Сплетая жизнь

Глава первая. Испытание

Слышишь, разносится гулкое эхо?

Ведьму готовят к венцу.

Но я скажу ей: примерь-ка доспехи,

Платье тебе ни к лицу.

(группа Флер)

Уткнувшись лбом в холодный серый гранит пола, я закрыла глаза и попыталась сосредоточиться. С минуты на минуту в зал, где нет ни мебели, ни каких-то иных интерьерных красот, за что можно было бы зацепиться искушенному взгляду, а только огромные арочные окна с витражами, войдет самый главный для меня мужчина на ближайшие сутки.

Он суров, несколько грузен для своих лет и страдает одышкой, живя с постоянно скачущим давлением. Его круглое лицо напоминало спелый помидор, что по цвету, что по форме. Позволяя себе с интересом рассматривать его, когда он чинной походкой колобка перекатывался в зал и забирал на испытания очередного соискателя в члены Ордена, я тут же вспоминала старый добрый мультфильм «Чиполлино». Наверное, Джанни Родари, описывал своего синьора Помидора, исходил из характеристик именно этого человека.

Я увидела его не сразу, не без труда выделив из основной рыцарской братии, прибыв в замок Миравет. Это был один из самых известных форпостов братьев-рыцарей Ордена Храма, и добраться сюда стоило немало трудов, и что печальнее, денег, которые я умела считать.

Получив добро от администрации академии, где я умудрилась вопреки всему пережить осень, очень долгую зиму и часть дождливой весны, мне пришлось около недели испытывать свой организм на прочность и, пытаясь справиться с некстати возникшей морской болезнью в трюме корабля. Представляя, что со мной будет, когда я соберусь обратно, мой организм заранее готовился к забастовке по этому поводу.

С тяжелым баулом за спиной и тайным облегчением я сошла на берег, не сразу поняв, что, наконец, очутилась на твердой почве и еще долгое время моя походка отличалась особой пружинистостью, как если бы меня качало по волнам. Хмуро оглядев портовый городок, раскинувшийся у самого подножия горы, я отметила, что все дома были выстроены в одном стиле: фасад выкладывался из белого круглого и чуть продолговатого камня, а крыша была неизменного благородного бордового оттенка. Миравет, а именно так назывался и сам замок храмовников, и город, с которым он был выстроен совсем рядом, только-только готовился просыпаться и встречать новый день.

Оглядевшись по сторонам и не увидев никого, кроме загорелого бородатого мужчины, со скучающим видом, сидевшего в небольшой потрепанной кибитке, в которую была впряжена такого же повидавшего вида гнедая кобылка, я с большим трудом уговорила его отвезти меня к входным воротам замка. Этот бессовестный человек стряс с меня половину стипендии, не желая слушать никаких доводов про бедность несчастных курсантов магических академий и мою тяжелую жизнь, в частности.

Будучи оптимистом, я не стала отчаиваться и самозабвенно, от души мстила ему за жадность всю дорогу до Миравета, распевая старинные цыганские романсы, и даже сумела выжать скупую мужскую слезу. Только подозреваю, что выжалась она не благодаря проникновенным текстам, а исключительно из-за моего бездарного исполнения. Да, это было мое тайное оружие, и пользовалась я им хоть и редко, но всегда попадала точно в цель.

Мужчина попался понятливый и взял только половину от заявленной суммы. Вернее, основная часть денег у него просто выпала из трясущихся рук, а тратить время и собирать он их не стал, а то вдруг мне захочется продолжить концерт. Поэтому он как-то безнадежно выругался, махнул рукой, схватился за поводья и умчал обратно. Мне даже показалась, что полудохлая кобылка ожила и в спешном порядке отыскала в себе навыки рысака, потому что притопила так, что за ними, по дороге плотной завесой встала пыль.

Всю неделю я просидела в каюте, безумно волнуясь, хватит ли у меня сил и знаний, чтобы пройти вступительные испытания в эту сложную, но такую нужную этому миру структуру. Я не была уверена в исходе экзаменов, но отступать не имела права, иначе у меня начнутся очень большие проблемы.

Поэтому отбросив все сомнения и обогнув толпящихся на опущенном мосту юношей, которые в ужасе смотрели на высокие неприступные стены замка, расположенные на высоте 220 метров над уровнем моря, я направилась именно к этому гиганту, едва увидела. Я не собиралась как-то выделяться среди остальных поступающих, просто по простоте душевной, испытывая искреннее желание помочь, мне хотелось, чтобы как можно меньше людей испытывало недуги.

Он долго рассматривал меня, пока я, неуверенно улыбаясь, предлагала свою помощь, объясняла, как можно померить давление и что вообще это такое. А уж как важно держать его в тонусе…

А потом, видя, что мужчина все-таки меня внимательно слушает, безмерно обрадовалась, что мое красноречие не пропадает даром и предложила написать недорогой и эффективный травяной рецепт для нормализации его состояния. Друзья давно говорили, что мне пора успокоиться и не пытаться помочь всем, но что ж поделаешь, для меня клятва Гиппократа не простые слова.

Как только я замолчала и выжидающе развела руками, мол, что будем делать, он громыхнул басом так, что находящиеся рядом юнцы, пытающиеся подслушать нашу беседу, испуганно присели. Да что говорить, я сама бы отшатнулась, если бы не удержалась в последний момент.

