Старая дама, или Чехарда с ожерельем

ГЛАВА 20

Когда стемнело и двор опустел, ко входу в подвал дома, где жила Баратова, крадучись подошел какой-то человек. Осторожно осмотревшись по сторонам и убедившись, что за ним никто не следит, он спустился вниз. Это был племянник Петровны Николай. В подвале он прошел в самый дальний угол и зажег большой фонарь. Направив его свет на стену, Николай заметил там свежие царапины и зарубки, как будто кто-то ударил по камню острой киркой или лопатой. С удовлетворением хмыкнув, парень поставил фонарь на пол и стал принесенным мастерком вычищать раствор между кирпичами.

Минут через пять племянник Петровны вытащил из кладки и положил на землю первый кирпич, потом второй. В стене образовалась довольно большая ниша. Николай запустил туда руку, но ничего не нащупал. И в этот момент откуда-то со стороны спускавшейся в подвал лестницы послышался легкий шорох. Николай с тревогой прислушался. Шорох стих, но, как только парень снова принялся за работу, повторился опять.

Напуганный странным шумом, а еще больше — рассказами о жутком подвальном призраке, Николай поднял с земли фонарь и пошел к выходу из подвала. Там никого не было. Успокоенный искатель сокровищ уже собирался вернуться назад и продолжить свою работу, когда из небольшого тупичка, отходившего от основного коридора, отделилась чья-то тень и приблизилась к нему. В последний момент Николай успел оглянуться, но тут на его голову обрушился сильный удар, и он потерял сознание. Ударивший его человек тщательно обыскал карманы куртки парня, но так ничего и не нашел. Постояв с минуту над бесчувственным телом, он прошел в тот самый угол, где до этого работал Николай. Там он выкурил сигарету и при свете зажигалки осмотрел проделанную в стене нишу. И в этот момент с улицы раздался голос Петровны:

— Коля, ты там? — громко спросила она, обеспокоенная долгим отсутствием племянника.

Второй посетитель подвала быстро погасил сигарету и спрятался в свое укрытие. А через минуту в подвал спустилась старушка. Она сразу наткнулась на лежавшего без сознания Николая и в ужасе вскрикнула.

Воспользовавшись тем, что проход оказался свободным, второй посетитель подвала быстро взбежал вверх по лестнице и бросился на улицу. Оглянувшись на шум, Петровна заметила только мелькнувшую уже у самого выхода тень и в панике стала громко звать на помощь. Этот истошный вопль заставил содрогнуться не только проживавшую на первом этаже Васильевну, но даже соседей с верхних этажей дома. Услышала его и гадалка. Она выбежала на двор, и они вдвоем с Петровной с трудом выволокли наверх истекавшего кровью Николая. Тот был без сознания, а из его разбитой головы текла струйка крови.

Тщетно попытавшись привести племянника в чувство, Петровна упала ему на грудь и заголосила:

— На кого ж ты меня покинул! Да что же я теперь без тебя буду делать! Кормилец ты мой ненаглядный! Сокол ты мой! — самозабвенно рыдала она.

— Успокойся, Петровна, живой он, — остановила ее, послушав пульс Николая, гадалка. — Только его надо поскорее отвезти в больницу!

— Да? — недоверчиво посмотрела на нее старушка. — В самом деле, жив? Вот тварь, — неожиданно пнула она бесчувственного племянника ногой. — Вечно во всякие переделки попадает, а тетке потом отдуваться! Вот теперь еще за больницу плати и передачи ему носи!

— Вы так рыдали, что можно было подумать, потеряли самого дорогого человека, — с легкой иронией заметил присоединившийся к ним Шульман. — А между тем с вашим племянником вы всегда жили как кошка с собакой.

— А это мое дело, как хочу, так с моей родней и живу, — зло посмотрела на Семена Яковлевича старушка. — Хоть плохонькой, а он у меня один! Одна моя кровиночка, — выдавила она рыдание. — Хочу ругаю, хочу целую! Может, у меня натура такая — вся в деда! Сегодня ты мой лучший друг, а завтра — и не подходи! Вот ты для меня, Сеня, сегодня самый злейший враг, — зло посмотрела она на Шульмана. — Так что лучше со мной даже не разговаривай!

