Старые грехи

5

В понедельник утром зашла Дороти, чтобы, выпить чашечку кофе.

— Ты хорошо себя чувствуешь? — спросила она. — У тебя неважный вид.

— Благодарю за комплимент! — язвительно ответила Шерил.

Но ее тон совсем не смутил Дороти. Она предложила, как ни в чем не бывало:

— Ты знаешь, что я член общественной комиссии теннисного клуба. В ней освобождается одно место. Я предложила тебя.

— Нет уж, спасибо!

— Почему нет? Ты отлично справишься! — Дороти посмотрела ей в глаза.

— Извини, дорогая, но я не хочу.

Подруга удивленно подняла брови, однако догадавшись, что настаивать бесполезно, решила перевести разговор на другую тему.

— Как прошел ужин? Было хоть немного весело?

— Шутишь? Настоящая мука, а не ужин! Мужчины все время только и говорили о политике. Скука смертная…

— Ну а Гари? Он не пытался поговорить о чем-нибудь поинтереснее?

— Он старался, да и я пыталась что-то сделать, но, кажется, мужчин ничего не интересует, кроме их дел.

— Ты говоришь «мука», — сморщила нос Дороти. — Разве ты еще не смирилась с мыслью, что тебе отныне придется постоянно задавать такие приемы?

— Надеюсь, что нет! — воскликнула Шерил совершенно искренне.

— Если Гари изберут, придется привыкать!

— Когда это случится, тогда и буду думать, а сейчас мне не до того. Да и случится ли это вообще, не знаю.

— Шерил! Откуда такой черный пессимизм? Или тебе уже больше не хочется, чтобы Гари стал членом Верховного суда?

— Нет, конечно, нет! — Шерил попыталась улыбнуться. — Просто вечер был очень тоскливый, вот и все! — Неожиданно почувствовав себя виноватой, она добавила: — Ради Бога, никому не рассказывай о нашем разговоре. А то дойдет до важных шишек…

— Не волнуйся, — засмеялась Дороти. — Ты же знаешь, что на меня можно положиться. — Она пристально посмотрела на подругу. — Знаешь, если бы ты согласилась стать членом комиссии теннисного клуба, это повысило бы шансы Гари.

— Шантаж? — рассмеялась Шерил и пошла в кухню, чтобы приготовить кофе.

В тот момент, когда она уже собиралась вынести поднос с чашками, прозвенел дверной звонок. Шерил замерла как вкопанная. Страх сковал ее тело. Она лихорадочно соображала, что делать, когда увидела, что к двери спешит Дороти.

— Не беспокойся, я сама! — крикнула Шерил.

Но останавливать подругу было уже поздно — та открывала дверь. Увидев, что на пороге стоит посыльный с огромным букетом, Шерил с облегчением вздохнула. Она поторопилась в прихожую и приняла цветы — роскошные темно-красные розы.

— Здесь ровно одиннадцать штук. — Рассыльный, парнишка лет семнадцати, улыбнулся. — Человек, заказавший их для вас, очень просил, чтобы роз было именно одиннадцать. Это ваше счастливое число?

— Нет. Очень странно…

Шерил взяла букет, недоуменно хмуря брови. Закрыв дверь, она унесла цветы в кухню. Дороти не отставала от нее ни на шаг.

— От кого же это? — с любопытством спросила она и, не дождавшись ответа, покачала головой. — Очень странно… Одиннадцать роз… Что бы это могло значить?

Вынув из букета карточку, Шерил прочла: «Розы — красные, Фиалки — синие. Догадайся, что я могу сделать для тебя?»

Подписи не было. Шерил почувствовала, что вот-вот упадет в обморок. У нее закружилась голова, а в глазах потемнело.

— Какой шалун твой муж, — игриво хихикнула Дороти, прочитав надпись на карточке через плечо Шерил. — И что он может, по-твоему, для тебя сделать?.. — Тут она осеклась, увидев лицо подруги. — Разве… разве это не от Гари?

— Что? — попыталась собраться с мыслями Шерил. — Конечно же, от Гари! — воскликнула она и рассмеялась до отвращения фальшивым смехом. По крайней мере, ей самой так показалось. — Как ты правильно заметила, Гари — отчаянный шалунишка!

— Ты уверена? Там есть фамилия? — спросила Дороти, протянув руку за карточкой, но Шерил быстро сунула кусочек картона в карман.

— Муж… гм… — Она отчаянно пыталась найти мало-мальски правдоподобное объяснение, но в голове вертелось только одно, о чем нельзя было говорить, и Шерил покраснела до ушей: — Видишь ли, сейчас у нас особое время. Я… я, кажется, снова беременна…

— Шерил, да это просто чудесно! — воскликнула Дороти и поцеловала ее в щеку. — Неудивительно, что у тебя такой усталый вид. Я едва выдержала те девять месяцев, пока носила Дерека. Ты должна была сказать мне об этом раньше, тогда я не стала бы лезть к тебе со своим теннисным клубом. Когда это должно произойти?

