Старик Хоттабыч

XXIII. Таинственная история в отделении госбанка

Когда они с Хоттабычем вернулись домой, у Вольки, несмотря на все пережитые за день неприятности, было приподнятое настроение. Он наконец придумал, что ему сделать с несметными богатствами, свалившимися на него как снег на голову.

Прежде всего он справился у Хоттабыча, может ли тот сделать всех этих погонщиков с их слонами, верблюдами, ослами и всей поклажей не видимыми для постороннего глаза.

— Только прикажи, и всё будет исполнено мгновенно, — с готовностью отвечал Хоттабыч.

— Очень хорошо, — сказал Волька. — В таком случае, сделай их, пожалуйста, пока что невидимыми, и давай ложиться спать. Завтра нам придётся встать с восходом солнца.

— Слушаю и повинуюсь.

И вот граждане, собравшиеся во дворе, чтобы поглазеть на шумный и необычный караван, внезапно увидели что двор совершенно пуст, и, поражённые, разошлись по домам.

Волька, наскоро поужинав, с удовольствием разделся и улёгся в кровать, прикрывшись по случаю жары одной только простынёй.

А Хоттабыч, решивший свято соблюдать старинные обычаи джиннов, превратился в невидимку и улёгся у самого порога, чтобы охранять покой своего юного спасителя. Он совсем было уже собрался завести степенную беседу, когда дверь неожиданно раскрылась, и бабушка, пришедшая, как всегда, попрощаться на ночь со своим внуком, споткнулась о невидимого Хоттабыча и шлёпнулась на пол.

— Ты понимаешь, тут что-то лежало у порога! — испуганно сообщила она прибежавшему на шум Алексею Алексеевичу.

— Где оно лежало, это что-то? — спросил её Алексей Алексеевич. — И, кстати, как оно, это что-то, выглядело?

— Никак оно не выглядело, Алёшенька, — ответила старушка.

— Что ж ты это, мама, о пустое место споткнулась, что ли? — облегчённо рассмеялся Волькин отец, довольный, что бабушка нисколько не пострадала при падении.

— Выходит, что о пустое место, сынок, — растерянно отвечала бабушка и, в свою очередь, сконфуженно рассмеялась.

Отец и бабушка пожелали Вольке спокойной ночи и ушли.

А Хоттабыч благоразумно перебрался под Волькину кровать. Уж там-то никто на тебя не наступит. Да и к Вольке ближе.

Некоторое время оба наши героя лежали молча. Волька никак не мог решить, как начать предстоящий щекотливый разговор.

— Спокойной ночи! — доброжелательно произнёс Хоттабыч из-под кровати.

И Волька понял, что пора начинать.

— Хоттабыч, — сказал он, свесив голову с кровати, — мне нужно с тобой немножко поговорить.

— Уж не насчёт ли сегодняшних моих даров? — опасливо осведомился Хоттабыч и, получив утвердительный ответ, тяжело вздохнул.

— Видишь ли, дорогой Хоттабыч, мне хотелось бы знать, имею ли я право распоряжаться твоими подарками так, как мне заблагорассудится.

— Бесспорно.

— И как бы я ими ни распорядился, ты не будешь на меня в обиде?

— Если тебе нетрудно, Хоттабыч, то, пожалуйста, поклянись.

— Клянусь! — глухо промолвил под кроватью Хоттабыч, понимавший, что это всё неспроста.

— Ну, вот и хорошо! — обрадовался Волька. — Значит, ты не обидишься, если я скажу, что лично мне эти подарки совершенно ни к чему. Хотя я очень и очень тебе благодарен.

— О горе мне! — простонал в ответ Хоттабыч. — Ты снова отказываешься от моих даров… Но ведь это уже не дворцы! Ты видишь, о Волька: я больше не дарю тебе дворцов. Скажи просто: ты брезгаешь дарами твоего преданнейшего слуги.

— Ну рассуди сам, Хоттабыч, ведь ты очень умный старик: ну на что мне эта уйма драгоценностей?

— Чтобы быть богатейшим из богачей, вот для чего! — сварливо пояснил Хоттабыч. — Уж не скажешь ли ты, что тебе не угодно стать первым богачом своей страны? С тебя это станется, о капризнейший и непонятнейший из встречавшихся мне отроков! Деньги — это власть, деньги — это слава, деньги — это сколько угодно друзей! Вот что такое деньги!

— Кому нужны друзья за деньги, слава за деньги? Ты меня просто смешишь, Хоттабыч! Какую славу можно приобрести за деньги, а не честным трудом на благо своей родине?

— Ты забыл, что деньги дают самую верную и прочную власть над людьми, о юный и неисправимый спорщик.

— В какой-нибудь Америке, но не у нас.

— Сейчас ты скажешь, что в вашей стране люди не хотят стать богаче. Ха-ха-ха! — Хоттабычу казалось, что он высказал очень едкую мысль.

— Нет, почему же, — терпеливо отвечал Волька. — Человек, который приносит больше пользы для родины, зарабатывает у нас больше, чем тот, который приносит меньше пользы. Конечно, каждый хочет заработать больше, но только честным трудом.

