Стать мировой державой

Обустроив материальную жизнь, мы введем Россию в число стран - на равных среди сильнейших. Но это только часть пути, так как проблемы человечества множатся и нарастают. Западное христианство учило совершенствовать материальный мир, и на этой основе построены промышленные цивилизации. Там уже достигли нами желаемого, но переизбыток материальных благ так и не разрешил противоречия между частью и целым, между богатством одних и ничтожными возможностями других. В этом веке мы уже пробовали действовать силой и поплатились за это сполна, но, потерпев поражение, обязаны продолжить поиск ответа. Следующая наша попытка приблизиться к общей гармонии обязательно состоится - не насилием, а опираясь на духовную природу человека>liii[xxvi].

Отсюда - главной задачей России как мировой державы должно стать обеспечение условий для образования каждой желающей личностиliii[xxvii].

Показательно, что в условиях агрессивного наступления западных ценностей (прежде всего, разумеется, в их экспортном варианте), подстраивающаяся или адаптивная (очень модное сегодня слово) российская педагогика смело идёт на всё большее и большее закрепление в качестве смыслового ядра категории индивида и индивидуальности.

Неудивительно, что в явном виде это формулируется учёными педагогами в Калининградской области, которая в наибольшей степени не только отделена от России, от <Большой Земли>, но и встроена в Запад (хорошо известны данные, что только 20 % молодых людей до 25 лет из этой области были в других областях Российской Федерации, тогда как 85 % - были в Польше и других зарубежных странах).

Вот как строится дискредитация идеи личности в монографии сотрудников Калининградского государственного университета Гребенюк О.С. и Гребенюк Т.Б. <Основы педагогики индивидуальности>.

Уже в предисловии они берут быка за рога: <Основной, системообразующей категорией традиционной педагогики является категория личности. А главным принципом - всестороннее ее развитие. При этом под личностью понимается устойчивая система социально значимых черт - тех, которые ожидает от нее общество. Задачей же воспитания является навязывание, привитие молодому поколению этих самых черт. Насколько результативно такое воспитание, показал недавний его опыт - что осталось от “убеждений” и т.п., когда были сняты идеологические ограничения? Человеческое в человеке далеко не исчерпывается личностными качествами. Есть еще индивидуальность и индивидуальные качества.

Современная педагогика, делая акцент на воспитании только личности, упускает самого человека, его неповторимость и уникальность. Чтобы преодолеть данный пробел в педагогике, необходимо уделить должное внимание проблемам формирования индивидуальности человека, ориентировать общество на развитие не только личностных качеств, но и индивидуальных>liii[xxviii].

Как и у А.В. Толстых, неповторимость и уникальность человека оказываются противопоставленными личности.

Далее на протяжении всей объёмной книги авторы последовательно проделывают и другую оставшуюся работу, чтобы, отняв у личности своеобразие как не только ядерную, но и вообще какую-либо её черту, установить (говоря компьютерным языком - инсталлировать) в общественное сознание идею индивида и индивидуальности.

Авторы совершенно правильно указывают две ключевые особенности индивида - свободу от сообщества и культуры.

Свобода от сообщества и, в конечном итоге, общества прописывается певцами индивидуальности через традиционную критику коллективизма: <Рассмотрение соотношения индивидуальности и личности позволяет конкретизировать связь человека и общества (коллектива и личности). Если человек и коллектив гармонируют между собой, то можно сказать, что личностные качества человека отвечают целям данного коллектива. Человек в этом случае является личностью. Но в другом обществе (коллективе) этот же человек может и не являться личностью, так как его взгляды могут не отвечать целям другого общества. Следовательно, в зависимости от социальных ценностей, составляющих мораль и культуру общества, и соответствия этим ценностям мировоззрения и поступков человека он может быть личностью, но может ею и не быть, то есть личность является относительной характеристикой человека.

В то же время индивидуальность человека во многом не зависит от того, в каком обществе (коллективе) находится человек. Его опыт, интеллект, сформировавшиеся сферы в данный конкретный момент не зависят уже от обстоятельств, поэтому индивидуальность во многом носит черты постоянства, в какой-то мере абсолютности>.

