Справедливое судебное разбирательство в международном праве: юридический сборник

Принцип null crimen, nulla poena sine previa lege poenali («наказание исключительно на основе закона») отражен в статье 15 МПГПП и в статье 7 ЕКПЧ. Запрет обратной силы действия уголовного закона защищает лиц от злоупотреблений государственных органов, а также обеспечивает справедливость судебных органов и предсказуемость закона. Он также подкрепляет общий принцип законности, согласно которому любое ущемление прав должно быть предписано законом, а также предохраняет от опасности злоупотреблений властью со стороны государства. Государства-участники ОБСЕ обязались придерживаться этого принципа, провозгласив, что никто не будет обвинен, судим или осужден за какое-либо уголовное преступление, если только оно не предусмотрено законом, который ясно и четко определяет элементы этого преступления[799].

В общем данный принцип предполагает, что осуждение может правомерным лишь тогда, когда правонарушение, в котором было обвинено и за которое было осуждено данное лицо, составляло уголовное преступление в соответствии с национальным или международным правом (см. также 8.1.2) на момент его совершения. Это означает, что определяющие уголовные преступления положения закона не могут иметь обратной силы (см. также 8.1.1), хотя запрет на обратную силу закона не распространяется на уголовный процесс и на правила доказывания (см. также 8.1.3).

8.1.1 Запрет обратной силы закона для преступлений

В основе статьи 15 МПГПП и статьи 7 ЕКПЧ лежит запрет на применение закона с приданием ему обратной силы, т. е. основополагающее требование, согласно которому лицо нельзя признать виновным в нарушении закона, который не действовал на момент совершения им соответствующего деяния. Это следует из четких формулировок пунктов 1 и 2 статьи 15 МПГПП и пунктов 1 и 2 статьи 7 ЕКПЧ[800].

Например, в деле «Пьетраройа против Уругвая» [Pietraroia v Uruguay] заявителю предъявили обвинение в порядке статьи Военно-уголовного кодекса, которой на момент совершения вменяемых ему действий еще не было. Комитет по правам человека заключил, что на момент совершения упомянутых действий они не являлись незаконными, и признал соответствующее нарушение пункта 1 статьи 15 МПГПП[801].

Что касается так называемых «длящихся преступлений», когда деяние началось до и продолжалось после того, как оно стало преступлением, то уголовное преследование за такие преступления может рассматриваться как нарушение запрета на обратную силу закона за исключением случаев, когда может быть доказано, что обвинительный приговор основан на деяниях, совершенных уже после криминализации такого поведения[802]. Расширение или разъяснение сферы применения существующего преступления обычно не признается нарушением запрета на обратную силу закона. Правда, Европейский суд по правам человека подчеркнул, что статью 7 не следует толковать расширительным образом в ущерб обвиняемому, в частности, путем аналогии. Вместе с тем, требование, что преступление должно быть четко определено законом, выполняется, если подсудимый, не только исходя из формулировки соответствующего положения, но и, при необходимости, «при помощи его толкования судами», может знать, в связи с какими действиями или бездействием на него налагается уголовная ответственность[803]. Например, в деле «C.R. против Соединенного Королевства» [C.R. v the United Kingdom] Европейский суд по правам человека поддержал решение Апелляционного суда Палаты Лордов, которое состояло в том, что ранее допускавшееся исключение из определения изнасилования в отношении изнасилования жены собственным мужем более не отвечает сущности данного преступления. Европейский суд счел, что судебное признание незаконным данного исключения стало логично предсказуемым шагом и, таким образом, не составляет нарушения статьи 7[804].

8.1.2 Преступление в рамках национального и международного права

Принцип запрета обратного действия закона касается применения не только национального, но и международного права. Это означает, что осуждение будет признано законным, лишь если соответствующее правонарушение в момент его совершения квалифицировалось как преступление в национальном законодательстве страны, где обвиняемый был предан суду, либо в применимом международном праве (пункт 1 статьи 15 МПГПП и пункт 1 статьи ЕКПЧ)[805]. Пункт 2 статьи 15 МПГПП и пункт 2 статьи 7 ЕКПЧ разъясняют, что преступлением в рамках международного права может быть правонарушение, которое является уголовным преступлением в соответствии общими принципами права, «признанными международным сообществом» (по определению МПГПП) или «признанными цивилизованными странами» (по определению ЕКПЧ), т. е. преступлением в соответствии с положениями международного обычного права[806]. Данный принцип можно продемонстрировать на примере бывшей Югославии. Уголовный кодекс Социалистической Федеративной Республики Югославия, который действовал во время конфликта в Боснии и Герцеговине, не включал положений, криминализирующих преступления против человечности; а также не предусматривал ответственности командования как применимой формы юридической ответственности. Однако, в связи с тем, что преступления против человечности (и ответственность командования как применимая форма юридической ответственности) квалифицируются положениями обычного международного права как уголовные преступления, то квалифицирующие фактические утверждения, касающиеся периода конфликта, о совершении преступлений против человечности не нарушают принцип запрета обратного действия законов.

