Station Zero (Railhead Trilogy 3)

Отзывы о Railhead и Black Light Express, предыдущих приключениях Зена и Новы

«Филипп Рив всегда был писателем необычайно плодородного воображения и его последнее, Railhead, является долгожданным событием, которое больше, чем оправдывает ожидания».

Sunday Times

«Railhead превосходно».

Telegraph

«Электрицирующий триумф»

Daily Mail

«Головокружительная философская космическая опера от создателя Mortal Engines, имеет широкий охват, богатство и оригинальность винтажного Iain M. Banks».

Guardian

«Приятное смешение ретро и футуристического стилей, с нестандартной любовной историей в самом сердце».

Financial Times

«Своего рода научно-фантастическая история, квест и фантастическое приключение».

School Librarian

«Воображаемая и убедительная… Эта книга захватывает вас и ведет вас в футуристический мир».

Parents in Touch

«Из-за чистой силы творческого построения мира Филиппа Рива трудно победить».

magicfictionsincepotter.co.uk

НОВЫЕ ДЕНЬГИ

Дул железнодорожный ветер. Он нашел свой путь через туннели к платформе, где ждал Зен. Взбудоражил мусор, лежавший между рельсами. Взъерошил волосы Зена и дернул изодранную мешковину одежды других путешественников, которые ждали вокруг него. Зен был единственным человеком на платформе, но народу было больше, чем он когда-либо видел. Все его попутчики были Монашьими роями, неуклюжими колониями насекомых, которые сделали для себя скелеты в форме людей и облачились в грязные одежды. Грубые белые бумажные маски, которые были их лицами, смотрели на вход в туннель, и ветер поезда касался их теплым дыханием.

Ветер пах пылью и черными километрами под горой. Пахло слабым электрическим запахом К-шлюза, через который поезд мог пересечь тысячу световых лет за одно сердцебиение. Он пах самим поездом, а теперь он принес с собой и звук поезда, глубокий рев моторов, странный голос, поднятый в песне, и то, и другое усиливалось по мере того, как усиливался ветер, пока в темноте не появилась вспышка огней и поезд собрался из теней и мчащихся отражений на сияющих рельсах. Потерянные лица Монашьих роев проносились мимо Зена, как бумажные тарелки на ветреном пикнике. На мгновение над ним навис инопланетный локомотив: насекомоподобный морв из Гнездовых Миров Нима, блестящий, как жук, сияющий биолюминесцентным светом, длинные тараканьи щупальца проскрежетали по крыше станции. Затем вереница вагонов без окон, которые он буксировал, замедлилась и остановилась.

— Поезд на платформе 1 предназначен только для Монашьих роев, — сказал голос искусственного интеллекта станции, как будто любой человек был бы достаточно глуп, чтобы захотеть сесть на него. «Только Монашьи рои на Платформе 1». Монашьи рои жужжали, вздыхали и качались. Некоторые были так взволнованы, что полностью потеряли свои смутные человеческие очертания, робы упали, потерянные жуки бездумно сновали по платформе или вспархивали вверх, ударяясь в лампы. Остальные хлынули через открытые двери в жаркие, темные, пропахшие насекомыми вагоны. Зен пошел с ними, опустив лицо, надеясь, что волна рваных роб вокруг него скроет его от камер станции. Он стоял среди Монашьих роев в вагоне без сидений, в тусклом красном свете верхнего света. Двери закрылись. Монашьи рои что-то шептали друг другу. Зен смотрел на кишащий насекомыми пол и ждал, когда поезд тронется. Что за задержка? Может кто-нибудь заметил его? Откроются ли двери снова, и полиция войдет на борт, чтобы вытащить его обратно на платформу? Его сердце колотилось так же сильно, как когда-то, когда он был еще молодым железнодорожником, ехавшим в межзвездных поездах с украденными безделушками в карманах пальто. Но это было много лет назад. Он больше не был железнодорожником. Он был просто Зен Старлинг, богатый, знаменитый и несчастный, и единственное, что он украл, был он сам.

Он не планировал снова становиться беглецом. Это случилось также быстро, как и жизнь. Всего двадцать четыре часа назад он лениво смотрел вниз на залитый солнцем вокзальный город из кабины своего роскошного аэромобиля, который кружил над корпоративным дворцом семьи Зенитов, ожидая разрешения на посадку. На нем был идеально сшитый костюм Китти Мбакве из видеоткани и ботинки из шкуры инопланетного червя. Его гарнитура «Baxendine» была настолько дорогой и изящной, что выглядела как серебристая татуировка, извивающаяся на коричневой коже рядом с правым глазом. К тому времени он уже почти год жил на Галатаве. Это был приятный мир с лесами, горами, океанами и красивой системой колец, которая, по словам галатаванцев, делала их ночное небо намного более интересным, чем ночное небо на планетах, у которых было всего несколько скучных старых лун. Она никогда не была крупной станцией, потому что имела только два К-шлюза, один вел к Сундарбану, другой к вулканической луне Кхурсанди. Но когда Империя Сети раскололась надвое, Галатава внезапно стала важной. Большинство линий и станций Империи находились под контролем нового императора Илона Прелла, но семья Зенитов ревностно держалась за свои планеты на западных ответвлениях. Их единственная надежда на выживание теперь, когда они отрезали себя от торговли с остальной частью Империи, лежала на Кхурсанди. Там был открыт новый К-шлюз, который привел к совершенно новой империи: инопланетной сети, называемой Паутиной Миров. Инопланетяне, похоже, так же, как и люди были увлечены торговлей, поэтому поезда из миров Зенитов хлынули через ворота Кхурсанди и возвращались, нагруженные странным грузом и незнакомыми пассажирами. Поскольку в Кхурсанди не было достаточно стабильной земли, чтобы вместить все железнодорожные станции, то склады и грузовые терминалы для новой торговли, разместили на одну остановку выше по линии, на Галатаве, которая быстро расширяла свой станционный город.

Корпоративный дворец Зенитов примостился на краю утеса, глядя вниз на парки и крыши города на сияющие воды реки Хана. Это был крошечный дворец по меркам корпоративной семьи и немногим больше, чем летний домик по сравнению с обширными владениями Зенитов на Сундарбане, но, как и весь город, он становился больше, отращивая дополнительные крылья и башни для себя внутри клетки биоразлагаемых строительных лесов.

У Зена было достаточно времени, чтобы полюбоваться всем этим, потому что ИИ дворцовой службы безопасности десять минут кружил на аэромобиле, прежде чем дать ему разрешение на посадку. Пара единорогов, которые паслись на газонах с мятликом, грациозно поскакали прочь, когда машина вытянула колеса, сложила крылья и уселась на круглой гравийной парковке.

Зен открыл купол. Он мог слышать музыку и размытые голоса, доносившиеся из дворца. Это была не совсем вечеринка, скорее препати. Завтра Треноди Зенит отправится через новый К-шлюз на Кхурсанди в мир, известный как Хаб, чтобы отпраздновать окончание войны с Крайттами и подписать новые торговые соглашения с другими инопланетными расами. Это собрание на Галатаве должно было приветствовать всех важных сановников Зенитов, которые прибывали из Сундарбана и Марапура, чтобы присоединиться к ее поезду. Это также послужило бы утешением для менее важных, таких как Зен, которых не пригласили на церемонию в Хабе.

Когда он вышел из машины, инопланетная машина, похожая на гигантского бронированного краба-паука, проплыла мимо со смеющимися детьми, цепляющимися за его спину. Это был один из Нимов, которые были главными союзниками Зенитов в новой Сети. Около миллиона насекомых управляли этим костюмом краба, и Зен слышал, как они бурлили внутри него, когда он подошел поговорить с ним, привлеченный видом его аэромобиля. — «Это туманность Нагана?» — спросил он своим ржавым голосом. «Новая серия 500?»

«Пятьсот вторая,» — сказал Зен, надеясь, что не будет втягиваться в долгий разговор об этом. Нимы были очарованы человеческими технологиями, чем быстрее и изящнее, тем лучше. Это было очень хорошо для торговли, но это означало, что они были ужасными автомобильными занудами. К счастью, дети на спине костюма слишком наслаждались своей поездкой, чтобы позволить ей остановиться надолго. «Еще! Еще!» — кричали они, колотя руками по панцирю. Ним сказал: «Нет покоя нечестивым, а?» — и побежал дальше.

Когда Зен оглянулся, гравийный отсек, на котором находилась его машина, уходил через лужайку в какой-то подземный гараж. Мгновение спустя он поднялся обратно, пустой и только что очищенный, и на него приземлился еще один аэромобиль.

Зен провел рукой по своим красиво подстриженным темно-фиолетовым волосам и направился к дому, стараясь выглядеть так, как будто он принадлежит такому месту. Где-то там, среди тусовочной толпы, находилась Треноди Зенит. На самом деле, Треноди не была другом, но они с Зеном были товарищами в некоторых опасных приключениях, и Зен надеялся, что у нее хватит сил дать ему то, что он хочет, — разрешение покинуть Галатаву. Люди Треноди не хотели, чтобы она разговаривала с такими людьми, как Зен Старлинг, и перехватывали все его сообщения, но они не могли помешать ему поговорить с ней лично. Не сегодня. У него было приглашение. Он отправил его из гарнитуры в разум лакеев-моториков, охранявших главный вход, и с важным видом проскользнул мимо них на вечеринку.

Объект был не совсем луной. Он был формой с арахис, размером с большую гору, и это был один из самых больших из миллиарда валунов, которые составляли внешнее кольцо ближайшей к Галатаве планеты, газового гиганта Вапна. Теперь на безвоздушной слоново-серой поверхности объекта происходило что-то нехорошее. Пыль, которую не тревожили тысячи лет, зашевелилась, поднимаясь маленькими вихрями, словно дул ветер. Над этими пылевыми дьяволами появилось мерцание бесцветного света, совсем не похожее на угрюмое серно-желтое сияние Вапны. Оно стало ярче, и из него вышло что-то вроде щупальца. Свет распространился, и появились другие щупальца. Скала под ними менялась, начинала светиться и густо течь. Щупальца начали придавать ему форму, причудливую дугу из поперечных рычагов. По мере формирования арки свет увеличивался. Через него протянулись другие щупальца. Появился нос чего-то, клювовидный и массивный.

Если бы кто-то наблюдал, то уже знал бы, что происходит на не-совсем-луне. Это было то же самое, что произошло в Кхурсанди годом ранее. К-шлюз открывался; устье червоточины, которая ведет через загадочное измерение под названием К-пространство к другим шлюзам в какой-то далекий мир. Но какой смысл в К-шлюзе на этой одинокой скале?

Биомашина, изготовившая шлюз, называлась Червем. Его слепое колючее тело едва пролезло в построенную им арку. Он выдавливался, волоча за собой нити и ленты призрачного света, и полз по лунной поверхности, укладывая шпалы и двойную пару сияющих рельсов за собой, как какой-нибудь огромный жук откладывает яйца. В другом мире он двигался бы намного быстрее, удлиняя рельсы до тех пор, пока не смог бы соединить их с существующей линией и связать свой новый шлюз с остальной частью Сети. Здесь деваться было некуда. Он прополз метров пятьсот по крутому каменному лицу луны и остановился. Шипы и щупальца прощупывали безвоздушную тьму, словно Червь чувствовал свою ошибку. Затем он развернулся с удивительной скоростью и исчез сквозь завесу света, висевшую внутри новообразованной арки.

Занавес сдвинулся и на мгновение зарябил, как поверхность вертикального бассейна. Через мгновение сквозь него появилось что-то еще: сгусток света, который странными танцевальными движениями плыл по вновь проложенным рельсам, а затем улетел, как пушинка чертополоха, растворяясь в тусклом сиянии Вапны. Потом свет померк, и осталась только арка, скелетная и одинокая на серой скале, словно стояла там вечность.

Дворец Зенитов был полон достопримечательностей и запахов с других планет. Духи и ткани из Паутины Миров вошли в моду с тех пор, как открылся новый шлюз на Кхурсанди. Когда Зен пробирался мимо других тусовщиков, он уловил запах инопланетян, который вернул его в миры, по которым он ходил в прошлом году с Новой. Присутствовали и настоящие инопланетяне: Дикка, чьи внутренние органы пульсировали, как медузы, внутри их прозрачных тел; пара высокорогих дипломатов-герастеков. Человеческие гости столпились вокруг этих экзотических посетителей, но некоторые из них еще успели заметить и Зена. Он чувствовал на себе их взгляды, когда шел по большим, переполненным комнатам. Он уловил их театральный шепот: «Так это Зен Старлинг? Он неплохо выглядит для обычного железнодорожного фанатика».

— Ходят слухи, что он — какой-то давно потерянный родственник Зенитов. Вот почему они терпят его.

— Действительно? Я слышал, что он был уличным вором на Калишти.

— На самом деле это был Разлом, — сказал Зен, взглянув на говорившую женщину и наблюдая, как она смущенно отворачивается, пока ее друзья наклонялись, чтобы поделиться сплетнями о нем. Интересно, что бы они сказали, если бы узнали настоящую историю. Он задавался вопросом, как бы они посмотрели на него, если бы узнали, что он виноват в катастрофе на Веретенном мосту и разрушении поезда Зенитов.

В дальнем конце комнаты большие окна раздвинулись, чтобы люди могли выйти на веранду с видом на город. Слышалась музыка флейты и звенящие поцелуи цимбал.

Симпатичные голубые танцоры с аниматронными крыльями изящно складывались в лучах солнца. Идея балета заключалась в том, что где-то в Паутине миров Зениты нашли планету, на которой жили эти ангелы, и привезли некоторых из них сюда, чтобы станцевать для своих гостей. Но Зен сам путешествовал по новым линиям, и единственными инопланетянами, которые хоть немного напоминали гуманоидов, которых он там встретил, были Крайтты. Ничего ангельского в Крайттах не было…

В толпе вокруг танцоров он заметил Треноди, узнав ее по облаку красных стрекоз, висевших над ее сложной новой прической. Стрекозы были не просто украшением, они были миниатюрными охранными дронами, запрограммированными на ее защиту. Они направили фасеточные глаза и микропушки на Зена, когда он грубо пробирался сквозь толпу. Треноди тоже повернулась, приветствуя его неуверенной улыбкой. Теперь Зениты называли Треноди своей главой исполнительной власти, но она по-прежнему казалась Зену императрицей в своем сари из мерцающей ткани и головном уборе из инопланетных монет. Она нравилась ему больше той, какой она была в прошлом году, когда она была беглянкой, неряшливой, коротко стриженной и поразительно решительной.

