Спирас. Книга 1

Глава 15

03.09.2016 г.

Первый мир

Княжество Цирит

46 лет после Революции

19:40 (Суббота)

Деймос

— Вы в своем уме? Зачем в драку ввязались? Вы видели, вообще, сколько их было? И вы специально пришли туда? Я просто поверить не могу! А если бы они вас?..

Алиса замолчала, потому что Деймос очень выразительно на нее посмотрел.

— Ну, даже если вы супер-ниндзя, нельзя же так!

— Супер кто?

Алиса осеклась и уткнулась в окно экипажа. Отстала со своими вопросами, к счастью. Они ехали по темнеющему лесу, и девчонка все никак не могла замолчать. Деймоса не отпускало ощущение, что она задает неправильные вопросы. Любой на ее месте начал бы вопить: «Что это за молнии? Разве такая магия существует? Как обычная ученица самой отстойной школы смогла таким шарахнуть?» и, конечно, самое главное: «Зачем?». Вот он именно об этом думал. А она, что же, настолько глупа? Считает, будто боевая магия странных модификаций входит в их школьный курс? Что-то с Алисой не так! Надо будет к ней присмотреться повнимательнее.

— Нет, ну я правда, не понимаю! — она все не могла успокоиться. — Вроде бы нормальные парни! На кой черт вы в драку-то полезли?

Люций не выдержал:

— Данная ситуация была навязана нам противной стороной. Они ясно и недвусмысленно выразили свое негативное отношение к нашей Родине, оскорбив в нашем лице всех жителей княжества Эмбер. При полном игнорировании разумных доводов ситуация вышла из-под контроля. Мы не могли ответить иначе, как силовыми методами.

Тяжко, оказывается, когда тебя с малых лет воспитывают как наследника. В шестнадцать, при общении со сверстниками, вот такие перекосы случаются. Деймос пожалел Алису и перевел речь брата:

— Придурки страдали тяжкой формой эмберо-фобии. Ну, знаешь, все эти высказывания: «Вы там людей губили», «Палачи», и так далее, у Руфуса прямо перед Революцией дедушку чуть в Эмбер не отправили… все как обычно. Мы им ответили, как нормальным людям, — мол, дело давнее, мы тут при чем, а они в бутылку полезли, в общем, слово за слово…

Лицо Алисы стало, как ни странно, еще более удивленным. Как будто она не в курсе была о слухах про Эмбер и теперь пыталась понять, что происходит. Люций фыркнул и отвернулся к окну. Решил, что она строит из себя дурочку. Но она дурочкой точно не была…

Экипаж тряхнуло, Деймос вздрогнул. Она стояла позади и тянулась к его шее… Он рывком развернулся.

Нет… Только сидящие на своих местах пассажиры… Ее нет… Нужно было срочно успокоиться. О чем-то подумать!

Веселый девичий смех оглушительным эхом пронесся в его голове.

Деймос зажал уши. Слишком громко! Ему хотелось ударить себя по голове, только бы выбить Ее!

— Дени, ты чего? — заволновалась Алиса. — Тебя там по башке все-таки стукнули? Помощь не нужна?

— В чем помощь? — не понял он.

— Твой пакет упал.

Да, и правда, не заметил.

— Все хорошо, просто комар надоедливый пристал…

Деймос поднял упавший пакет, несколько конфет рассыпались, да и пес с ними.

Опять смех, теперь еще громче. Кажется, это у него в голове! Он удержался от желания треснуть себя по затылку и прошипел сам себе:

— Зато я спасаю Его от Тебя…

— Что? — спросила Алиса.

Деймос улыбнулся.

— Ничего, все хорошо.

Все хорошо… Эх, Аврора, красавица, что ж ты все испортила? Ведь так хорошо все начиналось. Заманила в тихую часть парка, завела в засаду, они с братом так размялись здорово. Курс домашнего обучения княжеских сыновей включал в себя программу рукопашного боя, владение всеми видами холодного и магического оружия. Понятно было, что кучку невоспитанных школьников они уделают в два счета. Братишка как раз так хорошо отвлекся, и зачем было это в конце устраивать? Целая молния, да еще и в Алису. И ведь крикнула сначала, предупредила. Специально спровоцировала его?

Экипаж затормозил.

— Наша остановка, — буркнула Алиса.

Все еще дуется, что они ввязались в драку и рисковали? Риск был один — покалечить олухов чуть сильнее, чем надо.