— Думаю, где-нибудь в январе. Но я еще не получила подтверждения от врача. Так что прошу тебя, обещай никому не говорить об этом.

— Конечно! Но все равно поздравляю тебя! А почему роз одиннадцать?

— Одиннадцать? — Шерил вновь залилась краской. — Это… это наша маленькая тайна…

— Я, кажется, догадываюсь, какого рода, — лукаво рассмеялась Дороти. — Послушай, почему бы тебе не поставить в воду эти чудесные цветы?

Едва дождавшись ухода гостьи, Шерил схватила проклятые розы и с омерзением выбросила их в мусорное ведро. Она понимала, почему цветов было именно одиннадцать: прошло ровно одиннадцать лет, как посадили Криса.

Подбежав к телефону, Шерил позвонила в цветочный магазин.

— Алло! Говорит миссис Брендон. От вас только что доставили цветы… Да, правильно. Посыльный сообщил об этом. К сожалению, на карточке нет имени. Не могли бы вы сказать, кто заказал для меня эти цветы?

— Нет, мэм, — вежливо ответил женский голос. — В субботу утром к нам пришел какой-то мужчина и заказал их для миссис Брендон.

— Он назвал себя?

— Да, но я не могу открыть вам его имя.

— Пожалуйста, для меня это очень важно! — взмолилась Шерил.

— Ну что ж, ладно, если вы так просите… Это был мистер Брендон. Он сказал, что хочет поднести эти цветы своей жене. Должно быть, решил сделать вам сюрприз.

— Да, понимаю. С-спасибо вам, — заикаясь, пробормотала Шерил и положила трубку.

Так она и думала. Крис сыграл с ней очередную злобную шутку. Но хуже всего то, что он заказал эти цветы в ближайшем от ее дома магазине. Значит, бродит где-то рядом…

Забрав Бобби из детского сада, Шерил шла домой с невеселыми мыслями. Хорошо хоть Дороти больше не будет приставать с расспросами. Она прекрасно знала, что подруга уже бегает по городу и оповещает всех и каждого о беременности Шерил. Но это еще полбеды. Главное, чтобы никто не догадался о другом — о том, что ее тревожит на самом деле.

Она принялась готовить ужин — Гари, обеспокоенный ее мрачным настроением, вечером мог вернуться домой. Вчера он был особенно нежным и заботливым, отвел завтракать в ресторан, чтобы любимая жена не утомлялась, стоя у плиты. А перед сном он, против обыкновения, не стал заигрывать, как это бывало каждый вечер, а просто поцеловал в щеку и пожелал спокойной ночи.

Теперь Шерил думала, что больше никогда не заснет спокойно. Конечно же, она могла бы обратиться в полицию. Каждая респектабельная замужняя женщина поступила бы, без сомнения, именно так. Но она-то не была респектабельной приличной дамой. Она — бывшая преступница, воровка, отсидевшая в тюрьме и пытающаяся скрыть свое темное прошлое. И она не может пожаловаться в полицию…

Поставив курицу в духовку, Шерил поднялась наверх. Переодеваясь, она нашла в кармане карточку и поспешно сунула ее в ящик между своих вещей. Она решила немного подкраситься, как это делала обычно каждый вечер перед приходом мужа, но, взглянув в зеркало, поняла, что сегодня вечером ей не поможет никакая косметика: зеркальная поверхность отразила худое, изможденное лицо усталой немолодой женщины. Под запавшими глазами залегли тени.

Глядя на свое отражение, Шерил пыталась сообразить, что делать: попытаться действовать, или сидеть, сложа руки, и ждать, что еще взбредет в голову Крису. Она в ужасе подумала, что не сможет долго вынести такую мучительную, страшную жизнь. От этой мысли у нее заломило в висках, заныл затылок.

Спустившись вниз, она сразу же почувствовала запах горелого. Курица в духовке уже успела обуглиться, пришлось ее выбросить. Шерил стала судорожно рыться в холодильнике, пытаясь найти что-нибудь подходящее для ужина, но так и не успела ничего приготовить до прихода Гари.

— Привет, дорогая! Что за вонь? — спросил он и, войдя в кухню, поцеловал жену.

— У меня сгорел ужин, — неожиданно резко ответила Шерил. — Я ничего еще не успела приготовить взамен, поэтому жди.

Брови Гари поползли наверх от ее тона, но он попытался отшутиться:

— Прекрасно. Нет проблем. Ты не против выпить?

— Я не хочу.

— Тогда я поднимусь в спальню к Бобби.

— Не буди его, он спит, — столь же резко бросила Шерил.

— Я никогда этого не делал, — спокойно ответил Гари, останавливаясь в дверях.

Шерил не отвечала, глядя отсутствующим взором куда-то в пространство. Почему, черт возьми, я взваливаю свои проблемы на мужа? Надо взять себя в руки и не позволять себе распускаться. Если я не буду осторожной, станет хуже только мне.

