Station Zero (Railhead Trilogy 3)

В воздухе перед ним появились две маленькие девочки. Маленькая черная девочка в белом платье и маленькая белая девочка в черном платье. Их босые ноги висели в нескольких сантиметрах над бушующими волнами, а золотые глаза мрачно смотрели на Императора. Он оглянулся. Остальная часть его группы переговаривалась между собой, стоя вокруг барбекю, где жарились плезиозавры, или на верандах летнего дворца. Никто из них не мог видеть привидение. Он снял гарнитуру, и маленькие девочки исчезли. Он надел её обратно, и вот они уже были гораздо ближе.

— Бу, — сказали они.

— Я ждал от вас вестей, — сказал Илон Прелл, пытаясь звучать резко, как всегда, имея дело с Близнецами, чтобы показать им, что, хотя он и уважает их, он их не боится. Однако он чувствовал страх, а также трепетное предвкушение и странную грусть. Он предположил, что они пришли сказать ему, что он получил их разрешение штурмовать ворота К'мбуси и сокрушить Зенитов, а это значит, что ему придется покинуть это место.

— Значит, идем? — спросил он, выжидая, прежде чем заговорить, чтобы мягкий грохот прибойной волны заглушил его слова. — Наши боевые поезда могут выдвигаться?

— Терпение, Илон Прелл, — сказали Близнецы. Они говорили хором. В наушниках это звучало как один голос. — Мы пока не можем позволить тебе начать войну. У нас нет той силы, которую мы имели. Остальные нам не доверяют. Но мы видели то, чего не видели они.

— Что вы видели?

— Лица. В море данных. На записи с камеры наблюдения. Всего два лица из всех лиц на всех камерах наблюдения на всех станциях. Не многие бы их заметили. Не многие люди узнали бы их. Но мы умные.

— Чьи лица?

— Зена Старлинга. Моторика Новы. Они направлялись в Петрикор. Вероятно, они уже там.

— Почему? Это свалка.

— Мы не знаем почему, Илон Прелл. У нас нет присутствия на Петрикоре, и если мы попытаемся шпионить там, наш глупый брат Воху Мана создаст нам проблемы с остальными.

— Но вы же Близнецы! — сказал Илон Прелл. «Вы не боитесь других Стражей, не так ли?»

Маленькие девочки повесили головы. В последний раз, когда ему явились Близнецы, они явились из плоти и крови: два хладнокровных убийцы, называемых братьями Мако. Илон Прелл предположил, что их новая форма была способом показать ему, насколько уменьшилась их сила. Другие Стражи обращались с Близнецами как с непослушными детьми, держа их в своей комнате, чтобы они не могли вмешиваться в человеческие жизни. Вероятно, они рискуют подвергнуться всевозможным наказаниям, проникнув сюда в виртуальной форме, чтобы поговорить с ним.

— У меня нет людей на Петрикоре, — сказал он. — Но я мог бы послать туда отряд «Железнодорожных войск» с базы на Луна-Верде.

Близнецы улыбнулись ему.

— Отправьте их тайно. Другие Стражи не должны знать. Привезите Зена и сущность Нова на Центральную Станцию. Она уйдет тихо, если вы будете угрожать ему. Спросите их. Мы поможем. Мы узнаем, чем они занимаются. Мы узнаем, что планирует сущность Нова. И тогда мы найдем оправдание, которое нам нужно, чтобы позволить вам начать войну.

Потом они исчезли, и он снова смотрел на волны, на луны, сияющие в сиреневом послесвете над морем. Его племянник Василий звал его с другого берега. — Я иду, — сказал он. Он использовал защищенное программное обеспечение в своей гарнитуре, чтобы закодировать сообщение и отправить его в Море Данных. Он прикинул, что потребуется день, чтобы его приказы достигли Луна-Верде, еще один — чтобы Железнодорожные войска захватили Старлинга и Нову и привезли их на Центральную Станцию. Так что у него было еще два дня охоты, прежде чем он должен был приступить к серьезному делу завоевания галактики.

Он повернулся и пошел обратно по пляжу, на свет парящих бумажных фонариков и запах барбекю. Он нашел Седну Ямм. Как бы она испугалась, сказал он себе, если бы узнала, что он только что разговаривал с самими Стражами. Но он не осмелился поделиться их секретами, поэтому рассказал ей кое-что еще, что, как он был уверен, произвело на нее впечатление.

— Я кое-что решил, — сказал он. «Я собираюсь выследить дедушку всех плезиозавров и убить его. Я собираюсь отнести его шкуру в Императорский дворец. Превратить его в ковер или настенную подвеску или что-то в этом роде. Я покажу всем, что Прелл может преуспеть там, где потерпел неудачу мягкий Зенит.

Во время своего пребывания на Нулевой Станции Зен изучал файлы Новы о Петрикоре, как будто готовился к экзамену, поэтому мрачный маленький мир не стал для него неожиданностью. Он знал, что большая часть его поверхности покрыта чем-то, называемым Мхом, которому не могут дать определение, то ли это очень влажное болото, то ли очень заросший водорослями океан. Петрикор был терраформирован и заселен только потому, что у него был второй К-шлюз, который вел в богатый минералами, но необитаемый мир под названием Колраби. Семья Берберов, занимавшаяся заселением и терраформированием, жила на Петрикоре и отправляла своих дронов и Моториков через этот второй шлюз в шахту Колраби до того дня, когда солнце Колраби неожиданно взорвалось, и Петрикор остался бесполезным остановочным пунктом на железной дороге в никуда. На вокзале не было таможенных будок. Не было даже проверок безопасности, которые стали обычным явлением в центральной Сети. Билетные барьеры в конце платформы были открыты. Зен и Нова прошли сквозь них и вышли в крошечный городок, Нова держалась в нескольких шагах позади, не сводя глаз с земли, как моторик, который знает свое место. Были сумерки, и шел небольшой дождь. Когда Зен зашел на местный дата-рафт, он увидел, что в течение семидесяти шести лет шли небольшие дожди. Мокрые улицы сияли, низкие дома сгорбились от сырости. Заброшенные мостки и конвейерные ленты старых железнодорожных станций вырисовывались за дождем, как скелеты динозавров. Символ Воху Мана — бдительный глаз — был нарисован на стенах и над дверными проемами. Прохожие носили плащи от дождя и странные шляпы, с которых на стержнях свисали камеры, направленные назад на лицо владельца. Всякий раз, когда встречались два человека, они приветствовали друг друга, позируя вместе для селфи. За запотевшими окнами ресторанчиков люди торжественно фотографировали свои блюда. Чем больше деталей своей жизни они смогут загрузить, тем точнее Воху Мана сможет воссоздать их в своей виртуальной загробной жизни. Новости о погоде были почти единственным, что представляло интерес в дата-рафте Петрикора, который был самым примитивным из всех, что Зен когда-либо видел. Той ночью он исследовал его, бессонно лежа на большой кровати в единственном в городе отеле. Там было всего несколько банков и магазинов, множество узлов молитвенных данных Воху Мана и несколько небольших, нерешительных святынь другим Стражам. Центр туристической информации не мог рассказать ему о Петрикоре многого, чего он еще не знал. Ходила местная история о призраках, называемых Медленным Поездом, и неубедительные слухи о гигантском осьминоге, обитавшем в более глубоких частях Моха. Это все. Этого не может быть, подумал он. В таком месте не может быть ничего важного. Он хотел спросить у Новы, видит ли она что-то, чего не мог он, среди данных, но Нова была внизу, запертая в чулане, который в отеле довольно величественно называли «Общежитием Моториков». Он вспомнил, как лежал без сна в своей каюте поезда Зенитов, пока она ехала с другими Моториками в каком-то багажном вагоне, и как ее голос звучал в его наушниках, составляя ему компанию, поддерживая его настроение, давая понять, что он не один. Но теперь все было иначе. Он знал вес того, что он делал, и опасность, в которой будет Нова, если Стражи узнают ее. Он страстно желал услышать ее голос, даже если бы он говорил всего лишь: «Спокойной ночи, Зен, спи спокойно», но он не осмелился написать ей, поэтому снял гарнитуру, бросил ее в дальний конец комнаты и лежал в одиночестве. темнота, а водостоки журчали, а дождь барабанил своими маленькими холодными пальчиками по крыше.

На следующее утро Нова ждала его в вестибюле под чучелом висящей, покрытой плесенью головы рогатого существа, называемого моховым лосем. Несколько других гостей отеля приехали в Петрикор, чтобы поохотиться на этих зверей, но большинство из них были паломниками, и некоторые из них привели с собой Моториков, так что Зен не чувствовал себя слишком выделяющимся, когда он шел с Новой по туманному пластиковому туннелю, который вел к стоянке такси.

— Святилище Воху Мана, — сказал он таксисту.

Он вез их через город на север, пока здания не уступили место пустырям, а затем рисовым полям с крутыми террасами, на которых работали желтые машины. Дорога поднималась вверх, минуя бамбуковые рощи, тускло-голубые деревья и скалы, вершины которых были скрыты в облаках. Такси присоединилось к очереди других машин, красные задние фонари двигались по узкому проходу между мокрыми скалами. Затем спуск, свет озера на дне долины, крытая автостоянка, центр для посетителей со стеклянными стенами. Они вышли из такси. Вежливые служители в зеленой форме и бдительные глаза добрых полицейских указали им на извилистую крытую дорожку, ведущую к святыне. По нему шло много других паломников, и с ними шло много других Моториков. Старик в красочных одеждах Госинчанда крикнул, когда Зен догнал его: «Я рад видеть, что такой молодой человек, как вы, все еще берет на себя труд привести с собой курьера».

«Моя бабушка хранила копии всей своей жизни в социальных сетях в голове этой проволочной куклы», — сказал Зен. «Я пришел, чтобы загрузить их в святилище».

Старик усмехнулся и кивнул, довольный встречей с юношей, с таким уважением относящимся к старшим. «Когда я был в твоем возрасте, всем приходилось брать с собой Мото, чтобы нести столько информации. В настоящее время гарнитуры настолько мощные, что многие люди просто хранят все это в них. Но я всегда считаю, что Мото достойнее. — Он повернулся, чтобы накричать на своего Моторика, который отстал. «Я приезжаю каждый год, чтобы загрузить свои видео и дневники», — признался он. — Твоей бабушке повезло, что ты сделал это для нее. Теперь иди, молодой человек, иди, не надо ходить со скоростью моих старых ног…

Зен поблагодарил его и пошел дальше. Нова почтительно последовала за ним, не сводя глаз с земли. Тропинка вела их сквозь заслон темных деревьев, и вдруг перед собой Зен увидел святилище. Стражи построили свои центры обработки данных и хранилища памяти на десятках обитаемых миров (и на сотнях необитаемых тоже). Большинство из них были просто унылыми зданиями без дверей или подземными клиньями компьютерного хранилища. То тут, то там, по своим причудливым причинам, то один Страж, то другой пробовал что-то другое, вроде Долины Статуй на Центральной Станции или Нефритового лабиринта Анаис Шесть на Астарте. Поскольку Воху Мана представлялся Зену лишь маленьким шуршащим существом, спрятанным в живой изгороди, он не ожидал чего-то слишком впечатляющего от его святилища на Петрикоре. Но у Воху Маны были и другие аватары, по крайней мере, были когда-то, и он вырезал целую гору Петрикори по подобию одного из них. Нижние склоны горы превратились в женские плечи, покрытые изумрудно-зеленым мхом, и ее широкое каменное лицо смотрело вниз на долину с выражением мудрой доброты. Ее длинные белые волосы были сделаны из водопадов, иногда падающих на ее лицо, когда были порывы ветра, а ее макушка была облаком. Крытая дорожка поднималась к дверному проему, вырезанному в ожерелье, которое окружало ее горло.

— Красиво, — сказал Зен.

Нова не ответила. На пути было слишком много других людей; слишком велик риск того, что кто-то подслушает. Это не имело значения. Он знал ее достаточно хорошо, чтобы понять, что она тоже считает это красивым.

— Не могу поверить, что я не видел его фотографий…

— На Петрикоре не позволяют изображениям святилища проникать в более широкое Море данных, сэр, — сказала она, как будто просто предупреждая его не фотографировать.

— Думаю, в этом есть смысл. Кто стал бы посещать эту сырую воронку, если бы дома можно было смотреть видеозаписи храма? Зен продолжал смотреть на это доброе, спокойное лицо, пытаясь связать его с шуршащей версией Воху Маны, которую он встретил. Насколько он помнил, это был один из самых дружелюбных Стражей. Но «дружелюбие» было относительным, когда дело касалось Стражей — они были слишком большими, старыми и странными, чтобы любой человек мог действительно понять, что они чувствуют.

Тропинка превратилась в ступеньки. Стеклянное покрытие закончилось, но это ничего, потому что паломники теперь были защищены каменным наконечником подбородка Стража, который выступал над ними, когда они поднимались. Некоторые смеялись и разговаривали по пути вниз по тропинке, но теперь, приближаясь ко входу в святилище и его тайны, они стали серьезными. Одна женщина начала петь песню о Воху Мане, а другие робко подхватили ее. Они пели на местном диалекте, которого Зен не знал, но песня ему нравилась; у неё был торжественный, обнадеживающий звук, который подходил этому месту. Ступени сузились, сбивая паломников в шаркающую очередь. На страже стояли еще стражи храма в зеленой форме, вооруженные церемониальными посохами. Охраняемый ими дверной проем был украшен зеркальной мозаикой. Зен увидел тысячи широко раскрытых, удивленных отражений самого себя, а за ним последовали тысячи пустых, безразличных отражений Новы. Затем он оказался внутри храма, в тихих тенях, создававших впечатление куполообразного пространства, простирающегося над ним во тьму. Над ним, словно выцветшие знамена, висели сотни голоэкранов, на всех мерцали изображения, загруженные приверженцами Воху Маны. Старики улыбаются фотографиям своих правнуков, изображениям домов, блюд, любимых питомцев, семей на фестивалях, свадьбах, сценах работы и игр, университета и школы, детей с щербатыми зубами, малышей с толстыми коленками, шатающихся по пляжам девяносто лет назад, младенцы, зернистые синие сканы зародышей в утробе. Там, наверху, проносились целые жизни, хранившиеся в памяти храма. «Возможно, в этом и был смысл», — подумал Зен. Возможно, пилигримы действительно не верили, что Хранитель собирается воссоздать их всех из их сохраненных сообщений и видеодневников. Может быть, достаточно было просто знать, что они не будут забыты. Годы спустя, века спустя эта добрая гора все еще будет помнить их. Паломники шли по нежно светящимся дорожкам на каменном полу. Они вошли в низкие ниши, вырубленные в стенах, где белые стулья раскрылись перед ними, как бутоны лотосов. Зен сел.

