Спасатель

Глава 7

Хорошая природа у колбасовской деревушки. Красивая. Песочек и сосны. Озёра. Болот почти нет.

На одном таком озере посередине леса – в дюжине километров от самой вески, бывший барский дом в хорошей сохранности обнаружился. Красивый двухэтажный терем на высоком кирпичном цоколе под медной фигурной крышей. Вокруг добротные бревенчатые сараи и флигеля на каменных фундаментах построенные в том же стиле. Сад плодовый. Огород. Луг у озера. Песчаный пляж. Лодки у деревянного пирса. Прелестное место для отдыха.

На единственной подъездной дороге выносной шлагбаум с часовым. На заднем дворе, рядом с большим курятником, даже счетверённая малокалиберная зенитка стоит. Охрана, но скорее - обслуга, до взвода на первый взгляд. Собак нет. Ну, фрицы, как известно, местных собак постреляли в первую очередь. А своими тут не озаботились.

Машины катаются туда и обратно очень даже дорогие. Возят офицеров. Судя по форме – Люфтваффе. У них фуражки характерные, отличаются цветом и кокардами от Вермахта. И петлицы желтые. Я через ««форточку»» в бинокль их хорошо рассмотрел.

Сфотографировал здание на цифровой фотоаппарат. Закрыл темпоральную ««форточку»» и набросал новые вопросы к архивариусам. Отправил с фоткой по мылу.

Ответ по электронной почте из Минска пришел к вечеру того же дня.

Бывший охотничий домик князей Святополк-Мирских. До войны в нем располагался дом отдыха управделами Верховного совета Белорусской ССР. Во время войны - санаторий для немецких летчиков. Ликвидирован партизанами летом 1943 года, точнее дату не указать. В настоящее время только фундаменты и остались. Развалины выставлялись на приватизационный конкурс, но покупателей не нашлось.

Не из-за этого ли соседнюю деревню каратели сожгли? По времени вроде рядом выходит. Да и по месту.

Призвал для консультаций мичмана и Колбаса. Открыл им ««форточку»» с видом на это поместье. Издалека, через озеро. Выдал большие морские бинокли. Озадачил.

- Чем может такое соседство помешать нашей спасительной операции?

- А гарнизон в самой деревне есть? - спросил Никанорыч.

- Немцев не видел, - отчитался я за визуальную разведку. – Но какие-то мутные хмыри с белыми повязками и винтовками по селу шастают. Немного человека два-три разом видел. Но может их быть и больше, хотя вряд ли намного.

- Вспомогательная полиция из местных колобарантов, - откликнулся Ян Колбас с пояснениями. – Этих вешать надо по-доброму без суда и следствия.

Ух, как желваки на его лице ходят.

- Ну, насчёт вешать я вам тут не помощник. Мне убивать никого нельзя, – расставил я приоритеты. - Можете сами их порешить, если есть такая душевная потребность. Я ««окошко»» подержу. Можете сами туда выйти, а можете прямо отсюда через ««форточку»» стрелять. Но, как я понимаю, наша задача не предателей казнить, а людей твоей деревни спасать от жуткой смерти. Казнить предателей найдётся кому, когда наши придут туда в будущем году.

- Смотри… Смотри, командир. Я что-то не понял, что там творится, - вскрикнул мичман, не отрываясь от бинокля.

Мы с Колбасом вооружились оптикой.

У барского дома остановился тентованный опелевский грузовик. Из кузова солдаты с черными петлицами вытолкнули два десятка женщин в советской военной форме без ремней. Очевидно пленные. Построили их перед подъездом в одну шеренгу.

На крыльцо под колоннаду вышел холёный офицер в галифе с шикарными ««ушами»» над зеркально начищенными сапогами. Спустился по лестнице и неторопливо прошелся вдоль строя пленных женщин. Периодически он поднимая стеком их опущенные лица. Что-то сказал.

Из строя солдаты вывели трёх девушек и запихали обратно в грузовик. Солдаты вслед сели в кузов и машина, развернувшись, уехала, подняв шлейф пыли на дороге.

Местные солдаты в форме Люфтваффе с красными петлицами (Никанорыч пояснил, что это зенитчики) отвели оставшихся женщин в сарай и заперли там. Один солдатик остался у дверей на охране, примкнув к винтовке штык.

Офицер вернулся в основное здание. И довольно быстро все остальные рассосались по своим местам. Дрова колоть, кур резать и ощипывать, полевые кухни раскочегаривать.

Один часовой стоял у шлагбаума, другой - у зенитки. Как обычно. Третий появился у сарая, куда поместили привезённых женщин. Всё. Больше видимой охраны не наблюдалось.