За ужином Шерил старалась быть помягче. Должно быть, ей это удалось, потому что Гари, который не спускал с нее глаз, постепенно успокоился. В эту ночь они снова занимались любовью. Но и здесь все пошло наперекосяк. Подавленная, поглощенная тяжелыми размышлениям, Шерил вяло откликалась на ласки мужа. Впервые за пятилетнюю супружескую жизнь она ничего не чувствовала, впервые ей пришлось притворяться. Она надеялась, что Гари ничего не заметил, но ошиблась.

— Что с тобой, Шерил, любовь моя? — спросил муж, притягивая ее к себе.

Она постаралась изобразить удивление.

— Все было как обычно. Я просто устала. Спокойной ночи, дорогой.

— На этот раз тебе не было хорошо, — прямо заявил Гари.

Шерил пыталась отнекиваться, но, в конце концов, пришлось согласиться.

— Да, что-то было не так. Прости меня!

— Не стоит просить прощения, милая. Может быть, это из-за того, что ты беременна? Когда ты покажешься врачу?

— Завтра утром.

Назавтра Шерил действительно отправилась к врачу, но не стала жаловаться на усталость. Зачем? Врач все равно не смог бы помочь ей избавиться от страхов и тревог.

Вскоре от Криса пришло еще одно письмо, посланное с нарочным. Она получила его, когда забирала Бобби из детского сада. Крис играл с ней, как кот с мышью. Из письма стало ясно, что он зорко следит за бывшей подружкой: знает модель и цвет ее машины, знает, что она изменила прическу. Письмо заканчивалось постскриптумом: «У тебя прелестный малыш! Жаль, что его жизнь будет испорчена!»

Когда Шерил прочла эти слова, ее охватил гнев. Никто не посмеет причинить вред ее сыну. Никто!

В тот день Гари приехал домой пораньше: ему предстояла партия в теннис в паре с Дороти. Оставив Бобби с родителями мужа, они поехали в клуб.

Шерил молча наблюдала за игрой двух пар. Дороти выглядела просто ослепительно в своем теннисном костюме: белый цвет выгодно оттенял ее черные волосы, а короткая юбочка позволяла любоваться длинными загорелыми ногами.

Казалось, что она и Гари наслаждаются обществом друг друга: Дороти часто дотрагивалась до его плеча, склонялась к нему так, что их лица почти соприкасались. Такова уж была эта женщина: с каждым, кто ей нравился, она обращалась, словно с близким другом. Это совсем ничего не значило, но Шерил не могла не почувствовать болезненного укола ревности.

Первый сет они уверенно выиграли, но второй проиграли. Во время перерыва на отдых перед последним сетом они сидели на лавочке вместе. Отпив лимонаду, Дороти, улыбаясь, повернулась к Гари и что-то сказала ему. Он тут же поднял голову, окидывая взглядом зрителей, пока его глаза не остановилась на Шерил. Она ободряюще улыбнулась мужу. Но, к ее удивлению, он внезапно нахмурился и отвернулся. Игра продолжалась. Казалось, Гари хочет, чтобы матч поскорее закончился. Он и Дороти выиграли последний сет очень быстро.

Шерил решила подождать мужа в баре. Он подошел к ней уже через несколько минут.

— Поехали! — коротко бросил Гари.

— Но я заказала тебе выпить. — Удивленно взглянув на него, она сразу заметила, что муж чем-то раздосадован. — Что-то случилось?

— Забудь про выпивку. Пойдем! — Он поднял ее со стула, подхватив под локоть.

Она покорно пошла к машине и уселась, пока Гари укладывал сумку в багажник. Шерил смотрела на мужа с дурным предчувствием, лихорадочно размышляя, что могло случиться за это время. Губы его были сурово сжаты. Они тронулись с места, но Гари не поехал к дому, а свернул с дороги и остановился на каком-то пустыре.

Включив свет в салоне, он повернулся к жене:

— Зачем ты рассказала Дороти о своей беременности, ведь ты сама еще не была в этом уверена? — жестко спросил Гари.

— Ах вот в чем, оказывается, дело!

Шерил про себя обругала подругу за ее болтливый язык и попыталась оправдаться:

— Она хотела, чтобы я стала работать в какой-то комиссии теннисного клуба. Я сказала, что не хочу, но она продолжала настаивать. В конце концов, пришлось ей все рассказать.

Казалось, что муж все поймет и простит, но выражение его лица по-прежнему оставалось строгим. Шерил могла понять его раздражение: ведь они договорились держать беременность в секрете, пока сами не будут абсолютно уверены. Однако такой пустяк не мог вызвать столь бурной реакции у обычно спокойного и добродушного Гари. Причина крылась явно в чем-то другом.

— А что это за история с красными розами, которые я будто бы прислал тебе с каким-то дурацким письмецом? — неприязненно спросил он. — Ты ведь не любишь красных роз.

