Становление. Пермска волость

Глава 8

Взобравшись на гору, выслушал доклад наблюдателя:

— Ночью видели на западе яркие короткие вспышки света практически на линии горизонта. Вспышки продолжались около пятнадцати минут.

— Сплошной столб света наблюдали?

— Нет, только вспышки.

— Молодцы! Продолжайте наблюдения, если ночью еще раз увидите из Кунгура вспышки, немедленно объявляйте тревогу.

Удовлетворенный услышанным, отправился на ужин. По дороге анализируя, пришедшую мысль:

«Если сделать прожектора на основе керосиновых ламп и зеркал, то с Маслёной горы можно подавать ночью направленные сигналы азбукой Морзе более чем на пятьдесят километров, то есть они будут видны в Кунгуре, а также и на сопке, намеченной под строительство крепостицы, а подача сигналов на Маслёную из Кунгура уже произведена».

У меня аж дух захватило от возможности получения моментальной связи и ее охватом в радиусе пятидесяти километров. Это же по площади будет 7850 квадратных километров. Забыв об ужине, уселся в мезонине за расчетами возможности изготовления переносного либо передвижного на повозках или шлюпе прожектора. Использую ранее произведенные расчеты по прожектору в Кунгуре, но там диаметр метр и без стекла, мне же нужно как можно меньше. А с учетом вогнутого стекла, которое мы можем изготовить, не больше тридцати сантиметров в диаметре.

Задумавшись над очередным вычислением, вдруг замечаю сидящую на стуле, подобрав ноги под себя, Эвику, которая смотрит на меня и улыбается своей нежной улыбкой. Увидев, что я её заметил, Эвика вскочила со стула:

— Володя, ты не пришёл на ужин, я уже в третий раз его разогреваю и приношу тебе, но ты так к ужину и не притронулся.

Смотрю на углу моего стола стоит деревянный поднос с накрытыми полотенцем миской с графином.

— Эвика, почему не сказала?

— Володя, ты так был увлечен расчётами, что я побоялась тебя отвлечь.

Смотрю на часы, а они показывают два часа ночи.

«Ничего себе увлекся расчётами», — а слух, улыбаясь, обращаюсь к Эвике:

— И что у нас на ужин?

— То, что можно есть холодным, — смеётся Эвика. — Сырники со сметаной и вишневый компот.

Эвика пододвигает поднос поближе ко мне, снимает полотенце, а на подносе миска с сырниками, горшочек сметаны и графин с вишневым компотом. Понимаю на сколько я голоден и в один присест уминаю миску с десятком сырников со сметаной и выпив две кружки компота, отваливаюсь на спину кресла.

Эвика, пока я ел, смотрела на меня с неизменной нежной улыбкой с полным обожания взглядом. Когда я поел, Эвика собрала посуду, пожелала мне спокойной ночи и удалилась из кабинета.

Проснулся в семь утра, когда уже все жители Усадьбы провели утреннею тренировку, успели позавтракать и приступили к ежедневным делам. Про себя порадовался:

«Построенная мной система работает и больше ручного управления не требует. Конечно в моём прошлом это было бы невозможно, но здесь другое время и другие взаимоотношения людей. Указания старейшины, главы рода, вождя, выполняются беспрекословно, в противном случае наказание одно — смерть, бывает еще изгнание из рода, что фактически равносильно смерти. Да и дети тут взрослеют рано и к двум-трем годом уже понимают цену хлеба и как он тяжело даётся. Хотя кормим ребятишек как на убой, но я не разу не видел, что бы кто-то из них не доел свою порцию, на тарелках даже крошки не остается. В племени нет ни одного, кто бы не познал, что такое голод.»

Прошел на кухню, где дежурная смена накормила меня салатом из свежих огурцов, помидоров, редиски и зеленью со сметаной, огромной порцией кулеша с утятиной и литровой кружкой горячего взвара. После завтрака вернулся в мезонин и продолжил свои расчёты, затратив на них еще три часа.

Выхожу из кабинета, а под дверью стоит Константин, один из шести детей, переданных мне царем сираков Зорсином VI. Увидев меня, пацан падает ниц.