- Итак, какие будут предположения? – спросил я, закрывая темпоральное окно. Оно, хоть мной и через озеро открывалось, в высоком в кустарнике, но не стоит лишний раз маячить. Могут и заметить нас, кому не надо. – Архивные мыши утверждают, что это дом отдыха лётчиков Люфтваффе. Типа санаторий. Зачем им пленные женщины? И почему троих отправили назад? Ваши выводы?

- Понятно всё, – протянул мичман и закурил протянутую мной папиросу. - Рылом не вышли, вот и отправили обратно в лагерь. Оставили на взгляд того фазана только симпатичных и привлекательных. На позор девочек привезли. Летунам для развлечения.

- Выжечь дотла это гнездо разврата, - проронил Колбас тихим голосом, от которого становилось жутко.

- Считаешь, что это не партизаны должны сделать, а мы? – спросил я, доставая бутылку шустовского коньяка. Мужикам, считаю, надо срочно накатить, а то вразнос пойдут.

- Нет в округе партизан, – утвердил Колбас. – Иначе тут санаторий для фашистских лётчиков бы не сделали. Или охраны было бы намного больше. Спокойное место. Тихое. Вольготно они тут себя чувствуют. В безопасности.

- Я так думаю, командир, - подал голос Никанорыч. – Этих девочек надо спасать в первую очередь. Тех, что в сарай немцы загнали. Иначе я спать не смогу. А деревеньку оставить на потом. Ты как согласен? - повернулся он к Колбасу.

Было видно, что белорус не согласен.

- Покажи, командир, мне мою веску, - попросил Ян.

Я открыл ««форточку»» в деревню. Там была пастораль. Как будто и нет войны. Ну, да – глубокий тыл. Немецкого гарнизона в деревне нет. Живут, как жили. Раньше произведенную продукцию район забирал за трудодни, теперь Вермахт. Вот и все изменения. Даже в оккупационной полиции бывший участковый. Так и будут жить, спокойно и буднично, пока каратели не припрутся.

- Бог с вами, - выдавил из себя Колбас. – Сначала это кубло выжжем. Хоть нашим лётчикам на фронте немного поможем. И девчат заберём. Но побожись, что следующая очередь будет за моей веской.

Я размашисто перекрестился в подтверждение.

Решение принято. Осталось хорошо подготовиться к операции.

- Тогда экипироваться надо очень тщательно, - посмотрел я им в глаза. – Это не полусонного вам евнуха застрелить. Немец – противник серьёзный и обстоятельный. Всё продумать. Начиная с одежды, кончая оружием, которое будем применять. И план составлять пошаговый. Хотя любой план существует только до первого выстрела, но лучше иметь хоть какой план, чем вообще никакого.

А сам подумал, что пора мне покупать квадрокоптер с видеокамерой. И чертить подробный план местности. А также планировать не только спасение девочек и уничтожение фашистов, но и про мародёрку не забывать. Те же сапоги с дохлых немцев нашим мужикам пригодятся ещё. Винтовки тоже не лишними будут. Как и штык-ножи. А патронов нужного калибра у меня запасено много еще к немецким пулеметам от прапорщика Чайки.

Стрельбище устроили в степи у небольшой рощицы акаций.

Все осваивали БП. Все же тяжелый пистолет, почти килограмм весит, и хоть ухватистый, но лежит в руке по другому, нежели ««Макаров»», а тем более револьвер.

В штурмовую группу отобрали всех егерей, к которым присоединились белорусы. Так что пришлось Баранова оставлять на хозяйстве с собаками, хоть он и рвался в бой. И оставшихся матросов к этому делу не стали привлекать, хотя они уже и оправились от ран.

Бесшумных пистолетов у меня всего дюжина. К каждому стволу четыре магазина. 32 патрона боекомплект. Это много или мало? Как посмотреть. По армейским учениям прекрасно помню, как неожиданно быстро кончается боекомплект к автомату в 120 патронов даже если стрелять только одиночными. Но в любом случае дополнительных магазинов добыть не помешает. Хотя бы по восемь магазинов на ствол. Боезапас в 64 патрона будет лучше, чем в 32. И так получается только по два патрона на рыло обслуги санатория, а еще отдыхающие летчики – офицеры и фельдфебели, в основном здании санатория в неведомом количестве. И не каждая пуля в цель.

- Караулку мы в ножи возьмём, - пробасил Сосипатор, в ответ на мои размышления. – На мягких лапах. Тем более с ночными очками.

Приборы ночного видения нашего абрека откровенно восхищали. Дорогие фирменные прибамбасы давали хорошую картинку даже только при свете звезд. А к зелёному спектру привыкнуть можно быстро.

