Спасите меня, Сатана Алексеевич!

Глава 35

— Ника, просыпайся, самолёт садится на посадку, — кто-то шепчет мне в макушку.

— Угу, — мычу я, устраиваясь ещё удобнее на чьём-то плече…

Мне снится прекрасный сон. Солнце, море, пляж, как Никита делает какую-то фигуру из песка и смеётся, впервые, а рядом за руку меня держит…

Стоп! Распахиваю глаза! И ошарашено смотрю на свою руку. Она сплетена с большой и горячей ладонью Ростислава, и я только что удобно устраивалась на его плече. Ну что вот за подстава, а!

— Извините, — бубню я, вытаскивая свою руку и отстраняясь от мужчины.

И зачем он припёрся в эконом-класс? Плохо ему сиделось в бизнесе? Я и так стараюсь всеми силами держать дистанцию с этим мужчиной, только почему-то это очень плохо выходит. Он словно магнит, который то притягивает, то отталкивает.

Его жест с картиной я оценила и внутри что-то по-детски затрепетало от восторга. Мне никогда не дарили ничего подобного и такого дорогого и я не понимаю, как реагировать на этот подарок.

Я не маленькая и наивная девчонка и осознаю, что за такие подарки мужчины обычно хотят что-то взамен. Только вот не пойму что от меня нужно Фишеру? Он не похож на человека, который делает что-то просто так, но и так же не похож на того, кто дарит подарки за секс. Однако стоит признать. Кажется я начинаю влюбляться в Сатану. Даже его ненормальный характер совершенно не отталкивает меня. И это очень плохо. Потому что во-первых, он скорее всего несвободный мужчина, как я буду потом в глаза Тае смотреть, а во-вторых, мне потом будет намного тяжелее сделать то, ради чего я сюда приехала.

Голова снова начинает болеть от этих всех мыслей. Я словно вчера выпила не несколько бокалов, а несколько бутылок шампанского. И в аптечке, естественно, не оказалось ничего против похмелья, поэтому пыталась заснуть, как есть. Однако удалось мне это только под утро, наверно за пару часов до сообщения Фишера.

Мылась уже в холодной воде, чтобы хоть как-то взбодриться и ещё минут пять чистила зубы, чтобы на всякий случай избавиться от неприятного запаха изо рта.

Вроде выглядела посвежее, но синяки под глазами всё равно выдавали мой нездоровый вид.

Когда приехал Ростислав, я надеялась, что он будет за рулём, и я спрячусь на заднем сиденье, но увы. Думала, что хоть в самолёте посижу вдали от него, но и тут мужчина всё сделал по своему.

— Извинения ни к чему, — отвечает мужчина, почему-то хмурясь, — Видимо, ночью ты плохо спала, поэтому отрубилась через пять минут после того, как погасло табло «пристегните ремни». Надеюсь, ты хорошо поспала. Мне необходимы сегодня твои собранность и профессионализм.

— Я не подведу, можете не беспокоиться насчёт этого, — фыркаю я.

Если бы не его благотворительный вечер, то спала бы я вообще отлично. Так что виновником моего утреннего похмелья и головной боли является господин Фишер, а не шампанское.

И опять между нами напряжение, и оно не проходит даже, когда мы приземляемся, и нас на выходе из аэропорта встречает человек с табличкой, где написано господин Фишер, Владивосток. Однако стоит нам выехать на трассу, как я тут же вспоминаю, что так-то уже даже не в России и это моя первая в жизни заграничная поездка, но пока дикого восторга не ощущаю. Наверно, потому что я здесь по рабочему моменту и уверена, что Сатана даже прогуляться не даст. В семь вечера уже самолёт обратно.

Но как только мы въезжаем в центр, мои глаза снова загораются, потому что Москва-Сити нервно курит в сторонке. Таких небоскрёбов нет даже там. И всё такое зелёное! Я, как восторженный щенок, верчу головой в открытом окне, периодически тыкая пальцем и комментируя некоторые достопримечательности, которые мы изучали в институте. Не знаю, что сейчас обо мне думает Фишер, но мне всё равно. Это же такой кайф побывать в другой стране!

Подъезжаем мы к зданию с очень интересной архитектурой. Несколько огромных куполов, которые соединены собой мостами. Такого я ещё точно не видела. Выходишь и думаешь, словно в будущее попал.

