Спасите меня, Сатана Алексеевич!

Глава 17

С ужасом смотрю, как на светлых джинсах мужчины растекается красное пятно. Это я виновата, да?

Он пытается рукой остановить кровь, нецензурно выражаясь. Мне хватает всего пары секунд, чтобы взять себя в руки и начать хоть что-то делать. Сбрасываю рюкзак, открываю его и в первую очередь достаю перекись, бинт и пластырь. Осматриваю рану. Она оказывается очень глубокой и кровоточит, но сильного загрязнения вроде нет, хотя я же не специалист! Кто ж знал, что здесь такие опасные штыри могут быть!

Я читала, что ничем обеззараживающим рану промывать нельзя, но я всё равно заливаю её перекисью, а потом заматываю бинтом. Пластырь-то уж точно тут не поможет.

— Дьявол! — ругается Сатана, — Какого чёрта ты пошла в эти дебри? — орёт он.

— А нечего было идти за мной! — вспениваюсь я, — Зачем пошли?

Столько крови, что мне становится дурно. И кажется я сейчас вот-вот потеряю сознание. Мне ещё не доводилось видеть такие распоротые раны. Удивляюсь, как ещё могу заматывать это всё бинтом.

— Прекрасно, давай ещё в обморок здесь упади! — язвительно произносит Ростислав. Сдавливаю бинт чуть плотнее, он резко стонет и шипит на меня.

— Извините! — в тон язвлю я, зато сразу взбодрилась и терять сознание перехотелось, — Встать можете?

Протягиваю руку, но Фишер демонстративно пытается подняться сам. Опираясь на дерево встаёт на вторую ногу, осторожно пробует наступить той, которую мы перебинтовали, но видимо боль настолько сильная, что мужчина со стоном падает обратно. По инерции подскакиваю и успеваю подхватить, чтобы он ещё себе что-нибудь не сломал, но разве весовая категория у нас равна? Естественно, нет! Это же не маленький ребёнок, это взрослый мужчина с весом под сотку. На землю мы оседаем вместе, я больно ударяюсь коленкой об корень дерева, но сдерживаю порыв повыть.

— Ты что — ненормальная? — цедит Фишер, — Я вешу тебя в два раза! А если бы упал на тебя, раздавил бы к чертям.

— О, господи! А вы можете не отчитывать меня хотя бы сейчас? — взрываюсь я. Всё этому Сатане не так, — Сами зачем-то пошли за мной, сами не смотрели под ноги, а виновата я! Отлично вы умеете находить виноватых! — выговариваю я ему, распаляясь ещё больше, — Вот тогда и сидите здесь, ждите помощь тоже сами!

Беру рюкзак и иду обратно к домикам. Солнце совсем село за горизонт и похолодало в разы. И, если честно, в лесу стало намного мрачнее, чем до этого.

— Господи, ну как можно быть таким невыносимым! — сокрушаюсь я, зло пиная траву.

Не представляю, как его девушка терпит, если она, конечно, есть у него. Мне кажется только какая-нибудь дьяволица сможет вытерпеть этого Сатану.

Так, надо просто вернуться к нашим, позвать кого-то и пусть его спасают. Либо можно позвонить — смекаю я. Достаю мобильный, но увы — сети нет, отхожу чуть дальше, хоть бы одна палочка, однако всё по нулям.

— Вот это я ушла звёзды посмотреть, блин! — ругаюсь сама себя.

Дышу через нос и иду в сторону домиков, как мне кажется. Дорога-то одна была. Однако минут через десять совесть мерзко начинает ныть что-то вроде: но как же там наш босс, один, без связи, да ещё и раненый…

Идти от силы ещё минут тридцать до места наших посиделок. Пытаюсь договориться с совестью, что за час-полтора ничего страшного не случится. И вообще он сам виноват, нечего вести себя так… отвратительно с человеком, который хочет помочь.

Выругавшись, разворачиваюсь и иду обратно. К нашему, с совестью, калеке. По дороге собираю сухие ветки, хоть костёр разожгу, чтоб не так холодно было. Наверняка нас скоро спохватятся и пойдут искать, по крайней мере я очень надеюсь на это. Подхожу к месту, где оставила начальника и меня охватывает паника, потому что он лежит так, словно потерял сознание. Бросаю ветки и подбегаю к Фишеру.

— Ростислав Алексеевич! — тормошу я, — Ростислав Алексеевич, только не умирайте, пожалуйста! — взволновано шепчу я и пальцами ищу артерию отвечающую за пульс на шее. Нахожу и облегченно вздыхаю, пульс есть, наверно просто в отключке.