- В ангаре надо бы запас снаряжённых магазинов иметь, - предложил Ваня Юшко. – Заскочил, поменял и обратно. А кто-то из местных, кому в то имение хода нет, пусть там сидит и пустые магазины набивает. Тех же моих пацанов обучить этому можно. Они ловкие.

Записываем в отдельном блокноте такие предложения, а в другой чего у прапорщика Чайки на складах в Белой церкви добирать. Магазины к ««макарке»» в достаточном количестве и патронов ещё. Хотя бы пару-тройку ящиков. Воевать будем как богатые люди бесшумным оружием, не охреневая в атаках, не заливая врага кровью своих бойцов. Их у меня и так немного. В третий блокнот писали необходимые покупки из моего осевого времени.

Черную форму американского полицейского спецназа я уже привез, как и берцы из кевлара. Балаклавы из тонкой шерсти. Всё современное из моего осевого времени. Всё равно эту амуницию для пендосов в Армении шьют. Там и покупал прямо на фабрике. Наколенники, налокотники, полиамидные шлемы, тактические очки и легкие бронежилеты типа ««визит»» в интернете заказывал. Пулю военного времени из прессованных металлических опилок такой кевларовый броник удержит. А ничего серьёзнее пистолетов у лётчиков по определению не будет. Охрану мы в первый выход вырежем. Да и у тех только винтовки и зенитка. Может где и пулемёт заныкан только я его пока не заметил.

К тому же хорошие дорогие ноктовизоры [Ноктовизор – прибор ночного видения] с креплением на каски позволили обойтись без фонариков. Не то что вообще их с собой не брали, но пользоваться ими будем после, когда живых немцев не останется.

Каждому бойцу еще рюкзачок на 10 литров для мародёрки. Тоже черного цвета. Хотя по зрелому размышлению понял, что выносить оттуда надо всё.

А вот ременно-плечевые системы из чёрной кожи нам с большим удовольствием шорники в Праге сваяли. Праги 1910 года. Очень качественная работа. Чехи вообще качественно работают. Всегда. Даже на фашистских оккупантов, когда во вторую мировую для Гитлера оружие ковали.

Изготовили нам всё точно по рисунку и даже не спросили: зачем оно нам такое нужно. Золото своим блеском отбивает у чехов все ненужные вопросы. Чехи даже под фашистами всего один раз бастовали... требовали повышения зарплаты. Успешно.

Дорогие фирменные берцы с толстыми рифлёными подошвами я брал из расчёта обеспечить немецкому следствию, которое обязательно будет, после того, как мы это кубло на ноль помножим, ложный путь и отвести подозрения от местных жителей, у которых такой обуви в принципе быть не может. Пусть ищут диверсантов неведомой государственной принадлежности.

Тарабрин только плечами пожал, глядя на наши приготовления.

- Смотри, Митрий, не перемудри, - посоветовал он, забирая наш заказ чешским шорникам. В Прагу он уходил один. Как не хотелось мне попить в приятной компании хорошего пивасика, но дел было по гланды в других временах.

Впрочем, помогал нам Иван Степанович в этом деле активно и охотно.

Квадрокоптер тихо жужжа, взмыл над лесом и, подчиняясь джойстику в моей руке, полетел через озеро снимать фашистский санаторий с высоты птичьего полёта. Видеосъёмка одновременно передавалась по радио на ноутбук, где и сохранялась, так что на экран я заглядывал искоса, только корректируя курс, всё внимание моё было сосредоточено на управление полётом. Всё же не каждый день я такой хренью управляю.

Сначала общий план, потом со снижением высоты уделил внимание отдельным строениям усадьбы. Сверху, как ни крути, лучше видно, чем с ближайших опушек в бинокль. Даже самый мощный.

И тут с крыши кирпичной водонапорной башни неожиданно застучал пулемёт.

Опа! Как это раньше его не заметили.

Судя по зелёным трассерам это было что-то двуствольное и жутко скорострельное.

Увел квадрокоптер обратно, совершив пару фигур уклонения от неожиданно образовавшегося зенитного огня.

Но пулемётчик оказался упорным и умелым и уже над озером квадрокоптер получил повреждения несовместимые с его ««жизнедеятельностью»». Только куски в стороны полетели. Плюхнулся беспилотник в воду и на наше счастье затонул. Вместе с камерой, радиопередатчиком и свинцовым грузом балласта для нормального полётного веса. Сама цифровая камера, как и передатчик из 21 века, почти ничего не весили. Вот и приходилось отливать балласт из свинцовых охотничьих пуль 12-го калибра. Но все равно несколько кусков пластика обшивки с пенопластовым наполнителем покачивались на легкой волне.