— Это была ошибка, — поспешила ответить Шерил. — Продавщица что-то напутала. Я позвонила в магазин, чтобы цветы увезли и доставили тому, кому они и предназначались. — Она говорила, не умолкая ни на секунду, больше всего опасаясь продолжения допроса.

— Но Дороти мне говорила, что цветы были посланы именно тебе, а не кому-нибудь другому, — возразил Гари.

Одна ложь повлекла за собой другую:

— Да, они предназначались миссис Брендон, но другой, вовсе не мне. Моя однофамилица живет в соседнем квартале. — Чувствуя, что увязает во лжи все глубже, Шерил была уже на грани отчаяния, и это придавало ей истерическую смелость.

Гари, коротко усмехнувшись, отбросил прядь волос со лба.

— Не знаю, что и подумать, — признался он. — Кто-то послал тебе цветы, а ты ничего не сказала мне об этом. Согласись, это странно…

— Что ж, мистер Брендон, вы настоящий Отелло!

— Да, я ревнив! — резко ответил Гари. — Я не желаю ни с кем делиться тем, что мне по-настоящему дорого.

— Будто кто-то к этому стремится, — пробормотала Шерил, уткнувшись лицом в его шею. — От тебя пахнет потом…

— Извини. Я торопился и не успел принять душ.

— Я это заметила. Пожалуй, ты мне даже нравишься таким: сейчас ты похож на первобытного человека.

Он усмехнулся и завел мотор.

Едва войдя в дом, Гари отправился за почтой. Вернувшись с грудой газет и писем, он протянул Шерил конверт. Она сразу узнала почерк, которым был написан адрес.

— Это тебе.

Шерил быстро поднялась в спальню и спрятала письмо в одном из ящиков комода. Когда она спустилась в гостиную, Гари, просматривая почту, небрежно спросил:

— От кого письмо?

— От соседки тети Джилл, — соврала Шерил. — Пишет, что у той дома все в порядке.

— По-моему, она обычно сообщает тебе об этом по телефону, — удивился Гари.

— Она… она вложила туда открытку от тети Джилл, — на ходу придумала Шерил.

В тот вечер у нее не было возможности прочитать письмо. Но она не могла думать ни о чем другом. Это мешало ей расслабиться и насладиться любовью, которой они занимались…

И Гари почувствовал это. Погладив жену по щеке, он шепнул ей в ухо:

— Шерил, что с тобой?

Не желая, чтобы он думал, что она что-то от него скрывает, Шерил поцеловала его, а потом Бог надоумил ее притвориться, будто она испытывает те ощущения, которые приходили к ней раньше сами собой. Она вздыхала и вскрикивала, как обычно. Но все это было лишь притворством.

— Скажи, почему ты изменилась? Я больше тебя не удовлетворяю? — встревожился Гари.

Она сразу поняла, что муж озадачен, но пылко попыталась разубедить его.

— О чем ты говоришь? Все по-прежнему, мне с тобой очень хорошо.

Сев на кровати, он повернулся и вперился в Шерил сверлящим взглядом.

— Тогда почему ты притворяешься?

В его голосе не чувствовалось раздражения, только недоумение.

Подавленная, снедаемым беспокойством, Шерил не нашла ничего лучшего, как наброситься на мужа.

— Да, я ничего не почувствовала. Но разве я в этом виновата?

— Я не говорил, что ты виновата. Но зачем было притворяться?

— Потому что я хотела, чтобы тебе было хорошо, тебе, неужто ты не понимаешь! — Голос Шерил дрожал от душевной боли. — А если тебе не нравится, я не буду больше стараться. Обойдешься!

Она уже собиралась повернуться на бок, но Гари удержал ее.

— Да, дорогая, мне это совсем не нравится. Если ты слишком устаешь, чтобы заниматься любовью, и поэтому ничего не чувствуешь, скажи об этом, и я оставлю тебя в покое. Но только не надо притворяться, что тебе хорошо, когда тебе плохо. Неужели ты не можешь понять, что твоя фальшь и ложь оскорбляют меня и убивают все хорошее, что было между нами раньше? — Он притянул ее к себе так, чтобы она смогла положить голову на его плечо. — Послушай, — возбужденно продолжал он, — я очень огорчен тем, что ты больше ничего со мной не чувствуешь. Я начинаю за тебя беспокоиться: в последнее время ты просто не похожа на себя!

Зная, каким настойчивым и непреклонным может быть Гари, Шерил внезапно разозлилась. Что ему надо, в конце концов?

— А может быть, дело не во мне, а в тебе? Может быть, я тебе надоела?

Рука мужа крепко сжала ее плечо.

— А может быть, это я тебе надоел? — грубо спросил он.

Шерил закусила губу от обиды и раздражения и решила замять разговор.

— Послушай, извини меня. Хорошо? А сейчас давай, пожалуйста, спать.

— Нет, дорогая, подожди. Мы действительно должны во всем разобраться.