— Что Вершинина, переживаешь за невыносимого босса? — иронично интересуется мужчина, без тени улыбки на лице. Он вообще умеет улыбаться?

А потом приходит осознание, что меня только что пытались обмануть. Да и похоже он услышал мои слова.

— Конечно! — восстановив своё бешеное сердцебиение, отвечаю я, — Если вы здесь кони двинете, то первого кого будут подозревать, так это меня. А мне такая репутация ни к чему, — язвительно произношу я и отворачиваюсь от него.

Да я испугалась, но не потому что меня могут обвинить в его смерти, а потому что блин, он человек! Который вообще непонятно зачем пошёл за мной.

Невыносимый, но живой. Пусть уж лучше так.

— Почему вернулась, а не помощь пошла звать?

— Вы бы оставили меня здесь одну? — серьёзно спрашиваю, игнорируя его вопрос. Мужчина не торопится ответить, поэтому я принимаю это молчание по-своему, — Вот и я не смогла, к сожалению. Пока бы дошла, пока всех собрала, пока всех обратно привела. Вы бы точно здесь окочурились.

Расставляю ветки домиком, кидаю внутрь несколько сухих листьев, чтобы получше разгорелось и достаю из рюкзака зажигалку. Поджигаю и уже через пять минут у нас небольшой костёр. Достаю плед и укрываюсь им, вечерами здесь и вправду холодно.

— А ты я смотрю подготовилась, — произносит мужчина.

Ничего не отвечаю. Испортил мне такой вечер. Вздыхаю, когда я теперь увижу настоящий звездопад? Фишер тоже замолкает, видимо понял, что я не хочу с ним разговаривать. Слышно, как трещат ветки в костре. Как языки пламени танцуют под шелест листьев и это по-настоящему красивое зрелище.

— Извини, — неожиданно доносится до моих ушей.

— Что простите? — делаю вид, что не расслышала.

— Я знаю, что ты всё прекрасно услышала, — вздохнув, отвечает мужчина, скрываю свою улыбку, поджав губы.

— За что хоть? — интересуюсь я, но не могу не улыбнуться. Это же надо, сам Сатана просит прощение. Я думала, он вообще не знает таких слов.

— За то, что наорал на тебя, когда ты хотела помочь.

Хочется спросить: «только за это?», но прикусываю язык, а то Фишер и от этих слов откажется.

— Принято, — лишь отвечаю я.

— Расскажешь, зачем пошла в лес?

— На звёзды посмотреть, — признаюсь.

— В смысле? — не понимающе спрашивает мужчина.

— Сегодня должен пройти самый яркий метеоритный дождь. Владивосток оказался удачной точкой для просмотра.

— Ты на полном серьёзе пошла в лес, чтобы увидеть звездопад? — с недоверием интересуется Ростислав.

— Да, но не в лес, тут неподалёку есть полянка, на карте посмотрела. Просто испугалась, что за мной кто-то идёт и свернула в лес. Думала там получится спрятаться и узнать, кто за мной следит, — с легким раздражением отвечаю я, не понимаю, почему он мне так не доверяет.

— А ты знаешь, что у нас вообще-то есть специальные площадки для этого? И недалеко от домиков имеется вышка, с которой небо видно, как на ладони.

Благодарна темноте, что не видно моего покрасневшего лица. Я ж не знала. И вышки этой на карте не увидела. Получается, что по моей глупости человек травму получил.

— Я не знала, — пожимаю плечами, подкидывая ещё веток в костёр. Надеюсь, что нас уже потеряли и начали поиски.

— Откуда у тебя столько навыков? Бинтуешь ты профессионально, костёр разводишь, словно часто в походах бываешь. И реакция у тебя очень хорошая. Не каждая бы молодая девушка так быстро смогла среагировать в такой ситуации.

— До восемнадцати лет я обучалась в институте благородных девиц, — зачем-то поясняю я. Не думаю, что эта информация может как-то выдать кто я. Просто наверно не хочу, чтобы всё было ложью, — Там часто отправляли в походы, а некоторых отличившихся девушек оставляли на несколько дней.

— Я так понимаю, что ты была из тех, кто часто отличался.

— Совершенно верно, — ухмыляюсь я, — Не горжусь этим, конечно, но благодарна такой можно сказать «школе жизни».

— А реакция почему такая?

Долго думаю, что ответить. Сказать правду или нет? Одна ложь всегда порождает другую и боюсь, что в какой-то момент я просто запутаюсь.

— Не знаю, с детства так, — решаю всё-таки промолчать. Ни к чему все эти откровения. Хотя готова заметить, что это самый длинный диалог между нами за последние три дня. Надо, наверно, почаще выбираться в лес с боссом.