Шлюпку у мостков на другом берегу озера оперативно оккупировали пять организмов в форме люфтваффе и погнали грести с максимальной скоростью всеми четырьмя вёслами в сторону падения беспилотника.

Мы собрали манатки и, от греха подальше, уйдя глубже в лес, всей группой переместились в ««Неандерталь»».

Жаль квадрокоптера – он жутко дорогой и фирменный, метрового диаметра. Но информацию с него мы уже получили. Картинка в ноутбуке есть. А дрон со дна озера путь достают. Умрут уставшими. Всё равно мы всех фрицев на этой точке уже приговорили. Но даже то, что обнаружили пулемётную точку на водокачке – уже окупило потерю аппарата. А то была бы нам смертельная неожиданность.

Отсмотрев съёмку с квадрокоптера на экране ноутбука, поняли, что в один заход у нас ничего не получится. Территория слишком большая, враги не в одном месте сосредоточены, а разбросаны по всей локалке. И хотя часовых всего три поста, считая с пулемётом на водонапорной башне, нас же слишком мало для сплошной зачистки в один присест.

- А зачем нам эта мародёрка? – вдруг подал голос мичман. – Нам же девочки нужны, а не тушки фрицев. Американские склады для мародерки я считаю для нас предпочтительней и безопасней.

- В Беларуси погиб при этой оккупации каждый четвёртый житель, - с напором выдохнул Ян Колбас в лицо Никанорычу. – И эти суки должны за всё ответить. А шмотьё их можно там и бросить. А лучше сжечь всё в чертовой матери. Чтобы и духу от них не осталось.

- А я не согласный, - возразил Жмуров. – Мне бы очень пригодился бы в работе тот ««кюбельваген»» у крыльца. Тем более что он стоит несколько на отшибе от других тачек.

- Зачем он тебе?- спросил я, разглядывая этот угловатый уродец, творения знаменитого конструктора Порше. В принципе тот же ««Жук»» только предельно удешевлённый и облегченный. Даже кресла в нём парусиновые на раме из труб. И багажника, считай, почти никакого на скошенном носу.

- Маленький. С хорошей проходимостью. И бензина кушает мало. Не то что ваши прожорливые американские ««доджи»». А каждый раз ослика запрягать в двуколку мне уже надоело. – Тут же прояснил мне свои хотелки инженер. - Да и….

- Чего?

- Если там санаторий типа бордель, то там и кровати должны быть нормальные. Как раз в индивидуальные домики, которые мы собрались строить - не помешают. Постельное бельё опять же. Посуда. Прочая мебель. Всё не покупать.

В общем, к какому-то знаменателю так и не пришли. А это не дело.

- Ян, - сказал я Колбасу. – Вот смотрю я на тебя и думаю: а не оставить ли тебя на базе. Слишком ты на нерве, а надо в деле быть в душе спокойным, как лесное озеро тихой ночью, чтобы луна в нем отражалась без искажений. Иначе и сам пропадёшь и товарищей за собой потянешь.

- Легко тебе говорить, - огрызнулся белорус. – Ты, командир, столько родни в той войне не терял. А я всего рода лишился.

Что тут возразишь? У Колбаса из всей родни только один дед остался жив, который в Красной армии служил с довоенного призыва. Остальные его родственники в ту войну все сгинули. Кто в партизанах, кто в концлагере для пленных, а кто и вовсе в огненном аду от руки карателей. Я сам не могу похвастаться обильной роднёй, но её всяко больше будет, чем у Яна. Да и Москва под немецкой оккупацией не была. Есть среди моих кровных павшие на той войне, немного, но есть; есть парочка двоюродных дедов сгинувших в ГУЛАГе, но большинство своей смертью померли. Потомство оставили, которое теперь моего наследства ждёт.

- Сосипатор, ты что скажешь? – повернулся я к своему главному егерю.

Почесав затылок, псарь выдал с усмешкой.

- Я, командир, как прикажешь, так и сделаю. Нам, татарам, всё равно, что водка, что пулемёт, лишь бы с ног сбивала.

Интересно, от кого наш абрек успел нахвататься поговорок ХХ века? Хотя дурное дело нехитрое.

Подумав, я выдал директиву.

- Задача нам стоит не охренеть в атаке, а освободить девчат, как верно заметил Никанорыч. Все остальное вторично. Ликвидация нациков и мародёрка, которая возможна только при полной ликвидации немцев. Ибо должна пройти спокойно. А не под перестрелкой. Значит – третьей очередью. Сейчас обед, а потом садимся вырабатывать реальный план. За это время, может, кого и еще какие светлые мысли посетят. Помните одно – нам потери недопустимы, потому что невосполнимы.