- Зачем?

Услышав столь странный вопрос, я, слегка оторопев, пробормотала:

- Ну, чтобы вы хорошо себя чувствовали.

Синьор Помидор, носящий в мире имя Альфред, хмыкнул и проговорил с многозначительной улыбкой:

- Я так понимаю, вы Ярослава? Сколько живу, но на своем веку ни разу не видел, чтобы женщине приспичило вступать в рыцарский орден. Великий комтур рассказал мне о вас много интересного и вас извиняет только то, что большую часть жизни вы прожили в другом мире, а привыкнуть к нашим порядкам еще не успели.

Услышав о Вернере, втором лице Ордена Солнца, я нахмурилась. Все дело в том, что именно он, против моей воли перенес меня с Патриарших прудов в Хаадрад чуть меньше года назад. Так уж сложилось, что я из тех людей, кто не терпит над собой давления и терпеть не могут используемый в свой адрес шантаж. Поэтому наши отношения с храмовником нельзя назвать безоблачными, скорее они были весьма специфичными.

Я безмерно уважала его за ум и железную хватку, и несмотря на все недомолвки и наше нежелание договориться между собой, все-таки он, хоть и любил провернуть дело в свою пользу, но был настоящим рыцарем. Не таким, как преподносят нам в учебниках истории: не обремененным интеллектом железным болваном. И, как ни странно, он тоже меня уважал, хоть в этом мире и не принято воспринимать женщину как отдельно взятого человека. Уважал, приходя в бешенство от моей принципиальности во многих вопросах и ослиного упрямства, которое у меня могло проснуться даже тогда, когда это было не нужно, но со скрипом принимал все, как есть.

В общем, безмерно ценя друг друга, мы старательно избегали личного общения, не желая пересекаться без необходимости. Спасибо и на том, что вместо красного диплома нейрохирурга и в дальнейшей блестящей службы в каком-нибудь госпитале, о котором я мечтала с детских лет, мне пришлось учиться на оперативном факультете в аз-Зайтуне. Это конечно тоже весьма древняя и уважаемая по всему миру академия, но не Бурденко, далеко не Бурденко.

Считая, что на нынешнем факультете мне не повезло проучиться весь первый год по досадной ошибке, я тщетно уговаривала ректора отправить меня туда, где мне было хотя бы интересно – факультет целительства. Там я хотя бы не выглядела такой смешной и беззащитной, как среди сильных мужчин, любящих оружие и главное, умеющих с ним работать, я уж не говорю о других необходимых знаниях и навыках. Будучи целителем, я могла бы приносить людям пользу, как редкий маг, способный видеть энергетические потоки и умеющий изменять их направления. А все остальное, так уж сложилось, было мне не доступно.

Нет, я, конечно, могла выбрать другой пусть, пройти определенный ритуал и «вскрыть» себя, став настоящим магом с хорошими задатками и практически безграничным запасом сил. Но и способность видеть магию везде, где ее использовали, все нити, из которых она состояла, ушла бы безвозвратно. Так что между работой мускулов и заклинаниями, которые используются для защиты чьих-то аристократических задниц, я выбрала возможность делать то, что умею и хочу: лечить людей.

Именно поэтому, да и по некоторым другим причинам, чтобы иметь за спиной защиту и ресурсы одной из самых уважаемых и влиятельных структур в этом мире, я стояла у входных ворот в Миравет и думала, что ответить этому мужчине, не понимающему, что лучше жить здоровым, чем выживать после инсульта. Несмотря на поражающий воображение уровень магии, именно с медициной здесь было все очень плохо и имело самые туманные перспективы.

Одаренные дети могли спокойно перелетать с места на место, чтобы не утруждать свои ноги, но стянуть более-менее глубокий порез, уже нет: не хватало ни сил, ни знаний, ни умений. Но хуже этого, многие просто не понимали, что большинство болезней можно и нужно лечить, что это не чье-то хитрое проклятие. Я не говорю уже о том, что проводить операции здесь было запрещено и любой мог умереть от простого аппендицита, не получив разрешение на оказание помощи. Ковыряться в кишках, тут, видите ли, признак некромантии, которую местная инквизиция стремилась искоренить путем стандартного метода: дыбы и костра.

Придя к выводу, что если позволить так с собой разговаривать, то это очень плохо скажется на моей дальнейшей жизни, потому что об меня начнут вытирать ноги все кому не лень, благо здесь миром правит тот, кто сильнее или громче, я осторожно пробормотала:

- Ну, прощения я не просила, мы с вами оба взрослые люди и понимаем, что у каждого может быть свое мнение и видение ситуации. Давайте не будем вешать ярлыки заранее, идет?

Мужчина, своим телосложением больше похожий на орка, чем на чистокровного человека, расхохотался. Внушительный живот затрясся в такт его движениям и этого не мог скрыть даже легкий доспех, на который он небрежно накинул белоснежное сюрко до колен, где на спине и животе красовался вышитый золотой крест.

- Ярлыки? Вот что, девица, вижу, вы меня не поняли, ну здесь я не в обиде, чего-то иного от женщин ожидать и не приходится, до сих пор не понимаю, зачем вам дают бюджетные места в аз-Зайтуне? Давно бы оставили учебу для мужчин, как более способных.