— Лучше я не буду разговаривать с вами не только сегодня, но и завтра, — ответил, презрительно пожимая плечами, Шульман и отошел в сторону.

— Иди, иди, книголюб хренов, — с презрением проводила его взглядом Петровна. — Не понять тебе русской души! Мы кого больше всех ругаем, того больше всех и любим! А все потому, что слишком много сил, а главное, денег в них вложено! — пояснила она слушавшей ее с улыбкой Ларисе. — Вот я в моего Николеньку, чтоб он пропал, столько уже средств вложила, столько он у меня водки и вещей перетаскал, что я его теперь по гроб жизни беречь буду! Теперь он у меня, что твоя, Сеня, сберегательная книжка, которая с 1991 года лежит! Денег на ней вроде много, а фиг что получишь!

В это время к дому подъехала «скорая помощь», и бесчувственного племянника Петровны осторожно погрузили внутрь. Проводив отъезжающую машину по русскому обычаю громкими воплями и плачем, из которых можно было только разобрать: «На кого ж ты меня покинул» и «Возвращайся скорее, соколик мой ясный», — Петровна быстро утерла слезы и подошла к вышедшей во двор Баратовой.

— Надо бы снять стресс, — деловито сказала она.

— А почему именно у меня? — обреченно спросила ее Юлия Александровна.

— А у кого еще? — удивилась Петровна. — Сема, душа чухонская, сам не пьет и другим не дает, а Лариса жадная. От нее и стакана не допросишься. А чтобы свою жадность скрыть, будет уговаривать, что пить вредно, и предлагать сделать оздоровительный сеанс гипноза и медитации.

— А может, это было бы и лучше, — робко сказала Баратова.

— Чепуха все это, — уверенно ответила старушка. — Пробовала я уже один раз. На душе после этого скверно и на всю мою жизнь забитую смотреть муторно! Хоть в воду от нее кидайся! Это только в иностранных фильмах богатые дамочки с мужьями поссорятся и поскорее к своему психоаналитику бегут. А он им и заливает! Рассказывает про других красивых мужиков, про путешествия, про счастливую жизнь, которая их ожидает прямо с завтрашнего дня! А они при этих словах так и тают! Прямо на глазах дуреют и, словно завороженные, смотрят на него, как кролик на удава! А счетчик тем временем тикает! Каждый час — тысяча баксов! Вот и вся психотерапия! В общем, после десяти таких сеансов эти дамочки ни о чем другом, кроме как о потраченных на них деньгах, и думать не могут! И быстро приходят в норму! Ну, а мне-то чем с этим психом расплачиваться?! Пустыми бутылками или антиквариатом, который я иногда нахожу на нашей помойке?! Нет уж, чистеньким пусть остается гипноз, а нам — своя родная сорокаградусная! И дешево, и сердито, а главное — чувствуешь, что снова в своей родной стихии! Всякая наглая рожа после этого — красавица, подрипанный хмырь — настоящий киногерой, а моя халупа — шикарная вылла, — произнесла она на иностранный манер.

— Ладно, Петровна, — вздохнула Баратова, — ради такого случая налью я тебе стаканчик, но только ты мне за это расскажешь, что делал твой племянник в подвале.

— Вот за что я тебя люблю, Александровна, так это за отзывчивость, — с нежностью глядя на Баратову, сказала Петровна.

Перед тем как подняться к себе, Юлия Александровна все-таки зашла в подвал и осмотрела место происшествия. Ничего особенного она там не нашла, только недалеко от камней, на которых запеклась кровь племянника Петровны, валялись маятник от старинных часов, пара пустых бутылок и окурок сигареты марки «Кэмэл». Баратова подняла этот окурок и понюхала. Этот запах показался ей знакомым. Именно такие сигареты курил человек, который в ее отсутствие посетил ее квартиру. «Второй раз за два дня в этом доме пролилась кровь! И боюсь, что не в последний», — с тревогой подумала Юлия Александровна, после чего поднялась наверх, где ее с нетерпением ожидала Петровна.