И как бы ни пытались авторы многократно декларировать своё понимание индивидуальности как преодоление привычной оппозиции индивид - коллектив, но они последовательно проводят идею индивида, в том числе закономерно освобождая его и от культуры: <Культурные традиции, предрассудки - это тот тормоз, который накладывается обществом на наше сознание и подсознание, чтобы мы не делали того, что нам хочется>liii[xxix].

Личность же, наоборот, образуется и укрепляется именно только в сообществе и в ходе овладения культурой, в рамках своего самоопределения к традициям.

Индивид же - напротив, жив только своей обособленностью и одним противостоянием традиции.

Очень хорошо это целенаправленное противопоставление сформулировал либеральный патриот первой эмиграции Георгий Федотов: <Оставаясь в границах органических символов, приходится сказать, что земля сама ничего не производит. Семя падает сверху в ее лоно, которое лишь питает его.

Безотцовская, лишь материнская, народническая или земная сила всегда остается темной и бесплодной. Порыв личности к свету, к солнцу, к свободе неизбежно создает надрыв, если не разрыв ее связей со средой, с материнским лоном народа>liii[xxx].

Но это не о личности, которая, прямо наоборот, выстраивается из <материнского лона народа>, из любви к стране и традиции, а об индивиде, который по определению вынужден доказывать себе своё существование в мире через <преодоление> традиции и почвы, через мелкохулиганский эпатаж и фигу в кармане.

Неразличение личности и индивида, личности и человека вообще ведёт к одной из главных болезней нашего времени - к гуманизму (не путать с гуманитарностью) как, фактически, обожествлению человека и к превращению главного лозунга Французской революции и Конституции США о <правах человека> в универсальную дубину уничтожения людей и непризнания буквально в каждом без какого-либо исключения человеке носителя богоподобной личности.

Свежую попытку научно поставить личность на второе место (<задвинуть> личность, выражаясь попроще) и вывести на первый план человека в качестве абсолюта предпринял у нас вслед за А.В. Толстых и другой известный психолог Б.С. Братусьliii[xxxi].

<Отечественная психология, сделавшая столь много для различения понятий <индивид>, <личность>, <характер>, <индивидуальность> и т.п., прошла почему-то мимо этого, столь принципиально важного вопроса (разведения, различения понятий <человек> и <личность>(

Между тем то, о чем говорит и на чем настаивает М.М.Бахтин, относится прежде всего к общему понятию <человек>. Выше уже приведенных слов, послуживших основой спора, он пишет: <Человек никогда не совпадает с самим собой. К нему нельзя применить формулу тождества: А есть А> [22; 255]. Эти слова целиком согласуются с пониманием человека как безмасштабного существа, трансцендирующего свои границы, не поддающегося конечным определениям и т.п .

Другое дело - личность с позиций психолога. Она может быть понята как особый психологический инструмент, орудие, принадлежащее, служащее человеку, как и другие психологические орудия и инструменты.

Вспомним расхожий в психологии афоризм: <Мыслит (или запоминает) не мышление (или память), а человек>. Так же и бытийствует не личность, а человек>.

Таким образом, личность как специфическая, не сводимая к другим измерениям конструкция не является самодостаточной, в себе самой несущей конечный смысл. Смысл этот обретается в зависимости от складывающихся отношений, связей с сущностными характеристиками человеческого бытия. Иначе говоря, сущность личности и сущность человека отличаются друг от друга тем, что первое есть способ, инструмент, средство организации достижения второго, а значит, первое получает смысл и оправдание во втором>.

Очень показательные рассуждения. Если в российской традиции личности человек получает своё оправдание в выполненности своей личности как реализации своего божественного образа и подобия, то у Братуся личность получает оправдание в человеке, а человек имеет полное оправдание изначально - сам в себе, как абсолют, как начальный и конечный пункт бытия - как альфа и омега.