На входе в этот шедевр архитектуры нас встречает тот самый молодой китаец — Юн Чен.

— Nī kě, nǐ hǎo, hěn gāoxìng jiàn dào nǐ! (Николь, здравствуйте, очень рад вас видеть!) — Чен берёт мою руку и чересчур радостно пожимает её, а затем он переводит свой взгляд на Сатану и его становится слегка испуганным, — Fèi shě ěr xiānshēng, qǐngwèn, huānyíng lái dào běijīng. Wǒmen yě hěn gāoxìng jiàn dào nǐ! (Господин Фишер, простите, добро пожаловать в Пекин. Вам мы тоже очень рады!) — он наклоняется в знак извинения.

А я еле сдерживаю улыбку. Потому что мне, кажется, они рады больше.

— Скажи, что мы торопимся и хотели бы уже начать переговоры, — хмуро просит Ростислав и зачем-то хватает меня под локоть, приближая к себе поближе.

Высвобождаюсь из этого захвата и немного увеличиваю между нами с Фишером дистанцию, затем надеваю улыбку и перевожу, то что сказал босс.

— Yún, xièxiè nǐ de rèqíng huānyíng. Dàn wǒmen hěn kuài jiù yǒu fēijīle, wǒ xiǎng lìjí kāishǐ tánpàn, wǒmen bù zhīdào tánpàn huì chíxù duōjiǔ. (Юн, спасибо за такой тёплый приём. Но у нас скоро самолёт, хотелось бы сразу перейти к переговорам, неизвестно сколько они продлятся).

— Dāngrán, miáo xiānshēng yǐjīng zài děngdàile, fàngxīn, tāmen bù huì děng tài jiǔ de. Gēn wǒ lái!(Конечно, господин Мяо уже ждёт, будьте уверены, они не продлятся долго. Пройдемте за мной), — молодой человек рукой показывает направление и мы следуем. Смотрю на Фишера, а на нём лица нет. Опять.

Пока мы плутаем по этому, поистине невероятному зданию, Юн в процессе рассказывает, что это за место, кто архитектор. Я всё стараюсь перевести начальнику, чтобы он тоже просвещался, а не был темнее тучи.

Мы поднимаемся наверх и попадаем в просторный зал, где нас поджидают несколько китайцев, во главе которых сидит Вэньхуа Мяо.

Он поднимается, следом за ним и все остальные. На седовласом старичке белый костюм с красными вставками на воротнике, на лице счастливая и доброжелательная улыбка.

Начинаются стандартные приветствия, хорошо ли мы добрались. Предлагаются напитки и закуски. Я такая голодная, что с удовольствием приняла бы это предложение, но понимаю, что тогда всем бы пришлось ждать меня, так как я здесь единственный переводчик. А совмещать у меня не получится.

Поэтому вежливо отказавшись, мы начинаем переговоры, но не проходит и десяти минут, как контракт на поставку определённого количества препарата согласован и подписан. Удивлённо перевожу взгляд на Фишера, он старается держать лицо, но по глазам всё равно заметно, что он поражён не меньше меня. Ведь по сути мы могли бы всё это сделать и удалённо.

— Wǒ lǐjiě nǐ de jīngyà, wǒ xiǎng jiěshì yīxià. Zhè fèn qìyuē, shì yī fèn lǐwù, shì sòng gěi jīntiān yào jiéhūn de dúshēngzǐ de. Rúguǒ nín, fèi shě ěr xiānshēng hé nín de zhùshǒu yě yǔ wǒmen fēnxiǎng zhè yī huódòng, wǒ jiāng fēicháng gāoxìng, — говорит Мяо.

Я теряю дар речи.

— Что он сказал? — напрягается Фишер.

— Он объясняет, почему всё прошло так быстро.

— И?

— Этот контракт — подарок для его единственного сына, который сегодня женится.

— Мог бы сообщить это по телефону, — цедит босс, — Нам бы не пришлось лететь.

— Это ещё не всё. Он так же приглашает нас разделить с ними это событие, — произношу я на одном дыхании.

И складываю пальчики, в надежде, что Ростислав согласится. Так как, что может быть круче, чем побывать на традиционной китайской свадьбе. Но…

— Нет, — отвечает Фишер, не думая.

— Но почему? — возмущённо произношу я, совсем забывая, что мы не одни в зале.

— Николь, у нас самолёт! — шипит босс, — А завтра ещё один перелёт. Попрощайся и лучше обменяй билеты на пораньше.