Тема эта была бесконечная в любом обществе, слое населения и даже мире, а я не любила обсуждать подобные вопросы, потому что такие разговоры практически всегда заканчивались переходом на личности и оскорблениями. Поэтому пытаясь пресечь подобные мысли, которые ни к чему хорошему не приведут, я попыталась вежливо перевести разговор на более насущные проблемы:

- Эти вопросы вы можете задать лично ректору Артуру Уэйту, я думаю, он с удовольствием выслушает ваши доводы и даже может быть, удовлетворит. Может, вы будете так любезны, подсказать, куда можно обратиться по вопросам зачисления? А то мы ждем уже больше часа, а к нам так никто и не вышел. Соискателей очень много, боюсь, что скоро на мосту уже не хватит места…

Я не зря побеспокоилась об этом: будущие адепты Ордена все прибывали и прибывали. Некоторые, особенно одаренные или просто избалованные возможностями родителей, приезжали с большим сопровождением: пажи, простые воины и даже другие рыцари, что желали поддержать своего именитого господина. Если так и будет продолжаться, то скоро половина дороги до города, будет заставлена разбитыми палатками богатых аристократов и тех, кто просто решил выбиться, что называется, в люди.

Передернувшись, я обернулась к синьору Помидору, но он только моргая, молча смотрел на меня. Это длилось достаточно долгий период времени, так что я начала беспокоиться, может быть, у меня вырвалось что-то очень грубое? Не хотелось бы, чтобы меня выгнали раньше, чем началось всеобщее испытание.

Очень переживая за свою дальнейшую судьбу, а еще больше не желая возвращаться в академию несолоно хлебавши, я сглотнула и нервно поинтересовалась:

- Вы меня слышали?

Мужчина подумал, стоит ли отвечать никчемной женщине, но видимо решил, что так будет гораздо проще от меня отделаться и громыхнул:

- К сожалению, да, хотя хотелось бы, чтобы вас здесь не было. Я понятно излагаю?

- Куда уж понятней, - насупилась я, но тут же упрямо переспросила, - так к кому я могу обратиться по поводу испытания? Заставлять нас стоять на солнце перед входными воротами, это жестоко. Ладно, я, одета в легкое платье, но посмотрите на других соискателей, они ведь все в железе…

Юноши и молодые люди постарше и, правда, зачем-то приехали, надев полные доспехи. Если нас и дальше будут обходить элементарным гостеприимством, то находясь на открытом палящем солнце в тридцатиградусную жару, они рискуют свариться заживо.

- Печетесь о других? – несколько удивленно протянул Помидор, - похвально, но только не в вашем положении.

- Вот только не надо говорить о моем положении, подумайте лучше о своем, - не сдержавшись, поморщилась я, вот не люблю, когда начинают демонстративно жалеть, хотя с удовольствием съели бы без соли.

Мужчина развеселился, видимо эта ситуация его забавляла:

- Мне мое положение нравиться гораздо больше, чем ваше, потому что вы соискательница, а я главный экзаменатор и могу по секрету вам шепнуть: вы мне не нравитесь.

Это было несколько неожиданно, но я почти сориентировалась в том, как следует себя вести, чтобы сгладить назревающий конфликт. Только вот Помидор пошел ва-банк и решил действовать быстро и подло:

- Вижу, с первых слов вы меня не поняли, поэтому пойдем другим путем. Вы мне тут кажется, взятку предлагали, причем очень сомнительного содержания, думали, я растаю от заботы о моем здоровье? Раз уж вы хотели попасть внутрь замка, так пойдемте, проведу сразу в кабинет Великого комтура, он как раз должен был прибыть к началу испытаний.

Услышав, что Вернер находится здесь, хотя в этом не было ничего удивительного, он ведь должен видеть, кого набирает в Орден, тем более что это происходит раз в год, я еле сдержалась от желания собрать свои вещи и дунуть обратно в академию. Уж его-то мне видеть совсем не хотелось, как думаю и ему меня.

- Вот уж кого не ждала… Подождите, вы обвиняете меня во взятке?!

Синьор Помидор старательно выпучил глаза:

- Упаси меня Творец, я так и сказал? Что вы, конечно же, нет, так может сказать только суд, если до этого, конечно, дойдет, я же предлагаю дать оценку вашим действиям непосредственно Великому комтуру. Вы же не отрицаете, что предлагали мне помощь? А в данной ситуации, когда только от меня зависит, поступите вы в Орден Солнца или нет, это звучит двояко, согласны?

Я отчетливо скрипнула зубами: на прошлой неделе, успешно сдав экзамены в связи с окончанием первого курса в академии аз-Зайтун, меня сразу же вызвал к себе ректор и с ходу заявил, что я зря трачу свое драгоценное время, планируя поступить в Орден. Артур Уэйт долго ходил вокруг да около, пытаясь меня убедить в том, что прекрасно понимает, как мне тяжело, раз спустя много месяцев мне никак не удается адаптироваться. Видимо место, где я жила раньше, сильно отличается от нынешних реалий жизни.