Важно отметить, что говоря о национальном «праве», Европейский суд по правам человека считает, что обычную практику государств нельзя рассматривать в качестве права[807]. Равным образом, законодательные или административные акты, принятые с превышением правомочий (ultra vires) по национальному законодательству, не являются правом[808]. Европейский суд по правам человека напомнил, что право должно включать четкое определение того или иного преступления и связанных с ним мер наказания[809]. Это условие считается удовлетворенным в том случае, если из формулировки соответствующего положения или из его толкования судом лицо может узнать, какие действия или какое бездействие влечет ответственность по закону[810]. Иными словами, уголовное право должно быть доступным и предсказуемым в соответствии с требованием, что любое вмешательство в поведение частного лица должно быть предписано законом[811].

Следует также отметить, что любой закон, по которому признается виновным то или иное лицо, должен быть уполномочен конституцией данного государства. Соблюдение этого положения становится проблематичным, когда преступление совершается в процессе борьбы за власть, в результате которой возникает новое государство. Например, в деле «Куолелис, Бартошевичус и Бурокевичус против Литвы» [Kuolelis, Bartosevicius and Burokevicius v Lithuaniai] Европейский суд по правам человека рассматривал обвинения от имени нового правительства Литвы, которая провозгласила свою независимость в марте 1990 года и получила международное признание в сентябре 1991 года, предъявленные заявителям в совершении преступлений во время попытки государственного переворота в январе 1991 года. Заявители были осуждены по законам, которые новое правительство приняло в ноябре 1990 года. Европейский суд по правам человека поддержал применимость этих законов, заключив, что к тому времени уже была ясно сформирована политическая воля нового правительства Литвы[812].

8.1.3 Изменение процессуальных норм или правил доказывания

Принцип отсутствия обратной силы касается лишь вопросов криминализации поведения, т. е. сводится к вопросу о том, являлось ли деяние обвиняемого — в соответствующее время его совершения — уголовным преступлением, предусмотренным национальным или международным правом; при этом не охватываются сопутствующие процессуальные нормы или правила доказывания[813]. Например, в деле «Николас против Австралии» [Nicholas v Australia] Комитет по правам человека рассматривал вопрос о том, составляла ли отмена прекращения производства по делу с последующим осуждением заявителя (вследствие допущения ранее недопустимых доказательств) криминализацию поведения с приданием ей обратной силы. Комитет заметил, что пункт 1 статьи 15 МПГПП четко запрещает признание человека виновным в связи с любым действием или бездействием, которое на момент его совершения не составляло уголовного преступления. В данном же случае заявитель был признан виновным в порядке раздела 233B Закона Австралии о таможне, который не претерпел существенных изменений за соответствующий период, т. е. со времени совершения деяния до судебного разбирательства и осуждения. Следовательно, изменения в законе, которые разрешили допущение ранее недопустимых доказательств, не нарушили пункта 1 статьи 15 МПГПП[814]. Аналогичным образом, Европейский суд по правам человека нашел в деле «Коеме и другие против Бельгии» [Coëme and Others v Belgium], что поправка закона о сроках исковой давности не составила нарушения статьи 7[815].

При назначении наказания осужденному лицу применяются разные стандарты. Ретроспективное применение более тяжких наказаний запрещается; к тому же действует гарантия, что лицу, признанному виновным, будет назначена более мягкая мера наказания, если таковая была введена со времени совершения преступления (см. также 8.3.1). Существует общее согласие по вопросу достижения единообразной практики назначения наказаний, по возможности, с учетом смягчающих и отягчающих обстоятельств преступления (см. также 8.3.2), а также необходимости обеспечивать возмещение преступниками ущерба, причиненного жертвам преступления (см. также 8.3.3 и 7.2.2). Нельзя приговаривать к лишению свободы исключительно на основании неспособности обвиняемого выполнить какое-либо договорное обязательство (см. также 8.3.4). Ни один приговор не может предусматривать назначение жестокого, бесчеловечного или унижающего достоинство наказания (см. также 8.3.5). А в случаях, когда обвиняемому грозит смертная казнь, предусмотрены различные ограничения на назначение судом смертной казни (см. также 8.3.6).

8.3.1 Запрет обратной силы закона для наказаний

Помимо принципа «наказание исключительно на основе закона» (см. также 8.1), пункт 1 статьи 15 МПГПП и пункт 1 статьи 7 ЕКПЧ также запрещают обратное применение более тяжких наказаний, чем те, которые предусматривались на момент совершения преступления[822], и одновременно гарантируют право на более мягкое наказание[823]. В большинстве случаев это означает, что приговор осужденному можно вынести лишь на основании закона, который действовал на момент совершения преступления. Однако, если за время, истекшее с момента совершения преступления, закон был изменен в сторону смягчения наказания за соответствующие преступления, то осужденный имеет право на менее строгое наказание на основании такого нового закона.