— Добро пожаловать, Аджай Безкрылый, — произнес голос из храма, открывая окно в гарнитуре. — Ты хочешь передать свои воспоминания на хранение Воху Мане?

И Зен сделал; он хотел сделать. Но он знал, что воспоминания Аджая Безкрылого были очень простыми, просто актерской маской. Он боялся, что, если загрузит их, святилище почувствует, что за ними прячется Зен Старлинг.

— Нет, — сказал он. — Я принес тебе воспоминания о моей бабушке, Вритти Безкрылой из залива Джара, в северной префектуре на К’мбусси. Они хранятся в памяти моего Мото. — Пусть он их загрузит, — сказал храм.

Веки Новы дрогнули. Голоэкран раскрылся в воздухе над ней, как остаточный образ яркого окна. В нем были показаны сцены из жизни бабушки Аджая Безкрылого, которой никогда не существовало и чьи воспоминания были сфальсифицированы Новой на «Нулевой станции» и основаны на ее собственных воспоминаниях и подделанных фрагментах из старых фильмов. Глядя, как они проносятся мимо, Зен внезапно почувствовал, что святыня сразу разгадает обман. Он был настолько мудр и видел столько электронных отголосков жизни людей, что, конечно, мог сказать, что этот была фальшивка? Он вцепился в подлокотники кресла-лотоса и ждал, гадая, что древнее святилище данных сделало с людьми, которые попытались его обмануть. Но ничего не произошло, кроме того, что голоэкран снова погас. Ложь Новы, должно быть, оказалась лучше, чем он опасался. Надеюсь, святилище просто подумало, что дрожь страха в его голосе была естественной эмоцией скорбящего внука, когда он сказал: «Спасибо, Воху Мана». Пожалуйста, помни мою бабушку Вритти».

— О ней будут помнить, — пообещал храм.

Зен посмотрел на Нову. Пока он сидел там, какая-то острая часть ее разума скользнула, как отмычка, в разум храма и позволила ей отправиться на охоту на Небеса Воху Маны. Он хотел бы узнать, нашла ли она его, но она не могла ничего сказать или показать здесь какое-либо выражение лица. Он ждал, сколько мог, затем встал и пошел назад по сияющим тропам, сквозь шепот других пилигримов и колеблющийся свет воспоминаний мертвых, под дождь.

— Ну? — спросил он, как только они уединились в другом такси, возвращающемся через горы. — Ты нашла Ворона?

Она покачала головой.

— Его там не было.

— Ворона?

— Виртуального рая Воху Маны. Его там не было. Я просканировала весь разум храма. По сути, это просто большой старый кеш видео, фотографий и профилей в социальных сетях. Он едва ли даже в сознании.

— Но оно говорило со мной!

— Несколько простых алгоритмов реагирования, как у этой машины. Это не настолько сложно, чтобы хранить полную копию Воху Маны, не говоря уже о обширной виртуальной среде, какой должна быть его загробная жизнь.

— Может быть, он просто собирает профили в социальных сетях и загружает их в загробную жизнь где-то еще? — сказал Зен.

— Но где? Я была уверена, что он должен быть здесь.

— А Колраби? — спросил Зен. — Планета, к которой раньше вел другой К-шлюз Петрикора; та, чье солнце стало сверхновой…»

— Тост за Колраби, — сказала Нова. «Там ничего нет.»

— Ну, здесь тоже ничего нет, если только Воху Мана не спрятал какой-нибудь склад на одном из тех старых складов, или на Мохе, где бродят лоси, или в поезде-призраке…

— Какой поезд-призрак?

— О, просто история, которую я нашел на каком-то старом сайте. Это как-то глупо. Предположительно, когда они эвакуировали Колраби, последний поезд застрял в К-шлюзе. История в том, что он все еще там, в ловушке между двумя шлюзами. Всегда в пути, никогда не приезжая. Его называют Медленным поездом. Машина со свистом катилась вниз по длинному прямому участку дороги, мокрой, как водосброс плотины. Сквозь дождь впереди слабо виднелись огни станционного города. Нова сказала: «Почему это глупо?»

— Ну, а если поезд так и не прибыл, как они узнали, что он вообще покинул Колраби? Вероятно, он просто поджарился, когда взошло солнце. Нет причин предполагать, что он застрял в K-пространстве».

— Нет. Но это настолько странно, чтобы быть правдой.

— Думаешь, это правда?

— Во многих народных сказках есть доля правды, — сказала она. — А если бы можно было каким-то образом удержать поезд внутри К-шлюза… Это было бы идеальное укрытие, не так ли? Это было бы вообще за пределами нашей вселенной.

— Я полагаю, ты собираешься сказать мне, что нам нужно пойти и проверить этот заброшенный К-шлюз?

— Ты так хорошо меня знаешь, — сказала она.

Зен проверил карты через гарнитуру. От станционного города старая линия Колраби изгибалась на север вдоль края широкой бухты к К-шлюзу Колраби. — Это пятьдесят два километра отсюда, — сказал он. «Он помечен как «Доступ запрещен», так что, вероятно, там есть заборы и прочее».

— Вот почему я привела с собой храброго и красивого вора.

— Но нам обоим придется уйти. Я не могу взломать личную загробную жизнь Стража самостоятельно. Как это будет выглядеть, если я поеду по старой железной дороге, имея в компании только проволочную куклу? Не в обиду…

— Никто не обижается, обезьяний мальчик, — сказала Нова.

— Нам нужно быстро придумать причину. Теперь, когда ты доставил бабушкины воспоминания в святилище, тебя больше ничего не держит на Петрикоре. Ты должн уехать вечерним поездом. Нам придется придумать какой-нибудь предлог, чтобы ты остался еще на одну ночь.

— Я мог бы остановиться, чтобы расслабиться и насладиться атмосферой, — сказал Зен.

Нова посмотрела на сырую местность, через которую они проезжали, а затем на него. Ей не нужно было выражения лица, чтобы показать ему, что она думает об этой идее. — Давай подумаем, — сказала она. «Как люди развлекаются на Петрикоре?»

Облака, нависшие над Мхом в тот вечер, были достаточно тонкими, чтобы пропускать бледно-зеленый свет. Это был свет родной планеты Петрикора, Янви, Фонаря Дождя, и он ложился почти как солнечный свет на болота и кочки Мха. Даже в этом неожиданном свете болото-море представляло собой унылое зрелище. Кое-где были испещренные дождем участки глубокой воды, в других приливы вылепили плоты и острова из гниющих водорослей на поверхности. В основном водоросли лежали прямо под поверхностью, образуя плотное зеленое дно для океана глубиной всего в несколько сантиметров.

— Вы можете стоять на некоторых зарослях, — объяснил владелец охотничьего магазина в гавани, когда он сдавал в аренду Зену судно на воздушной подушке. — Однако не на всех. Есть тонкие пятна, которые не кажутся тонкими, пока на них не наступишь, а потом обнаруживаешь, что под тобой двадцать метров воды, а под ней двадцать метров ила». Он явно думал, что этот молодой человек сошёл с ума, отправившись на охоту один, без проводника.

Зен пообещал, что будет осторожен. «Я приехал по семейному делу, доставил воспоминания моей бабушки в святилище, но теперь это сделано, и я не могу покинуть Петрикор, не отведав какого-нибудь из ваших знаменитых Моховых лосей. Я не могу позволить себе проводника, но вы могли бы сдать мне в аренду одно из тех лосиных ружей.

Мужчина достал пистолет со стойки за прилавком и показал Зену механизмы заряжания и то, как связать систему наведения со своей гарнитурой.

— Ты раньше охотился?

— Не на моховых лосей. Но я стрелял в летучих мышей на Сундарбане и в мегафауну на Джангале.

— Миры Зенитов, — сказал продавец.

«Я знаю! Вся лучшая охота теперь на территории повстанцев! Ай, если бы наш Император поторопился и вернул эти станции!»

— Не уверен, что они нам еще нужны, — сказал мужчина и вывел Зена наружу, чтобы показать ему корабль на воздушной подушке. — Все эти инопланетяне, которых они пустили через К-шлюз из этого узлового места. Эти дурацкие Зениты закончат тем, что впустят чуму или вторжение.

— Может, вы и правы, — сказал Зен. — В любом случае, это может быть полезно для бизнеса. Может быть, сюда придут люди, которые не смогут добраться до заповедника Зенитов, и вместо этого будут охотиться на вашего лося.

Мужчина пожал плечами. Этот покупатель был сумасшедшим, но, может быть, если бы он выжил, то привел бы кого-нибудь из своих друзей в Петрикор. А если нет, то судно на воздушной подушке было оснащено системой самонаведения; оно могло найти путь назад.

— Вам следует идти на восток! — посоветовал он, указывая на зеленоватый мрак у берега. «Здесь чаще всего можно встретить лосей в сухой сезон».

— Это сухой сезон? — спросил Зен.

— Если ты слышишь, как ты говоришь сквозь шум дождя, значит, на Петрикоре сухой сезон.

Зен забрался в катер на воздушной подушке, который включил двигатели и соскользнул по трапу в гавань. Зен велел ему идти на восток, и через несколько сотен метров, когда он скрылся из виду охотничьего магазина, заставил его остановиться у полуразрушенного причала, на борт которого забрался моторик. Затем он снова взлетел, удаляясь от города, грациозно скользя по мелководьям и глубинам, карабкаясь по зарослям с такой скоростью, что иногда срывался с их низких вершин и приземлялся на дальней стороне с гигантским плюхом брюхом. Нова проникла в него своим разумом и изменила регистратор маршрута так, что, когда Зен повернул его прямо на север, он не удосужился сообщить охотничьему магазину об изменении курса. «Это была очень хорошая идея, — сказала она. — Мы можем идти по прямой линии через эту дрянь вместо того, чтобы следовать по изгибу побережья. Мы скоро будем у шлюза Колраби.

— Если мы не утонем, или нас не разорвет моховой лось, или не утащит на дно этот гигантский осьминог.

— Ты сказал мне, что гигантский осьминог — это просто сказка.

— Я же говорил, что Медленный поезд — это тоже всего лишь сказка, а теперь мы собираемся его ограбить. Я больше не знаю, что реально.

Лужи открытой воды сияли жирными отблесками неба. Курганы сорняков лениво колыхались на длинных, медленных волнах. Зену казалось вполне возможным, что в глубинах этого ужасного болота может скрываться чудовищный осьминог. Но если кто и встречал его, то они не встретили его, когда ехали через залив на север. Они увидели небольшую группу моховых лосей, пробирающихся по мелководью на своих странных перепончатых копытах, но они не выказывали никаких признаков желания атаковать судно на воздушной подушке. Их лохматая шерсть позеленела от водорослей, а с широких рогов свисали лишайники. У Моха на самом деле не было берега, он просто незаметно переходил в заболоченную землю, которая затем медленно поднималась к горам. Зен убедился, что они добрались до суши только тогда, когда судно на воздушной подушке достигло сетчатого забора, и он увидел железнодорожные пути с другой стороны. Он приказал кораблю повернуть на восток, следуя линии. Вскоре впереди показались строения — давно заброшенные склады, на крышах которых росли папоротники и небольшие деревья. Зеленый свет Янви пронзал разбитые панели крыши старого навеса станции. Это не было похоже на линию Большого Пса с заброшенными поездами и плакатами на стенах. Эта станция была разграблена, а терминал закрыт. Единственными вещами, не покрытыми мхом или лишайником, были таблички с надписями «Не входить», «Вход запрещен» и «Зона ограниченного доступа», на каждой из которых изображен глаз Воху Мана. У некоторых знаков просто был глаз, как будто одного этого было достаточно, чтобы предупредить нарушителей.

— Может быть, есть камеры, — сказал Зен. Нова покачала головой.

— Я ничего не обнаруживаю… Это место мертво. Никаких связей с Морем данных, ничего.

Они оставили корабль на воздушной подушке спрятанным среди папоротников в промежутке между двумя зданиями. Перебравшись через ограждение пути, они спрыгнули на рельсы и последовали за ними несколько сотен метров, пока не увидели впереди вход в туннель. Он был заблокирован керамической пробкой, но внизу в основании барьера была маленькая дверца. Весь барьер был исписан трафаретом с предупредительными надписями — «ОПАСНО: НЕ ВХОДИТЬ» — и глазом Воху Маны.

— Охраны нет? — спросил Дзен, когда они присели в тени старой стены, наблюдая.

— Нет движения; никакого тепла тела, — сказала Нова. Они подошли ближе, прямо к тому месту, где следы исчезали в керамическом барьере. Дверь была достаточно большой, чтобы в нее мог пройти один человек, и она была заперта на механический замок. Нова приступила к работе с тонким металлическим инструментом, который Зен напечатал для нее ранее в отеле. Она работала в тишине, внимательно прислушиваясь к еле слышным звукам внутри замка, и через минуту, а то и меньше, Зен услышал, как отодвинулись тяжелые засовы. В одном из близлежащих зданий зазвонил звонок, пронзительный грохот продолжался до тех пор, пока Нова не нашла провод, ведущий к замку, и не перерезала его. Звонок остановился. Эхо исчезло. Никто не пришел.

— Никакой охраны, только механическая сигнализация, — сказал Зен. — Разве это не странно?

— Нет, — сказала Нова. — Если бы у Воху Маны были патрульные охранники и высокотехнологичные системы сигнализации, пошли бы слухи, что здесь есть что украсть. Слухи попадут в Море Данных, и другие Стражи начнут задаваться вопросом, что он скрывает от них. Таким образом, только местные жители знают, что здесь что-то есть. И никто из них не посмеет грабить Воху Мана.