Я знала, что он отчасти прав, никто действительно не захочет возиться с обузой в моем лице, но вступить в рыцарские ряды было не просто целью, а жизненной необходимостью. В конце концов, если раньше никто из женского пола не пытался как-то изменить общепринятые порядки, потому что их это устраивало, то это не значит, что для себя я вижу подобный выбор.

Ну не хочу я выходить замуж по указанию свыше, потому что все носители дара подотчетны, и пронумерованы от рождения, и подлежат обязательному продолжению рода. Причем, это касается только женской половины, мужчина мог искать себе невесту, а затем и жену много лет, а вот барышня выходила из академии по окончанию обучения уже глубоко замужней дамой.

И если для изменения ситуации мне нужно примерить рыцарские шпоры, значит, я это сделаю и уже давно морально приготовилась не только к косым взглядам со стороны, но и к прямому давлению.

Единственное, чего я не учла, так это того, что меня начнут топить не на самом испытании, что было ожидаемое, а сразу, не дав войти в замок и кто: главный экзаменатор. Это же надо выдумать такую глупость про взятку, просто уму непостижимо. Ах, если бы снадобьем от давления можно было бы решать все важные вопросы в моем мире, сколько бы здоровых и довольных людей тогда было на свете!

Обреченно вздохнув, так как я прекрасно понимала, что просто так ничего не решиться, мне пришлось прибегнуть к маленькому шантажу:

- Как жаль, что придется встречаться с Вернером по такому поводу. Вы знаете, он так не любит видеть меня расстроенной. Ну что ж, если вы увидели в моей человечности какой-то подвох, я готова пойти даже на это, чтобы развеять сомнения в своей искренности.

- Вы называете его просто Вернером? – уже желая обернуться и дать знак, чтобы я шла за ним, оркоподобный мужчина притормозил, уже не выглядя таким уверенным как в самом начале.

Узнаю железную руку его милости: фон Озрельн всегда был крут в управлении, его даже Великий Магистр, что, в общем-то, должен стоять во главе всего, в тайне опасается своего будущего преемника. Наверное, я бы тоже его боялась, но, когда нас долгое время откровенно сватали друг другу, это чувство пропало, так и не успев возродиться.

Зная, что не совсем хорошо пользоваться такими методами, да и до комтура это обязательно дойдет, я изобразила недоумение:

- Вы же сказали, что он вам рассказывал про меня? Хотите сказать, то, что Вернер мой бывший жених, и мы не заключили союз лишь по независящим от нас причинам, он вам не говорил?

Выглядеть глупо не любит никто, особенно если внешне ты создаешь впечатление сильного и опасного индивида, с которым не стоит связываться. Вот и синьор Помидор сначала заметался, пытаясь быстро придумать, как ему правильно реагировать на подобное заявление, ведь статус невесты неоднозначен, а возлюбленной я вполне могу оставаться даже сейчас. Вернер, скорый в решениях и быстрый на расправу, за подобное обращение и угрозы по головке его точно не погладит.

Чтобы помочь главному экзаменатору принять правильное решение, я усиленно замахала рукой, старательно демонстрируя, что мне жарко и вообще, долгая дорога успела меня утомить.

- Ну что вы встали? Ведите меня уже к Вернеру, хоть повидаюсь напоследок со своим старым другом.

Дернувшись, синьор Помидор недовольно смерил меня взглядом, как бы говоря, что мне здесь не просто не рады, а желают скорейшей и мучительной смерти, тон он сменил, сделав его более любезным.

- Я думаю, не стоит беспокоить Великого комтура по таким пустякам, мы вполне способны решить все сами.

Я задумчиво прикусила краешек длинного ногтя, который старательно полировала весь морской путь сюда:

- Вы думаете?

Гигант уверенно закивал:

- Конечно. А пока постойте здесь несколько минут, я узнаю, приготовили ли зал для первого круга соискателей, где вы сможете отдохнуть и подождать прохождения испытания. К сожалению, по правилам, более достойные условия: братскую келью и пищу, я смогу вам предложить только после основных мероприятий.

Стараясь не улыбаться, чтобы не выдать свою вынужденную хитрость, я часто и быстро закивала:

- Конечно-конечно, как видите, я никуда не тороплюсь.

Экзаменатор нервно развернулся и исчез за неприступными стенами Миравет, но вернулся и, правда, как обещал, довольно быстро. Стараясь не смотреть в мою сторону, он поднял сжатый кулак над головой и оббитые железом створки дубовых дверей, начали распахиваться сами по себе.

Соискатели, кидая на меня любопытствующие и зачастую недоброжелательные взгляды, быстро подхватились и едва ли не побежали вперед. Чтобы не стать жертвой их сапог, я взвалила свой баул на спину и юркнула в самое безопасное место: за синьора Помидора. Ему такое соседство вряд ли пришлось по вкусу, но помня о Вернере, он, конечно же, тактично промолчал и только махнул рукой в сторону открывшегося прохода. Смекнув, что он собирается оказать мне услугу и самолично провести до зала, я едва не запрыгала от радости, но вовремя взяла себя в руки. Без его помощи я смогла бы пробиться туда только к завтрашнему дню, не воевать же мне с мужчинами, закованными в железо? У нас совсем разные весовые категории, причем во всех смыслах этого слова.

