Старик Хоттабыч

LV. Глава, в которой сообщается об удивительной встрече, с которой началось путешествие на «Ладоге»

Так вот, если вы помните, дорогие читатели, в жаркий июльский полдень от Красной пристани Архангельского порта отвалил ледокольный пароход «Ладога», имея на своём борту большую группу экскурсантов. Среди них были и наши друзья — Хоттабыч, Волька и Женя. Хоттабыч сидел на прогулочной палубе, вёл степенную беседу с пожилым слесарем из Свердловска насчёт преимуществ текстильной обуви перед кожаной и напирал при этом на удобства, обеспечиваемые текстильной для лиц, страдающих застарелыми мозолями.

Волька с Женей, опершись на поручни верхней палубы, были счастливы, как могут быть счастливы только мальчики, которые впервые в жизни очутились на самом настоящем ледоколе, да ещё ко всему прочему отправятся на нём на целый месяц в путешествие и не куда-нибудь, а в Арктику.

Обменявшись мнениями насчёт пароходов, теплоходов, ледоколов, буксиров, карбасов, шхун, траулеров, катеров и прочих видов плавучих средств, бороздивших просторы Северной Двины, ребята притихли, зачарованные красотой могучей северной русской реки.

— Здорово? — спросил Женя таким тоном, словно эта красота была делом его рук.

— Ага! — согласился немногословный Женя.

— Расскажешь, не поверят.

— Ага! — сказал Женя.

— А ещё я очень рад, — заявил Волька после новой и довольной паузы, — что мы… — он опасливо оглянулся — нет ли где поблизости Хоттабыча, и продолжал на всякий случай вполголоса, — что мы хоть на месяц увезли старика подальше от Варвары Степановны.

— Факт, — сказал Женя.

— Помощник капитана! — прошептал Волька, кивнув на проходившего мимо молодого моряка с рыжеватенькими бачками на веснушчатом лице. — Пассажирский помощник!

Они благоговейно посмотрели на человека, который так равнодушно нёс своё овеянное романтикой высокое звание. А тот, пренебрежительно скользнув взором по юным пассажирам, остановил его на матросе, задумчиво облокотившемся по соседству с ними на поручни:

— Скучаешь, Евстигнеев?

— Так ведь опять на целый месяц чёрт знает в какую даль.

Ребята удивились: человеку не хочется ехать в Арктику! Чудак какой!

— Настоящий моряк на берегу — в гостях, а в море — дома! — веско заметил пассажирский помощник. — Известно тебе это?

— Ну, я не так чтоб уж очень моряк. Поскольку я — официант. К тому же ведь пятая только неделя, как женился.

— Итак, — сказал пассажирский помощник, считая по этой линии разговор исчерпанным, — возьмёшь на камбузе обед и отнесёшь в четырнадцатую каюту, гражданке Кольцовой…

— Фамилия, как у Варвары Степановны, — безмятежно заметил Волька Жене.

— Ага! — сказал Женя.

— Экскурсантка пожилая, — пояснил помощник капитана, — простудилась в пути. Ничего страшного, — успокоил он официанта, хотя тот не проявил никаких признаков беспокойства за здоровье гражданки Кольцовой, — отлежится денёк, и всё будет в порядке… Значит, давай исполняй. И прояви к ней особое внимание — заслуженная учительница республики, не кто-нибудь…

— Заслуженная!.. И фамилия Кольцова! — прошептал Волька. — Бывают совпадения!

— Ага! — согласился Женя внезапно охрипшим голосом. — Распространённая фамилия… Вроде как Иванов…

— Так что величай ты её, брат Евстигнеев, по имени, по отчеству, — завершил свои наставления пассажирский помощник и сверился с записочкой, которую извлёк из бокового кармана белоснежного кителя. — А имя её, отчество — Варвара Степановна…

У ребят потемнело в глазах.

— Мало что — Варвара Степановна, — попробовал было успокоить и себя и Вольку Женя, — ещё не факт, что это именно наша.

Но Волька вспомнил разговор в кабинете директора, когда он туда пришёл на экзамен по географии, и только безнадёжно махнул рукой:

— Она. Именно наша… И что с нею сейчас будет, подумать страшно… Не могла поехать куда-нибудь в Сочи!..

— А мы её всё равно спасём, — мрачно заявил Женя после короткой, но тягостной паузы. — Только давай думать — как.

Посидели они на лавочке, подумали, покряхтели по поводу невесёлой их судьбы: другим людям путешествие — удовольствие, радость, а им такая морока. Но раз уж получилось такое дело, надо спасать учительницу. А как? А очень просто: отвлекать.

Сегодня ещё можно было не беспокоиться — сутки она пролежит у себя в каюте, а потом надо будет так делать: один гуляет с Варварой Степановной или сидит с нею и беседует, а другой будет в это время отвлекать Хоттабыча. Например, Волька с Хоттабычем играет в шахматы, а Женя тем часом прогуливается с Варварой Степановной по палубе. Волька с Хоттабычем на палубе — Женя с Варварой Степановной беседует где-нибудь подальше, в каюте, что ли… Неясно оставалось только, что делать, когда экскурсанты будут сходить на берег и когда все будут собираться кушать в кают-компании.

— А если загримировать Варвару Степановну? — предложил было Волька.

— Что, бороду ей привешивать, что ли? — съязвил Женя. — Глупости! Тут гримом не спасёшь человека. Надо будет ещё подумать…

— О юные мои друзья! — окликнул их снизу Хоттабыч . — Где вы?

— Мы здесь. Мы сейчас, — ответили ребята.

Они спустились к Хоттабычу на прогулочную палубу.