На практике это означает, что в случае изменения закона в сторону ужесточения максимальной степени наказания за данное преступление, Комитет по правам человека и Европейский суд будут рассматривать фактическое наказание данному осужденному. Если приговор остается в пределах норм о назначении наказаний, действовавших на момент совершения преступления, не происходит нарушения запрета на ретроактивные наказания[824]. Например, дело «Гомбер против Франции» [Gombert v France] касалось жалобы на нарушение пункта 1 статьи 15 МПГПП в связи с изменениями в законе о максимальном размере наказания. Франция настаивала на том, что вынесенное заявителю наказание не превышало предела, допустимого на момент совершения преступления, в отношении деяний, за которое был осужден заявитель, и что у него не было права на более мягкое наказание в соответствии с переходными положениями нового Уголовного кодекса. В этой связи Комитет по правам человека пришел к выводу, что жалоба данного заявителя не обоснована с точки зрения ее допустимости[825]. Точно так же Комитет не признал нарушений в деле «Филипович против Литвы» [Filipovich v Lithuania] в связи с тем, что вынесенное заявителю наказание не выходило за пределы, предусмотренные прежним законом, а государство указало на существование в этом деле некоторых отягчающих обстоятельств[826]. В деле «Кармо против Болгарии» [Karmo v Bulgaria] изменение норм о наказаниях за преступление, в котором был признан виновным заявитель, внесенное впоследствии в уголовный кодекс, сработало в его пользу, т. е. он получил более мягкое наказание (пожизненное заключение) вместо смертной казни, которая могла быть назначена по прежнему закону, действовавшему на момент совершения преступления[827].

Как отмечалось во введении к настоящей главе, права, предусмотренные статьей 15 МПГПП и статьей 7 ЕКПЧ, применимы лишь к уголовному процессу[828]. Например, в деле «A. J. v. G. против Нидерландов» [A. J. v. G. v the Netherlands] Комитет по правам человека отклонил жалобу заявителя о том, что его лишили права на предписанное законом смягчение наказания в нарушение статьи 15 МПГПП, указав, что статья 15 применяется к уголовным процессам, тогда как его жалоба касалась производства по делу об опеке над ребенком[829].

Статья 7 ЕКПЧ не касается способа исполнения наказания — например, любого ретроспективного изменения закона, предусматривающего помилование или условно-досрочное освобождение заключенного[830]. Однако, статья 7 была признана применимой в случаях, когда существующая мера наказания применяется в ущерб осужденному лицу таким образом, который нельзя признать разумно предсказуемым[831].

8.3.2 Постоянство и назначение наказаний с учетом смягчающих и отягчающих обстоятельств

Хотя международной системы принципов назначения наказания еще не существует, Совет Европы призывает к обеспечению постоянства в назначении наказаний, что соответствует общему подходу национальных судов, которые стремятся к достижению постоянства практики в максимально возможной степени с учетом смягчающих и отягчающих обстоятельств соответствующего преступления[832]. Практика судов общего права такова, что суды обязаны принимать во внимание фактические и личные обстоятельства осужденного лица при назначении ему наказания. Суды изучают такие факторы, как самооборона, провокация со стороны жертвы, соразмерность реакции обвиняемого и его психологическое состояние. Аналогичным образом, в странах континентального права при вынесении приговора в каждом деле необходимо учитывать различные отягчающие и смягчающие обстоятельства, такие как самооборона, необходимость, стресс и психическое состояние обвиняемого, а также его личные обстоятельства[833].

8.3.3 Обеспечение возмещения жертвам преступления

В 1985 году Генеральная Ассамблея Организации Объединенных Наций приняла «Декларацию основных принципов правосудия для жертв преступлений и злоупотребления властью» (Декларация о жертвах преступлений)[834]. В связи с тем, что эта декларация принималась резолюцией Генеральной Ассамблеи, ее положения носят рекомендательный, а не обязательный характер[835]. Декларация устанавливает ряд стандартов в отношении обращения с жертвами и доступа жертв к правосудию, и в том числе касается вопроса о возмещении ущерба жертвам преступлений (см. также 7.2.2).

Декларация о жертвах преступлений призывает обеспечивать срочную компенсацию за нанесенный жертвам ущерб (п. 4). Конкретизируя вопрос реституции, декларация рекомендует:

• Правительствам следует пересмотреть практику, положения и законы на предмет включения реституции в качестве одной из мер наказания по уголовным делам в дополнение к другим уголовным санкциям (п. 9);

• Признавая возможный коллективный характер жертв, в том числе всех членов какого-либо сообщества, декларация рекомендует, чтобы «в случаях причинения серьезного ущерба окружающей среде реституция, если будет вынесено соответствующее решение, должна включать, насколько это возможно, восстановление окружающей среды и инфраструктуры, замену сооружений сообщества и возмещение расходов, связанных с переселением в тех случаях, когда такой ущерб вызывает необходимость перемещения сообщества» (п. 10).

8.3.4 Запрет на лишение свободы за неспособность выполнить договорное обязательство

Еще одно важное ограничение на выбор государством меры наказания предусматривают статья 11 МПГПП и статья 1 Протокола № 4 к ЕКПЧ, гарантирующие, что никто не может быть лишен свободы лишь на том основании, что он не в состоянии выполнить какое-либо договорное обязательство[836].