И вот, по прошествии нескольких часов, я сидела прямо на полу, подогнув под себя ноги, вставая лишь изредка, когда ступни начинало покалывать, и это было невозможно терпеть. Рядом находилось, по меньшей мере, сотня молодых мужчин: кто-то смиренно сидел и ждал своей очереди, как я, кто-то нервно ходил из угла в угол и что-то бубнил себе под нос, кто-то старался спать, привалившись к колоннам или стенам. Радует только одно, дальше стен сопровождение не пускали и здесь присутствовали действительно те, кто собирался поступать в услужение храмовникам.

Сначала моя персона вызывала бурный интерес с их стороны, но я всем видом дала понять, что общаться ни с кем не намерена, а те, кто стоял рядом и слышал часть разговора с экзаменатором, быстро распустил слухи по поводу меня и Великого комтура. Разумеется, через некоторое время это обросло такими подробностями, что я всерьез начала задумываться, а может, это я где-то ударилась головой и уже не помню, что меня дома ждет несколько детей? В любом случае, теперь на меня даже коситься боялись, что меня вполне устраивало.

Очередь из соискателей продвигалась очень медленно. Заходя в зал, Альфред мрачно окидывал нас изучающим взглядом, уж не знаю, что он хотел найти в наших глазах, измученных ожиданием, но каждый раз натыкаясь на меня, он выбирал сидящего рядом. Может быть, он делал это специально, чтобы я скучала и изнывала от ничего неделания как можно дальше, но народ быстро смекнул, что возле меня самое козырное место. И как только соискателя забирали, за освободившийся пятачок начиналась практически самая настоящая драка.

Просидев безрезультатно так еще раз, я при следующем появлении синьора Помидора решительно встала и подошла поближе, чтобы меня было лучше видно. Он заметил мое движение, а также то, что в последний момент я все-таки остановилась и не стала приближаться и, приподняв сросшиеся на переносице темные брови, поинтересовался:

- Вы хотели обратиться ко мне?

Обращаться я не хотела, потому что идти вперед значило, что испытание вот-вот начнется, а мне было дико страшно, но и бездумно сидеть так дальше, я уже не могла.

- Да, у меня всего один вопрос, как долго длятся испытания?

Альфред изобразил фальшивое сочувствие, сквозь которое проступил яд:

- Что, у соискателя не хватает терпения? А вы помните одиннадцатое правило Ордена Храма, то, что должно быть в арсенале у каждого брата по Творцу? У каждого, кто мечтает стать рыцарем или уже им стал.

Вот чего-чего, а братом мне быть не хотелось, меня вполне устраивало мое положение, но выделываться не время, тем более экзаменатор не на моей стороне и пришлось кивнуть:

- Да, конечно. Терпение, это одно из высших добродетелей, что способно вынести любое лишение.

Альфред согласно кивнул и участливо поинтересовался:

- Ну и как, помогает?

Я поняла его намек и безропотно села на место: он ведь прав, хватит и того, что благодаря моей наглости мы вообще здесь оказались. Сидя в зале, я сама того не желая слушала обрывки разговоров и поняла, что вовремя подсуетилась: нас могли продержать перед воротами до самой ночи, потом впустить одну часть соискателей и уже их держать до утра внутри. И лишь когда часть окончательно изведется, допустить к испытаниям. Конечно, немалая часть сразу же отсеется, уже заранее устав и начав делать всякие глупости, свойственные раздраженным и вымотанным людям.

Так что этому гиганту можно было сказать только одно: большое спасибо. Сам того не желая, он умудрился вовремя отрезвить меня, иначе бы я, недолго думая наломала бы здесь дров.

Решив убить время с пользой, я достала небольшую записную книжку, куда вносила важные для меня цитаты и мысли и принялась перечитывать. Мне так легче было сосредоточиться и думать, а потом сама не заметила, как впала в состояния дремы. Вроде и все чувствую, замечаю, что происходит вокруг, но при этом разум отключен и на первый взгляд я вроде бы сплю.

Экзаменатор так и ходил вокруг меня, стабильно забирая всех, кто умудрялся отвоевать место рядом. А потом, уже к тому времени, как солнце начало тепло прощаться и ласково окрасило белые стены зала в красное золото, Альфред, наконец, остановился прямо напротив меня и тихо позвал, впервые обратившись на "ты".

- Он сказал, что тебе пора, так что вставай, пришла твоя очередь.

Я с трудом разлепила веки и мутно взглянула на расплывающуюся фигуру мужчины:

- Он – это кто?

О чудо, Альфред протянул мне руку, помогая встать и вместо того, чтобы смотреть, как я пытаюсь справиться с баулом, легко подхватил походную сумку:

- В ближайшие часы это тебе не понадобиться, а он, это Оракул или ты про испытания ничего не знаешь?

Он уже ушел далеко вперед, почти подойдя к дверям, за которые уходили соискатели и больше не возвращались, поэтому никто не знал, прошел кто-то испытание или нет, я очнулась и два счета догнала его. Альфред распахнул одну створку и принялся терпеливо ждать, пока я юркну внутрь. Не веря собственным глазам, благо перемены в поведении синьора Помидора были разительны, я не заставила себя долго ждать и тут же прошмыгнула через его руку.