— Тиран! — тихо бурчу я, но мужчина слышит и его брови хмуро сдвигаются. Я надеваю слегка грустную улыбку и поворачиваюсь к делегации, — Duìbùqǐ, miáo xiānshēng. Wǒmen zhùhè nín hé nín de érzi cānjiā zhè yī zhòngdà huódòng, dàn bùxìng de shì, wǒmen bùdé bù jùjué. (Прошу прощение, господин Мяо. Поздравляем вас и вашего сына с этим знаменательным событием, но к сожалению, мы вынуждены отказать.)

— Wǒ kěyǐ zhīdào jùjué de yuányīn ma? — интересуется Веньхуа.

— Что он говорит?

— Хочет узнать причину отказа.

— Скажи, что у нас самолёт.

— Shì de, dāngrán. Wǒmen hěn kuài jiù yǒu fēijīle, wǒmen dānxīn bùnéng zhǔnshí dàodá. Érqiě, shuō shíhuà, wǒmen hái méiyǒu zhǔnbèi hǎo yíngjiē rúcǐ shèngdà de huódòng. Érqiě wǒmen méiyǒu lǐwù. (Да, конечно. У нас скоро самолёт, боимся не успеть. Да и не готовы мы, если честно, для такого грандиозного события. И подарка у нас нет.) — добавляю я немного от себя, чтобы было более убедительнее.

— Wǒ xiǎng xiàng nǐmen bǎozhèng, zhège huódòng bù huì huāfèi tài duō shíjiān. Bié dānxīn yīfú, wǒ lǎopó yīdìng huì yǒu shìhé nǐ shēncái de yīfú. Nǐ yǐjīng zuòle yī fèn lǐwù—jiù zài zhèlǐ. (Хочу вас заверить, что данное мероприятие не займёт много времени. На счёт одежды можете не переживать, у моей жены наверняка найдётся платье под вашу фигуру. А подарок вы уже сделали — вот он), — мужчина показывает на папку с подписанным контрактом.

— Вершинина, что происходит? — спрашивает меня Сатана.

Разворачиваюсь к нему, поджав губы.

— Только не говори мне, что ты сказала — да! — холодно произносит мужчина.

— Ещё пока нет.

— Ещё пока?

— Ну Ростислав Алексеевич, Мяо говорит, что это не займёт много времени. Сейчас только двенадцать дня, самолёт в семь. Мы успеем на него. Ну хотя бы одним глазком, давайте посмотрим китайскую свадьбу, — как маленький ребёнок канючу я.

— Вершинина, — прикрывает он свои глаза, венка на его лбу начинает пульсировать, говоря о скором бешенстве, — Хорошо, но есть одно условие.

— Ой, что-то мне оно уже не нравится.

— Ты перестаёшь мне перечить. И выполняешь всё то, что я говорю.

— «Всё» подразумевается в рамках рабочего процесса? — уточняю я, а то вот это «всё» может означать, что угодно. Хотя после увиденного в квартире Фишера, я возможно бы и расширила рамки. Так, Вершинина! Ты о чём сейчас только что подумала? Мужчина — занят. А ты здесь по делу!

— Только в рамках рабочего процесса, — тем временем обещает босс.

Довольная, хлопаю в ладоши и объясняю, что господин Фишер согласен, но мы уедем раньше, чем закончится мероприятие. Веньхуа тоже хлопает в ладоши и радостно улыбается. Звонит его телефон. Он с блаженной улыбкой отвечает. По разговору я понимаю, что звонит его жена. Он просит захватить какое-нибудь традиционное платье.

Затем мы все быстро собираемся и куда-то едем. Я вся в предвкушении. Чен радостно рассказывает, как вообще происходит свадебная церемония в Китае. Оказывается, у них совсем нет пышных свадеб, как у нас, например. Всё проходит достаточно спокойно, без танцев и конкурсов и без размаха. Если и буду, когда-нибудь выходить замуж, то только в Китае.

Приезжаем мы в ресторан, где нас встречает невысокого роста китаянка с чехлом в руках. На вид лет тридцать, но когда к ней подходит Мяо, она нежно целует его. Жена? Ему на вид лет шестьдесят, а ей тридцать, и у неё сын женится. Хотя может мачеха.