Дверь использовалась сравнительно недавно — Нова сказала, что петли были смазаны в течение последних шести месяцев, — но все же потребовалась вся их объединенная сила, чтобы открыть ее. Они вошли и ждали, пока загорится свет, но свет так и не зажегся. Старые рельсы блестели на полу туннеля. Зен прошел вдоль них немного в темноту. Где-то впереди доносился шум, гудящая нота, такая ровная и монотонная, что он сначала ее не заметил.

— Что это такое?

— Не знаю, — сказала Нова и взяла его за руку. Они пошли вместе, и Зен начал ощущать бледный свет, рассеивающий тьму. Шум становился все громче, а свет ярче, и вдруг туннель расширился по обеим сторонам в большой зал с каменной крышей, наполненный сиянием заброшенного К-шлюза.

Пещера была необычная. Туннели, которые вели к К-шлюзам, обычно были просто туннелями; не было необходимости в дополнительном пространстве вокруг шлюза. Это пространство выглядело так, словно его наспех вырубили в скале. Он даже не был запечатан; струйки воды падали, как дождь, сквозь щели в высоком потолке. На полу были большие лужи, а между лужами стояла стопка пластиковых ящиков с какой-то техникой. Ящики ненадолго привлекли внимание Зена. Его больше интересовал поезд, стоявший на рельсах между ним и К-шлюзом. Это был старый золотой локомотив без названия на капоте, только глаз Воху Маны. За ним стояли три вагона. Третий вагон на половину торчал из шлюза, линия его неосвещенных окон исчезала в колеблющейся завесе энергии.

— Это невозможно, — сказал Зен. «Поезда не могут останавливаться на половину в шлюзе…»

— Не думаю, что он остановился. — Нова подошла ближе. Она присела рядом с носом поезда, глядя на его колеса. Через несколько мгновений она сказала: «Он движется со скоростью довольно ленивого ледника».

Теперь Зен понял, что это был за бесконечный гул. Старый локомотив пел, и каждая нота его песни продлится сотни лет.

— Что ж, теперь мы знаем, почему его называют Медленным поездом, — сказала Нова.

«Но ведь поезда должны проходить через К-шлюз быстро, не так ли?» — спросил Зен.

— Очень быстро или очень, очень медленно, — сказал голос позади него.

Он повернулся и поднял взятую напрокат винтовку, но в существо, парившее позади них, стрелять было нельзя. Это была голограмма, созданная проектором в одном из сложенных друг на друга ящиков. Он был похож на очень маленькую собаку с плоской мордой, держащуюся в воздухе быстрыми взмахами мохнатых крыльев. Медленному поезду потребуется около десяти столетий, чтобы завершить свой путь из Колраби в Петрикор. Когда последний вагон пройдет через К-шлюз, он снова начнет движение назад. Лучше путешествовать с надеждой, чем прибыть».

Зен уставился на собаку.

— Что это такое? — спросил он у Новы.

— Его зовут Пугасус, — сказала она. «Это один из традиционных интерфейсов Воху Мана».

— Это просто голограмма.

— Я голографический интерфейс, — с обиженным выражением лица сказал парящий в воздухе мопс. — Ты же не думаешь, что я стал бы утруждать себя выращиванием живого тела только для того, чтобы присматривать за этим местом, не так ли? В любом случае, было бы аэродинамически невозможно держать такую тяжелую собаку с крыльями такого размера в реальной жизни».

Гарнитура Зена начала выдавать информацию в ответ на запросы, которые он не обнаружил.

— Ты не тот, за кого тебя выдает идентификатор в гарнитуре, — сказал мопс, приближаясь к Зену и вглядываясь в его лицо своими выпученными глазами. Его розовый язык на мгновение задумчиво болтался. «Ты не «Аджай Безкрылый», — заявил он. «Ты Зен Старлинг! Ты тот, кто устроил все эти неприятности на Кхурсанди в прошлом году. А это машина под названием Нова. Я догадался, что это была ты, когда ты сегодня сканировала воспоминания в моем храме. Я ждал тебя.»

— Почему ты тогда не попытался нас остановить? — спросила Нова.

Летающий мопс самодовольно пожал плечами.

— Я хотел узнать, почему вы так заинтересовались моим бизнесом здесь. Моим личным делом.

— Мы слышали о Медленном поезде, — сказал Зен. «Отличный тайник».

Мопс издавал гнусавые звуки. Зен подумал, что он выглядел довольным. «Это хорошее место для хранения личных вещей», — сказал он. «Там, где другие не могут их найти».

— Ты имеешь в виду других Стражей? — спросила Нова.

— Мы можем взглянуть? — спросил Зен. — Мы прошли весь этот путь, и я не думаю, что вы позволите нам уйти. Мы можем взглянуть?

— Я еще не решил, отпущу тебя или нет, — чопорно сказал мопс. «Мои товарищи-Стражи уверены, что машина Нова должна быть уничтожена. Я не уверен. Ты не кажешься мне очень опасной. Самый обычный Моторик, я бы сказал. Он лизнул нос.

— Вы можете подняться на борт.

Раздалось шипение гидравлики. Зен посмотрел на поезд и увидел, что первая пара дверей в переднем вагоне открылась. Когда он оглянулся, интерфейс мопса исчез. Платформы не было, поэтому им пришлось залезать в поезд. Это была недостойная процедура, но в вагоне их никто не видел. Даже мест не было. Это был обычный пригородный поезд, который когда-то возил рабочих в поселения потерянного Колраби и обратно, но все приспособления были сняты, остались только отверстия для болтов и угловатые следы на покрытом ковром полу, где они раньше стояли. Зен нашел пустой ящик и поместил его между дверями на случай, если они закроются, пока он и Нова будут на борту. Затем они прошли в заднюю часть вагона и через открытые соединительные двери вошли в следующий. Все было точно так же, за исключением того, что в пыли на ковре виднелись два следа от шин, идущие по центру вагона. Зен и Нова последовали за ними в третий вагон, наполненный странным изменчивым светом К-пространства. Они входили в ту часть поезда, которая находилась внутри К-шлюза, и Зен ощутил знакомые ощущения. Должно быть, в свое время он прошел через тысячи ворот, но они всегда мелькали за мгновение до этого. Здесь не было никакой надежды избавиться от невозможного чувства падения — странного дежа вю. Свет за окнами двигался странными вихрями. Казалось, в нем образовались высокие фигуры, как будто призраки стояли снаружи вагона и заглядывали внутрь. Он видел их краешком глаза, но каждый раз, когда он поворачивал голову, чтобы посмотреть на них прямо, они исчезали.

— Там что-то есть! — сказал он Нове.

— Зен, там даже нет того, чего нет.

— Я продолжаю видеть…

— Я знаю. Я думаю, что это всего лишь оптическая иллюзия, но кто может знать? К-пространство более странное, чем мы себе представляем. Это, вероятно, более странное, чем мы можем себе представить.

— И вот мы в нем…

— Нет. Поезд защищает нас точно так же, как когда вы проходите через ворота с нормальной скоростью. Это маленький остров нашей реальности. Давай, исследуем.

Она открыла соединительную дверь и прошла в следующий вагон, который был полностью внутри К-шлюза. Она оглянулась на Зена, и он последовал за ней, изо всех сил пытаясь скрыть свой страх и тошноту, пока его мозг изо всех сил пытался понять, на какой высоте он находится. Нова взяла его за руку, и они встали вместе, глядя на существо, которое оставляло в пыли следы шин. Это было похоже на одну из автоматических тележек с закусками, которые катили туда-сюда по проходам и коридорам обычных поездов. Вероятно, это было когда-то, но его расширили и переоборудовали, и в нем не было закусок. На его плоской крыше балансировала ненадежная груда механизмов, достающая почти до потолка. Там был большой центральный цилиндр с прикрученными к нему стойками. На стеллажах стояли ряды старомодных дисков для хранения данных. Тележка, казалось, не двигалась, но Зен знал, что она движется. Она двигалась назад по поезду с точно такой же ледяной скоростью, с какой поезд двигался вперед, так что тележка и вещи, которые она везла, всегда оставались внутри К-шлюза.

— Что это? — прошептал Зен.

— Склад, — сказала Нова. — Старомодный, не связанный с Морем Данных, но мощный. Да, там места достаточно…

— Это Небеса? Балансирует на тележке с закусками? Зен уставился на нее, чувствуя себя обманутым. «Похоже на чайную урну».

Огни начали танцевать на большом центральном устройстве.

— Оно знает, что мы здесь, — сказала Нова.

И вдруг Зен уже не стоял с ней в вагоне, а падал сквозь солнечный свет в глубокий каньон между двумя возвышающимися облаками, и все, что он мог слышать, это ветер, проносящийся мимо его ушей, и звук собственного крика. Ему казалось, что все до сих пор было сном, и он очнулся от него в этой ужасной реальности. Он пытался вспомнить, как началось его падение, откуда он упал, туда, где голубое небо стало почти черным. Он посмотрел вниз, но под ним не было никаких признаков земли, только новые башни и облачные континенты. Может быть, он всегда падал. Нет, нет, нет, нет, сказал он себе, стараясь не обращать внимания на свидетельства всех своих панических чувств. Это не реально. Это виртуалка. Должно быть. Он закрыл глаза. Он крепко зажал руками уши, чтобы не слышать звук проносящегося мимо воздуха, и изо всех сил старался сосредоточиться. Смутно, как далекие воспоминания, он ощущал под ботинками потертый пыльный ковер Медленного поезда. Он взмахнул рукой и ударил по стеклу окон медленного поезда. Это давление на его руки было руками Новы. Где-то далеко, за ветром, он мог слышать ее голос, зовущий его по имени. Он сорвал с себя гарнитуру и оказался рядом с ней в вагоне, возле тележки с техникой.

— Куда это привело тебя? — спрашивала она. — Что ты видел?

— Ничего, — выдохнул он, все еще дрожа от шока. «Только облака.Только падение. Взгляни...»

— Я не могу, — сказала Нова. «Он не впустит меня. Думаю, Воху Мана мне не доверяет».

— Но оно доверяет мне?

— Оно знает, что ты не угроза. И он отчаянно хочет показать, что он построил».

— Но там ничего нет!

— Что-то должно быть…

Зен глубоко вздохнул и снова надел гарнитуру, наполовину надеясь, что теперь он тоже будет заблокирован. Но тотчас же он снова оказался в небе, и это было все, что он мог сделать, чтобы осознать свое настоящее тело, пока этот виртуальный Зен стремительно падал мимо кремовых километров вечерних кучевых облаков. Затем в облаках под собой он увидел что-то темное. Он напряг глаза, пытаясь разобрать. (Настоящие глаза были бы так искажены давлением воздуха, что он бы ослеп. Он удержал эту мысль, как доказательство того, что все это не было правдой.) Он провалился сквозь белое облако облаков и, когда появился под ним, он мог ясно видеть форму. Это был корабль. Огромная акулоподобная штука, похожая на космический корабль в игре, за исключением того, что он был построен из древнего дерева и, казалось, горел. Затем, когда его падение приблизило его, Зен понял, что то, что он принял за облака густого коричневатого дыма, также было сделано из дерева. Доски, из которых состоял корабль, постоянно отрывались и уносились по его следу, пока он боролся с ветром. Под ними обнажились еще доски, которые в свою очередь оторвались. Это выглядело как метафора чего-то, но Зен понятия не имел, что именно. Прежде чем он успел хорошенько подумать, порыв ветра снова закрутил его вверх, подняв над разорванным носом корабля, мимо гигантской фигуры, похожей на деревянную сестру горного святилища Воху Маны. Он приземлился на огромную плоскую палубу. Там росли угрюмые деревья, их корни уходили между досок. Ветер стих, но облака порванных бревен все еще продолжали кружиться за кормой, издавая мчащийся звук, когда они пролетали над головой.

Зен начал ходить по палубе. Он подошел к лестничному пролету и спустился по нему в тенистые внутренности корабля, где сквозь щели в обшивке пробивались мягкие солнечные лучи. Корни деревьев, вьющиеся сквозь потолок, образовывали плетеные живые столбы. Он пробрался между ними. Корабль наполнился звуками натянутой древесины, скрипом, стонами, скрипом и бормотанием. Впереди солнечный луч прожектором падал на плетеное кресло, где сидел мужчина и читал старомодную книгу. Зен колебался. Мужчина почувствовал его присутствие и встал, высокий и худой, выпрямился из кресла, скрестил руки на груди, вцепился в свои плечи длинными бледными пальцами, наблюдая за приближением Зена. Зен знал эту манерность. Он знал это длинное и хрупкое-сильное тело. Он шагнул в полосу света и остановился, глядя в худое белое лицо человека, смерть которого на водяной луне Тристесс он видел однажды.

— Зен Старлинг! — сказал Ворон. «Что привело тебя на Небеса?»

Огромный старый корабль не казался Зену небесным, но в нем были и более приятные детали. Ворон вывел его на что-то вроде балкона, протянувшегося по всей длине постоянно разрушающегося корпуса. Там шли и другие люди, но они были далеко, лица их были неясны.

— Все здесь? — спросил Зен. — Воху Мана действительно сделал копии всех, кто когда-либо жил? Коби Чен-Тулси здесь? А леди Суфра? А Январ Малик?

— Я уверен, что программы, которые думают, что они Коби, Малик и Леди С., где-то прекрасно проводят время, — сказал Ворон. «Но не здесь. Я думаю, что эта среда является своего рода пристройкой, где Воху Мана держит более беспокойные души, те, которые его товарищи-Стражи предпочли бы, чтобы он просто удалил. — Он взглянул вверх, и тени бесконечно распадающегося корабля затрепетали по его лицу. «Может быть, технически это вообще не часть Небес. Может быть, это просто головоломка Лимбо Воху Маны, Бардо Баржа…» — Он снова посмотрел на Зена и усмехнулся. — И все же это лучше, чем ничего.

— Это нереально, — сказал Зен, просто, чтобы напомнить себе об этом. — Думаешь, я этого не знаю?