Это положение редко встречается в жалобах, адресованных Комитету по правам человека. В одном из таких, безуспешных, обращений заявитель по делу «A. R. S. против Канады» [A. R. S. v Canada] настаивал, что законы, касающиеся соглашений об условно-досрочном освобождении, противоречат статье 11. Комитет счел это заявление необоснованным, поскольку предлагаемый заключенному выбор согласиться на освобождение под условием обязательного надзора или продолжать отбывать наказание не приводит к возникновению какого-либо договорного обязательства в случае, если лицо выбирает освобождение и подписывает акт об обязательном надзоре со стороны правоохранительных органов[837]. Аналогичным образом, в деле «Рафолс против Испании» [Ràfols v Spain] Комитет признал, что жалоба на вынесенное заявителю наказание в виде заключения за невыплату алиментов была недопустима по материальным признакам в связи с тем, что данное обязательство не возникло в связи с каким-либо договором, а было предусмотрено статьей 227 Уголовного кодекса Испании[838].

Редко встречаются и дела со ссылкой на статью 1 Протокола № 4 к ЕКПЧ, хотя следует отметить три важных момента в отношении ее применения. Первый состоит в том, что ссылка на задолженность в контексте этого положения имеет ограниченное действие, так как статья 1 запрещает лишение свободы лишь за долги, вытекающие из договорных обязательств[839]. Второй состоит в том, что неспособность выполнить договорное обязательство трактуется не только применительно к финансовой задолженности. Следовательно, запрет на лишение свободы за невыполнение договора также применим и к случаям невыполнения договорных обязательств по причине непоставки, неисполнения или невоздержания от совершения действия[840]. Наконец, этот запрет не применим в случаях, где имеет место еще какой-либо фактор помимо «неспособности» выполнить договорное обязательство — например, если в действиях должника имеется злой умысел или умысел на мошенничество; если данное лицо намеренно отказывается от выполнения того или иного обязательства независимо от оснований для таких действий; или если неспособность выполнить договорное обязательство возникает вследствие небрежности[841]. На этом фоне статью 1 Протокола № 4 нельзя толковать как запрет на лишение свободы в качестве наказания за доказанное уголовное преступление или в качестве необходимой превентивной предварительной меры до суда за такое преступление. Однако, для того, чтобы закон, предусматривающий лишение свободы за такое уголовное преступление, как невыполнение договора, мог соответствовать требованиям статьи 1 Протокола № 4, он должен предусмотреть еще один или более элемента состава уголовного преступления наряду с простой неспособностью выполнить какое-либо договорное обязательство[842].

8.3.5 Запрет на жестокое, бесчеловечное или унижающее достоинство наказание

Запрет на жестокие, бесчеловечные и унижающие достоинство наказания предусматривают статья 7 МПГПП, статья 3 ЕКПЧ и статьи 1, 2 и 16 Конвенции против пыток и других жестоких, бесчеловечных или унижающих достоинство видов обращения и наказания. Комитет по правам человека отметил, что запрет, предусмотренный статьей 7 МПГПП, касается не только актов, причиняющих физическую боль, но и актов, причиняющих жертве психические страдания. По мнению Комитета, данный запрет распространяется также на телесные наказания, «включая чрезмерную порку, назначаемую в качестве наказания за преступление или в качестве воспитательной или дисциплинарной меры»[843]. Аналогичным образом, Европейский суд по правам человека признал в деле «Тайрер против Соединенного Королевства» [Tyrer v the United Kingdom] нарушение статьи 3 ЕКПЧ, хотя заявитель и не страдал от тяжких или длительных физических последствий[844]. С запретом на жестокое, бесчеловечное и унижающее достоинство обращение пересекается также положение пункта 1 статьи 10 МПГПП, которое предусматривает, что все лица, лишенные свободы, имеют право на гуманное обращение и уважение достоинства, присущего человеческой личности. В деле «Родич и другие против Боснии и Герцеговины» [Rodic and Others v Bosnia and Herzegovina] Европейский суд признал нарушение статьи 3 в связи с тем, что не было в достаточной степени обеспечено физическое благополучие заявителя. Европейский суд счел, что мучительное психическое состояние, связанное с постоянной угрозой физического насилия, в данном случае превысило уровень, неизбежный в условиях тюремного заключения[845].

Следует отметить, что сам по себе запрет жестокого, бесчеловечного и унижающего достоинство обращения не препятствует вынесению наказания в виде тяжелых работ, если фактические условия таких работ не имеют признаков эксплуатации или иного вопиющего обращения[846]. Возможность лишения свободы в сочетании с тяжелыми работами прямо предусмотрена пунктом 3(b) статьи 8 МПГПП и пунктом 3(a) статьи 4 ЕКПЧ[847].

8.3.6 Смертная казнь

Смертная казнь — это мера наказания, которая может быть вынесена в результате осуждения по уголовному делу. Назначение смертной казни в государствах-участниках ЕКПЧ запрещено (статья 1 Протокола № 6 к ЕКПЧ). Формально, ЕКПЧ оставляет возможность вынесения смертного приговора в отношении актов, совершенных в условиях войны или непосредственной угрозы войны (статья 2 Протокола № 6 к ЕКПЧ), хотя для государств-участников Протокола № 13 к ЕКПЧ эту возможность отменяет запрет смертной казни при любых обстоятельствах (статья 1 Протокола № 13 ЕКПЧ).