— Тут не в чем разбираться, — коротко ответила Шерил и попыталась высвободиться из объятий Гари. Она с трудом сдерживалась, чтобы не разрыдаться. — Гари, с меня довольно! Я не…

— Может быть, все это из-за твоей беременности? Хотя, когда ты была беременна в первый раз, ты чувствовала себя прекрасно…

Она стала успокаиваться, поняв, что он сам нашел выход из нелегкого положения. Это не спасало от лжи, по-прежнему разделявшей их, но Шерил была рада любой отсрочке. Она с облегчением вздохнула:

— Ты и правда так считаешь?

— А что же еще я должен, по-твоему, думать?

Она кивнула и осторожно заметила:

— Мне кажется, что на этот раз все не обойдется так хорошо. Бобби я действительно носила очень легко, но сейчас я неважно себя чувствую.

— Ты должна показаться врачу.

— Я уже была…

— Тогда, может быть, стоит съездить в Вашингтон показаться специалистам?

— Это совсем не обязательно, — запротестовала Шерил. — Плохо бывает обычно в первые три месяца, потом становится легче.

— Но почему, черт возьми, нужно ждать и чувствовать себя несчастной, когда тебе могут помочь? Если ты не пойдешь к врачу, тогда я отвезу тебя к нему сам! — пригрозил муж.

Испугавшись, что он так и сделает, Шерил постаралась улыбнуться.

— Гари, я же не ребенок! Честное слово, я завтра же отправлюсь в женскую консультацию.

— Хорошо. — Он нагнулся поцеловать ее. — Желаю тебе стать опять здоровой и счастливой, любовь моя.

Гари выключил свет и лег, но не обнял жену, как делал это всегда. Какое-то время оба лежали неподвижно, потом Шерил, коротко всхлипнув, повернулась к Гари. Тот сразу же привлек ее к себе и крепко обнял, погладив по голове, как обиженного малыша.

— Моя милая! Моя маленькая девочка! — шептал он, а Шерил, уткнувшись в его плечо, плакала горько и безутешно.

— Обними меня, — всхлипывала она. — Пожалуйста, обними крепче. Ты мне так нужен! — Шерил прильнула к мужу в поисках защиты от грозящей ей опасности. Через несколько минут, когда ее рыдания мало-помалу стихли, она спросила, умоляюще глядя в глаза Гари: — Обещай, что ты никогда не разлюбишь меня!

— О, Шерил, что ты только говоришь!.. — возмущенно воскликнул он, еще крепче прижимая жену к себе.

— Обещай мне… — Ее голос зазвенел от напряжения, а ногти крепко впились в ладонь мужа. — Обещай, что как бы ни сложилась наша жизнь, ты никогда не разлюбишь меня!

— Обещаю, конечно, обещаю! — Гари ласково провел рукой по ее лицу, стирая следы слез. — Я люблю тебя всем сердцем и клянусь любить до самой смерти. И никто, повторяю — никто и никогда не сможет нас разлучить!

Казалось, что он произнес волшебное заклинание, потому что едва эти слова слетели с его губ, как Шерил заснула глубоким спокойным сном.

На следующий день, перед тем как уйти работу, Гари принес ей чашечку чая, поцеловал и нежно потрепал по плечу. Она проснулась, когда муж открыл занавески, и комнату залили яркие лучи солнца, но едва он ушел, плюхнулась обратно на подушку. Ее снова сморил сон. Прошло больше двух часов, прежде чем она смогла окончательно пробудиться.

Солнце стояло уже высоко. С усилием Шерил села на кровати. До нее наконец дошло, что сегодня понедельник, и Бобби давно пора вести в детский сад.

На ходу застегивая блузку, она стремительно сбежала вниз. Бобби сидел в любимом отцовском кресле перед телевизором и держал в руке хрустальный бокал с позолотой — свадебный подарок родителей Гари.

— Я как папа, — дерзко заявил мальчик, встретив недоуменный взгляд матери.

— Вижу, — улыбнулась она и тут же заметила на хрустале капли какой-то жидкости.

Поспешно отняв бокал у малыша, она принюхалась. Это был коньяк. Слава Богу, кажется, он все-таки не успел попробовать его на вкус. Шерил почувствовала себя почти преступницей. Ей давно следовало быть на ногах и присматривать за мальчиком, а она вместо этого спала как сурок!

Казалось, Бобби знает, о чем думает мать.

— Нехорошая мама сегодня поздно встала.

Он так похоже изобразил голос отца, что Шерил не выдержала и рассмеялась:

— Точная копия папочки! — С этими словами она быстро нагнулась и крепко обняла сына.

Мальчик перенес ласку со снисходительным видом мужчины, милостиво позволяющего обожать себя. Расхохотавшись, Шерил взъерошила его волосенки.