«Володя, как бы тебя это не коробило, но здесь такая жизнь. Все воспринимают тебя как короля и божество в одном лице. То есть ты божественный король и должен вести себя соответственно. С королями и божествами панибратства не может быть» — думаю про себя.

— Константин, ты зачем пришёл? — поднимаю паренька.

— Владимир, меня прислал Николай, сказал, что я буду выполнять твои поручения.

«Вот и начиная обрастать свитой — у меня есть вестовой», — мелькнула мысль.

— Константин, сообщи Николаю, что я его жду в мастерской у Ивана.

Константин мгновенно срывается с места и убегает.

В мастерского Ивана два трехлетний мальчика, весной выкупленных в городище Имень, высунув свои язычки от усердия, войлочной тканью полируют стекла. Увидев меня, моментально пали ниц.

Вышедший из лаборатории Иван, низко в пояс мне поклонился.

— Иван, а где все твои помощники?

— Володя, все на переработке урожая, а эти мальчики еще маленькие и делают только то, что им по силам, а для полировки сила не нужна. Заодно и моторику развивают, поочередно правой и левой рукой полируют.

В это время подходит Николай и уже обращаясь к обоим, показываю им чертежи.

— Николай и Иван, опыт по изобретениям у вас уже есть. Вот вам чертежи переносного прожектора с треногой, но в отличии от прожектора в Кунгуре, зеркала потребуются значительно меньшие по размеру и заключенные в три раза меньший цилиндр.

Николай с Иваном внимательно рассматривают чертежи, я же отправляюсь в кузницу ковать металлические цилиндры диаметром тридцать сантиметров и треноги с держателем керосинки.

Через четыре дня два сигнальных прожектора были готовы. К этому времени все наблюдатели, экипажи шлюпов, а также старички выучили азбуку Морзе. Ночью начали производить испытания. Один прожектор установили на горе Маслёной, второй на крыше мезонина усадьбы. Перед стеклом прожектора находится решетка с поворотными жалюзи, позволяющие с помощью рукоятки быстро перекрывать свет для подачи сигналов азбуки Морзе.

Испытания удались. Фактически все мои расчёты и проектные изыскания претворились в жизнь. Угол рассеяния был не более трех градусов. Теперь осталось определить дальность видимости сигнала. Предполагаю, что мигающий сигнал света в ясную ночь можно видеть до линии горизонта, а вот потоку фотонов дождь будет помехой, хотя часть света по идеи должна пробиться. Для ответов на вопросы надо проводить полевые испытания, а заодно проверить, что делается на востоке и юге востоке и подыскать место для крепостицы с направления прихода стад животных, да и два года назад сарматов с гуннами.

17 сентября о три конь, я, Савлий, Денис, а также Гнур, сарматский мальчик, как и Савлий, освобожденный нами от гуннов, а сейчас еще и один из шести кандидатов в матросы, на двух шлюпах отправляемся на испытание дальности сигнальных прожекторов и заодно разведки. Шлюпы доставили нас вверх по Ольховке, к месту обычного выхода на охоту на косуль.

Капитанам шлюпов Михаилу и оставленному вместо меня, Семёну, даю задание добыть десяток косуль, а затем Михаилу, загрузившись свежими овощами и фруктами, а также другими припасами, следовать в Кунгур за саманными кирпичами. Взамен Савлия и Дениса в экипаж разрешаю взять пару-тройку ребят из ранее тренировавшихся на шлюпах. Семёну со шлюпом оставаться в Усадьбе.

— О нашем возвращении, ориентировочно через три-четыре дня, сообщим световым сигналом, тогда и выйдете нас встречать.

Затратив около часа на провод лошадей через лес, что дало повод опять задумался о просеке, по обширным лугам двинулись на восток. Ехали налегке, с собой сухой поек, овес для лошадей, немного шанцевого инструмента и прожектор. О три конь пошли, на случай нежелательных встреч с гуннами или сарматами, что бы была возможность унести ноги. Ехали не спеша, поочередно переходя с рыси на шаг. Как и в прошлую поездку, на лугах паслись стада косуль, пару раз наблюдали стада крупно копытных. Решил, что это туры, больно здоровые были самцы с огромными, превышающие бычьи, раза в три, рогами.