Теперь она выглядела похорошевшей, но менее уверенной в себе, как будто эта мягкая жизнь на Галатаве оказалась для нее такой же плохой, как и для Зена.

— Мне нужно тебя кое о чем спросить, — сказал он.

Прежде чем она успела ответить, танцоры сделали что-то, что вызвало шквал аплодисментов и привлекло ее внимание к себе, и прежде, чем он смог снова заговорить с ней, чья-то рука взяла его за руку. — Сейчас неподходящее время, Зен, — сказала Кала Танака, твердо уводя его прочь.

— Я просто хотел поговорить с Треноди!

— Ты должен был отправить ей сообщение.

— Я отправлял ей сообщения. Она никогда не отвечает. Не думаю, что они до нее доходят. Вы их экранируете, не так ли? Вы же не хотите, чтобы она разговаривала с обычным железнодорожным фанатиком.

— Леди Треноди очень занята. У нее есть компания, которой нужно управлять.

— Да, и она это делает. Она называется «Линии Зенит-Старлинг». А я Старлинг; это и моя компания.

— Она называется «Зенит консорциум», Зен — «Линии Зенит-Старлинг» были предложением, которое семейный совет отклонил. А ты молчаливый партнер, с акцентом на молчание.

Кала была помощницей Треноди или, возможно, ее хранительницей: маленькая, некрасивая женщина средних лет, которая каким-то образом стала одной из самых влиятельных людей в мирах Зенитов. Она была вежлива, деловита и полна решимости держать Треноди как можно дальше от таких людей, как Зен Старлинг.

— Я слышал, завтра она едет поездом через новый шлюз на Кхурсанди, — сказал Зен. «Назад в Хаб. Я все думал, почему меня не пригласили».

— Это официальный визит, — говорила Кала, улыбаясь так, что другим гостям должно было показаться, что они с Зеном друзья, но ее хватка на его руке была стальной. В ее голосе тоже была сталь. — Леди Треноди должна отпраздновать нашу победу над Крайттами и подписать новые торговые соглашения с Диками и Герастеками.

— Я мог бы ей помочь, — сказал Зен. «Пришельцы знают меня. Я путешествовал по Паутине Миров несколько месяцев, прежде чем туда попала Треноди. Я первый человек, которого они встретили. Они доверяют мне». Кала Танака вздохнула. Она поклонилась проходившему мимо знакомому — толстому, веселому начальнику станции с одной из промышленных планет Серебряной реки — и затем резко повернула направо, спустив Зена на несколько ступеней в здание со стеклянным куполом. В здании был шлюз, и когда Зен прошел через внутреннюю дверь, он оказался в лесу из кристаллических кустарников и бледных чужеродных деревьев. Круглые листья крутились, как игрушечные ветряные мельницы, наполняя купол бумажным шепотом. Зениты любили растения и привезли из инопланетных миров всевозможные захватывающие новые виды, но было слишком рано говорить о том, совместимы ли эти ветряные деревья из Хата с известной людям растительной жизнью, поэтому они выращивались до времени в закрытых биомах.

— Инопланетяне могут доверять тебе, Зен, — сказала Кала Танака, — но мы — нет. Мы оба знаем, почему ты действительно хочешь вернуться в Хаб. Ты надеешься снова найти Нову.

— Нет, — сказал Зен, — я совсем забыл о Нове, как ты и говорила». Но она знала, что он лжет. Чтобы хорошо солгать, нужно было самому наполовину поверить в ложь, а Зен не верил, что когда-нибудь забудет о Нове. Прошел почти год с тех пор, как она отправилась без него в Зону Черного Света, но она по-прежнему была первым, о чем он думал, когда просыпался каждый день, и последним, о чем он думал, прежде чем заснуть.

Они шли по спирали через насаждения к центру биома. Кала отпустила руку Зена и села на скамейку у бассейна. Зен остался стоять. Инопланетные существа-медузы дрейфовали прямо под поверхностью воды, как потерянные кружевные носовые платки.

— Мы ничего не слышали от Стражей в течение нескольких месяцев, — сказала Кала, словно меняя тему. — После всей этой суматохи, когда открылись новые врата, они, кажется, только что вернулись в Море Данных и забыли о нас.

— Ну, это хорошо, не так ли? — сказал Зен. У него было больше опыта, чем у большинства людей, с этими всемудрыми, всемогущими искусственными интеллектами, и он знал, что жизнь была бы проще, если бы вы ничего не делали, чтобы привлечь их внимание. «Конечно, на самом деле они нас не забыли, — сказала Кала. «Наши специалисты по сбору данных считают, что существует своего рода патовая ситуация. Половина Стражей хочет, чтобы Илон Прелл сокрушил Консорциум Зенитов и закрыл ворота Кхурсанди, навсегда отрезав людей от Паутины Миров. Остальные готовы позволить нам продолжать иметь дело с инопланетянами, пока мы не попытаемся проникнуть в тайны Зоны Черного Света. Это тонкий баланс. Если ты побежишь за Новой в глубины Зоны, это может все испортить. Зен бросил в бассейн камешек, чтобы напугать носовых платков, и сказал: «Хорошо. Тогда позволь мне пойти другим путем. Я до сих пор не видел маму и сестру».

— На Летнем Лугу? Кала покачала головой. — Это территория Преллов, и Преллы с удовольствием схватят тебя. Допросят тебя. Чтобы узнать твои секреты и использовать их против нас. А если узнают, что Латика и Мика — твои мать и сестра, могут и им пригрозить». Она говорила о семье Зена так, как будто знала их, и так оно и было, потому что люди из ее разведки следили за ними, пересылая секретные сообщения между ними и Зеном. Он мог сказать Мике, что с ним все в порядке, и услышать, что она и Ма здоровы, но это было все. Он скучал по ним почти так же сильно, как по Нове.

— Значит, я здесь заключенный?

Кала некоторое время возилась с герастекской брошью, которую носила на плече своего черного костюма.

— Сколько тебе лет, Зен? — наконец спросила она. «18? 19?»

Зен пожал плечами. Он не был уверен. Как он мог быть таким, выросшим в стольких разных мирах, где годы и дни имели разную продолжительность?

«Примерно девятнадцать стандартных», — сказал он.

— Девятнадцать. И посмотри на себя. Ты состоятельный! У тебя есть аэромобиль, лучшая одежда, собственный дом. Мы позволяем тебе разделить богатство этой новой торговли, которую мы строим! Все, о чем мы просим взамен, это чтобы ты тихо оставался здесь, на Галатаве, и наслаждался своим новообретенным состоянием. Мы планируем начать переговоры с Империей в ближайшее время. Через год-два ситуация может успокоиться. Возможно, тогда мы сможем передумать.

— Год или два? — Зен знал, что говорит как разгневанный ребенок, но от этого он только еще больше разозлился.

— Я знаю, каково это, — мягко сказала Кала. — Ты опаздываешь на поезд. Я была железнодорожным фанатиком, как и ты, когда была молода. Но я изменилась. Я поднялась. И знаешь, как я это сделала?

— Переспав с дядей Треноди, Нилешем?

— Терпением, выполнением того, чего хотят Зениты, и готовностью ждать того, чего хочу я. — Она поднялась со скамьи и снова взяла его за руку, на этот раз нежно, почти по-матерински.

— Зен, я думаю, ты, возможно, страдаешь от культурного шока. С тех пор, как открылся шлюз на Кхурсанди, много чего произошло. Год назад никто не знал, что в нашей галактике есть другие цивилизации; теперь сюда ежедневно прибывают поезда из инопланетных миров. Человеческие существа не эволюционировали, чтобы справиться с таким количеством изменений так внезапно. А ты, сколько месяцев ты был там на этих инопланетных линиях? Прежде чем любой другой человек узнал, что они вообще существуют! Ты застрял в одиночестве, думая, что никогда не вернешься… Неудивительно, что тебе плохо. Это естественно.

— Я был не один, — сказал Зен, — я был с Новой.

— Моторик не заменит человеческого общества…

Зен отмахнулся от ее руки и оставил ее там, а сам в гневе вернулся на террасу. Над горами из-за высоких башен вечерней тучи выглядывал пучок солнечных лучей.

Огромные проекции проплыли над городом, парящими кораблями и геральдическими драконами. Кольца Галатавы тянулись от горизонта до горизонта, словно мягко светящаяся пастельная арка. Танцы закончились. Среди толпы он не мог разглядеть Треноди. Он познакомился с несколькими молодыми руководителями Консорциума Зенитов, с которыми ходил в клубы прошлым летом. Некоторые из них несколько раз ночевали в доме Зена, и их тошнило на его мебель. Они были одеты в голографическую праздничную одежду: изменчивые обертки света, которые едва скрывали их разрисованные тела. У них были губы, похожие на лепестки роз, и модные радужные глаза. Зен пошел с ними в дом и пил сладкий голубой дым из высоких стеклянных флейт. Это был наркотик из миров Дика, и он не казался опьяняющим, пока ты не выпивал около пяти стаканов, и вдруг каким-то образом наступила ночь, и все закружилось. Остальные относились к Зену как к знаменитости. Все они хотели услышать о его приключениях в инопланетных мирах. Он рассказал им, как сражался с Крайттами; как он пошел прямо в нору самой Целд Гех Карнейс, чтобы спасти Нову, и как Ним помог ему, расстреляв это место и взорвав его до небес, когда они убегали… Одна из девушек сказала:

«Эта Нова была просто проволочной куклой, не так ли? Это правда, что она была твоей девушкой там? Как это вообще работает, человек и мото?»

Зен попытался объяснить, что Нова не просто проволочная кукла и что она понимала его лучше, чем кто-либо когда-либо. После этого весь их смех, казалось, внезапно был направлен на него, и он знал, что позже они отправятся на сайты сплетен, чтобы рассказать своим друзьям: «Это правда, Зен Старлинг был влюблен в эту машину!»

Зен вдруг возненавидел их всех. Он хотел сказать им, что их собственная дорогая красота не сможет ни на мгновение затмить его память о дешевом, массовом лице Новы. Он хотел сказать им, что это он и Нова саботировали поезд старого Императора и разбросали модно одетые трупы таких же идиотов, как они, по всему Веретенному мосту. Он пытался, но его не слушали, а музыка была пульсирующей мигренью, а синие дымные напитки наводили на него грусть, и он слишком быстро встал и опрокинул стол и ворвался в группу дипломатов Дика, которые бормотали, как водяные кровати. Слуга, очень вежливый и очень настойчивый, подошел, чтобы спросить, не нужна ли ему помощь, чтобы найти выход, но он сказал, что не нуждается, и действительно, после всего лишь нескольких неверных поворотов в оживленных комнатах, он ушел спотыкаясь в прохладную ужасную ночь, пытаясь вспомнить код, который вызовет его машину, чтобы она приехала и забрала его.

В ста двадцати миллионах километров к газовому гиганту Вапне несся настоящий космический корабль. У него был заострен нос спереди и ряд светящихся выхлопных конусов сзади, а между ними он был покрыт беспорядочно расположенными плавниками, турелями, люками и сотнями маленьких освещенных окон. Он был запущен несколькими часами ранее с базы на одном из спутников Вапны для исследования странного взрыва экзотических частиц, почти скрытого в электромагнитном поле газового гиганта.

На корабле не было экипажа, и это было к счастью, поскольку он двигался с такой скоростью, что любой на борту превратился бы в пюре. Он существовал только для того, чтобы нести копию разума Стража Морданта 90. В каком-то смысле этот корабль был Мордант 90. Простой зонд мог бы сделать ту же работу, но Мордант 90 был поклонником древних научно-фантастических фильмов и думал, что настоящий космический корабль доставляет больше удовольствия. Он — Мордант 90 всегда в эти дни думал о себе как об «он» — и был очень доволен этим. Ему нравилось обитать в этом бессмысленно обтекаемом корпусе так же, как и в красивых телах, которые он иногда клонировал для себя в прошлом. Он запустил пару маленьких дронов, чтобы сделать селфи, когда корабль начал маневрировать на орбите вокруг Вапны, потому что это выглядело так круто.

Корабельные прожекторы осветили мрачную, как слон, серую поверхность самого большого валуна во внешнем кольце газового гиганта. По пыли скользнула тень крокетного кольца. Странная новая арка стояла костлявая и одинокая. Прожектор шел по сияющим рельсам, которые тянулись от него метров на пятьсот и резко обрывались.

— О, растяпы, — сказал Мордант 90. Ему совсем не хотелось рассказывать об этом другим Стражам.

Тысячелетия назад, когда все люди в галактике населяли одну маленькую планету под названием Старая Земля, Стражи обнаружили Паутину Миров, железнодорожную систему, которая связала галактику воедино. Они вступили в контакт с дата-сущностью по имени Творец рельсов, который был занят её строительством, и, опасаясь его силы, убили его. Затем они изолировали свои локальные разделы Сети от всего остального и позволили людям поверить, что они создали ее сами. Они держали в секрете существование Творца рельсов, пока Зен Старлинг и моторик Нова не наткнулись на один из узловых миров Творца рельсов. Там на Нову повлияли некоторые технологии Творца рельсов, и она начала меняться. Изменилась, как и во что, Стражи не были уверены. Некоторые из них хотели изучить ее, другие просто хотели, уничтожить ее, но, прежде чем они успели это сделать, она сбежала в Черную Зону, таинственную область в сердце Паутины, лабиринт червоточин, через которые им еще не удалось пройти. чтобы отследить ее.