— Ах, ты, мой карапуз! — При этом она взглянула на часы и увидела, что уже минуло десять. — Ты понимаешь, что тебе давно пора быть в детском саду? Ну ладно, все равно уже слишком поздно туда идти. Поэтому выключай телевизор: мы пойдем гулять.

Бобби вприпрыжку побежал собираться, а мать улыбнулась. Сегодня она хорошо выспалась и чувствовала себя намного лучше, чем в последние несколько дней. Но в тот момент, когда они уже стояли на пороге, раздался телефонный звонок. Шерил сразу же напряглась.

— Обожди минуточку, Бобби!

Она бегом бросилась к телефону, но оказалось, что тревога ложная. Звонил Гари.

— Я хочу убедиться, что у тебя все в порядке, дорогая. Не забудь записаться к врачу. Домой постараюсь вернуться как можно раньше.

В парке уже прогуливались несколько мамаш с детьми. Шерил поболтала с ними некоторое время, но потом Бобби захотел пустить свой кораблик поплавать в маленьком прудике, и они отправились туда.

День был просто чудесным. Сын тащил под мышкой кораблик, подаренный ему на день рождения тетей Джилл, а мать рассеянно слушала детскую болтовню. Когда они шли по тропинке между деревьями, она внезапно почувствовала, как в душе зарождается какое-то противное чувство — ощущение, что за ними следят. Вздрогнув, Шерил беспокойно оглянулась.

Тропинка была пуста, и за деревьями, кажется, тоже никого не было. Потом неожиданно раздался какой-то шорох. Шерил испуганно вскрикнула и обернулась, но это оказался всего лишь голубь, который с шумом вылетел из-за куста. Немного успокоившись, она даже посмеялась над своей пугливостью, однако неприятное ощущение осталось.

Теперь ее взгляд постоянно ощупывал все вокруг. Она была готова встретиться лицом к лицу со своим врагом. Бобби нетерпеливо потянул ее за руку. Он не понимал, почему мама вдруг замедлила шаги и со странно напряженным лицом вглядывается в заросли кустарника. Шерил еще раз осмотрелась, все еще уверенная, что где-то поблизости скрывается Крис, но потом позволила Бобби увлечь себя к пруду.

Сидя на берегу и неотрывно следя за сыном, Шерил вспомнила про письмо, пришедшее в конце прошлой недели, оно еще лежало у нее в кармане. Расправив смятый листок, Шерил вчиталась в косые строчки. Внезапно точно камень свалился с ее души: Крис требовал денег. Только денег, ничего больше! Взамен он обещал оставить ее в покое. Он давал ей неделю на поиски пятисот долларов.

Разумеется, в письме были и угрозы. Крис где-то разузнал, что Гари выдвинут кандидатом в члены Верховного суда, и что никто, кроме Джилл Мэтьюс, не в курсе прошлого Шерил. Она не сомневалась, что негодяй использует оба эти факта, чтобы шантажировать ее и тянуть из нее деньги. Но деньги — это далеко не самое худшее…

Рука Шерил слегка подрагивала. Она изорвала письмо на мельчайшие кусочки и, скомкав, выбросила их в ближайшую урну. Собрать такую сумму наличными, конечно, будет нелегко… Правда, Гари вносил свои деньги на отдельный частный счет. Она свободно могла брать оттуда, сколько ей было нужно на ведение хозяйства, на Бобби и на себя. К тому же у нее оставалось немного денег с тех пор, когда она еще работала. Как-нибудь удастся выкрутиться…

Поскольку теперь стало ясно, чего от нее хотят, она почувствовала себя несколько спокойнее. Видимо, новое письмо от Криса должно прийти в конце недели. Оставалось еще несколько дней передышки. А пока можно не бояться телефонных звонков и нежеланных визитов. И в постели с мужем она вновь стала прежней: пылкой и раскованной, страстно отвечающей на его ласки. Гари был весьма рад такой перемене.

— Ты, кажется, снова чувствуешь себя лучше, — с удовольствием заметил он однажды вечером.

— Да, гораздо лучше.

— А что тебе сказал врач?

— Что мое состояние вполне закономерно, — нашлась Шерил. — И что мне может быть даже больно во время близости.

— Бедняжка ты моя!

— Хорошо быть мужчиной, — протянула она с притворной завистью. — Вам достается все удовольствие, а нам, женщинам, — боль и страдание.

— Неужели ты испытывала только боль? Ай-яй-яй, Шерил, нехорошо лгать!

— Конечно же, нет. Хотя беременность — штука коварная.

— Я все понимаю. Но ребенок стоит, чтобы ради него потерпеть.

— А разве я спорю? — Шерил улыбнулась и ласково потерлась носом о щеку мужа. — Ради ребенка я готова вытерпеть все!

Письмо от Криса пришло в пятницу утром. Шерил нашла его под дверью, когда собиралась вести Бобби в детский сад. Шантажист требовал принести деньги сегодня утром к одиннадцати часам в соседний квартал и положить сверток рядом с телефонной будкой, где и дожидаться его прихода.

