Станция "Самосуд" (СИ)

Шаг седьмой: Перенаправлены по подведомственности

Около двух часов после полудня следующего дня. Рейнхарм, центр

Солнце давно сияло на небосклоне, освещая усыпанные листьями дороги и грея довольных неожиданно теплыми деньками обывателей. Это даже отчасти напоминало лето, если бы только голые деревья и слишком бледная, близкая к серому, синева неба не возвращали в суровую реальность. Риду же сейчас куда больше интересовала игра света в янтарной жидкости бренди на полках одного из магазинов. Около получаса она выбирала «подарочный» алкоголь для разговора с сыном соседки Фимы. Нет, девушка вовсе не бегала по всем мало-мальски презентабельным магазинам. Все полчаса она простояла в первом же попавшемся, по несколько раз обходя стеллажи, вглядываясь и принюхиваясь, как к дорогому парфюму, и мысленно прикидывала, сколько ей может понадобиться для достижения нужного эффекта и как этой покупкой не пробить дыру в бюджете. Продавцы же, молодые парень с девушкой — явно, подрабатывающие студенты — лишь тяжко вздыхали и закатывали глаза, стараясь делать это незаметно для единственной за весь день клиентки. Попытки помочь в выборе и тем самым ускорить процесс, провалились в бездну из «спасибо, не надо» и «ребят, не напрягайтесь, я сама разберусь».

Дверь небольшого магазинчика распахнулась и вместе со светловолосой девушкой в темно-синем пальто впустила свежий воздух, звуки улицы и запах надежды для продавцов. Который, впрочем, тут же выветрился, стоило потенциальной покупательнице приблизиться к выбирающей девушке.

— Как успехи? — с улыбкой спросила Илинея, глядя на сосредоточенное лицо Риды.

— В процессе, — задумчиво протянула девушка, поправляя взъерошенное каре. — Понять не могу… Здесь только пятилетний? — громко спросила она, поворачиваясь к продавцам у стойки.

Ребята, только прекратившие наблюдать на девушками, даже вздрогнули от неожиданности. С чуть испуганным взглядом студент посмотрел на покупательницу и пролепетал что-то в духе «На соседнем стеллаже посмотрите». Кивнув в знак признательности, Рида бодро переместилась к полкам с трехлетним бренди и стала так же пристально их рассматривать.

— Да ты, оказывается, ценитель! — Рида посмотрела на ехидно улыбающуюся подругу и фыркнула. — А какая разница? Спирт он и есть спирт, — пожала плечами Илинея, предпочитающая травяные отвары любому алкоголю.

— Трешки на вкус мягче и по мозгам не так сильно дают, — поморщилась Рида, осторожно беря одну из фигурных бутылок в руки. — Нам же его тоже пить, в конце концов, да и человечек нам в сознании нужен, — будничным тоном произнесла она. — А у тебя как дела обстоят?

— Они ничего не знают, — разочарованно сказала Илинея. — Говорит, Чарльз не поддерживал с ней связь, — продавцы навострили уши, уловив для себя интересную сплетню, и стали усиленно делать вид, что они ничего не слушают и, вообще, чертовски заняты. — По крайней мере, писем не писал, а телефона у него в квартире нет.

— Даже имя не знает? — удивленно спросила Рида, разглядывая бренди на свет.

— Не-а, — покачала головой колдунья. — Говорит, он сразу с темы сворачивал. Да и что это даст?

— Да уж, действительно, — выдохнула Рида. — Упакуйте, пожалуйста! — на вытянутой руке она продемонстрировала бутылку продавцам. — Хотя, нет. Упакуйте две. Не хочу бегать лишний раз.

Через пару минут девушки покинули магазин, оставляя студентам возможность самим додумать и начало, и финал услышанного.

Подруги чудом успели запрыгнуть в собравшийся отъехать от остановки омнибус и, неловко извинившись и вручив деньги за проезд, пристроились на самые дальние сиденья. Мимо окон проносился чудный город Рейнхарм, еще наряженный золотой осенью, пусть уже уступающей холодам и серости. Но неслышный за шумом механизмов разговор велся не о погоде за окном, а о планах «штурма». Камнем преткновения стал один единственный вопрос «Какой повод? С чего они вдруг могли бы подарить алкоголь незнакомому человеку?» Хотя «незнакомость» была относительной. Соседа Рида знала в силу знакомства ее бабушки и тети Фимы. Женщины не то чтобы крепко дружили, просто хорошо относились: обсуждали новости через забор, иногда пили чай, ходили на рынок и, по-соседски, выручали друг друга по мелочи. Рида же с сыном тети Фимы, младшим следователем Тиршем Марино, пересекалась редко и предпочитала ограничиваться бытовой вежливостью, так что вопрос о поводе стал неожиданно животрепещущим.

Впереди показалась нужная улица, и девушки стали спешно подниматься и подходить к выходу. Никто не говорил, что они должны немедленно приступить к допросу, можно ведь спокойно продумать все в доме Вильи, но отчего-то мандраж изрядно усиливался по мере приближения омнибуса. С остановки они шли медленно и словно неохотно. Прогулочным шагом завалились во двор и лишь тогда заметили сцену во дворе соседей. Фима, полная женщина с роскошной рыжей косой с седыми прядями, несколько моложе Вильи, стояла со дворе в простом, элегантном платье в пол с почти прямой юбкой и коротком пальто и кого-то поносила. Пройдя чуть дальше, мимо ягодных кустов, Рида увидела виновника торжества. Сынок Фимы стоял в дверях, опершись на косяк, и что-то мямлил. Остановившись за кустами, Илинея наклонила голову в сторону подруги и тихо проговорила:

— Да он же уже пьян!

— Знаешь, нам в последнее время так везет… Мне кажется, нас потом машина собьет или еще что похуже. Весь лимит удачи израсходовали, — словно не веря глазам, шептала Рида.

— Меня уволили и завели дело в полиции — это считается восстановлением лимита? — криво улыбнулась Илинея.

— Вполне, — кивнула Рида. — Не могу понять, в чем суть, — она с сосредоточенным лицом прислушалась к ругани за забором, но Фима стояла слишком далеко, чтобы точно разобрать слова.

— Она кроет его за то, что он что-то разбил, — тихо ответила Илинея, чуть ли не утопая в кустах. — Напился… угробил… За вазу какую-то, похоже.