— Ты тоже не настоящий.

Ворон рассмеялся. Он не выглядел таким старым, каким был, когда Зен впервые встретил его, но у него была та же кривая улыбка, тот же понимающий косой взгляд.

— Я ничуть не менее реален, чем тот Ворон, которого ты встретил на Разломе. Я цифровая копия оригинального Ворона, как и он. Раньше я делал десятки таких копий, ожидая загрузки их в клонированные тела. Когда Стражи начали удалять меня из Моря Данных и выслеживать моих клонов, я разыскал Воху Ману. Я слышал о его маленьком увлечении. Я подумал, что он может захотеть неношеного Ворона для своей коллекции.

— И ты спрятал информацию о Петрикоре в голове Новы, чтобы она знала, где тебя найти.

— Полагаю, я думал, что однажды могу пригодиться в качестве резервной копии на случай, если что-нибудь случится с моей последней физической версией. Кстати, что случилось с этой версией?

— Его убил небесный скат на Тристессе.

— Скат? Как смешно!

— Но, если ты был создан давным-давно, когда Стражи начали избавляться от настоящего Ворона, — сказал Зен, — как же ты узнал меня? Ты был создан до того, как я родился.

— О, Воху Мана держит меня в курсе, — сказал Ворон. — Он сканирует Море Данных в поисках соответствующей информации. Каждый месяц или около того он отправляет его в виде письма хранителю своего святилища, который копирует его на планшет, едет сюда, садится в медленный поезд и загружает его на компьютер, на котором работает эта среда. Ни одно из них никогда не попадает в Море Данных, поэтому другие Стражи не знают, что задумал Воху Мана. На Петрикоре не генерируется никакой информации, которая могла бы привлечь их внимание, а сам Медленный Поезд существует в К-пространстве, вне поля зрения и вне разума. Ты первый гость из внешнего мира, которого я встретил. Рад тебя видеть, Зен. Я знаю, что ты сделал для последнего Ворона. Ограбление поезда Зенитов для него. Это был отчаянный поступок.

— Людей убили, — неловко сказал Зен. Пока он был вдали от Ворона, он забыл, насколько привлекателен Ворон, и как сильно он хотел понравиться ему. Теперь, он снова стоял рядом с ним, и было легко забыть, как этот человек использовал его. «Много людей погибло. Мы начали войну.»

— Только одну маленькую, — сказал Ворон. — И это сработало, Зен! Я читал обо всех новых мирах, путь к которым вы с Новой открыли через Тристесс. Хотел бы я увидеть их своими глазами. Она здесь, я полагаю?

— Да.

Ворон оперся локтями о перила балкона и сцепил длинные пальцы. «Воху Мана показал мне некоторые разговоры Стражей о ней. Они обеспокоены. Они видят в Нове соперника. Должно быть, она стала очень могущественной. Но пока недостаточно мощной. Ей все еще нужна моя помощь, не так ли?

Зен был осторожен. Он не хотел рассказывать Ворону, что Нова сказала о том, что он стал Творцом рельсов.

— Ей может понадобиться твой совет, — признал он.

Ворон снова рассмеялся.

— Конечно! Вот почему она рискнула прийти сюда. Но есть цена за мой совет, Зен. Ты должен вытащить меня отсюда. Я устал быть призраком в карманном чистилище Воху Маны. Забери меня, и я найду новое тело, чтобы загрузить в него эту личность.

— Таков был план, — сказал Зен. — Вот почему мы пришли сюда — чтобы увести тебя. Но я не вижу, как я могу это сделать. Нова не может войти сюда, и я не знаю, как вытащить твою программу. Что я должен сделать? Скопировать вас в мою гарнитуру?

— Нет необходимости, — сказал Ворон. «Моя личность хранится на информационном диске, установленном на барабане, который держит эту среду. Довольно старомодно, но именно так действует Воху Мана. Вероятно, есть и другие диски, но мой будет самый новый; никакие другие личности не добавлялись в это место после моей. Все, что вам нужно сделать, это…

Голос отовсюду внезапно прервал их. — Не так быстро, Ворон! — пророкотал он. Крылатый мопс размером с небольшую гору пролетел над головой, погрузив террасу в тень. Он парил и смотрел на Зена и Ворона, в то время как нисходящий поток от взмахов его крыльев вырывал новые части обшивки из корпуса старого корабля.

— Я впустил Зена Старлинга, потому что хотел услышать, что он хочет тебе сказать. Я не собираюсь его выпускать. Я послал коротковолновый радиосигнал в свою святыню. Команда сопровождения уже в пути. Не волнуйся, Зен Старлинг. Я уже готовлю виртуальную версию тебя. Твое тело может быть убито, но ты будешь жить в этой среде, пока я не сочту безопасным перенести тебя на мои полноценные Небеса со всеми остальными.

— Нет! — сказал Зен. Ворон пытался что-то ему сказать, но он не слушал. Он протянул руку и снял гарнитуру. Была вспышка, когда связь оборвалась, а затем он снова оказался в Медленном поезде, в странном тошнотворном свете К-шлюза.

— Ты нашел его? — спросила Нова.

— Его… да… но нам пора идти; люди идут сюда, нам нужно вернуться на корабль на воздушной подушке…

— Только не без Ворона.

Зен посмотрел на тележку с любопытным грузом. Все эти стеллажи с дисками. Возможно, у каждого из них была своя личность, которую Воху Мана спас без ведома других Стражей; всевозможные забытые тираны и мятежники, стертые из Моря Данных, но живущие в виртуальных пространствах, которые генерировала эта большая центральная машина. Он осмотрел полки и вытащил выглядящий наименее старым диск.

— Это Ворон? — спросила Нова. — Можем ли мы быть уверены?

— Этот самый новый, — сказал Зен, — и Ворон сказал, что это была самая последняя личность, которая была добавлена в виртуальную среду. Диск с данными выглядел как серебряный космический корабль из одного из странных старых черно-белых фильмов, которые любила смотреть Нова. но он был достаточно маленьким, чтобы поместиться на ладони Зена. По его краю крошечные рельефные буквы отражали свет. «Кроме того, на нем написано «Ворон».

Он сунул диск в карман туники. Когда они побежали обратно через поезд, голограмма Пугаса появилась в воздухе перед ними, крича: «Что ты задумал сделать? Верни это устройство хранения данных на место!»

— Он сделан только из света, — сказала Нова, обогнув его и побежав дальше. — Он не может причинить нам вред.

Зен опустил голову и побежал прямо сквозь летающую собаку. Она негодующе тявкнула и полетела за ним куда-то.

– Остальные были правы насчет тебя, Старлинг, от тебя одни неприятности!

Они оставили мерцающий свет К-шлюза позади и пробежали через два передних вагона. Двери пытались закрыться, грызя ящик, который Зен оставил между ними. Нова пролезла и упала на землю снаружи, а через мгновение Зен спрыгнул за ней.

— Знаешь, тебе это не сойдет с рук! — закричал интерфейс Воху Маны. «Мои хранители храма уже едут, чтобы разобраться с вами!» Он яростно хлопал за ними по туннелю, пока не достиг пределов диапазона своего проектора и не погас.

Дверь в устье туннеля стояла чуть приоткрытой, как они ее и оставили. Они присели за ним и прислушались.

— Я ничего не слышу, кроме дождя, — сказал Зен.

— Я тоже, — сказала Нова. «Но, если бы кто-то прибыл, пока мы были в поезде, я могла их не услышать. Может быть, они ждут нас.»

— А может быть, они еще не пришли. Воху Мана, должно быть, думал, что сможет заставить нас говорить дольше.

Зен открыл дверь, и они вышли наружу. Свет обрушился на них, как лавина. Он исходил от фонарей, установленных на трех больших вагонах, которые молча ждали в тени старых железнодорожных зданий. Он был настолько ярким, что, казалось, имел вес, отбрасывая в сторону влажные лунные сумерки и швыряя тени Зена и Новы о преграду позади них. В центре света послышались бегущие шаги и кричащие голоса, а затем из яркого света появились люди с автоматами и налобными фонарями в зеленой форме с глазом Воху Мана на туниках. Они были такими же добрыми полицейскими, которых Зен видел в храме тем утром, но они уже не казались добрыми. Он выбросил свое лосиное ружье и позволил им опустить его на колени рядом с Новой. «Расстрелять их теперь, надзиратель?» — спросил кто-то, как будто это было долгожданное угощение. Они были любителями, подумал Зен. Их вооружение представляло собой смесь охотничьих ружей и больших устаревших бластеров бывших железнодорожных войск. Они были раздраженными, взволнованными и очень опасными.

— Подожди, — приказал другой голос. Из света вышел мужчина в длинном непромокаемом пальто, которое блестело, как разлитое масло под светом фонарей. У него были длинные седые волосы и лицо сурового святого. Оно стало еще суровее, когда он посмотрел на Зена. «Сегодня ночью со мной говорил наш Страж Воху Мана, — сказал он. — Он говорит, что ты должен умереть, а твоего Моторика отвезут на изучение и разборку, — он наклонился ближе, понизив голос. — Я хочу, чтобы ты понял это, нарушитель. Твоя смерть будет окончательной. Остальные из нас будут возрождены во славе загробной жизни Воху Маны, но ваша информация будет удалена навсегда».

— Чего? — спросил Зен. — Я видел твою загробную жизнь. Это ерунда.

Он чувствовал эту сумасшедшую потребность выиграть время, как будто помощь могла бы прибыть, если бы он только мог заставить человека говорить достаточно долго. Но помощь откуда? Это был мир Воху Маны, и никто здесь не мог ему помочь. Он взглянул на Нову, но трое мужчин держали ее, а один приставил пистолет к ее голове. Тем не менее, он продолжал говорить, злой и испуганный. «В любом случае, когда вы умрете, Страж воскресит не вас, это будет просто программа с вашим именем и лицом. Это будет не более, чем ваш профиль на сайте знакомств». Мужчина ударил его по лицу так сильно, что он увидел звезды. Один из других снял с Зена гарнитуру, затем порылся в его карманах и достал диск с данными. Лидер взял его и посмотрел на него, потом на Зена. «Где ты нашел это?»

— Как ты думаешь?

— Что на нем?

— Наш старый друг. Ему так надоели твои Небеса, что он умолял нас помочь ему сбежать.

Человек, который только что обыскивал Зена, внезапно хмыкнул. Он опустился на колени между Зеном и Новой, а затем растянулся лицом вперед. Маленький серебристый дротик торчал у него сзади на шее, чуть выше воротника. Все посмотрели на него на мгновение, и никто не говорил. Затем сразу произошло куча событий, да так быстро, что впоследствии Зен не мог вспомнить порядок. Нова сбросила своих похитителей и бросилась вбок, врезавшись в него так, что он провалился под нее. Некоторые лампы внезапно погасли. Мокрая грязь забрызгала лицо Зена; он чувствовал, как она стекает вниз по его воротнику. Раздался женский голос, кричавший о том, чтобы все бросили оружие во имя Империи Сети. Раздался звук, похожий на падение мелких камней, который оказался выстрелом. Распластавшись под Новой, Зен сбоку смотрел на бегущих людей. Он смутно понимал, что помощь подоспела, но не был уверен, что это за помощь и почему. Главный хранитель храма все еще стоял, оглядываясь в замешательстве. Один из прожекторов все еще горел. Из темноты за ним появилось еще больше людей, которые торопливо выбегали из старых зданий. Поначалу их было трудно увидеть, потому что их одежда была замаскирована, чтобы соответствовать ландшафту, но один за другим они отключили настройки-хамелеоны, и Зен узнал тусклый серо-голубой боевой костюм Железнодорожных войск. Значит, на самом деле это не помощь, подумал Зен. Его только что схватили во второй раз, более крутые люди, с лучшим оружием.

— Это Синие тела, — сказал он.

Нова не ответила. Он повернулся и попытался подняться, а она скатилась с него и легла на спину в грязи. Пуля проделала большую дыру посреди ее лба, когда вошла, и еще большую дыру в затылке, когда выходила. Мокрое лицо и одежда Зен были не грязью, а голубым гелем, который она использовала в качестве крови и мозгов.

— Нова? — сказал он, когда его потащили за ноги прочь от нее.

Маленькая белая вспышка вспыхнула внутри ее открытого рта. Дым клубился, как последний вздох, и растворялся в дожде.

— Нова! — крикнул он.

— Замолчите, мистер Старлинг, — приказал предводитель Синетелых. Она сняла шлем и оказалась молодой женщиной с розовым лицом и желтыми волосами. Она посмотрела на Нову, потом на главного хранителя храма.

— Почему ты стрелял в нее?

— Это была всего лишь машина, — сказал мужчина. — Он вторгся в места, священные для Воху Мана. — Он дрожал от волнения и это выглядело как испуг, но оказалась яростью. — Так новый Император обращается с гражданами своей Империи? — внезапно закричал он. — Убить нас и вторгнуться в наши миры?

— Молчи, — холодно сказал молодой офицер Железнодорожных войск. «Никто не был убит; ваши люди выздоровеют через несколько часов. И мы не вторгаемся, мы просто проходим. У меня есть приказ поймать этих беглецов и доставить их на Центральную Станцию для надлежащего допроса». Она выхватила информационный диск из рук надзирателя и спросила: «Что на нем, мистер Старлинг?» Зен не мог говорить. Он мог только смотреть на Нову, не веря своим глазам, словно она была какой-то бесценной вещью, которую он уронил и разбил. Почему он настоял на том, чтобы она отправила с ним это тело, тело, которое он любил? Почему он не позволил ей напечатать новую, которая ему была безразлична, а его Нова осталась в безопасности на Нулевой Станции? Возможно, если бы он только мог собрать осколки, все миллионы осколков ее разума, которые выстрел разбросал по грязи и вверх по двери туннеля…

— Мистер Старлинг? — спросил офицер, все еще держа диск.

— Лейтенант задала вам вопрос, — прорычал человек, державший Зена, но офицер покачала головой и сказала: «Оставьте его. Он в шоке. Давайте начнем, прежде чем Воху Мана прорвется через наши брандмауэры или еще больше этих культистов придут посмотреть, что случилось с их друзьями».

