Становление Себастьяна - читать бесплатно онлайн полную версию книги автора Джейн Харвей-Беррик (16 глава) #17

16 глава

На рассвете я осторожно потрясла Себастьяна, чтобы он проснулся.

Всю ночь я прислушивалась, не вернулся ли Дэвид, но дом оставался в тишине, а наша связь в тайне.

Он зевнул и потянулся, одарив меня самой ослепительной улыбкой.

― Боже, я люблю просыпаться с тобой, Каро. Я хочу делать это всю оставшуюся жизнь.

От его слов у меня болезненно сжалось сердце. Я отчаянно хотела верить ему.

Затем его улыбка увяла, и я увидела, что он вспомнил про ожоги. Он нахмурился.

― Как ты? Как твои ноги?

― Не так уж плохо. На самом деле лучше.

В действительности они болели больше, чем немного, особенно когда я сгибала колени, но ничего такого, о чем стоило бы беспокоиться. Хуже всего выглядела верхняя часть правой ступни, и было очень больно. Проведя небольшой осмотр, я почувствовала, что она покрылась волдырями за ночь. Скорее всего, будет адски больно надевать любую обувь, даже шлепанцы будут натирать.

Он подозрительно посмотрел на меня.

― Правда?

― Конечно, ― сказала я, не встречаясь с его взглядом и выпрямляясь.

Он вытянул руку и притянул меня назад, заставляя посмотреть на него.

― Правда?

― Моя правая нога немного болит, ― призналась я. ― Мне просто нужно заклеить пластырем, вот и все.

На это раз он позволил мне встать с кровати и лег, наблюдая за мной.

Я ничего не могла поделать и заметила, что он стянул джинсы ночью и был одет только в футболку и боксеры ― из которых четко проявлялась большая выпуклость. И хотя мое тело сразу начало покалывать, я была не в настроении заниматься чем-то подобным, что Себастьян, казалось, даже не осознавал. Возможно, он просыпался так каждое утро. Я улыбнулась про себя, обдумывая, что в ближайшее время буду в состоянии ответить на этот вопрос.

Когда я вернулась из ванной, он был полностью одет. Он даже заправил кровать.

Я прокралась вниз, проверяя, что возвращение Дэвида нам не угрожало. У нас будет около двух минут, прежде чем мы услышим его машину снаружи ― достаточно времени, чтобы Себастьян мог прошмыгнуть через заднюю дверь. Я бы хотела сделать завтрак для него, но была вероятность, что Дэвид скоро вернется, чтобы переодеться.

Мы стояли на кухне и обнимались, поддерживая друг друга, ― так много ключевых событий происходило в наших жизнях.

― Я буду скучать по тебе каждую минуту, ― сказал он нежно.

Я выдохнула в его грудь.

― Встретимся в парке в девять?

― Да, ― сказал он непринужденно.

И затем настало время ему уйти. Мне казалось, что всегда наступало время для него уходить. Я знала, что он чувствовал то же самое.

Но Дэвид не вернулся. Вместо этого я провела часы до встречи с Себастьяном, слоняясь по пустому дому и проводя пальцами по старой знакомой мебели, и в моей голове крутились старые воспоминания.

Я решала, что возьму с собой из этого дома. Этого было немного: моя одежда, украшения, которые отец подарил мне, мой старый лэптоп, несколько книг и любимые диски, которые уже были в машине. Я была счастлива, что уродливый свадебный фарфор, который подарили нам родители, по выбору моей мамы, останется у Дэвида. Было не так много всего за одиннадцать лет брака, но с новой жизнью, которая ждала меня впереди, мне было плевать. Это говорило само за себя.

Когда я все еще жила в северной Каролине, мы с несколькими друзьями выпивали вечером и играли в игру, какие бы три вещи мы спасли из дома при пожаре. Одна женщина, которую я не очень хорошо знала, сказала, и я запомнила это очень хорошо: «Мою собаку, мою сумку и мой свадебный альбом».

― Что насчет твоего мужа? ― спросили мы, смеясь.

― Он может позаботиться о себе сам, ― ответила она.

Я делала только одно, прежде чем покинула дом, ― я просматривала сайты и искала, кто сдает комнаты, составив список пяти мест, которые нужно было посмотреть. Меня не заботило, какой была комната, если она была дешевой и выглядела опрятно. Я не собиралась задерживаться там надолго.

Несмотря на недостаток сна, я чувствовала, как во мне бурлит беспокойная энергия. Я приняла свое решение и сейчас была готова взять свою жизнь в свои же руки. Последний месяц пролетел, но ближайшие несколько дней казались ужасно долгими.

Я направилась в ванную и, стиснув зубы, приняла холодный душ, который жалил мою сверхчувствительную кожу. Все ожоги выглядели ужасно, но меня беспокоили только ступни. Я порылась в шкафу и в конечном итоге нашла пару длинных свободных штанов и какие-то старые кроссовки, которые носить было терпимо, когда я сделала марлевую повязку, чтобы прикрыть большой волдырь. Не самый мой элегантный наряд, но, черт побери, Себастьяна это не заботило. И это все, что имело значение.

Он ждал меня, конечно же, день становился лучше от его присутствия рядом.

― Как ты? ― снова спросил он, с тревогой вглядываясь в мое лицо.

― Я... на удивление хорошо, ― сказала я честно.