— Опять гавкаются? — раздался голос за спиной, заставивший девушек вздрогнуть и обернуться.

Вилья стояла перед ними при полном параде. Китель темно-серого цвета с закрепленными на нем наградами, брюки в тон, волосы собраны на затылке красивой заколкой. Грозной скалой она стояла над склонившимися к кустам девушками.

— Привет, ба, — кивнула Рида, выпрямляясь. — Знаешь, что там случилось? — она кивнула в сторону соседей.

— День вооруженных сил там случился, — фыркнула Вилья, поправив несколько наград. — Полицейские почему-то твердо уверены, что к ним этот день тоже относится. Вот и празднует. С самого утра, — усмехнулась женщина. — Видать, уже натворил чего. Давно Фимка так не разорялась!

— А может ты ее с собой возьмешь? — тут же нашлась Рида. — Отдохнете вместе, пообщаетесь. Что они в этом году устроили? Концерт?

— Театральная постановка. Концерт нам вон устраивают, — кивнула она на соседей. — Фима, — громко позвала женщина, подойдя к открытой части забора, — да оставь ты его, дурака пьяного!

— Вилья! — от неожиданности воскликнула соседка, поворачиваясь лицом и подходя ближе. — Перед соседями нас позоришь! — махнула она кулаком горе-сыночку. — Здравствуйте, девочки! — приветственный кивок. — Ой, а шо это ты так красиво нарядилась сегодня?

Девочки промямлили неловкое приветствие и стали отступать к крыльцу, далее наблюдая оттуда и за женщинами, и за заторможенным соседом.

— По той же причине, по которой накидался твой сынок, — иронично ответила Вилья. — Профессиональный праздник. А ты в честь чего? — кивнула она на платье.

— Да так, — отмахнулась Фима, — настроение быть красивой!

Бабуля Бренан понимающе кивнула и с фразой «Грех такому настроению дома пропадать!» позвала ее на театральную постановку. Девушки на крыльце переглянулись, окончательно переставая верить в реальность происходящего, перевели взгляд на удаляющихся женщин.

— Нас точно машина собьет после такого, — прошептала Рида.

— Ага…

К этому времени Тирш уже начал что-то соображать и решил вернуться в дом. Тело порывалось срочно отправиться следом, чтобы быть «в тему», «вовремя», но Вилья с Фимой еще не отошли достаточно далеко и могли заметить весьма нетипичное поведение. Поведение, которое могла проигнорировать только Вилья, посвященная в «детективные игры» девушек. А вот Фима могла расценить такую прыть весьма превратно, и не объяснишь ведь ничего! С трудом дождавшись, когда женщины отойдут дальше, подружки быстро спустились по деревянным ступенькам. Посмотрев на дорогу, где по делам шастал разный народ, Рида махнула колдунье рукой и пошла глубже во двор. За сарайчиками с садовым инструментом и небольшим стеклянным палисадником забор, делящий дворы, отсутствовал. Убедившись в отсутствии любопытных глаз — в некоторых из дворов играла ребятня, но их разум еще не был столь испорчен, чтобы заинтересоваться целями девушек — они прошли в соседский двор и направились к дверям дома.

Вдох. Глубокий, почти до головокружения. Отчего-то стало страшно и неловко. Вариант с угрозами и сильной позицией девушкам импонировал куда больше, чем актерские игры в поддакивателей и осторожное выяснение деталей. Однако проворачивать номер с хомутами на полицейском, пусть и не высокого звания, было чревато последствиями — воздействия обнаружатся при первом же выходе на работу на медосмотре. Выдох. Расслабить лицо. Натянуть на него доброжелательную улыбку.

— Пошли! — решительно произнесла Рида и постучала в дверь.

Первая попытка не дала никаких результатов. Нервозность резко пошла на спад, уступая место раздражению. Не получив ответ и на третью попытку, Рида стала долбить по двери ногой, грозясь вызвать медиков, если реакции не последует. Илинея же, чуть отстраненно неловко посмеиваясь, стояла с запакованными бутылками и иногда поглядывала на дорогу. Однако за дверью все же началось какое-то смутное движение и где-то через минуту она открылась. Поплывшая от алкоголя морда Тирша недовольно взирала на посетительниц и секунд через тридцать, на удивление трезво, спросила:

— Что-то нужно?

— И тебе привет, Тирш! — «доброжелательная улыбка» стала больше похожа на усмешку. — У меня есть предложение, от которого ты не сможешь отказаться! — под мутный взгляд мужчины Рида ловким движением извлекла из упаковки одну из бутылок коньяка. — С Днем вооруженных сил!

— О! — радостно выдавил из себя изрядно подвыпивший полицейский и жестом пригласил девушек пройти внутрь, скрываясь в полумраке веранды.

Рида быстро повернулась к Илинее:

— У меня в кармане ключ, — хлопнула она по набедренной сумке. — Приготовь пару заклинаний. У враха мысли ясней, чем у пьяного.

Илинея утвердительно кивнула, и, вернув лицу некоторую безмятежность, девушки шагнули следом за Тиршем. Мужчина с ярко-рыжими волосами спешно шарил по полкам на кухне в поисках съестного и посуды. Через пару минут для гостей все стояло на столе в гостиной, а именно: пара пухлых рюмок и остатки какого-то пирога, не считая почти пустого стакана и ошметков солений, которые и ранее покоились там. Сам же Тирш, пройдя по коридорчику и попутно указав девушкам на одежный шкаф, плюхнулся в старое кресло и вольготно закинул ногу на ногу. Скинув верхнюю одежду, девушки прошли в небольшую гостиную с кирпичным камином в углу на пересечении с другой комнатой, массивным деревянным столом на металлических ножках, парой жестких кресел и изящной софой, доставшейся, судя по суровости остального концепта, в подарок. Одна из бутылок коньяка громко стукнулась о древесину, занимая почетное место в центре стола, а девушки, не дробя, пристроились на софу. Поправив домашнюю застиранную рубашку, когда-то белого цвета, мужчина отточенным движением наполнил рюмки и долил коньяк прям в остатки старого напитка в своем стакане.

— Да вы угощайтесь! — показал он рукой на пирог и подхватил стакан.

— Спасибо, — сдержано улыбнулась Илинея, беря в руки рюмку.