Шерил поехала в назначенное место на машине. Припарковавшись, она вышла и, немного побродив, присела на скамью. Солнце согревало спину, но от страха и напряжения ее бил озноб. Последний раз она видела Криса, когда их обоих уводили под конвоем из здания суда после вынесения приговора. Тогда она была подавлена, опустошена, но запомнила его прощальный взгляд. Крис словно хотел сказать: «Мы еще встретимся…»

Шерил беспрестанно оглядывалась по сторонам, думая, не следит ли Крис за ней из какого-нибудь укрытия. Внезапно в будке зазвонил телефон. Чуть поколебавшись, она встала и пошла к ней. С трудом уняв дрожь в руках, заставила себя снять трубку и произнести «алло».

— Ты не захотела со мной говорить, когда я позвонил тебе в первый раз. Мне это совсем не понравилось. — Голос мужчины был жестким и злобным. Шерил молчала. Тогда он продолжил: — Извинись за это, дрянь!

Странно, но когда она услышала этот голос, ее нервозность прошла. Крис Белладжо перестал быть пугающим фантомом, и превратился в реального человека из плоти и крови. Человека, которому нужны деньги. Что ж, она обменяет их на его молчание… Поэтому Шерил грубовато спросила:

— Так тебе нужны деньги или нет?

— Ты слышала, что я сказал! — не обращая внимания на ее слова, заорал Крис. — Ты обязана извиниться! Иначе пятки будешь мне лизать!

Шерил охватила ярость. Сдерживая гнев, она язвительно проговорила:

— Прошу прощения, Крис, за то, что ты попал в тюрьму, покушаясь на жизнь полицейского!

— Я…

— Мне очень жаль, что тебя продержали там только одиннадцать лет, а не всю жизнь. Я бы вообще предпочла, чтобы ты там сдох!

— Ты что, стерва! Я тебя выучу…

— Пошел к черту!

Шерил уже собиралась бросить трубку, но услышала крик:

— Подожди!

— Ладно, слушаю! — Она снова поднесла трубку к уху.

— Ты мне за это заплатишь. Как тебе понравится, если твой очаровательный малыш попадет под машину?

— Ты не посмеешь сотворить такое, мерзавец! — в отчаянии прокричала Шерил.

— Может быть, раньше я действительно и не посмел бы, но не теперь. Тюрьма меня многому научила. Так что не надейся меня разжалобить, сучка!

Она рассмеялась каким-то деревянным голосом и, пересилив страх, ответила:

— Чепуха! У тебя духу не хватит!

Крис грязно выругался. Шерил брякнула трубку на рычаг и прислонилась к стене будки, почувствовав внезапную слабость. Аппарат немедленно вновь затрезвонил. Она с неохотой сняла трубку и жестко пообещала:

— Если ты еще раз посмеешь меня обзывать, то денег тебе не видать.

— Прекрасно. Тогда все приличные господа, друзья твоего муженька, тут же узнают о тебе всю правду.

— Видно, тебе без этих денег никак не прожить, негодяй!

— Сука! — ругнулся он негромко, но тут же завопил: — Не вешай трубку! Рядом со скамейкой стоит урна. Положи в нее деньги и уходи, а потом возвращайся через десять минут.

— Зачем?

— Затем, что я хочу их пересчитать, вот зачем! Вдруг ты решила меня надуть?

— Там ровно пятьсот долларов.

— Делай, что тебе говорят, и возвращайся через десять минут! — приказал он. — Или пожалеешь!

Шерил положила деньги в урну и уехала, раздумывая, стоит ли возвращаться — она боялась, что Крис может поджидать ее. Но, в конце концов, решилась и, к своему великому облегчению, увидела, что возле урны никого нет. Выйдя из машины, Шерил присела на скамейку. Через несколько минут снова зазвонил телефон.

— Я хочу знать номер твоего домашнего телефона.

— Обойдешься.

— Если ты не дашь его мне, сильно пожалеешь!

— Плевать мне на твои угрозы! Я не собираюсь этого делать.

— Что ж, хорошо. Тогда знай, что тебе придется отныне каждую неделю приносить сюда по сотне баксов и класть в эту урну. Иначе…

— Что?! Совсем спятил? Ты же сказал, что, получив эту сумму, оставишь меня в покое, — взвилась Шерил.

— А ты и уши развесила! — торжествующе захохотал Крис. — Сто долларов в неделю, или завтра все будут знать, что ты за птица.

— Ты не посмеешь!

— Посмею, посмею, — гаденько рассмеялся Крис. — И прежде всего я пойду и все поведаю твоему дражайшему муженьку. Уверен, ему будет интересно узнать правду о тебе. Я расскажу ему о временах, когда ты была со мной, обо всех тех маленьких штучках, которым я тебя выучил. Ему понравится…

Шерил бросила трубку, не в силах дольше слушать его гнусное хихиканье. О Боже, что же теперь делать?