Люций, опять обиженный на весь свет, выскочил первым. Он подал руку спускающейся Алисе…

А вот сейчас Она точно стоит за спиной…

Деймос опять резко развернулся, но только напугал позади стоящего паренька, он тоже выходил и вздрогнул от неожиданности.

Ее нигде не было.

— Извините, — промямлил Деймос и вышел из экипажа.

Все трое, не торопясь, пошли по дороге к школе. Деймосу с каждым шагом становилось все хуже. Он чувствовал, что его разум отбирают — медленно, но настойчиво.

Нужно срочно на что-то отвлечься… Так, молния! Какой откат может быть у этой штуки? — неизвестно. Очень малоизученная материя. Редкое природное явления. Слишком непредсказуемое, чтобы использовать его практически. Человек многие силы природы обуздал с помощью магии и поставил себе на службу, но не молнию же! Этого демона никто не удержит и не заставит мирно работать. Однако он только что видел это — контролируемый разряд. Представления не имею про откат в таком случае!

Деймос чувствовал, что теряет почву под ногами. Он редко чего-то не понимал и ненавидел это ощущение. Оно порождало панику…

«Врагов с неизвестной силой нельзя оставлять за спиной!»

Как же Она сразу оживилась! Ишь, обрадовалась. Понятно, он только что Ее так здорово подкормил… Срочно отвлечься чем-то простым! Он на ходу достал из пакета конфету, содрал яркую обертку и кинул в рот… не помогло.

— Хотите? Очень вкусные! — как можно веселее воскликнул Деймос.

— Конечно, давай, — обрадовалась Алиса и выудила из пакета две конфетки, одну предложила Люцию.

— Спасибо, я не хочу.

— А я жутко голодная. Мы ведь ели в последний раз только в обед, а ужин пропустили.

Братья промолчали в ответ.

— Так, задиры, может, хватит?

В дверях школы Алиса затормозила на полном ходу, загораживая им путь.

— Что с вами происходит? Чего вы как кошка с собакой? Лука, хватит гундеть. Вы, конечно, идиоты, что в ввязались в драку, но потом Дени спас нас всех от электрического удара. Это же круто!

— От какого удара? — переспросил Деймос.

Алиса замерла

— От удара молнией… Кстати, спасибо тебе!

Деймос все понял. От одной-единственной брошенной фразы он сразу понял. Все факты, как кирпичики, выстроились в голове и приобрели, наконец, очертания.

— Алиса, — грубо одернул ее Люций, — прекрати лезть в наши дела. Тебя это не касается.

Повисло молчание. Алиса поджала губы и, презрительно кинув «Извините!», быстро ушла.

Братья остались на крыльце школы. С разных сторон подтягивались другие ученики. Они возвращались улыбчивые и веселые, завтра еще один выходной день, они снова пойдут в город.

— Ну, и зачем было говорить ей это? — начал Деймос, но тут же пожалел об этом, Люция прорвало.

— Ну, и как тебе силушка тьмы? Ощущаешь невероятное могущество, возможность свернуть горы?

— Люци, хватит…

— А знаешь, что я думаю? Все это время у тебя просто не получалось. Ты не мог ее использовать, не хватало умений, а может быть мозгов, а теперь, надо же, получилось!

— Прекрати!

— Теперь будем праздновать этот день каждый год, как день, когда Деймос познал Истинную Силу. Не забудь написать отцу, порадовать его!

Опять женский смех…

Деймос схватил себя за лицо.

«Только скажи, одно слово, и он…»

— Я сказал, хватит! — крик Деймоса привлек внимание учеников, но его уже ничего не волновало. Он знал, что должен сейчас делать и куда идти.

Не взглянув больше на брата, Деймос ускорил шаг, поднялся на второй этаж и встал возле кабинета господина Рикмора. Дверь была заперта. Он постучал, но никто не отозвался.

Он собрался с мыслями. Эх, нельзя было ему использовать силу, нельзя! Но теперь уже делать нечего, вылезаем из того, что есть. Деймос пораскинул мозгами и кинул на пол одну из конфеток. Тут же из-за угла показались мальчик и девочка в ночных рубашках и смешных колпачках. Они держались за ручки и терли глазки.

— Смотри, конфетка, — зевнула девочка.

— Точно, — протянул мальчик и лениво за ней потянулся.

— Эта вкусная, с жидкой начинкой, — заметил Деймос.

Дети заметно оживились.

— Здорово! — восторженно выдохнула девочка.

Они вопросительно уставились на Деймоса и протянули к нему ручки.

— У меня к вам два дела. Первое… да, лучше начать с этого. Где директор?