— У вас тут чего произошло-то? — задорно говорила Рида, повторяя махинацию подруги. — Тетя Фима еще ни разу так не орала на моей памяти, — она поднесла рюмку к лицу и вдохнула аромат алкоголя, однако к нему словно примешивалось что-то еще.

— Да… — мужчина почесал маковку, отведя взгляд, а Рида, тем временем отвела рюмку в сторону и повела носом. — Вазу ее любимую зацепил. Подарок покойного отца, сами понимаете. Вдребезги разбилась… эх! — он опрокинул в себя содержимое стакана.

— Газом пахнет, — тихо произнесла Илинея, подтверждая подозрения подруги.

И действительно! По дому разносился едва слышный запах газа.

— Может, в лампах утечка? Сейчас угорим здесь дружной компанией.

— Расслабьтесь, — махнул рукой Тирш. — Мы недавно газ у новой компании заказывали. Вонища стоит — жуть! Не выветришь! Но ничего, не угорели! — рассмеялся мужчина. — Да нормально все, вы чего! Мы ж все сразу на утечки проверили. Понамешают всякого, потом от запаха не избавишься, — покачал он головой и подлил себе еще коньяка.

Рида лишь пожала плечами и слегка пригубила напиток, буквально мазнув им по губам. Нужно сохранять трезвость мысли предельно долго. Благо, Тирш уже достаточно пьян, чтобы не обращать внимания на почти не убывающий в рюмках девушек коньяк!

Минут через пять напряжение спало, хотя тело все еще порывалось задать вопросы и убраться из пропахшего газом дома. Однако торопиться было нельзя. И начались разговоры в пустоту. С особым огоньком компания перешла от скучных городских новостей к обсуждениям о несправедливости на работе: лишили премии, уволили, последний день отпуска… Под громкое «За хреновую работу!» компания подняла тары с коньяком и, не чокаясь, приложилась к ним. Напряжение исчезло окончательно, Илинея охотно включилась в диалог, с особым удовольствием обсуждая начальство с порядком окосевшим Тиршем. Полицейский наперебой жаловался то на бюрократию, то на глупые правила, а после очередной «рюмки» поплыл и начал ныть о проблемах в личной жизни.

Рида откинулась на спинку софы. Казалось, запах газа только усилился, и начала кружиться голова. Сколько они тут уже? Час? Два? С трудом фокусируя взгляд, она искала в гостиной часы, кругляш которых висел на стене. Стоило поторопиться и переходить к делу. Под нос пробурчав что-то о самочувствии, Рида встала и открыла окно.

— Проветрить немного, — пояснила она, на что Тирш просто кивнул.

Беседа продолжилась. Преимущественно Илинеей. Девушка сочувствующе поддакивала мужчине, то и дело возвращая разговор к его работе. А тот и рад! Хоть кому-то пожаловаться на нелегкую жизнь стража порядка!

В конце концов Рида начала чувствовать пульсирующую головную боль, очень похожую на ту, что была при пожаре. На предложение выйти на улицу Тирш только отмахнулся, аргументировав холодом, и продолжил налегать на «свободные уши», пока не обмолвился о странном приказе сверху. Рида тут же оживилась, вновь заняв место на софе, и начала расспрашивать о деталях:

— А с чего вдруг этот приказ нарисовался? — почти возмущенно спросила она, старательно избегая повышенной громкости.

— Та если б я знал, Ридочка! — уже с трудом ворочая языком, ответил Тирш. — Фух, крепкую штуку взяли! Совсем мозги поплавились, — странновато хихикнул он.

Илинея глянула на подругу, с трудом держащую равновесие.

— Все в порядке?

— Иди в дом, вызови скорую и возвращайся, — прошептала Рида в ответ, пока Тирш что-то увлеченно вещал. — Проверяльщики враховы! Иди быстрее!

Илинея встала и незаметно покинула дом.

— Че-то темно, — прокряхтел Тирш, поднимаясь с кресла. — Подожди, я свет зажгу… — и тут же шлепнулся обратно. — Не зажгу, — разочарованно протянул он.

— Ты мне скажи, — будничным тоном продолжила Рида, подливая коньяк и отчаянно скрывая облегчение, — кто приказ-то отдал? Бочонок наш?

Тирш пьяно хрюкнул, забавляясь народным именем руководителя отдела.

— Не-а, с террского управления пришло… ох…

— Вставай! — гаркнула Рида, заметив, как полицейский начал сползать на пол.

Мужчина рефлекторно дернулся и вновь попытался встать. Ватные ножки очень неохотно способствовали подъему, в отличии от кресла под боком и удивительно сильной руки инженерки, оперативно подошедшей ближе.

— Бегом на улицу! Ну! Шевели ногами! — она закинула его руку себе на плечи. — Иля! — позвала она подругу, едва вошедшую обратно в дом. — Помоги мне вывести его!

— А ч… чего случилось? — непонимающе моргал Тирш. — Да нормально все! Щас прилягу, просплюсь…

— Если приляжешь, уже не проснешься! — злобно прошипела Рида. — Проверяли они! Шевели булками, гений!

Илинея закинула вторую руку полицейского себе на плечо. Кое-как выровнявшись, девушки медленно, но верно потащили, кажется, начавшую что-то соображать тушу Тирша. Мужчина пытался перебирать ногами, но это лишь мешало продвижению, так что после синхронного рявка со стороны девушек, он практически повис на них. На сбор вещей время и силы не тратили, тем более, вскоре должны были прибыть медики.

— Знаешь, когда мне в школе говорили, что история циклична, я думала, речь идет о чем-то глобальном, а не о промежутке времени в несколько недель, — усмехаясь, прокряхтела Рида и с пинка открыла входную дверь.

Когда они вывалились на улицу и немного отошли от дома, ко двору уже подъезжал небольшой паромобиль с нарисованной на нем миниатюрой газового баллона. Несколько человек в плотной одежде, тканевых мешках респираторов и измерительным оборудованием в руках вошли во двор и направились к компании. Илинея, осторожно отпустив руку Тирша, пошла на встречу и коротко объяснила про утечку газа, добавив, что хозяин дома не в состоянии что-либо подсказать. Девушка махнула рукой на полицейского, с трудом держащегося на ногах то ли от газа, то ли от количества выпитого. Специалисты кивнули и прошли в дом.