Он улыбнулся своей красивой улыбкой, и я увидела, что его плечи расслабились.

― Как ты? ― улыбнулась я в ответ. ― Голоден?

― Да, ужасно голоден!

― Ты снова пропустил завтрак? ― спросила я.

Он уныло улыбнулся.

― Да.

― Почему?

Он пожал плечами.

― Дома не было еды.

Я чувствовала себя плохо из-за этого, зная, что отпустила его голодным.

― Это... всегда так?

Он продолжал пялиться в окно.

― Наверное. Хотя сейчас стало хуже. Они все время ругаются. Я не знаю, почему они еще не разошлись ― и, черт побери, это точно не из-за меня. Возможно, чтобы защитить свою репутацию ― как будто это вообще возможно. Боже, я не могу дождаться момента, когда уеду от них.

Я вытянула руку и нежно сжала его бедро. Он опустил взгляд, и мгновение спустя осторожно переплел свои пальцы с моими.

― Я подумала, что мы можем поехать в нашу кофейню, ― сказала я тихо.

Он все еще смотрел на наши сплетенные руки, когда ответил:

― Да, это будет хорошо.

― Я бы хотела позавтракать, ― сказала я, надеясь, что он улыбнется. ― Я видела у них в меню, что они делают свежие зепполе (прим. пер. пончики) и три различных вида кростаты (прим. пер. песочный пирог).

― Всего три? ― сказал он, и его губы приподнялись в улыбке.

― Хмм, ну!!! Я думаю, что они должны быть вкусные.

Бензино поприветствовали нас с распростертыми объятиями, громко ругая нас, что мы так долго не появлялись. Я допустила ошибку, упомянув, что Себастьян пропустил завтрак, и маленькая старая бабушка ругала его пять минут, сыпала упреки на беглом итальянском, пока Себастьян не поник под ее строгим взглядом, затем она повернулась ко мне, погрозила пальцем и сказала, что я плохая жена, потому что не кормлю мужа. Я согласилась с каждым словом. Если бы только она знала.

Почти каждый пункт в меню был скоро на нашем столе, и я не могла сдержать улыбку, когда Себастьян вытаращил глаза на такое изобилие еды. Но затем я вспомнила причину, почему он был таким голодным, и моя улыбка увяла.

Он съел все, что было на столе, за исключением одного кусочка кростаты, который, по его настоянию, должна съесть я.

― Ох, вау, изумительно! ― сказал он, наконец, пресытившись. ― Я стану таким толстым, когда мы приедем в Италию.

― Если ты продолжишь столько же есть, ты станешь огромным еще до того, как мы доберемся до Италии, ― рассмеялась я. ― Здесь в меню нет ничего, чего бы я не могла сделать сама.

― Ты шутишь? Вау, правда? Иисус, я знаю причину, почему люблю тебя!

И он наклонился вперед, чтобы поцеловать меня.

Маленькая бабушка хлопнула руками от переизбытка чувств, затем метнулась ко мне и завалила вопросами, ее карие глаза быстро сновали между нами. Я покачала головой, смущенная. Она тяжело вздохнула, указала на часы и встала, чтобы обслужить новоприбывших посетителей, все еще качая головой.

― Это то, о чем я думаю? ― сказал Себастьян, приподняв бровь.

― Как много ты понял? ― спросила я, сгорая от любопытства, как много он понимал по-итальянски, одновременно пытаясь избежать ответа на вопрос.

― Что-то насчет детей и времени?

― Ну, да, ― согласилась я, чувствуя волнение. ― Она хотела узнать, когда мы собираемся завести семью. ― Я попыталась улыбнуться. ― Она сказала, что время не ждет женщину.

Он поднял мою руку со стола и нахмурился, когда уставился на мое обручальное кольцо.

― Я сделаю все, что сделает тебя счастливой, Каро. Я думаю, что мог бы справиться с идеей о паре детишек. Уверен, у нас бы это получилось лучше, чем у моих родителей.

Я попыталась улыбнуться, но не хотела позволять себе думать о том, что так далеко впереди. В чем смысл? Он был слишком молод, чтобы говорить об этом. И когда он достаточно созреет...

От этого разговора я чувствовала себя подавленно, поэтому подумала, как сменить тему.

― Во сколько сегодня начинается твой рабочий день?

― Не раньше четырех, ― сказал он, снова улыбнувшись. ― Чем ты хочешь заняться?

― Ничего особенного, ― призналась я.

― Ты хочешь пойти на пляж?

Моя улыбка увяла.

― Я не думаю, что это хорошая идея ― я бы не хотела мочить ноги или чтобы песок попал в волдыри. ― Я замолчала, увидев злобный взгляд у него на лице.

Он сделал видимое усилие и подавил свой взрывной нрав.

― Может, мы могли бы осмотреть некоторые из тех комнат, что можно арендовать?

― Нет, все в порядке, спасибо. Я сделаю это во второй половине дня, когда ты будешь на работе.

Он задумался на мгновение.

― Группа, исполняющая джаз, играет в Гасламп Куортер сегодня. Мы могли бы пойти послушать, если тебе нравится?

― Снова джаз! ― подразнила я его. ― А я думала, что ты увлечен оперой.

― Я люблю и то, и то, ― сказал он, выглядя немного робко.

Я улыбнулась ему.

― Я тоже.