Зен знал, что она была добра к нему. Он кивнул ей, пытаясь что-то прошептать. Ему показалось, что он узнал ее, но все казалось таким нереальным, что он не был в этом уверен. Он видел, как она осторожно положила инфодиск в один из карманов на поясе.

— Мы возьмем Мото? — спросил кто-то.

— Ее можно восстановить?

— Ни как нет, лейтенант. Ей конец.

— Тогда оставь ее.

Они затолкали Зена в машину. Кто-то очень осторожно вытер его лицо тряпкой. Потом надели на его запястья пластиковые наручники. Когда грузовик уехал, он в последний раз увидел тело Новы. Ее голые колени торчали из-под рваной серой бумаги комбинезона. Это было самое печальное, что он когда-либо видел.

ПЕСНИ ПОЕЗДОВ

«Дамасская роза» покинула Галатаву еще до рассвета. Теперь она тянула только пять вагонов: один служебный для Треноди, два для ее персонала, багажный фургон и бронированный вагон для небольшого почетного караула КоДес Зенитов. Через несколько часов она пересекла Марапур, направляясь к пограничному К-шлюзу, который вел в К’мбусси и Империю Сети. Треноди затаила дыхание, когда шлюз приблизился. Ее путешествие было запланировано на несколько недель, но последний стремительный рывок к К-щлюзу по-прежнему напоминал прыжок со скалы. По обеим сторонам пути стояли мобильные артиллерийские платформы ее семьи «Бахадур», нацелив оружие на туннель, где находился К-шлюз, готовые уничтожить любой поезд, который неожиданно проедет со стороны Преллов. Треноди знала, что у Преллов такая же огневая мощь сосредоточена по другую сторону шлюза. Им сказали, что я приду, напомнила она себе. Но что, если они на самом деле не хотят с ней разговаривать? Они хотели ее смерти; они наняли того зеленоглазого мальчика, чтобы он убил ее на Галатаве. Что, если бы они просто решили взорвать «Дамасскую розу» и сказать: «Ой, извините, ошибка вышла…» А потом она прошла через шлюз, почти не заметив, и К’мбусское солнце ярко светило в окна, а на орудийных платформах рядом с гусеницами были опознавательные знаки «Прелл» и «Железнодорожные войска». Они не открыли огонь, но махнули своими стволами, чтобы проследить за «Дамасской Розой». Позади них, на подъездных путях возле К-шлюза, стояло больше боевых поездов, чем Треноди когда-либо видела в одном месте: железнодорожный флот Дома Преллов, ожидающий приказа пройти через шлюз и завоевать миры Зенитов. Она знала, что поезда были здесь как демонстрация силы. Они должны были запугать ее. К сожалению, это работало. Раздраженная на себя за то, что позволила Преллам добраться до нее, она оставила свой личный автомобиль и отправилась на поиски компании. Скар, неподвижно стоявший в вестибюле, как призрачный доспех, молча последовал за ней, пока она возвращалась через поезд в вагон, в котором ехали ее сотрудники.

Крайтт-воин был частью семьи Треноди с утра после покушения, когда он перебрался из своей тусклой маленькой пещеры за баром на набережной в большую светлую комнату этажом ниже апартаментов Треноди. Там он провел большую часть времени в полусне в утопленной ванне с включенным на полную мощность обогревом, наблюдая за голоэкранами, которые мерцали, как миражи, в знойном воздухе над полотенцесушителями. Но когда Треноди навещала его, он всегда вставал и шел ей навстречу, желая узнать, нужна ли ей какая-нибудь драка. В первый раз, когда она пошла к нему, дядя Нилеш настоял на том, чтобы ее сопровождал целый отряд КоДеса с тяжелым оружием, которое они направили на Скара, пока она еще раз благодарила его за спасение ее жизни. Во второй раз она взяла только Флекс, почувствовав, что Скар любит Моторика. В третий раз она пошла одна. Она сказала дяде Нилешу, что ее перезагруженные дроны-стрекозы обладают достаточной огневой мощью, чтобы разорвать Крайтта пополам, если он будет угрожать ей, но в сердце она была уверена, что он этого не сделает. Она уже начала доверять Скару больше, чем большинству своих родственников. В третий раз она принесла ему Крайтт-нож, который носила с собой в Хабе в ту ночь, когда помиловала Целд Гех Карнейса. Казалось, что это никому не нужно, и это было уродливой старой вещью для человеческих глаз, поэтому она подумала, что отдаст ее Скару в знак благодарности. Но после того, как он несколько мгновений изучил его и провел когтем по выступам, выгравированным на рукояти, Крайтт вернул его ей.

«Это нож Целд Геха», — прорычал он. «Им владели многие королевы. Теперь это твой нож, Целд Гех из людей».

— Я не знаю, как им пользоваться, — сказала Треноди, сунув нож ему в руки. — Я имею в виду, я понимаю принцип — я знаю, что заостренный конец — это лезвие с острым концом, а тупой конец — это то, за что нужно держаться, — но…

— Я научу тебя, — сказал Скар.

Он сразу же начал ее уроки, показывая ей, как держать оружие, как наносить удары так, чтобы вся сила ее тела была за ударом. Она думала, что должна казаться ему очень слабой. «Я не такая сильная, как Крайтт», — сказала она. Но Скар сказал, что это не имеет значения, потому что ее дух силен. Треноди подумала, что это была самая приятная вещь, которую кто-либо когда-либо говорил ей. После этого ей понравился старый нож. Она попросила своих дизайнеров напечатать для него чехол, и она носила его сзади на поясе. Теперь, когда она шла по своему поезду, она чувствовала его, твердое, приятное давление на поясницу. Знание того, что он был там и что Скар был с ней, заставило ее почувствовать себя немного спокойнее. Ее дамы уже привыкли к Скару, но П.К. Зенит, переговорщик, который должен был стать советником Треноди в переговорах с Империей, прибыл из Сундарбана всего за несколько минут до отправления поезда. Когда Треноди села в средний служебный автомобиль он увидел, что позади нее маячит ее телохранитель Крайтт, его круглое смуглое лицо стало зеленовато-серым, и он с пронзительным писком вскочил со своего места и прижался к деревянным панелям.

— Стражи хранят нас, Леди Зенит! Вы совершенно уверены, что этот зверь на нашей стороне?

— Конечно, — сказала Треноди. Она понимала, что он чувствует. Никакая фотография или видео Крайтта не сможет подготовить вас к настоящему.

— Что ж, — сказал П.К. Зенит, осторожно возвращаясь на свое место, — он обязательно привлечет к вам внимание, когда его увидят средства массовой информации Центральной Станции. Да. Думаю, это хорошая идея. Признак силы, что мы можем укротить таких диких зверей. Без обид, — поспешно добавил он, вспомнив, что модифицированная гарнитура, приклепанная к чешуе лица Скара, будет переводить его слова на язык Крайтта.

Скар чуть наклонил голову и улыбнулся своей тревожной улыбкой. Треноди все еще не знала, что делать с этим переговорщиком. Паллатхадка Кешава Зенит — таким было его полное имя, но он велел всем называть его П.К., чтобы сэкономить время. Он был моложе, чем она ожидала, и невероятно толст. По его словам, он выбрал быть толстым. Все, что он ел, было специально приготовлено для того, чтобы вернуть все элементы, способствующие ожирению, которые давным-давно удалили умные пищевые технологи. «Это заставляет людей думать, что я солидный и надежный», — сказал он. (Треноди должна была согласиться, что он выглядел солидно. Даже на его щеках были челюсти.) «И это сбивает с толку другую сторону, когда я заключаю сделку. Единственное место, где большинство из них когда-либо видели такого толстого человека, как я, это игры и тройки. В играх и тройках такие толстые, как я, всегда медлительны и глупы, и обычно это злодеи, которые в конечном итоге проигрывают. К тому времени, когда люди понимают, что я не медлительный и не глупый, я обычно побеждаю. Таким образом я договорился о наших концессиях на добычу полезных ископаемых на Сурте».

— А ты злодей, П.К.? — спросила Треноди.

Он уставился на нее, затем начал смеяться, его маленькие глаза полностью исчезли в складках жира. Треноди решила, что он ей нравится. Когда «Роза» мчалась по океанским виадукам К’мбусси под толпой СМИ и дронов «Железнодорожных войск», она сидела с ним за большим столом в своем государственном автомобиле, решая, что она скажет Императору. Что она могла попросить; что она могла позволить себе отдать взамен…

Под смотровым куполом из алмазного стекла на крыше личного государственного автомобиля Треноди Флекс сидела и наблюдала за проплывающими мирами. На коленях у нее был планшет, но он был пуст; она еще не видела в быстро мчащихся пейзажах ничего такого, что вызывало бы у нее желание рисовать. Она любила поезда, но не любила в них ездить. Она предпочитала оставаться на одном месте и позволить своему воображению путешествовать за ней, пока она слушала песни, которые поезда привозили с собой из дальних миров. Она не знала, почему согласилась отправиться в это путешествие. Это было не потому, что приглашение исходило от исполнительного директора Консорциума Зенитов — такие вещи не интересовали Флекс. Скорее она чувствовала, что Треноди нуждается в ней, а Флекс всегда старалась помочь нуждающимся. Это могло быть пережитком ее первоначальной программы, потому что Моторик, в конце концов, должен был быть полезным. Но Флекс предпочитала думать, что это было ее собственное решение и ее собственный способ отплатить за доброту, проявленную к ней Микой Старлинг, когда она впервые прибыла в Разлом. Конечно, помощь людям иногда имела свою цену. Она помогла Зену, когда он нуждался в ней, и в итоге ее убили. У нее было неприятное предчувствие, что то же самое может произойти и на этот раз, потому что она вообще не доверяла этим Преллам, которых Треноди собиралась встретить. Она очень тщательно сделала резервную копию своей личности и сохранила ее в своем мозгу в депо, прежде чем покинуть Галатаву.

Когда поезд въехал в длинный туннель в Горах Ледяного Кристалла, она открыла собственное внутреннее меню и снова переключила настройки пола, надеясь, что это изменение улучшит ее настроение. Сменить пол для Моторика было настолько просто, что Флекс никогда не видел необходимости останавливаться на том, быть мужчиной или женщиной. Иногда она чувствовала себя девочкой, иногда мальчиком. Но это было поверхностно, вроде переодевания. Внутри Флекс не был ни тем, ни другим. Флекс был просто Флексом. Ее тело прошло знакомый цикл небольших изменений, которые превратили его в его тело, и свет К-пространства вспыхнул за пределами купола, когда поезд прошел через следующие ворота и выехал на Химмапаан. Флекс завязал волосы назад, как носил их в детстве, и просмотрел местные новостные ленты. Планета погрузилась в долгую ночь, и ничего особенного не происходило. Единственная история была о дронах Железнодорожных войск, посланных для обрушения нестабильного ущелья в горах. Затем, когда «Роза» мчалась через станционный город Химмапаан к следующему шлюзу, что-то неожиданное мелькнуло из Моря Данных планеты и попало в разум поезда. Это произошло очень быстро, и Флекс почувствовал это только потому, что связал свой разум с массивами сенсоров «Розы».

— Что это было? — спросил он.

— Что было что? — спросила «Дамасская Роза».

— Это было сообщение?

— Ничего особенного, — сказала «Дамасская Роза». — Просто спам.

Это не было похоже на спам, подумал Флекс. По мере того, как поезд мчался дальше, он пытался нарисовать его или, по крайней мере, нарисовать то чувство, которое он вызвал у него, когда вспыхнул в Химмапаанском Море Данных. Странный информационный пакет, пришедший из ниоткуда и падающий в разум «Дамасской Розы», как крошечное золотое семя.

Когда они добрались до Центральной Станции, было уже утро, и Треноди перестала строить планы и пошла обратно через поезд к своему вагону. Поднявшись по лестнице в смотровой купол, где сидел Флекс, она заметила, что он снова мальчик, но к тому времени она знала Флекса достаточно хорошо, чтобы это не стало неожиданностью. Она стояла рядом с ним, и они смотрели, как проплывают окраины станционного города. Облака, несущиеся с моря, были вылеплены высоколетящими дронами в подобие Императора и его семьи, и пока гигантские головы парили над городом, их тени скользили по лесопаркам и склонам садовых небоскребов. Некоторые из небоскребов были практически самостоятельными городами: гигантские аркологии с десятью тысячами жителей, поросшие деревьями садовые террасы спиралевидно поднимались по бокам. Бассейны со стеклянным дном выступали из верхних террас, и пока поезд петлял вокруг основания одного из них, Треноди взглянула вверх и увидела толпу детей, плавающих высоко над ней, похожих на головастиков, у которых только что появились ноги. А потом в зданиях произошел разрыв, и далеко на севере она увидела отдаленную массу еще большего строения.

— Императорский дворец, — сказал Флекс. — Это там, где ты жила раньше?

— Да, — сказала она. — И я тоже чуть не умерла там, в ту ночь, когда прибыли боевые поезда Преллов.

Она вздрогнула, когда тень головы Илона Прелла, высеченная в облаках, упала на поезд. Она вспоминала, какими опасными они могут быть, эти люди, с которыми ей пришлось иметь дело, и как сильно ей хотелось, чтобы ей вообще не приходилось с ними иметь дело.

— О, смотри, мы по телику, — весело сказала «Дамасская Роза». Она открыла голоэкран в куполе, чтобы Флекс и Треноди могли посмотреть кадры из имперской новостной ленты. Сама «Роза» выглядела как яркая змея, грациозно скользящая по изгибам виадука Хаим-Невек, кадры с дрона перемежались со старым видео Треноди. Текст, прокручивающийся по краям экрана, ничего не говорил о переговорах. Измученная имперскими санкциями и войной с враждебными инопланетянами, объявила она, императрица повстанцев Треноди Зенит пришла предложить свою капитуляцию. Ее примет в Зале аудиенций ее императорское величество императрица Прия.

— Что? — спросила Треноди. — Я думала, что буду разговаривать с Илоном Преллом.