Вслед за Петровной к Баратовой поднялись и остальные соседи — по привычке обсуждать у нее всякое новое происходящее в доме событие. А через полчаса, узнав о случившемся, подъехала и Людмила со своим кавалером.

На этот раз тем для обсуждения было две: первая — происшествие с племянником Петровны, вторая — исчезновение двух, жиличек из соседнего подъезда, которые ночью внезапно съехали, даже не предупредив хозяйку квартиры и не заплатив за последний месяц.

Больше всех ругала нечистую силу, поселившуюся в подвале, Петровна.

— Когда же это только кончится! Когда наш дом освободится от этой нечисти? — горячилась она. — Хоть бы ты, Ларочка, нашла на нее управу, — с надеждой посмотрела она на гадалку.

— Не знаю, Петровна, — с сомнением сказала та. — Мне кажется, что ранили твоего племянника по вполне реальным причинам, и призрак к этому никакого отношения не имеет!

— Да по каким уж там реальным, — отмахнулась старушка. — Ты сама знаешь, что со мной этот призрак сделал! До сих пор руки дрожат, и, когда иду по первому этажу, от каждого шороха вздрагиваю! Это точно они — происки нечистой силы!

— Откровенно говоря, я уже проходила с рамкой по подвалу, — призналась Лариса. — Конечно, легкая аномалия там есть, но не такая сильная, чтобы привести к ранению человека. Обычные привидения — духи бесплотные и большого физического вреда принести не могут!

— Значит, это было не обычное привидение, а очень зловредное, — настаивала старушка.

— Ну, хорошо, я попытаюсь что-нибудь сделать, — со вздохом сказала гадалка.

— Попытайтесь, Лариса, мне кажется, что у вас должно получиться, — неожиданно сказала Баратова.

— Почему вы так думаете? — насторожилась гадалка.

— Во-первых, вы экстрасенс и имеете опыт общения с духами, — ответила Юлия Александровна, — а во-вторых, мне почему-то кажется, что с этим призраком вы уже контактировали, — с легкой иронией посмотрела она на гадалку.

— Кто вам такое сказал? — немного смутилась та.

— А это мой маленький секрет, — уклончиво ответила Баратова. — Будем считать, что у меня тоже открылись паранормальные способности!

— Честно говоря, я не очень вам верю, — ответила Лариса, — хотя в нашем ненормальном доме может произойти все что угодно! Ну, а сами-то вы как думаете, кто мог напасть на племянника нашей Петровны?

— Мне кажется, что это нападение как-то связано с гибелью Пети, а возможно, и с исчезновением двух жиличек из соседнего подъезда, — ответила Баратова.

— Кстати, а почему все-таки они так внезапно исчезли? — поинтересовалась Людмила.

— Из-за несчастной любви, — ответила Баратова, вспомнив ночной разговор долговязой Саши с ее Дрюсиком, — и из-за происков нечистой силы, — добавила она, думая о ночном визите к девицам Петиного партнера.

— Да, это уважительная причина, — ответила Людмила. — Любовь — это упоительный сон! — мечтательно сказала она, очевидно, вспоминая одно из своих самых романтических приключений.

— Любовь — это жуткий кошмар, — с содроганием ответил ей Шульман.

— Семен, — укоризненно посмотрела на него Людмила.

— Вот вы говорите: любовь — это радость! Кому как, — продолжал Шульман, не обращая внимания на восклицание Людмилы. — Нет, тому, кто любит, возможно! Если, конечно, очень повезет! А вот остальным — это сплошная головная боль и проблемы! Возьмем, к примеру, наших жиличек! Кстати, Юлия Александровна права! Их исчезновение тоже напрямую связано с нечистой силой! Одна из этих девиц давно жаловалась, что кто-то повадился ходить по ночам в ее квартиру! А один раз этот бесплотный дух даже накрыл ее среди ночи одеялом!