После десяти лет гуманитарной помощи и, тем более, абсолютно гуманных вспышек гуманитарной интервенции США и НАТО в Югославии и не только я бы считал необходимым, как минимум, с осторожностью использовать столь быстро внедрённое к нам в качестве определяющего всю жизнь страны слово <гуманистический>.

Ни в коем случае не следует допускать отождествление личности с совершенно конкретным социально-историческим типом - <ренессансной личностью>, из которой и вырастает западная идея индивидуализма. В частности, это смешение нередко проводили даже Н. А. Бердяев и Марсель, не говоря уже о других писателях.

Это подчеркивает в своей уже цитируемый нами работе Иоанн Зизиулус: <Уважение к <личностной идентичности> человека является, возможно, наиболее значительным идеалом нашего времени. Попытка современного гуманизма подменить собою христианство в том, что касается достоинства человека, привела к отделению понятия личности от богословия и соединению его с идеей автономной морали или же с чисто гуманистической экзистенциальной философией. Поэтому, хотя проблема личности и <личностной идентичности> сегодня широко обсуждается как проблема высшего идеала, никто, по-видимому, не признает того факта, что как исторически, так и экзистенциально понятие о личности неразрывно связано с богословием. В рамках этого небольшого исследования будет сделана попытка показать, насколько глубока и нерушима связь, соединяющая понятие личности с патристическим богословием и экклезиологией>liii[xxxii].

Гуманизация, антропоцентризм и педоцентризм, с моей точки зрения, не только не имеют никакого отношения к принципу личности, но и противоположны ему.

<Персонализм противоположен антропоцентризму. Вместо отпавшего от Бога индивидуалиста, персонализм сосредоточен на Личности, то есть на человеке как образе и подобии Божьем. Человек перед Богом - основная тема персонализма. Персонализм рассматривает человека как существо, наделенное божественными дарами - свободой, совестью, разумом, способностью любить, стремящегося к осуществлению высших ценностей - Истины, Добра, Красоты. <Христианский идеал ставит человека безмерно высоко> (Лосский Н.О. Бог и мировое зло. М.; Республика, 1994, С.124). Но эта высота не отъединяет личность от мира. Наоборот, человек как личность в персонализме - это человек <вовлеченный>, открытый миру, болеющий о мире, спасающий мир. Преображение мира начинается с преображения души человека - с ее движения к Богу>liii[xxxiii].

Мне кажется, здесь есть, о чем задуматься

Следует напомнить, что и Конституция Российской Федерации и государственная политика в области образования основываются исключительно на принципе гуманизма. Так, Статья 2 Конституции гласит: <Человек, его права и свободы являются высшей ценностью. Признание, соблюдение и защита прав и свобод человека и гражданина - обязанность государства>, а <первопринципом государственной политики в области образования> утверждается <гуманистический характер образования, приоритет общечеловеческих ценностей> (Закон РФ <Об образовании>, статья 2, п.1).

Смысл гуманизма, гуманистичности и гуманности является, как минимум, неопределённым и малопригодным для ответственного мировоззрения (см. Приложение 2).

Но, наконец, следует вслух сказать, что идея гуманизма вырастает не только исключительно из языческих корней, но и получает наиболее жизнестойкое распространение через языческого божка Гумануса, которого И. Гёте выводит в виде Святого Гумануса (а уже не божка) в принципиальной для него (хотя и неоконченной) поэме <Тайны> (см. Приложение 3, также имеет смысл обратить внимание на связь идей и символики данной поэмы с докриной ордена розенкрейцеров).

Идеология гуманизма наиболее активно проявила себя в XVI веке, когда с её помощью реформаторы разрушали Католической церкви и создавали протестантизмliii[xxxiv]. Сам же термин <гуманизм> является изобретением начала девятнадцатого века - это слово впервые встречается в работах Самуила Колериджа Тейлора (1812 г.), где оно использовалось для обозначения идеи об исключительно человеческой природе Иисуса Христа.

Можно без всяких передержек утверждать, что Российская Федерация в соответствии со своей Конституцией и российское образование, в соответствии со своим законом, являются священнослужителями Гумануса, гуманусопоклонниками.

