Справедливое судебное разбирательство в международном праве: юридический сборник

Принцип равноправия сторон означает, что процессуальные условия в ходе судебного разбирательства и на стадии вынесения приговора должны быть одинаковыми для сторон. Он требует обеспечения «справедливого баланса» между сторонами, с тем, чтобы каждой стороне предоставлялась разумная возможность представить свои аргументы в условиях, которые не ставят ее в ущемленное положение по сравнению с противной стороной[436]. Этот принцип — одна из составляющих права на справедливое судебное разбирательство, тесно связанная с принципом равенства перед судами и трибуналами (см. также 2.2). В этом, расширенном контексте, понятие равенства используется в пункте 1 статьи 14 МПГПП, а также в контексте уголовного судопроизводства в начальном абзаце пункта 3 статьи 14 МПГПП, где речь идет об осуществлении прав на справедливое судебное разбирательство «на основе полного равенства»[437]. Хотя в статье 6 ЕКПЧ об этом прямо не говорится, принцип равноправия сторон подразумевается в ней и как отдельное понятие, и как неотъемлемый элемент предусмотренного ЕКПЧ всеобъемлющего права на справедливый суд[438]. И Комитет по правам человека, и Европейский суд по правам человека прямо признают, что принцип равноправия сторон в равной степени применим как к уголовным, так и к не-уголовным процессам[439]. Вместе с тем, в условиях уголовного разбирательства, где характер процесса уже предполагает существенное неравенство между сторонами, принцип равенства сторон приобретает еще большее значение[440].

6.1.1 Процессуальное равенство

Комитет по правам человека определил, что равноправие сторон требует обеспечения равных процессуальных прав всем сторонам, кроме как если различия предусматриваются законом и могут быть оправданы по объективным и разумным основаниям, не ставящим подсудимого в фактически невыгодное положение и не подвергающим его иному несправедливому отношению[441]. В контексте уголовного разбирательства Европейская комиссия по правам человека (как она называлась в 1962 году) определила равноправие сторон как «процессуальное равенство между обвиняемым и государственным обвинителем»[442].

Процессуальное неравенство может возникать, например, в случае проведения слушаний in absentia (см. также 6.5.3); в ситуации, когда обжаловать решение суда имеет право лишь сторона обвинения, но не обвиняемый (см. также 10.1)[443], или когда просьбу одной стороны об откладывании слушания отклоняют, а такую же просьбу другой стороны — удовлетворяют. В деле «Дудко против Австралии» [Dudko v Australia] заявитель не присутствовала в суде, когда рассматривалось ее ходатайство о разрешении на подачу апелляции, так как она находилась в заключении, в то время как в слушании участвовали представители обвинения, поскольку по сложившейся в штате Новый Южный Уэльс практике лица, находящиеся в заключении, на заседания Высокого суда не допускаются. В связи с тем, что государство не сумело разъяснить причину такого процессуального неравенства, Комитет по правам человека не смог понять, почему отношение к находящемуся в заключении и непредставленному в суде обвиняемому должно быть менее благоприятным, чем к непредставленному в суде обвиняемому, который не находится в заключении. В результате Комитет признал в этом деле нарушение пункта i статьи 14 МПГПП[444]. В деле «Робинсон против Ямайки» [Robinson v Jamaica] также было установлено нарушение пункта 1 статьи 14 в виду неравноправия сторон в связи с тем, что судья отказался прервать слушания до тех пор, пока в суд не явятся юридические представители обвиняемого, хотя до этого назначалось несколько перерывов, чтобы перед судом могли предстать отсутствовавшие или не готовые давать показания свидетели обвинения[445].

6.1.2 Равенство в представлении позиции сторон: состязательность разбирательства

Одна из основных обязанностей суда — обеспечить равенство сторон, включая предоставление возможности оспаривать все аргументы и доказательства, предъявленные другой стороной[446]. По мнению Европейского суда по права человека, это означает, что стороны процесса должны иметь возможность ознакомиться со всеми предъявленными другой стороной доказательствами или замечаниями и прокомментировать их: «…каждая сторона должна располагать разумной возможностью представить свое дело, включая доказательства, в условиях, которые не ставят эту сторону в существенно более неблагоприятное положение по отношению к противной стороне»[447]. В деле «Макмайкл против Соединенного Королевства» [McMichael v the United Kingdom], речь в котором шла об установлении опеки над ребенком, Европейский суд по правам человека нашел нарушение права заявителя на справедливое судебное разбирательство в связи с тем, что он не имел доступа к имевшим отношение к ребенку отчетам. Эта практика имела характер основополагающего неравенства и ставила данного родителя в существенно неблагоприятное положение как в плане подачи апелляции, так и при рассмотрении любой последующей апелляции[448]. В деле «Стил и Моррис против Соединенного Королевства» [Steel and Morris v the United Kingdom] заявители были ответчиками по гражданскому иску о клевете, поданному компанией «Макдональдс». Они были безработными и, несмотря на громадное неравенство их возможностей по сравнению с большой и высококвалифицированной командой юристов, представлявших «Макдональдс», Стилу и Моррису было отказано в предоставлении бесплатной юридической помощи (см. также 6.6.7), в результате чего им пришлось представлять себя в суде самим. Европейский суд счел, что отказ в предоставлении бесплатной юридической помощи способствовал возникновению неприемлемого неравноправия между сторонами. Он заявил:

«Суд напоминает, что Конвенция призвана обеспечить гарантию фактических и эффективных прав. Это особенно касается права на обращение в суд в виду большого значения, которое придается в демократическом обществе праву на справедливое судебное разбирательство… Ключевое значение в понятии справедливого судебного разбирательства, в гражданском и в уголовном процессе, придаётся тому, чтобы никому из тяжущихся не было отказано в возможности эффективно представить свое дело в суде. и чтобы он мог пользоваться равными возможностями с противоположной стороной…»[449].

В условиях уголовного судопроизводства равенство в представлении дела составляет особо важную гарантию прав обвиняемого. Оно определяет сам характер уголовного судопроизводства, который должен быть «состязательным». Иными словами, право на состязательный процесс является прямым следствием принципа равноправия сторон. Европейский суд по правам человека заявил по этому поводу: «Фундаментальным аспектом права на справедливое судебное разбирательство является то, что разбирательство по уголовному делу, в том числе процессуальные моменты такого разбирательства, должно быть состязательным, и что обвинению и защите должны быть предоставлены равные права»[450].

Как Комитет по правам человека, так и Европейский суд по правам человека неохотно принимают решения о допустимости доказательств (см. также 6.7.4)[451]. Это, однако, не отменяет того факта, что суд или трибунал обязан выслушать или иным образом рассмотреть доказательства так, чтобы обеспечить всестороннее соблюдение справедливости. Как разъясняет Европейский суд по правам человека, для этого необходимо, чтобы, в принципе, все доказательства представлялись в присутствии обвиняемого в публичном слушании, чтобы была возможность проведения состязательного процесса[452]. В деле «Янсен-Гилен против Нидерландов» [Jansen-Gielen v the Netherlands] Комитет по правам человека нашел признаки неравноправия сторон. Центральный апелляционный трибунал Нидерландов отказался приобщить к делу отчет психолога, который адвокат заявителя представил за два дня до слушаний. Нидерланды утверждали, что, по мнению суда, приобщение этих материалов к делу за два дня до слушаний могло необоснованно помешать ведению дела другой стороной. Суд отказался приостановить слушание для того, чтобы дать возможность приобщить эти материалы к делу и позволить другой стороне их изучить. Вместе с тем, применимое процессуальное право не предусматривало каких-либо сроков представления документов. Соответственно, Комитет пришел к выводу, что апелляционный суд, не связанный никакими сроками для приобщения доказательств, был обязан обеспечить, чтобы каждая сторона имела возможность оспаривать документальные доказательства, которые другая сторона приобщила или желала приобщить к делу и, при необходимости, приостановить для этого слушания[453].

Неравенство возможностей по представлению дела может также быть связано с нарушением права на вызов свидетелей (см. также 6.7.1) или на приглашение экспертов (см. также 6.7.2) в целях предъявления контрдоказательств. Например, в деле «Назоров против Узбекистана» [Nazorov v Uzbekistan] обвиняемому было предъявлено обвинение в хранении конопли с целью продажи. Без объяснения причин суд отказался удовлетворить его ходатайство о назначении эксперта, который бы определил географическое происхождение данной конопли, что могло бы стать существенным доказательством в данном процессе. В виду того, что никаких объяснений причин этого отказа не последовало, Комитет по правам человека нашел в этом отказе нарушение требования о равных возможностях обвинения и защиты в представлении доказательств, что равносильно отказу в правосудии[454]. Поскольку мнение эксперта, назначенного компетентным судом для решения возникших в ходе дела вопросов, может оказать существенное влияние на оценку таких вопросов судом, отсутствие у эксперта нейтрального отношения к делу может дать повод к выводу о нарушении принципа равноправия сторон[455]. Даже отсутствие внешних признаков нейтральности эксперта, если этому есть объективное подтверждение, может составить нарушение принципа равноправия сторон[456]. Следовательно, необходимо учитывать такие факторы, как процессуальное положение эксперта и его роль в данном разбирательстве[457]. В деле «Брандштеттер против Австрии» [Brandstetter v Austria] Европейский суд по правам человека отметил, что право на справедливое судебное разбирательство не требует, чтобы национальный суд, по ходатайству защиты, назначал других экспертов, если эксперт, назначенный судом, поддерживает сторону обвинения[458].

Комитет по правам человека прямо признал право иметь достаточное время и возможности для подготовки своей защиты одним из важных элементов гарантии справедливого судебного разбирательства и следствием применения принципа равноправия сторон[461]. Права, связанные с подготовкой дела, касаются ряда вопросов. Некоторые права выражены в виде минимальных гарантий, предусмотренных для уголовного процесса (см. пункты 3(а) и 3(b) статьи 14 МПГПП и пункты 3(а) и 3(b) статьи 6 ЕКПЧ). Вместе с тем, к не-уголовному процессу нередко применимы параллельные права, основанные либо на принципе равноправия сторон (см. также 6.1), либо на всеобщей необходимости обеспечить «справедливость» судебного процесса (согласно пункту 1 статьи 14 МПГПП и пункту 1 статьи 6 ЕКПЧ).

6.3.1 Право быть осведомленным об уголовном обвинении

Пункт 3(а) статьи 14 МПГПП и пункт 3(а) статьи 6 ЕКПЧ гарантируют право каждого человека, которому предъявили «уголовное обвинение» или обвинили в «уголовном преступлении» (см. также 1.1), быть незамедлительно информированным, причем подробно и на языке, который обвиняемому понятен, о характере (правовая квалификация преступления) и основаниях (предполагаемые факты) данного обвинения. Сама природа этого права такова, что оно применимо лишь в уголовном процессе. Эта гарантия не действует в отношении уголовных расследований, предшествующих формальному предъявлению обвинения; для этих случаев действует отдельное право на уведомление об основаниях для ареста на досудебном этапе[462]. Объем права обвиняемого на информацию шире, чем право на уведомление об основаниях для ареста.

Право быть информированным о предъявленном обвинении «в срочном порядке» составляет неотъемлемую часть права на достаточное время для подготовки своей защиты. Оно требует, чтобы информация предоставлялась, как только компетентный орган предъявляет соответствующему лицу формальное обвинение в совершении уголовного преступления, или когда данное лицо публично объявляется обвиняемым[463]. Конкретные требования права быть информированным о предъявленном уголовном обвинении (т. е. быть информированным подробно и на языке, который обвиняемому понятен, о характере обвинения и об основаниях для него) могут быть удовлетворены устно или письменно[464]. Если такая информация сообщается устно, позже ее необходимо подтвердить в письменной форме[465]. В некоторых странах такое письменное уведомление называется «обвинительный акт» или «обвинительное заключение».

Европейский суд по правам человека заявил, что степень подробности информации, сообщаемой обвиняемому, имеет «критическое» значение, так как именно в момент предоставления такой информации обвиняемого официально уведомляют о фактических и правовых основаниях предъявляемых ему обвинений[466]. Такая информация должна быть подробной и не только сообщать обвиняемому о причине обвинений, т. е. о действиях, которые он, как предполагается, совершил и которые лежат в основе обвинения. Из нее обвиняемый должен также узнать правовую квалификацию этих действий, т. е. закон, в соответствии с которым предположительно совершенные им действия составляют уголовное преступление[467]. Степень «подробности» такой информации может различаться в зависимости от конкретных обстоятельств дела, однако в любом случае обвиняемый должен получить достаточную информацию, чтобы он полностью осознал объем предъявляемых обвинений и имел возможность надлежащим образом подготовиться к защите[468]. В деле «Матточа против Италии» [Mattoccia v Italy], в котором заявителя обвинили в изнасиловании психически неполноценного ребенка, Европейский суд по правам человека счел информацию, представленную в обвинении, недостаточно четкой в отношении таких деталей, как время и место совершения преступления, что умаляло возможности обвиняемого в плане подготовки действенной и эффективной защиты[469].

Важно, чтобы такая информация сообщалась на понятном обвиняемому языке. В деле «Брозичек против Италии» [Brozicek v Italy] Европейский суд по правам человека рассматривал ситуацию обвиняемого, гражданина Германии, которому предъявили уголовное обвинение в Италии, где он не проживал. Обвиняемый получил письмо с уведомлением о предъявляемых ему обвинениях, в ответ на которое он сообщил соответствующим органам, что, в виду незнания итальянского языка, он столкнулся с трудностями в понимании уведомления. Европейский суд счел, что получив от обвиняемого просьбу о переводе уведомления либо на его родной язык, либо на один из официальных языков ООН, судебным органам Италии следовало принять меры для выполнения этой просьбы в обеспечение соблюдения пункта 3(а) статьи 6 ЕКПЧ[470]. В деле «Камасински против Австрии» [Kamasinski v Austria] Европейский суд разъяснил, что право быть информированным об уголовном обвинении на понятном для обвиняемого языке не предполагает, что соответствующую информацию обвиняемому-иностранцу следует передавать в письменной форме или в форме письменного перевода (см. также 6.8.3)[471].