- Про это в ваших источниках нигде ничего не написано, хотя я пролазила даже запрещенные секции, но и в них не нашла даже упоминания, - я на секунду замолчала, припоминая рассказы единственного сына Вернера, которому не посчастливилось учиться со мной на одном курсе:

- Хотя Ральф что-то такое мне говорил, но мельком, мне уже не вспомнить. Тем более он упомянул, что испытания индивидуальные, у каждого свое, поэтому нет смысла готовиться. Это так?

Услышав имя сына Великого комтура, экзаменатор осторожно прикрыл двери, махнул рукой вперед, чтобы я шла прямо по пустому коридору, и уже не спускал с меня внимательного взгляда.

- Ты знаешь сэра Озрельна младшего?

Вспомнив смазливого рыцаря, непонятно зачем отправившегося учиться в третьей по счету академии, я ностальгически улыбнулась: кто бы мог подумать, что по врагам можно скучать спустя всего неделю. А его именно так и можно было назвать, поскольку, между нами, так же пробежала черная кошка несостоявшегося замужества, мы оба сопротивлялись, как могли и теперь, счастливо живем, соблюдая вооруженный нейтралитет.

Когда я попала в этот мир, то думала, что стоит немного подучиться, узнать все правила перехода через Границы и уж там мне легко удастся вернуться обратно. Это уже потом выяснилось, что, подписав с аз-Зайтуном договор об обучении на три года и последующей отработкой затраченных на меня средств из бюджета, я еще не скоро смогу это сделать. И ладно бы все на этом закончилось, но здесь существовала, на мой взгляд, дикая традиция: каждый год первокурсники участвовали в так называемом Аукционе Невест. Там, каждая из одаренных девушек, которых набиралось не больше сотни, так как не каждая семья хотела видеть у себя в стенах обученную ведьму или провидицу, проходила через унизительную процедуру продажи.

Суть сводилась к тому, что за девушку любо количество предполагаемых женихов предлагало любую посильную сумму, и выигрывал тот, кто предложит больше. Деньги уплачивались как добровольный взнос в аз-Зайтун, а между женихом и невестой подписывался брачный договор, где девушка обязывалась уйти с молодым мужчиной под венец, как только сдаст последний выпускной экзамен.

Будучи на коротком поводке у администрации, я все же сумела избежать подобной участи, оставив притязания семьи благородных Озрельнов, чему Вернер был очень не рад. Но что поделаешь, всегда выигрывает тот, кто готов идти до конца в своих целях. И чтобы на меня снова не надели подобный поводок и больше не дергали за ошейник, я решилась прийти в святая святых рыцарства и стать одной из них, но главное: свободной. И пусть все кричат, что это невозможно и неправильно, но в Уставе Ордена Солнца про половой признак ничего не сказано, а власть суда в этом мире беспрекословная. Главное верить, в этой силе я уже успела убедиться.

- Пересекались, - туманно проговорила я, не желая вдаваться в подробности.

Если он узнает, что Ральф тоже претендовал на мою руку и сердце, при этом совершенно того не желая, боюсь, он составит обо мне превратное впечатление. Мне-то все равно, что он там будет думать, главное, чтобы сейчас это не отразилось на моих результатах.

- А Оракул? – напомнила я Альфреду, пока мы шли куда-то вперед, и конца и края этому коридору не было, - он сам выбирает, кого приглашать к себе?

Наконец мы приблизились к стрельчатой арке, украшенной живыми белыми цветами. Впереди сияла такая же белая дверь, как и вокруг. Я заметила, что в этом месте, данный цвет был возведен во что-то типа культа. Интересно, это символ чистоты и непорочности или смерти, что значит, не существует никаких границ, только наши мысли, что сами по себе оковы?

- А об этом вы, Ярослава, можете пообщаться с самим Оракулом, если он захочет, то ответит на любой ваш вопрос.

А не захочет, не ответит, хорошая перспектива.

- Ну и что вы стоите, вы же так рвались вперед? – с усмешкой поинтересовался экзаменатор, когда понял, что на этот раз я никуда не рвусь.

Было страшно, но не от отчаяния, когда уже ничего не вернешь и не исправишь, а когда именно не хочется ничего делать и исправлять. Проведя вспотевшими ладонями по грубой льняной темно-синей юбке, я нервно проговорила:

- Я и сейчас рвусь!

- Заметно, смотрите от рвения ручку двери не отдерите.

Эту колкость я проглотила, он может говорить что угодно, а мое право не слышать это и не реагировать. А потом, решившись, вцепилась в теплый круглый металл, очень похожий на современные офисные дверные ручки, повернула по часовой стрелке и, не услышав даже скрипа, сглотнув, быстро вошла внутрь. Быстро, потому что несмотря на уверенность, боялась передумать в последний момент.

Внутри я ожидала увидеть все, что угодно, но только не пустой зал, на пример того, где я просидела с утра и до самого вечера. Единственное отличие: посреди зала находился алтарь из огромного необработанного камня. На него, из-под стеклянного купола под потолком, падал тусклый лунный свет. Неужели, пока мы шли, успело так сильно стемнеть? А ведь по моим внутренним ощущениям, прошло не больше пятнадцати минут.