— Пусть будет так, — сказал Хоттабыч. — Я очень далёк от того, чтобы толкать своего возлюбленного друга на нечестные заработки. Если тебе не нужны драгоценности, обрати их в деньги и давай эти деньги в рост. Согласись, это весьма почтенное занятие — давать деньги в рост тем, кто в них нуждается.

— Ты с ума сошёл! — возмутился Волька. — Ты просто не понимаешь, что ты говоришь! Советский человек — и вдруг ростовщик! Да и кто к нему пошёл бы, даже если бы где-нибудь вдруг завёлся такой кровосос? Если нашему человеку требуются деньги, он может обратиться в кассу взаимопомощи или занять у товарища. А ростовщик — это ведь кровосос, паразит, мерзкий эксплуататор, вот кто! А эксплуататоров в нашей стране нет и никогда не будет. Баста! Попили нашей крови при капитализме!

— Тогда, — не унимался несколько приунывший Хоттабыч, — накупи побольше товаров и открой собственные лавки во всех концах города. Ты станешь именитым купцом, и все будут уважать тебя и воздавать почести.

— Да неужели тебе не понятно, что частник — это тот же эксплуататор? Торговлей у нас занимается государство, кооперация. А зарабатывать себе деньги, торгуя в собственном магазине…

— Хм! — Хоттабыч сделал вид, будто согласился. — Предположим, что это так, как ты говоришь. А производить разные товары — уж это, надеюсь, честное занятие?

— Безусловно! Вот видишь, — обрадовался Волька, — ты начинаешь понимать мою мысль!

— Очень рад, — кисло улыбнулся Хоттабыч. — Помнится, ты мне как-то говорил, что твой глубокоуважаемый отец работает мастером на заводе. Так ли я говорю?

— Угм!

— Он самый главный на этом заводе?

— Нет, не самый. Папа — мастер, а ещё над ним есть начальник цеха, главный инженер, директор.

— Ну так вот, — победоносно заключил свою мысль Хоттабыч: — на богатства, которые я тебе дарю, ты сможешь купить своему превосходному отцу завод, на котором он работает, и ещё много разных других заводов.

— Он и так принадлежит отцу.

— Но ведь ты только что сам говорил, Волька ибн Алёша…

— Ему, если хочешь знать, принадлежат и завод, на котором он работает, и все другие заводы и фабрики, и все шахты, рудники, железные дороги, земли, воды, горы, лавки, школы, университеты, клубы, дворцы, театры, парки и кино всей страны. И мне они принадлежат, и Женьке Богораду, и его родителям, и…

— Ты хочешь сказать, что у отца твоего имеются компаньоны?

— Вот именно — компаньоны! Около двухсот миллионов равноправных компаньонов! Столько же, сколько населения в нашей стране!

— У вас очень странная и непонятная для моего разумения страна, — буркнул Хоттабыч из-под кровати и замолчал…

На рассвете следующего дня телефонный звонок поднял с постели заведующего районным отделением Государственного банка. Заведующего экстренно вызывали в контору. Взволнованный таким ранним звонком, он примчался к месту работы и увидел во дворе дома, где помещалось отделение банка, множество слонов, верблюдов и ослов, нагружённых тяжёлыми тюками.

— Тут один гражданин хочет внести вклад, — сообщил ему растерянный дежурный.

— Вклад? — удивился заведующий. — В такую рань?.. Какой вклад?..

В ответ на это дежурный молча протянул заведующему исписанный твёрдым детским почерком листок из ученической тетради. Заведующий прочитал бумажку и попросил дежурного ущипнуть его за руку. Дежурный растерянно выполнил эту просьбу. Заведующий поморщился от боли, снова посмотрел на листок и промолвил:

— Невероятно! Просто невероятно!

Гражданин, пожелавший остаться неизвестным, подарил Государственному банку на любые нужды, по усмотрению последнего, двести сорок шесть тюков золота, серебра и драгоценных камней общей стоимостью в три миллиарда четыреста шестьдесят семь миллионов сто тридцать пять тысяч семьсот три рубля восемнадцать копеек.

Эта сумма могла получиться на несколько десятков рублей больше, но Волька оставил у себя три золотые монеты, чтобы заказать для бабушки золотые коронки на зубы…

Но самое удивительное случилось минутой позже. Сначала животные, на которых привезли сокровища, потом люди, которые привели животных, а потом привезённые на этих животных сокровища вдруг заколебались, стали прозрачными, как пар, и, как пар, растаяли в воздухе. Свежий утренний ветерок вырвал из рук изумлённого заведующего листок с заявлением, взметнул его высоко над зданием и унёс в неизвестном направлении. Впрочем, вскоре этот листок влетел сквозь открытое окно в комнату, в которой спал сном праведника Волька Костыльков, врос в тетрадку, из которой недавно был вырван, и снова стал совершенно чистым.

Но и это ещё не всё. Уже совершенно непостижимо, как это получилось, но ни работники районного отделения Госбанка, ни Волькины соседи по двору, ни даже сам Волька ни разу впоследствии не вспомнили об этой истории. Словно кто-то начисто стёр её из их памяти.