Он встал, потянулся и вытянул руки, чтобы поднять меня.

Мы спрятали плату за счет под тарелками и попытались прошмыгнуть, прежде чем Бензино увидит нас, но бабушка, должно быть, смотрела в нашу сторону, потому что она отправила своего сына к нам с деньгами, возражая против нашего трюка и напоминая, что семья не платит. Затем он расцеловал нас обоих, отдал деньги в руки Себастьяна и поспешил обратно по своим делам. Как они получали хоть какую-то прибыль, было за гранью моего понимания.

Мы бродили по Гасламп Куортер, наслаждаясь викторианской архитектурой и шармом старого света, наслаждаясь солнцем и теплом, люди наблюдали и отдыхали по дороге, что было новым и довольно замечательным для меня.

Мы услышали звуки джаза, заполняющего летнее утро, еще задолго до того, как увидели группу. Перейдя из переулка на большую площадь, я увидела, что на одной стороне была мини-сцена, где выступали музыканты, одетые в черные джинсы и футболки, и черные солнцезащитные очки, по-видимому, чтобы показать, что они были джазмены, если музыка уже не доказала это. Они выглядели молодо, как студенты, и играли раскрученную версию джаза в стиле Диксиленд, смешанную с более современными звуками и латиноамериканскими ритмами. Несколько девушек подростков уже танцевали, потерявшись в музыке. Вскоре другие люди присоединились к ним, и толпа начала разрастаться.

Мы не хотели тратить деньги, сидя за столиками в кафе, что шли по кругу площади, поэтому присоединились к группе, которая развалилась на тротуаре. Себастьян услужливо стянул свою кофту, чтобы я могла сесть на землю.

Он делал все таким естественным, без суеты и приукрашивания, что мое сердце увеличивалось от восторга и боли каждый раз. Себастьян всегда в первую очередь думал обо мне. Я не могла привыкнуть к этому.

Мы сидели плечом к плечу, и он, как всегда, обнял меня, поворачиваясь временами, чтобы поцеловать меня в волосы. Я бы хотела, чтобы это мгновение длилось вечность.

Я не могла не заметить, что его руки и ноги двигались в ритме с музыкой, его пальцы барабанили по моей руке.

― Ты когда-нибудь учился играть на музыкальных инструментах? ― полюбопытствовала я.

Он улыбнулся.

― Нет, но я всегда хотел играть на гитаре.

― Мы должны купить тебе гитару, когда приедем в Нью-Йорк. Только не электрическую, пожалуйста! Акустическую.

― Я думал, что в душе ты рок-цыпочка, что напоминает мне, что я должен задать трепку Энтони Кидису! ― он сделал паузу. ― Ты училась играть на чем-нибудь?

― Не совсем. Я брала уроки игры на пианино, когда мне было восемь. Я ненавидела их. Мама хотела, чтобы я играла, но я умоляла папу остановить эти мучения, и он сделал это.

Он колебался мгновение.

― Ты расскажешь своей маме… ? ― его вопрос оборвался.

― Когда уйду от Дэвида? Да, думаю, что да. В конце концов.

Он сильнее сжал мою руку и поцеловал мои пальцы.

― По крайней мере, у тебя был твой отец ― на одного хорошего родителя больше, чем у меня. ― Он задумался на мгновение. ― Но у меня есть Ширли и Митч ― они были больше родителями для меня, чем мои мать и отец. Я ненавижу то, что не могу рассказать им о нас.

Он нахмурился, и я погладила его руку, пытаясь сгладить неприятные ощущения или, что было невозможно, сказать, что понимаю.

― Я знаю и тоже ненавижу это. Но когда все это кончится, если... если они простят меня, можем, мы сможем...

Он поднял мой подбородок своими руками, чтобы я посмотрела ему в глаза.

― Здесь нечего прощать, ― сказал он, его голос был твердым. ― Мы влюблены ― это не преступление.

Но это все равно казалось преступлением. Иногда.

Он поцеловал меня в губы, пытаясь облегчить наше внезапное мрачное настроение.

― Давай, ― сказал он, потянув меня за руку. ― Давай потанцуем!

― Что? Ты же не умеешь танцевать?

― Ох, да? Вот что ты думаешь? Позволь мне показать тебе, детка!

И он показал, на самом деле, показал!

Он расположил мои руки так, чтобы я обнимала его за шею, обернул свои вокруг моей талии и подставил свою правую ногу между моих, и так мы присоединились к танцорам. Если бы не тот факт, что мы были практически переплетены вместе, я бы упала от шока. Никто не танцевал со мной так прежде. Это было так хорошо, что я почти была уверена, что это было незаконно. Я уверена, то, как наши тела были переплетены вместе, было незаконным в ряде штатов.

С Дэвидом мы танцевали очень медленно, обычно под совершенно другую мелодию, в отличие от той, что играла сейчас, и просто двигались на месте. Еще один мужчина, с которым я когда-либо танцевала, ― это папа, ― и это был вальс. Я даже не ходила на выпускной в старшей школе, я уже встречалась с Дэвидом, поэтому не видела смысла.

Но это! Это было больше как секс под музыку, но без помятого постельного белья. И на публике.

Он вжался в меня, наши тела двигались вместе с музыкой. Затем он покрутил меня и снова притянул крепко к себе. Я поймала проблески зависти на лицах других женщин. Затем его руки опустились на мою задницу, и он толкнул мои бедра к своим, растопырив пальцы на моих ягодицах.