Веньхуа представляет нас. Женщину зовут Веики. Она оказывается очень приятной и добродушной. Говорю Фишеру, что пойду переоденусь, на что получаю недовольный взгляд. А я настолько счастлива, что мне даже не верится, словно замуж выхожу я, а не кто-то другой.

Веики быстро снимает с меня одежду и помогает надеть платье-ципао. И я похожа на статуэтку в нём. Оно синее, но обрамлено золотой нитью по всем доступным краям, а узоры сделаны из небольших бисеринок. Высокий ворот закрывает шею, само платье мне чуть ниже колен, с двумя небольшими разрезами по бокам, а ещё оно красиво облегает фигуру.

Женщина, положив руки на груди, довольно улыбается, а затем сажает меня на стул и начинает что-то колдовать с моими волосами. Я бы даже сказала быстро и профессионально колдовать.

— Hěn piàoliang! (Очень красивая!) — выдаёт она, подведя меня к зеркалу.

И вправду — красивая. Волосы убраны сзади в аккуратный низкий пучок, а пару прядок остаются у лица, у меня так не получается, всегда на голове беспорядок. Сейчас я совсем на себя непохожа.

— Duōxiè,- благодарю я, складывая руки и кланяясь.

Затем в комнату врывается какая-то молодая девушка, она что-то очень быстро-быстро начинает говорить, и я даже не успеваю перевести, но судя по тому, как они вдвоём засуетились. Свадьба вот-вот начнётся.

Беру свою сумочку и выбегаю за ними. В ресторане уже собрался народ. Его немного. Если учитывать с каким размахом любят некоторые россияне отмечать это торжество, то я бы даже сказала так — народу здесь практически и нет.

Вижу Сатану и подхожу к нему.

— А это невеста с женихом? — тихо спрашиваю я, показывая на пару, которые сидят в центре круга.

За женихом сидят Веньхуа и Веики, за невестой тоже сидит взрослая пара, наверно это её родители.

Фишер оборачивается и долго смотрит, а затем наклоняется чуть ближе, интуитивно притягиваюсь в нему, а потом ругаю себя за этот порыв. Дистанция, Вершинина!

— Да, но ты выглядишь намного привлекательнее невесты, — шепчет он, мои губы расплываются в улыбке и его тоже.

Ну вот как противостоять его чарам?! Особенно этой улыбке!

— Спасибо! — говорю я и отворачиваюсь, что-то начинает происходить.

Включается лёгкая музыка и невеста с женихом поднимаются с колен, а затем снова садятся. К нам подходит Чен и начинает медленно объяснять. А я пытаюсь перевести всё Ростиславу.

Традиционная свадьба начинается с того, что пара совершает обряд поклонения. Им необходимо трижды встать на колени, поклониться сначала земле и небу, затем родителям и старожилам семьи и только потом друг другу.

Затем молодожёнам приносят чаши со специальным вином, перевязанные алой лентой, которой они выпивают. Сначала каждый делает несколько глотков, а потом они меняются чашами.

Всё это так завораживает, что я залипаю. Мне удаётся хорошо рассмотреть невесту. У неё очень красивое красное платье, на котором золотом расшита птица Феникс. На голове что-то похожее на корону из золота, жених тоже в красном костюме. Юн рассказывает, что красный в Китае считают цветом любви и счастья, поэтому молодожёны так одеты.

Затем выносят поднос с чайничком и чашечками.

Оказывается, что ни одна свадьба не обходится без чайной церемонии. Это обязательный ритуал в церемонии.

Все затаив дыхание наблюдают, как невеста берёт чайничек, деревянной палочкой насыпает в него чай, затем заполняет водой, не так как мы это делаем чаще всего, а тонкой и журчащей струёй. Затем другой ложкой, похожей на фарфор, она что-то удаляет.

Чен поясняет, что ложечкой невеста удаляет пузыри в виде пены и всплывшие на поверхность чаинки.

Потом девушка накрывает чайничек крышкой и убирает в сторону. Буквально на две минуты.

Заваренный первый раз чай сливается в отдельную посуду, таким образом с чайных листьев удаляется пыль. Затем распаренные листья повторно завариваются, наполняя чайник до краев струей горячей воды.

Невеста разливает свежий чай по чашечкам и сперва угощает родителей жениха, потом своих родителей, а потом уже всех остальных.

