прокашлялся Хиро, смотря на мужчину как на сумасшедшего. Вдруг его зрачки расширились, когда Гензель оказался прямо перед ним. Хиро немедленно заблокировал атаку, но ударная волна подбросила его к небу. За спиной у него загремел и обрушился потолок, и секунду спустя Хиро и Гензель оказались под облаками, на крыше здания правительства и в объективе тысячи камер…