Когда мелодия закончилась, мое лицо было красным, и я задыхалась и была чертовски возбуждена! Он озорно улыбался мне, точно зная, что сделал. Он опустил меня почти до земли, затем поднял и страстно поцеловал.

Наблюдающая за нами толпа рассмеялась, и некоторые из них крикнули нам снять номер. Это было лучшее предложение за весь день. Вместо этого Себастьян отсалютовал веселой толпе и, взяв меня за руку, потащил к машине.

― Где... где ты научился делать это? ― выдохнула я.

― Ширли и Митч, ― сказал он, идя так быстро, что я должна была бежать, чтобы успеть за ним.

― Ты издеваешься надо мной!

― Нет! Чемпионы базы по сальсе четыре года подряд.

Он тянул меня по улице с решительным выражением на лице. Когда мы достигли парковки, я увидела, что его глаза сканируют ряды припаркованных машин, пока он не увидел мой Форд. Я пыталась вытащить ключи из сумочки, но он шел так быстро, было тяжело поспевать за ним и делать что-то еще.

Когда мы вернулись к машине, он прижал меня к двери, его руки были в моих волосах, его губы и зубы на моем горле.

― Я так сильно хочу тебя, ― выдохнул он в мою кожу.

― Пустое парковочное место.

― Что?

― Ну помнишь... пустое парковочное место.

― Черт, да!

С трясущимися руками, я забралась на водительское сиденье и возилась со своим ремнем. Себастьян потянулся ко мне и помог пристегнуть его, его пальцы задели мой живот, когда он делал это, и от возбуждения, написанного у него на лице, в моем горле пересохло.

Я не знаю, как смогла вести машину и не попасть в аварию, ― все мое тело изнывало от желания. Себастьян откинулся на пассажирском сиденье, его глаза закрыты. Он выглядел спокойным, но его слишком быстрое дыхание выдавало его.

Я заехала на покрытое сорняками пространство, ударила по тормозам, и машина остановилась. Я только успела расстегнуть ремень безопасности, прежде чем Себастьян расстегнул свои штаны и показал мне, как сильно он хочет меня. Я так возбуждалась, когда видела его желание. Я забралась к нему на колени и поблагодарила судьбу, что я выбрала свободные штаны с эластичным поясом. Я стащила их по бедрам, игнорируя боль от ожогов, и опустилась на него.

Не было прелюдии, никаких нежных прикосновений ― это было грубо, быстро и жестко. Себастьян схватил меня за бедра, опуская меня вниз и поднимая еще быстрее. Его глаза были крепко зажмурены, и его голова уткнулась в мою грудь, все мышцы напряглись. Он кончил жестко, изливаясь в меня. Я захныкала, когда мое тело взорвалось от удовольствия, не желая того, я укусила его за шею.

Его руки обхватили меня крепче, и мы сидели так, пытаясь успокоить наше дыхание.

Наконец, боль от моей израненной кожи прорвалась сквозь ощущения от оргазма, и я неловко заерзала, возвращаясь на водительское сиденье.

Я взглянула и увидела, что Себастьян застегивает свои брюки, с огромной улыбкой на лице.

― Мы должны придумать название этому пустому месту, ― сказал он.

― Например? Пункт первой помощи?

― Да! ― Он громко рассмеялся. ― Я надеюсь, что они никогда не застроят его.

― Может, они построят один из этих японских отелей любви и поставят мемориальную доску в память о нас.

― Что за отель любви?

― Места, где влюбленные пары могут найти уединение. Ты можешь вносить почасовую оплату.

Он поднял брови.

― Серьезно? В Сан-Диего есть такие?

― Я знаю, о чем ты думаешь, Хантер, и ответ: ни за что!

Он сощурил глаза и затем наклонился ко мне с похотливой улыбкой. Он провел пальцами по моему горлу, затем опустился к моей футболке, провел между грудями и дальше вниз к моему животу.

― Ты уверена насчет этого?

Мои веки затрепетали. Я не могла вспомнить, о чем были мои рассуждения.

Внезапно он выругался.

― Черт!

Офицер полиции шел к нам.

Он постучал в мое окно, и я опустила его. Если бы он подошел на две минуты раньше... я правда не хотела думать об этом.

― Могу я увидеть ваши права, мэм?

На вид ему было около пятидесяти, у него было обветренное и не очень доброе лицо.

― Да! Да, конечно!

Я потянулась на заднее сиденье и достала свою сумочку. Я немного дрожала, Себастьян просто выглядел взбешенным.

Офицер посмотрел мои права и затем посмотрел на Себастьяна.

― Ты тоже с Базы, сынок?

― Да, сэр.

― Хм, ну, это частная собственность. Поэтому вы и миссис Уилсон должны найти другое место, чтобы... припарковаться.

― Да, сэр. Мы сделаем это. Спасибо, сэр.

Офицер протянул мне назад мои права и наблюдал, как я сдаю назад, и мы уезжаем.

Себастьян выпустил длинный выдох и улыбнулся мне.

― Это было так неловко, ― захныкала я.

Он рассмеялся и покачал головой.

― Это того стоило.

― Куда мы теперь? ― сказала я, все еще чувствуя раздражение.

― Куда-то, где мы сможем поесть.

― Ты снова голоден?