Комитет по правам человека заявил в отношении судебных разбирательств, проводимых in absentia (см. также 6.5.3), что согласно пункту 3(а) статьи 14 МПГПП, невзирая на отсутствие обвиняемого, необходимо принять все надлежащие меры для того, чтобы сообщить обвиняемому о предъявленном обвинении и уведомить его (ее) о судебном разбирательстве[472].

6.3.2 Право быть осужденным лишь по предъявленному обвинению

Еще одно право, характерное лишь для уголовного процесса — это право, вытекающее из положений пунктов 3(a) и 3(b) статьи 14 МПГПП и пунктов 3(a) и 3(b) статьи 6 ЕКПЧ, быть осужденным лишь по предъявленному обвинению, т. е. в уведомлении обвиняемому, в котором указывается, какое предполагаемое правонарушение он совершил. Например, в деле «Пелиссье и Сасси против Франции» [Pélissier and Sassi v France] обвиняемому предъявили обвинение в злостном банкротстве, но осудили за сговор о совершении злостного банкротства. В связи с различным составом преступлений Европейский суд по правам человека признал в этом деле нарушение пунктов 3(a) и 3(b) статьи 6 ЕКПЧ[473]. Если суд имеет право переквалифицировать доказанные факты таким образом, что они формируют обвинение с другими элементами состава, нежели те, которые указаны в обвинительном акте (или в ином аналогичном уведомлении), обвиняемый должен быть надлежащим образом и в полном объеме проинформирован о таком решении, и ему должно быть предоставлено достаточно времени (см. также 6.3.4) и средств, чтобы иметь возможность отреагировать на новые обвинения и организовать свою защиту на основе новой информации или предположений[474]. В деле «Пелиссье и Сасси против Франции» [Pélissier and Sassi v France] Европейский суд нашел нарушение в том, что обвиняемые узнали о новом обвинении в заговоре с целью злостного банкротства лишь тогда, когда им было зачитано это решение суда[475]. В деле «Садак и другие против Турции» [Sadak and Others v Turkey] заявителям вначале предъявили обвинение в покушении на целостность государства, но осуждены они были за принадлежность к вооруженной организации, созданной с целью уничтожения целостности государства. Европейский суд по правам человека нашел, что воспользовавшись своим правом на переквалификацию обвинения, национальный суд должен был предоставить обвиняемым возможность действенно и эффективно использовать свое право на защиту, особенно путем предоставления им достаточного времени на это[476]. Комитет по правам человека высказал менее благоприятную для обвиняемых точку зрения, а именно, что если обвинительный приговор основывается на фактах, изложенных в обвинительном акте, то существует возможность осуждения обвиняемого за более тяжкое преступление, чем то, которое ему вменялось[477].

Право быть осужденным лишь по предъявленному обвинению не влияет на доказанные факты, которые подразумеваются в обвинительном акте (или аналогичном уведомлении) и могут оказать влияние на меру наказания (см. также 8.3.2). Например, в деле «Де Сальвадор Торрес против Испании» [De Salvador Torres v Spain] обвиняемый, который был государственным служащим и главным врачом государственной больницы, был обвинен и осужден за растрату. В обвинении не был отражен тот факт, что обвиняемый занимал государственную должность, но когда внимание к этому факту было привлечено в ходе судебного разбирательства, это в итоге повлияло на назначенное наказание. Европейский суд по правам человека не нашел в этом деле нарушения пункта 3(а) статьи 6 ЕКПЧ в связи с тем, что публичный характер должности обвиняемого был неотъемлемым элементом обвинения, причем потенциально составлявшим отягчающее обстоятельство, учитываемое при назначении наказания, и он должен был это сознавать[478].

6.3.3 Право пользоваться помощью адвоката в ходе подготовки защиты

Лицо, подозреваемое или обвиняемое в совершении уголовного преступления, имеет право пользоваться услугами адвоката на всех стадиях уголовного процесса (см. также 6.6.3). Что касается подготовки защиты, то осуществление права на общение с защитником служит основным критерием при оценке достаточного или недостаточного характера подготовки защиты (см. также 6.6.6). Формулировки МПГПП и ЕКПЧ относительно права иметь защитника в уголовном процессе различаются, но практические подходы Комитета по правам человека и Европейского суда по правам человека к этой проблеме почти идентичны. В МПГПП право иметь защитника в уголовном процессе упоминается в двух контекстах: во-первых, в пункте 3(b) статьи 14 как право сноситься с самостоятельно выбранным защитником в целях подготовки своей защиты; а во-вторых, в пункте 3(d) статьи 14 как право защищать себя лично или через посредство самостоятельно выбранного самим защитника. Последствия этих положений состоят в том, что лицо, которому предъявлено обвинение, должно иметь право пользоваться услугами защитника как при подготовке своей защиты, так и на стадии проведения этой защиты в суде. Что касается ЕКПЧ, то в ее тексте право на защитника упоминается лишь однажды, в пункте 3(c) статьи 6, как право защищать себя лично или через посредство самостоятельно выбранного защитника. Европейский суд по правам человека рассматривает пункты 3(b) и 3(c) статьи 6 вместе как подразумевающие право пользоваться услугами адвоката на подготовительной стадии судебного разбирательства[479].

Право на общение с самостоятельно выбранным защитником при подготовке своей защиты распространяется лишь на уголовные процессы, хотя сравнимое право может возникать и в отношении правовой помощи в гражданских процессах, если иное ведет к неравенству возможностей сторон представлять свое дело (см. также 6.1.2). В контексте уголовного разбирательства это право требует, чтобы обвиняемому предоставлялся скорый доступ к защитнику[480]. Оно также требует, чтобы защитнику предоставлялась возможность встречаться со своим клиентом наедине и общаться с обвиняемым в условиях, которые полностью обеспечивали бы конфиденциальность их общения (см. также 6.6.6)[481]. Признается, что препятствование доступу к услугам адвоката равносильно запрету на достаточную подготовку защиты[482]. Отказ в просьбе о помощи адвоката при проведении допроса также составляет нарушение прав, предусмотренных пунктом 3(b) статьи 14 МПГПП[483].

По мнению Европейского суда по правам человека, доступ к адвокату, как правило, надлежит предоставлять с момента первого допроса подозреваемого в полиции[484]. Суд подчеркнул важность стадии расследования для подготовки уголовного разбирательства. На этой стадии обвиняемый нередко особо уязвим, что можно надлежащим образом компенсировать лишь помощью адвоката, чья задача, в числе прочего — помочь обеспечить соблюдение права обвиняемого не свидетельствовать против себя (см. также 5.2). Суд также отметил рекомендации Европейского Комитета по предупреждению пыток и бесчеловечного или унижающего достоинство обращения или наказания, в которых Комитет неоднократно подчеркивает, что право задержанного на доступ к юридической помощи составляет одну из основополагающих гарантий против ненадлежащего обращения[485]. Право на доступ к услугам защитника во время допроса может быть ограничено лишь в исключительных случаях по «веским основаниям». Вместе с тем, такие ограничения — независимо от их обоснования — не должны ненадлежащим образом умалять права обвиняемого на защиту. Следовательно, недопущение к услугам адвоката на ранних стадиях расследования будет являться нарушением статьи 14 МПГПП и статьи 6 ЕКПЧ, если права обвиняемого на защиту в принципе непоправимо нарушаются, например, в случаях, когда инкриминирующие заявления, сделанные во время допроса в полиции без присутствия адвоката, используются при осуждении (см. также 5.2)[486]. В деле «Джон Мюррей против Соединенного Королевства» [John Murray v the United Kingdom], которое касалось применения антитеррористических законов Северной Ирландии, Европейский суд по правам человека нашел, что недопущение к услугам адвоката в течение первых 48 часов допросов в полиции составило нарушение пункта 6 статьи 6, так как правам обвиняемого в этой ситуации мог быть нанесен непоправимый ущерб. Суд счел, что национальные нормы поставили обвиняемого перед существенной дилеммой, связанной с организацией его защиты. Если бы он предпочел хранить молчание, оно могло быть истолковано в пользу противной стороны (см. также 5.2.4). С другой стороны, если бы он нарушил молчание на допросах, он бы рисковал нанести ущерб собственной защите. Учитывая эти условия, Европейский суд по правам человека пришел к выводу, что концепция справедливого судебного разбирательства требует, чтобы обвиняемый мог пользоваться услугами адвоката уже на начальных стадиях допроса в полиции[487].

Значение осуществления права на общение с адвокатом тем более возрастает, когда его носитель находится под стражей или в заключении[488]. В таком случае это право нельзя ни приостановить, ни ограничить, кроме исключительных обстоятельств, которые должны быть предписаны законом или законными постановлениями — если судебные или иные органы придут к выводу о необходимости таких мер в целях обеспечения безопасности и порядка[489]. В любом случае, запрет на содержание incommunicado требует, что отказ в осуществлении этого права не может продолжаться более нескольких дней[490].

6.3.4 Право иметь достаточно времени на подготовку своего дела

Право иметь достаточно времени на подготовку своей защиты, которое распространяется также на задержанных и заключенных, непосредственно связано с правом быть «срочно» проинформированным об уголовных обвинениях (см. также 6.3.1), а также с правом общаться со своим адвокатом (см. также 6.3.3)[491]. Определение того, что является «достаточным временем» для подготовки своей защиты, требует оценки конкретных обстоятельств каждого дела, в том числе характера и сложности дела, а также зависит от стадии разбирательств[492]. Право на достаточное время на подготовку своей защиты необходимо соизмерять с правом на судебное разбирательство в разумный срок (см. также 6.4).

В контексте уголовного процесса важно, чтобы защита имела возможность ознакомиться с документальными доказательствами против обвиняемого в полном объеме и незамедлительно (см. также 6.3.5). Например, в деле «Би против Экваториальной Гвинеи» [Bee v Equatorial Guinea] Комитет по правам человека признал нарушение пунктов 1 и 3 статьи 14 МПГПП, когда обвиняемые в уголовном преступлении узнали об основаниях предъявляемых им обвинений лишь за два дня до начала судебных слушаний, что лишило их достаточного времени на подготовку защиты и не позволило выбрать себе защитников[493]. В деле «Альбер и Ле Компт против Бельгии» [Albert and Le Compte v Belgium] Европейский суд по правам человека нашел достаточным период в 15 дней с момента предъявления дисциплинарных обвинений (в представлении подложных больничных листов) до следственного слушания, учитывая простоту данного дела[494]. Период в 21 день, предоставленный на изучение 49 страниц дела, так же был признан достаточным[495], тогда как период в 16 дней, отведенный на ознакомление и анализ 17 000 страниц дела был признан недостаточным и, соответственно, нарушающим пункт 3(b) статьи 6 ЕКПЧ[496]. Комитет по правам человека также признал нарушение пункта 3(b) статьи 14 МПГПП в деле об убийстве, в котором вновь назначенному адвокату было предоставлено лишь четыре часа на общение с обвиняемым и подготовку защиты[497].

Право иметь достаточно времени на подготовку может предоставлять одной из сторон право просить и получать отсрочку судебного разбирательства. Комитет по правам человека считает, что суды обязаны удовлетворять разумные ходатайства об отсрочке, особенно если речь идет о серьезном уголовном преступлении и защите требуется дополнительное время на подготовку[498]. Комитет полагает, что это особенно важно в делах о преступлениях, наказуемых смертной казнью, поскольку иной подход противоречил бы интересам правосудия[499]. Предоставление отсрочки разбирательства может быть обязательным также тогда, когда задержки возникли по вине государства или по вине той стороны, которая не заявляет ходатайства об отсрочке[500]. Комитет отметил, что, если та или иная сторона или ее адвокат полагают, что у них не было достаточно времени на подготовку, они обязаны ходатайствовать об отсрочке разбирательства[501].

6.3.5 Право на достаточные возможности и на раскрытие информации о деле

Право на «достаточные возможности» должно включать доступ к документам и иным доказательствам, которые необходимы обвиняемому для подготовки своего дела, а также возможность привлекать адвоката и общаться с ним (см. также 6.3.3)[502]. Европейская комиссия по правам человека сочла, что в условиях уголовного процесса принцип равноправия сторон (см. также 6.1), в совокупности с правом на достаточные возможности для подготовки собственной защиты в смысле пункта 3(b) статьи 6 ЕКПЧ, налагает на органы судебного преследования и расследования обязанность раскрывать все материалы, которыми они располагают или доступ к которым могут получить, и которые могут помочь обвиняемому добиться оправдания или смягчения наказания[503]. Например, в деле «Фуше против Франции» [Foucher v France] Комиссия нашла, что отказ обвинителя предоставить обвиняемому, который защищал себя сам, доступ к материалам дела и позволить скопировать находившиеся там документы, помешал обвиняемому надлежащим образом подготовиться к защите[504]. Вместе с тем, в деле «Ван Марке против Бельгии» [Van Marcke v Belgium] Комитет по правам человека отметил, что право на справедливое судебное разбирательство само по себе не требует, чтобы сторона обвинения предъявляла суду всю информацию, которую она изучила в ходе подготовки к рассмотрению уголовного дела, за исключением случаев, когда непредоставление такой информации суду и обвиняемому равносильно отказу в правосудии — например, когда речь идет об оправдывающих доказательствах[505].

Комитет по правам человека разъяснил, что раскрытию подлежат документы и иные доказательства, которые обвинение планирует предъявить суду против обвиняемого, или которые оправдывают его[506]. Комитет по правам человека пояснил, что под оправдывающими материалами следует понимать не только материалы, устанавливающие невиновность, но также и другие доказательства, которые могут помочь защите — например, признаки того, что данное признание не было сделано добровольно (см. также 5.2). В случае жалобы на то, что показания были получены в нарушение запрета на применение пыток и других форм жестокого, бесчеловечного или унижающего достоинство обращения, должна быть предоставлена информация об обстоятельствах получения таких показаний для оценки достоверности жалобы (см. также 5.2.6)[507]. В деле «Яссин и Томас против Гайаны» [Yassen and Thomas v Guyana] дело заявителя Томаса было передано в суд и, в ходе судебного процесса, он принял участие в предварительном заседании. В ходе предварительного заседания представитель полиции предъявил письменное заявление, которое, по его утверждению, представляло собой признательные показания г-на Томаса, записанные в блокноте. Этот блокнот, а также журнал полицейского участка за соответствующие дни, пропали в период между предварительным заседанием по делу Томаса и судебным разбирательством над Томасом и Яссином. Журнал полицейского участка хранился в запертой на замок комнате. Заявители жаловались, что эти документы могли содержать оправдывающую информацию, и поэтому их пропажа помешала подготовке дела защиты. Комитет по правам человека заключил, что непредъявление в судебном разбирательстве документов полиции, которые предъявлялись на предварительном заседании и которые могли содержать доказательства, свидетельствующие в пользу заявителей, составляет нарушение пункта 3(b) статьи 14 МПГПП, поскольку это могло помешать подготовке защиты заявителей[508].