Что касается государств-участников МПГПП, то для них отмена смертной казни предусмотрена Вторым факультативным протоколом к МПГПП. Никто не может быть приговорен к смертной казни под юрисдикцией любого государства-участника Второго факультативного протокола к МПГПП, и эти государства должны принимать все необходимые меры для выполнения указанного обязательства (статья 1 Второго факультативного протокола к МПГПП). Хотя другие государства-участники МПГПП не обязаны отменять смертную казнь (что отражено в языке статьи 6 МПГПП о праве на жизнь)[848], Комитет по правам человека считает, что формулировки пунктов (2) — (6) статьи 6 МПГПП очевидным образом говорят о желательности такой отмены[849].

На государства, которые не приняли прямого обязательства по отмене смертной казни, распространяются некоторые обязательства, касающиеся применения этой меры наказания. В основе этих обязательств лежат три требования, вытекающие из пункта 2 статьи 6 МПГПП. Во-первых, из формулировки пункта 2 статьи 6 следует, что смертная казнь может быть назначена лишь на основании закона, действующего на момент совершения преступления — что отражает запрет наказаний с использованием обратной силы закона (см. также 8.3.1) — и может быть исполнен лишь на основании окончательного решения компетентного суда. Во-вторых, государства обязаны ограничить применение этого наказания и, в частности, ограничить его применение лишь для совершивших наиболее тяжкие преступления (пункт 2 статьи 6 МПГПП). По мнению Комитета по правам человека, выражение «самые тяжкие преступления» необходимо толковать ограничительно — т. е. смертная казнь должна являться исключительной мерой[850]. В-третьих, назначение смертной казни не должно противоречить положениям МПГПП или Конвенции о предупреждении преступления геноцида и наказания за него[851]. Комитет расширил понятие соответствия положениям МПГПП в деле «Бинге против Заира» [Binge v Zaire], где он заявил, что пункт 2 статьи 6 требует, чтобы в судебных процессах, где может быть назначена смертная казнь, и материальное, и процессуальное право должны соответствовать как внутреннему законодательству данного государства, так и положениям Пакта. Таким образом, в упомянутом деле непредоставление государством заявителю надлежащих прав при рассмотрении предъявляемых ему обвинений (в нарушение требований пункта 3 статьи 14 МПГПП) стало основанием для признания смертного приговора заявителю противоречащим положениям Пакта и составляющим нарушение пункта 2 статьи 6[852].

Таким образом, существует важная связь между возможностью применять смертную казнь и соблюдением процессуальных гарантий в рамках статьи 14 МПГПП и статьи 6 ЕКПЧ. Несоблюдение государствами требований статьи 14 МПГПП неоднократно приводило к признанию нарушения статьи 6 МПГПП[853]. Комитет по правам человека заметил следующее:

«В судебных разбирательствах, которые могут привести к назначению смертной казни, тщательное соблюдение гарантий справедливого судебного разбирательства является особенно важным. Назначение смертной казни по окончании судебного разбирательства, в котором не были соблюдены положения статьи 14 Пакта, представляет собой нарушение права на жизнь (статья 6 Пакта)»[854].

Эти права применимы в дополнение к конкретному праву, предусмотренному пунктом 4 статьи 6, на ходатайство о помиловании или о смягчении наказания[855]. Комитет определил, что нарушение статьи 6 в совокупности со статьей 14 можно устранить за счет последующего смягчения наказания[856]. Смертная казнь не может назначаться лицам моложе 18 лет или исполняться в отношении беременных женщин (пункт 5 статьи 6). Кроме того, когда государство-участник применяет смертную казнь за преступления особой тяжести, такая мера не только должна быть ограничена согласно положениям статьи 6, но и ее применение должно обеспечивать максимально возможное снижение физических и психических страданий в соответствии со статьей 7 МПГПП (см. также 8.3.4)[857].

Пункт 7 статьи 14 МПГПП и статья 4 Протокола № 7 к ЕКПЧ запрещают привлечение к суду кого-либо или вынесение ему наказания повторно за преступление, в отношении которого он уже был осужден или оправдан в соответствии с законом и уголовно-процессуальным кодексом соответствующей страны (см. также 8.4.1). Это положение воплощает принцип ne bis in idem, также известный как запрет повторного привлечения к ответственности. Прежде всего, он предоставляет гражданам судебную защиту от государственной власти; он обеспечивает, чтобы юридическая неопределенность исхода уголовного судопроизводства была ограничена во времени, тем самым защищая обвиняемого от страданий, связанных с неограниченным бременем многократных уголовных преследований; кроме того, он обеспечивает сохранение res judicata, т. е. окончательности и целостности уголовного процесса, лежащей в основе легитимности государства. Этот принцип предусматривает два положения: во-первых, никто не может подвергаться преследованию за одно и то же преступление более, чем один раз (nemo debet bis vexaripro una et eadem causa); и, во-вторых, никто не должен дважды подвергаться наказанию за одно и то же преступление (nemo debet bis puniri pro uno delicto).