— Что, вот так накрыл молодую девицу одеялом и ушел? — недоверчиво спросил майор.

— Девица говорит, что так и было, — пожал плечами Шульман. — Хотя, может, она и врет! Это еще та штучка! Жила у прежней хозяйки и тоже ушла со скандалом! Но я не об этом, а о любви! Как потом выяснилось, к этой девчушке тайком приезжала ее старшая сестра — девица известной профессии!

— Какой профессии? — не понял майор.

— Ну, той, представительниц которой ваши коллеги еще совсем недавно гоняли от всех гостиниц и ресторанов. Дама по очень неотложному вызову, — объяснил Шульман. — Это, доложу я вам, настоящая оторва! Сколько она тут по ночам под окнами дома пьяная скандалила, сколько квартирной хозяйке хлопот принесла! Зеркало платяного шкафа разбила, газовую колонку на кухне сожгла, полы лаком для ногтей изгадила, карниз на кухне оборвала, занавески разорвала! И все из-за своей неудовлетворенной любви! Она, видите ли, воспылала чистой и бескорыстной страстью к одному из своих бывших клиентов! А поскольку объект ее воздыханий не отвечал ей достаточной взаимностью, она все вокруг себя и крушила! Как у нее любовное томление наступает и чувства выхода требуют, так она вокруг себя что-нибудь и крушит! Натура-то творческая, неуправляемая! А после того, как все, что только можно, было уже порушено, эта жрица любви решила, что нечего больше таскаться по этим руинам, и подговорила свою сестру тайком с этой квартиры съехать, не заплатив за последний месяц и нанесенный ущерб! А после себя, словно в насмешку, оставила неприличные стишки, посвященные одному из своих клиентов! Кстати, они случайно оказались сейчас со мной, — показал он стихи майору.

— Мне, мне покажите, — попыталась заглянуть в листок из-за плеча майора Людмила.

— Ну что вы, мадам, даме такое показывать просто неудобно, — прикрыл от нее стихи Шульман. — Здесь самыми приличными словами были «что», «страшилище» и «мразь». Это она так обращается к своему прежнему возлюбленному, — пояснил он. — А потом идут пожелания ему же, идущие от ее наболевшей души!

— И это вы называете любовью! — ужаснулась Людмила. — Нет, современная молодежь не способна на искренние, а главное, красивые чувства!

— Ну, не скажите, — не согласился с нею Шульман. — Красивые чувства у них тоже есть, но, как я уже сказал, они очень дорого обходятся окружающим! У девицы большое сердце, и любила она сразу двоих! Один — вот это самое «страшилище», а второй — ее обожаемый и боготворимый объект, из-за которого она и нанесла материальный ущерб моей соседке! Вот здесь, на обороте, лирическое послание этой представительницы древнейшей профессии своему другому возлюбленному. Какому-то Андрею — не то Галкину, не то Сорокину!

— «Мне ночь о многом рассказала, на многое глаза открыла. Я этой ночью лишь узнала, что я всегда тебя любила», — прочитала вслух Людмила. — Как романтично, — мечтательно сказала она. — Проститутка любит чистой и нежной любовью одного из своих клиентов! А на обороте еще и красивая подпись автора!

— Да, Саша Ясенко из Горловки и ее сестричка Юлечка, — подтвердил Шульман. — Как оказалось, этих девчушек-веселушек многие знали в нашем городе!

— Надеюсь, у этой истории был счастливый финал? Ну, не разочаровывайте меня, Семен, скажите, что так и было, — нетерпеливо сказала Людмила.

— Должен вас огорчить, мадам, финал был довольно трагический, — ответил Шульман. — И особенно для квартирных хозяек, у которых проживала эта парочка! Оба раза они съезжали, не заплатив за жилье! Соседка потом еще сказала мне, почти процитировав великого Гомера: «Бойся, Семен, юных девиц из Горловки, даже дары приносящих!»

— А я бы, наверное, по-женски это юное дитя порока поняла и простила, — мечтательно сказала Людмила. — Любовь движет миром! И ради этого можно потерпеть некоторые материальные неудобства!