- А ты меньше всего доверяй внутренним ощущениям, ибо они редко основываются на сердечном зове и больше на эмоциях, - сочувственно проговорил кто-то.

Стараясь не выказать интуитивного страха перед всем необъяснимым, я неспешно огляделась вокруг себя: в зале никого, кроме меня, не было. Сколько времени прошло, а привыкнуть к подобным фокусам не могу. До сих пор вздрагиваю, когда прихожу в библиотеку академии, а навстречу мне выплывает Хранитель Слова – старый и дружелюбный дух, живший в аз-Зайтуне со времен его основания. Но там-то я своими глазами вижу, хоть и не могу потрогать руками и тем самым успокоиться себя, а здесь все гораздо сложнее: откуда ждать подвоха?

Голос, для которого моим мысли явно не являлись чем-то секретным, даже обиделся:

- Вот что за люди пошли, все стараются перепроверить, пересмотреть, постоянно ждут удара в спину или подвоха. Разве это жизнь, когда постоянно дергаешься?

Может быть, мне после этого и должно было бы быть стыдно, но я только больше закрылась, уклоняясь от контакта, и непроизвольно ответила словами из известного фильма:

- Не мы такие, жизнь такая.

Голос развеселился:

- Главное, это суметь вовремя переложить свою ответственность на кого-то, а еще лучше на обстоятельства, да?

Я осторожно пробормотала:

- Главное суметь это вовремя признать, а не прятаться.

Либо у меня обман зрения, либо впереди, прямо в центре алтаря начал просматриваться самый настоящий крест в половину моего роста. Просто крест, без изображений, символов и прочих знаков. Не веря собственным глазам, я решила подойти ближе и неспешно двинулась вперед.

Мои слова были искренними, я действительно считала так, как говорила и Голос заинтересовался:

- А ты признаешь?

- Иногда да, иногда нет, это зависит от настроя, и с кем имеешь дело.

- То есть что такое быть гибкой, ты знаешь?

Чувствуя в вопросе Голоса некую двойственность, которая резанула слух, я поспешно поправила собеседника:

- Я надеюсь, вы не путаете умение быть гибким и прогибаться?

- А ты разделяешь эти два понятия?

Готова поспорить, кто бы там со мной не говорил, но он слегка удивился, а я уверенно заговорила, стараясь так, чтобы меня правильно поняли:

- Гибкость – это способность изменять намеченный вначале план по решению поставленной задачи, не изменяя при этом своим принципам, а значит и самому себе. А вот прогибаться, значит добиваться своей цели любыми способами, в том числе, которые противоречат нормам. Кажется, мы сейчас обхватили сразу несколько пунктов Устава Ордена.

Голос молчал, может быть обдумывал мои слова, а может, решил оставить меня на время одну, чтобы я заскучала или вконец запугала сама себя.

Крест, воткнутый прямо в алтарь, был на самом деле, и это была не просто иллюзия, а вполне себе материальный, скованный из какого-то странного темного металла. Повинуясь какой-то внутренней потребности, я дотронулась до его основания и с тихим шипением отдернула руку: на нежной коже сразу двух пальцев прямо на глазах вздулись пузыри. Крест оказался на удивление горячим, хотя по виду и не скажешь.

Засунув пальцы в рот, я с обиженным видом принялась обсасывать кожу, больно было до слез. Видимо это происшествие не осталось не замеченным, потому что Голос, наконец, ожил:

- Ну и как тебе наш артефакт?

Я тут же насторожилась: мало ли, дотронулась до магической вещицы, подхватила проклятие, и жить мне осталось меньше десяти минут. К таким вещам, попадающимся на пути сплошь и рядом, я уже привыкла. Только сейчас посмотреть на крест внутренним зрением сразу же, у меня почему-то вылетело и головы. Но сейчас, сосредоточившись, я ничего не увидела: крест как крест, без признаков магической силы или вмешательства.

- Но это ведь простой крест.

- Простой – если только ты не видишь ничего, кроме изображения, а ты посмотри на него, как символ света и жизни во всех проявлениях. Ты никогда не думала, почему Орден называет себя Храмом Солнца?

Страх, благодаря размеренной беседе и вкрадчивому тону незаметно улегся и больше не поднимал головы. Я сама не заметила, как втянулась в разговор и начала посматривать на алтарь с возросшим интересом.

- Логично предположить, что солнце дает жизнь всему, начиная от букашек и растений, в темноте мы бы вряд ли сумели выжить, замерзли. Раньше солнце, а соответственно и огонь считались священными.

Голос немного потеплел, видимо не думал, что я попытаюсь вникнуть в его объяснения:

- Достаточно прозаично, но, тем не менее, общий смысл верен. Солнце и огонь священны так же, как и то, что дает и охраняет жизнь. Крест, это и то, и другое, и четыре стороны света, четыре стихии, четыре сезона. Непрерывное движение и именно здесь, где соприкасается Время и Пространство, берет свое начало храм, посвященный Творцу, что дал нам этот мир. Орден охраняет изначальный порядок, который был завещан. Его Устав ни разу не переписывался, хотя охотников находилось немало. И год от года, становится все труднее сдерживать молодых да ранних, тех, кто стремится своей горячностью наломать дров.