Право на раскрытие информации как один из основных аспектов принципа равноправия сторон (см. также 6.1) также распространяется на гражданский процесс, причем касается не только отношений между сторонами судебного разбирательства, но и отношений между судом и сторонами. Например, в деле «Крчмар и другие против Чехии» [Krcmar and Others v the Czech Republic] речь шла о рассмотрении в Конституционном суде Чешской Республики вопроса о национализации и возможной реституции собственности заявителя. По собственной инициативе Конституционный суд собрал доказательства в дополнение к представленным сторонами. Хотя эти доказательства и легли в основу последующего решения суда, до сведения заявителей он информацию о них не довел. Европейский суд по правам человека счел, что сам по себе факт сбора информации судом не противоречит праву на справедливое судебное разбирательство. Однако Суд заключил, что: «понятие справедливого судебного разбирательства также предполагает право на состязательный процесс (см. также 6.1.2), в соответствии с которым стороны должны иметь возможность не только представить любые доказательства, необходимые для успешного разрешения их требований, но также узнать и высказать мнение о всех доказательствах или замечаниях, представленных с целью оказания влияния на решение суда»[509].

6.3.6 Основания для отказа в раскрытии информации о деле

Право на раскрытие информации о деле не является абсолютным правом. Отказ в раскрытии информации может быть оправдан, если он преследует какую-либо законную цель — например, защиту национальной безопасности[510]; соблюдение основных прав другого лица — например, охрана свидетелей от возможной мести (см. также 7.1)[511]; или охрана важного публичного интереса — например, нераскрытие полицией секретных методов расследования преступлений[512]. В деле «Мирилашвили против России» [Mirilashvili v Russia] Европейский суд по правам человека признал, учитывая обстоятельства данного дела, что документы, запрошенные заявителем, могли содержать информацию, имеющую отношение к национальной безопасности. По мнению Суда, в таких условиях национальные судьи должны пользоваться значительной свободой усмотрения при принятии решений по ходатайствам защиты о раскрытии информации[513].

В любой ситуации отказа раскрыть информацию такие меры должны быть строго необходимы и соизмеряться с соблюдением прав той стороны, чьи интересы он затрагивает[514]. Пропорциональность достигается за счет обеспечения равновесия между благоприятными последствиями от нераскрытая информации и неблагоприятными последствиями для другой стороны в плане ее возможностей подготовки своей защиты[515]. Это означает, что если законная цель может быть достигнута за счет применения меньших ограничений — например, путем предоставления доказательств в отредактированном и обобщенном виде, то именно такие меры и следует принять[516].

В случае предложения отказать в раскрытии информации суд обязан оценить необходимость и пропорциональность предлагаемого отказа. По мнению Европейского суда по правам человека, высказанному им в деле «Роу и Дэвис против Соединенного Королевства» [Rowe and Davis v the United Kingdom], порядок, при котором прокурор самостоятельно, без уведомления судьи, пытается оценить, насколько значима скрываемая информация для стороны защиты, и соотносит этот интерес с публичным интересом сохранения информации в тайне, вступает в противоречие с положениями пункта 1 статьи 6 ЕКПЧ[517].

6.3.7 Меры компенсации за отказ в раскрытии информации о деле

Для того, чтобы компенсировать защите те трудности, с которыми она сталкивается при отказе в раскрытии информации (особенно в уголовных делах), и тем самым добиться общего соблюдения принципов справедливого суда, судебные органы должны обеспечить «достаточный баланс» между интересами обвинения и интересами защиты (см. также 7.1.1)[518]. Например, в деле «Джаспер против Соединенного Королевства» [Jasper v the United Kingdom] Европейский суд по правам человека рассмотрел порядок, по которому доказательства, признанные слишком конфиденциальными для того, чтобы их можно было раскрыть защите, судья суда первой инстанции изучил ex parte. Европейский суд нашел, что тот факт, что судья суда первой инстанции, который был всецело осведомлен обо всех доказательствах и вопросах по делу, проводил сопоставление публичного интереса в сохранении конфиденциальности информации и заинтересованности подсудимого в раскрытии этой информации, не противоречит пункту 1 статьи 6 ЕКПЧ. Европейский суд был также удовлетворен тем, что сторона защиты была проинформирована и имела возможность делать заявления и участвовать в вышеуказанном процессе принятия решений, насколько это было возможно, не раскрывая ей материалы, которые сторона обвинения желала сохранить в секрете в публичных интересах[519].

Для обеспечения «достаточного баланса» процедура судебных органов в делах, где имеет место отказ в раскрытии информации, должна в итоге обеспечить, чтобы обвиняемый (или ответчик в гражданском процессе) имел возможность подготовить свою защиту. В деле «Эдвардс и Льюис против Соединенного Королевства» [Edwards and Lewis v the United Kingdom] нераскрытые доказательства имели (или могли иметь) отношение к вопросу факта, решение по которому принял суд первой инстанции. Каждый заявитель жаловался, что один или более тайных сотрудников или осведомителей полиции обманным путем заманили его в ситуацию, в которой он совершил преступление. Это был существенный момент для позиции защиты, поскольку если бы судья принял эту жалобу, то уголовное преследование, фактически, подлежало прекращению. Чтобы выяснить, стал ли обвиняемый действительно жертвой ненадлежащего завлечения со стороны полиции, судье первой инстанции было необходимо изучить ряд факторов, в том числе причину проведения полицией этой операции, характер и масштабы участия полиции в этом преступлении, а также характер любых мер завлечения или давления со стороны полиции[520]. Обвиняемым отказали в доступе к доказательствам по делу, что лишило их защитников возможности привести полновесные аргументы в поддержку позиции о ненадлежащем завлечении в совершение преступления. Кроме того, обвиняемых не проинформировали о характере нераскрытой им информации. Европейский суд по правам человека признал в этом деле нарушение пункта 1 статьи 6 ЕКПЧ и отметил, что примененная в данном деле процедура решения вопроса о раскрытии доказательств и ловушки со стороны полиции не соответствовала требованию об обеспечении состязательности разбирательства (см. также 6.1.2) и равноправия сторон (см. также 6.1)[521].

Вопрос о предоставлении краткого изложения обобщенной информации, отредактированной в целях защиты секретной информации, Комитет по правам человека рассматривал в деле «Ахани против Канады» [Ahani v Canada]. Речь шла о слушании по поводу обоснованности сертификата безопасности, выданного в отношении заявителя. Комитет по правам человека отметил, что суд принял меры к тому, чтобы заявитель был осведомлен о выдвинутых против него обвинениях и мог на них отреагировать, и что он, таким образом, не только имел возможность представить свои доводы и проводить перекрестный допрос свидетелей, но и воспользовался этой возможностью. С учетом вопросов национальной безопасности, затронутых в этом деле, и принятых мер предосторожности, которые выразились в том, что данному лицу предоставили отредактированный обобщенный вариант соответствующей информации, Комитет пришел к выводу, что в данном процессе справедливость по отношению к заявителю была соблюдена, и не усмотрел нарушения статьи 14 МПГПП[522].

Соблюдению права быть судимым «без неоправданной задержки» (как оно сформулировано в пункте 3(c) статьи 14 МПГПП) или права на разбирательство дела «в разумный срок» в соответствии с формулировкой пункта 1 статьи 6 ЕКПЧ посвящено больше постановлений Европейского суда по правам человека, чем любому иному вопросу[523]. Цель этой гарантии, которая выражается также известным афоризмом «задержка в отправлении правосудия равна отказу в правосудии», состоит в том, чтобы избежать длительной неопределенности в положении лиц путем защиты всех сторон судопроизводства от чрезмерных процессуальных задержек[524], которые, в свою очередь, могут поставить под угрозу эффективность правосудия и доверие к нему[525].

Поведение государственных властей играет значительную роль при оценке, имела ли место неоправданная задержка в рассмотрении дела. И Комитет по правам человека, и Европейский суд по правам человека отвергают самый распространенный аргумент, приводимый в ответ на предположения о неоправданной задержке правосудия, а именно ссылку на перегруженность судов. По мнению Европейского суда, ЕКПЧ обязывает государств-участников обеспечить такую организацию своих судебных систем, которая позволяла бы выполнять требования пункта 1 статьи 6, включая требование о проведении разбирательства в разумный срок (см. также 6.4.4)[526]. Европейский суд согласен принять оправдание только временной загруженности судов, причем лишь при условии, что были приняты эффективные меры по ликвидации такой загруженности; но не систематических неоправданных задержек в отправлении правосудия[527]. В деле «Кудла против Польши» [Kudta v Poland] Европейский суд по правам человека пошел еще дальше и впервые заявил о нарушении статьи 13 (право на эффективные средства правовой защиты) в ситуации, когда заявителю на национальном уровне не было предоставлено никаких средств правовой защиты с тем, чтобы он мог добиться осуществления своего права на судебное разбирательство в разумный срок[528]. Суд заявил в этой связи: «Все более частое установление нарушений этого положения в последнее время заставило Европейский суд обратить внимание на существенную опасность для принципа верховенства права, складывающуюся в национальных правовых системах, когда при отправлении правосудия имеют место чрезмерные задержки, в отношении которых стороны не имеют внутригосударственных средств правовой защиты»[529].

6.4.1 Процессуальные задержки и отсрочка слушаний

Процессуальные задержки уголовного и не-уголовного производства могут иметь место по целому ряду причин. Ни Комитет по правам человека, ни Европейский суд по правам человека не приводят в этом смысле универсальных критериев, применимых для всех случаев. Разумность срока задержки определяется для каждого дела в отдельности[530]. Комитет по правам человека и Европейский суд по правам человека учитывают следующие моменты при оценке оправданности задержек в отправлении правосудия, хотя приводимый ниже перечень не является исчерпывающим:

• степень сложности рассматриваемых правовых вопросов[531];

• характер фактов, которые надлежит установить[532];

• число обвиняемых или участников в гражданском процессе, а также число свидетелей, дающих показания[533];

• поведение обвиняемых или сторон в гражданском процессе, в том числе подаваемые ими ходатайства об отсрочке производства или применяемая ими тактика затягивания процесса[534];

• длительность каждой отдельной стадии данного разбирательства[535];

• необходимость со стороны правоохранительных органов в получении взаимной правовой помощи[536];

• любые отрицательные последствия для правового статуса лица, вызванные данной задержкой[537];

• наличие средств правовой защиты, которые могли бы ускорить разбирательство, и были ли такие средства использованы[538];

• результат любого апелляционного производства[539];

• наличие у данного дела связи с каким-либо другим разбирательством, в результате чего интересы правосудия требуют координации стадий обоих процессов или задержки данного процесса до момента, когда будут приняты какие-либо меры или решения в другом процессе[540];

• последствия, которое данное дело может иметь для дальнейшего применения национального законодательства[541].

Право на слушание дела без неоправданной задержки должно также осуществляться с учетом права на предоставление достаточного времени и возможностей на подготовку своего дела (см. также 6.3.4 and 6.3.5), которое может предусматривать отсрочку производства.

6.4.2 Право быть судимым без неоправданной задержки в уголовном процессе

В уголовном процессе право быть судимым без неоправданной задержки распространяется на период времени с момента предъявления обвинения или ареста лица (что иногда, хотя и не всегда, совпадает) до вынесения приговора суда (см. также 9.3) и завершения всех применимых апелляционных процедур или пересмотров (см. также 10.1.1)[542]. По мнению Европейского суда по правам человека, моментом, с которого следует начинать отсчет длительности процесса, является вручение компетентным органом данному лицу официального уведомления о том, что его подозревают в совершении уголовного преступления, или любой иной акт, который подразумевает то же утверждение и таким же образом существенно влияет на статус данного подозреваемого[543]. Комитет по правам человека неоднократно подчеркивал, что при обвинении в тяжких преступлениях, таких как убийство, когда суд не выпускает обвиняемых под залог (см. также 6.4.3), обвиняемый должен быть предан суду как можно скорее[544]. Отсутствие надлежащего бюджетного финансирования уголовного правосудия не принимается в качестве обоснования неоправданной задержки судебного разбирательства уголовных дел[545].

В деле «Тисдейл против Тринидада и Тобаго» [Teesdale v Trinidad and Tobago] Комитет по правам человека счел 16-месячную задержку в проведении судебного разбирательства по обвинению в убийстве неоправданной[546]. Запись судебного протокола в этом деле показала, что все доказательства обвинения были собраны к 1 июня 1988 года, после этой даты никаких расследований не проводилось, но суд начался лишь 6 октября 1989 года. В деле «Буду против Тринидада и Тобаго» [Boodoo v Trinidad and Tobago] Комитет квалифицировал период в 33 месяца, который прошел с даты ареста обвиняемого в краже до суда над ним, как неоправданную задержку в нарушение положений пункта 3 статьи 9[547]. Аналогичное нарушение пункта 3 статьи 9 Пакта было признано в деле «Сахадео против Гайаны» [Sahadeo v Guyana], заявитель которого был арестован в сентябре 1985 г., а суд, который признал его виновным в убийстве и приговорил к смертной казни, состоялся лишь в ноябре 1989 г., т. е. через четыре года и два месяца после ареста[548]. Даже принимая во внимание большое число обвиняемых и свидетелей по другому делу, Европейский суд по правам человека счел, что задержка продолжительностью в восемь лет и два месяца не может быть признана разумной в контексте пункта 1 статьи 6 ЕКПЧ[549]. Напротив, 11 месяцев, которые прошли со дня ареста до начала слушаний по делу о ввозе в страну и незаконной продаже героина не были признаны нарушением пункта 3(c) статьи 14 МПГПП в деле «Хуссейн против Маврикия» [Hussain v Mauritius][550].