Вместе с тем, следует отметить следующие особенности этой гарантии: она не распространяется на дела, подпадающие под национальную юрисдикцию двух или более государств (см. также 8.4.2); не запрещает повторного рассмотрения дел лиц, осужденных in absentia, по ходатайству самого осужденного или если такое повторное рассмотрение необходимо для устранения ошибки ненадлежащего уведомления о первом судебном процессе (см. также 8.4.3); не запрещает возобновления уголовного разбирательства, если это оправдано в виду исключительных обстоятельств (см. также 8.4.4); а также не применяется в случаях, когда суд высшей инстанции отменяет обвинительный приговор или приказывает провести повторное рассмотрение дела (см. также 8.4.5). Следует также напомнить, что гарантии пункта 7 статьи 14 МПГПП и статьи 4 Протокола № 7 к ЕКПЧ распространяются лишь на уголовные преступления, но не на дисциплинарные меры, которые не являются уголовным процессом (см. также 1.1)[858].

Как разъясняется в «Сиракузских принципах» ЭКОСОС ООН, право на справедливое и публичное судебное разбирательство может подвергаться законным ограничениям при условии острой необходимости в чрезвычайной ситуации, т. е. в условиях чрезвычайного положения, объявленного в соответствии со статьей 4 МПГПП или статьей 15 ЕКПЧ, как угрожающего жизни нации. Однако, как разъясняют «Сиракузские принципы», отказ в некоторых правах справедливого судебного разбирательства невозможен даже в чрезвычайных ситуациях. Этот запрет распространяется и на повторную ответственность за одно и то же преступление[859]. В контексте ЕКПЧ это положение прямо признается в пункте 3 статьи 4 Протокола № 7 к ЕКПЧ: «Отступления от выполнения настоящей статьи на основании положений статьи 15 Конвенции не допускаются».

8.4.1 Повторное привлечение к ответственности и res iudicata

По сути, запрет повторного привлечения к ответственности означает, что после окончательного осуждения или оправдания лица в отношении какого-либо правонарушения это лицо больше не может быть предано за то же правонарушение тому же или иному суду. Например, лицо, оправданное по обвинению в каком-либо преступлении в гражданском суде, не может впоследствии быть предано за то же преступление военному трибуналу или специальному суду. По мнению Рабочей группы ООН по произвольным задержаниям и Комитета по правам человека, неоднократное наказание лица, отказывающегося от военной службы в связи со своими убеждениями, за неподчинение новому приказу о явке на военную службу «может считаться наказанием за одно и то же преступление, если подобный последующий отказ основан на той же самой постоянной решимости, опирающейся на убеждения»[860].

Как разъяснил Европейский суд по правам человека, цель принципа ne bis in idem состоит в запрете повторения уголовного разбирательства, которое уже завершилось принятием «окончательного решения»[861]. «Окончательное» осуждение или оправдание в совершении того или иного преступления означает, что все уровни обжалования были исчерпаны, в том числе на основании истечения применимых сроков длительности данного процесса (например, по истечении срока исковой давности) или срока подачи жалоб. Мнения Комитета по правам человека относительно толкования понятия «окончательное решение» разделились в деле «Ирвинг против Австралии» [Irving v Australia]. Большинство членов Комитета полагали, что решение считается окончательным, когда исчерпаны все основания для подачи жалоб против этого решения[862]. По особому мнению двух членов Комитета, термин «окончательный» в пункте 6 статьи 14 МПГПП не означает, что окончательным считается лишь осуждение, которое не подлежит отмене[863]. Несогласные члены Комитета указали, что если бы дело обстояло именно так, то ссылка на «отмену» окончательного решения в формулировке пункта 6 статьи 14 не имела бы смысла. Вместе с тем, Комитет согласился, что в связи с различиями правовых систем, единого определения «окончательного решения» быть не может и что, следовательно, при оценке вопроса о том, стало ли данное решение окончательным, Комитету надлежит оценивать каждое дело в отдельности.

Некоторое разъяснение по этому вопросу предлагает Пояснительная записка к Протоколу № 7 ЕКПЧ:

«решение является окончательным, «если, в соответствии с традиционным определением, оно приобрело силу res judicata. Это происходит, когда оно не подлежит отмене, т. е. когда отсутствуют дальнейшие обычные средства правовой защиты, или когда стороны исчерпали такие средства или не успели воспользоваться ими до истечения установленного срока». Из этого следует, что решение по умолчанию не считается окончательным до тех пор, пока национальный закон позволяет возобновить данное производство. Аналогичным образом, эта статья не применима в случаях, когда обвинение снимается или обвиняемого оправдывает суд первой инстанции или, по жалобе, суд высшей инстанции. Однако, если в государстве, где предусмотрена такая возможность, такому лицу предоставляется возможность подачи апелляции по истечении обычного срока для подачи апелляций, и апелляционный суд отменяет его обвинительный приговор, то эта статья может быть применена при соблюдении других условий этой статьи, в особенности условий, изложенных ниже в пункте 24»[864].

Следует отметить, что запрет повторного привлечения к ответственности не препятствует привлечению лица за то же деяние к иной ответственности, как, например, привлечение должностного лица к дисциплинарной ответственности и возбуждение в отношении него уголовного производства[865].