Он послал мне озорную улыбку.

― Конечно! Должно быть, это все из-за... упражнений.

Я шлепнула его по ноге.

― Это оказывает на тебя плохое влияние!

― Да, детка, но тебе нравится это.

Я не могла с этим поспорить.

Я отвезла нас назад к I-5/5 шоссе и повернула на Мишен Бич, направляясь на север по прибрежной дороге, пока Себастьян не сказал мне остановиться.

― Здесь есть место, где мы можем перекусить, ― сказал он тихо. ― Эта бухта реально крутая ― мы можем просто сидеть и наслаждаться прохладным бризом.

― Звучит здорово, ― сказала я, улыбнувшись ему. ― Хотя я больше хочу пить, чем есть.

― Ты должна что-нибудь съесть, ― сказал он серьезно.

Я просто обожала то, как он заботился обо мне... так мило.

― Ладно, я съем сэндвич. Любой, какой у них есть.

Я спустилась по ступенькам к небольшой бухте и осторожно расстелила одеяло для пикника рядом с бетонными ступеньками, насколько это было возможно, но не настолько близко, чтобы люди могли споткнуться об меня.

Находиться на берегу океана было успокаивающе. Я представляла, как блаженно будет слушать шум набегающих волн, как будто это было также естественно, как дышать. Я чувствовала себя наполненной надеждой на будущее, я даже не понимала, что упускала в своей жизни, пока не появился Себастьян и не открыл мне глаза.

Мне не нужно было поворачиваться, чтобы узнать его тихие шаги позади меня. Он держал бутылку воды и банку кока-колы в одной руке, и две упаковки с сэндвичами в другой. Улыбаясь, он плюхнулся рядом со мной и поцеловал меня в плечо.

― С тунцом или с беконом?

― С тунцом, пожалуйста.

Он протянул мне сэндвич, и я откусила большой кусок. Он был свежий и довольно вкусный.

― Голодна? ― сказал он, подняв бровь.

― Должно быть, из-за упражнений, ― сказала я, с набитым ртом и взглянула на него.

Он рассмеялся и распаковал свой сэндвич.

Конечно же, он закончил есть раньше меня и стянул свою футболку, чтобы облокотиться на локти и подставить свое тело солнцу. Его гладкая кожа блестела от солнечных лучей, отвлекая меня от моего сэндвича. Я пробежала глазами по его плоскому животу и мускулистой груди, и решила, что лучше поем его.

Я положила остатки сэндвича на одну сторону и толкнула его вниз на одеяле для пикника.

Его глаза удивленно распахнулись, и затем он протяжно выдохнул, когда я целовала его грудь и дразнила его соски своим языком. Ммм. Он был на вкус лучше, чем сэндвич, независимо от того, каким свежим он был.

Я погладила плоть чуть ниже его пояса, проведя пальцами над краем джинсовой ткани, зная, что он готов к действиям. Он застонал.

― Каро, что ты со мной делаешь?

― Говорю тебе спасибо за сэндвич, ― пробормотала я у его живота.

― Ты сводишь меня с ума! Как я должен о чем-нибудь думать, когда ты делаешь со мной такое?

Он слабым жестом указал на свою ширинку.

― В этом весь смысл, ― сказала я, улыбаясь напротив его груди. ― Ты не должен вообще ни о чем думать.

― Это работает, ― пробормотал он, затем провел руками по моей спине, притягивая меня ближе.

Я очень сильно хотела его и могла обвинять в этом только себя. Я задавалась вопросом, нет ли на двери кладовой в раздевалке таблички «свободно». Но у него была работа, которую нужно сделать, а мне нужно было посмотреть комнаты.

Я закончила нашу взаимную пытку, осыпая поцелуями кожу до его пупка, затем прижалась к его плечу, положив голову ему на грудь.

― Когда ты стала такой плохой девочкой? ― спросил он, поглаживая мои волосы.

― Как ни странно, примерно в то время, когда встретила тебя, ― сказала я резко, когда засунула свои пальцы в место, где могла его пощекотать.

― Ладно-ладно! Я сдаюсь! Иисус, ты играешь грязно.

― Я заметила, тебе нравится, когда грязно, ― сказала я, наклонившись, чтобы посмотреть на него.

Он сразу же стал выглядеть встревоженным.

― О, боже мой, Каро! Я не сделал тебе больно?

― Конечно, нет! И поверь мне, я наслаждалась нашим противозаконным сексом в машине, так же сильно, как и ты.

― Ты уверена?

― Да! Как много оргазмов я должна получить, чтобы ты поверил мне?

Он улыбнулся и выглядел самодовольным.

― Пять ― это рекорд.

― Что? Ты считал?

Он пожал плечами и выглядел немного смущенным, как будто раскрыли его секрет.

― Ничего не могу поделать... это так типично для парней.

― Ты... ты же не говорил ничего Чесу? Потому что если да, то я не смогу больше смотреть ему в глаза...

― Конечно, нет! ― в его голосе звучала злоба. ― Я бы никогда никому ничего не рассказал о нас. Чес знает столько, сколько должен знать.

― Он сказал что-нибудь еще?

Себастьян вдохнул.

― Он беспокоится, наверное, но он не сказал никому.

Я решила отпустить эту тему. Если он доверял Чесу, ну... ну в любом случае, я ничего сделать не могла.