6.4.3 Право на освобождение под залог до завершения уголовного производства

Значение права на безотлагательное проведение суда возрастает, если обвиняемый находится под стражей. Пункт 3 статьи 9 МПГПП и пункт 3 статьи 5 ЕКПЧ предусматривают право каждого арестованного или задержанного лица «на судебное разбирательство в течение разумного срока или на освобождение до суда». Если обвиняемому отказывают в освобождении под залог и содержат под стражей в ходе уголовного производства, такой человек должен быть судим в максимально возможный короткий срок[551]. В деле «Секстус против Тринидада и Тобаго [Sextus v Trinidad and Tobago], заявителя арестовали в день предполагаемого преступления, предъявили обвинение в убийстве и содержали под стражей до суда. Комитет по правам человека посчитал, что фактические доказательства были несложными и не требовали длительного полицейского расследования, в связи с чем он пришел к выводу, что задержка суда над обвиняемым на 22 месяца составила нарушение пункта 3 статьи 9 и пункта 3(c) статьи 14 МПГПП[552]. В деле «Баррозо против Панамы» [Barroso v Panama] Комитет счел, что задержку в более чем три с половиной года со дня предъявления обвинения до суда нельзя было оправдать исключительно сложностью фактических обстоятельств и длительностью расследований. Комитет заявил, что в делах по серьезным обвинениям, таким как убийство, когда обвиняемому отказывают в освобождении под залог, обвиняемый должен быть предан суду как можно скорее[553].

6.4.4 Право на слушание в разумный срок в гражданском процессе

По мнению как Комитета по правам человека, так и Европейского суда по правам человека, право на слушание в разумный срок может применяться и к уголовному, и к не-уголовному производству, хотя прямое указание на этот принцип в контексте и уголовного, и гражданского процесса имеется лишь в ЕКПЧ[554]. Согласно Комитету по правам человека, в гражданском процессе сложность дела или поведение сторон (см. также 6.4.1) не могут служить оправданием задержек в производстве дела[555]. В гражданском процессе право на слушание в разумный срок касается периода, исчисляемого с момента начала процесса[556] до того момента, когда постановление суда становится окончательным и решение приводится в исполнение[557]. В деле «Янкович против Хорватии» [Jankovic v Croatia], в котором, в числе прочего, речь шла и о нарушении права владения, Европейский суд по правам человека еще раз подчеркнул, что исполнение судебного решения должно рассматриваться в качестве неотъемлемой части «слушания» при оценке разумности длительности процесса[558].

Комитет по правам человека считает, что требование о скором проведении гражданского процесса вытекает из общих положений пункта 1 статьи 14 МПГПП. Например, заявитель по делу «Мукунто против Замбии» [Mukunto v Zambia] был незаконно задержан в 1979 г. и подавал в Верховный суд жалобу с требованием компенсации в 1982 г. и в 1985 г. К 1999 г., когда Комитет по правам человека рассмотрел его жалобу на предмет нарушения пункта 1 статьи 14, судебное решение по его заявлению о компенсации все еще не было принято. Замбия не выдвинула возражений против требований заявителя по статье 14; вместо этого она представила Комитету ряд оснований, по которым не была выплачена компенсация, включая экономические трудности, которые не позволяют предоставлять надлежащие условия содержания всем задержанным лицам. Комитет не посчитал эти доводы относимыми к нарушению пункта 1 статьи 14 и признал факт нарушения прав заявителя[559]. Аналогичный подход Комитет продемонстрировал в отношении задержки в деле о клевете («Парага против Хорватии» [Paraga v Croatia]), задержки длительностью в пять лет в уголовном процессе («Муньос против Испании» [Munoz v Spain]), задержки длительностью в семь лет в деле о пересмотре решения административного органа («Эрмоса против Перу» [Hermoza v Peru]) и задержки в 12 лет, которые истекли с момента самих событий («Гомес против Перу» [Gomez v Peru])[560]. С другой стороны, Комитет не усмотрел нарушения пункта 1 статьи 14 МПГПП в обстоятельствах, когда в результате судебного разбирательства после двух лет с момента подачи жалобы заявитель был восстановлен в прежней должности решением суда[561].

Следует отметить, что хотя длительность задержки в некоторой степени и показательна, сама по себе она не является решающим фактором для определения, было ли дело рассмотрено в без неоправданной задержки, в виду наличия ряда других факторов (см. также 6.4.1), в том числе таких, как сложность дела. В деле «Саяди и Винк против Бельгии» [Sayadi and Vinck v Belgium] Комитет нашел, что проводившееся в течение трех с половиной лет расследование обстоятельств применения санкций к лицам, фигурирующим в Объединенном списке ООН террористических образований и лиц, было оправданно в связи со сложностью дела, а также в связи с тем, что ряд следственных действий необходимо было провести за рубежом[562]. С другой стороны, в деле «Камассо против Хорватии» [Camasso v Croatia] Европейский суд по правам человека признал, что даже наличие в нем определенной сложности не может оправдать продолжительность процесса в шесть лет и одиннадцать месяцев[563].

К дополнительным моментам, на которые обращается внимание, относятся: поведение заявителя, поведение соответствующих органов власти и предмет спора для заявителя[564]. В отношении поведения государственных органов, Европейский суд разъяснил, что государства обязаны организовать свои правовые системы таким образом, чтобы их суды гарантированно обеспечивали соблюдение прав всех лиц на получение окончательного решения в спорах по поводу гражданских прав и обязанностей в разумные сроки (см. также 6.4)[565]. В деле «Ноголица против Хорватии» [Nogolica v Croatia], где речь идет о разбирательстве, которое длилось восемь лет и десять месяцев с перерывами на более чем три года исключительно по вине государственных органов, было признано нарушение пункта 1 статьи 6 ЕКПЧ. Такое же нарушение пункта 1 статьи 6 ЕКПЧ Суд нашел в деле «Михайлович против Хорватии» [Mihajlovic v Croatia], в котором заявители жаловались на задержку на семь с половиной лет решения по гражданскому иску[566].

В контексте дел по установлению родительского статуса, опеки над ребенком, дел о разрешении разведенному родителю общаться со своими детьми, и в общем дел, касающихся гражданского статуса и дееспособности, Комитет по правам человека и Европейский суд по правам человека аналогичным образом требуют, чтобы такие вопросы решались в срочном порядке[567]. В деле «H. против Соединенного Королевства» [H. v the United Kingdom] Европейский суд заявил, что в подобных делах, учитывая их значение для заявителя, «государственные органы обязаны проявлять исключительное усердие, поскольку всегда существует опасность, что любая процессуальная задержка может привести к фактическому разрешению спорного вопроса еще до начала слушания в суде»[568].

Например, в деле «Евремович против Сербии» [Jevremovic v Serbia], несмотря на сложный характер дела, Европейский суд признал, что продолжительность процесса в четыре года и девять месяцев в деле об установлении отцовства и опеки над ребенком составила нарушение пункта 1 статьи 6 ЕКПЧ[569]. Вместе с тем, в деле «Хокканен против Финляндии» [Hokkanen v Finland] Европейский суд признал разумной протяженность в 18 месяцев в сходном деле об опеке над ребенком, которое разбиралось в судах трех инстанций[570]. Необходимость срочного проведения гражданского производства была признана также в деле, где этого требовало состояние здоровья одной из сторон (по иску заявителя, зараженного вирусом ВИЧ в результате переливания ему инфицированной крови)[571], в спорах по вопросам занятости[572] и в деле о причинении телесных повреждений, в котором заявителю нанесли тяжкую травму[573].

В гражданских процессах, в которых задержка была вызвана недостаточностью ресурсов или недофинансированием, Комитет по правам человека отметил, что для отправления правосудия следует, по мере возможности, изыскивать дополнительные бюджетные средства[574]. Необходимо отметить, что чрезмерные задержки в принятии судебных решений по вине государственных органов признаются одновременно нарушением пункта 3 статьи 2 о праве на эффективные средства правовой защиты и пункта 1 статьи 14 МПГПП[575].

Каждый обвиняемый в уголовном преступлении имеет право быть судимым в его присутствии с тем, чтобы он имел возможность выслушать доводы обвинения, возражать им и представить свою защиту[576]. Идея права «быть услышанным» предполагает обращение к двум понятиям. Первое — это естественный принцип правосудия, выраженный в правиле audi alteram partem, т. е. требовании о необходимости выслушать вторую сторону. Второе связано с вопросом, предполагает ли право быть услышанным право выступать лично, или достаточно, чтобы сторона представила свои доказательства и аргументы в письменной форме. О применении права быть услышанным в не-уголовном разбирательстве см. также 6.5.4.

6.5.1Audi alteram partem или «выслушай другую сторону»

Принципы справедливого слушания включают в себя правила, именуемые в некоторых правовых системах правилами естественного правосудия, в том числе концепцию audi alteram partem (букв.: «выслушай другую сторону»). Комитет по правам человека нашел нарушение этого принципа в деле «Эрмоса против Перу» [Hermoza v Peru], где административные власти лишили заявителя права на слушание после того, как они вначале отстранили его от работы, а потом уволили с занимаемой должности[577]. Необходимость выслушать другую сторону — в уголовном или гражданском процессе — составляет одну из основ права на справедливое судебное разбирательство, предусмотренного пунктом 1 статьи 14 МПГПП и пунктом 1 статьи 6 ЕКПЧ.

6.5.2 Право присутствовать на слушаниях по уголовному делу

Что касается уголовного разбирательства, то право присутствовать на слушаниях по своему делу прямо гарантировано лишь пунктом 3(d) статьи 14 МПГПП; кроме того, оно вытекает из права на защиту (см. также 6.6), а также из права на публичное слушание (см. также 4). Оно включает в себя право обвиняемого давать показания, хотя следует помнить, что обвиняемый не может быть принужден к этому (см. также 5.2). Европейский суд по правам человека признает, что хотя право присутствовать на слушаниях по своему делу в пункте 1 статьи 6 прямо не упоминается, общие цели и задачи этой статьи состоят в том, чтобы показать, что лицо, которому «предъявлено уголовное обвинение», имеет право принимать участие в слушаниях. Кроме того, подпункты (c), (d) и (e) пункта 3 статьи 6 гарантируют «каждому, обвиняемому в уголовном преступлении» право «защищать себя лично» (см. также 6.6.1), «допрашивать свидетелей или чтобы эти свидетели были допрошены» (см. также 6.7), а также «пользоваться бесплатной помощью переводчика, если он не понимает языка, используемого в суде, или не говорит на этом языке» (см. также 6.8). По мнению Европейского суда по правам человека, трудно представить, что обвиняемый может осуществить эти права, не присутствуя в суде[578].

В деле «Орехуэла против Колумбии» [Orejuela v Colombia] заявитель жаловался, что в отношении него производство осуществлялось лишь в письменной форме, без проведения какого-либо слушания, устного или публичного. Колумбия не опровергла эти обвинения, а просто указала, что решения по делу доступны общественности. Комитет по правам человека заявил, что гарантия прав на защиту, закрепленная пунктом 3 статьи 14 МПГПП (в особенности прав, предусмотренных подпунктами (d) и (e), права защищать себя (см. также 6.6), а также права вызывать и допрашивать свидетелей (см. также 6.7), требует, чтобы любое уголовное производство предоставляло обвиняемому право на устное слушание, на котором он может присутствовать лично или быть представленным адвокатом, а также давать показания и допрашивать свидетелей. Придя к выводу, что данному заявителю не предоставили такого слушания в ходе производства по его делу, которое завершилось его осуждением и назначением наказания, Комитет признал в этом деле нарушение права на справедливое судебное разбирательство[579].

Следует отметить, что какой-либо презумпции a priori в пользу устных слушаний при пересмотре дела или в апелляционном разбирательстве не существует (см. также 10.3)[580], хотя принцип равноправия сторон (см. также 6.1) предполагает, что если сторона обвинения имеет право присутствовать в таких разбирательствах, то такое же право следует предоставлять и обвиняемому[581]. Как Европейский суд по правам человека, так и Комитет по правам человека заявляют, что право на личное присутствие может быть необходимым и при апелляционном разбирательстве — если такая апелляция касается вопросов и факта, и права, а не исключительно вопросов права[582]. В деле «Кремцов против Австрии» [Kremzow v Austria] речь шла об апелляционном рассмотрении на предмет возможной замены заявителю наказания с 20 лет лишения свободы на пожизненное заключение, а также на предмет отбывания наказания не в обычной тюрьме, а в специальном психиатрическом учреждении. В связи с тем, что это разбирательство имело существенное значение для заявителя и было связано не только с оценкой его характера и психического состояния, но и его мотивов, Европейский суд заключил, что для обеспечения справедливости этого разбирательства было необходимо присутствие заявителя на апелляционном рассмотрении, а также предоставление ему возможности участия в нем вместе со своим адвокатом[583].

6.5.3 Уголовное разбирательство in absentia

Проведение судебного разбирательства в отсутствие обвиняемого в принципе вступает в противоречие с общими требованиями надлежащего процесса и, более конкретно, с правом на участие в собственной защите (см. также 6.6)[584]. Вместе с тем, Комитет по правам человека заявил, что статью 14 МПГПП нельзя толковать как исключающую проведение судебного процесса in absentia во всех случаях, независимо от причин отсутствия обвиняемого[585]. Комитет разъяснил, что когда, в исключительных случаях, судебное рассмотрение проводится in absentia, возрастает необходимость еще более строго соблюдать права обвиняемого на защиту[586]. Комитет пояснил, что в ряде обстоятельств уголовное разбирательство in absentia может быть допустимо в интересах надлежащего отправления правосудия. Комитет приводит лишь один пример таких обстоятельств, когда обвиняемый отказывается от своего права присутствовать на слушаниях, несмотря на то, что его достаточно заблаговременно извещают об их проведении[587]. Европейский суд по правам человека аналогичным образом считает, сам факт проведения слушаний в отсутствие обвиняемого не составляет нарушения статьи 6 ЕКПЧ[588], если обвиняемый недвусмысленно отказался от своего права защищать себя лично[589], за исключением случаев, когда установлено, что обвиняемый стремится избежать правосудия[590].