— Ты к дедушке пришел? — опять зевнула девочка.

— Точно.

— Он на крышу забрался. Там сейчас сидит. Можешь идти к нему. Он сказал, тебе можно.

— Хорошо. И второе…

— Нет, сначала конфетка! — снова ручки взметнулись к нему.

— Хорошо, хотя что-то мне подсказывает, за это вы у меня конфету не возьмете. Алиса… ну та, которая…

— Самая прекрасная на всей земле?

— Самая лучшая и добрая?

— … Да, вероятно…

Деймос ожидал чего-то подобного, но все же удивился их реакции.

— Что с ней? — забеспокоились дети.

— Да все в порядке. Просто она в последний раз ела только в обед и сейчас очень голодная.

Девочка поднесла руки к лицу.

— Ужас…

— У нее, наверное, болит живот, — очень серьезно сказал мальчик.

Деймос был прав, за эту информацию они платы не взяли, тут же развернулись и побежали к лестнице, но он хотел еще кое-что выяснить, поэтому закричал им вслед:

— Стойте, а почему вы так хорошо к ней относитесь? Не так, как к остальным.

Он видел — дети мнутся, не хотят отвечать.

Деймос помаячил у них перед лицами конфеткой.

— Она нашего папу спасла! — пылко воскликнула девочка и выхватила конфету из рук Деймоса.

— Папу? А кто он, ваш папа?

Но дети уже убежали прочь.

Интересно, что это за папа такой и чем это Алиса ему помогла? Она говорила, что не знает, почему дети к ней так относятся…

Это неплохо помогло занять мозг, но вдруг на стене за своей спиной он заметил тень. Тень его, Деймоса, повернулась, а громадина рядом — нет. Он заозирался, пытаясь понять, что могло ее отбрасывать. Пришел к выводу, что ничего и поспешил убраться оттуда.

Нужно срочно бежать к господину Рикмору!

Он несся по коридорам и переходам, расталкивая иногда веселых учеников — все хорошо погуляли в выходной и теперь расходились по спальням. Деймос бежал к той самой небольшой двери на чердак, у кабинета истории. Почему-то был уверен, что директор именно там. Да других проходов на крышу он и не знал, если честно.

Вот и кабинет Горгашмыги, а напротив боковая лестница, взлетев по пролетам он оказался напротив чердачной двери. Амбарный замок все так же открыт, висит в стороне. Деймос уже потянулся к ручке, как вдруг…

Смех уже был не в голове, он исходил от того, кто стоял за его спиной.

Только не это… Он медленно обернулся и увидел ее.

В белом развевающемся платье, она смеялась перезвоном колокольчиков и кружилась на месте, в танце, под слышимую только ей музыку… еще немного и он, наверное, тоже сможет ее услышать.

— Здравствуй, Кассандра…

— О Деймос, я так скучала по тебе! — она остановилась, раскинув руки в стороны.

Кассандра не выглядела очень взрослой. Она смахивала на тринадцатилетнюю девчушку с белой, молочного цвета кожей, черными глазами и черными кудрями, достающими до плеч.

— Ты так надолго бросил меня. Я уже решила, что ты больше никогда не придешь.

— Я тоже так думал, — ответил Деймос с сожалением.

Кассандра хищно улыбнулась и оказалась рядом. Тонкую, неосязаемую руку она положила Деймосу на грудь.

— Я всегда знала, что ты придешь. Всегда ждала и надеялась. Давай заключим сделку?

— Уходи, Кассандра, прошу.

Она наивно заморгала.

— Но ведь это ты позвал меня, попросил помочь справиться с молнией, уберечь от нее твоих друзей. Разве я плохо справилась?

Она обошла его со спины и прижалась.

— Я ведь знаю, как ты любишь использовать мою силу. Знаю, как тебе нравится быть всемогущим.

Деймос развернулся к ней лицом и отошел на шаг:

— Цена что-то слишком высока.

Опять наивное хлопанье ресниц.

— А что с ценой? Разве ты так сильно дорожил своей нелюбовью к орехам? Чувствуешь себя плохо от того, что потерял эту небольшую черту?

— Нет, но дело не в этом. Ты потрошишь мою душу. Разрушаешь ее постепенно.

Она улыбнулась.

— Это твое видение вещей. Я же смотрю на ситуацию совсем иначе. Можешь называть это как хочешь, но одного это не изменит. Знаешь, чего?

— Нет, — процедил Деймос.