Некоторое время они все были очень напуганы. Что, если Творца рельсов не так уж мертв, как все думали? Что, если благодаря вмешательству Новы его удалось оживить? Но шли недели, а затем и месяцы, а ничего не происходило, и постепенно они начали надеяться, что ничего никогда не произойдет. Черная Зона была неизвестным регионом, полным неизвестных опасностей. Более оптимистичные из Стражей считали, что Нова умерла там, под черными солнцами. И вдруг появился новый шлюз. Но почему здесь, на этой одинокой скале? И почему он открылся, а потом просто снова закрылся? Возродился ли Творец рельсов и начал испытывать свои силы? Или Нова узнала его секреты, и сама начала пытаться использовать эти силы? Какой смысл тратить всю эту энергию на создание шлюза, который оставался открытым всего несколько секунд? Разве что… С усиливающимся чувством тревоги Мордант 90 снова направил свои детекторы на шлюз и обнаружил слабые, исчезающие следы чего-то, что прошло через него, пока он был открыт.

Фундаментальным правилом Сети было то, что только поезда могли проходить через К-шлюз — если вы попытаетесь проехать на грузовике или пустить в него пулю, она просто отскочит от энергетической завесы. Но световые формы, которых люди называли Станционными Ангелами, нарушали это правило. Это были тонкие мерцающие сгустки энергии, которые иногда появлялись вокруг шлюза, словно светящиеся отрыжки, просачивающиеся из К-пространства. Стражи подозревали, что это спам, рассылаемый автоматическими системами где-то в Паутине Миров, которая семафорила сообщения от давно умершего Творца рельсов, которые никто не понял. Но, возможно, Ангел, появившийся на Вапне, был новым типом, с другой целью. Мордант 90 представил, как он плывет над рельсами, как паутинка журавля. Кто его послал? Какое сообщение он нес? И как он планировал доставить его?

Треноди Зенит покинула Галатаву на следующее утро после вечеринки, направляясь в Хаб, чтобы объявить об окончании Войны Крайттов и начале дюжины торговых соглашений с империями более дружелюбных инопланетян. Она путешествовала со своими главными советниками и всеми самыми важными членами ее семьи на борту нового поезда Зенитов, вереницы государственных вагонов и бронированных вагонов, запряженных старым красным локомотивом «Дамасская роза». Когда она отправилась в путь, солнце было уже высоко. Толпы людей собрались возле открытых участков платформы, чтобы подбодрить ее в пути и полюбоваться процессией ангелов и инопланетян, которые были нарисованы по бокам «Дамасской розы» известным граффити-художником моториком Флексом.

«Роза» пела на ходу, приводя в трепет зрителей на мостах над линией своим глубоким, раскатистым рокотом песни китов и высокими грациозными нотами, и транслировала эту же песню в Море Данных, чтобы все остальные поезда на Галатаве могли ее слышать. Это была новая песня, но в ней были отголоски песен, которые она пела, когда несла Зена в путешествиях по Линии Большого Пса или на инопланетных линиях за Хабом. Ее голос разносился по всему городу в спокойном чистом воздухе. Он пронесся в фешенебельный район Хайтс и через сады белого и блестящего, как здоровый зуб био-особняка. Он проплыл через открытое окно в комнату, где полураздетый Зен спал лицом вниз на своей огромной новой кровати.

Дом Зена был снобом, как и все старые дома, и с самого начала невзлюбил своего нового владельца. В течение нескольких часов он отпускал саркастические комментарии, о том какое чудесное утро, через динамики в углах на потолке спальни Зена и посылал свои автоматические пылесосы чистить ковер так шумно, как только они могли, но ничто из этого не разбудило Зена. Песня «Дамасской Розы» была не такой громкой, но как-то закралась в его сны. Это напомнило ему о путешествиях, которые он совершил с Новой, и сны на какое-то время были приятными, а затем стали плохими, потому что он снова был на Веретенном мосту, а старый поезд Зенитов должен был умереть, и это была его вина, он кричал, старался предостеречь людей, но они не слушали его, и его бешеный, невесомый бег никуда не уносил его, и поезд все равно умирал, мимо него катились разбитые вагоны, выбивая его из сна.

Он открыл один глаз, вздрогнул от солнечного света, пробивающегося сквозь жалюзи, и со стоном сел. Он только что сообразил, что далекая песня поезда реальна, когда она внезапно оборвалась. «Роза» вошла в К-шлюз. Она все еще пела, но теперь ее песня будет эхом отдаваться над красными скалами Кхурсанди.

— Завтрак, сэр? — предложил дом.

Зен проигнорировал это и плюхнулся обратно. Кровать, казалось, медленно вращалась, но он подумал, что это было последствием синего дыма, а не реальной особенностью. Вчера вечером он выпил слишком много этой дряни. Вкус во рту наводил на мысль, что пить что-то из этого было, вероятно, плохой идеей. Он закрыл глаза, и перед ним пронеслись остаточные образы его кошмара. Теперь каждую ночь ему снился поезд Зенитов. Проснувшись, он смог убедить себя, что бедствие произошло не по его вине. Он всего лишь был наемным вором, выполняющим то, что ему приказал Ворон; он и предположить не мог, что Ворон настолько безжалостен, что уничтожит целый поезд, чтобы прикрыть свой побег. Но у его подсознания не было времени на это оправдание. Пока он был в опасности в Паутине Миров, это почти позволило ему забыть о том, что он сделал, но теперь, когда он был в безопасности и богат на Галатаве, ужасные сны продолжали сниться. В доме зазвенела тревога.

— Для вас сообщение, сэр, — сказал он.

Зен сказал ему, что он может сделать со своим посланием.

— Это невозможно, сэр. Так грубо.

— Тогда отправь его на мою гарнитуру, — сказал Зен, который вообще не верил, что сообщение было.

— Здесь сказано, что это срочно.

— От кого? — простонал Зен, смутно размышляя, какой идиот пошлет ему сообщение через его дом, а не через гарнитуру.

— Не знаю, — сказал дом.

Зен снова застонал и перевернулся на спину. — Тогда давай посмотрим.

Сообщение появилось на голоэкране, который дом расположил горизонтально над кроватью.

Это было видеоизображение самого Зена, спящего в другой постели. В основном было видно его лицо, но по странному свету, который падал и падал на его черты и на подушку, он сразу понял, какая это кровать и где. На случай, если он не был уверен, голос сказал: «Зен, ты помнишь Йаарм, ночь, когда ветер сорвал занавеску?» Он тоже знал этот голос. Это был не голос дома. Это была Нова. Видео оборвалось. На его месте был код: KF-50.34.5817/3.48.1485.

— Запомни это, — сказал голос. «Я буду ждать.»

Число мигнуло три раза, а затем исчезло. Зен осторожно сел. Он наполовину боялся, что спит, и не хотел просыпаться, потому что это был хороший сон.

— Дом, — сказал он, — воспроизведи это сообщение.

— Какое сообщение, сэр?

«Ты знаешь.»

— Сегодня не было сообщений, сэр.

— Ты буквально только что показывал. Смотри, экран все еще там!

Голоэкран висел пустой и яркий над его кроватью, как сияющее небо.

— Сегодня не было сообщений, — снова сказал дом, и Зен услышал в его голосе легкое замешательство. Он не думал, что дом просто издевается над ним. Он также не думал, что спит; он стоял теперь у кровати, все казалось реальным и живым — он чувствовал, как бьется его сердце, ощущал ковер под его босыми ногами. Он подумал о мигающем коде в сообщении и голосе Новы говорящем: «Запомни это!» И он мог это запомнить — он не мог вспомнить, как добрался домой прошлой ночью, но мог вспомнить эту цепочку цифр: KF-50.34.5817/3.48.1485. Как будто что-то в том, как оно вспыхнуло, запечатлелось в его памяти.

«Нова знает, как это сделать», — подумал он. Это сообщение отправила Нова. Это должна была быть Нова. Этот голос был ее голосом. То видео — это был ее взгляд на него, записанный ее глазами, в их первую совместную ночь в Паутине Миров. Вспомни Йаарм. Конечно, она знала, что он никогда не забудет Йаарм в Драгоценном саду, больше звезд на одном небе, чем он когда-либо видел, и их свет, падающий на лагуны, падающий на их лица, когда ветер трепал занавеску на окне в спальном отсеке «Дамасской Розы». Никто другой не мог знать об этом; вот почему она послала это сообщение ему, как доказательство того, что сообщение было от нее.

— Я провел диагностическую проверку, — объявил доме, — и, похоже, в моих записях есть небольшой пробел. Вполне возможно, что сообщение, пришедшее в этот период, не было записано в моих схемах памяти. Я извиняюсь, сэр. Это действительно звучало так, как будто именно это дом и имел в виду.

Нова каким-то образом взломала дом, подумал Зен. Она отправила ему сообщение, которое мог услышать только он. Стражи, должно быть, все еще ищут ее, и она их боялась, но она рисковала всем, чтобы передать ему этот номер. Какой-то код. Я буду ждать.

В ящике рядом с его кроватью лежало несколько дешевых гарнитур, которые он купил в магазинах города, все еще запечатанных в пластиковые обертки. Этому трюку он научился еще в Разломе — всегда держите наготове анонимный набор на случай, если вам понадобится что-то поискать в дата-рафтах и вы не хотите, чтобы кто-нибудь знал, что вы ищете. Гарнитура казалась неуклюжей и неудобной после гладких и стильных моделей, к которым он привык, но она работала. Видеотерминал прижался к его виску и транслировал домашний экран с логотипом производителя прямо ему в мозг. Он открыл соединение с дата-рафтом под вымышленным именем и моргнул, набрав таинственный номер в поисковой системе.

Это привело его на сайт Консорциума Зенитов: список новых станций, до которого теперь могли добраться его поезда. На мгновение он подумал, что это ошибка. Потом он понял, что у каждого из новых миров есть аббревиатура. KF напомнило место под названием Клеф, маленький отрезок с двумя воротами на ответвлении, которое связывало некоторые миры герастеков с второстепенным узлом под названием Йианахии. Цифры вели к определенной точке на поверхности Клефа. Хороших карт Клефа не было — там не было спутников, чтобы их сделать, — но не похоже, чтобы в координатах, которые прислала ему Нова, ничего не было. Это была точка на пересеченной местности в тридцати километрах к северу от линии K-трассы.

Но это ничего не значит, подумал Зен. Нова не будет ждать его там, где кто-нибудь сможет ее увидеть. Она будет ждать в каком-нибудь пустынном месте. В каком-то мире, настолько неразвитом, что у него не было спутников, что, вероятно, означало, что у него не было Моря данных, а это означало, что все, что там происходило, происходило без ведома Стражей.

«Но я не могу пройти весь путь до Клефа», — подумал он. А потом подумал: «почему бы и нет?» Разве он не был железнодорожником? Разве он не был вором? Он украл Пиксис из поезда Зенитов. Он украл Нову у Крайттов. Конечно, он мог украсть. Он снова начал думать, как вор. Ему нужно будет выбраться с Галатавы быстро и в одиночку, прежде чем Служба Безопасности Зенитов поймет, что он уходит, и прежде, чем какие-либо Стражи догадаются, что Нова передала ему сообщение через Море Данных. Он сверился с расписанием поездов, затем разбил наушники и начал быстро перемещаться по дому, найдя небольшую сумку, набив ее запасными рубашками и нижним бельем. Пока он рылся в своем загроможденном шкафу, он был поражен тем, сколько вещей он приобрел, и тем, как мало он возражал против того, чтобы оставить все это позади. Сомнение в том, что он делает не приходили к нему, пока его сумка не была собрана, и он не оказался внизу, выпивая стакан воды на огромной ультрасовременной кухне, где он никогда не готовил ничего более изысканного, чем стакан воды. Все это может быть иллюзией, подумал он. В конце концов, у него была голова, полная голубого дыма, и он был сыном той, которая думала, что ее зубы улавливают ментальные волны от государственных учреждений. Что, если Кала Танака была права и у него был какой-то нервный срыв? Что, если сообщение от Новы на самом деле было всего лишь его воображением, строящим повествование из неисправного голоэкрана и сбоя в памяти дома? Он не мог доказать, что это не так. Он решил, что ему все равно. Он уезжал. Может быть, он найдет Нову, может быть, он заблудится в Паутине Миров. В любом случае, это будет лучше, чем оставаться здесь. Он чувствовал себя наполовину напуганным, наполовину воодушевленным, балансируя на грани чего-то, опасаясь, что ему не хватит смелости или удачи, чтобы довести дело до конца.

— Вы вернетесь к ужину сегодня вечером, сэр? — спросил его дом, когда он направился к двери. Его голос больше не звучал извиняющимся. Он вернулся к своему обычному слегка саркастичному «я».

— Да, — сказал Зен, потому что подозревал, что он сообщает о его приходах и уходах в Службу безопасности Зенитов, и теперь все зависело от того, не догадаются ли они, что он задумал.

— Не могу дождаться, — пробормотал дом, выпуская его.

Через несколько минут безвкусный аэромобиль Зена запустил двигатели и взлетел с посадочной площадки за домом, устремившись на юг, к пляжам для отдыха на Плайя-Гранде. А еще через несколько минут сам Зен перелез через стену на западной окраине своего сада и рухнул на тенистую пустынную улицу за ним, спасаясь от своей новой богатой жизни, как человек, вырвавшийся из тюрьмы. Крутые улицы и лестницы вели его вниз по склону к скоростной железной дороге. На одном из них он срезал путь через переполненный ресторан и вышел в куртке-хамелеоне нового цвета, в чужой шляпе с низко надвинутыми полями, чтобы скрыть лицо от дронов и камер. В наушниках прозвучало сообщение от его машины: она кружила над Плайя-Гранде — должна ли она приземлиться? Он сказал ей запросить разрешение на посадку, приземлиться, а затем снова взлететь и направиться обратно в город. Если бы кто-нибудь выследил его, это выглядело бы так, как будто машина высадила его на побережье. Им потребовались бы часы, чтобы выяснить, что он не был на этих оживленных пляжах.

На вокзале собралась толпа. Пока Зен проталкивался к лифтам, которые вели вниз к основным платформам, кто-то сказал: «Не спеши. Платформы полны Монашьими роями, все ждут поезда в миры Ним».

— Отвратительные существа, — согласился кто-то другой.