— Где там эта скорая? — простонала Рида, хватаясь за лицо.

Мир устраивал перед глазами бешеные пляски, голова раскалывалась, а тело предательски отказывалось слушаться, выполняя возложенные на него задачи лишь после титанического пинка от силы воли. Колдунья подбежала и приняла на себя почти весь вес Тирша. На прохладном свежем воздухе мужчина начала приходить в себя и даже пытался стоять на своих двоих. Хотя соображал все еще с трудом.

В отличии от газовиков, которых Илинея вызвала вместе с медиками, скорую пришлось ждать несколько дольше. У Риды к этому времени почти прошло головокружение, а Тирш начал стоять почти без поддержки — в прохладе алкоголь атаковал мозг не столь усиленно, оставляя почти всю работу на отравление. Мужчина стоял, чуть цепляясь за Илинею, и пустым взглядом смотрел на дорогу, совершенно не понимая, как такое могло случиться. А девушки тем временем искренне надеялись, что Тирш в полицию попал случайно. Мысль о том, что за безопасностью следят десятки Тиршев отчего-то пугала.

Минут через пятнадцать-двадцать карета скорой помощи была подана, и несколько человек в белоснежных кителях заводили пострадавших внутрь. Женщина, сидящая за рулем, с удивлением проследила за девушками, невольно отметив, что с подобным диагнозом она их уже возила. Один из медиков запрыгнул на место рядом с водительницей, в то время как врач, наоборот, прошел к пациентам. Тарлин устало улыбнулся и кивком поприветствовал девушек.

— Зачастили вы, — он достал блокнот с карандашом и стал внимательно осматривать уложенного на носилках Тирша, который в тепле паромобиля решил дать волю алкоголю и уснул.

— Глядишь, однажды на отдельную палату наболею, — криво улыбнулась Рида, откидываясь на спинку сидения. — Постоянная клиентка, как никак! — с болезненным выражением лица она глубоко вдохнула.

Бросив оценивающий взгляд на Риду, Тарлин повернулся и начал расспрашивать колдунью, явно чувствующую себя лучше остальных:

— Как долго вы находились в помещении?

— Часа полтора точно, — спокойно ответила Илинея, обеспокоенно посмотрев на Риду. — Однако мы не знаем, как долго газом дышал он. Быть может, протечка случилась во время нашего визита, а, может, значительно раньше.

— Он с матерью живет, — произнесла Рида, все также глядя вверх. — Мы видели ее. Не похоже, что она дурно себя чувствовала.

— Если утечка небольшая, а помещение регулярно проветривали, симптомы могли быть незначительными. Вы даже не представляете, сколько людей попадает в больницу с отравлением газом, симптомы которого они считали воздействием погоды или давления, — Тарлин пожал плечами и пометил что-то в блокноте, когда Тирш забурчал во сне.

— Он говорил, что недавно получил какой-то особо вонючий газ, что его отдушку полностью выветрить не получалось… — медленно произнесла Рида, потихоньку соображая, что дело не в отдушке.

— Ясно, — выдохнул Тарлин. — Придется класть в стационар, — он кивнул на полицейского. — С тобой, Рида, определимся после осмотра. А вам, Илинея, я настоятельно рекомендую посетить целителей, боюсь, моих полномочий и знаний для вашего осмотра недостаточно. Отделение колдовской клиники есть буквально через улицу от госпиталя, — Илинея проговорила нечто нечленораздельное в знак согласия. — Хотя, похоже, ваш организм справился с отравлением… хм, — Тарлин вновь чирканул в блокноте и отвел взгляд, демонстрируя, что разговор окончен.

— Я смогу проведать Дориана? — тихо спросила Рида.

— Если состояние позволяет, то да, само собой. Можешь не переживать, он идет на поправку.

Рида кивнула и позволила себе уснуть, положив голову на плечо подруги.

В очередной раз госпиталь принял их с распростертыми объятьями. Тирша тут же унесли на прочистку легких, а Риду попросили направиться на осмотр.

— Я… — начали Илинея, притормозив в холе, — все же схожу к целителям.

— Конечно иди! Регенерация — не панацея, лучше проверить, — слабо улыбнулась Рида. — Обсудим все позже.

Девушки обнялись на прощание и разошлись. Чуть шаткой походкой Рида подошла к окошку регистратуры и, поприветствовав уже знакомого деда, попросила вечером позвонить Вилье, дабы та предупредила Фиму о местоположении ее сына. Дедок недовольно заворчал, но номер телефона и просьбу записал. Лишь затем девушка направилась на осмотр.

В небольшом кабинете с единственным зарешеченным окном, металлическим столом на треть помещения, парой стульев без обивки и кушеткой сидела уставшая женщина, похоже, дежурившая этой ночью. По крайней мере, темные круги под глазами и чуть заторможенные движения врачеи явно говорили о недостатке сна, а рассказы Тарлина лишь подтверждали не лучшие условия труда. Нехватка рабочих рук вынуждала сотрудников выходить на дополнительные смены, а это, в свою очередь, отпугивало многих специалистов. И конца этому порочному кругу не видать! Женщина кивнула на стул рядом с ней и начала расспрашивать о жалобах, однако небольшая бумажка с направлением быстро ответила на многие вопросы. Осмотр скорее походил на формальность. Несколько коротких вопросов о самочувствии, о предшествующих событиях, непонятные измерения… Меньше, чем через пять минут Риду отправили в палату на втором этаже.

— Отлежитесь день под наблюдением, — сообщила молоденькая медсестра. — Если состояние не ухудшится, пойдете домой. Сейчас примете лекарства, — она положила на тумбочку маленькую мисочку из стекла с лежащими в ней таблетками, — и ложитесь отдыхать. Позднее врач еще раз вас осмотрит. А пока старайтесь пить больше жидкости. Почувствуете себя хуже — обратитесь за помощью к любому из сотрудников… Хотя зачем я вам это рассказываю? — улыбнулась медсестра. — Думаю, вы и с прошлого раза все отлично помните!

— Не особо, — выдавила из себя кривую улыбку Рида, — я тогда была малость не в себе. Благодарю за инструкции! — она налила из ополовиненного графина воды в граненый стакан и горстью закинула в себя препараты.