Через десять километров ландшафт местности стал меняться, местность всё больше и больше становилась холмистой. Высота некоторых холмов достигала десяти метров. Постоянно попадались ручьи, шириной не более трех метров, несущие свои воды в южном направлении. Проехав еще около пяти километров стали искать место для ночлега и испытания прожектора.

Въехав на вершину очередного холма, на противоположной стороне у его подножья увидели реку метров пятьдесят шириной, которая огибая холмы несла свои воды на юг, в направлении леса, сплошной стеной стоящего в десяти километрах.

— Похоже эта наша речка, на которой мы бились с волками и выходили к реке Сыльве, — высказал предположение Савлий.

— Нет, та речка шириной пятнадцать метров, и она была намного ближе к Усадьбе. Это река Барда, она тоже впадает в Сылву, но выше по её течению.

Савлий только глянул на меня, а затем кивнул. Я же понял, что в очередной раз прокололся, ну откуда я могу знать название реки.

На противоположном левом берегу речки расположен еще один холм, на котором роща, вернее смешанный лесок метров четыреста в диаметре, а в тридцати метрах с юга от него, еще один холм, который огибает речка, с возвышающимся во всей красе сказочным не менее чем двухтысячелетнем дубом.

На противоположном берегу, замечаю небольшой ручеёк, несущий свои воды из леска. Осматриваю окрестности в прицел, в двух километрах ниже по течению реки замечаю широкий разлив реки, по которому, как по посуху, движется стадо косуль.

— Ниже по течению брод. По нему переправляемся на другой берег, возвращаемся и в лесочке ищем место для ночлега.

В месте переправы река разлилась в ширину метров на триста, а вот её глубина не превышала полуметра. Дно оказалось в большинстве своём песчаным, да и по обоим берегам по всей длине разлива, который был около трехсот метров, наличествовали галечно-песчаные пляжи.

Еще раз осматриваю переправу, на юге в самом конце разлива обращаю внимание на странную деревянную конструкцию, но даже прицел не дает возможности понять, что это. Принимаю решение осмотреть конструкцию поближе.

При ближайшем рассмотрении, конструкция оказалось изломанной и переломанной кибиткой сарматов. По всей видимости, при переправе кибитка застряла либо сломалась, и сарматы не стали её вытаскивать, а в половодье переломанную кибитку выбросило на пляж.

Подзываю Савлия и Гнура:

— Посмотрите, может это кибитка вашего племени.

Савлий пожимает плечами, а вот Гнур вспоминает:

— Я помню, что во время переправы, кибитка, в которой ехала моя семья, застряла в воде и потом меня с братом на руках перенесли на берег.

«Вот и понятно где переправлялись сарматы, а бросили они кибитку, так как торопились, похоже знали, что по их пятам идут гунны», — констатирую про себя, а в слух командую:

— Разрубаем остатки кибитки на мелкие части и спускаем в реку. Знать о возможном присутствии тут людей никому не нужно.

Разрубив кибитку на мелкие щепки, сплавляем их по реке и начинаем переправу. Одновременно с нами через брод, буквально в пятидесяти метрах от нас, реку преодолевало стадо косуль из семи десятков голов. Переправившись, вернулись к облюбованному мной холму. От подножья холма до леса довольно широкий участок, поросший луговыми травами. Минут чрез пять, Гнур сообщает о подходящем месте для ночлега. Продвинувшись вглубь леска по берегу ручья, через тридцать метров вышли на полянку, метров десять в диаметре.

— Обустраиваем лагерь здесь. Гнур и Савлий, на вас лошади, я и Денис, ставим шалаш.

Поставив шалаш, перекусив пеммиканом, запив заваренными в кипятке настоем из сухих трав и ягод, накормив лошадей овсом, занялся обследованием холма и леса. Время пять часов вечера, до сумерек еще как минимум два с половиной часа.

В лесу ничего примечательного не заметил, нашел только небольшой выход скальной породы, рядом с которой бил ключ, являющийся истоком ручейка. Место конечно хорошее и речка есть и родниковая вода, но для крепости не годится. Слишком много вокруг холмов.