― Кстати, Бренда нашла тебя вчера снова?

Он нахмурился.

― Из-за этой глупой суки меня чуть не уволили.

Хотя я и не сожалела, что Бренда раздражала его, я была шокирована, что он говорит о своей бывшей таким образом.

― Она... эм... снова пыталась после того как я ушла?

Он вздохнул.

― Что-то типа того, но...

― Но что?

― Я сказал ей, что встречаюсь кое с кем, и что ни за что не вернусь к ней после того, как...

Теперь у него было мое полное и безраздельное внимание.

― После чего?

― Ничего, ― пробормотал он.

Я прикусила язык, решив не давить на него, если он не хотел говорить. Но чудо из чудес, мое молчание, казалось, произвело противоположный эффект.

― Чес рассказал мне кое-что... после того, как я порвал с Брендой, она начала зависать с разными парнями, с которыми мы занимались серфингом. Она часто... тусовалась.

― Ох.

По выражению на его лице я поняла, что это был эвфемизм к слову «спала со всеми подряд». Я понимала, что Себастьян не был впечатлен этим.

Я вздохнула про себя. Мужчины были поклонниками двойных стандартов ― вот и он, имел интрижку с замужней женщиной, и обвинял свою бывшую девушку, потому что она спала с другими парнями, когда они расстались. Я знала, что он не думал о наших отношениях как об интрижке, но это было его личное видение, и если бы он спросил своего друга Чеса, как это называется, то Чес бы точно назвал это «интрижкой».

Мне было почти жаль Бренду. Почти.

― Знаешь, я просто не вижу вас двоих вместе. Она всегда была такой... непробиваемой?

― Непробиваемой?

Он ухмыльнулся, затем тень омрачила его лицо.

― Не всегда. Я имею в виду, она любила быть в центре внимания, королевой выпускного бала и подобное дерьмо. И это было не для меня ― из-за этого мы часто ругались. Но также она была очень забавной и милой.

Это была моя вина, что я спросила об этом, но я правда не хотела слышать такое ее описание. Моя ранняя жалость к ней исчезла.

― Что случилось? ― Это было не мое дело, но я правда хотела знать. ― Почему она изменила?

Он пожал плечами и лег на спину, подложив руки за голову.

― Некоторые из ее подруг спали со своими парнями, и она подумала, что мы тоже должны. А я думал, что неправильно делать это, только из-за ее друзей.

― И ты никогда не поддавался искушению?

― И да, и нет. Я много думал об этом... ― затем он улыбнулся. ― Не так много, как я думаю о сексе с тобой, но да, я думал об этом. Мы были близки к этому пару раз. Я довольно много обдумывал, как собираюсь...

― Следовательно, вот откуда практика с презервативом?

Он покраснел и ничего не ответил.

― Так что остановило тебя?

― Чес сказал, что видел, как она целуется с другим парнем. Он не сказал мне с кем именно, и я понял, что, вероятно, это кто-то, кого я знаю. Я подумал, что, может, Джек... она отрицала это вначале, затем обвинила во всем алкоголь. Но для меня это был конец. Я подумал... Я думал, что был особенным, что она хотела сделать это... со мной... но... полагаю, что нет.

Я наклонилась и нежно поцеловала его в губы.

― Ну, я думаю, что ты особенный, а потеря Бренды к моей удаче. Хотя я удивлена, что она думала, что ты вернешься к ней после этого.

Он улыбнулся.

― Она сказала, что не верит, что я с кем-то встречаюсь, и что я говорю это только, чтобы отделаться от нее.

― Ну, будем надеяться, что она будет продолжать так думать.

Он нахмурился.

― Зачем?

― Потому что так долго, как она думает так, она не подозревает меня. Вчера ты не мог бы действовать еще очевиднее, если бы даже попытался.

Он выглядел так, будто ему больно.

― Я даже едва говорил с тобой!

― Себастьян, ты пялился на меня все время, даже когда она вывалила свои огромные сиськи, ты не смотрел на нее. Она, должно быть, подумала, что ты слепой.

― Огромные сиськи! ― он громко рассмеялся. ― Да, я полагаю, что их довольно трудно не заметить. Но я предпочитаю твои.

― Я думала, все мужчины любят женщин с большими грудями?

Он понюхал мои волосы.

― Я больше любитель задниц, ― он провел рукой по моему заду, нежно сжав его, подчеркнув свою точку зрения.

― Ну, я рада слышать это, потому что я определенно не могу конкурировать с ее... объемом груди.

Он тихо рассмеялся и продолжил гладить мою спину, кода я прижалась к нему ближе.

Затем его руки замерли, и казалось, что он задумался.

― Мне интересно, ― сказал он тихо, ― могу я спросить у тебя кое-что... о тебе и Дэвиде.

Ох.

― Что тебе интересно?

― Как вы стали встречаться? Кажется, что у вас не так много общего.

На самом деле совсем ничего.

― Он был размещен на Базе, возле которой я жила. Я отправилась в аптеку, чтобы купить кое-что для своей мамы, и он подъехал на своей маленькой спортивной машине ― «Корвет». Он был в униформе и просто подошел и начал говорить. Я не могла поверить, что заинтересовала его ― опытного взрослого человека.

Я закатила глаза.

― Просто я видела то, что хотела... и отчаянно хотела покинуть дом.

Он кивнул.

― Я полностью понимаю это.