«Почему они не могут сделать специальные приготовления, вывезти их через грузовые платформы?»

Зен ожидал этого. В течение нескольких недель дата-рафты Галатавы были полны ворчания по этому поводу. Илон Прелл изгнал все Монашьи рои с имперской территории на том основании, что они были связаны с Нимами, а инопланетянам нельзя доверять. Конечно, его настоящей целью было доставить неприятности Зенитам. Несчастные Монашьи рои были счастливы уйти, но они хотели добраться до Гнездовых Миров Ним, поэтому все они направились в Галатаву. Каждые пару дней Ним отправлял поезд, чтобы забрать последнюю партию беженцев, но очереди продолжали накапливаться. Зен заметил, что Монашьи рои собираются на станции каждый день, и придумал, как использовать их.

— Я не против жуков, — сказал он, входя в лифт. Это было неправдой, но он преодолел свой страх перед ними раньше, и теперь ему придется сделать это снова, ради Новы.

Сводчатые коридоры, которые вели к основным платформам, были полны едкого запаха Монашьих роев. Моторики в серых бумажных комбинезонах подметали кучи мертвых насекомых. Спускаясь по последнему эскалатору, Зен увидел внизу Монашьи рои, стоящие в десять рядов на широкой платформе. Он поднял воротник своей куртки и подогнал его под их грязные одежды. Он почувствовал, как напрягается от отвращения, когда протискивался сквозь толпу. Голоса Монашьих роев перешептывались вокруг него; скрипучие голоса, издаваемые тысячами зазубренных лапок насекомых, трущихся о тысячи тел насекомых, как будто поле кузнечиков научилось составлять слова. «Мы ждем поезда», — сказали они.

«Это не человеческий поезд. Тебе не следует быть здесь, человек. Мы ждем поезд Ним, который доставит нас к Линии Насекомых.

— Я знаю, — сказал Зен. Я был там. Я хочу пойти с вами.

Монашьи рои подошли ближе. От их запаха у Зена закружилась голова. Он хотел посмотреть на табло отправления и посмотреть, не приближается ли поезд, но не смел поднять голову, чтобы ни одна из станционных камер не запечатлела его человеческое лицо среди толпы чистых бумажных лиц Монашьих роев. Руки, сделанные из веток, куриных костей и старых пластмассовых вилок, хватали его за одежду.

— Вы были там? На Линиях насекомых? В мирах, построенных нашими предками? На что они похожи? Это прекрасно? Это великолепно?

Зен вспомнил свое время в Гнездовье Ззр'зррт, где маслянистый дождь всегда падал с неба цвета подгоревшей ириски, а в горячем воздухе гудело жужжание миллиарда жуков.

— Это великолепно, — сказал он, когда подул ветер поезда.

Через несколько минут, когда поезд тронулся, Зен получил еще одно сообщение из своего аэромобиля. Он возвращался в город. Где он хотел, чтобы он приземлился? Он открыл его главное меню в своей гарнитуре, отключил настройки безопасности и включил резкое снижение, нацеленное прямо на его дом. Забитый в жаркой темноте с толкающимися, перешептывающимися Монашьими роями, он наблюдал за изображением с бортовых камер автомобиля, когда он, как ракета, устремился к окнам его спальни. Ему никогда не нравился этот дом.

Под двумя голубыми солнцами планеты К'мбусси мужчина угрюмо стоял у главной линии К-трассы. Илон Прелл, новый император Сети, не славился хорошим юмором. Это был суровый, седовласый мужчина с угрюмым лицом, и блестящие медали и гирлянды из золотых галунов на его лиловом мундире смотрелись на нем так же неуместно, как мишура на скале. За год, прошедший с тех пор, как он занял свое место на троне-платформе, его портреты были напечатаны на банкнотах и стенах небоскребов во всех центральных мирах, и ни на одном из них он не улыбался. В настоящее время он сердито смотрел на туннель, который вел к К-шлюзу в Марапур, как будто это лично его оскорбило.

Позади него в ожидании веера новых подъездных путей, защищенных гигантскими мобильными оружейными платформами, стояла сотня боевых поездов «Преллов» и «Железнодорожных войск». По слову Императора или даже жесту эти поезда были готовы ворваться через К-шлюз и штурмом взять Марапур. Это будет нелегко, потому что у Зенитов есть оборона с Марапурской стороны ворот, но боевые поезда были смелыми, мощными и хорошо бронированными, и, в конце концов, Илон Прелл знал, что численный перевес принесет им победу. Затем его железнодорожная армада отправится штурмовать мир за миром, контролируемые Зенитами, отвоевывая каждый по очереди, пока так называемый Консорциум Зенитов не будет уничтожен, врата в Паутину Миров не будут заперты, а его Империя снова не станет целой. Беда была в том, что он не осмелился произнести приказ или сделать жест. Нет, пока он не был уверен, что Стражи одобрят развязывание тотальной железнодорожной войны. Он возносил информационные молитвы Близнецам, которые всегда были дружелюбны к его семье, но Близнецы перестали с ним разговаривать. Он приказал имперским дата-дайверам наблюдать в Море данных за малейшими признаками того, что Стражи по-прежнему благосклонны к нему, но они ничего не заметили. Так что все, что он мог сделать, это держать свои поезда наготове здесь, на К'мбуси, и ждать сообщений с территории Зенитов, которые прибывали каждый вечер на единственном поезде, которому разрешалось ходить из Марапура каждый день. Образы, которые они принесли — Зениты, и та несчастная девушка, которую они сделали своей марионеткой-императрицей, и их союз с незаконнорожденным роем инопланетян — так разозлили Илона Прелла, что он иногда думал, что стоит атаковать даже без одобрения Стражей, просто чтобы стереть улыбку с лошадиных лиц Зенитов. Но он знал, что у него не хватит смелости сделать это, и это еще больше злило его.

Он отвернулся от туннеля и пошел, топая, по обочине. Его сотрудники со скучающим видом стояли рядом с боевым поездом Прелла «Макроагрессия», который ждал, чтобы отвезти его обратно на Центральную станцию. Подойдя, он всмотрелся в лица своих офицеров и обнаружил, что ищет, как часто это делал, свою племянницу Ларию. Прошел почти год с тех пор, как он изгнал ее из семьи, но каждый раз, когда он думал о ней, боль все еще давала о себе знать, потому что она была подающим надежды молодым офицером. Кто бы мог подумать, что такая благоразумная девушка Прелл, как она, предаст собственную плоть и кровь? Его новый помощник, Василий, сын дальнего родственника, был достаточно сообразителен, но не так сообразителен, как Лария.

— Дядя Илон, я имею в виду, Император! — сказал Василий, спеша через придорожную траву ему навстречу. «Сегодня вечером в поезде из Марапура для нас было сообщение. Сообщение от семейного совета Зенитов. Они хотят начать переговоры».

Илон Прелл на мгновение почувствовал надежду. — Они сдаются, вы имеете в виду? Они наконец-то прозрели?

— Они ничего не говорят о капитуляции. Они предлагают отправить делегацию на Центральную станцию для обсуждения отношений между Консорциумом Зенитов и Империей…

— Между Консорциумом Зенитов и Империей не может быть никаких отношений, — прорычал Илон Прелл. — Если только они не подобны отношениям между мухой и рукой, которая ее шлепает. Или жука и сапога, который его раздавит.

— Имперские консультанты по имиджу считают, что вам следует согласиться, дядя Илон, — нервно сказал Василий. — Вы будете выглядеть агрессивно, если Зениты предложат мирные переговоры, а вы их отвергнете.

— Выглядеть агрессивно? — закричал Илон. — Я агрессивен, парень. — Он стоял, злясь на себя, пока Василий нервно ждал, когда его ярость пройдет. Наконец он признал: «Ну, может быть, они и правы; возможно они правы. На самом деле нам не нужно ни с чем соглашаться. И я полагаю, нам нужно как-то скоротать время, пока мы ждем, когда Стражи одумаются и позволят нам подавить этот мятеж. Однако не ждите, что я буду разговаривать с Зенитами».

Он думал, позволить вести переговоры своей новой жене Прие. Она сама была Зенитом; вот почему он женился на ней, в надежде удержать ее семью на своей стороне и всё то хорошее, что сделала эта семья. Втайне он немного побаивался хрупких хороших манер и дорогой красоты Прии, из-за которых всегда чувствовал себя грубым стариком с внешних веток. (Потому что он был грубым стариком с внешних веток. Он всегда гордился этим до того, как женился на Прие.) «Да, императрице пора начать зарабатывать себе на содержание», — сказал он.

— Я иду на охоту. Я хочу пострелять, Василий, и если я не могу стрелять в Зенитов, я хочу стрелять в больших, дорогих животных. Что можно подстрелить на Центральной станции?

— В Имперском парке динозавров есть три разных типа зауроподов, дядя Илон.

— Они слишком большие; у меня нет никакого навыка в охоте на них.

— Кактусовые львы в огороженном заповеднике в Янтарных горах…?

— Скучно.

— Ну, я слышал, что в Лазурном заливе на южном континенте водится много плезиозавров. Вы можете охотиться на них под водой с помощью гарпунов.

— Хм, — проворчал Император. Это звучало интереснее, но все равно не заменяло войны, которую он хотел. Он повернулся и бросил один последний, задумчивый взгляд на туннель и на все его боевые поезда, готовые войти в него. — Плезиозавры, а? Ну, я полагаю, это внесет изменения. И, по крайней мере, мне будет прохладнее под водой. Прохладный и невесомый. Да. На Центральной станции чертовски жарко, Василий.

— Да, дядя Илон.

— И гравитация чертовски сильна.

— Да, дядя Илон.

Илон Прелл никогда не встречался с Зеном Старлингом и едва знал имя Зена Старлинга, но у них было много общего. Как и Зен, Император Сети понял, что можно получить почти все, что вы когда-либо хотели, и в конечном итоге стать еще более несчастным, чем вы были раньше.

В поезде Нимов было жарко. Там не было сидений, только металлические стойки, к которым можно было прикрепить крабовые костюмы Нимов. Зен цеплялся за одного из них, и Монашьи рои толкались на против него, пока вагон качался на поворотах. Окон не было, поэтому он не видел бесцветного света первого К-шлюза, и только странное, знакомое чувство падения давало ему понять, что он покинул Галатаву и поезд мчится теперь через Кхурсанди. Где-то впереди него был открытый Новой новый шлюз, ведущий в Хаб. Он почувствовал облегчение. Он еще не был в безопасности, и у него было щемящее чувство, что ему следовало дождаться второго сообщения от Новы, прежде чем бежать, но было хорошо оказаться в другом мире. Он вспомнил месяцы, проведенные на Галатаве, и все, что он увидел, было огромной тратой времени. Это было то, для чего он был рожден. Ему место в мчащемся поезде.

Дверь в конце вагона открылась, и Монашьи рои потеснились, чтобы пропустить пару Нимов. — Добро пожаловать на борт морва «Кри’киттикри», — сказали они, пробираясь сквозь битком набитый вагон в своих лязгающих костюмах краба-паука. Они говорили на общем языке Империи Сети для своих бедных кузенов, которые так и не выучили прекрасный язык насекомых Гнездовых Миров. «Нас послали из Гнездового Мира Р’зз’ррз’аа, чтобы вернуть вас домой, в гнезда Миллиона Матерей».

Это был первый раз, когда многие из Монашьих роев увидели настоящих Нимов, и они шипели и кипели от радости, зная, что скоро они откажутся от своих старых роб и скелетов со свалки и переселятся в великолепные гидравлические тела, подобные этим. Некоторые осторожно потянулись, чтобы коснуться шипов и выступов, украшавших раковины Нима. Ним подошел к тому месту, где стоял Зен, и впервые заметил его.

— Человек, — сказал первый Ним. «Почему ты сел на этот поезд?»

— Мне нужна ваша помощь, — сказал Зен. «Разве ты не знаешь меня, о Ним? Наверняка вы обменялись частями себя с моим другом дядюшкой Жуксом? Я Зен Старлинг. Я был первым человеческим послом в Паутине Миров.

Монашьи рои, которые слушали все это, начали дрожать, когда услышали это имя. — Зен Старлинг! — услышал он, как они говорили друг другу шуршащими голосами кузнечиков. «Это Зен Старлинг из Разлома, который открыл путь на Линии Насекомых! Зен Старлинг здесь! Их хрупкие руки снова потянулись к нему. «Спасибо, Зен Старлинг!»

Сенсорные турели на передней части скафандров Нима вращались и щелкали, направляя разные линзы на лицо Зена.

Внутри каждого скафандра он представлял насекомых, собравшихся вокруг своих инструментов, изучающих его образ, словно экипаж космического корабля в трехмерном мире, смотрящий на чужую планету.

— Ты тот человек, которого зовут Зен Старлинг, — наконец признали они.

— Мне нужно добраться до Клефа, — сказал он. Это важно.

Если им и казалось странным, что он путешествует один, тайно, они об этом не говорили. Многие вещи, которые делали люди, казались им странными. «Но мы направляемся в Гнездовой Мир Р’зз’ррз’аа», — сказали они. — Клеф на другой линии.

— Тогда я сойду на Хабе, — сказал он. — Я сяду оттуда другим поездом. Когда мы будем там?

— Мы уже там, — сказал Ним, и Зен почувствовал, что поезд начинает замедляться. Пока они разговаривали, он прошел через новые ворота, и он снова оказался среди огромных инопланетных железнодорожных станций Хаба. Он едва узнал старое место. Поезд Ним открыл одну маленькую дверцу, чтобы выпустить его между путями на разъезде двадцать, и он поднялся на несколько ступенек на ближайшую платформу и пошел, но все, что он мог сделать, это не просто стоять и смотреть.