Медсестра удовлетворенно кивнула и покинула палату, оставив девушку наедине с головной болью. Погасив свет, Рида аккуратно уложила голову на подушку, морщась от каждого резкого движения и громкого звука. Несколько раз к ней действительно приходили врачи, ближе к вечеру пыталась прорваться бабуля Бренан, но вне часов посещения ее не пустили, сообщив, что все хорошо. Однако девушка крепко спала, больше механически поднимаясь, чтобы выпить воды и очередную порцию лекарств.

Незадолго до отбоя, дверь в палату открылась, и Тарлин завез внутрь коляску с Дорианом. Парень сидел в широких штанах, подвернутых выше колена на поврежденной ноге, домашней рубашке и потрепанном теплом халате и улыбался с непередаваемой иронией. Он поблагодарил колдуна за помощь, и тот, предупредив, что вернется за десять минут до отбоя, оставил родственников наедине. Дориан внимательно всмотрелся в сокрытое полумраком лицо сестры.

— Я вижу, что ты не спишь, — вполголоса произнес он. — Рида. Не притворяйся. Если б ты спала, храп стоял бы на весь этаж, — елейным голоском, почти нараспев, сказал он, с удовольствием наблюдая за недовольно открывшимся глазом.

— Кто тебя из палаты выпустил? — прохрипела Рида и приподнялась на локтях.

Потянувшись вперед, они стукнулись кулаками в знак приветствия.

— Угадай с одного раза, — фыркнул Дориан. — Лучше расскажи, зачем тебя в палату впустили? Не припомню, чтобы ты отличалась болезненностью.

— Газом надышалась, — Рида отмахнулась, садясь на кровати, жалобно скрипнувшей под ней. — Ты-то как? Тарлин говорил, на поправку идешь…

— Не переводи тему, — резко прервал ее Дориан, глядя неожиданно серьезно. — Почему, — почти шепотом начал он, — вы до сих пор этим занимаетесь? Вам проблем в жизни мало?

Рида вздохнула, опуская голову.

— Не знаю. Может, потому что хочу правды? Может, меня захватил азарт? — Дориан неодобрительно смотрел на сестру, но продолжал молча слушать. — Или потому что сделано слишком много, чтобы все бросить? А, может, дело в том, что это не мимолетная проблема? Мы могли умереть там! — девушка чуть повысила голос, на деле, просто начав громче и яростнее шептать. — Я не хочу думать об этом каждый раз, садясь на транспорт! Можно закрыть на все глаза, можно тихо бояться в уголке, надеясь, что тебя пронесет снова, ведь ты «не делаешь ничего плохого»! Но истина такова, что кто-то может позволить себе безнаказанно слить в унитаз несколько десятков жизней. Я не хочу быть однажды убитой с осознанием того, что неудобное дело просто закроют! Хочу хотя бы думать, что в мире найдется пара идиоток, которые надерут преступнику зад! — под конец тирады девушка тяжело дышала — отравление еще давало о себе знать, пусть уже и сходило на нет.

— И что дальше? — совершенно спокойно спросил Дориан.

Младший Бренан отлично знал упертость сестры — отговаривать ее отчего-то было глупо. Тем более, если усилия по реализации уже приложены. Так что оставалось убедиться, что у нее есть хотя бы наброски плана действий или идеи, на худой конец. Он посмотрел в лицо Риде. Шутить расхотелось окончательно. Взгляд карих глаз, сосредоточенный, серьезный, как при чтении чертежей, пронизывал насквозь, подобно игле или даже шилу, с силой вгоняемого в глубины сознания. По коже пробежали мурашки. Он успел порядком подзабыть, насколько страшным может быть сочетание злости и решимости, особенно, в исполнении этого человека.

— У меня есть некоторые мысли, но это… проблематично, — выдохнула девушка, сжимая руки в кулаки. — Но я отлично знаю, что делать вам с бабушкой, — Дориан поднял бровь, с любопытством и удивлением готовый слушать. — Забудьте все, что вы знаете о нашем расследовании. Под дурачков косите, как угодно. Главное, не дайте вас в это впутать! Меньше всего, я хочу, чтобы вам что-то угрожало.

— Ты серьезно?! — парень чуть не подскочил с коляски. — Нет, ты, вот, не шутишь сейчас, да? Что происходит, Рида? — возмущенно прошипел он. — Во что ты ввязалась? С чего нам должно что-то угрожать? Да даже если и так, почему я должен просто смотреть? Ты моя сестра! И говоришь мне просто игнорировать какую-то опасность?!

Рида подняла руку, призывая к молчанию, тихо произнесла:

— Хочешь помочь мне — не позволяй использовать вас.

— Ты совсем рехнулась? — Дориан постучал по двери, не отрывая взгляда от абсолютно серьезного лица Риды. — Ты сумасшедшая… Ладно! Будь по-твоему! Но! Береги себя, — прошептал он в момент открытия двери.

Не задавая вопросов, Тарлин просто вывез коляску из палаты и попутно сообщил, что завтра в обед Рида может идти домой. Дверь захлопнулась, а Рида рухнула на подушку. Мысли беспорядочно роились в голове. Возмущение Дориана было понятно ей. Вряд ли сама она смогла спокойно принять подобные указания, но разум говорил ей, что это правильно. Что ее афера не должна задеть кого-то из непричастной родни. А интуиция, что обычно молчала, ясно и четко говорила: заденет. Она все делает правильно, но как тяжело убедить в этом слепое подсознание!

***

Они встретились на квартире Илинеи. Колдунья, с утра пораньше разругавшаяся с бухгалтерией и получившая выходное пособие, нервно собирала вещи, едва удерживая себя от того, чтобы просто комком скинуть все в сумки. Злость обуревала. Почти треть жизни она отдала Академии, и получить пинок под зад оказалось чертовски больно. Особенно обидно было проходить мимо своих студентов, тут же начинавших шушукаться, отводя взгляды. Она не сделала ничего плохого, но перед ними было безумно стыдно. Хотелось втянуть голову в плечи, закрыть глаза и больше их не открывать! Скандал в бухгалтерии только распалил начавшие остывать угли.

Рида же приехала в четвертом часу с миной, которой можно было пугать детишек, сухо поинтересовалась состоянием здоровья Илинеи и села на стул в комнате. В руках она агрессивно мяла какую-то бумажку, явно представляя что-то другое на ее месте. Или кого-то. Несколько раз они мимоходом подняли тему вчерашней беседы, но нормального, конструктивного диалога не вышло. Впрочем, и этого оказалось достаточно, чтобы понять: ноги у приказа растут из Сильверона.