― Я была в выпускном классе... когда он сделал предложение. И я сказала «да».

― Ты... любила его?

― Поначалу я убеждала себя, что да. Но вскоре разобралась, что совершила ошибку. Просто мне было некуда возвращаться. Мама дала мне ясно понять, что пути назад нет, а папа просто делал то, что она говорила, кроме того, у меня была возможность немного попутешествовать.

Он затих на мгновение, но могу сказать, у него было много вопросов. Затем он прочистил горло и попытался, чтобы его тон звучал обыденно.

― Когда ты и... он, первый раз... эм...

― Первый раз занялись сексом?

― Ну, да.

Он имел право знать, он рассказал мне о Бренде.

― За неделю до моего восемнадцатилетия было какое-то событие на территории Базы ― мое первое большое мероприятие. Тогда я принарядилась, это казалось таким гламурным для меня. ― Я сделала глубокий вдох. ― Мы сделали это на пассажирском сиденье его машины. Это было... неприятно. И больно.

― Ты... ― он прикусил губу, не в состоянии закончить предложение.

― Что я?

― Я знаю, что не имею права спрашивать, но с тех пор как… с тех пор как мы с тобой... ты... спала... с ним?

Я была уверена, что он уже давно хотел задать этот вопрос.

― Нет, tesoro. Я не позволила ему прикасаться ко мне с нашей первой ночи вместе.

Я решила, что ему не стоит знать о том, что вместо этого я удовлетворила Дэвида рукой.

― Извини.

― Не извиняйся, tesoro. Когда я встретила тебя, я узнала, что значит заниматься любовью ― по-настоящему заниматься любовью.

И я поцеловала его, отчаянно, страстно, чтобы показать ему, что каждое слово было правдой. Он прижал меня к себе, наши рты слились воедино, и мы дышали друг другом.

― Не возвращайся сегодня к нему, Каро, пожалуйста.

― Я должна, Себастьян. После того как подброшу тебя до клуба, я посмотрю комнаты. Уверена, одна из них подойдет. Я оставлю залог и перевезу вещи завтра. Затем, когда у меня будет куда уйти, я скажу ему, что хочу развод ― завтра вечером. И сразу уйду.

― Мне не нравится, что ты живешь с этим придурком! Ты не знаешь, что он сделает! Он снова может причинить тебе боль!

Тело Себастьяна напряглось, и он сжал руки в кулаки по бокам.

― Он не причинит мне боль. Вчера был несчастный случай. Да, он ублюдок, но не в этом.

Было очевидно, что он не верит мне. Возможно, ему нужно было, чтобы Дэвид был таким же ублюдком, как и его отец.

― Я могу прийти завтра утром и помочь тебе упаковать вещи, ― предложил он, потерев глаза костяшками пальцев.

― Там немного всего: только одежда и еще некоторые вещи.

― Я хочу помочь.

― Лучше, если я сделаю это сама, когда он завтра уйдет на работу. Я встречусь с тобой после того, как перееду на новое место.

Он нахмурился, расстроившись из-за моего плана.

― Себастьян, я должна сделать это сама. Это моя проблема, я не хочу, чтобы ты был рядом с ним.

― Если он хоть пальцем тебя тронет, я изобью его!

― Он не тронет. Я тебя уверяю. Я буду в порядке. ― Я посмотрела на свои часы. ― Слушай, мы должны идти. Ты должен быть на работе через полчаса.

― Я серьезно, Каро. Я бы оторвал его гребаные руки!

Я не думала, что стоило отвечать, поэтому подняла свою пустую бутылку и банку Себастьяна и закинула их в сумку, и ждала, пока он поднимет покрывало, чтобы я могла сложить его.

Он встал и натянул свою футболку, но его выражение лица все еще было злым.

― Эй, иди сюда!

Я бросила свою сумку на землю и обняла его, желая, чтобы его напряжение и гнев ушли.

― Еще один день, который нужно пережить, и я буду свободна от него. Еще один день, tesoro. Только один, мы сможем выдержать это.

Мы шли к машине молча, но я могла сказать, что он обдумывал все, что я сказала ему. Я надеялась, что работа отвлечет его.

Пока я ехала, моя правая нога начала сильно болеть. Я опустила взгляд и заметила, что ткань была мокрая. Черт. Должно быть, волдыри лопнули. Мне нужно было сменить повязку прежде, чем я начну колесить по городу и станет хуже. Я решила спросить у администратора клуба, есть ли у них пластырь, как только я высажу Себастьяна на парковке. Я, правда, не хотела давать ему еще одну причину думать, что я подверглась насилию от Дэвида.

― Я увижу тебя сегодня? ― спросил он, хотя уже заранее знал мой ответ.

― Нет, мне нужно собрать вещи и разобрать кое-что. Я напишу тебе завтра, когда... перееду.

Он вздохнул и вышел из машины, затем выпрямился и ждал, пока я выйду.

― Я... я должна идти и кое-что узнать на ресепшене, ― сказала я. ― Я напишу тебе позже.

― Обещаешь?

― Да, обещаю.

Он ушел, его руки были в карманах. По положению его плеч я могла сказать, что он чувствовал себя несчастным. Я чувствовала себя точно также.

Я ждала, пока он исчезнет из виду, затем направилась на ресепшен, где объяснила свое затруднительное положение.