Кассандра протянула руку к его щеке. Деймос не должен был почувствовать неосязаемую плоть, но…

— Как бы сильно ты не старался забыть о моем существовании, как бы не прятал в глубины своего сознания, в критический момент ты сразу прибежишь ко мне.

Рука ее была холодной…

— Не переживай, все мужчины вашей семьи похожи друг на друга, пытаетесь сопротивляться мне, а потом все равно проигрываете. Поддайся, это сэкономит нам время. Тебе все равно не избежать уготованного будущего.

— Не все, — твердо заявил Деймос и смахнул с себя ее руку, — мой отец смог противостоять тебе.

— Да… — улыбка Кассандры стала нестерпимой, — а какой ценой? Ты знаешь, чего стоила ему эта победа? Его, считай, постигла та же участь, что и твоих предков, только немного другого формата.

Он не хотел знать, что она имеет в виду.

Кассандра вновь рассмеялась… Только теперь ее смех доносился из головы Деймоса. Она исчезла.

Он опустил тяжелый кулак на свою голову. Макушку пронзила боль, зато смех прекратился.

— А что, если бить себя по голове, она станет умнее?

Деймос не понял сначала, чей это голос. Он огляделся и увидел голову господина Рикомора. Директор высовывался из-за старой расхлябанной двери на крышу.

— Вы все слышали?

— Твой странный полуночный монолог? Нет! — он просунул в дверь тетрадь, на которой красными чернилами была выписана дата. — Смотри ка, прошло всего два дня! — довольный директор накалякал вторую дату.

— Вы что, везде ее с собой таскаете?

— Да! — гордо кивнул господин Рикмор. — Ладно уж, забирайся сюда, давай поболтаем.

07.01.1960 год.

Первый мир

Княжество Цирит

10 лет до начала революции

17:00 (четверг)

Аластер

Кровь монстра хлынула на белоснежный снег. Трибуна тут же взорвалась аплодисментами. Голова странного животного, осклабленная и окровавленная, откатилась в сторону от тела. Аластер проследил за ней взглядом. В глазах монстра застыла невообразимая ненависть.

Еще с десятков монстров пробирались через чащу на заснеженную поляну. Никто из зрителей и звука не издал. Все в душе взмолились своему Богу, и он снизошел к молитве, смело сделал шаг к стае. Его белые одежды отражали солнечный свет и, казалось, сами сотканы из света. В руках Кираса Кардера блеснул золотом меч, и еще несколько тварей отлетели от него, разбрызгивая по снегу почти черные струи.

Виктор стоял перед трибуной для страховки, чтобы при необходимости спасать зрителей, но досточтимые господа все равно испытывали невообразимый страх. Монстры иногда оказывались от них на расстоянии прыжка, так что можно было рассмотреть клыки в оскаленных пастях, а трибуна, собранная по-быстрому из привезенных частей, иногда покачивалась и шаталась.

Аластер, как завороженный, рассматривал монстров. Вот он, главный страх его детства, да и каждого живущего под небом человека. Те твари, о которых рассказывают в темноте детям, чтобы засыпали быстрее. Кем пугают непослушных малышей, когда они не хотят делать то, что нужно взрослым.

Эти звери не были похожи ни на одно живое существо, что доводилось видеть Аластеру ранее. Четвероногие лысые твари с кожей черного цвета. Острые кости позвоночника продрали кожу на спине и толстыми шипами высунулись наружу. Хвост тонкий и длинный, как у змеи, извивался при каждом шаге.

Но самым страшным в монстрах были их глаза. И даже не само их уродство, сколько ужасающая ненависть, которая плескалась там, стоило тварям заметить людей. Как можно ненавидеть что-то или кого-то настолько сильно?

Зрители испуганно завозились и заохали — к ним из леса приближалась особенно крупная группа темных уродливых тварей. Император вскинул руки, и половина монстров тут же оказалась в воздухе. Шеи их были свернуты, дергающиеся туши со стуком попадали на мерзлую землю.

Когда все были убиты, зрители на трибуне вновь разразились аплодисментами. В их криках слышалось искренне восхищение и облегчение.

— В интересующем нас квадрате осталось пятнадцать особей, — оповестил Виктор, когда толпа успокоилась

Император кивнул и опустился на колени.