8.4.2 Судебный процесс в разных юрисдикциях

По традиции принцип ne bis in idem признается государством лишь в применении к собственной внутренней системе правопорядка. В связи с конкретными формулировками пункта 7 статьи 14 МПГПП и статьи 4 Протокола № 7 к ЕКПЧ, которые ссылаются на осуждение или оправдание в соответствии с законом и «уголовно-процессуальным правом каждой страны» (МПГПП) или «уголовно-процессуальным законодательством этого государства» (ЕКПЧ), запрет повторного привлечения к ответственности не распространяется на дела, подпадающие под национальную юрисдикцию двух или более государств. Как отметил Комитет по правам человека в деле «A.P. против Италии» [A.P. v Italy], это положение запрещает повторное привлечение к ответственности лишь в отношении правонарушения, по которому был вынесен приговор в данном государстве-ответчике[866]. Европейский суд по правам человека аналогичным образом считает, что положение статьи 4 Протокола № 7 не применимо к лицу, которого будут судить или наказывать, или уже осудили и наказали, суды разных государств[867].

8.4.3 Повторное рассмотрение дел лиц, процесс над которыми проходил in absentia

В случаях, когда обвиняемый отказывается от права присутствовать при рассмотрении своего дела, и при условии, что были приняты все должные меры по уведомлению такого обвиняемого о предъявленном ему обвинении и о судебном разбирательстве, уголовное судопроизводство может осуществляться и в отсутствие обвиняемого (см. также 6.5.3)[868]. Если надлежащие меры по уведомлению обвиняемого о предъявленном обвинении и о судебном разбирательстве приняты не были, то проведение слушания в отсутствие обвиняемого будет являться нарушением права присутствовать в суде по своему делу[869]. Такое нарушение может быть устранено путем проведения повторного слушания дела в присутствии обвиняемого[870]. Запрет повторного привлечения к ответственности на такое повторное слушание не распространяется, как не распространяется он и на случаи, когда повторное разбирательство проводится по ходатайству обвиняемого[871].

8.4.4 Повторное рассмотрение дела в других исключительных обстоятельствах

В недавних «Замечаниях общего порядка» Комитет по правам человека разъяснил, что пункт 7 статьи 14 МПГПП не запрещает возобновление уголовного процесса в исключительных обстоятельствах, когда, например, обнаруживаются доказательства, которые были недоступными или неизвестными на момент вынесения оправдательного приговора[872]. На этот счет имеется прямое указание в статье 4 Протокола № 7 к ЕКПЧ, где говорится, что запрет повторного привлечения к ответственности «не препятствуют возобновлению производства по делу в соответствии с законом и уголовно-процессуальным нормами соответствующего государства, если имеются сведения о новых или вновь открывшихся обстоятельствах или если в ходе предыдущего разбирательства были допущены существенные нарушения, повлиявшие на исход дела».

Хотя решения Европейского суда по правам человека о применении пункта 2 статьи 4 отсутствуют, Пояснительная записка к этому положению дает некоторые рекомендации по этому поводу: «Термин «новые или вновь открывшиеся обстоятельства» включает новые средства доказывания ранее существовавших фактов. Кроме того, данная статья не препятствует возобновлению производства в пользу осужденного лица и любому иному изменению приговора в пользу осужденного лица»[873].

8.4.5 Устранение нарушения судом вышестоящей инстанции

Запрет повторного привлечения к ответственности не применим в ситуациях, когда суд вышестоящей инстанции отменяет приговор или принимает решение о новом рассмотрении дела[874]. Например, в деле «Теран против Эквадора» [Teran v Ecuador] Комитет по правам человека рассматривал жалобу на нарушение Эквадором пункта 7 статьи 14 МПГПП, когда г-ну Терану было предъявлено обвинение в связи с событиями, за которые он уже представал перед судом и был осужден. По жалобе против нового обвинения, поданной в национальной системе, Верховный суд это обвинение отменил. На этом основании Комитет заключил, что в данном деле нарушения принципа ne bis in idem не было, поскольку он был фактически восстановлен решением Верховного суда[875].

В соответствии с пунктом 6 статьи 14 МПГПП и статьей 3 Протокола № 7 к ЕКПЧ, компенсация согласно закону (см. также 8.5.1) предоставляется любому лицу, если[876]:

(a) было принято окончательное решение (res iudicata) о признании данного лица виновным в уголовном преступлении (см. также 8.4.1);

(b) в результате такого обвинительного приговора осужденное лицо понесло наказание (см. также 8.5.2);

(c) впоследствии обвинительный приговор был отменен или данное лицо было помиловано «на том основании, что новые или вновь открывшиеся обстоятельства» окончательно доказывают, что была совершена судебная ошибка (в соответствии с формулировками МПГПП и ЕКПЧ) (см. также 8.5.3);

(c) вина за нераскрытие такого неизвестного факта ни частично, ни полностью не может быть возложена на осужденное лицо.

8.5.1 Компенсация согласно закону

Для обеспечения выплаты компенсации «согласно закону» (согласно формулировке пункта 6 статьи 14 МПГПП и статьи 3 Протокола № 7 к ЕКПЧ), государствам необходимо принять законодательство о компенсации за судебные ошибки. По мнению Комитета по правам человека, такое законодательство должно обеспечивать фактическую выплату компенсации всякий раз, когда возникают требующие такой выплаты обстоятельства, а также чтобы выплата могла производиться и производилась в разумные сроки[877].