Хаб представлял собой массивный купол шириной в несколько километров с огромной башней в центре. Сотни линий и платформ расходились от основания этой башни, а другие выходили из ее верхних уровней на высоких, хрупких на вид виадуках. В последний раз, когда Зен был там, все было холодно и пустынно, и только гигантские глыбы льда падали на виадуки, и возвышающаяся до неба крыша. Теперь это была развязка, которая связывала станции Консорциума Зенитов со станциями всех инопланетных рас, и Зениты сделали все возможное, чтобы она выглядела соответствующе. Художники лучших театров и трехмерных студий Сундарбана и Марапура упорно и ловко работали над тем, чтобы превратить этот мертвый инопланетный купол в место, сулящее надежду и жизнь. Холодный свет каким-то образом изменили, чтобы он больше походил на солнечный свет, чем на свет в холодильнике. Воздух был теплым и наполнялся пением поездов. Коралловые схемы, покрывавшие огромную центральную башню и опоры виадуков, заставили красиво светиться. Теперь здесь были деревья: линейные леса, посаженные в промежутках между путями, рощицы, сгруппированные на уступах башни. Там были колонии хатов, раскинувшихся, как летние палатки, по краям маленьких декоративных лагун, расправляя свои перепонки, чтобы поймать ветерок с проезжающими поездами. Между башней и виадуками висели навесы из красного и золотого материала величиной с аэродром, чтобы огромное пространство казалось мягче, теплее, добрее. Голоэкраны, как и на станциях Сети, показывали улыбающееся солнышко семьи Зенитов и успокаивающие логотипы знакомых брендов.

Однако ничего из этого не сработало. Если вы посмотрите вверх за голограммы, за навесы, купол будет таким же странным и огромным, как всегда. Его построило нечто более мощное, чем люди; сильнее, чем сами Стражи. Неудивительно, что они так старались помешать людям найти его. Зен натянул козырек своей украденной шляпы пониже и, опустив голову, направился к основанию башни. Он надеялся на то, что его никто не искал. Еще нет.

Платформа вела в ту часть огромного первого этажа башни, которая была превращена в грузовой терминал. Зен прошел через лабиринт сложенных друг на друга контейнеров, затем через разделенные зоны, заваленные меньшими ящиками и контейнерами, пока не вышел в другую секцию, где между колоннами, поддерживающими крышу, выросли новые биоздания. Башня больше не была местом призраков и теней, которые он помнил; теперь это было больше похоже на элитный торговый центр, полный света, блестящих товаров и запахов еды. Везде были люди. Зен подумал, не возражает ли башня. Он подумал, что она могла бы предпочесть призраков и тени. Но когда он купил одноразовую гарнитуру в автоматическом киоске и вошел в местный дата-рафт под другим вымышленным именем, он обнаружил, что в наши дни башней управляет обычный ИИ Консорциума Зенитов, как и любым большим общественным зданием на Галатаве. От странных, поврежденных старых банков памяти, с которыми общалась Нова, больше не осталось и следа. Но он заметил, что пандус, ведущий в подвал башни, был оцеплен. Он предположил, что это должно означать, что странные Черве-машины, открывающие К-шлюзы, все еще ждут там, внизу, в спящем состоянии. Во время своего последнего визита он собрал полные карманы черных сфер, которые управляли ими, но с тех пор, как Нова исчезла, никто не смог заставить их работать. Черви были слишком большими, чтобы их можно было передвигать, поэтому было логично, что Зениты просто запечатают подвал и оставят их там. Он был рад, что старое место не утратило всех своих тайн.

Он начал двигаться по внутреннему краю башни, которая теперь превратилась в одну длинную извилистую улицу, магазины и продуктовые лавки справа от него, толстая стена башни слева. Через равные промежутки стены проходили арки, каждая из которых вела к одной из платформ снаружи. Над некоторыми арками висели голоэкраны, показывающие информацию о поездах, которые будут отправляться с этих платформ. Через полчаса отправлялся поезд на Гмылм, но это было бесполезно, потому что это был поезд Дека, а вагоны Деки были герметичны и заполнены водой. Зен шел дальше, мимо пустых экранов и экранов, рекламирующих поезда до близлежащих миров-гнезд, поезда обратно в Галатаву и поезд до Приина Реае, который ушел, прежде чем он успел добраться до платформы.

Хаб становился переполненным. Люди высыпали из какого-то только что прибывшего поезда по дороге на большую церемонию на втором уровне, разговаривали, смеялись и делали селфи. Зен узнал пару молодых двоюродных братьев Зенитов, с которыми он когда-то катался на снегоходе в Хана Шан, и быстро повернулся, чтобы посмотреть в окно ювелира, надеясь, что они его не заметили. Фотовспышки отражались от стекла перед ним, так же внезапно, как выстрелы, и почти так же опасно. Те фотографии с гарнитуры, которые все делали, будут загружаться в социальные сети на дата-рафте, где любой бродячий сторожевой робот, которого Зениты отправят на его поиски, сможет заметить Зена на заднем плане. Насколько он знал, копы на Галатаве к настоящему времени просмотрели останки его машины и выяснили, что он улетел за пределы планеты. Поезд, который привез всех этих зевак в Хаб, тоже мог нести информацию о нем.

Начав паниковать, он отвернулся от окна, протиснулся сквозь проходящую толпу и прошел через первую попавшуюся арку. Экран над ним был пуст. Когда он достиг платформы, он понял, почему. Поезда, которые стояли там, возвышаясь по обе стороны от него, не ждали ни пассажиров, ни грузов. Это были боевые поезда Зенитов: тяжелые штурмовые локомотивы, настолько большие, насколько могут быть поезда, и все еще протискивающиеся через К-шлюз, их черные корпуса усеяны орудийными турелями. Одного называли «Внимающим ветром», другого — «Последним доводом королей.»

Он догадался, что они были там, чтобы защитить Треноди и ее окружение. Они, конечно, казались резкими. Орудия вылетели из турелей с хриплым звуком и повернулись, чтобы нацелиться на Зена. — Назови себя! — прогремел «Внимающий Ветер».

В тот же момент в его наушниках раздался знакомый голос и сказал: «Продолжай идти, Зен». Все в порядке, мальчики; он со мной.

Зен пошел дальше по платформе. Орудия отследили его, когда он проходил. Шипастые ремонтные пауки не отставали от него, шмыгая вдоль хвостов бронепоездов. Он продолжал идти, его сердце стучало в ушах достаточно громко, чтобы заглушить музыку, которая начала доноситься с башни позади него.

За «Последним доводом» стоял новый поезд Зенитов, который тянул его старый друг «Дамасская роза». Ее почистили и переоборудовали, так что Зен с трудом узнал ее, но он знал нарисованных ангелов, резвящихся вдоль ее красного капота и по бокам элегантных экипажей, которые она везла. Картинки напомнили ему об одном хорошем поступке, который он сделал на свои новые деньги: нанял машинного психолога, чтобы тот извлек разрозненную программу его друга-моторика Флекса из систем «Розы» и загрузил ее в новое тело. В течение нескольких часов после перевоплощения Флекс ремонтировала и расширяла картины, которые она нарисовала на боках старого поезда. Увидев законченные картины здесь, в Хабе, Зен почувствовал, что его доброе дело было вознаграждено.

«Можешь садиться, Зен Старлинг», — сказал поезд и открыл единственную дверь во втором вагоне. «Все ушли на эту вечеринку в башне. Они не вернутся в течение часа или двух. Я пуста.»

Зен был почти так же рад услышать ее голос, как и голос Новы несколько часов назад. Он прошел в открытую дверь и с благодарностью рухнул на сиденье.

— Итак, Зен Старлинг, — сурово произнесла «Дамасская Роза», — что ты здесь делаешь?

На втором уровне центральной башни Хаба был собран широкий амфитеатр под навесом из вздымающейся мерцающей ткани. В центре сцены Треноди стояла у красно-золотой кафедры, чтобы произнести свою речь, в то время как посетители из Консорциума Зенитов и Паутины Миров наблюдали за происходящим с крутых рядов сидячих мест вокруг.

— Друзья мои, — сказал Треноди, повторяя по памяти слова, которые она так много раз отрабатывала со своими консультантами по имиджу и советниками по СМИ еще на Галатаве. — Мы, люди, так рады, что наконец-то нашли дорогу в Паутину Миров, — она говорила осторожно, как ее и учили, оставляя паузу между каждым предложением, чтобы программа-переводчик на кафедре могла превратить ее слова в крики, бульканье, ржание, мычание и цвета, которые передавали ее смысл инопланетянам. Снаружи и на других уровнях башни голоэкраны будут транслировать речь всем, кто не поместится в амфитеатре. Когда все закончится, поезда повезут записи через К-шлюзы в другие миры. За всю историю ни у одного оратора не было большей аудитории, чем у Треноди. Она сказала: «Мы так счастливы, что можем встретиться с вами и поучиться у всех ваших богатых и древних культур. Для нас большая честь, что мы смогли доказать вам свою добросовестность, победив воинственного Крайтта, который так долго охотился на ваши поезда и ваши станции… (Она имела в виду: «Осторожно, чудики. Крайтты представляли для вас угрозу на протяжении десяти столетий, но наш Корпоративный Десант разобрался с ними за десять месяцев. Так что пусть никто из вас, уродов, не думает, что вы можете связываться с людьми…’)

— Конечно, мы не смогли бы сделать это без наших союзников из Гнездовых миров, — продолжила она. «Наши друзья Нимы были такими смелыми, такими решительными и так быстро приспособились к использованию человеческих технологий…» (Она имела в виду: «Будьте добры к нам, и у вас тоже будут более быстрые поезда, лучшее оружие, высокоскоростная связь…»).

— Без их помощи, а также помощи и поддержки всех других народов Паутины эта война могла бы длиться намного дольше, — сказала она. «Но мы все работали вместе, и теперь дело сделано. Все кончено. Это заканчивается здесь, сегодня.» Освещение потускнело, освещенными остались только кафедра Треноди и участок сцены прямо перед ней. Охранники, стоявшие позади Треноди, переставили свои большие пушки. Появились новые охранники, маршируя к озеру света, ведя за собой фигуру, настолько утяжеленную цепями и кандалами, что она выглядела как призрак из старой сказки. В каком-то смысле это был призрак. Целд Гех Карнайсс, которую больше всего боялись из всех лидеров Крайттов, столько раз сообщали о её гибели во время войны, что люди начали верить в то, что она была легендой. Но вот она, пленница, захваченная на Дальнем Гаржалаке Корпоративным Десантом из боевого поезда Зенитов «Время Молота».

Вздох, бормотание, бульканье, рычание пронеслись по амфитеатру. Герастек заржал, Хат захлопал крыльями, а Те, Кто Помнят Море, взмахнули щупальцами и замерцали темно-красным и оранжевым, что означало тревогу. Затемненные ряды сидений вспыхнули от вспышек головных телефонов и химических фотовспышек, которые дики и чмойи использовали для экспонирования своих примитивных фотографий.

Целд Гех Карнейс медленно подошла к центру зала, а охранники рассыпались вокруг нее широким кольцом. Публика замолчала. Целд Гех стояла в центре ринга и смотрела на Треноди.

— Существует древний обычай… — громко сказала Треноди.

— Еще нет! — предупредил голос Калы Танаки в ее наушниках. Кала наблюдала за всем происходящим откуда-то из-за кулис, оценивая эффект, который производила речь Треноди на публику.

Конечно, это была речь не Треноди, а Калы; все слова принадлежали ей, и ее внезапное прерывание напомнило об этом Треноди и заставило ее замолчать, слегка покраснев и рассердившись на себя за свою ошибку.

— Заставь их подождать, — распорядилась Кала. «Помнишь, что мы говорили на репетиции? Молчание мощно. Жди. Удерживай момент. Пусть напряжение нарастает.»

Целд Гех Карнейс больше не была такой ужасающей фигурой, какой она была, когда Треноди впервые встретила ее. Она много раз была тяжело ранена. Ее лицо ящерицы было изрыто шрапнелью и обожжено огнем. Она потеряла один из своих желтых глаз, кожаная оборка на ее кожистой шее изодралась, а ее хвост превратился в покрытый шрамами обрубок. Сняв мантию и металлические украшения, она стояла перед Треноди обнаженной, хотя ее чешуйчатая и узловатая шкура старой ящерицы очень походила на броню. Самая большая перемена, подумала Треноди, заключалась в том, что ее гордость исчезла. Было опасно читать человеческие эмоции по выражениям лиц существ, которые не были людьми, но Крайтты были более похожи на людей, чем большинство существ в Паутине, и все, что показывалось в единственном оставшемся глазу Целд Гех Карнейс, это была усталость. Она была старой, и побежденной, и униженной, и она хотела, чтобы все это закончилось.

— А теперь… — сказала Кала.

— У Крайттов есть древний обычай, — сказал Треноди. — Его можно найти во всех мирах, которые они заразили. Если два клана Крайттов вступают в войну друг с другом, она заканчивается только тогда, когда лидер проигравшего клана будет убит.

Позади нее стояла одна из тех полезных молодых женщин, которых Кала Танака учила быть такими же вежливыми и эффективными, как она сама. Она вышла вперед и вручила Треноди нож. Это был нож Крайтта, сделанный из когтя какой-то ужасной гигантской рептилии из какого-то ужасного мира Крайттов. Это был нож с историей, потому что девушка по имени Чандни Ханса однажды использовала его, чтобы спасти жизнь Треноди, зарезав интерфейс Близнецов. До этого это был нож Целд Гех Карнейс, и Треноди подумала, что Целд Гех узнает его. В этом тускло-желтом глазу мелькнула жизнь, когда лезвие отразило свет, как осколок черного стекла. Целд Гех медленно погружалась в то, что могло бы быть положением на коленях, если бы ее колени были согнуты в правильном направлении. Она запрокинула свою ужасную голову ящера, чтобы обнажить более мягкую кожу горла. Треноди крепко сжала нож и задумалась, хватит ли у нее сил, чтобы разрезать даже самую мягкую часть жесткой шкуры Крайтта. Она была рада, что ей не придется.

— У людей тоже есть древний обычай, — сказала она. «Вот какой. Когда война окончена, мы ищем мира, а не мести. Когда наши враги побеждены, мы стремимся стать их друзьями, а не палачами…» (Это было довольно избирательное прочтение истории человечества, но инопланетяне не должны были этого знать.)