— Кстати, почему не расспросим ребят, которые проверяли двигатель перед отправкой? — Илинея переводила задумчивый взгляд с подаренной вазы на сумку, наполовину уже забитую одеждой.

— Потому что они мертвы, — мрачно произнесла Рида, глядя в одну точку. — Их бы вне очереди допросили… Но проверка происходит непосредственно перед отправлением, они, считай, первыми… — договаривать она не стала. И так все ясно.

— Что-то случилось? — коротко спросила Илинея, отставляя вазу в сторону и скидывая в сумку записи.

— Меня сегодня принудительно присоединили к обществу вольных граждан, — безэмоционально ответила Рида. Колдунья удивленно повернулась. — Сказали, что человек, по вине которого погибло столько народу, создает пятно на репутации компании и не может у них работать.

— Какого?!. Ты-то здесь причем? — возмущенно произнесла Илинея и швырнула какую-то тетрадку в сторону.

— Официальная причина аварии — двигатель не выдержал давления, — все так же глядя в одну точку, мрачно поясняла Рида. — Так как он новый, проблема должна быть либо в конструкции, либо в материалах. И в первом, и во втором случае руководством занималась я. Так что самые большие шишки мне и достались, — она выдохнула и нахохлилась подобно замерзшей птице. — Они так оперативно мне еще ни одни документы не оформляли. Я едва сдержалась, чтоб кадровику их в лицо не кинуть.

— Ты, вроде, без них пришла…

— Ну да, — кивнула Рида. — Я их на стол швырнула и пожелала им подавиться этими бумажками, — безразлично говорила она. — Сейчас даже немного стыдно за эту детскую выходку. Нет, еще, главное, все так аккуратно сделали! Все гладко и по закону, даже конца отпуска дождались, не подкапаешься!

Диалог зашел в тупик. В комнате повисла гнетущая тишина. Рида поднялась со стула и подошла к Илинее.

— Давай мелочевку сюда, — она похлопала по набедренным сумкам. — Уже обсуждала переезд с родителями? Или так заявишься?

— Так приду, — буркнула Илинея. — Они все еще держат комнату для меня. Там даже ничего не поменялось за эти годы, — она грустно улыбнулась. — Закинь к себе, — она швырнула подруге именные жетоны.

Подхватив их за цепочку, она поднесла металлические плашки к глазам. Фамилия, имя, должность и глупые завитки по углам, обозначающие принадлежность кафедре Иллюзии. Илинея обожала свою кафедру. Всегда охотно рассказывала забавные истории. Рида вообще не помнила ни одного плохого слова в адрес иллюзионистов. Хотя, куда больше колдунья любила студентов, будучи еще слишком близкой к ним. Открытые уроки, чтения, научные выставки, конференции. Все то, чего в своем институте Рида старательно избегала, но выступления подруги старалась посещать. Рида посмотрела словно сквозь жетоны. Она ничего не смыслила в магии, да и не должна была! Но всегда сидела в первых рядах, начиная аплодировать одной из первых. Однажды, когда Рида заболела и на пару недель сослала себя в Рейнхарм, она даже сговорилась с сиерой Аделиной, услышав, что первая выставка подруги срывается из-за банального отсутствия посетителей. Они притащили в академгородок всех знакомых и несколько дней готовили вопросы для докладчицы. Даже Зейн пришел поддержать…

Рида заторможенным движением положила жетоны в карман сумки и посмотрела на подругу. Неужели, можно просто взять и отнять у нее все, что ей дорого, ради призрачного торжества справедливости? Руки от этой мысли почему-то опускались, а на глаза наворачивались слезы. А в этой ли мысли дело?

— Думаю, я отправлюсь в Сильверон, — тихо начала она, опустив взгляд к полу.

— Как? — усмехнулась Илинея. — Коня украдешь? Пешком туда дня три топать!

— Я, вроде, говорила… Пустили паровозы. Сяду на вечерний рейс и к утру буду уже в городе, — голос девушки звучал приглушенно и как будто гортанно.

— В смысле, «сяду»?! — возмутилась колдунья и с праведным гневом посмотрела на Риду. — Ты собралась ехать одна? У тебя от газа мозги поплавились?

Рида закрыла лицо руками и медленно сползла по стенке.

— Мне бы не хотелось, но я не могу просить тебя о таком риске, — сказала она через ладони, после чего убрала руки в сторону. — На нас уже куча проступков! Мы связались с кем-то очень влиятельным…

— И ты решила, что справишься одна?

— Нет, — тихо ответила Рида. — Я хочу, чтобы мы ехали вместе, но я не хочу подставлять тебя! Мне в любом случае придется покинуть Рейнхарнм! С клеймом убийцы мне здесь нормальной жизни не видать. Да я даже на работу не устроюсь: после случившего и с этой меткой мне и полы мыть не позволят! А висеть на шее у бабушки…

— Ну да, — мрачно протянула Илинея и села на стул, отведя взгляд от неправильно беспомощного лица.

— А у тебя здесь вся жизнь! Мать с отцом. Они любят тебя! Академия, из нее только Вомина вытурить и все! — голос дрожал, интонации все больше походили на какое-то отчаяние. — Друзья…

— Мой лучший друг пытается сбежать от меня в город, заперев меня в «безопасной» клетке!

— Просто подумай! — поднялась на ноги Рида. — Мы всегда по инерции шли друг за другом, но, мне кажется, это тот момент, когда делать так… безрассудно!

— Рида, ты просто… — «сумасшедшая» чуть не вырвалось у Илинеи, однако взгляд серых глаз натолкнулся на абсолютно убитое выражение лица. Хуже выглядел только Дамиан. — Хорошо, я подумаю, — спокойно ответила Илинея. — Может, ты и права. Знаешь, иди лучше домой, тебя всю трясет, — чуть более заботливо произнесла колдунья, слабо улыбаясь подруге.