— У нас тут спор с почтеннейшим Александром Яковлевичем, — сказал Хоттабыч, познакомив их со своим собеседником, — насчёт Индии…

Час от часу становилось не легче: если старик начнёт направо и налево выкладывать перед экскурсантами свои представления по географии, его высмеют, а он, того и гляди, обидится, и такая подымется катавасия, что самой большой ложкой не расхлебаешь.

— Рассудите нас, о юные мои друзья, разве не Дели — столица Индии?

— Конечно, Дели, — подтвердили ребята. — Факт, что Дели.

Вот это да! Они были поражены. Откуда это у старика вдруг появились правильные географические сведения? Разве что из газет?.. Ну конечно, из газет.

— А почтеннейший Александр Яковлевич утверждает, что не Дели, а Бомбей, — торжествовал Хоттабыч. — И ещё мы с ним поспорили насчёт того, сколь высоко возвышается над нашими головами стратосфера, и я сказал, что точную грань между тропосферой и стратосферой установить нельзя и что в разных местах земли она то выше, то ниже… И что линия горизонта, которая, как это доподлинно известно из науки географии, есть только плод нашего воображения…

— Хоттабыч, — строго перебил его Волька, — можно тебя на одну минуточку? — Они отошли в сторонку. — Признайся, это ты у меня зачитал учебник по географии?

— Да будет разрешено мне узнать, что ты подразумеваешь под этим странным словом «зачитал»? Если ты под этим словом подразумеваешь, о Волька, что я… Что с тобой, о якорь моего сердца? На тебе лица нет!..

У Вольки вдруг отвисла нижняя челюсть, а взор его застыл, обращённый на что-то, замеченное им здесь же, на прогулочной палубе, за спиной старого джинна.

Хоттабыч хотел обернуться, чтобы узнать, в чём дело, но Волька возопил:

— Не надо оборачиваться! Умоляю тебя, не оборачивайся!.. Хоттабыч! Миленький!.. Дорогой!..

И всё же старик обернулся…

К ним приближалась под руку с какой-то другой пожилой женщиной Варвара Степановна Кольцова, заслуженная учительница республики, преподавательница географии и классная руководительница седьмого класса «Б» 245-й московской средней школы.

Хоттабыч медленно двинулся ей навстречу. Привычным жестом он выдернул из бороды один волосок, другой.

— Не надо! — крикнул страшным голосом Волька и схватил его за руку. — Она ни в чём не виновата!.. Ты не имеешь права!..

Сзади на Хоттабыча молча набросился Женя, схватил его в объятия и сжал что было силы.

Александр Яковлевич смотрел на эту странную сцену, оцепенев от удивления.

— Ребята! — властно промолвила Варвара Степановна, нисколько, по-видимому, не удивившись встрече со своими учениками здесь, на ледоколе. — Не хулиганьте! Оставьте этого гражданина в покое! Ну! Кому я говорю?! Костыльков! Богорад! Вы слышите?

— Он вас тогда превратит в жабу! — отчаянно воскликнул Волька, чувствуя, что ему не совладать с Хоттабычем.

— Или в колоду, на которой мясники разделывают бараньи туши! — подхватил Женя. — Бегите, Варвара Степановна! Прячьтесь поскорее, покуда он не вырвался из наших рук!.. Волька вам правду говорит!..

— Что за глупая болтовня! — чуть повысила голос Варвара Степановна. — Дети! Вы слышали, что я вам сказала?!

Но Хоттабыч уже и сам освободился из цепких объятий своих юных друзей и быстро порвал оба волоска.

Ребята в ужасе закрыли глаза.

Они раскрыли глаза, только услышав, что Варвара Степановна кого-то благодарит. В её руках были букет цветов и большая связка превосходных, благоухающих бананов.

Хоттабыч отвечал ей, согнувшись в изысканном поклоне и прижав руку сначала ко лбу, а потом к сердцу…

Наши три друга окончательно уточнили обстановку, собравшись внизу, в их каюте.

— А почему, ты мне, о Волька, не сказал ещё тогда, сразу после экзамена, в первый день нашего счастливого знакомства, что я подвёл тебя своей самонадеянной и невежественной подсказкой? Ты меня очень обидел этим. Сказал бы мне, и я бы не мешал тебе столько дней своей назойливой благодарностью, и ты смог бы спокойно подготовиться к переэкзаменовке так, как это подобает, такому просвещённому отроку, как ты.

Так сказал Хоттабыч, и в голосе его звучала самая неподдельная обида.

— А ещё раньше ты превратил бы Варвару Степановну в колоду, на которой разделывают бараньи туши? Я, брат Хоттабыч, тебя уже очень даже хорошо изучил. Все эти дни мы с Женей провели в диком страхе за Варвару Степановну. Ведь ты её обязательно превратил бы в колоду?

Хоттабыч покорно вздохнул:

— Превратил бы, не буду скрывать. В колоду или мерзкую жабу.

— Ну вот! А разве она этого заслужила?

— Пусть только кто-нибудь попробует превратить эту достойную женщину в колоду или жабу! Он будет иметь дело со мной! — запальчиво воскликнул старик и добавил: — Я благословляю тот день, когда вы вразумили меня изучить азбуку и приучили к чтению газет, ибо теперь я всегда в курсе, где какое море строится. И ещё я благословляю тот день, когда аллах умудрил меня «зачитать» — я, кажется, так выразился, о Волька? — твой учебник географии. Ибо эта поистине мудрая и увлекательная книга раскрыла передо мною благословенные просторы истинной науки и уберегла меня от того, что я в ослеплении своём склонен был считать наказанием вашей высокочтимой наставницы. Я имею в виду Варвару Степановну.

— То-то же! — сказал Волька. — С этим вопросом всё!

— Ага! — подтвердил Женя.