«Итак, я прошу вас всех, всех наших друзей из множества миров, которые соединил Творец рельсов, засвидетельствовать, что наша война с Целд Гех Карнейс и ее народом окончена». Она уронила нож. Он загрохотал по полу. Целд Гех Карнейс озадаченно посмотрела на него. Милосердие было роскошью, в которой Крайтт никогда не видел смысла.

— Все кончено, — сказала Треноди. — И кончается не кровью, а миром и, надеемся, дружбой. Целд Гех Карнейс поселится на одном из наших родных миров, и если ее люди пообещают сложить оружие, они смогут свободно торговать с нами, как и все другие народы Паутины. Она стояла там, пока голос Калы в ее наушниках не сказал:

«Хорошо. Теперь раз, два, три и повернись.» Затем она повернулась спиной к поверженной Гекх и ушла прочь, в то время как огромное пространство наполнилось криками, шлепаньем щупалец, жужжанием ульев Ним и всеми другими звуками, которые разумные существа, используют для обозначения аплодисментов.

В пустынном поезде Треноди Зен сел в кресло, мягкое, как мультяшные облака, и сказал: «Эти боевые поезда хорошенько меня рассмотрели…»

— О, не беспокойся о них, — сказала «Дамасская Роза». — Я сказала им, что ты — кто-то другой, а они достаточно глупы, чтобы поверить мне. И никто не может нас подслушать — между нами говоря, эта твоя маленькая подружка Мото перед уходом так хорошо обновила мои брандмауэры, что даже Стражи не могут пройти через них, если я этого не захочу. Итак, у нас есть время, чтобы решить, что с тобой делать.

— Мне нужно добраться до Клефа, — сказал Зен.

— Пшшшшш, — сказала поезд, и это было все, что она сказала, когда он рассказал ей историю о послании Новы. — Ты действительно веришь, что твой маленький Мото будет ждать тебя там? Это кажется довольно маловероятным.

— Думаешь, я выдумал ее сообщение?

— Я этого не говорила, — сказала поезд.

— Это возможно, — признал Зен. — Но я думаю, что это было реально. И единственный способ узнать это, если я сам поеду в Клеф.

— Ты знаешь, что Клеф — это зона боевых действий?

— Война окончена, — сказал Зен. «Разве это не то, из-за чего все эти аплодисменты были наверху?»

— В основном все кончено, — согласилась «Дамасская Роза». — Зенитам нужно сказать, что все кончено. Плохо для бизнеса, когда война затягивается и затягивается. Но некоторые Крайтты все еще держатся на нескольких захолустных мирах. Тем не менее, я полагаю, что маленький Мото не попросил бы тебя пойти туда, если бы это было небезопасно. Он знал, что поезд поможет ему. «Роза» всегда называла Нову «маленькой Мото» или «нашей маленькой подругой Моториком», она очень любила ее. И перевозила любимых любовников; это произошло от того, что она видела все эти слезливые расставания и радостные встречи на вокзалах, как она полагала. Она знала, что Зен любит Нову, а Нова любит его, и она сделает все возможное, чтобы снова свести их вместе.

— Не могла бы ты отвести меня туда? — спросил он.

— Я? — фыркнула «Роза». Как будто ты не заметил, Зен Старлинг, сейчас я тяну поезд Зенитов.

— Я заметил, — усмехнулся Зен. — Половину времени ты торчишь в депо на Сундарбане, выходишь только для того, чтобы переправлять чиновников Зенитов вверх и вниз по линии Серебряной реки. Ты должна уже кричать от скуки! Бьюсь об заклад, ты бы предпочла снова прокатиться по диким рельсам, далеко в Паутине Миров, увидеть все эти новые станции…

— Пшшшшшш, — сказала поезд. «Я не готова просто сбежать и отказаться от своих обязанностей. Не то что некоторые люди, которых я знаю.

— Но…

— Скоро в Клеф отправляется поезд с припасами. Тебе повезло, он должен был выехать час назад, но произошла небольшая задержка, и это была задержка на запасном пути во внешних дворах. Локомотив — мой старый друг, «Штормовое Предупреждение». Я только что говорила с ним об этом. И договорилась довезти тебя до Клефа.

— Но как мне добраться до внешних дворов, чтобы меня не схватили? — спросил Зен. Море путей и разъездов, окружавших башню, растянулось на километры, и он предполагал, что разъезд «Штормового Предупреждения» будет далеко от него. — Зениты скоро начнут меня искать.

— Ну, тогда, — сказала поезд, — мы должны убедиться, что ты уже не ты, когда будешь уходить, не так ли? К счастью, у меня на борту есть очень причудливые удобства. Я распечатаю тебе новую одежду и чистую гарнитуру, а в седьмом вагоне есть бьюти-салон. У нас нет времени, чтобы сделать тебе настоящую подтяжку лица, но я думаю, что мы можем внести достаточно косметических изменений, чтобы ты добрался до «Штормового предупреждения», не будучи узнанным. Кем бы ты хотел быть?

Зен думал об этом, пока шел обратно по поезду, через все позолоченные молчаливые государственные вагоны. Хаб должен быть полон людьми из СМИ: новостными гонщиками и сплетниками с крупных сайтов каждого мира Зенитов. Он представлял себя молодым журналистом одного из небольших сайтов, пришедшим записывать собственные впечатления от празднования победы. Если бы кто-нибудь спросил его, что он делает, блуждая по внешним дворам, то он мог бы сказать, что просто ищет другую точку зрения на большую историю. Он был бы из более богатого окружения, чем у Зена, но у него не было бы дизайнерской одежды Зена, модных наушников и гаджетов, к которым Зен привык. Он будет говорить по-другому, ходить по-другому, думать по-другому. Он соединил имя кого-то, кого знал на Галатаве, и фамилию ребенка, которого знал в Разломе, и придумал новое имя: Тай Шарма. К тому времени, когда перед ним открылась дверь бьюти-салона, и он прошел через нее и устроился в белом кресле перед зеркальной стеной, он начал понимать, как будет выглядеть Тай Шарма.

— Ты хороший друг, «Дамасская Роза», — сказал он, когда бьюти-дроны проснулись и начали работать над ним.

— Я дура, вот кто я, — проворчала поезд.

— Я думаю, все прошло неплохо, — сказал дядя Нилеш несколько часов спустя. Они находились в одной из тихих комнат высоко в башне, которая была отведена под официальные апартаменты Треноди. Комнаты были убраны именно так, как просила Треноди: все белое и очень простое. Она догадалась, что после того, как ее окружало столько шума, цветов и странностей, будет приятно шагнуть в пространство, свободное от всего этого, и она была права.

— Я все еще не уверена, что мы поступили мудро, пощадив Целд Гех, — сказала она. В комнате, где сидели она и дядя Нилеш, стоял стол с разнообразными закусками, и она взяла пурпурный инопланетный фрукт, название которого забыла, и подумала, нужно ли его очистить. «Я имею в виду, — сказала она, — я рада, что мне не пришлось ее убивать, но если бы от нее можно было просто тихо избавиться где-нибудь…»

— Тогда тысячи Крайттов поклялись бы в вечной мести против нас, — сказал Кала Танака, стоявшая рядом и наблюдавшая репортажи о речи Треноди на связке голоэкранов. — Так намного лучше, Треноди. Гекх больше не представляет для нас опасности. Она будет содержаться в удобном, хорошо охраняемом комплексе на Сундарбане, вдали от К-бана, вне поля зрения и внимания.

— Кала очень хороша в таких вещах, — сказал Нилеш. — Она думает, что мертвая Целд Гех стала бы мучеником, вокруг которой сплотились бы молодые нарушители спокойствия Крайтт. Но пристыженная, заключенная в тюрьму — ничто. И, пощадив ее, мы выглядим сильнее».

— Не только для инопланетян, — согласился Кала. «Отзывы в человеческих социальных сетях были очень благоприятны. Это укрепит ваши силы, когда вы отправитесь на Центральную станцию.

— Зачем мне туда ехать? — спросила Треноди. Центральная станция была столицей Империи Сети. Она едва спаслась оттуда, спасая свою жизнь, в тот день, когда прибыли боевые поезда Илона Прелла, чтобы свергнуть ее с трона. У нее не было планов вернуться. Но оказалось, что ее родственники строили планы на нее. Нилеш задумчиво потер руки и сказал:

— Как только наши торговые соглашения с новыми мирами будут заключены, настанет время начать переговоры с Преллами. Мы не можем продолжать в том же духе, зная, что Железнодорожные войска Империи стоят на дальнем конце Марапура, ожидая приказа атаковать нас. Мы должны прийти к какому-то соглашению с ними.

— Но они никогда не позволят нам оставаться независимыми и держать новые шлюзы открытыми, не так ли? — спросила Треноди. Она видела передачи из центральных миров.

Илон Прелл всегда вопил о том, что шлюз на Кхурсанди должен быть заблокирован, чтобы защитить человечество от инопланетной чумы и захватчиков. Он также много кричал о Треноди. «Повстанческая императрица», — называл он ее так, как будто Треноди украла его трон, а не наоборот. «Как мы можем вести переговоры с таким человеком, как Илон Прелл? Мы должны были бы ему что-то предложить, а мы ничего не отдаем этому… этому…

— Рано или поздно нам придется вести переговоры, — сказал Кала Танака. — Либо так, либо сражаться, а у Преллов гораздо больше войск и боевых поездов, чем у нас. Вот почему мы организуем поездку небольшой дипломатической миссии на Центральную станцию. И ты поедешь с ними.

— Я?

— Конечно, мы пошлем с вами одного из наших самых способных переговорщиков, но важно, чтобы старший член семьи тоже отправился.

«Почему не дядя Нилеш? Бьюсь об заклад, он гораздо лучше разбирается в официальных визитах, чем я».

— Нам с Калой нужно остаться на Галатаве и убедиться, что никто из других твоих тетушек или дядей не попытается вытеснить нас из семейного совета, — сказал дядя Нилеш. — И, кроме того, Треноди, ты моложе меня, ты популярнее меня, ты красивее меня, а жена Императора — твоя родная сестра!

Он изменился, подумала Треноди. Он всегда был самым ленивым и нечестолюбивым из ее родственников, вполне довольным коротать дни в качестве начальника станции Кхурсанди, но открытие нового шлюза внезапно дало ему власть, и теперь он, казалось, намеревался собрать как можно больше людей для себя и Калы. Треноди скучала по старому, сонному дяде Нилешу. Но тогда бы она многое пропустила.

— Прия всего лишь моя сводная сестра, — сказала она. Это другое.

Она оставила их там и поднялась по винтовой лестнице из архитектурной кости, которая вела в ее личные покои. Ее моторики ждали, чтобы расчесать ей волосы и налить ванну, но она прогнала их и прошла в свою спальню, наслаждаясь тишиной и всеми восхитительными оттенками белого. Она чувствовала гнев и беспокойство. Этого и следовало ожидать, сказала она себе, сбрасывая свои золотые туфли и плюхаясь на кровать. Снова встретиться лицом к лицу с Целд Гех Карнейс не могло не огорчить. Но что-то еще в этой церемонии расстроило ее больше. Стоя там в свете прожекторов, повторяя слова Калы Танаки, как будто они были ее собственными, она чувствовала себя марионеткой, и это заставило ее вспомнить, что марионетка — это все, чем она когда-либо была. Она родилась только для того, чтобы заключить торговое соглашение между Зенитами и семьей ее матери. Во время своего краткого пребывания в качестве императрицы она была марионеткой Лиссы Делиус, а теперь она была марионеткой Нилеша и Калы. Один амбициозный лидер за другим дергали ее за ниточки и заставляли танцевать, чтобы отвлечь людей и помешать им заметить, кто на самом деле всем заправляет. Единственный раз, когда она чувствовала, что принимает собственные решения, были те несколько отчаянных недель, когда она, Чандни Ханса и Зен Старлинг были заброшены в Паутину Миров. В то время она была слишком напугана, чтобы наслаждаться этим, но она добилась там многого, многого добилась. Она изменила Вселенную…

Некоторое время она думала о Зене и Чандни. Она смутно помнила, что мельком увидела Зена на вечеринке накануне, но Чандни теперь жила на южном континенте Галатавы, настолько далеко от скоростной железной дороги, насколько это было возможно. Она работала садовницей, ухаживая за дорогими биопостройками, которые росли, как заколдованные тыквы, вдоль Халцедонского побережья. Она жила совсем одна, судя по всему, в компании только кота. Треноди задумалась о том, чтобы позвать ее обратно, чтобы присоединиться к ее дому, потому что она чувствовала, что присутствие Чандни может придать ей смелости противостоять Кале и Нилешу. Но она быстро отмела эту идею. Чандни спасла ей жизнь, и, конечно же, это дало ей право наконец-то жить собственной жизнью. На этот раз она будет счастливее, избавившись от связей с преступниками или императрицами. Треноди легла на кровать и позволила наушникам начать информировать ее о завтрашней встрече с торговой делегацией Дики. Если бы ей пришлось быть марионеткой, подумала она, она могла бы быть хорошей.

В этот момент кто-то, назвавший себя Тай Шарма, шел по подъездной дороге, которая вела через огромную железнодорожную станцию Хаба к разъезду, откуда готовился к отходу поезд снабжения «Штормовое Предупреждение». Он был того же роста и веса, что и Зен Старлинг, и если приглядеться, то можно было увидеть, что это был Зен Старлинг, но его одежда больше напоминала Сундарбанина, чем Галатавана, его волосы были уложены по-другому и были светлыми, а не пурпурными, его кожа была бледно-коричневой, а его гарнитура была зарегистрирована на сайте новостей и сплетен Сундарбана под названием Hear/Say. «Штормовое Предупреждение», просканировав переданный ему идентификатор, не был полностью убежден. Это был старый локомотив, привезенный из парка поездов Зенитов, чтобы помочь военным, и ему нравилось думать, что мало что прошло мимо него. Но он давно знал «Дамасскую Розу», и если «Роза» сказала, что этот персонаж Тай Шарма должен добраться до Клефа без вопросов, то «Предупреждение» должно было привести его туда и не задавать вопросов. Он подозревал, что он был частью какой-то секретной операции, и тихо гордился тем, что ему доверили такого важного пассажира.