Аластер был прав, когда предположил, что алая полоса на земле была прочерчена кровью самого Бога. Император, не задумавшись ни на секунду, полоснул по ладони золотым кинжалом. Толпа ахнула восхищенно. Алая божественная жидкость капнула на снег. Бог опустился на колени и провел раненой рукой по девственной белизне перед ним. Красная полоса горела в свете солнца, отражаясь на лицах зрителей. Император склонил голову, и кровавая метка ожила, стала растягиваться и убежала дальше в лес. Границы человеческого мира были еще немного расширены. Ценой крови и боли их Божества. Люди еще жили только потому, что Он был милостив к ним.

Аластер знал, бой еще не окончен. Сейчас, почувствовав себя в клетке, те самые пятнадцать монстров, оставшиеся на этой территории, начнут искать живых и придут сюда. Зрители замерли в ожидании. В морозном воздухе разносились лишь звуки дыхания людей, поднимался пар от множества тел, сжавшихся в кучку на трибуне. Никто не смел произнести ни слова. Аластер покрепче сжал ладонь Элизавет.

Через минуту мучительного ожидания из чащи донеслись звериные рыки и завывания. Аластер приложил усилия чтобы не сжать руку Элизавет еще сильнее. Не нравилось ему быть в ситуации, на которую он никак не мог повлиять. Если вдруг монстр прорвется, он не сможет ее защитить, это выше сил любого человека!

Однако все прошло на удивление спокойно. Чудовища в этот раз не объединились в стаю, они выходили по одиночке или небольшими группами, и тут же пополняли гору уродливых тел, которая все росла на границе условной арены.

Император не выглядел уставшим. Казалось, он мог продолжать бесконечно, но Аластер знал — Алая Охота не зря проводится лишь один раз в год, ведь у Бога она отнимает множество сил, которые затем приходится долго и мучительно восстанавливать. Зато каждый раз такой выезд на границу приводил к значительному расширению территории, пригодной для жизни людей.

Последняя стая из пяти тварей была одновременно поднята в воздух и уничтожена. Все, больше на их новой земле опасности не осталось, и алая полоса будет надежно защищать жителей.

И снова аплодисменты. На этот раз люди вставали со своих мест, кричали, смеялись, подкидывали головные уборы и даже приплясывали, рискуя расшатать временную трибуну. Император повернулся к зрителям и одарил их величественным взглядом. Его белоснежный наряд был испачкан кровью монстров! Это выглядело святотатством, но Бог шел на такие жертвы ради счастья и процветания своего народа.

— Сегодня вы будете первыми, кто ступит на эту землю! — провозгласил Он.

Зрители тут же поспешили спуститься со своих мест. Некоторые, самые смелые, осмеливались подходить к трупам монстров и с интересом рассматривали. Другие же ходили вокруг, деловито рассуждая о том, какую пользу можно извлечь из этого куска земли.

— А что происходит со старой полосой после того, как появляется новая? — поинтересовался Аластер у Элизавет. Они медленно спускались с верхнего ряда трибуны.

— Она стирается. И как тебе первая в жизни Алая Охота? — Элизавет спрашивала отстраненно и безразлично, ее не сильно заботил ответ.

— Примерно так же, как первая казнь, — отвратительно.

Цесаревна усмехнулась.

— Ты, вообще-то, должен испытывать восторг.

— Почему все эти монстры смотрят на нас с такой ненавистью? Они же никогда не видели людей. Ни одно животное не испытывает такого без причин.

— Возможно, это как-то связано с их появлением тысячи лет назад. Я не знаю.

С того дня, как погиб Ферроу, Элизавет оставалась отстраненной. Она ходила и разговаривала, но было видно, что на самом деле погружена глубоко в собственные мысли. Аластеру не хотелось бередить свежую рану, но он знал, разговора не избежать.

— Элизавет, скажи, мы можем обсудить кое-что наедине? В карете могут услышать слуги…

— У вас ко мне вопрос, господин Рикмор?

Нет, этот отстраненный тон он больше не мог вынести.

— Нам нужно поговорить! — ответил он с нажимом, уводя ее подальше от восхищенных господ.

— Конечно, — Цесаревна проследила взглядом за отцом и Виктором, оба возвращались в ту часть леса, где был разбит лагерь. — Начинай, я слушаю внимательно.

Аластер собрался с мыслями.

— Элизавет, Ферроу оставил мне перед смертью письмо.

Она кивнула.

— Я знаю, мне тоже. Виктор передал… тем вечером.

— Что он написал тебе?

— Просит прощения, — она резко пожала плечами. — Но я его не прощу. Никогда!

Они прошли мимо очередной кучки господ. Все при виде Цесаревны падали в поклоне, но она не смотрела на них. Вскоре вокруг остались только деревья и снег.