— Мда, странная ты Николь Вершинина, — ставит вердикт Фишер спустя какое-то время и мне если честно, даже не обидно.

— Не страннее вас, Ростислав Алексеевич. Со мной — то всё понятно, а вот вы зачем пошли за мной? — прищурив глаза задаю вопрос я. Интересно будет послушать его оправдания.

— Я думал, что ты шпионка, нашла что-то, договорилась в лесу встретиться с сообщником и возможно передать информацию, — на полном серьёзе выдаёт Фишер и у меня проходит неприятный холодок по затылку, на секундочку я перестаю подкладывать ветки, но потом продолжаю это делать, как ни в чём не бывало. Надеюсь моё волнение он не заметил.

— Думали? А сейчас? — стараюсь говорить ровно, можно, конечно, посмеяться и свести всё в шутку, но боюсь, что такая реакция наоборот введёт ещё в большие сомнения.

— Сейчас я вижу в тебе просто странную молодую девушку, которая прилетела за шесть тысяч километров ради работы, которой и в Москве достаточно, особенно с таким опытом и данными.

Хм… Такого откровения я совсем не ожидала, если честно. Но появляется какое-то странное ощущение, словно меня сейчас сравнили с проституткой.

— Вы всегда рубите с плеча, да? — с усмешкой интересуюсь я.

— Я всегда говорю правду, какой бы она не была. И не выношу ложь. Рано или поздно она всплывает, доставляя кучу проблем и неприятностей. И я не понимаю людей, которые постоянно лгут. Зачем? Когда можно сказать правду и попробовать решить проблему, — каждое слово режет мне по самому чувствительному органу — сердцу.

Легко сказать — скажи правду и мы всё решим. А может… Приходит невероятная мысль всё выложить, как на духу. Рассказать про брата, про всю ситуацию, я же ведь ещё ничего не сделала. А вдруг Ростислав поможет?

«Или отправит в тюрьму» — шепчет внутренний голос. Нет, Николь! Это провокация, не ведись!

— Согласна, одна ложь порождает другую и ничего дельного из этого не выходит, — выдаю я свои мысли, нужно быть осмотрительнее и не искать помощи в каждом, кто говорит, что правда — это хорошо.

Смотрю, как Ростислав стиснув зубы пытается усесться поудобнее. Затем из его рта выходит пар. Дьявол! Сама пледом укрылась и сижу у костра, а он только в одной толстовке и жилетке сидит.

Снимаю с себя плед и накрываю им Ростислава Алексеевича. Его глаза периодически закрываются. Хоть бы не отключился совсем, хотя я сама бы не отказалась уже закрыть глаза. Время одиннадцать, а встала я в шесть.

— Не надо, — снимает плед с себя, — Я каждый вечер закаляюсь в холодной воде, не замёрзну. А вот ты быстро простынешь.

— Что господин Фишер, переживаете за свою странную помощницу? — возвращаю ему его же фразу. Всё жду, когда он улыбнётся, но этот мужчина, словно сталь какая-то. Никаких эмоций.

— От тебя на работе и так толку мало, а от больной и того меньше будет, — проговаривает он.

— А это сейчас обидно было.

Отворачиваюсь и иду обратно к костру. Веток совсем не осталось. Вот как можно такое девушке сказать? Я так старалась быть хорошей помощницей все эти дни.

— Пойду принесу ещё немного веток, — бубню я, не поворачиваясь к мужчине.

— Николь! — окликает Фишер меня, — Не обижайся, помни, что я всегда говорю правду, она может быть не самой приятной, но я хочу, чтобы она стимулировала быть лучше, а не сдаваться.

Это он сейчас так сказал, что увидел во мне потенциал? Грубовато, конечно, но на удивление приятно.

Собираю ещё немного веток, а когда возвращаюсь Фишер уже лежит с закрытыми глазами, прильнув к дереву. Кидаю парочку веток в костёр, затем подхожу ближе к мужчине. Слышу, как он тихо сопит, похоже заснул. Трогаю его лоб, но на удивление он сухой и тёплый. Смотрю на забинтованную ногу, кровь вроде не проступает. Возможно, всё не так страшно, как показалось в самом начале. Надеюсь, нас уже ищут. Фишера бы в больницу отвезти с такой раной. Чтоб от столбняка там поставили укол и от бешенства не помешало бы.

Укрываю пледом Ростислава, сама ложусь рядышком, но соблюдая дистанцию. Шум листвы и треск костра убаюкивает не хуже колыбельной.

Уже засыпая, чувствую, как меня тянут к чему-то тёплому, а потом чем-то таким же укрывают. А дальше всё…