Он говорил и говорил, а я понимала каждое слово, поскольку все сказанное было обращено именно ко мне. Я ведь пришла в чужие для себя порядки и не желала подстраиваться под них. Но ведь это было связано не с тем, что моя гордость пострадает от этого, просто я знала, что иначе потеряю себя, а с этим и смысл жизни. Вставать каждое утро только потому, что надо умыться, причесаться поесть и что-то сделать, потому что все что-то делают?

Голос ведь не зря завел разговор именно про это, только чудом пока избегая темы смирения и гордыни, и как ему объяснить понятными словами то, что творилось у меня на душе, я просто не знала. Конечно, со стороны это, кажется, как юношеское старание грести все под себя, потому что молодость все исправит, она жаждет двигаться вперед, неважно, с чем и куда. Но ведь это было не так! Я просто хотела сохранить свой мир и если он кому-то покажется более живым и осмысленным, чем его, я буду только рада поделиться.

Так и найдя правильных слов, я все же попыталась защитить свои позиции:

- Вы сказали, что общий смысл верен, но не все понимают важность этого движения. Но ведь старшие рыцари, опытные магистры и прочие братья по Ордену, должны наставлять таких молодых и горячих. Без их силы и энергии все придет в запустение и для кого тогда хранить этот мир? Движение и жизнь устроены так, что старое должно уходить, а на смену ему приходит все новое. В ваших силах научить и поддержать юных соискателей, чтобы они не рушили, а приумножали.

- А что готова делать ты, впитывать основы и приумножать или начать все заново, что проще?

Я усмехнулась:

- Зачем изобретать велосипед? До нас уже все давно придумано, я могу только найти то, что мне по душе и жить этим.

- Так почему не живешь, если здесь есть все, чем жить. Твоя душа в смятении и покоя впереди нет, как можно хранить и оберегать огонь, дающий жизнь, когда ты сама не знаешь, ради чего живешь?

Я несогласно развела руками:

- В смятении не душа, а разум, потому что со смыслом и идеями я согласна, а вот исполнение, выходящее за стены Ордена, сильно хромает. Я храню этот огонь доступными мне способами и хочу делать еще больше, но для этого мне нужна поддержка, одной ничего не сделать.

- Ради чего ты живешь?

Вопрос был поставлен прямолинейно. Отвечать надо сразу, не задумываясь, и я так и сделала:

- Ради света, ради любви, быть тем самым форпостом для того, кто слабее меня, прежде чем он упадет. Я не знаю, как можно помочь душевно и материально каждому, но пробую сделать хоть что-то, спасая человеку жизнь. Каждый из нас в отдельности, это огонек, и все, кто находиться рядом, могут раздуть его до невероятных размеров, а может потушить. Я хочу сохранить это в себе, несмотря ни на что. Это не значит, что я влезаю в вашу систему, просто мне не хочется, чтобы сломали мою.

Голос слушал меня внимательно, хотя я говорила сбивчиво и долго подбирала слова, а когда я закончила, спросил:

- И что ты будешь делать, если не пройдешь сегодняшнее испытание?

Сердце неприятно кольнуло, об этом думать не хотелось, но пришлось отвечать:

- Я буду продолжать стараться помочь каждому, если увижу, что ему это надо. Дело не только во врачебной этике, просто по-другому я не понимаю, как можно жить и пройти мимо.

- И ты думаешь, что в Ордене так думают все?

Наверное, мне показалось, но в голосе невидимого собеседника прозвучала какая-то горечь, словно он сам жалел, что задал такой вопрос.

- Вряд ли, обычно беспрекословная вера в добро проходят у молодых людей, когда они переживают первые серьезные трудности. Главное не обозлиться и не сломаться, мне кажется, вместе, сообща это проще сделать, когда видишь пример своего товарища, чем в одиночку. Я пришла потому, что мне нужна эта поддержка, я не хочу плутать здесь одна.

Вдруг передо мной мелькнул и исчез алтарь, а лунный свет заслонился то ли тучей, то ли еще чем-то, я не поняла, поскольку в зале резко похолодало и потемнело. Голос тоже молчал, и что делать в этой ситуации я просто не знала. Позвав своего собеседника несколько раз и поняв, что сеанс окончен и нужно было как-то выбираться, или сесть и ждать неизвестно чего, но, конечно же, я выбрала первый вариант.

Выставив вперед руки, я отправилась искать выход на ощупь и нашла, наверное, спустя только полчаса, причем дверь, на которую я косилась в самом начале, мне удалось нарваться в совершенно другом месте. Решив, что куда-нибудь она меня все-таки выведет, я решительно толкнула ее вперед.

В глаза ударил яркий свет и, прикрыв их ладонью, я решительно шагнула вперед. Преодолев световое препятствие, мне, наконец, удалось разглядеть, куда же меня занесла моя неугомонная натура.

- Добрый вечер, - вежливо кивнула я трем молодым людям, которые с самым блаженным видом сидели в удобных на вид креслах.

Комната была не большой, без окон и освещалась лишь небольшим магическим шаром, который сам по себе висел под самым потолком. Мужчины переглянулись между собой и, не сговариваясь, встав, направились ко мне. Если это мое испытание, то можно даже не рыпаться, потому что мне точно их не победить.

Робко улыбнувшись, я попыталась решить дело миром.

- Может, поговорим?