Пояснительная записка к Протоколу № 7 ЕКПЧ более подробно раскрывает значение этой фразы:

«Это не означает, что если положения закона или практика не предусматривают выплаты такой компенсации, то она выплате не подлежит. Это означает, что в законе или в практике данного государства следует предусмотреть выплату компенсаций во всех случаях, которые подпадают под действие данной статьи. Намерение состоит в том, что государства будут обязаны выплачивать компенсацию лишь тем лицам, судебная ошибка в отношении которых ясна, то есть когда признается неоспоримая невиновность таких лиц. Цель данной статьи не состоит в том, чтобы предоставить право на компенсацию в случаях, когда не все предварительные условия соблюдены — например, когда апелляционный суд отменил обвинительный приговор на том основании, что обнаружились некоторые обстоятельства, которые вызывают обоснованные сомнения в виновности данного обвиняемого, но которые не были приняты во внимание судом первой инстанции»[878].

8.5.2 Ущерб от наказания, понесенного вследствие обвинительного приговора

Для того, чтобы иметь право на получение компенсации, осужденному в результате судебной ошибки лицу должен был быть причинен некий ущерб, т. е. ущерб в связи с видом назначенного наказания или отбытия его части вследствие вынесенного ему обвинительного приговора[879].

8.5.3 Основания для отмены приговора или помилования

Пунктуация (в английском) тексте пункта 6 статьи 14 МПГПП и статьи 3 Протокола № 7 к ЕКПЧ слегка различается. Эта разница существенна и может помочь понять некоторое расхождение во мнениях при принятии отдельных решений Комитетом по правам человека в отношении того, по каким основаниям должен быть отменен приговор или объявлено помилование, чтобы у осужденного возникало право на получение компенсации.

Согласно пункта 6 статьи 14 МПГПП, право на компенсацию после окончательного обвинительного приговора наступает, «если вынесенный ему приговор был впоследствии отменен или ему было даровано помилование на том основании, что какое-либо новое или вновь обнаруженное обстоятельство неоспоримо доказывает наличие судебной ошибки». На первый взгляд, из текста пункта 6 статьи 14 не ясно, относятся ли слова «новое или вновь обнаруженное обстоятельство…» лишь к помилованию, или также и к отмене приговора. В деле «Ирвинг против Австралии» [Irving v Australia] Комитет по правам человека большинством голосов пришел к мнению, что в соответствии с данным пунктом, новое или вновь обнаруженное обстоятельство необходимо для обоснования и отмены приговора, и (или) помилования. Два несогласных члена Комитета, на основании более раннего решения Комитета по делу «Мухонен против Финляндии» [Muhonen v Finland] выразили особое мнение, что при надлежащем толковании указанное требование распространяется лишь на помилование, но не на отмену приговора[880].

В соответствии со статьей 3 Протокола № 7 к ЕКПЧ, право на компенсацию после окончательного обвинительного приговора за уголовное преступление наступает, «если впоследствии вынесенный ему приговор был пересмотрен, или оно было помиловано на том основании, что какое-либо новое или вновь открывшееся обстоятельство убедительно доказывает, что имела место судебная ошибка» (запятая выделена нами). Из вышеприведенного становится ясно, что по крайней мере с точки зрения ЕКПЧ, право на компенсацию возникает, лишь если помилование или отмена приговора наступили в результате обнаружения новых обстоятельств, убедительно доказывающих наличие судебной ошибки. Это толкование подтверждает и предусматриваемое как в МПГПП, так и в ЕКПЧ условие, что право на компенсацию возникает, лишь если вина за нераскрытие неизвестного факта ни частично, ни полностью не может быть возложена на осужденное лицо.

Пояснительная записка к Протоколу № 7 ЕКПЧ определяет судебную ошибку как «некое серьезное упущение в процессе отправления правосудия, связанное с нанесением серьезного ущерба осужденному лицу». В этой связи записка разъясняет, что:

«…статья не предусматривает требования о выплате компенсации в том случае, если приговор был отменен или помилование даровано на каких-либо иных основаниях. Целью статьи не является и установление каких-либо правил касательно характера процедуры, которую надлежит применять для установления судебной ошибки. Это прерогатива внутреннего законодательства или практики соответствующего государства. Слова «или оно было помиловано» включены в связи с тем, что в некоторых правовых системах именно помилование, а не судебное разбирательство, по результатам которого отменяется приговор, может в некоторых случаях быть надлежащим средством устранения ошибки после окончательного решения суда»[881].

В заключение Пояснительная записка утверждает, что «настоящее положение не предусматривает права на компенсацию, если может быть доказано, что вина за нераскрытие неизвестного факта частично или полностью может быть возложена на осужденное лицо»[882].

В Замечаниях общего порядка № 32 о праве на справедливое судебное разбирательство Комитет по правам человека согласился, что право на компенсацию не наступает, если осуждение снято вследствие помилования, гуманитарного или дискреционного по своему характеру, или мотивированного соображениями справедливости, не подразумевающего, что имела место судебная ошибка[883].