Стальная сеть

Глава 4

Когда девушка обнимает — это хорошо, приятно. Если девушка симпатичная, ещё лучше. Говорю ей:

— Пошли в участок, посидишь у меня.

Тут все обнимашки и закончились. Выпрямилась гоблинка, платье оправила, и холодно так:

— Я арестована?

Вот как тяжело с ними, девушками...

— Облава идёт, — отвечаю. — Участок сейчас самое безопасное место. Может, и отца твоего там найдём.

— Нет.

Вижу, мой подпрапорщик уже косо смотреть начал. Уж больно я цацкаюсь со своим агентом.

— Тогда отведу как арестанта! — говорю девчонке, жёстко так. — Или на квартиру.

Про квартиру я только сейчас придумал. Должна же быть у сыщика квартирка для встреч с агентами?

Испугалась девчонка, уже нос не задирает.

— Дмитрий Александрович, я знаю место, где безопасно. Дом старейшин. Может, и отец там?

— Хорошо! — рыкнул я для острастки. — Нам как раз туда надо. В целях расследования.

Нет, видать, не мой день сегодня. Дом старейшин, то есть место, где живёт глава общины гоблинов, я заметил издали. Домишко в два этажа, стоит особняком, выкрашен в зелёный цвет до самой крыши, у входа знак — козья морда на шесте. Дверь распахнута, и на крыльце полицейские толпой.

Вся гоблинская безопасность накрылась медным тазом...

Только мы подошли, а из дома уже мой начальник Бургачёв выходит. Перчатки поправляет, важный такой. За ним здоровенные полицейские гоблинов престарелых волокут. Кого под руки, кого за шкирку. Гоблины упираются, верещат что-то. Про права свои инородские. Но куда там!

Мы ведь, пока сюда торопились, мимо дома старейшин оргов прошли. Вот там было веселье. Домишко у оргов похожий на гоблинский, тоже в два этажа и особняком стоит. Только краской солнечного цвета выкрашен, и перед входом рога бычьи торчат на палке.

Вот там без драки не обошлось. Орги, хотя и немолодые, брыкались как бешеные. Но супротив полиции ничего не смогли. Вытащили болезных, в телегу кинули и повезли в неизвестном направлении.

Гоблины брыкаться не стали, силёнки не те. Свели их с крыльца, а там уже телега стоит, дожидается.

Тут моя девушка как закричит: «Папа!» — и к дому кинулась. Там за старейшинами ещё парочку гобов ведут. Девчонка к одному подбежала, за руки ухватила. Полицейский, что гоба вёл, девчонку толкнул, она отлетела.

А я смотрю — да это же тот самый гоблин, что фотки на месте преступления делал. Фотограф, доверенный гоб моего шефа и вообще мастер на все руки. Тот самый, которого я с этой вот девушкой в ювелирном бутике недавно встретил. Вот так штука. Мне же тогда показалось, что это её папик. Ну, типа престарелый любовник. Да-а, ошибся ты, Димка.

Да и папаше не повезло, под раздачу попал. И что теперь делать?

Подошёл я к Бургачёву. Тот мне:

— А, стажёр. Вижу, нашёл себе значок?

— Ваше благородие, разрешите обратиться! — говорю ему. — Выдайте мне задержанного гоба.

И пальцем на папашу моей девчонки показываю.

Его благородие нахмурился — сейчас откажет. Я тут же:

— Под мою личную ответственность!

— Для чего? — спрашивает, и видно, что злится.

— В целях расследования! — отвечаю, а сам вытянулся, глаза выкатил, прямо горю на работе. — Имею ряд вопросов по делу! Вы знаете, по какому...

Это я уже тише добавил, для таинственности.

— Гобов сейчас в камеры отвезут, в городскую тюрьму, — бросил Бургачёв. — Там и поговорите.

— Ваше благородие, дело не терпит, — говорю. — Позвольте хотя бы на пару часиков. Господин полицмейстер уж очень строго велели...

— Хорошо! — рявкнул Бургачёв. — Но чтоб потом — в камеру.

Отвернулся, прошагал мимо.

Я ему вслед:

— Не извольте сомневаться, ваше благородие!

Ага, конечно. Где два часа, там и десять. Главное, разрешение получить, а там посмотрим...

Короче, оттащили мы папашу-гоблина от телеги, куда уже его дружков престарелых сажали.

Дал я команду своему подпрапорщику, взяли мы папашу под руки и оттащили подальше — с глаз долой.

Гоблинка моя его стала обнимать, отряхивать, щебетать что-то, но я это дело прекратил.

Говорю:

— Следуйте за мной! И без шуток.

Девчонка глазами опять засверкала, но её папаша, немолодой гоблин, согласно кивнул. Шляпу свою он где-то потерял — а может, полицейские затоптали. Шарф клетчатый вокруг шеи обернул, пальто поправил, воротник поднял повыше и дочку за руку взял.

— Ведите, — говорит, — господин стажёр. Лучше с вами, чем в тюремную камеру.