И прав доктор исторических наук С. Перевезенцев, который в своей статье <Крах гуманизма. Человечество вступило в новую эпоху>, точно показывает истоки 11 сентября 2001 года: <Как представляется, рухнувшие башни Всемирного торгового центра в Нью-Йорке олицетворяют собой два столпа, на которых держалась вся западная цивилизация последние триста-пятьсот лет. Обломки межконтинентального символа современной цивилизации погребли под собой философскую основу бытия западного мира - а именно, философию гуманизма. Гуманизм окончательно низвергнут, он рухнул, как тот самый колос, стоявший на глиняных ногах. Именно крах гуманизма определяет собой лицо нового мира, новой эпохи в истории человечества.

Гуманизм - это общефилософский, методологический принцип, лежащий в основе бытия современной индустриально-технологической цивилизации, образно называемой <Западом>.

Гуманизм изначально формулировался как религия, которая должна была заменить собой христианство. Главными постулатами этой религии были: вера в божественную сущность природы, вера в свободного человека, вера в человеческий разум и в безграничные возможности науки и, наконец, вера в силу магии и мистики. Следовательно, гуманизм необходимо считать не просто философией, а именно религиозной философией или, по-другому, философской религией. Причем гуманизм - это религия человекобожия (веры в человека, обожествления человека), призванная разрушить традиционную христианскую веру в Бога. Кстати, впоследствии высшей формой гуманизма в области веры стал атеизм, который при всем своем отрицании Бога, по сути, представляет собой веру в то, что Бога нет>liii[xxxv].

Это суждение является, в общем-то, банальным (в лучшем смысле слова, т.е. общепризнанным). Вот ясное мнение совсем другого по мировоззрению человека - Н. Бердяева: <Гуманизм восстал против бесчеловечной антропологии католичества, да и всего исторического христианства, отверг ложную теократию во имя человеческой антропологии, во имя честного и открытого утверждения чисто человеческой стихии и человеческой власти. Гуманизм взял под свою защиту проклятую землю, в язычестве искал освящения отвергнутой христианством плоти. Католичество утверждало не божественную власть в мире, а власть человеческую, выданную за божественную (власть папы и церковной иерархии), гуманизм требовал освобождения от лжи, снимал цепи и утверждал власть человеческую, ничем не прикрытую. И в этом была доля правды. Человечество должно было освободиться от ложных, сомнительных теократий, стать на ноги, очеловечиться и очеловечить всю свою культуру, чтобы явилась почва для истинной, подлинной теократии, чтобы вольно и сознательно подчиниться власти Бога, Бога, а не папы или цезаря, не человеческого иерархизма. Гуманизм справедливо восстал и против католического папоцезаризма, и против православного цезарепапизма. На пустом месте религиозного сознания христианского мира, которое до сих пор заполнялось ложью, появился гуманизм и стал поднимать человека, ставить его на ноги >liii[xxxvi].

Гуманизм сегодня стал идолом и идеологией той небольшой части человечества (и она есть во всех странах мира), которая ради гуманистических идеалов, ради соблюдения человечности готова свести под корень хоть всё человечество разом - лишь бы только Гуманусу, древнему языческому божку, было в радость.

Гуманизм - основа идеологии и технологии соблюдения прав человека. Православная традиция, как, кстати, и традиция всех типично российских конфессий не может выступать под этим знаменем прав человека, поскольку держится две тысячи лет благодаря своей защите прав личности и принципа личности - как уникальности и неповторимости личности каждого человека, как приниципиальной невозможности во имя гуманизма или иного изма истреблять людей.

В итоге всех этих гуманистических революций права человека превратились в глобальное средство по порабощению личности и законодательному обеспечению массового уничтожения живых людей.

Не дай Бог, если скоро мы увидим очередной приступ гуманизма в Ираке

Россия должна принять на себя задачу обеспечения прав личности в мире.

Своё наиболее полное существование и проявление каждая личности и все личности мира получают в особой духовной оболочке Земли, в сфере духа или пневматосфере.