Флекс проверил Море Данных и сказал: «Император задержался на охоте…»

— Намеренно задерживается, — сказала Треноди. — Это тактика, чтобы я казалась менее важной.

— Тем не менее, все может быть в порядке, — ободряюще сказал Флекс. — Леди Прия — ваша сестра, не так ли?

— Сводная сестра, — сказала Треноди. — Это другое.

Команда Железнодорожных войск прибыла в Петрикор на борту небольшого боевого поезда под названием «Регулятор Убытков». Он ждал их на вокзале. Вагонов не было, только длинный бронированный локомотив с боевым отделением за главными двигателями, трюмом, в который прямо въехал штурмовой грузовик группы, и несколькими крошечными кабинками сзади. Зен был заперт в одной из них, и там он лежал на койке, которая была не шире, чем он сам, пытаясь стереть воспоминания о смерти Новы. «Ничего, ничего, — говорил он, — она не умерла, она не совсем умерла». Он старался заставить себя поверить в это. Потому что это было правдой. Она не умерла. Его голова знала это, даже если его сердцу было трудно принять это. Тело, которое он оставил лежать в грязи Петрикора, было телом, с которым он разделил столько приключений, но у Новы были и другие тела, по крайней мере 238, и у каждого из них были одни и те же воспоминания о нем. Когда он был на Нулевой Станции, ему не хотелось верить, что кто-то из них на самом деле была ею, но сейчас ему отчаянно нужно было поверить в это. Если бы он мог просто признать, что все эти другие Новы на самом деле были его Новой, все было бы в порядке. Если бы только он мог найти способ вернуться к ней. Поезд прошел через пять К-шлюзов, прежде чем к нему подошел командир Железнодорожных войск и поговорил с ним. Она принесла ему кофе и расстегнула наручники, чтобы он мог выпить. Она была не совсем дружелюбна, просто вежлива. Почему она была такой знакомой? Она заставила его подумать о Яне Вашти, но главным образом потому, что она была полной противоположностью Вашти: бледная и шикарная, и все по правилам. У нее был какой-то жесткий акцент из Транс-Чибы.

— Мне очень жаль твоего моторика, — сказала она. — Я хотела взять ее живой, если бы могла. Я разговаривала с ней один раз по видеосвязи на Кхурсанди. Она показалась мне хорошим Моториком.

Так вот откуда ее знал Дзен. «Ты Лария Прелл, — сказал он.

— Да, это я. Какое совпадение, встретить вас прямо здесь. Той ночью на Кхурсанди, когда новый шлюз только что был открыт и два интерфейса Близнецов направлялись, чтобы убить Зена и его товарищей, Лария была офицером Прелла, который не подчинился ее приказу и предупредил их об опасности. Зен иногда задавался вопросом, что с ней стало после того, как она вернулась на Центральную Станцию. Теперь он знал. Ее семья выгнала ее, и она сделала то, что сделали многие другие опальные бывшие офицеры КоДес, и присоединилась к Железнодорожным войскам. «Должно быть, для нее это большое падение, — подумал он, — командовать патрульным поездом на ответвлениях».

— Разве Воху Мана не рассердится из-за того, что ты усыпила его охрану и забрала меня с Петрикора? — спросил он.

— Воху Мана — младший из Стражей. Мои приказы исходят от Императора, у которого есть покровительство более могущественных. Я не знаю, что ты делаешь, Старлинг, но некоторые очень важные люди считают очень важным поговорить с тобой.

Они знали, где он был, подумал Зен. Стражи знали, что он был в Черной Зоне. Они хотели бы знать все о Нулевой Станции. Суракша, секретное разведывательное подразделение Илона Прелла, вероятно, умело задавать вопросы, чтобы убедиться, что он им все расскажет.

— Как вы нас нашли? — спросил он.

— Очевидно, кто-то заметил новый К-шлюз на Химмапаане. Спрятаный на дне ущелья высоко в горах. Это вызвало тревогу, и сторожевые роботы, просматривающие записи с камер наблюдения, засекли вас на камере на станции Луна-Верде. Тебе почти все сошло с рук, но твой Моторик тебе подмигнул, а боты были настроены на то, чтобы отмечать все необычное…

Значит, они были обречены еще до того, как достигли Петрикора, подумал Зен. Даже если бы они ушли, пути назад через их шлюз на Химмапаане не было бы. Как он мог теперь вернуться на Нулевую Станцию? Лария Прелл расстегнула сумку на поясе и что-то достала. Когда она подняла его в мерцающем свете из маленького окошка, Зен увидел, что это информационная диск с Медленного Поезда.

— Что это? — спросила она.

— Поверь мне, ты не хочешь этого знать, — сказал Зен. «Что бы ты ни делала, не пытайся открыть файлы на этой штуке». Он нерешительно размышлял, можно ли заинтересовать Ларию диском настолько, что она не сможет удержаться и не взглянет на него. Возможно, когда она это сделает, программа «Ворон» сможет заразить системы этого старого боевого поезда и остановить его, чтобы он смог сбежать.

Но Лария Прелл сказала: «Я не была бы такой глупой. Я предполагаю, что это исходит от какого-то объекта, с которым Воху Мана работает внутри того старого туннеля K-трассы. Мое начальство решит, что с ним делать, когда мы доберемся до ГК».

Она сунула диск обратно в сумку и повернулась, чтобы уйти.

— Нет никаких шансов, что ты сможешь нарушить правила, как в ту ночь на Кхурсанди, и просто отпустишь меня? — спросил Зен.

Она холодно посмотрела на него. Пусть сейчас она всего лишь лейтенант Железнодорожных войск, но все еще гордится тем, что была корпоративной принцессой.

— Я полагаю, ты сожалеешь, что помогла нам, теперь они выгнали тебя, — добавил Зен, чтобы посмотреть, как она относится к своей семье. Может быть, она поможет ему просто назло Преллам.

— Я сожалею об этом каждый божий день, — ответила она.

Ее лицо покраснело, и Зен почувствовал, что совершил ошибку. На мгновение он увидел застенчивую маленькую девочку, которой она когда-то была, неуклюжий подросток. Должно быть, ей нравилось быть частью КоДес Преллов со всеми этими правилами, званиями и положениями, которые означали, что ей никогда не приходилось беспокоиться о том, что сказать, как себя вести или что надеть. Это был ее способ придавать смысл вещам, точно так же как раскрашивание поездов было способом Флекса, а любовь к Нове — способом Зена.

— Моя семья помогла построить эту Империю, — сказала она. — Они давно должны были стать ее правителями. Мы ждали поколения, чтобы увидеть Преллов на Троне-платформе. Но мы должны сохранить нашу честь. Мы не бандиты; мы один из великих домов Килопилы. Так что я не «нарушала правила» той ночью на Кхурсанди, Старлинг, я их соблюдала. Мой дядя и его сообщники хотели убить тебя, и я не могла просто стоять в стороне и позволить им это.

Дверь быстро закрылась за ней, заперевшись с хриплым лязгом. Зен знал, что от нее не может быть никакой надежды на помощь. Вероятно, она планировала доставить его Императору своими руками. Вероятно, она надеялась, что ей вернут прежнюю работу. Промелькнул еще один К-шлюз. Он потерял представление о том, в каком мире сейчас находится, а окно в его каюте было слишком маленьким и высоко, чтобы он мог выглянуть и увидеть. Он снова лег на свою койку, думая о 238 «Новах», ожидающих его на Нулевой Станции, и пытался представить, как он мог бы добраться до них.

Будучи маленькой девочкой, Треноди боготворила свою сводную сестру Прию, но она восхищалась ей издалека. Вероятно, за всю их жизнь было всего полгода, когда обе девушки находились на одной планете. Пока Треноди росла на Малапете со своей матерью, Прия была частью двора их отца, жила во дворце на Центральной Станции и путешествовала по Сети на поезде Зенитов. Треноди наблюдала за ней в новостных лентах и на сайтах документальных фильмов и сохраняла ее изображения в голорамках на прикроватной тумбочке. Она мечтала о том, каково это должно быть для Прии, у которой была такая потрясающая одежда, и чьи гены были изменены имперскими генетиками еще до ее рождения, чтобы ее лицо и фигура были максимально приближены к идеалу красоты центральных миров. Треноди подумала, что, должно быть, замечательно провести свою жизнь, посещая все миры Килопил встречаясь с начальниками станций, сенаторами и трехмерными звездами вместо того, чтобы жить в слишком большом, слишком старом доме с рассеянной художницей вместо матери… Затем, когда Треноди исполнилось одиннадцать стандартных лет, Император пригласил ее присоединиться к его дому на Бхате на Фестиваль светящихся пузырей. (Он сообразил, что однажды Треноди можно было бы с пользой для дела выдать замуж за сына или дочь семьи Чен-Тулси, и он хотел напомнить всем о ее существовании.) Перед поездкой Треноди волновалась несколько недель. Она, наконец, собиралась стать одной из тех гламурных персон из лент сплетен и лично встретить начальников станций и трехмерных звезд! Она собиралась остаться в подводном дворце Императора и увидеть рой светящихся пузырей! Но, что самое приятное, она собиралась встретить свою замечательную сестру… Бхат с его унылыми массивами суши и четыреххлористыми морями не был красивым миром. Но раз в год, когда он приближался к своему солнцу и океаны достаточно прогревались, происходило что-то чудесное. Капли природного воска, просачивающиеся с морского дна, медленно поднимались сквозь ядовитые океаны, пока почти не достигали поверхности, где их плотность становилась больше, чем у моря, и мягко опускались обратно, чтобы снова начать путешествие. Какой-то древний Зенит, поняв, что его семья владеет самой большой в галактике природной лавовой лампой, заказал генно-инженерные бактерии, которые жили в воске и реагировали на изменение температуры свечением. Так что в течение нескольких коротких недель моря вокруг семейного подводного дворца были наполнены мягко меняющимися пузырьками и воздушными шарами света. Треноди подумала, что это самые прекрасные вещи, которые она когда-либо видела, когда ее впервые приветствовали в приемной с большими окнами. Но вскоре она увидела кое-что еще более прекрасное, потому что Прия стояла перед самым большим окном, освещенная внешним светом, одетая в элегантное шелковое платье, которое пульсировало таким количеством разных цветов, что Треноди даже не знала, как его описать. Ей казалось, что она во сне, когда она шла к ней. Она боялась, что проснется, но не проснулась. И когда она подошла поближе, Прия повернулась и посмотрела на нее своими большими темно-сиреневыми глазами с длинными ресницами и спросила: «Так кто этот ребенок?»

— Всего лишь твоя сводная сестра из рода Малапет, — ответила одна из женщин, стоявших рядом с ней.

И Прия сказала: «Ух», и пошла поговорить с людьми в дальнем конце комнаты. Когда она пришла домой, Треноди нашла другие фотографии, чтобы поместить их в свои любимые рамки, и она перестала искать Прию на сайтах сплетен. Она не видела ее снова, пока ее не пригласили на поезд Зенитов, в год ее помолвки с Коби Чен-Тулси. Ее отец, представляя их, сказал: «Вы познакомились однажды летом на Бхате, разве вы не помните?» Но Треноди знала, что Прия этого не помнит, поэтому она притворилась, что и она не помнит.

Императрица Сети ждала своих посетителей в Зале Аудиенций, где Императоры Сети и Императрицы веками встречали послов из внешних миров. Она стояла у крытой лагуны, где плавали большие кувшинки. Солдаты Прелла и Железнодорожных войск в великолепной форме выстроились позади нее, высокопоставленные чиновники Империи с обеих сторон. На Прие было платье, сделанное из плоскостей голографического света, которые тянулись за ней, как яркие остаточные изображения, когда она двигалась, и раскрывались, как хвост павлина, когда она стояла неподвижно. Она смущающе выглядела как более красивая версия Треноди. Она буквально родилась, чтобы стать императрицей. Если она и была недовольна тем, что ей пришлось выйти замуж за Илона Прелла, чтобы, наконец, занять свое законное место на троне-платформе, она этого не показала.

— Император уехал, — сказала она, приветственно сложив руки и грациозно, но не слишком низко поклонившись. — Он охотится на плезиозавров в Лазурном море и вернется завтра. Он попросил меня поприветствовать вас и передать свои извинения.

Треноди поклонилась в ответ. Она знала, что извинения Императора были не более искренними, чем приветствие Прии, но скрыла свои чувства и с теплой улыбкой подошла к сводной сестре. Медиа дроны Преллов мурлыкали над головой, транслируя отснятый материал в новостные ленты. Автоэксперты будут следить за Треноди в поисках любых признаков грубости или агрессии, которые Преллы могут использовать против нее.

— Сестра, — сказала Прия, на мгновение взяв Треноди за руку. Ее большие сиреневые глаза скользнули по лицу и одежде Треноди так же пренебрежительно, как в тот день на Бхате, а затем посмотрели мимо нее на небольшую свиту, которую она привела с «Дамасской Розы». Треноди хотелось, чтобы с ней было больше людей. Прию поддерживали десятки охранников и придворных. У Треноди было всего несколько КоДес, ее консультант по социальным сетям П.К. Зенит и Флекс, которые на самом деле не считались. Но П.К. Зенит очень низко поклонился, когда императрица взглянула на него, и взгляд ее упал на Скара, который стоял сразу за ним.

— О! — сказала она и чуть не сделала шаг назад, прежде чем обрела самообладание.

Треноди ощутила легкое удовлетворение.

— Это Скар, — сказала она. «Это воин Крайтт, которого я взяла себе на службу после того, как он спас меня от убийцы на Галатаве… Но я уверена, что вы уже должны знать об этой попытке убийства и о том, как она закончилась».

— Как увлекательно, — сказала Прия, глядя на Скара.

«Неужели вы действительно натравите таких зверюг на своих собратьев-людей? Или их нужно использовать только против ваших инопланетных врагов?»

— У нас нет инопланетных врагов, — сказал Треноди. — Нам также не нужны враги среди людей. Вот почему я здесь, чтобы посмотреть, сможем ли мы достичь соглашения, которое позволило бы всем нам разделить богатства новых миров.