В этой связи пункт 3(а) статьи 14 МПГПП (см. также 6.3.1) требует, что независимо от отсутствия обвиняемого, надлежит принимать все необходимые меры для того, чтобы проинформировать обвиняемого об обвинении и уведомить его о проведении разбирательства. Аналогичным образом, Европейский суд по правам человека считает, что для того, чтобы слушание in absentia удовлетворяло требованию справедливости, государство должно показать, что обвиняемый был эффективным образом уведомлен о нем[591]. В случае отсутствия такого уведомления «обвиняемый, в частности, не получает достаточно времени и средств для подготовки своей защиты (п. 3(b) ст. 14), не имеет возможности защищать себя с помощью защитника по своему выбору (п. 3(d) ст. 14), а также не имеет возможности допросить, лично или через представителя, свидетелей другой стороны или обеспечить присутствие и допрос своих свидетелей (п. 3(e) ст. 14)»[592].

Резолюция Совета Европы № (75) 11 устанавливает ряд критериев, регламентирующих уголовное разбирательство, проводимое in absentia, которые предусматривают, что:

• обвиняемому должна вручаться повестка для явки в суд и подготовки своей защиты;

• повестка должна ясно объяснять последствия неявки обвиняемого в суд;

• при наличии оснований полагать, что у обвиняемого возникли препятствия для явки, суд должен распорядиться об отложении разбирательства;

• дело обвиняемого не должно рассматриваться in absentia, если возможно и желательно перенести разбирательство на территорию другого государства или обратиться с запросом об экстрадиции обвиняемого;

• судебное решение, принятое in absentia, должно быть доведено до сведения обвиняемого, а срок обжалования не должен начинать течь ранее, чем лицо, в отношении которого вынесено решение, не получит эффективного уведомления о нем, если только не будет установлено, что лицо намеренно стремилось избежать правосудия;

• лицо, дело которого было рассмотрено в его отсутствие, и которому не была вручена повестка в должной и надлежащей форме, должно иметь правовое средство защиты, позволяющее ему аннулировать судебное решение;

• лицо, дело которого рассмотрено в его отсутствие, но которому повестка была надлежащим образом вручена, имеет право на повторное рассмотрение дела в обычном порядке, если это лицо может доказать, что его отсутствие и невозможность проинформировать судью по делу были вызваны обстоятельствами, находящимися за пределами его контроля[593].

Право принимать участие в разбирательстве не относится к числу абсолютных и, следовательно, от него можно отказаться. По мнению Европейского суда по правам человека, ни буква, ни дух статьи 6 не запрещает никому по собственной воле отказаться, прямо или косвенно, от права на гарантии справедливого судебного разбирательства. Однако такой отказ должен быть выражен «недвусмысленно и сопровождаться соблюдением минимума гарантий, соответствующих его важности»[594]. В деле «Сейдович против Италии» [Sejdovic v Italy] Большая палата Суда признала нарушение статьи 6 в виду отсутствия эффективного механизма для обеспечения прав лиц, осужденных in absentia, если они не были надлежащим образом уведомлены о судебном разбирательстве и не отказывались в недвусмысленной форме от своего права присутствовать на судебном разбирательстве по своему делу[595]. В деле «Лала против Нидерландов» [Lala v the Netherlands] Европейский суд пошел еще дальше, признав, что тот факт, что обвиняемый, хотя и был надлежащим образом извещен повесткой, в суд не явился, не может — даже в отсутствие уважительной причины — служить оправданием для лишения его права защиты через посредство адвоката (см. также 6.6.3)[596]. В деле «Малеки против Италии» [Maleki v Italy] Италия не отрицала, что суд над г-ном Малеки проводился in absentia. Однако Италия не смогла доказать, что заявитель был своевременно уведомлен повесткой и проинформирован о проводившемся в отношении него разбирательстве, заявив лишь, что полагает, что заявитель был уведомлен его адвокатом о предстоящем разбирательстве. Комитет по правам человека посчитал этот довод недостаточным исполнением возлагаемой на государство обязанности, требующей обоснования проведения разбирательства в отношении обвиняемого in absentia. Комитет указал, что проводивший это разбирательство суд до проведения разбирательства был обязан проверить, проинформирован ли заявитель о предстоящем слушании[597]. Комитет добавил, что нарушение права заявителя присутствовать при рассмотрении его дела могло быть устранено, если бы ему было предоставлено право на повторное разбирательство в его присутствии, когда его задержали в Италии[598]. Аналогичным образом, в деле «Колоцца против Италии» [Colozza v Italy] Европейский суд по правам человека заявил, что когда национальное законодательство позволяет проводить судебное разбирательство в отсутствие лица, которому предъявлено уголовное обвинение, то такое лицо, как только ему становится известно о судебном разбирательстве, должно получить возможность нового рассмотрения по существу обвинения судом, который рассматривал его дело in absentia[599].

6.5.4 Право присутствовать на слушаниях в не-уголовном производстве

Любое право на устное слушание в не-уголовном производстве основано на соответствующем выводе из общего права на справедливое судебное разбирательство, предусмотренного пунктом 1 статьи 14 МПГПП и пунктом 1 статьи 6 ЕКПЧ. В подготовительных материалах к МПГПП признается, что правовые системы многих стран предполагают проведение разбирательств на основе письменных документов, исходя из того, что процессуальные гарантии сторон при этом не нарушаются, поскольку содержание всех этих документов может быть обнародовано. По личному мнению Бертила Веннергрена (Bertil Wennergren), члена Комитета по правам человека, в деле «Карттунен против Финляндии» [Karttunen v Finland][600], положение пункта 1 статьи 14 должно применяться гибко и не может, прежде всего, пониматься как требование проведения устных слушаний. В последующих рассуждениях он указывает, что это объясняет, почему на последующем этапе разработки подготовительных материалов к пункту 3(d) статьи 14 право присутствовать на слушании своего дела в суде первой инстанции было специально включено в контекст уголовного судопроизводства.

В своих комментариях Комитет по правам человека указал, что пункт 1 статьи 14 МПГПП «может» содержать требование о предоставлении лицу возможности лично участвовать в гражданском процессе. В таких обстоятельствах государство-участник обязано разрешить такому лицу присутствовать на слушании, даже если он является иностранцем, не проживающим постоянно в данной стране. Оценивая, были ли соблюдены требования пункта 1 статьи 14 в деле «Саид против Норвегии» [Said v Norway], Комитет отметил, что адвокат заявителя не обращался с ходатайством об отложении слушания с тем, чтобы заявитель имел возможность участвовать в нем лично, и что никакие инструкции на этот счет не были включены в подписанные заявителем и переданные адвокату полномочия, а также не были впоследствии предъявлены адвокатом судье, который вел слушания по данному делу об опеке над ребенком. В данных обстоятельствах Комитет не нашел никаких нарушений со стороны государства в связи с тем, что суд г. Осло не отложил проведение слушаний по собственной инициативе до того момента, когда заявитель сможет лично на них присутствовать[601]. К сожалению, Комитет далее не разъяснил, когда именно гражданский процесс «может» требовать, чтобы то или иное лицо лично присутствовало на слушании по гражданскому делу.

Необходимо напомнить, что принцип равноправия сторон (см. также 6.1) требует, что если одной стороне разрешается присутствовать на слушаниях по не-уголовному делу, то такое же разрешение должно быть обеспечено и другой стороне[602].

Право защищать себя лежит в основе концепции надлежащего процесса и включает следующие права: право представлять себя (см. также 6.6.1); право быть представленным защитником по своему выбору (см. также 6.6.3, 6.6.4 и 6.6.5) и быть проинформированным об этом праве (см. также 6.6.2); право консультироваться с адвокатом и давать ему инструкции в конфиденциальном порядке (см. также 6.6.6); а также право на получение бесплатной юридической помощи (см. также 6.6.7). Хотя право «защищать» себя обычно ассоциируется с уголовным процессом, оно также тесно связано с правом быть услышанным (см. также 6.5), особенно с принципом audi alteram partem (см. также 6.5.1) («услышь другую сторону»), который применим в равной степени и к уголовным, и к не-уголовным разбирательствам. В контексте уголовного процесса государства-участники ОБСЕ приняли обязательство обеспечить, чтобы любое лицо, преследуемое в судебном порядке, имело право защищать себя лично или без промедления через посредство выбранного им самим защитника, или, если это лицо не располагает достаточными средствами для оплаты услуг защитника, на безвозмездное получение таких услуг, когда этого требуют интересы правосудия[603].

6.6.1 Право представлять себя

Каждый человек имеет право представлять себя в судебном разбирательстве, что означает, в принципе, что лицо нельзя заставить согласиться принять услуги адвоката, назначенного государством[604]. Однако в контексте уголовного производства это право не является абсолютным, что означает, что любое ограничение возможности лица защищать себя самостоятельно должно преследовать объективную и достаточно серьезную цель и не выходить за пределы того, что необходимо для соблюдения интересов правосудия, включая требование обеспечить, чтобы обвиняемый в серьезном преступлении имел возможность защитить себя надлежащим образом. Государствам следует избегать принятия абсолютного запрета на право защищать себя в уголовном разбирательстве, не прибегая к помощи адвоката, с тем, чтобы каждую ситуацию можно было оценивать по существу. Как разъясняет Комитет по правам человека, «интересы правосудия могут, в рамках конкретного судебного разбирательства, требовать назначения защитника вопреки желания обвиняемого». Комитет приводит следующие примеры таких ситуаций:

• обвиняемый существенным и систематическим образом препятствует надлежащему проведению судебного разбирательства;

• лицо, которому предъявлено тяжкое обвинение, оказывается не в состоянии действовать в собственных интересах;

• когда это необходимо для защиты уязвимых свидетелей (см. также 7.1) от дальнейшего беспокойства или запугивания, если им придется подвергнуться допросу со стороны обвиняемого[605].

Например, в деле «Гонсалес против Испании» [Gonzalez v Spain] заявитель жаловалась на нарушение пункта 1 статьи МПГПП, а также статьи 26 (равенство и свобода от дискриминации), в связи с тем, что ей разрешили предстать перед Конституционным судом лишь в сопровождении прокурадора (procurador) (аккредитованного Конституционным судом адвоката). Заявитель посчитала, что это привело к неравенству перед законом (см. также 2.2), так как лица с юридическим образованием не нуждаются в представительстве, а лица без диплома юриста должны быть представлены прокурадором. Комитет по правам человека принял позицию Конституционного суда, придя к выводу, что требование об обязательном представительстве адвоката отражает необходимость, чтобы ответственность за представление апелляций этому суду возлагалась на лиц с юридическим образованием. Рассмотрев представленные ему доказательства, Комитет не согласился с утверждением, что такой порядок нарушает требование о применении объективных и обоснованных критериев[606].

В таких делах важно предоставление эффективной юридической помощи, в том числе, путем назначения адвоката, опыт и компетентность которого соответствуют сложности рассматриваемого дела (см. также 6.6.3)[607].

6.6.2 Право быть информированным о своем праве на правовую помощь

Если лицо участвует в уголовном процессе без правовой помощи, то, согласно пункту 3(d) статьи 14 МПГПП, оно должно быть проинформировано о его праве на защиту с помощью адвоката (см. также 6.6.2)[608]. То же требование вытекает и из положений пункта 3(c) статьи 6 ЕКПЧ в силу подхода Европейского суда к применению Конвенции таким образом, чтобы предусмотренные ею права были не «теоретическими или иллюзорными правами, а правами практическими и эффективными»[609]. В целях обеспечения практической осуществимости и эффективности прав, предусмотренных в пункте 3(d) статьи 14 МПГПП и в пункте 3(c) статьи 6 ЕКПЧ, у лица, предстающего перед судом и представляющего самого себя, следует выяснить, известно ли ему о его праве иметь защитника по своему выбору[610] (см. также 6.6.3), а также о том, что если у него нет достаточных средств для оплаты услуг защитника, он может иметь право на бесплатную юридическую помощь (см. также 6.6.7).

Несмотря на то, что право быть проинформированным о своем праве на юридическую помощь выражается в контексте уголовного процесса, подход обеспечения практического и эффективного использования прав может также требовать применения этого права и в не-уголовном производстве, особенно в ситуациях, когда отсутствие юридического представительства у одной из сторон явно ведет к неравноправию сторон (см. также 6.1).

6.6.3 Право быть представленным адвокатом по своему выбору

Помимо права представлять самого себя, каждый человек имеет право на защиту через посредство адвоката по своему выбору как в уголовном, так и в не-уголовном процессе[611]. Государства-участники ОБСЕ признают, что право на справедливое и публичное судебное разбирательство включает и право быть представленным адвокатом по своему выбору[612]. Оба вида представительства — самостоятельное представительство и представительство через посредство адвоката — не следует считать взаимоисключающими[613]. Лица, которые пользуются помощью адвоката, имеют право инструктировать своего адвоката по вопросам ведения дела в пределах профессиональной ответственности, а также давать показания от собственного имени, тем самым реализуя в некоторой степени представительство от своего собственного имени одновременно с защитой через посредство адвоката[614].

По мнению Европейского суда по правам человека, право каждого обвиняемого в уголовном преступлении на эффективную защиту с помощью адвоката, который, при необходимости, назначается в официальном порядке (см. также 6.6.4), является одним из основополагающих элементов справедливого судебного разбирательства[615]. Вместе с тем, право на защиту с помощью адвоката по своему выбору не является абсолютным правом и может регламентироваться (см. также 6.6.5). Кроме того, от права на помощь юридического представителя можно отказаться. Европейский суд по правам человека требует, чтобы в случаях, когда это происходит, такой отказ был выражен «недвусмысленно и сопровождался соблюдением минимума гарантий, соответствующих его важности»[616]. Из этого также следует, что заявлять о том, что обвиняемый неявным образом, своим поведением, отказался от права на защиту с помощью адвоката, можно лишь показав, что обвиняемый мог разумно предвидеть последствия такого поведения[617].