Рида заторможено кивнула и, коротко попрощавшись, покинула квартиру. Колдунье оставалось лишь надеяться, что по дороге ворох странных мыслей не заставит ее наделать глупостей. Блуза, что Илинея держала в руках все это время, неожиданно громко треснула по шву, выводя хозяйку из транса. Вздрогнув, девушка поднесла ткань к глазам и швырнула ее к мусору. Она никак не могла поверить, что Риде пришла в голову подобная глупость.

Посмотрев на раскиданные по полу вещи, Илинея подошла к шкафу и достала с верхней полки вещмешок. Из плотной грязно-зеленой ткани, с крепкими лямками и, по словам Зейна, совершенно не подходящий леди! Зато как хорошо он подходил сумасбродным девочкам-подросткам, сбегавшим на кладбище из-под надзора взрослых! Чуть улыбнувшись воспоминаниям, колдунья стала оперативно скидывать в него самые необходимые вещи: сменная одежда, банальные средства гигиены, испещренные пиктограммами и шифровками тетради, документы и конвертик с выходным пособием, отвоеванным со столь невероятным трудом.

Илинея быстро оделась, окинула взглядом квартиру, убеждаясь, что все самое важное забрала, подхватила сумки и выбежала из дома. В голове проскочила мысль о необходимости сдать ключи, но она тут же была задвинута в сторону веским «Потом!» Около часа она провела на остановке, дожидаясь транспорта. Внутри распугала всех желающих пристроиться рядом отстраненным, рассерженным выражением лица, хотя на деле она просто продумывала, как правильно обозначить свое появление. К родительскому дому она прибыла ближе к восьми и, не говоря ни слова, наклоном головы поприветствовав удивленную чету Девраиль, поднялась в свою комнату.

— Поговоришь с ней? — бегло глянул на жену Зейн.

— Боишься, что она снова тебя выставит?

— Разъяснять точно ничего не будет…

Аделина отложила книгу с какой-то боевой сценой на обложке и поднялась с софы. Следом, собрав силу воли в кулак, поднялся Зейн, а на столик полетела тонкая рисованная книжка, замаскированная какой-то серьезной аналитикой. Они уже собрались подняться в комнату дочери, как девушка сама спустилась по лестнице и жестом попросила их следовать за ней. Чета Девраиль переглянулась между собой, напряжение резко возросло. Подобное поведение дочери никогда не предзнаменовало что-либо хорошее.

Настороженные, они почти синхронно зашагали по лестнице, с удивлением поняв, что звали их не в комнату на душевный разговор, а на чердак. Аделина внутренне сжалась. Чуть покопавшись с механизмом, Илинея опустила лестницу и оперативно забралась наверх. Холодно. Утепление давно не обновляли.

В полном молчании они прошли к креслам, и девушка повернулась к родителям лицом, остановившись возле трюмо. Не сводя с них угрюмого взгляда исподлобья, одним движением руки она открыла верхний ящик и достала медальон.

— Завтра вы идете в ратушу, и мама восстанавливается в статусе белого мага, — холодно произнесла она и кинула медальон матери. — На случай, если вы вновь посеяли мамин…

— Илинея, что-то случилось? — робко спросила женщина.

— Если бы это было возможно, мы бы давно так сделали, — со сталью в голосе произнес Зейн. — Твой дед отлучил Аделину от рода!

— На словах, — равнодушно парировала Илинея. — К тому же он мертв, — она бегло посмотрела на чуть дернувшуюся от этих слов мать. — Не считая меня, мама — последняя представительница рода Лион. Опровергнуть это будет некому.

— Прекратите оба! — гаркнула Аделина, заставляя шумный дует разом закрыть рты и посмотреть на нее. — Может, наконец, объяснишь мне, что происходит? Ты сама, на этом же месте говорила, что нашла свое место и все в этом духе, а теперь ни с того ни с сего требуешь моего восстановления в правах! Леди Илинея Девраиль, постарайтесь объясниться!

Илинея опустила взгляд и вдохнула. Объяснить, да? И какую часть они действительно хотят услышать? Наверное, ту, где говорится, что это глупая шутка.

— Я не могу, — сдавленно ответила она. — Чем меньше вы будете знать, тем меньше шансов, что вам придется пользоваться результатами моей просьбы. У меня есть проблемы, и с помощью вас мне могут добавить новых, — угрозы в голосе смешивались с беспокойством. — Если аристократа хоть пальцем тронут, поднимется общественный резонанс. Удивительно, но возмущенные вопли окружающих иной раз способны защитить лучше магии и полиции!

— Илинея! — повысил голос Зейн, но колдунья прервала его:

— Я не собираюсь ничего обсуждать. Просто сделайте, как прошу! В конце концов, вы всегда этого хотели. Вот и совместите приятное для себя с полезным для меня. Все будет хорошо! — она лучезарно улыбнулась матери, словно этого буреподобного разговора вовсе и не было, и быстрым шагом покинула чердак, уже неслышно произнеся: — Главное, все сделать правильно!

Аделина и Зейн еще долго стояли на чердаке, не в силах переварить полученную информацию. Слова дочери обрушились на них ледяным градом, оставляя особенно ужасающие ощущения, на фоне которых любые выходки казались детским садом. За их спиной ребенок ввязался во что-то опасное. Настолько опасное, что она пытается их защитить от этого.

Колдунья не заметила, когда ее дрожащие ноги подогнулись и она почти упала на пьедестал. Зейн молча приобнял ее за плечи, не отрывая взгляда от лестничного проема. Верить в реальность происходящего не хотелось. Что делать? К кому обратиться? Удерживать бесполезно — множество провалов отлично доказали это. Как обезопасить? Как помочь? Множество безответных вопросов крутились в голове.

Ближе к ночи Зейн поднялся к запертой комнате дочери, надеясь спокойно все обсудить, но рука, положенная было на дверную ручку, тут же опустилась. Звуки рвущихся струн доносились из комнаты. Похоже, все еще серьезнее, чем могло показаться. Поджав губы, мужчина выдохнул и спустился в гостиную. Она часто обвиняла его в недоверии. Тот ли это момент, когда нужно дать ей решать самой? Мужчина горько усмехнулся. Да что за вопрос? Она уже давно все распланировала! Оставалось лишь пустить все на самотек.