Все начинают хлопать, поздравлять. Мы тоже присоединяемся. Я в таком восторге от чайной церемонии, что даже сделала пометку в голове всё узнать об этом ритуале, невероятно красиво и завораживающе.

Потом нас приглашают всех на фуршет. Где полный стол блюд и уж тут-то мой желудок радостно заурчал.

Юн ещё что-то начинает рассказывать, но я слушаю его в пол уха, потому что очень хочу есть. Фишер с улыбкой смотрит на меня.

— Что? — бубню я.

— Николь, от рыбы, если что нужно оставить хвост, голову и хребет, — смотря на мою тарелку, говорит мужчина.

Цокнув, закатываю глаза. Я, конечно, голодна, но не настолько чтобы съест голову от рыбы.

— В Китае такая традиция на свадьбах, что от рыбы оставляют нетронутые хвост, голову и кости. Это символизирует непрерывное счастье брака от его начала и до конца, — поясняет он.

— Аааа… — понимаю наконец я его предупреждение, — А откуда вы знаете об этом?

— Я долго изучал традиции Китая.

— Так получается я зря вам переводила всё, что делает жених и невеста? — с возмущением бубню я, а ведь могла молчать и просто наблюдать.

— Ну почему, я теперь знаю, что ты действительно профессионал своего дела.

«Ладно, живи» — улыбаюсь я.

Мы ещё немного проводим времени на свадьбе, мне даже удаётся лично поздравить жениха с невестой. А затем, с сожалением, понимаю, что пора ехать.

Подхожу к Веики, прошу помочь с платье, а то боюсь его порвать, на что женщина заявляет, что это подарок. Ей просто очень хочется, что бы я с собой забрала на память частичку Китая.

Меня трогает данный жест, глаза тут же намокают. От такой доброты и душевности. Не часто мне приходилось чувствовать такое.

Мы со всеми прощаемся. Невеста с Вейко меня обнимают, желают тоже в скором времени выйти замуж. «Тьфу, тьфу, тьфу» — шепчу про себя, но в ответ всё равно обнимаю.

Радостная и воодущевлённая еду в такси, прямо в том самом платье. Вот это я понимаю командировка. И Китай частично посмотрела, и на свадьбе побывала, и мой гардероб пополнился ещё одним эксклюзивным платьем.

В аэропорт мы приезжаем раньше, чем планировали, поэтому у нас есть минут двадцать для отдыха и передышки. Фишер сообщает, что поменял мой билет, пока я переодевалась, и мы оба летим в бизнесе.

Хочу поругать, что это так-то моя обязанность и вообще не следовала этого делать, но не успеваю, так как звонит телефон.

А вот и мой ад.

— Я за чаем, вам взять кофе? — интересуюсь я, как хороший помощник, но на самом деле, мне просто надо отойти от Сатаны подальше, а в туалете я уже была.

— Да, с сахаром.

Иду в один из кафетериев, и выдохнув, отвечаю на вызов.

— Да! — грубо цежу я.

— У тебя есть для меня новости? — как всегда ни привет, ни как дела…

— Я в процессе.

— Что даже пожар тебе не помог?

— Что? — подскакиваю я, — Так это ты всё подстроил? А если бы погибли люди? — уже ору я.

— Тон сбавь, — холодно произносит отчим, — Значит, так, на следующей неделе, в пятницу, я отправляю твоего брата в Израиль, на лечение. Всё будет зависеть от тебя. С ним ли ты летишь или нет.

— Мудак! — зло выплёвываю я.

— Прикуси язык, милая. Иначе все узнают раньше времени, для чего ты устроилась в «Веларус». Во вторник позвоню.

И сбрасывает вызов. Господи, ну за что ты так со мной!

Сообщают, что началась посадка на рейс до Владивостока. Возвращаюсь обратно, беру сумку и пакет с моими вещами.

— Николь, что-то случилось? — обеспокоено интересуется ещё один мой ад, придерживая меня за плечи.

Хочется расплакаться, потому что эта чёртова жизнь несправедлива!

— Всё хорошо, — еле сдерживая себя, пытаюсь выдавить улыбку.

— Ника, я предупреждал, что не терплю ложь, — уже чуть более грубее и требовательнее.

— Ростислав Алексеевич, уберите руки, — злюсь теперь я, высвобождаясь, — У меня всё нормально. Посадка началась, нужно поторопиться.

Разворачиваюсь и иду в сторону выхода.

Вечер ни к чёрту!