Адвокат должен быть доступен на всех стадиях уголовного процесса, особенно если речь идет о деле, которое может завершиться назначением смертной казни: по поводу таких процессов Комитет по правам человека подтвердил, что вопрос об обеспечении участия юридических представителей в таком разбирательстве является аксиомой[618]. Например, в деле «Браун против Ямайки» [Brown v Jamaica] Комитет решил, что магистрату не следовало приступать к допросу свидетелей на предварительном слушании, не предоставив заявителю возможности обеспечить присутствие своего адвоката[619]. По мнению Комитета, эта обязанность лежит на государстве и ее невыполнение вменяется ему в вину, даже если неявка назначенного адвоката на слушание произошла исключительно по его собственной вине[620].

6.6.4 Право на независимое, компетентное и эффективное юридическое представительство

В контексте уголовного процесса пункт 3(d) статьи 14 МПГПП и пункт 3(c) статьи 6 ЕКПЧ говорят о праве на юридическую «помощь». Европейский суд по правам человека подчеркивает, что здесь речь идет не просто о «назначении» защитника, который бы выступал от имени обвиняемого, а о том, чтобы право на юридическую помощь осуществлялось практически и эффективно, чтобы обеспечить достаточную защиту[621]. Оценить, было ли данное юридическое представительство практическим и эффективным, можно лишь на основе конкретных обстоятельств дела, рассматривая процесс в целом[622]. Для этого необходимо сбалансировано подходить к таким моментам, как обязанности и независимость адвоката и обязательства компетентных государственных органов.

Комитет по правам человека считает, что государство не несет ответственности за поведение защитника, кроме как если судье стало или должно было стать «очевидным», что поведение или уровень компетенции защитника несовместимы с интересами правосудия[623]. Например, Комитет признал очевидное ненадлежащее поведение или некомпетентность, несовместимую с интересами правосудия, когда адвокат отозвал жалобу по делу, в котором подсудимому грозила смертная казнь, не посоветовавшись с подзащитным[624], или когда адвокат отсутствовал во время дачи показаний одним из свидетелей[625].

Применяя тот же подход, Европейский суд по правам человека считает, что хотя ведение защиты по сути является делом обвиняемого и его адвоката, национальные суды не должны пассивно наблюдать за случаями неэффективного юридического представительства[626]. Если того требуют обстоятельства дела, суду следует изучить, в какой степени адвокат исполняет свои обязанности[627]. Если государственным органам становится известно о ситуации, в которой назначенный адвокат не может выполнять свои обязанности в течение длительного периода по болезни или по иным причинам, или уклоняется от выполнения своих обязанностей, власти должны либо его заменить, либо заставить выполнять свои обязанности в соответствии с требованиями, предъявляемыми к компетентному и эффективному юридическому представительству[628]. Суду следует действовать с упреждением — например, принимать решение об откладывании заседаний даже в отсутствие такого ходатайства со стороны адвоката[629]. В отношении адвокатов, назначенных компетентными органами, позиция Комитета по правам человека и Европейского суда по правам человека представляется еще строже: они требуют от председательствующих судей еще более внимательного наблюдения за действиями таких защитников[630]. В деле «Саннино против Италии» [Sannino v Italy] Европейский суд подчеркнул, что тот факт, что заявитель не проинформировал власти о трудностях, с которыми он столкнулся при подготовке своей защиты, сам по себе не освобождает власти от обязанности принимать меры, гарантирующие обвиняемому эффективность защиты. Компетентные национальные органы обязаны вмешиваться не только в случае «очевидной» неспособности назначенного для оказания правовой помощи адвоката обеспечивать эффективное представительство обвиняемого, но также если они в достаточной степени осведомлены об этом каким-либо иным образом[631].

Что касается независимости адвокатов, то Комитет по правам человека считает, что «адвокаты должны иметь возможность консультировать и представлять лиц, обвиняемых в уголовном преступлении, в соответствии с общепризнанными принципами профессиональной этики без каких бы то ни было ограничений, воздействия, давления или неправомерного вмешательства с какой бы то ни было стороны»[632].

6.6.5 Основания для ограничения права на выбор юридического представителя

Право на выбор защитника не является абсолютным правом и может подлежать ограничению в двух ситуациях. Во-первых, если лицо получает бесплатную правовую помощь (см. также 6.6.7), то оно, в принципе, не имеет права выбирать своего юридического представителя[633]. Европейский суд по правам человека заявил, что право на защитника по своему выбору подлежит некоторым ограничениям, когда речь идет о бесплатной юридической помощи. Европейский суд согласен, что назначая защитника, государственные органы могут учитывать пожелания обвиняемого, однако эти пожелания могут не быть соблюдены, если имеются относимые и достаточные основания полагать, что в этом есть необходимость[634]. Нарушение права на выбор адвоката было признано в деле «Лопес против Уругвая» [Lopez v Uruguay], в котором Лопеса и еще нескольких человек, представших перед военным трибуналом, угрозами принудили отказаться от поиска любых адвокатов, кроме полковника Марио Родригеса[635].

Второе ограничение права выбирать адвоката, даже оплачиваемого из личных средств обвиняемого, вытекает из того, что государство имеет право регулировать допуск адвокатов к защите в судах и их обязанности соблюдать определенные принципы профессиональной этики[636]. В деле «Энсслин и другие против Германии» [Ensslin and Others v Germany] Европейская комиссия по правам человека не согласилась, что отстранение некоторых адвокатов от участия в защите на основании их связей с преступной организацией обвиняемых составляет нарушение статьи 6[637].

6.6.6 Конфиденциальное и не подлежащее разглашению общение с адвокатом

Ни в статье 14 МПГПП, ни в статье 6 ЕКПЧ не говорится о том, что консультации с адвокатом должны проводиться наедине, или что на общение между адвокатом и клиентом, в устной или письменной форме, распространяется тайна. Несмотря на это признается, что особый характер отношений между адвокатом и клиентом (а также конфиденциальность и защита, необходимая адвокату для получения полных указаний по подготовке и ведению защиты) требуют, чтобы адвокаты имели возможность встречаться со своими клиентами наедине и общаться с ними в условиях полного соблюдения конфиденциальности[638]. В деле «С. против Швейцарии» [S. v Switzerland] Европейский суд по правам человека счел, что право обвиняемого общаться с адвокатом вне пределов слышимости третьих лиц составляет одно из основных требований справедливого судебного разбирательства в демократическом обществе, которое вытекает из положений пункта 3(c) статьи 6 ЕКПЧ. По мнению Европейского суда, если бы адвокат был лишен возможности совещаться с клиентом и получать от него конфиденциальные указания без такого наблюдения, то смысл оказания юридической помощи был бы во многом утрачен, между тем как ЕКПЧ принята с целью гарантировать соблюдение практических и эффективных прав[639]. Например, Комитет по правам человека нашел нарушение пункта 3(b) статьи 14 МПГПП в деле, где по требованию следователей все встречи между обвиняемым и адвокатом проходили в их присутствии[640]. В деле «Арутюнянц против Узбекистана» [Arutyuniantz v Uzbekistan] Комитет также признал нарушение пункта 3(d) статьи 14 МПГПП в связи с тем, что адвокат был лишен возможности общаться с клиентом наедине[641].

Право на конфиденциальное и не подлежащее разглашению общение с адвокатом распространяется на все виды общения адвоката с клиентом независимо от стадии процесса, на которой происходит такое общение. Признается, что несоблюдение тайны общения составляет нарушение права на помощь адвоката при подготовке защиты (см. также 6.3.3), которое прямо предусмотрено пунктом 3(b) статьи 14 МПГПП и вытекает из пункта 1 статьи 6 в совокупности с пунктом 3(c) статьи 6 ЕКПЧ, а также права на помощь адвоката во время защиты (см. также 6.6.3), прямо предусмотренного пунктом 3(b) статьи 14 МПГПП и пунктом 3(c) статьи 6 ЕКПЧ. Необходимость обеспечения конфиденциальности еще более обоснована в условиях, когда обвиняемый находится под стражей или в заключении. Именно по этой причине встречи задержанного или находящегося в заключении лица с его адвокатом должны иметь место в условиях, позволяющих должностному лицу правоохранительных органов видеть их, но не слышать[642]. Европейский суд по правам человека также считает, что, как правило, доступ к адвокату должен предоставляться с момента первого допроса подозреваемого полицией (см. также 6.3.3)[643]. Вместе с тем, Европейский суд пришел к выводу, что право доступа к адвокату может подлежать ограничениям при наличии убедительных оснований для этого[644]. В подобных делах вопрос состоит в том, было ли ограничение необходимым для достижения законной цели и пропорциональным ей, а также, не привело ли такое ограничение, с точки зрения процесса в целом, к лишению обвиняемого права на справедливое судебное разбирательство[645].

В деле «Бреннан против Соединенного Королевства» [Brennan v the United Kingdom] Суд рассмотрел ситуацию, где первую консультацию обвиняемого с адвокатом отслеживал сотрудник полиции согласно статье 45 Закона Северной Ирландии (Чрезвычайные нормы) 1991 года, которая позволяла наблюдение за консультациями в целях предотвращения передачи информации подозреваемым, которые еще находились на свободе. Признавая, что эта мера преследовала законную цель, Европейский суд отметил отсутствие предположения, что адвокат мог участвовать в такой передаче, и что осталось неясным, в какой степени сотрудник полиции мог бы выявить зашифрованное сообщение, если бы оно действительно передавалось между клиентом и адвокатом. Присутствие сотрудника полиции могло бы, в лучшем случае, предотвратить недолжную передачу информации, если предположить, что была вероятность такой передачи. Следовательно, Суд признал такую меру непропорциональной и нарушающей пункт 3(с) статьи 6 ЕКПЧ[646].

Важность обеспечения конфиденциальности встреч между адвокатами и их подзащитными для осуществления прав на защиту подтверждается рядом международных документов, включая[647]:

♦ Основные принципы ООН, касающиеся роли юристов, которые предусматривают право всех арестованных, задержанных или заключенных лиц получать достаточные возможности, время и условия для посещения юристом, общения и консультации с ним без задержки, вмешательства или цензуры, и с соблюдением полной конфиденциальности[648];

♦ Свод принципов ООН защиты всех лиц, подвергаемых задержанию или заключению в какой бы то ни было форме, который предусматривает следующие права лиц, подвергнутых задержанию или заключению: возможность общаться и консультироваться со своим адвокатом; предоставление достаточного времени и возможностей для проведения консультаций со своим адвокатом; право на посещение адвокатом, на консультации и на связь с ним, без промедления или цензуры, и в условиях полной конфиденциальности, которое не может быть временно отменено или ограничено, кроме исключительных обстоятельств, которые определяются законом или установленными в соответствии с законом правилами, когда, по мнению судебного или иного органа, это необходимо для поддержания безопасности и порядка[649];

♦ Европейское соглашение о лицах, участвующих в процессах в Европейском Суде по правам человека, которое гласит: «В отношении лиц, находящихся под стражей, осуществление данного права, в частности, подразумевает, что:… (c) такое лицо имеет право переписываться и консультироваться, вне пределов слышимости третьих лиц, с адвокатом, имеющим право выступать в судах страны задержания в отношении жалобы в Европейский Суд или иных процедур, из нее вытекающих»[650].

6.6.7 Бесплатная юридическая помощь

Право на бесплатную юридическую помощь распространяется как на уголовный, так и на гражданский процесс, и зависит от соблюдения двух условий[651]: во-первых, лицо должно быть не в состоянии оплатить услуги адвоката; во-вторых, назначение юридического представителя данного лица должно быть необходимым в интересах правосудия.

Европейский суд по правам человека подтвердил, что лицу не обязательно доказывать, что отказ в предоставлении бесплатной юридической помощи действительно поставил его в невыгодное положение, поскольку это лишило бы право, предусмотренное пунктом 3(с) статьи 6 ЕКПЧ, его существенного содержания[652]. Суд разъяснил, что в случаях, когда идет речь о бесплатной юридической помощи, право на услуги защитника по своему выбору подлежит некоторым ограничениям. Европейский суд согласился, что назначая адвоката, уполномоченные органы могут учитывать пожелания обвиняемого, однако они могут и не приниматься во внимание, если имеются существенные и достаточные основания утверждать, что это необходимо[653].

По мнению Европейского суда, в уголовном процессе в некоторых обстоятельствах право обвиняемого на бесплатную юридическую помощь составляет один из аспектов понятия справедливого судебного разбирательства[654]. При определении, требуют ли «интересы правосудия» предоставления заявителю бесплатной юридической помощи, Суд учитывает ряд критериев, включая степень тяжести преступления и возможных санкций[655]; способность обвиняемого представлять себя[656] и степень сложности дела[657].

В уголовных делах основным критерием для оценки того, требуют ли интересы правосудия назначения бесплатного адвоката, является степень тяжести предъявляемого обвинения[658]. Другим, хотя и связанным с первым, критерием, является способность обвиняемого представлять себя. Например, в деле «Хоанг против Франции» [Hoang v France] Европейский суд по правам человека пришел к заключению, что у обвиняемого не было юридического образования, необходимого для того, чтобы он мог представить и развить надлежащие аргументы по сложным вопросам, связанным с предъявленным ему обвинением в торговле наркотиками[659]. В деле «Пакелли против Германии» [Pakelli v Germany] Европейский суд постановил, что личное присутствие заявителя не компенсировало отсутствия его адвоката. Без помощи практикующего юриста г-н Пакелли не смог бы внести существенный вклад в анализ возникших юридических вопросов[660]. К вопросу о степени «тяжести» преступления относится также вопрос о санкциях, возможных в случае признания обвиняемого виновным. В ситуациях, где речь может идти о немедленном лишении свободы, интересы правосудия, в принципе, требуют предоставления бесплатного представительства[661]. В деле «Куаранта против Швейцарии» [Quaranta v Switzerland] Европейский суд постановил, что учитывая максимальный срок в три года лишения свободы, грозивший заявителю, ему следовало предоставить бесплатную юридическую помощь уже в виду суровости возможного наказания, несмотря на то, что в документах дела ничто не указывало на то, что национальный суд может вынести приговор, предусматривающий лишение свободы более, чем на 18 месяцев[662].