— В заднем вагоне есть места, — только и сказал он, когда Зен подошел ближе. В основном он буксировал вагоны-контейнеровозы и цистерны, но в задней половине его заднего вагона было несколько рядов сидений. Это были не очень удобные сиденья, но они были не хуже, чем в некоторых пригородных поездах, на которых ездил Зен, когда он курсировал туда и обратно по восточным веткам. Это было почти успокаивающе, устроиться на колючей, неуступчивой обивке с узором в виде полуденных солнц. Долго ждали, пока «Штормовое предупреждение» проверил свои двигатели и заурчал себе под нос. Зен нервничал так же, как и в старые добрые времена, убегая от Таска или Амберсая с карманом, полным украденных браслетов. Было то же мучительное беспокойство, что ему не улыбнется удача, что охрана остановит поезд и придет, чтобы вытащить его. Он нетерпеливо ерзал и гадал, когда же поезд тронется, потом выглянул в окно и увидел, что поезд тронулся незаметно для него, а странный рельсовый пейзаж задних дворов скользит с нарастающей скоростью. А затем он прошел через К-шлюз, поезд несся через один из темных, мертвых миров на окраинах Черной Зоны, и он мог откинуться на спинку сиденья и расслабиться, зная, что он уже в пути.

МЛАДЕНЦЫ ТЕНИ

Он снова был лицом за стеклом, смотрящим на все проходящие миры. Впервые за много месяцев он почувствовал себя спокойно. Это было то, что он упустил, это ощущение, что его несут, а он сидит неподвижно, в то время как все меняется по ту сторону окна. «Штормовое предупреждение» пела песни, которым её научила «Дамасская роза». Она мчалась по черным туннелям и замерзшим станциям под закрытыми ставнями солнцами. Затем прерии, миры — гнезда, оживленная звездная развязка на Краю Ночи, и снова через планеты, которые Зен никогда не видел, но чувствовал, что видел, потому что скорость, звук и ощущения от путешествия были так знакомы. Мимо проходили инопланетные поезда, морвы распевали свои странные песни. Бесцветный свет ворот вспыхнул ярко, как рентгеновские лучи, разрывая путь, как промежутки между строфами в поэме. Зен каждый раз прикладывал руку к стеклу, и ему казалось, что он видит тени своих костей.

Первая зона боевых действий, через которую он проехал, находилась в мире под названием Большой Урод — прямой перевод имени Крайтта, как сказала поезд. Это напомнило Зену об Осколках Кхарна, где он по частям спас Нову от Крайтта Тот же жаркий климат и сероватый кустарник, горизонты, усеянные кактусами, и вентиляционные башни подземных городков Крайтта. Он предположил, что Крайттам просто нравились их миры. Дроны рыскали в медно-красном небе и среди сгоревших скелетов Крайтта. Военные поезда были разбросаны вдоль путей, но бои уже закончились. На вокзале уже стояли киоски фастфуда Зенитов. На этой станции «Штормовое Предупреждение» не остановилась, но после еще трех К-шлюзов остановилась для дозаправки на военной базе на планете Целт. Зен остался на своем месте, глядя на снег, который лежал между припаркованными рядами боевых кораблей на воздушной подушке. Снаружи спешили люди: воины Ним в ярко-красных крабовых костюмах, люди, закутанные в теплую одежду. Незадолго до того, как «Штормовое Предупреждение» тронулась, дверь в вагоне Зена открылась, и четверо людей вошли внутрь, смеясь и ругаясь на холод, складывая свои рюкзаки в багажное отделение, укладывая оружие и шлемы на полку над сиденьями. Это были десантники Корпорации Зенитов, что поначалу заставило Зена нервничать, пока он не вспомнил, что они никак не могли услышать о побеге Зена Старлинга. Единственным способом, которым сообщение или что-то еще могло попасть из одного мира в другой, был поезд, и ни один поезд из Галатавы не мог добраться сюда раньше него.

— Меня зовут Тай Шарма, — сказал он, когда солдаты сели в дальнем конце прохода. Он начал входить в образ. «Я журналист из провинции Сатай на Сундарбане». (Никто из вновь прибывших не походил на Сундарбанина, так что это казалось безопасным.) «Я записываю свои впечатления от Паутины Миров. Могу я принести вам кофе? Шоколад? Чай? Через два вагона дальше есть кофемашина — далековато, но все в порядке… Тай Шарма говорил лучше, чем Зен Старлинг, решил он, но попытался говорить хуже; богатый ребенок, стремящийся к крутости, которая есть только у бедных детей.

Солдаты сняли капюшоны и расстегнули молнию на белоснежных плащах, глядя на него так, будто уже оценили его. Их было четверо. Никто из них не говорил, но Зен все равно принес горячих напитков, и когда они оттаяли, они вспомнили о манерах и представились. Один был Шафик; другой был Катцебо; худой парень с вытатуированной слезой был Мисба. Тот, что говорил, был лидер, Субедар Яна Вашти, молодая женщина с какой-то массивной планеты на Спиральной линии, где она выиграла свой первый бой, она была два метра ростом, несмотря на сильную гравитацию на родной планете. У нее было широкое темное лицо и волосы, похожие на черное грибовидное облако. Нос у нее был давно сломан, и она так и не выправила его, а уши торчали вбок, как маленькие ручки. Но тогда весь ее отряд выглядел как гоблины по сравнению с красивыми людьми, к которым Зен привык на Галатаве. Они ему сразу понравились. Он знал таких людей, когда был моложе: дети из миров ферм и миров с производством удабрений, которые ушли, чтобы присоединиться к КоДес. Такие люди, как Зен, насмехались над ними, но теперь он думал, что у них было больше здравого смысла, чем у него.

Заявление о том, что он работает на новостные ленты, оказалось хорошим способом заставить солдат говорить. «У меня есть тетя на Сундарбане, — сказал Шафик.

— Думаешь, она увидит твои статьи? Зен пообещал послать ее тете ссылку, и ему стало странно и немного грустно вспоминать, что на самом деле он не Тай Шарма, а тетушка Шафика никогда не увидит своего племянника в программе «Слушай/Говори». Мимо шли миры: горы красного мха; метановое море. Они прошли через другую базу КоДес, но ее демонтировали, танки перевезли в вагоны-контейнеровозы, чтобы отправить обратно в Хаб.

— Однако война еще не окончена, — сказала Вашти.

— Зениты так думают, — сказал Зен. — Я только что освещал их большую церемонию капитуляции в Хабе.

— Крайтты не могут победить, — сказал Катцебо, — но некоторые из них просто не могут признать, что они проиграли.

— К счастью для нас, — сказал Мисбах. «Мы присоединились к КоДес из-за денег за риск. Вот почему мы вызвались подняться по линии до Клефа вместо того, чтобы сесть на поезд домой».

— На Клефе еще идет бой? — спросил Зен. Это место, куда я направляюсь.

Они рассмеялись. Были ли бои на Клефе? Были ли бои на Клефе? Все самые крутые Крайтты по всей Паутине спрятался там, чтобы дать последний бой. Они совершали набеги на поезда и ели на ужин пафосных журналистов. Вот почему команда Вашти должна была отправиться туда и разобраться с ними!

Читая между строк, Зен понял, что на самом деле на Клефе вообще ничего не происходило; всего несколько отрядов Крайттов прячутся в нагорьях, иногда делая вылазки, чтобы подстрелить проходящий мимо поезд. Но он не возражал против того, чтобы солдаты дразнили его. Он поддерживал разговор о Крайттах, Паутине и вещах, которые они видели на войне, и к тому времени, когда «Штормовое Предупреждение» прибыла на Клеф и остановилась на ответвлении, ведущее к базе КоДеса, он стал чем-то вроде талисмана.

— Оставайся с нами, Тай Шарма, — усмехнулась Вашти, пока они собирали свое снаряжение. «Мы будем держать тебя в безопасности. Ты получишь все лучшие истории, если останешься с нами».

На Клефе не было снега, но шел дождь и похоже не собирался останавливаться. Свирепый ветер, гонял мусором вдоль платформы. За станцией находился лагерь КоДес. За лагерем до самого горизонта простиралась равнина серо-голубой грязи, где холмы переходили в странную полосу теней. Подъехали грузчики, чтобы взять на себя грузовые контейнеры «Штормового предупреждения». Песок от их колес ударил Зена в лицо и обжег, как картечь. — Мы должны напечатать тебе шлем и костюм для холодной погоды, Тай Шарма, — прокричала Вашти сквозь завывание ветра.

— Все время так дует, — кричал Катцебо, ученый группы. Клеф не вращается, как настоящая планета. Одна сторона всегда направлена на солнце, другая всегда на темной стороне. Солнце нагревает воздух на дневной стороне, так что он поднимается и дует на ночную сторону в виде ветра высокого уровня, а ветер низкого уровня дует обратно на дневную сторону, чтобы заменить его. Веселье никогда не прекращается».

Мисбах рассмеялся, откинувшись назад против ветра. Шафик сказал: «Я слышал, что на герастекском языке «Клеф» — это просто что-то вроде фыркающего звука с отвращением». Через несколько минут командир гарнизона с отвращением фыркнул, выйдя из вагона, прицепленного к большому боевому поезду на соседнем запасном пути, чтобы встретить вновь прибывших. Он ожидал увидеть сорок солдат, а не четырех.

— У тебя есть разрешение, Тай Шарма? — спросил он, когда ему сказали, кто такой Зен. — Может быть, рекомендательное письмо от тетушки главы исполнительной власти? Потому что иначе ты поедешь домой. Я не потерплю, чтобы вокруг зоны боевых действий шныряли железнодорожные фанатики».

Это был смуглый мужчина с жесткими белыми бакенбардами, и звали его полковник В.П. Митри. Зен видел его раньше, на вечеринках в Галатаванском саду, но здесь он казался более уместным в своей красной форме, лишенной золотого галуна и облепленной принесенной ветром грязью Клефа. На одно тревожное мгновение ему показалось, что он узнает Зена. Он сказал: «Ты похож на кого-то другого».

— Это большая Паутина, сэр, — сказал Зен. «Все выглядят как кто-то другой».

— Это правда, Тай Шарма, это правда… — Когда он улыбнулся, бакенбарды выглядели менее яростными. — Что ж, мы можем приютить вас на ночь, но вы уедете завтра со «Штормовым предупреждением». У нас все еще есть партизаны Крайттов в тех холмах; это не место для экскурсантов. Был ли у вас опыт пребывания в зонах боевых действий?

Зен колебался. Потребовалось время, чтобы добраться до координатной сетки, которую прислала ему Нова, особенно теперь, когда он видел, на что были похожи условия. Ему нужно было очаровать полковника, чтобы он позволил ему остаться подольше и одолжил ему какое-нибудь транспортное средство. Самый простой способ сделать это — заявить, что он опытный игрок в мелких войнах, но это может привести к неловким вопросам о том, какие войны и где … Ему придется действовать осторожно. Но как только он придумал, что сказать, в его наушниках, а также в наушниках полковника Митри и отряда Вашти раздался новый голос.

— У него есть опыт боевых действий? — спросил он, как будто не мог поверить, что кто-то может спросить Тая Шарму о таком.

— Полковник, это Тай Шарма! Он был на Гмильме, когда мы сожгли колонну Крайттов! Он вступил с 42-м в битву у перекрестка Кзик'к! Рад снова тебя видеть, Тай!

— Ты знаешь мой новый боевой поезд? — спросил полковник, глядя на Зена с чуть большим уважением.

Зен знал. Он не узнавал его до сих пор, поскольку он был покрыт новой броней и самыми современными системами вооружения, но он узнал бы этот хриплый голос где угодно. «Призрачный волк!» закричал он.

— Это я! «Призрачный Волк» подключился к гарнитуре Зена и добавил: «Штормовое предупреждение» сообщило мне, что вас прислала «Роза», поэтому я сразу догадался, кто вы такой. Но я бы все равно узнал тебя, даже с твоими волосами такого забавного цвета. На открытом канале было сказано: «Добро пожаловать в Клеф, Тай Шарма! Приехали посмотреть на последнее веселье, не так ли? Это я начал эту войну. Теперь я буду тем, кто закончит её.»

— Нам повезло, что у нас есть Призрачный Волк, — сказал полковник. — Его вчера передали из Ярагганагга. Он очень активный.

— О да, он активный всегда, — сказал Зен.

«Призрачный Волк» был Зодиаком C12 и, как и большинство представителей его класса, обладали ужасающей любовью к битвам. Когда он в последний раз видел его, он направлялся, чтобы спасти несколько гнездовых миров Ним от Целд. Гех Карнейс. Победы, одержанные им там, сделали его героем для Нимов и других инопланетян, а также вдохновили Зенитов отправить больше военных поездов, чтобы присоединиться к битве против Крайттов.

«Поезд, который я заменил здесь, был «Катана», — сказал «Призрачный Волк». «Не поймите меня неправильно, это хороший локомотив, но у него не было брони или поддержки дронов, он реально был древним. Потребовалось больше того, что мы называем «оборонительной позицией», бегая вверх и вниз по линии между этим местом и дальним К-шлюзом, защищая все гражданские поезда, которые идут сюда. Крайтты держались достаточно далеко, но все же атаковали, когда могли. Я собираюсь положить конец всему этому. Видели эти новые турели? Двести выстрелов в секунду. И у меня из моих… ну, из всех этих новых люков вдоль моего капота выходят боевые дроны.

— «Волк» — это то, что мы называем самоподдерживающимся тактическим узлом, — сказал полковник, провожая Зена и остальных мимо поезда к дверям уродливой биоказармы. Его суровость исчезла, и он, казалось, так же сильно хотел, как Вашти и ее команда, чтобы его имя было упомянуто в истории Тая Шармы. «Он может управлять полным набором дронов-наблюдателей и беспилотных штурмовых самолетов, а также дистанционно управлять нашими ББМ».

— ББМ? — спросил Зен в сообщении, отправленном на гарнитуру Вашти.

— Боевые бронированные машины, — ответила она и посмотрела на него так, словно не могла поверить, что кто-то этого не знает.