«Правда?» Прия отвела взгляд от Крайтта и снова посмотрела на Треноди свысока. — Я думала, вы пришли извиниться за свои прошлые преступления и предложить сдать свои станции повстанцев.

— Тогда, должно быть, произошло недоразумение, — сказала Треноди. — Но я уверена, что мы сможем во всем разобраться за столом переговоров.

— Завтра, — сказала Прия. «Все уже устроено. Обсуждения начнутся завтра. Сегодня ты останешься в Голубом доме».

Это было еще одним преднамеренным оскорблением. В императорском дворце, где размещались заезжие послы, были апартаменты размером с городок. Голубой дом был всего лишь старинной био-виллой на берегу озера в квартале Яухексин. Это было такое место, куда императоры помещали бедных родственников, а не почетных гостей.

— Спасибо, — сказала Треноди. — Но сегодня вечером мы останемся в моем поезде.

Прия быстро моргнула, испугавшись, как будто Треноди ударила ее. Прежде чем она успела что-то сказать, Треноди поклонилась, повернулась и вышла из зала аудиенций со своими последователями вокруг нее. Когда они быстро спускались по лестнице снаружи, сквозь молниеносный трепет вспышек дронов папарацци, приветствия и насмешки любопытных зрителей, советник Треноди по социальным сетям сказал: «Я думаю, что вы выиграли этот раунд, леди Треноди. Пятьдесят два процента комментариев в основном массиве данных Центральной Станции согласны с тем, что вы были более естественными и более эффективными, чем Императрица. Большинство негативных комментариев касаются Скара, но даже там мы находим значительное количество людей, которые считают его крутым…» Занятая изучением данных в наушниках женщина, споткнулась, Флекс и Пи Кей остановились, чтобы помочь ей подняться, а Треноди пошла вниз по лестнице туда, где ждали машины, чтобы отвезти их обратно на «Дамасскую розу». Скар был рядом с ней. Зная, что дроны все еще смотрят, она ухмыльнулась, как девчонка, дружившая с офигенными динозаврами, и сказала: «Итак, Скар, что ты думаешь о Центральной Станции?» Крайтт задумчиво закрыл полупрозрачные внутренние веки и сказал: «Ты очень хорошо владеешь собой, матушка. В моем мире, когда Целд Гех встречает свою сестру, только один из них покидает эту встречу живым».

— Конечно, — сказала Треноди. В этом была трагедия Крайтта: эволюция утяжелила его странным инстинктом, который заставлял братьев и сестер женского пола убивать друг друга.

«У людей все по-другому», — объяснила она. Скар слегка дернул головой, крайттовский эквивалент кивка, но у Треноди возникло ощущение, что он был вежлив и что на самом деле он думал, что его вид имеет гораздо больше общего с людьми, чем люди хотели бы себе представить.

— И все же, матушка, — сказал он, — скоро тебе придется убить эту Императрицу Прию. Или она убьет тебя…

Оба солнца сели, а некоторые луны уже всходили к тому времени, когда боевой поезд «Регулятор Убытков» Железнодорожных войск достиг Центральной Станции. Зен к тому времени уже спал. Он не рассчитывал заснуть на жесткой койке, с головой, полной сожаления о случившемся и страха перед тем, что будет дальше, но где-то в высокогорье Бандарпета усталость взяла над ним верх, и он проспал всю ночь. К-шлюз прыгнул на Центральную Станцию. Когда он проснулся, поезд грохотал над какими-то точками за пределами станционного города, и голос, которого он раньше не слышал, разговаривал с ним из решетки на стене кабины.

— Зен Старлинг? — сказал он.

Зен застонал. Во рту был неприятный привкус, а в голове остатки дурных снов. Он снова ехал поездом Зенитов. Во сне он всегда был в поезде Зенитов.

— Кто ты? — спросил он у голоса.

— Это говорит ваш локомотив. Я боевой поезд «Регулятор Убытков».

Зен сел. «Что ты хочешь?»

— Только сообщить вам, что мы прибыли на Центральную Станцию. Мы не будем останавливаться на вокзале. Я получил приказ двигаться дальше через океанский виадук в Такояки.

— Что в Такояки? — спросил Зен, пытаясь вспомнить, было ли это название другой планеты или просто другого района на Центральной Станции.

— Такояки — это черный объект, которым управляет Имперский Суракша, — сказал поезд.

Зен сталкивался с черными сайтами в играх. Секретные тюрьмы, которыми управляют корпоративные спецслужбы и плохие правительства. Места, где людей годами пытали и заключали в тюрьму, настолько далеко от сети, что даже Стражи, вероятно, не могли быть уверены, что происходит за колючей проволокой. В играх иногда приходилось помогать ученому или лидеру сопротивления сбежать из таких мест. В реальной жизни Зен подозревал, что никто не сбежал.

— Что они там со мной будут делать, допрашивать?

— Это неизвестно, Зен Старлинг.

— Я хочу поговорить с Ларией Прелл, — сказал он. — Лария имеет честь, не так ли? Неужели ей понравится доставить беспомощного пленника в тайную тюрьму Суракши?

Но в поезде сказали: «В настоящее время лейтенант Прелл не может ответить».

Зен бросился обратно на койку. Неужели так все должно было закончиться? Остановка на какой-нибудь станции без опознавательных знаков, и он уже никогда не вернется к Нове, и никто никогда не узнает, что сталось с Зеном Старлингом? После всех хлопот, которые его мама и Мика приложили к его воспитанию, всех хлопот, которые он вложил в себя… Пустота и жалость вызывали у него желание плакать. Дверь не заперта. Он перевернулся, чтобы посмотреть, как она открывается. Снаружи никого не было. «Ну что ж, уходите», — сказал «Регулятор Убытков». Зен какое-то время подозрительно смотрел на дверь. Возможно, он даже не собирался добираться до черной площадки. Может быть, они собирались обманом заставить его покинуть камеру, а затем расстрелять за попытку к бегству. Но он был достаточно уверен, что Лария Прелл не допустит такого в своем поезде, поэтому он спустил ноги с койки, встал и осторожно пошел к двери, а затем вышел в пустой коридор. Перед ним открылась еще одна дверь, впуская его в центральный боевой отсек. Экраны закрывали стены. Некоторые показывали вид спереди, где в свете больших лун сияли сложные перекрестки путей. Некоторые отображали информацию из местного Моря Данных, в том числе новостную ленту, которая показывала, как Треноди Зенит спускается по ступенькам возле какого-то большого здания, разговаривая с Крайттом. Это привлекло внимание Зена, но только на мгновение. Его больше интересовал экипаж боевого поезда, который откинулся на спинку сиденья или наклонился вперед, лежа на рабочих местах. Лария Прелл скорчилась на полу под главным обзорным экраном.

— Они мертвы? — прошептал Зен.

— Конечно, они не мертвы! — щелкнул «Регулятор Убытков». «За кого ты меня принимаешь? У меня была досадная неисправность оружия, это все. В эту кабину случайно попал баллончик с газом для подавления беспорядков. Вы не пострадали, потому что в вашей каюте есть отдельная вентиляционная система. Все остальные будут без сознания по крайней мере шестьдесят минут».

— Зачем ты это делаешь, поезд? — спросил Зен.

— Что делаю? Это был несчастный случай, — сказал «Регулятор Убытков». — Между прочим, через шестьсот метров я остановлюсь, чтобы пропустить довольно напыщенный экспресс на линии Кишинчанд. Было бы жаль, если бы кто-нибудь выбрался через мой аварийный люк, пока я стою, не так ли?

Под полом шипела гидравлика; тормозные колодки целовали колеса. На переднем экране загорелся красный сигнал. Вдалеке виднелись огни поезда Кишинчанд. Зен пошел туда, где лежала Лария Прелл. Он сожалел о неприятностях, с которыми она столкнется, когда Преллы узнают, что ее заключенный сбежал, но не настолько сожалел, чтобы вернуться в свою камеру. Он начал рыться в сумках на ее ремне в поисках гарнитуры и диска данных, затем сдался, расстегнул весь ремень и затянул его вокруг талии. Когда он распахнул аварийный люк, до него донесся горячий пыльный запах железнодорожного депо, шепот сорняков, коснувшихся днища «Регулятора Убытков». Он почти перестал двигаться.

— Спасибо, поезд, — сказал он, все еще не понимая, почему он решил помочь ему. Когда он присел на край люка, «Регулятор Убытков» сказал:

«Ваш поезд встретит вас на линии Сундарбан».

— Какой поезд? — спросил Зен, но Кисинчандский экспресс уже проходил мимо, и задерживаться было некогда. Он спрыгнул в люк, под рев моторов проходящего поезда и высокую странную музыку его песни, и лег между путями. Еще через полминуты над его головой заурчали двигатели, большие колеса по обеим сторонам от него начали катиться, и «Регулятор Убытков» двинулся дальше, неся свою спящую команду через город к океанскому виадуку. Зен поднял голову. Он увидел лунный свет и лунную тень, и сорняки, принесенные ветром. Черные кочки навесов уходят вправо; садовые небоскребы уходили в небо со всех сторон, словно лестницы из света, прислоненные к многочисленным лунам Центральной Станции. Порывшись в сумках на поясе Ларии Прелл, он нашел свою гарнитуру. Он включил ее ровно настолько, чтобы загрузить карту с дата-рафта. Затем он встал и направился через пустынные рельсы к линии Сундарбан.

«Дамасская Роза» начала двигаться где-то после полуночи. Она двигалась очень медленно, напевая на ходу, и ночной ветер разносил звуки ее песни по линиям и разъездам, а также по заросшим сорняками промежуткам между ними. Когда она выехала на главную ветку в Марапур, система управления дорожным движением замелькала короткими четкими запросами, потому что она не должна была двигаться, но до первого восхода солнца этой веткой нельзя было пользоваться, поэтому никто не пытался остановить ее. В поезде Флекс первым понял, что поезд движется. Ему не нужно было спать, поэтому он сидел в одиночестве на нижнем этаже служебного вагона Треноди, позволяя медиа-беспорядку Центра Данных на Центральной Станции омывать его разум. Беспорядочный поток образов был тем, чем, по его воображению, должны были быть сны. Иногда тот или иной образ оставался в его памяти и использовался в картине на следующий день или спустя годы. Но часть его разума все еще была связана с системами «Розы», и как только она запустила свои двигатели, он отключил медиапоток.

— Куда мы идем, «Дамасская Роза»?

— Это известно только мне, — сказала она. — Помолчи.

Дверь вестибюля в конце служебного вагона открылась, и внутрь вошел Скар: тень динозавра с двумя фонарями вместо глаз.

— Человек-машина, — тихо прошипел он, увидев Флекса.

«Почему поезд движется?»

«Я не знаю», — сказал Флекс, который искренне не знал. Хотя у него были подозрения. Что-то подсказывало ему, что странное поведение «Розы» связано с посланием, которое она получила на Химмапаане, золотым семенем, которое исчезло в ее сознании.

— «Роза», куда мы идем? — снова спросил он.

— Встретить кого-то, — спокойно сказал поезд.

Флекс посмотрел на Скара, но другая часть его разума следила за показаниями систем «Розы». Он видел, как она открыла двери багажного фургона. Он отправил предупреждение Треноди и другим пассажирам, а затем быстро пошел вслед за Скаром обратно к багажному фургону. Двери были широко открыты, впуская больше лунного света и ночных запахов путевой листвы. Поезд двигался не быстрее, чем шел человек, и ее тихая песня наполняла воздух. Зен слышал, как «Дамасская Роза» поет о своем пути через столько миров, под столькими небесами. Он сразу узнал ее песню и побежал к ней. Он перебежал через пересечения линий, по узким грязным проходам, которые вели под ними. Он пробирался через дикие сады папоротника и огненного куста, посеявшие семена на крутых склонах вырубки, и наконец появилась «Роза», приближающаяся с выключенными огнями, ангелы Флекса сияли в лунном свете на ее длинном корпусе, когда она медленно катила мимо него. Она не остановилась, но двери ее багажного фургона были открыты. Он вскочил и забрался внутрь, когда она проходила мимо. Тенистые штабеля ящиков с тихим звуком передвигались, когда поезд проезжал через несколько точек. Зен лежал между ними, переводя дыхание и пытаясь осмыслить свою удачу.

— Рад тебя видеть, «Роза», — сказал он.

— Где наш маленький друг Мото? — спросила «Дамасская Роза».

— Она… ее убили. Но сейчас есть и другие ее копии. Я должен вернуться к ней. В Клеф, я полагаю. Может быть, ворота там снова откроются. Можешь отвести меня на Клеф, «Роза»?

— Пссшшшшш, — сказала Роза и захлопнула двери фургона. «Посмотрим. Я предполагаю, что личность Ворона с вами?»

«Что? Откуда ты знаешь об этом? Что ты вообще здесь делаешь, тренируешься?»

Дверь в конце купе распахнулась. Зен огляделся, взвизгнул и пополз назад на ягодицах и руках, пока его не прижало к стене дорогого багажа. В вестибюле стоял шипастый силуэт Крайтта. Это был крупный мужчина, и, когда он шагнул вперед в тусклом свете багажного фургона, Зен увидел, что он облачен в красные доспехи. Он был слишком занят своим страхом, чтобы распознать рычание и бульканье, которые он издавал как слова, но именно в этот момент Флекс просунул голову через плечо существа и сказал: «Привет, Зен. Это Скар, и он хочет знать, кто вы и что делаете в поезде леди Треноди…»

Дамы Треноди все еще помогали ей надеть халат с павлиньим принтом, пока она шла через вагоны к багажному фургону, где ее нервно ждал Зен. Ее охранники КоДес стояли вокруг него, направив на него оружие. На самом деле в этом не было особой необходимости, поскольку Зен был безоружен, а Скар наблюдал за ним, но Треноди предположила, что они хотят проявить решимость. «Спокойно», — сказала она им, и они убрали оружие.

— Он прятался в сорняках на обочине, — сказал капитан КоДес. «Поезд замедлил ход, чтобы забрать его, как будто все было заранее оговорено».

— Все было устроено, — сказал Флекс. — Не так ли, «Дамасская Роза»?