Вижу, папаша уже в курсе, куда старейшин повезли.

Это он верно заметил — со мной лучше. Нехорошо вокруг, опасно — для инородов. Мы, пока по улицам шли, всякое видели. Городовые так и шастают, жандармы повсюду, все с винтовками.

Мальчишки ещё кругом бегают, кричат, газетами размахивают. Орут, надрываются: «Последние новости! Последние новости! Полный список погибших! Ужасная тайна!! Наш собственный корреспондент ведёт расследование! Кто убил десятки человек? Кто взорвал поезд? Читайте, читайте!» Мимо самые мелкие мальцы пробегают, голосят: «Убит его сиятельство граф Бобруйский! Тело его сиятельства верховного эльва не найдено! Кто украл тело? Полиция идёт по следу!»

Я аж споткнулся. Мы тут каких-то несчастных гоблинов ловим, а старший эльв вообще испарился. Пропал без остатка. Даже кусочка не нашли.

Перехватил я одного мальчишку, монетку ему бросил, взял газету. Ещё одного поймал, взял газету другую. Бумага — свежачок, краска типографская пальцы пачкает.

В газетах полный раздрай. Фотки с вокзала, фотки бравых пожарных на фоне развалин паровоза. Перрон, трупы вповалку. Заголовки один другого хлеще.

Прихватил газеты с собой — потом почитаю. Что там за собственный корреспондент ведёт расследование? Посмотрим, дай только с задержанными разобраться.

***

Прошагали мы мимо дома старейшин — там уже двери пристав запечатывал — свернули в Кривоконный переулок. Там ещё немного, и полицейский участок.

Топаем — впереди подпрапорщик вышагивает, за ним рядовые Банник и Шнитке гоблина конвоируют. За ними я девушку веду под руку. Вид у меня суровый, так что всем понятно — не на прогулку вышел. Тащу подозреваемых в места печальные, в казённый дом.

Девушка идёт гордо, как принцесса на эшафот. Проходим мимо чайной, там парни поддатые толкутся. Нас увидели, засвистели. Кто-то снежок слепил и в гоблина бросил. Промазал. Второй моей девушке в лицо целил, и попал бы, но я ладонью отбил. Сам руку на револьвер положил, на хама зыркнул, тот за дружков спрятался.

Девушка мне говорит тихо, а сама перед собой смотрит:

— Не там ищете, господин полицейский. Мой народ не виновен в убийстве.

— Разберёмся, — отвечаю.

— Как же! Что вы можете? Только губить невинных!

Чувствую, меня зло разбирает. Я её спас, понимаешь, а она такое...

— Дыма без огня не бывает, — говорю. — Не виноваты — отпустим. Вон, отец ваш понимает...

— Мой отец сотрудничает с полицией! — зашипела она как кошка. — И вы не лучше, господин Дмитрий. Весь ваш волчий билет, шинель без погон, все слова — сплошная ложь!

— Работа такая.

— Собачья ваша работа.

— Всё лучше, чем в борделе невинную лилию изображать, — говорю. А сам подумал — ведь правда, родись Димка Найдёнов девушкой, сейчас там бы и работал. На диванчике в цветном халате. Богатеньких дядей ублажал.

— Я хочу лечить больных! — возмущается гоблинка. — Ночами в госпитале дежурю, днём по вызовам бегаю, бесплатно! И теперь меня ведут в участок, как преступницу. И кто?!..

Она аж поперхнулась словами. Замолчала, пыхтит от злости.

— И кто? — спрашиваю.

— Сами знаете, кто. Я думала, вы... а вы!..

Вот и пойми, что в виду имела.

Так до участка и дошагали. Достал я ключи от комнатушки своей, дал Кошкину.

— Ведите, — говорю, — подпрапорщик, задержанного. В комнате закрыть, ключи — вернуть!

Девчонку я решил на квартире устроить. Деньжат у меня мало, но на пару дней снять комнатушку хватит. А там что-нибудь придумаем. Нельзя ей сейчас по улицам таскаться — убьют.

Вхожу на крыльцо, а там знакомый полицейский стоит — мы с ним в доме Филинова встречались, — и старичок из буфетной. Видать, воздухом дышат. Меня увидели, давай ухмыляться. Старичок мне:

— Господин стажёр, вас там дожидаются.

— Кто?

— Дама-с. Уж в таком нетерпении, аж извелась вся...

Захожу, а там незнакомая красотка туда-сюда прохаживается, видно, что ждёт. Высокая, талия тоненькая, бархатная шубка мехом лисы оторочена, и шляпка крохотная с вуалькой. Прямо куколка.

Обернулась, я аж рот раскрыл. Да это же моя Буська! То есть Альвиния. Ничего себе. Я её вообще без одежды видал, но сейчас... ух! Ещё лучше стало.

Альвиния меня увидела, ко мне подошла, я ей:

— Здравствуй...

Она мне договорить не дала. Размахнулась хорошенько, и пощёчину мне — хлоп!