По дороге домой она с ужасом поняла, что именно этого и следовало ожидать: Крис никогда не удовлетворился бы скромной суммой в пятьсот долларов. Играя на ее страхе перед разоблачением, он будет вытягивать все новые и новые деньги, и вся эта история не будет иметь конца. Надо как-то остановить мерзавца! Но как? Пойти пожаловаться в полицию? Но тогда правда все равно раскроется. Карьера Гари будет безвозвратно погублена, и виноватой в этом окажется только она, Шерил, и больше никто. Неизвестно еще, что хуже: терпеть угрозы и вымогательство Криса, или пойти у шантажиста на поводу. Но тогда придется каждую неделю где-то находить сотню долларов. А где их взять? Придется выкраивать из денег на хозяйство. Надо будет экономить, конечно, но больше деньги взять неоткуда…

Через неделю Шерил смогла оставить в урне только восемьдесят долларов и едва вернулась домой, как тут же позвонил Крис с обычными угрозами. Она уже начинала привыкать к его оскорблениям, не обращая на них внимания. Она понимала, что пока Крис выкачивает из нее деньги, он не станет осуществлять своих угроз. Кое-как ей удавалось в течение еще трех недель доставать требуемые суммы, но к концу месяца Шерил осталась без гроша.

Когда однажды вечером Гари пришел домой, она сказала, как бы между прочим:

— Ты не можешь дать мне еще немного денег? Сегодня сломалась стиральная машина, я заплатила мастеру, и на это ушло все, что у меня было.

— Сколько он взял? — спросил Гари, вынимая из кармана бумажник.

— Сто пятьдесят, — с ходу выдумала Шерил, в душе обзывая себя паршивой лгуньей. — Ему пришлось заменить кое-какие детали.

— По-моему, это непомерно высокая плата: ведь стиральная машина еще не старая.

— Мне нужны деньги, Гари.

— Да, да, конечно, — кивнул он, передавая ей нужную сумму. — Но обещай мне, дорогая, что больше не будешь приглашать этого мастера. Его услуги нам не по карману.

— Хорошо, обещаю!

Шерил с облегчением схватила деньги. Они позволили ей протянуть еще пару недель. Но когда и эти закончились, она вновь оказалась лицом к лицу с неминуемой опасностью. Просить у мужа снова она не решалась. Бесконечно врать о ломающихся домашних приборах и корыстолюбивых мастерах нельзя, а чем еще она могла оправдать свои требования? Шерил почти физически чувствовала, как над головой сгущаются черные тучи беды.

Наступило лето. Детский сад закрылся, и Бобби сидел дома.

Однажды Гари вернулся домой очень поздно: вместе с другими адвокатами из своей он конторы участвовал в торжественном ужине по случаю юбилея коллеги. Когда он приехал, было уже около двенадцати. Шерил давно спала. Он разделся в ванной и, стараясь не шуметь, скользнул в кровать. Шерил, что-то невнятно пробурчав, повернулась на другой бок и снова заснула.

В те дни стояла удушливая, изматывающая жара, не ослабевающая даже ночью. Гари лежал тихо, стараясь не разбудить жену, но та вдруг беспокойно заметалась на постели. Ей снился кошмар. Она дико вскрикивала и отмахивалась от кого-то. Гари привлек ее к себе и шепнул на ухо:

— Шерил! Проснись, родная.

— Нет! Нет! — закричала она и тут же проснулась.

— Все хорошо, это просто сон, — стал успокаивать ее Гари.

— Сон? — Она прислонилась к нему, дрожа всем телом от леденящего ужаса. На лбу ее выступил пот. Ей снился Крис. Раньше она часто видела его во сне, но в последнее время кошмары прекратились. И вот опять… — Я… я что-нибудь говорила? — испуганно спросила Шерил.

— Ты что-то кричала, — мягко ответил Гари. — Вроде бы чье-то имя…

— Странно, — глухо пробормотала она и сразу переменила тему: — Ну, как прошел ужин?

— Очень хорошо. — Муж сладко зевнул. — Давай спать, завтра расскажу подробно. — Зевнув еще раз, он вытянулся и затих.

Шерил лежала тихо, словно мышь впервые испугавшись, что во сне может невольно выдать свою позорную тайну. Наконец она заснула глубоким сном и не просыпалась до тех пор, пока утром муж не принес ей в постель завтрак.

Она села в постели, благодарно улыбаясь. Гари наклонился и поцеловал ее в грудь. Зная, что последует дальше, Шерил ласково оттолкнула его.

— Уймись, вдруг войдет Бобби!

Она хотела было встать, но Гари удержал ее.

— Ты хочешь одеться? Подожди, я все принесу.

Он подошел к комоду и, открыв верхний ящик, запустил в него руку. Шерил вдруг увидела, как напряглись плечи мужа. Он повернулся и молча показал ей маленький кусочек картона. Это была злополучная карточка, которую прислал Крис в букете роз.