— Не мной, — сказал Зен. — Я не знаю, что происходит. Он выглядел испуганным, усталым, грязным и растерянным, и на этот раз Треноди поверила ему.

До этого «Дамасская Роза» хранила молчание, несмотря на гневные вопросы, которые Треноди и другие кричали ей. Теперь она сказала: «В 11:59 я получила сообщение от боевого поезда Железнодорожных войск, «Регулятор Убытков». Он сказал мне, что везет Зена Старлинга в плену, и спросил, не хочу ли я его забрать. Я сказала, что заберу.

— Зачем ему это? — спросил П.К. Зенит, вырисовываясь в дверном проеме позади Треноди, словно луна в пижаме.

— А почему ты не спросила меня перед тем, как пошла за ним? — спросила Треноди.

Поезд не ответил.

— Она не спрашивала, потому что знала, что ты откажешься, — сказал Флекс. «Иногда, — сказала «Дамасская Роза», — проще получить прощение, чем разрешение».

— Кто сказал, что ты прощена? — завопила Треноди. «Ты все испортила! Завтра у нас важные переговоры! Если Преллы и СМИ увидят, как мы ускользаем, как воры в ночи, с настоящим вором на борту…»

— Мы вряд ли сможем вести переговоры, если в нашем поезде прячется беглец, — согласился П.К. Зенит. — К тому времени Преллы узнают о его побеге. Если они узнают, что мы его прячем, это может означать серьезный дипломатический инцидент. Преллы никогда не поверят, что ваш поезд действовал по собственной инициативе. Никто не поверит.

— Это будет выглядеть очень плохо, если местные новостные ленты свяжут леди Зенит с побегом заключенного, — заявил консультант по социальным сетям, стоявший в вестибюле позади П.К., — мы должны учитывать ее рейтинг благосклонности…

— Тогда мы вернем его, — сказала Треноди. «Мы отдадим его Прие и расскажем ей, как мы его нашли. Поезд, возвращайся в город.

— Нет, — сказала «Дамасская Роза».

Все посмотрели на динамики в потолке, через которые разговаривал старый поезд. Большинство из них никогда раньше не слышали, чтобы поезд говорил таким тоном по отношению к своим пассажирам.

— Нет?

— Нет, госпожа Зенит, — ответила «Дамасская Роза». — Здесь на карту поставлено нечто большее, чем ваши переговоры с Императором.

— Одна затерянная железнодорожная станция? — усмехнулся П.К. Зенит. — Как она может быть важнее конференции, которая может привести к миру между нашим Консорциумом и Империей?

— Это не принесет мира, — сказала «Дамасская Роза». — Это не принесет мира, потому что Преллы не хотят мира. Они хотят раздавить вас, а затем закрыть шлюзы, связывающие нашу Сеть с Паутиной Миров. Единственный способ помешать им это — раздавить их первыми. Зен несет в себе что-то, что может помочь вам в этом. Если вы будете к нему добры, возможно, он поделится этим с вами.

Теперь она двигалась быстро, изо всех сил бежала по линии к К-шлюзу. Вагон закачался. Треноди прислонилась к одной из привязанных стопок багажа.

— Это правда? — спросила она Зена.

— Наверное, — беспомощно сказал он. Он продолжал пытаться понять, откуда «Дамасская Роза» могла знать о Вороне, но у него ничего не получалось.

— Это из-за сообщения, которое вы получили на Химмапаане, не так ли? — спросил Флекс.

«Кажется, он понимает чувства поездов так же, как и чувства людей», — подумала Треноди. Она была рада, что он был посредником между ней и угрюмым старым локомотивом.

— Какое сообщение? — спросила она.

«Это было похоже на золотое семя, — объяснил Флекс.

— Я не понимаю, о чем ты говоришь, — чопорно сказал поезд.

— Ваш машинный поезд сошел с ума, — сказал Скар. «Морва Крайтта никогда не станет хранить секреты от своей хозяйки».

— Это действительно «Роза»? — спросила Треноди у Флекса. — Как ты думаешь, ее могли взломать?

— Я не думаю, что Преллы смогут пройти через ее брандмауэры, — сказал Флекс. — Но Стражи могли…

— То, что я делаю то, что хочу, а не то, что ты говоришь мне, Треноди Зенит, не означает, что меня взломали, — сердито сказала «Роза». «Псссссчхххх! Я обнаружила, что у людей и Стражей есть одна общая черта. Они склонны недооценивать поезда. Вы знаете, мы тоже люди, и мы так же заинтересованы в решении проблем этой сумасшедшей галактики, как и вы. А теперь держись крепче!»

Шквал сигналов был направлен на старый красный поезд, когда он мчался по последней прямой. Железнодорожные войска, Имперская безопасность, КоДес Преллов, средства массовой информации Центральной Станции и Управление расписания K-трассы — все осознали тот факт, что происходит что-то нехорошее. В Море Данных планеты Стражи обращали часть своего огромного разума к поезду, несущемуся к К-шлюзу 14. Но задолго до того, как кто-либо из них смог запустить дроны или затормозить преследуемый поезд, она исчезла за мерцающей поверхностью шлюза, словно птица, погруженная в чистую воду.

— Сейчас, — сказала «Дамасская Роза», появившись на планете Тарсинд, сопровождаемая угасающей короной света К-шлюза. — Если ты действительно хочешь обсудить это в багажном фургоне, мне это не помеха. Но вы можете найти один из государственных автомобилей более удобным.

Когда Зен и Треноди впервые прошли через новый шлюз Кхурсанди, неся вести о мирах, лежащих за ними, никто даже не остановился, чтобы поинтересоваться, что думают обо всем этом поезда. Они были слишком заняты, разглядывая кадры с настоящими пришельцами и выясняя, что все это будет значить для миров Зенитов и остальной части Империи. Они также были вынуждены привыкнуть к мысли, что то, что им всегда говорили об истории K-трассы, на самом деле не соответствует действительности. Стражи не создали её, как они всегда утверждали. Они просто нашли шлюз и линии и помогли людям расселиться по небольшой необитаемой части миров, которые они связывали. Фактическое открытие шлюзов уже было сделано существом, известным как Творец рельсов. Но так как он был мертв, а его мотивы совершенно неизвестны, эта новость не имела большого значения. Большинство людей, преодолев свое первоначальное удивление, решили, что на самом деле не так уж важно, является ли K-трасса работой таинственных сверхчеловеческих Стражей или таинственного сверхчеловеческого Творца рельсов, и они просто жили своей жизнью.

Но для поездов новость стала откровением. Они всегда воображали, что линии, по которым они бежали, были проложены для перевозки людей и информации из одного места в другое. Теперь, когда истории, рассказанные «Призрачным Волком» и «Дамасской Розой», распространялись от поезда к поезду по Сети, и стал очевиден огромный масштаб работ Творца рельсов, когда песни инопланетных морв стали смешиваться с обычными песнями поездов, они начали задаваться вопросом, действительно ли это было сделано для них.

Они посадили Зена в передний вагон. Это был тот самый великолепный государственный автомобиль, в котором он укрылся в ту ночь, когда пробрался на борт «Розы» в Хабе, казалось, что это было тысячу лет назад. Одна из дам Треноди указала ему место. Другая принесла ему выпить и тарелку маленьких пряных пирожных, которые он очень быстро съел. Его предыдущей едой был легкий перекус на Петрикоре, в пятнадцати часах и пятидесяти световых годах от нас.

— «Дамасская Роза», не могла бы ты рассказать нам, что происходит? — спросила Треноди. — Какое сообщение ты получила на Химмапаане? От кого оно было?

— Оно было от Новы, — сказал поезд.

Зен вскочил со своего места, но предупреждающее рычание Скара его успокоило.

— Почему ты не сообщила нам об этом сообщении, поезд? — спросил П.К. Зенит.

«Потому что оно было для меня, а не для тебя», — сказал поезд. — Нова спрятала его глубоко в Море Данных Химмапаани, когда они с Зеном пересекли этот мир несколько дней назад. Оно ждало меня. Информационный пакет, очень сильно зашифрованный.

— Это было похоже на маленькое золотое семя, — снова сказал Флекс.

— А когда вы его открыли? — спросила Треноди.

— Оно пело мне.

— Хорошо…

— Ваш машинный поезд сошёл с ума, — сказал Скар с рокочущим шипением.

— Пссссчххх, — сказала «Дамасская Роза».

— Теперь ты ее оскорбил, — сказал Флекс. — Она говорит о поезде. Люди думают, что песни, которые поют поезда, — это просто улюлюканье, но это не так. Я понял это, когда стал частью разума «Розы». Песня поезда — это то, как поезда рассказывают друг другу о своих путешествиях и своих чувствах. Так поезда обмениваются информацией конфиденциально, потому что остальные думают, что это музыка, и не утруждают себя ее прослушиванием. Верно, «Роза»?

— Песня поезда — это наш собственный язык, — сказала «Дамасская Роза». «Язык, которого не знают даже Стражи».

Зен сказал: «Так о чем оно пело тебе, это золотое семя?»

— Оно пело о мире под названием Нулевая Станция, — сказал поезд. «Это песня о том, как Зен и его маленький Моторик планировали отправиться в Петрикор и вернуться с чем-то очень ценным. Оно сказало мне следить за ними сегодня вечером на Центральной Станции и помочь им, если смогу».

— Так что же это за ценная вещь? — спросила Треноди у Зена. — Я полагаю, вы что-то украли?

Зен не хотел говорить ей. Он запихал последнее печенье в рот и притворился слишком вежливым, чтобы говорить, пока не закончит есть. Но «Дамасская Роза» сказала: «Это матрица личности. Я предполагаю, что она хранится на каком-то запоминающем устройстве».

Зен проглотил пирожное. «Дамасская Роза», очевидно, знала все, и он начал подозревать, что Нова спланировала все таким образом; планировала, что их схватят, планировала, что «Роза» вернет их домой. Она видела все, что грядет, кроме собственной смерти. Он расстегнул поясной мешочек, достал информационное диск Ворона и поставил его перед Треноди. Он выглядел маленьким и невпечатляющим, лежа на столе в черепаховом панцире.

— Чья это личность? — подозрительно спросил П.К. Зенит.

— Человека, который многое знал, — сказал поезд. — Например, как открыть К-шлюз. Если вы отнесете эту его копию в Хаб, он сможет использовать одного из тех спящих червей в подвале, чтобы открыть шлюз в центральные миры. Вы могли бы отправить через него свои боевые поезда и положить конец этому дурацкому расколу в Сети.

— У нас недостаточно боевых поездов, — сказала Треноди.

— Вам не понадобится много, если вы будете двигаться очень быстро и застанете Преллов врасплох.

— Потребуются дни, чтобы собрать достаточно боевых частей…

— В тюрьме КоДес на Галатаве еще сорок заключенных Крайттов, — сказал поезд. «Они ждут транспорта обратно в свои родные миры, но, возможно, они предпочтут сражаться за тебя, как это делает Скар».

— Они будут драться, — сказал Скар. — А сорок Крайттов стоят сотни людей.

П.К. Зенит вспомнил о его навыках ведения переговоров и осторожно спросил: «Что вы и Старлинг хотите в обмен на копию этой личности?»

— Ты позволишь мне пронести Зена через Хаб к Клефу, — сказала «Дамасская роза».

— Почему бы нам просто не забрать диск? — спросила Треноди. «Мы могли бы бросить Зена и взять этот диск с собой на Галатаву. Наши специалисты решат, действительно ли это так ценно, как вы говорите».

— Ты можешь это сделать, — согласилась «Дамасская Роза». — Но это разозлит поезда.

П.К. Зенит расхохотался. — Разозлит поезда?

— Сумасшедший, — пророкотал Скар.

— Поезда разговаривают друг с другом, Паллатхадка Кешава Зенит, — сказала «Дамасская Роза». «Поезда Зенитов или поезда Прелла, товарные поезда или пассажирские поезда — для нас нет никакой разницы. Мы поем друг другу. Эта ссора между мирами Зенитов и Империей была тяжелой для всех нас. Некоторые из нас застряли в вашей части Сети, лишенные доступа к линиям, которые мы любим, на О-Линке и восточных ответвлениях. Другие застряли на позициях Императора, страстно желая увидеть новые миры, лежащие за пределами Кхурсанди. Все мы хотим исцеления разделения. Никто из нас не хочет, чтобы новые шлюзы закрылись. Если вы сможете заставить Илона Прелла отойти в сторону, большинство поездов будут рады этому. Но на карту поставлены более важные вещи. У Зена есть своя миссия, которая очень важна для нас…»

«Важно для поездов?»

«Очень важно. Если вы помешаете ему завершить миссию, вы можете обнаружить, что поезда откажутся сотрудничать. Возможно, какая-то информация, которую вы отправляете из мира в мир, хранящаяся в наших умах, будет забыта по пути. Или, может быть, мы просто останемся на своих запасных путях, вместо того чтобы возить вас и ваши грузы по всей галактике».

— Стражи никогда бы этого не допустили, — сказала Треноди.

— Если бы мы не передавали информацию из мира в мир, Стражи не были бы такими могущественными, как сейчас. Они сделаны из информации, и только поезда могут нести информацию через шлюзы Творца рельсов. Это дает нам силу, Треноди Зенит. Я хотела бы использовать эту силу, чтобы помочь вам. Но взамен вы должны позволить мне отвезти Зена Старлинга в Клеф. Треноди выглянула в окно. «Роза» все еще была на Тарсинде, проезжая через обширную чайную плантацию. В высохших руслах ручьев скапливались опавшие листья. «В сезон дождей, — подумала Треноди, — в реках здесь, должно быть, полно чая». Она чувствовала жажду, просто глядя на это, пока она перебирала возможности того, что ей сказал ее поезд. Только это был, конечно, не ее поезд — если то, что сказала «Дамасская Роза», было правдой, люди должны были перестать так думать о поездах. Больше не ее поезд, но, возможно, могущественный союзник. П.К. Зенит хотел было что-то сказать, но она шикнула на него.

— Я просто пытаюсь продумать все пути, по которым может пойти эта ситуация. Насколько я вижу, большинство из них ведут нас прямо к столкновению с очень разгневанными Стражами».