Во всех случаях, когда интересы правосудия требуют назначения адвоката, обвиняемый имеет право на помощь юриста, опыт и компетентность которого соответствуют характеру правонарушения, с тем чтобы он мог предоставить эффективную юридическую помощь[663]. Хотя государство и не может нести ответственность за каждое упущение, допущенное адвокатом, назначенным государством для оказания бесплатной юридической помощи, сам факт назначения бесплатного адвоката, задача которого — представлять интересы одной из сторон судопроизводства, не гарантирует эффективности такой помощи (см. также 6.6.4)[664]. Несмотря на то, что ведение защиты — это, главным образом, дело самого обвиняемого и его адвоката, компетентные национальные органы обязаны вмешаться, если неспособность публичного защитника оказывать эффективную юридическую помощь является очевидной или обращает на себя их внимание каким-либо иным образом[665].

Право на бесплатную юридическую помощь прямо упоминается лишь в пункте 3(d) статьи 14 МПГПП и пункте 3(c) статьи 6 ЕКПЧ, т. е. в положениях, касающихся уголовного судопроизводства. Однако принцип равноправия сторон в плане предъявления своих доводов (см. также 6.1.2) может потребовать предоставления бесплатной юридической помощи и в гражданских процессах. Например, заявители по делу «Стил и Моррис против Соединенного Королевства» [Steel and Morris v the United Kingdom] были ответчиками по гражданскому иску о клевете, возбужденному компанией «Макдоналдс». Они были безработными и, несмотря на огромное неравенство возможностей между ними и большой, высококвалифицированной командой юристов, представлявших «Макдоналдс», Стилу и Моррису было отказано в предоставлении бесплатной юридической помощи, в результате чего им пришлось самим представлять себя в суде. Европейский суд по правам человека счел, что такой отказ в бесплатной юридической помощи привел к недопустимому неравноправию сторон и, тем самым, составил нарушение пункта 1 статьи 6 ЕКПЧ[666]. В «Замечаниях общего порядка» № 32 Комитет по правам человека добавил, что наличие или отсутствие правовой помощи зачастую определяет, может ли лицо иметь доступ к надлежащим процедурам или участвовать в них значимым образом (см. также 2.1), и рекомендовал государствам-участникам оказывать бесплатную юридическую помощь в судебных разбирательствах лицам, у которых нет достаточных средств, чтобы оплатить представителя[667]. По аналогии с уголовным судопроизводством, в гражданских процессах также обращается особое внимание на возможные серьезные последствия, в том числе и для третьих сторон — например, для детей в делах о родительской опеке.

Что касается предоставления бесплатной юридической помощи в апелляционном производстве (см. также 10.3.4), то здесь критерием для установления, требуют ли интересы правосудия предоставления бесплатных услуг адвоката, является существование определенного объективного шанса на успех[668]. В этой связи Европейский суд по правам человека считает, что отказ в предоставлении бесплатной юридической помощи при отсутствии достаточных перспектив для успешного решения дела, в принципе, может быть законным[669]. Комитет по правам человека, разбирая случаи апелляций в делах, в которых были вынесены приговоры к смертной казни, или ходатайств об их конституционном пересмотре, неоднократно заявлял об обязанности государства предоставлять бесплатную юридическую помощь[670]. Комитет по правам человека также указал, что государства-участники МПГПП, в соответствии с пунктом 3 статьи 2 Пакта, обязаны обеспечивать эффективные средства правовой защиты в отношении жалоб на нарушения прав, предусмотренных МПГПП. В деле «Кеннеди против Тринидада и Тобаго» [Kennedy v Trinidad and Tobago] эта задача возлагалась на Конституционный суд Тринидада и Тобаго. В этой связи Комитет счел, что отказ в предоставлении бесплатной юридической помощи лицу, подавшему жалобу в Конституционный суд, составил нарушение пункта 1 статьи 14 в совокупности с пунктом 3 статьи 2[671].

Следует отметить, что Комитет по правам человека неохотно рассматривает способы, используемые государствами для предоставления бесплатной юридической помощи на своей территории. Хотя Комитет и признает ответственность государств-участников за предоставление эффективной бесплатной юридической помощи, в деле «Рикеттс против Ямайки» [Ricketts v Jamaica] он заявил, что не вправе решать, каким образом должна обеспечиваться такая помощь, за исключением случаев, когда имела место явная ошибка в отправлении правосудия[672]. Примером, когда Комитет обнаружил такую явную ошибку в отправлении правосудия, было дело «Тисдейл против Тринидада и Тобаго» [Teesdale v Trinidad and Tobago], где адвокат был назначен лишь в день суда над обвиняемым[673]. Аналогичную позицию занял и Европейский суд по правам человека, который в ряде случаев указывал, что государства-участники пользуются значительной свободой в выборе средств обеспечения соответствия своих правовых систем требованиям о предоставлении бесплатной юридической помощи. Вместе с тем, задача Европейского суда состоит в том, чтобы определить, ведет ли избранный метод к достижению результатов, удовлетворяющих требованиям ЕКПЧ[674].

И в гражданских, и в уголовных процессах стороны имеют право вызывать свидетелей и вести их допрос и перекрестный допрос на равных условиях. Бесспорно, в уголовном судопроизводстве это право является одной из основополагающих гарантий обвиняемого, в том смысле, что оно создает противовес полномочиям обвинителя, обеспечивая тем самым равенство состязательных возможностей (см. также 6.1). Вместе с тем, другие участники процесса, такие как свидетели и потерпевшие, которых обычно «допрашивают», имеют и свои гарантии, так как им предоставляются некоторые права на получение помощи (см. также 7.2.1) и защиты (см. также 7.1), включая применяемое в ограниченных обстоятельствах право давать показания, не раскрывая своей личности (см. также 7.1.1).

6.7.1 Право вызывать свидетелей

В условиях уголовного судопроизводства пункт 3(e) статьи 14 МПГПП и пункт 3(d) статьи 6 ЕКПЧ гарантируют обвиняемому право «на вызов и допрос свидетелей в его пользу». Подчеркивая, что это должно иметь место «на тех же условиях, что и для свидетелей, показывающих против него», оба положения предусматривают принцип равноправия сторон (см. также 6.1), который гарантирует обвиняемому те же юридические полномочия вызывать и допрашивать свидетелей, какими обладает и обвинение[675].

Право на вызов свидетелей распространяется и на гражданский процесс. Например, в деле «Домбо Бехеер Б.В.» против Нидерландов» [Dombo Beheer B.V. v the Netherlands] речь шла о гражданском процессе в связи с вопросом, было ли достигнуто устное соглашение между компанией-заявителем и ее банком о предоставлении банком кредита. Как утверждалось, это соглашение было заключено между двумя лицами, одно из которых представляло компанию, а другое — банк. В ходе разбирательства же судья позволил давать показания о состоявшихся разговорах лишь лицу, представлявшему банк. Европейский суд по правам человека отметил, что ему трудно понять, почему компании также не была предоставлена возможность давать показания, и пришел к выводу, что компания была, таким образом, поставлена в менее благоприятное положение по сравнению с банком, что составляет нарушение принципа равноправия сторон (см. также 6.1) и, следовательно, пункта 1 статьи 6 ЕКПЧ[676].

Следует также отметить, что в некоторых правовых системах граждане освобождены от обязанности давать показания против близких родственников на том основании, что вменять им в обязанность давать такие показания негуманно и, значит, неприемлемо. Однако, учитывая, что общепризнанного принципа на этот счет не существует, Комитет по правам человека не придавал ему значения, когда принимал решения по жалобам о нарушении пункта 3(е) статьи 14[677]. В деле «Унтерпертингер против Австрии» [Unterpertinger v Austria] заявитель утверждал, что был осужден исключительно на основании заявлений, сделанных полиции его бывшей супругой и приемной дочерью, которые, будучи близкими родственниками, отказались давать показания в суде. Европейский суд по правам человека признал нарушение пункта 1 статьи 6 ЕКПЧ в том, что заявителя осудили на основании показаний свидетелей, которых у него не было возможности допросить ни на одной из стадий процесса (см. также 6.7.3)[678].

6.7.2 Право вызывать свидетелей-экспертов

Право вызывать свидетелей распространяется и на право вызывать свидетелей-экспертов. Европейский суд по правам человека разъяснил, что право вызывать свидетелей-экспертов не является абсолютным и должно уравновешиваться интересами надлежащего отправления правосудия. В первую очередь именно национальный суд принимает решение, является ли предложенная мера уместной и существенной для принятия решения по делу[679]. Однако, если национальный суд примет решение о необходимости привлечения эксперта, защита должна иметь возможность сформулировать свои вопросы такому эксперту, оспорить его доводы и допросить его непосредственно в зале суда. В этой связи в некоторых обстоятельствах Европейский суд рассматривал отказ разрешить проверку существенных доказательств экспертом от одной из сторон как нарушение принципа равенства состязательных возможностей[680]. Например, в деле «Хомидова против Таджикистана» [Khomidova v Tajikistan] заявитель утверждал, что признание вины было получено под воздействием пыток (см. также 5.2.6). В этой связи его адвокат заявил ходатайство о вызове врача в качестве эксперта, чтобы оценить травмы, полученные в результате предполагаемых пыток. Суд первой инстанции отказался удовлетворять это ходатайство без каких-либо объяснений, на основе чего Комитет по правам человека пришел к выводу, что тем самым было допущено нарушение пункта 1 статьи 14 и пункта 3(e) статьи 14 МПГПП, а также предусмотренного пунктом 3(g) статьи 14 права не быть принуждаемым к признанию себя виновным (см. также 5.2)[681].

В отличие от экспертов одной из сторон, эксперты, назначаемые национальным судом, должны быть нейтральными. В связи с тем, что мнение эксперта, назначенного судом, скорее всего будет играть существенную роль в оценке дела данным судом, отсутствие нейтральности эксперта может привести к нарушению принципа равноправия сторон (см. также 6.1.2)[682]. Даже отсутствие внешних признаков нейтральности (если оно может быть доказано объективными фактами) может составить нарушение принципа равноправия сторон. И особенно если, как в деле «Мирилашвили против России» [Mirilashvili v Russia], толчком к началу судебного преследования послужило именно заключение эксперта[683]. Вместе с тем, как отметил Европейский суд по правам человека в деле «Брандштеттер против Австрии» [Brandstetter v Austria], сам по себе факт, что назначенный судом эксперт работает в том же институте или лаборатории, что и эксперт, чье мнение легло в основу обвинительного акта, не дает оснований сомневаться в его нейтральности в данном деле. Решающим в подобных случаях является то, имеются ли объективные подтверждения сомнениям, которые возникли на основе внешних признаков[684]. Оценивая степень нейтральности назначенного судом эксперта, необходимо учитывать его процессуальное положение и роль в данном разбирательстве[685].

6.7.3 Право на перекрестный допрос свидетелей

В контексте уголовного процесса пункт 3(e) статьи 14 МПГПП и пункт 3(d) статьи 6 ЕКПЧ гарантируют право каждому «допрашивать показывающих против него свидетелей или иметь право на то, чтобы эти свидетели были допрошены»[686]. В замечаниях Комитета по правам человека сказано, что для того, чтобы такое право на перекрестный допрос соответствовало принципу равноправия сторон (см. также 6.1), оно должно обеспечивать, чтобы обвиняемому гарантировались те же юридические полномочия подвергать свидетелей перекрестному допросу, какие имеются у обвинения[687]. Поскольку право вызывать свидетелей распространяется и на гражданский процесс (см. также 6.7.1), то право на перекрестный допрос свидетелей относится и к гражданским делам.

В принципе, право на перекрестный допрос свидетелей, которое является существенным аспектом права на справедливое судебное разбирательство, требует, чтобы заявителю была предоставлена возможность оспаривать любой аспект заявлений или показаний свидетеля, сделанных в ходе очной ставки или допроса[688]. В деле «Дугин против Российской Федерации» [Dugin v Russian Federation] невызов свидетеля на перекрестный допрос был признан нарушением статьи 14 МПГПП, особенно с учетом того, что показания этого свидетеля в значительной степени определили приговор суда[689].

Все представленные в суде доказательства обычно должны предъявляться в присутствии обвиняемого с целью облегчения состязания доводов (см. также 6.1.2). Однако это не означает, что свидетели должны давать показания только в суде[690]. Само по себе использование в качестве доказательств заявлений, сделанных на стадии полицейского расследования или судебного следствия без личного присутствия свидетеля в зале суда, не составляет нарушения права на перекрестный допрос, при условии, что обвиняемому предоставляются достаточные возможности оспаривать и допрашивать такого свидетеля или тогда, когда он сделал такое заявление, или на более поздней стадии производства по делу до начала самого судебного процесса[691].

Однако ситуации, когда обвинительный приговор основывается исключительно или в существенной степени на показаниях лица, допросить которого (или обеспечить, чтобы его допросили) обвиняемый не мог ни на предварительной стадии, ни во время суда, вступают в противоречие с гарантиями, предусмотренными статьей 6 ЕКПЧ[692]. В деле «Бальсите-Лидейкине против Литвы» [Balsytè-Lideikienè v Lithuania] редактор издательской компании, публиковавшей календарь, содержание которого было признано содействующим разжиганию межэтнической вражды, была подвергнута административному штрафу, а непроданные копии календаря были изъяты. Европейский суд по правам человека признал, что заключения экспертов, сделанные на досудебной стадии, сыграли ключевую роль в производстве против заявительницы, которой было отказано в возможности допросить экспертов во время суда. Европейский суд счел, что отказ провести допрос экспертов в открытом суде составил нарушение статьи 6[693]. В деле «Саиди против Франции» [Saïdi v France] Европейский суд заявил, что невзирая на наличие трудностей в борьбе с наркоторговлей, а также тяжких последствий этого явления, эти соображения не могут оправдать ограничения прав защиты. Показания одного свидетеля в этом деле стали единственным основанием для вынесения обвинительного приговора, а до того они же были единственным основанием для предания обвиняемого суду. В то же время у заявителя не было возможности допросить указанного свидетеля ни на стадии расследования, ни в зале суда[694].