Обход леса закончил уже в наступающих сумерках. Выбрав на кромке леса более-менее ровную площадку, установили на треноге прожектор, заправили керосинку и зажгли фитиль. Стемнело быстро и я стал подавать короткие световые сигналы в направлении горы Маслёной.

Уже прошло десять минут непрерывной подачи сигнала, а ответа нет. Я уже начал отчаиваться, как увидели вспышки света, передающую азбуку Морзе: «Видим слабые сигналы».

Савлий и Гнур хором закричали:

— Урааа!

— Сигнал правее градуса на четыре, от положения, куда направлен наш прожектор, — с дерева кричит Денис.

— Да, я уже и сам вижу, — поворачиваю прожектор и начинаю передачу не используя предлогов.

«Вижу сигнал хорошо. Находимся двадцать семь километров».

«Вас понял. Видим четкий сигнал» — отвечает Маслёная.

«Завтра идем на восток. Связь ночью. Конец связи».

«Принял. Конец связи».

Пока принимал и передавал передачу, от волнения весь взмок. Температура двадцать градусов, да и вода не холодная, когда переплывали, градусов восемнадцать была. Дал команду упаковывать прожектор, сам скинув одежду, плюхнулся в речку. Сделав с десяток гребков вверх по течению, потом перевернулся на спину. На небе полная луна, лунная дорожка бежит по воде, а я на спине, раскинув руки, блаженствую, медленно, подхваченным течением, возвращаюсь к месту входа в воду. Настроение резко улучшилось, чувствую прилив энергии, и я с гиканьем выскакиваю на берег.

И тут встаю как вкопанный. Савлий, Денис и Гнур лежат ниц.

«Черт, ну что я еще не так сделал», — пронзает мозг мысль. А в слух:

— В чём дело! Встать!

— Живой! — первым вскакивает Денис, а за ним поднимаются остальные и смотрят на меня испуганно-оценивающим взглядом.

— Владимир, мы думали, что тебя захватил Культиян — дух из рода владыки темного царства Куля. Ты попал в реку ночью, в полнолуние и в последнюю ночь его бодрствования, утром он заснет до весны, — продолжает Денис.

— Мне мелкие прислужники не страшны и их заклятия на меня не действуют. А теперь всем спать, завтра встаем до зари, первым на дежурстве Савлий, затем Гнур и Денис, — прекращаю разговор.

Перед тем как заснуть, обругал себя за беспечность и заснул безмятежным сном.

С восходом солнца тронулись в путь. Ехали тем же темпом, по переменно рысью и шагом. Через пять километров с севера и юга плотной стеной подступил и девственные леса, ширина луга между ними не превышала четырех километров. На этом перешейки собралось огромное количество стад копытных от косуль до туров, большинство которых также двигалось в восточном направлении. На нас они внимания практически не обращали. Чтобы никому не мешать, продолжили движения по северному краю луга. Через пятнадцать километров лес с южной стороны перешейка закончился. На нашем пути оказался достаточно высокий с крутым подъемом холм, скорее даже сопла, высотой около тридцати метров.

— Поднимаемся на холм и там ставим лагерь.

На вершине сопки около тридцати метров в диаметре ровная площадка, на которой растут четыре ели. Достаточно много небольших по размеру скальных выходов. Сама сопка с северной стороны расположена в тридцати метрах от леса.

— Денис и Гнур, нарубите в лесу подлеска для шалаша. Савлий, на тебе лошади, — раздаю распоряжения.

Сам же в прицел обозреваю окрестности. С севера сплошной стеной стоит лес. На восток продолжает тянутся, вперемешку с поросшими рощами холмами, луг. На юге лес закончился и на всём протяжении видимости простираются луга, с небольшими вкраплениями небольших рощиц.

Теперь понятно, откуда приходят стада копытных, а также люди. Хотя на их пути много рек, в том числе ближайшая Сылва, но наверняка на реках есть броды. Ставить крепостицу тут смысла нет, как и подходящего места для неё. Искать место для крепости нужно по правому берегу реки Барда.