— Вот моя соседка их и потерпела, — саркастически заметил Шульман.

— Но ведь бывает, что любовь связывает два сердца на долгие годы, — не сдавалась Людмила.

— Да, бывает и такой трагический финал, — согласился с нею Шульман. — Но даже из золотой клетки все-таки хочется на свободу! Вот одни мои хорошие знакомые прожили вместе двадцать лет, но и они недавно отмучились!

— Что, оба сразу померли?! — с интересом спросила Петровна.

— Нет, оба сразу подали на развод, — ответил Шульман. — Ну и, как водится у интеллигентных людей, сразу раздел имущества, свидетели, кто что купил, кто что разбил! На суд, конечно, вызвали их соседа. Спрашивают: «Что вы можете сказать по поводу заявления жены о постоянных скандалах мужа?» А он оказался человеком честным и сразу ответил: «О поведении своих соседей ничего плохого сказать не могу! Дрались всегда молча, без шума!» А вы говорите — любовь!

— Семен, — опять укоризненно сказала Людмила.

— Это я к тому, что попались культурные люди, — поспешно продолжил Шульман. — Так о чем это я? — остановился он, силясь вспомнить, с чего все начиналось. — Ах, да, о нечистой силе! Так вот, не знаю уж, кто там являлся по ночам жиличкам моей соседки — их клиенты или домовой, но соседка после этого не на шутку встревожилась и даже освятила свою квартиру! Так что вполне возможно, чей-то беспокойный дух и шастает ночами по этому дому!

«Раз девицы жаловались, что по ночам к ним ходит неизвестный, значит, это был не их лысый ухажер, — подумала Баратова. — Тогда получается, что это был Петин партнер, и наведывался он, судя по всему, к долговязой Саше. Девушки дома не было, и он, увидев, что ошибся, накрыл ее подругу одеялом и ушел. Остается непонятным, что именно искал он в квартире наших жиличек и зачем следил за мной в магазине», — сопоставила Баратова рассказ Шульмана с тем, что видела сама.

— А что говорит ваш знакомый майор об убийстве бедного Пети? — Неожиданно спросила у нее Петровна.

— Говорит, что больше всего подозревают Петиного партнера, — ответила Юлия Александровна. — Кстати, два дня назад он исчез из города.

— Это такой симпатичный крепыш с усиками? — уточнила Петровна. — Он действительно приходил в тот день к Пете, но убить его никак не мог, — уверенно сказала она. — Потому что того еще не было дома. Кстати, ваша племянница тоже тогда видела этого партнера и даже ушла вместе с ним, так что может все это подтвердить, — добавила она.

«Значит, Маша знала Петиного партнера, — отметила про себя Баратова. — Но почему она так не хочет обеспечить ему алиби? Неужели девочка все-таки причастна к гибели моего соседа? Или она просто кого-то выгораживает? Но тогда здесь, скорее всего, замешана большая любовь», — подумала Юлия Александровна и почему-то вспомнила рассказ своей подруги Анны о свидании Маши в парке с каким-то неизвестным.

Выпив по чашке чая и отведя душу обсуждением последних новостей, гости Баратовой стали потихоньку расходиться. Когда Петровна вместе с гадалкой вышли на лестничную клетку, из подвала неожиданно донеслось тихое завывание, от которого у старушки похолодело сердце.

— Ишь, как его разобрало, словно сказать что-то хочет, но не может, — с содроганием сказала она.

— Сегодня полнолуние, вот он и активизировался, — ответила ей гадалка.

И в этот момент из подвала послышались странные монотонно повторяющиеся звуки. Больше всего они напоминали все время повторяющееся слово «есть».

— Есть, есть, есть, — три или четыре раза повторил призрак.

— Наверное, есть хочет, — с сочувствием сказала Петровна.

— Ничего, Петровна, завтра полнолуние, и наш призрак наконец-то угомонится, — уверенно сказала гадалка, при этом почему-то довольно улыбнувшись.

— Дай то Бог, — перекрестилась старушка и заторопилась домой.