Толстая кожа биоздания не пропускала рев ветра. Его место занял гул генераторов, стук столовых приборов и голоса из какой-то невидимой столовой. Солдаты шли по коридорам, отдавая честь проходя мимо полковника и без особого интереса поглядывая на вновь прибывших. — Мы готовимся к операции, — пояснил полковник. — Завтра мы отправляем наземные войска на Вечерние холмы.

— «Вечерние Холмы», сэр? — спросила Вашти.

— Красивое название, но некрасивое место. Расколотая страна, на границе между этой и ночной стороной. Там наверху есть область, которую мы называем Загоном для рептилий, где прячутся несколько сотен Крайттов. У них не осталось ни поездов, ни тяжелого оружия; это всего лишь полдюжины самок и их отряды, исключительно неприятная ценность. План состоит в том, чтобы отправить волну ББМ — попытаться выманить их из нор на открытое пространство, где мы сможем их победить. ББМам экипажи не нужны, но я все равно пошлю с ними отряды. Мы не хотим, чтобы «Призрачный Волк» думал, что может вести наши войны без нас. Они, конечно, посмеялись над этим, но Зен подозревал, что Волк именно так и думает.

— Вы можете расслабиться, — сказал полковник. — Устраивайтесь поудобнее, загрузите локальные базы данных в свои наушники — на этой скале нет Моря данных, поэтому связь может быть неравномерной. Дня и ночи тоже нет, но мы по-прежнему работаем по стандартному времени Сети. Завтра в ноль шестьсот ты будешь патрулировать с «Призрачным Волком». Я позволю ему решить самому, сможете ли вы взять с собой журналиста.

— Это удача, что ты здесь, — сказал Зен позже по своему частному каналу Волку. Он лежал на неудобной койке в неудобной комнатке и слушал, как нескончаемый ветер швыряет в окно горсти песка. Было уже поздно, но бледно-серый свет снаружи не отличался от того, что было, когда он пришел. На стене рядом с койкой предыдущий обитатель комнаты повесил фотографии хорошенькой сундарбанской девушки, и Зен задавался вопросом, вернулся ли он когда-нибудь к ней домой, и если да, то почему оставил ее фотографии.

— Мне тоже повезло, — сказал боевой поезд. — До вчерашнего дня я был с дипломатической миссией на Ярагганагге. Это было чертовски скучно. Затем пришло это сообщение, переводя меня на Клефу. Между нами говоря, я не уверен, что это исходило от командования КоДес Зенитов, как в нем утверждалось — они казались немного озадаченными, когда я прибыл. Но я не собирался упускать шанс в последний раз сразиться с Крайттами.

— Так от кого было это сообщение?

— Не знаю. У меня нет его копии. В моих записях произошел какой-то сбой.

Нова, подумал Зен. Это звучало так же, как таинственное сообщение, которое она отправила в его дом. Нова позвала сюда «Призрачного Волка» на случай, если ему понадобится помощь. Осознание того, что она присматривает за ним, заставило его почувствовать себя немного безопаснее, немного теплее.

— Вы видели «Розу»? — спросил «Призрачный Волк», стараясь говорить непринужденно.

— Вчера, — сказал Зен. Или это было накануне или позавчера? Время делало странные вещи, когда вы ехали по межзвездным рельсам. — Она сказала передать привет, если я тебя увижу.

— Действительно? Действительно? «Призрачный Волк» почти хихикнул. Если бы поезда могли краснеть, подумал Зен, он бы покраснел. Это классный локомотив. Так что ты здесь делаешь, Зен?

— Я пришел найти Нову, — сказал он.

— Ну, ее здесь нет. Я не думаю, что на этой планете вообще есть Моторики. Полковнику Митри они не нравятся.

— Она прислала мне координаты, — сказал Зен. И скинул их поезду.

— В гористой местности, да? Подожди, я пошлю дрон… Всё затихло. Музыка тускло доносилась через пол комнаты Зена из бара внизу. Затем голос поезда сказал: «Нет, это просто пустынная местность, Зен. Ничего, кроме камней и Младенцев Тени».

— Что такое Младенцы Тени?

— Так их называет КоДес. Это одна из местных форм жизни. Что-то вроде пляжных мячей, которые кучками валяются вдоль линии теней между ночной и дневной сторонами.

— Ты можешь отвезти меня туда? К координатам?

— Зен, там ничего нет…

— Нова сказала, что я должен пойти туда. Вероятно, это рандеву. Она встретит меня там.

Поезд звучал сомнительно. «Ну, — сказал он, растягивая слово низко и долго, пока оно не стало просто звуком, — Ну-у-у-у-у-у, я полагаю, что смогу настроить сетку для завтрашней миссии. Ваши координаты находятся прямо на западном краю Загона Рептилий, недалеко от сектора, который мы все равно будем патрулировать. Я получу ББМ там наверху.»

— Могу я пойти один? — спросил Зен.

— Едва ли. Это выглядело бы довольно странно, не так ли? Вы можете пойти с командой Вашти; они будут охранять тебя. Они рано встают.

— Лучше поспи.

— Я не думаю, что смогу уснуть, — сказал Зен. Его биологические часы, и без того сбитые с толку путешествием через половину галактики, казалось, полностью сломались в неизменном дневном свете Клефа, поэтому он просто лежал, прислушиваясь к ветру, думая о Нове, преодолевая собственное беспокойство.

Должно быть, он все-таки заснул, потому что вдруг из динамика у его койки загрохотал голос «Призрачного Волка». «Вставай, вставай! Это твой счастливый день! Час спустя он уже сидел с отрядом Вашти на борту боевой бронированной машины, привязанной к одной из платформ «Волка», а мимо окон серо мчались пустоши Клефа. А еще через полчаса они скатывались с платформы по пандусам, опущенным для них «Волком», одной из эскадрилий из двенадцати ББМ, которые разделились на пары по мере удаления от боевого поезда. ББМ выглядели как бронированные жуки с башнями спереди и сзади и шестью большими колесами. Впереди Вечерние Холмы уходили в ночную сторону планеты полосой за зубчатой полосой сгущающихся теней. К северу от линии K-трассы земля круто поднималась к первым скалистым выступам холмов. Они были мрачными, но не таким безжизненными, как ожидал Зен. Сквозь бронированное стекло иллюминатора ББМ он увидел скопления редкой травы и один раз колючее существо, убегающее с пути колес ББМ. Когда они поднялись на вершину холма, он заметил свою первую группу Детей Тени, собравшихся в расщелине утесов, словно мушиные яйца в ране. Они оказались крупнее, чем он ожидал: кожистые, похожие на гроздья, штуки высотой в метр. Он оглянулся. Внизу, на равнинах, дневной свет освещал рельсы K-трассы, протянувшиеся прямо через весь мир. «Призрачный Волк» стоял на обгонной петле рядом с основной линией. Оттуда он управлял ББМ, его проницательный старый ум вглядывался в их камеры и прицелы, ожидая неприятностей. «Упс-маргаритка», — говорил он из динамиков салона каждый раз, когда автомобиль Зена неуклюже наклонялся из-за камнепада.

— Не понимаю, почему мы должны позволять боевому поезду управлять, — сказал Шафик. — Понятно, поезд привык ездить по рельсам. Но он не знает ничего о рулевом управлении.

— Да, — согласился Катцебо. — Почему бы не позволить Шафику вести машину?

Для Зена напечатали шлем и костюм для холодной погоды, но он не чувствовал себя в них солдатом. Он пытался казаться маленьким, держась подальше от других, пока они проверяли оружие и снаряжение. Они ворчали, пока работали. Они ворчали из-за раннего выезда, завтрака и жестких сидений в военном экипаже «Волка», и Зен начал понимать, что солдаты ворчат, чтобы скоротать время. Теперь они жаловались, что «Призрачный Волк» отправляет их не в ту часть Клефа.

— Почему мы не в сорока километрах к востоку от подразделения Субадара Джены? — пожаловался Мисбах. — Тактическая база данных говорит, что в этом секторе вообще не было никакой активности ящеров.

— Отряд Джены получит все боевые бонусы, — согласился Шафик. — Мы не увидим здесь никаких действий.

— Приказ есть приказ, — сказал «Призрачный Волк».

ББМ хрустела, сминала и скользила по череде крутых осыпей. Было легко понять, почему Крайтты выбрали этот регион для своего последнего боя. Скалистые холмы были испещрены пещерами и каньонами, скалы выветрились, приняв причудливые формы, словно инопланетные тотемы. Чаши сырой земли тускло сияли, усеянные кучками Младенцев Тени.

— Интересно, как они защищаются от хищников? — сказал Катцебо. Его интересовали такие вещи. Он планировал записаться на новый курс ксенобиологии в Марапурский университет, если сможет заработать достаточно денег на этой войне. «Все это мясо просто валялось, как на шведском столе. Должны быть какие-то другие твари, которые хотят их съесть.»

— Может быть, они не такие вкусные, — сказал Мисбах.

— Может быть, они пахнут как Мисбах, — сказал Шафик.

— Почему их называют Младенцами Тени? — спросил Зен, который чувствовал себя виноватым из-за того, что заставил «Призрачного Волка» привести сюда остальных, и задавался вопросом, собирается ли Нова показать себя, и как он объяснит им это, если она появится.

— Подойди и послушай, — сказала Вашти.

В задней части кабины была короткая лестница. Зен последовал за ней через люк, который вел в заднюю башню ББМ, похожую на клетку конструкцию, в которой была установлена 50-мм пушка. Шлем Зена опускал козырек перед его лицом для защиты от переносимой по воздуху пыли. Ветер там был свирепый и холодный. Поначалу все, что он мог слышать, это стон, который он издавал, проносясь сквозь разбитые скалы. Затем ББМ прошла рядом с скоплением Детей Тени, и он услышал их тонкие, плаксивые крики, словно голодные младенцы, ожидающие, чтобы их покормили.

— Никто не знает, растения они или животные, — сказала Вашти.

— Может быть и то и другое, — сказал Зен. В сумеречном свете Младенцы казались то кустиками кожистого крыжовника, то колониями безголовых тюленей.

— Так куда мы едем? — спросила Вашти.

— Почему ты спрашиваешь меня? Волк за рулем.

Она взглянула на него. Это напомнило ему взгляды, которые его сестра Мика бросала на него, когда знала, что он солгал ей. «Ты можешь одурачить полковника, — сказала она, — но меня тебе не одурачить. Я была в битве у перекрестка Кзик'к и не видела тебя там. Ты даже не знал, что такое ББМ. Я не думаю, что ты тот, за кого себя выдаешь. Так куда мы направляемся? Это какая-то секретная миссия?

Есть два способа играть в это, подумал Зен. Обмани её и придерживайся той лжи, которую ты ей сказал, или скажи ей новую ложь: скажи, что ты из разведки Зенитов, посланный расследовать что-то в горах. Беда была в том, что ему нравилась Вашти, и он совсем не хотел ей лгать.

— Сейчас тебе не обязательно мне всё рассказывать, — сказала она, видя его колебания. — Ты можешь рассказать мне об этом в каком-нибудь более приятном месте, когда все это закончится. Я куплю тебе выпить. Если захочешь.

Она отвернулась, словно боялась смотреть на него. Зен пожалел, что не встретил ее, когда жил на Галатаве; её или кого-то вроде нее — кого-то практичного и веселого и совсем не похожего на Нову. Он сказал: «Я бы хотел, чтобы…» Но Вашти подняла руку, чтобы остановить его. Она отвернулась не из застенчивости; она слушала настойчивый жужжащий голос в наушниках. Полсекунды спустя внезапная великолепная вспышка света вырвалась из близлежащего склона холма: белый перешел в оранжевый, а затем в красный. Вашти выругалась в тот же момент, когда над ними пронесся грохот взрыва. Тени танцевали; — закричали Младенцы Тени. Дроны с визгом летели по небу, встречали потоки огня, льющиеся вверх с какой-то далекой скалы, и умирали в ослепляющих осколках света и раскатах грома фейерверка. Вторая ББМ, находящаяся в двухстах метрах от них, сжалась и разлетелась на куски, изрыгая пламя, из ее башен вылетали шквал искр, когда они кувыркались со склона холма в болото. Вашти толкнула Зена и присела рядом с ним. Она потянулась к ручке, открывающей люк, когда следующий взрыв сорвал башню с креплений, а Зен вылетел из башни. Кувыркаясь сквозь дым, он нашел время почувствовать себя преданным. Призрачный Волк сказал, что Крайттов здесь нет! Полковник сказал, что у них нет тяжелого оружия! Следующее, что он осознал, это Младенец Тени, который смягчил его падение, словно мохнатая надувная подушка. Он отскочил от него и приземлился на другого, потом на другого, проскользнув между их выпуклыми телами на землю. Он встал, упал, снова встал. Младенцы Теней возмущенно завопили, выдергивая свои мясистые корни из земли и ускользая от него. У нескольких из более крупных были шипы: костлявые выкидные лезвия, которые выскальзывали из их выпуклых тел в случайных местах, капая слизью. Зен держался от них на расстоянии и проверил, что все его конечности все еще целы. Его костюм для холодной погоды был разорван в нескольких местах, но следов крови не было, а дыры уже начали зарастать. Он дважды обернулся, повсюду ища ББМ и постепенно осознавая, что россыпь костров, разбросанных по склону холма, — это все, что от нее осталось. Он побрел к самому большому огню. Среди пламени обуглилось колесо и искореженный кусок кабины.

— Вашти? крикнул он. «Шафик? Мисба? Кацебо? Плоское эхо донеслось до него со скал. Он попробовал свою гарнитуру, но она была сломана. Все, что он мог сделать, это стоять и кричать. «Шафик? Кацебо?

— Они ушли, — сказала Вашти, появившись рядом с ним. — И тебе нужно молчать.

— Почему?

— Потому что Крайтт, который только что ударил по нам, придет искать добычу и выживших». Она потеряла шлем, а ее униформа была обожжена и порвана. По лицу стекала кровь из ссадины на лбу. Когда она подняла руку, чтобы вытереть ее, Зен увидел рваную дыру на ее перчатке сзади.