― Конечно, мэм, ― сказала администратор. ― Я просто позову одного из наших ребят, кто оказывает первую помощь.

― Ох, в этом нет необходимости, я могу сделать это сама.

― Извините, мэм, ― сказала она, очевидно, не раскаявшись. ― Я должна позвать.

Она сделала звонок, и несколько мгновений спустя пришел Чес, на его лице было удивление, когда он увидел меня.

― Здравствуйте, Кэролайн. Как вы?

― Хорошо, Чес. А ты?

― Я получил вызов, что кто-то нуждается в первой помощи?

― Да, нужно помочь этой леди, ― сказала администратор, очевидно слушая одним ухом наш разговор.

― На самом деле это пустяки, ― сказала я торопливо.

― Я отведу миссис Уилсон в медицинскую комнату, Нэнси, ― сказал Чес администратору.

Она кивнула и вернулась к экрану своего компьютера, уже потеряв интерес.

Неохотно я последовала за ним, если бы я знала, к какой суете это приведет, я бы подождала, пока не смогу попасть в аптеку в городе.

Я чувствовала себя неловко из-за того, что находилась наедине с Чесом в маленькой комнате. Он выглядел так, будто ему некомфортно, переминаясь с ноги на ногу. Может, он думал, что я запрыгну на него.

― Мне нужно сменить повязку на ноге, ― сказала я тихо. ― У тебя есть марлевая салфетка и пластырь?

― Конечно. Хотите, чтобы я сделал это?

― Нет, все в порядке, спасибо Чес. Я сделаю все сама.

Я села на низкую больничную койку и засучила штанину до лодыжки, затем потянула пластырь. Он прилип. Мне нужно было оторвать его и это будет больно.

Я сделала глубокий вдох и сильно потянула, огромный лоскут кожи оторвался вместе с тканью. Моя нога выглядела как сырое мясо.

― Ничего себе! Выглядит не очень, ― сказал Чес, в его взгляде было замешательство. ― Я думаю, может, стоит обратиться к доктору.

Затем он покраснел, вспомнив, что я была замужем за доктором.

Мы услышали голоса снаружи, затем ворвался Себастьян, а за ним по пятам шла обеспокоенная Нэнси.

― Каро! Ты в порядке?

Черт побери! Он не слушал, когда я сказала ему быть более осторожным?

― Я в порядке, спасибо, ― сказала я так спокойно, как только могла. ― Чес помог мне.

Возможно, заметив мой прохладный прием или панический взгляд Чеса, Себастьян понял намек и закрыл дверь перед носом Нэнси.

― Чувак, выглядит довольно плохо, ― сказал Чес Себастьяну, указывая на мою ногу.

― Я в порядке, ― повторила я, не желая быть предметом их совместного внимания. Как будто я была уродливым экспонатом в зоопарке.

― Что случилось? ― спросил Чес.

― Просто глупый несчастный случай.

― Это не был несчастный случай, ― сердито сказал Себастьян. ― Ее ублюдок муж сделал это с ней. Покажи ему остальные свои ожоги!

Он дернул мою штанину, и в глазах Чеса застыл ужас.

― Это был несчастный случай, ― снова прошептала я, отталкивая его руки.

Я не могла выдержать жалость, которую видела на лице Чеса, и злость на лице Себастьяна.

Под их взглядами, я очистила рану соленым раствором, нанесла толстый слой крема-антибиотика и снова залепила ее. Себастьян следил за каждым моим движением. Чесу было не по себе, я решила помочь ему уйти и уменьшить количество напряжения в комнате.

― Чес, можешь ты оставить нас на минутку, пожалуйста?

― Конечно-конечно. Себ, я увижу тебя позже, чувак.

Себастьян кивнул, но не смотрел на Чеса, когда тот выходил из комнаты.

― Я хочу убить его! ― сказал он сквозь стиснутые зубы.

― Себастьян, пожалуйста, не надо.

― Что ее надо? ― огрызнулся он.

― Не усложняй все еще больше.

Он моргнул, ярость на его лице сменилась болью.

― Как я усложняю? Я просто хочу помочь. Я люблю тебя!

― Я знаю это, но прямо сейчас мне нужно, чтобы ты был спокоен и держал себя под контролем. Если ты продолжишь скакать на белом коне, чтобы спасти меня ― люди начнут замечать, ― если уже не начали. И последнее, что мне нужно прямо сейчас, чтобы кто-нибудь увидел, что ты относишься ко мне не так, как к остальным членам клуба. Ты понимаешь?

― Конечно, я понимаю... я не гребаный идиот!

― Хорошо. Тогда, пожалуйста, скажи мне, почему ты устраиваешь здесь сцену, в приемной, когда Чес присматривает за мной?

Каждая эмоция была видна на его лица, когда одна сменяла другую: удивление, гнев, боль, снова и снова, затем понимание и стыд.

― Извини. Просто... я немного обезумел, когда подумал, что тебе больно.

― Я знаю, tesoro. Но ты понимаешь, как все для меня усложняешь?

― Да, я понимаю, прости.

― Ладно, просто обними меня.

Он притянул меня ближе, и мы стояли в тишине, позволяя напряжению угаснуть.

― Все хорошо? ― спросила я, поглаживая его щеку.

Он сделал глубокий вдох.

― Да, я в порядке.

Но выглядел он напряженным и обеспокоенным.