Аластер понимал, почему она злится. Он чувствовал то же: Ферроу их просто бросил… но как бы сильно Аластер не сожалел, в душе он простил художника за его слабость.

— Знаешь, что он написал мне?

Элизавет презрительно вздернула носик.

— Не имею понятия.

— Он сказал, что понял, кто такой Друг. По его словам, это тот, кто ставит твои интересы превыше своих.

— Лицемер! Но ты согласен с ним?

Подул ветерок и бросил ком божественного снега Аластеру за шиворот. Он тут же принялся отряхивать его, но часть все-таки добралась до спины, пронизывая холодом.

— В какой-то степени, но я так до сих пор и не понимаю точный смысл этого термина.

Аластер остановился и посмотрел на Цесаревну… ее глаза… она что… плачет?

— Я… я не знаю почему каждый раз так больно, когда кого-то теряешь… может быть… может… человек он такой, ко всему привыкает… может быть, мы просто привыкли. — Она смахнула со щеки слезинку. — Я вчера зашла в его мастерскую. Там все, каждый предмет, каждый листик напоминает о нем.

Элизавет закрыла лицо руками, Аластер осторожно прижал ее к себе. Плечи Цесаревны несколько раз вздрогнули, она отдышалась и спросила:

— Что было на той картине? Той, что сгорела.

Аластер тут же вспомнил Деву Цвета так ярко, будто она стояла сейчас перед ним.

— Разноцветные люди, — попытался он рассказать, — они занимались тем, что оскверняли божественный белый снег, забрасывали его шариками с краской. Это было… красиво. Я понимаю, почему Виктор ее сжег. Там не было места Богу.

Элизавет кивнула, но Аластер не понял, согласна ли она с ним.

— Вернемся в экипаж, я начинаю замерзать.

Он передал ей часть своего тепла. Спасибо госпоже Горгаш — научила его основам магии. Цесаревна коротко кивнула и направилась в сторону лагеря, Аластер придержал ее за руку.

— Элизавет… я хочу, чтобы ты простила его. Он этого заслуживает.

Цесаревна покачала головой.

— Нет, никогда! Он знал, что я не смогу его простить. Он знал, но все равно пошел на это.

На Алую Охоту они приехали в белоснежной карете. Тут в камине весело потрескивал огонь, они сидели в креслах и смотрели в окно на то, как довольные господа, налюбовавшись новыми землями, расходятся по своим экипажам. Ночью они хорошо выспятся, а завтра утром отправятся в Адамант.

На небе ярко полыхала луна, снег в ее свете переливался радужными искрами. Может быть, Дева Цвета где-то рядом? Подглядывает украдкой и иногда дарит людям цвета, хотя бы в снах?

Вполне возможно. Распускаются же весной желтые цветы… небо по-прежнему голубое, трава зеленая, а после дождя иногда появляется «радужное колесо» — разноцветный мост, по которому на небо уходят души хороших людей. Так рассказывала когда-то Нэнси.

Если бы об этих мыслях узнал Император, он убил бы его?

Элизавет начинала клевать носом… Аластер осторожно поглядывал на тонкую фигуру в белых шелках. Может, отнести ее на кровать?

— Аластер… — прошептала Цесаревна невнятно. Неужели разговаривает во сне? — Я… я не отпущу тебя…

— Я никуда от тебя не уйду, — шепнул он в ответ.

— Страшно… Аластер, мне очень страшно.

Он поцеловал розовую теплую щеку. Вечную, но хрупкую. Божественную и земную одновременно.

— Не бойся. Что бы ни произошло, я буду с тобой… Элизавет?

Она хмыкнула в ответ.

— Ты любишь меня?

— Я…

Но ответа ему не суждено было услышать, потому что в окне он вдруг увидел Ферроу.

Аластер дернулся в кресле и присмотрелся внимательнее. Точно, это был Ферроу… Он стоял в одежде, заляпанной кровью из пробитой головы. Свежие пятна поблескивали под лучами полной луны.

Аластера охватила злость. Виктор сказал, что мертвые не возвращаются к жизни. А значит, это никакой не его Друг, а чья-то злая шутка.

Он вскочил с места, на ходу накинул на себя верхнюю одежду и выбежал из экипажа. Ферроу уже изменил местоположение, теперь он стоял в конце лагеря, на опушке леса, звал к себе взмахами руки.

Кто бы это ни был, он поймает его и всю дурь выбьет! Он обязательно узнает, кто смеет так нагло осквернять память о его Друге!

Аластер побежал за серой кровавой тенью.