Говоря об обеспечении эффективного осуществления права на перекрестный допрос, следует помнить о существовании права, применимого как в уголовном, так и в гражданском процессе, на раскрытие всех материалов, имеющих отношение к делу (см. также 6.3.5). Например, в деле «Пирт против Ямайки» [Peart v Jamaica] в ходе перекрестного допроса главного свидетеля обвинения стороной защиты стало ясно, что данный свидетель в ночь совершения предполагаемого преступления сделал полиции письменное заявление. Обвинение отказалось предоставить защитнику копию указанного заявления, а суд первой инстанции объявил, что защита не представила основания, по которым ей должна быть передана эта копия. Выяснилось, что в своем письменном заявлении свидетель указал, что в потерпевшего по данному делу стрелял другой человек. Даже несмотря на это, по мнению Комитета по правам человека, показания данного свидетеля, единственного очевидца, присутствовавшего на суде, имели первостепенное значение, учитывая отсутствие подкрепляющих доказательств. В этой связи Комитет заключил, что факт непредоставления полученного полицией заявления серьезно воспрепятствовал проведению перекрестного допроса свидетеля защитой и тем самым составил нарушение пункта 3(e) статьи 14 МПГПП[695].

6.7.4 Ограничения права вызывать и допрашивать свидетелей

Право вызывать и допрашивать свидетелей не предоставляет неограниченного права добиваться явки любого свидетеля в любое время или любым способом[696]. Это право касается допуска лишь тех свидетелей, которые имеют значение для защиты, а также предоставления надлежащей возможности для допроса свидетелей и оспаривания их показаний[697]. В этих пределах и с учетом ограничений, касающихся использования заявлений, признательных показаний и иных доказательств, полученных в нарушение статьи 7 МПГПП (см. также 5.2.6), Комитет по правам человека разъяснил, что «определять допустимость доказательств и то, каким образом суды их оценивают, надлежит в первую очередь национальным законодателям государств-участников»[698]. Аналогичным образом, Европейский суд по правам человека в ряде случаев повторил, что вопрос о допустимости доказательств, прежде всего, регулируется национальным законодательством и что, по общему правилу, оценка предъявленных доказательств является прерогативой национальных судов. Европейский суд не может брать на себя роль еще одной апелляционной инстанции по вопросам допустимости доказательств (доктрина четвертой инстанции); роль Суда сводится к тому, чтобы определить, соответствовало ли данное судопроизводство в целом, включая методы получения доказательств, принципам справедливого судебного разбирательства (см. также 6.1.2)[699].

В деле «Маклоуренс против Ямайки» [McLawrence v Jamaica] заявитель жаловался на нарушение пункта 1 статьи 14 МПГПП в связи с тем, что в суде не присутствовал ключевой с точки зрения защиты свидетель. Комитет по правам человека еще раз подтвердил, что право на справедливое судебное разбирательство не включает абсолютного права на обеспечение дачи показаний в суде тем или иным свидетелем; поэтому, учитывая, что было сделано несколько попыток добиться явки указанного свидетеля в суд, Комитет не признал в этом деле нарушения статьи 14[700]. Иное решение Комитет по правам человека принял в деле «Щетка против Украины» [Shchetka v Ukraine], где признал нарушение пункта 3(е) статьи 14 в том, что национальный суд не стал рассматривать ходатайство обвиняемого о вызове ряда важных свидетелей, которые могли бы подтвердить его алиби[701].

Другой вид ограничений возникает в ситуациях, когда потерпевшие и свидетели получают разрешение давать показания анонимно, тем самым нарушая право обвиняемого на перекрестный допрос. В принципе, допущение таких показаний представляет собой нарушение надлежащего процесса в том смысле, что при этом обвиняемый попадает в объективно неравноправное положение. Однако, в исключительных обстоятельствах принципы справедливого судебного разбирательства также требуют, чтобы интересы защиты соизмерялись с интересами свидетелей или потерпевших, вызванных для дачи показаний[702]. В таких случаях судебные органы должны принимать меры, которые обеспечили бы защите достаточную компенсацию за подобные ограничения[703], и ни при каких условиях не должны, при определении вины обвиняемого, опираться исключительно или в решающей степени на такие показания[704] (см. также 7.1.1).

Право на бесплатную помощь переводчика предусмотрено статьей 14 МПГПП и статьей 6 ЕКПЧ применительно к уголовному процессу. Равные условия сторонам какого-либо производства можно создать, лишь обеспечив им действенное и эффективное соблюдение их прав. С этой точки зрения право на бесплатную помощь переводчика воплощает еще один аспект принципов справедливости и равноправия сторон в уголовном производстве (см. также 6.1)[705]. Вместе с тем, Комитет по правам человека считает, что в исключительных обстоятельствах может требоваться предоставление бесплатной помощи переводчика и в не-уголовном процессе в силу соблюдения принципа равноправия сторон (см. также 6.1), в том числе если неимущая сторона иначе не могла бы участвовать в процессе на равных условиях или не могли бы быть заслушаны приглашенные ею свидетели[706].

6.8.1 Сфера применения: степень понимания языка обвиняемым

Формулировки пункта 3(f) статьи 14 МПГПП и пункта 3(e) статьи 6 ЕКПЧ гарантируют право на бесплатную помощь переводчика в том случае, если обвиняемые по уголовному делу «не понимают языка, используемого в суде, или не говорят на этом языке». Это право принадлежит как иностранцам, так и гражданам данного государства[707]. Критерием для применения этого права является, достаточно ли хорошо данное лицо понимает предъявляемые суду доказательства с тем, чтобы оно имело возможность оспорить их и представить доводы в свою защиту. Отсутствие понимания должно являться препятствием к осуществлению права на защиту[708]. Европейский суд по правам человека подчеркнул особую важность знания языка обвиняемым, особенно с учетом характера правонарушения и сложности информации, сообщаемой обвиняемому[709].

С такими проблемами столкнулся гражданин Италии в уголовном процессе в Великобритании. В деле «Кускани против Соединенного Королевства» [Cuscani v the United Kingdom] Европейский суд по правам человека выяснил, что обвиняемый, даже прожив несколько лет в Соединенном Королевстве, недостаточно хорошо понимал английский язык, вследствие чего у него возникли реальные трудности в понимании сути предъявленного ему обвинения[710]. В деле «L. N. P. против Аргентины» [L. N. P. v Argentina], речь в котором шла об изнасиловании 15-летней девушки из одного из этнических меньшинств, Комитет по правам человека признал нарушение права заявителя на доступ к суду в условиях равенства (см. также 2.1) в связи с тем, что процесс велся исключительно на испанском языке без перевода, хотя и у заявителя, и у других свидетелей имелись трудности в общении на этом языке[711]. В деле «Домуковский и другие против Грузии» [Domukovsky and Others v Georgia] обвиняемый предстал перед судом в Грузии, не имея копии обвинительного акта на родном для него русском языке, а в услугах переводчика ему было отказано. Однако суд первой инстанции нашел, что заявитель отлично владеет грузинским языком, и отметил, что обвиняемый давал показания на грузинском. В этой связи Комитет по правам человека, на основе представленной ему информации, не нашел нарушения права г-на Домуковского в порядке пункта 3(f) статьи 14[712]. Аналогичный подход продемонстрировал Европейский суд по правам человека в деле «Лагерблом против Швеции» [Lagerblom v Sweden], в котором гражданин Финляндии предстал перед судом в Швеции. Европейский суд признал, что знание заявителем шведского языка было несколько ограниченным, несмотря на длительный период его проживания в Швеции. Вместе с тем, Суд указал, что национальный суд организовал устный финско-шведский перевод слушаний, и что заявитель делал устные и письменные заявления на финском языке, которые переводились на шведский язык и приобщались к делу. В этих обстоятельствах Суд нашел, что в данном процессе помощь переводчика предоставлялась в достаточном объеме[713].

Во многих странах право на бесплатную помощь переводчика распространяется и на лиц с недостатками слуха или речи, которые обычно общаются с помощью языка жестов[714]. Если отсутствие помощи переводчика в таких обстоятельствах будет означать, что лицо не сможет воспользоваться своими правами на защиту, то принципы равноправия сторон и предоставления действенного и эффективного осуществления прав требуют, чтобы такая помощь была ему предоставлена.

6.8.2 Сфера применения: исход судебного дела не имеет значения

В ситуациях, на которые распространяется право на бесплатную помощь переводчика (см. также 6.8.1), оценка соблюдения этого права не зависит от исхода данного дела[715]. Если лицу пришлось оплатить услуги своего переводчика в ситуации, когда ему полагался бесплатный перевод, а он ходатайствовал о его предоставлении и получил отказ, то будет зафиксировано нарушение права на бесплатную помощь, даже если дело разрешилось в пользу такого лица[716]. Право на бесплатную помощь переводчика является абсолютным, так что в любой ситуации, где оказывается, что лицо не понимает языка, который используется в данном суде, это право должно применяться без исключений или ограничений[717].

6.8.3 Перевод устного разбирательства и письменный перевод документов

Право на бесплатную помощь переводчика распространяется на все стадии устного разбирательства[718]. В деле «Людике, Белкасем и Коч против Германии» [Luedicke, Belkacem and Koç v Germany] Суд указал, что пункт 3(e) статьи 6 ЕКПЧ «означает, что обвиняемый, который не понимает языка, используемого в суде, или не говорит на нем, имеет право на бесплатную помощь переводчика для письменного или устного перевода всех документов или заявлений по возбужденному против него делу, которые необходимы для понимания происходящего и гарантируют соблюдение справедливого судебного разбирательства»[719]. Вместе с тем, это положение не требует письменного перевода всех письменных доказательств или официальных документов, применяемых в данном процессе[720]. В деле «Камасинский против Австрии» [Kamasinski v Austria] Европейский суд разъяснил, что право на помощь переводчика касается не только устных заявлений, сделанных в суде, но также и документов и материалов предварительного производства, если это необходимо для того, чтобы обвиняемый ознакомился с выдвинутым против него обвинением и мог защищать себя[721]. Ссылаясь на обвинительный акт Суд указал, что пункт 3(a) статьи 6 (касающийся «права быть незамедлительно и подробно уведомленным на понятном ему языке о характере и основании предъявленного ему обвинения») конкретно не определяет, должна ли соответствующая информация передаваться обвиняемому-иностранцу в письменной форме или в форме письменного перевода. Вместе с тем, Суд добавил, что обвиняемый может не владеть используемым в суде первой инстанции языком и, фактически, окажется в невыгодном положении, если обвинительный акт не будет ему вручен в виде письменного перевода на понятный ему язык[722]. В деле «Сингараса против Шри-Ланки» [Singarasa v Sri Lanka] Комитет по правам человека признал нарушение статьи 14 в связи с тем, что вынесенный заявителю обвинительный приговор основывался исключительно на его признательных показаниях при том, что во время допроса ему не были предоставлены услуги переводчика. Комитет пришел к заключению, что эти обстоятельства составляют нарушение права на справедливое судебное разбирательство, предусмотренного в общем статьей 14[723].

Комитет по правам человека признал достаточным, когда обвиняемого представляет адвокат, который понимает язык, на котором написаны документы следствия, и говорит на нем, и когда соответствующие документы предоставляются лишь такому адвокату[724].

6.8.4 Компетентность переводчика

Что касается права на услуги переводчика, то заинтересованному лицу должен предоставляться квалифицированный переводчик и оно не должно пользоваться помощью знакомых или родственников, уровень владения языком которых неизвестен[725]. Кроме того, для обеспечения действенности и эффективности услуг переводчика, компетентные органы обязаны, если они получают уведомление о том, что перевод может быть некачественным, обеспечить определенную степень контроля за адекватностью перевода[726].

Комитет по правам человека разъяснил, что в случаях, когда в процессе возникает вопрос или появляются сомнения о компетентности переводчика, защита обязана обратить на это внимание суда в ходе разбирательства. Например, в деле «Гриффин против Испании» [Griffin v Spain] автор жалобы заявил о нарушении его права на справедливое судебное разбирательство в связи с тем, что переводчик суда не был компетентен, а судья не вмешался в этот вопрос, и заявитель был признан виновным из-за неправильного перевода одного вопроса, в результате чего заявление, сделанное им в суде, отличалось от действительного заявления, которое он сделал следователю. По мнению Комитета, поскольку заявитель не обратился к судье с жалобой на некомпетентность судебного переводчика (хотя мог это сделать), то не может быть признано нарушение пункта 3(f) статьи 14 Пакта в этом деле[727].

6.8.5 Отсутствие права говорить на языке по своему выбору

Комитет по правам человека признал, что в ситуации, когда знание обвиняемым официального языка достаточно для того, чтобы он мог эффективно себя защищать, пункт 3(f) статьи 14 МПГПП не наделяет его правом выступать на своем родном языке[728]. Например, в деле «C. L. D. против Франции» [С. L. D. v France] заявитель утверждал, что стал жертвой нарушения статей 14 (справедливое судебное разбирательство) и 26 (свобода от дискриминации) МПГПП в связи с тем, что у него не было возможности давать показания на языке по своему выбору. По мнению Комитета, из пункта 1 статьи 14 в совокупности с пунктом 3(f) не следует, что обвиняемому надлежит предоставлять возможность изъясняться на языке его обычного общения или на языке, на котором ему легче всего выражать свои мысли[729].

Вместе с тем, необходимо признать, что растущее число региональных договоров предусматривают расширение права обвиняемых говорить на языке по своему выбору. Например, Рамочная конвенция по защите национальных меньшинств гласит: «Стороны обязуются гарантировать право любого лица, принадлежащего к национальному меньшинству… вести защиту на этом языке, получая для этого при необходимости бесплатную помощь переводчика»[730]. Европейская хартия о региональных языках или языках меньшинств идет еще дальше, предусматривая перечень подробных гарантий, относящихся к использованию языков меньшинств в уголовном, гражданском и административном процессах[731].