На следующий день, ближе к вечеру, колдунья схватила вещмешок и чехол с виолончелью и, молча обняв родителей, вышла из дома. Под спутанные мысли ноги несли ее прямиком на кладбище. Солнце потихоньку клонилось к закату, окрашивая небо в красно-сиреневые цвета. Девушка шла по пустынной дороге, толком не глядя вокруг. Поежившись от пронизывающего ветра, она вошла под кроны деревьев, оставляя городок за спиной. Впереди виднелись статуи и решетки. Полуразрушенные дорожки с трудом различались под листвой. Как и смутная фигура у статуи плачущей женщины.

— Какая ирония! — с тоской во взгляде и легкой улыбкой произнесла Илинея, привлекая к себе внимание. — Много лет назад мы впервые встретились здесь ранним весенним утром.

— И осенним вечером мы расстаемся, — медленно кивнула Рида. — Будто закончился день длиной в двенадцать лет, — она сглотнула застрявший в горле комок и повернулась лицом к подруге. — Столько воспоминаний! Все еще перевозишь вещи?

— Да, — коротко ответила колдунья. — Просто решила заглянуть сюда. Мы давно здесь не были. Это, кстати, могила мэтрессы Тариони, — она кивнула на статую.

— Я помню, — улыбнулась Рида. — Вы ей чтения посвящали.

Однако улыбка погасла так же быстро, как появилась, следом за тяжким вздохом. Белое облачко пара медленно поднималось вверх, рассеиваясь, исчезая, так и не добравшись даже до вершин деревьев. Девушки молча стояли рядом друг с другом, думая каждая о своем.

— Столько времени приживаться здесь! Доказывать каждой псине, что ты на своем месте и чего-то да стоишь! И вылететь с позором даже не по собственной вине! — Рида замахнулась ногой, собираясь пнуть мелкий камень, но, бросив взгляд на покрытую сеткой трещин статую, остановилась. — Я полгода потратила только на то, чтобы «настоящие механики» меня перестали воспринимать за кабинетное украшение! И еще столько же, чтобы получать задания, соответствующие моей должности… — возмущалась она. — Ай, ладно! Нытье пользы не приносит! — она резко всем телом повернулась к подруге и крепко обняла ее. — Мне пора. Надеюсь, скоро увидимся! — и тут же отвернулась, скрывая влажные глаза.

Быстрым шагом Рида удалялась от привычного места встреч и одного из самых близких существ. Едва сдерживая слезы, она почти бежала и не замечала бьющие по лицу ветки. Люди расходились, бросая на девушку странные взгляды — слухи в маленьком городе расползаются быстро. Краем глаза она заметила тетю Фиму, через забор громко жалующуюся бабушке. Последняя же подняла на внучку строгий взгляд. Рида расправила воротник коротенького пальто, стараясь скрыть лицо, и спешно поднялась на ступени омнибуса. До отбытия еще около часа, но что-то словно в спину подталкивало и торопило ее.

Маячащее впереди здание вокзала отчего-то успокаивало, словно даря чувство освобождения. Однако это ощущение не продлилось долго. Стоило девушке ступить под своды иронично величественного здания, посостязаться с которым могла лишь ратуша, если не брать в расчет академию, тревога взяла свое. Воспоминания еще были слишком свежи. Каждый нерв внутри верещал об опасности, подбрасывая картинки обвалившихся балок, черного дыма и вездесущего пламени. Мерзкое чувство, словно органы пытались оказаться ближе друг к другу, а лучше просто сжаться в единое месиво, остановило Риду у самых дверей.

Зал ожидая был почти пуст. Лишь несколько человек, которым срочно нужно было уехать, сидели на скамьях, а эхо каждого их действия разносилось по зданию. Каждый шаг, каждый вздох, каждый шорох. Рида стояла в дверях, как парализованная, иногда забывая дышать. Видимой опасности не было, но в ушах стояли чужие крики. Невероятным усилием воли она шагнула внутрь и крепко сжала руки в кулак, позволяя ногтям впиться в грубую кожу. Боль отрезвляла, но тревога все еще не оставляла сознание девушки, холодными щупальцами пробегаясь по спине. Неосознанно, Рида старалась держаться подальше от путей и не отходила далеко двери. Лишь когда в зал вышел мужчина средних лет и громко оповестил о посадке, Рида оперативно помчалась через обширный зал к гудящему за ним паровозу.

Выкрашенная в черный махина приветливо распахнула двери трех несчастных вагонов. Проводники, чуть нервные из-за слухов, стояли рядом, раздраженно ожидая тех немногих пассажиров, что отважились на путешествие. Продемонстрировав билет, Рида забежала внутрь вагона и ввалилась в первое же незанятое купе. Ассоциации ослабевали. Дышать становилось легче. Она поставила единственную сумку на сидение рядом с собой и позволила себе расслабленно откинуться на обитую кожей спинку.

Первый шаг сделан, но упрощаться ситуация не спешила. Ограниченное время, ограниченные средства. Рида посмотрела на бесформенную сумку. Если затянуть пояс, денег, отведенных на отпуск, должно хватить на пару месяцев. Может, пару недель можно будет пожить у матери. Девушка прикрыла глаза. Впереди долгая дорога, будет еще время все обдумать.

Раздался гудок, оповещающий об отбытии. Вот и все. Впереди только Сильверон — местная столица лицемерия! Девушка выдохнула в унисон с открывшейся дверью купе и даже не повернулась на того, кто вместо множества пустых купе решил зайти к ней.

— Здесь не занято?

— Нет, — буркнула Рида и тут же изумленно распахнула глаза. — Иля?! — она поднялась на ноги и тут же рухнула обратно, когда вагон качнуло.

— У тебя есть еще варианты? — Илинея швырнула вещмешок на свободное сидение. Девушка критично осмотрела купе и перевела взгляд на шокировано молчащую подругу. — Я, к слову, Вилью видела. Похоже, она не шибко довольна.

— Я сказала, что еду навестить мать, но она, по всей видимости, не поверила, — сдавленно проговорила Рида, все еще не веря своим глазам, но уже едва сдерживая улыбку. — Как ты… ты же, вроде, решила…

— Как тебе вообще в голову пришло, что я тебя одну отпущу? — самодовольно усмехнулась колдунья, усаживаясь напротив. — Мы вместе вляпались в эту… субстанцию, вместе ее и разгребем! К тому же, Аша мне лицо отгрызет, если с тобой что-то случится! — чуть нервно засмеялась она.

И незнающий людских волнений паровоз мчал сквозь закатные лучи.