Идея пневматосферы была предложена священником и выдающимся мыслителем отцом П.А. Флоренским в 1925 году в личном его письме к одному из авторов термина <ноосфера> В.И. Вернадскому.

<У платоника Ксенократа говорится, что душа (т.е. жизнь) различает вещи между собою тем, что налагает на каждую из них форму и отпечаток - ((((( ((( (((((. Епископ Емесский Немезий указывает, что при разрушении тела его <качества - ((((((((( - не погибают, а изменяются>. Григорий Нисский развивает теорию сфрагидации - наложение душою знаков на вещество. Согласно этой теории, индивидуальный тип - ((((( - человека, подобно печати и ее оттиску, наложен на душу и на тело, так что элементы тела, хотя бы они и были рассеяны, вновь могут быть узнаны по совпадению их оттиска - ((((((( - и печати, принадлежащей душе. Таким образом, духовная сила всегда остается в частицах тела, ею оформленного, где бы и как бы они ни были рассеяны и смешаны с другим веществом. Следовательно, вещество, участвующее в процессе жизни, и притом жизни индивидуальной, навеки остается в этом круговороте, хотя бы концентрация жизненного процесса в данный момент и была чрезвычайно малой.

Со своей же стороны хочу высказать мысль, нуждающуюся в конкретном обосновании и представляющую, скорее, эвристическое начало.

Это именно мысль о существовании в биосфере или, может быть, на биосфере того, что можно было бы назвать пневматосферой, т.е. о существовании особой части вещества, вовлеченной в круговорот культуры или, точнее, круговорот духа. Несводимость этого круговорота к общему круговороту жизни едва ли может подлежать сомнению. Но есть много данных, правда еще недостаточно оформленных, намекающих на особую стойкость вещественных образований, проработанных духом, например, предметов искусства. Это заставляет подозревать существование и соответственной особой сферы вещества в космосе. В настоящее время еще преждевременно говорить о пневматосфере как предмете научного изучения; может быть, подобный вопрос не следовало бы и закреплять письменно. Однако невозможность личной беседы побудила меня высказать эту мысль в письме. С уважением к Вам П. Флоренский 1929. IX. 21>liii[xxxvii].

В наше <цифровое время>, время тотальных электронных систем представления о <вещественных образованиях, проработанных духом> напрямую связано, в частности, с развитием интернет-подобных информационно-коммуникативных систем, определяющих овнешнение и архивацию высших духовных достижений человечества в актуальном времени, а также привязка таких телекоммуникационных систем к сети ноополисов и других систем напряженной духовной жизни (техноэкополисы, пайдейяполисы, технополисы и пр.) - материализацию вечных произведений духа личностей.

<Круговорот духа> позволяет подойти к <приручению техносферы> и созидательному преодолению технократизма, поскольку духовная работа в рамках пневматосферы определяет структуру и возможности созидательного или образовательного сознания во всех его видах и формах. На смену искусственности и веры в возможность абсолютного контроля мира вне себя приходит понимание необходимости усилия на выращивание мира из себя.

Категория пневматосферы - сферы духа - позволяет также непредвзято и свежо взглянуть на проблему ресурсов - и тогда оказывается, что у нас есть иной тип стратегического ресурса, чем минеральное сырье или деньги. Этим нестандартным типом ресурса мирового значения и достояния является сама неосвоенность, заповедность и даже заброшенность большинства сельских территорий России - появляется место, которое можно и нужно развивать до мировой полноты и до мирового качества жизни. Отсюда центральным фактором эффективного использования и воспроизводства данного ресурса является духовная состоятельность жителей на территории, а не абстрактные условия и <среда>.

Таким образом, идея пневматосферы выводит нас на необходимость преднамеренно и целенаправленно проектировать и выстаивать материальное основания духовного месторазвития (термин выдающегося географа, одного из ведущих деятелей евразийства, учителя Л.Н. Гумилева П. Савицкого).

Что позволяет производить месторазвитие?

Целенаправленная организация сознания (<консциентизация> - как наращивание и усиление сознания - термин выдающегося латиноамериканского просветителя, методолога, министра образования Бразилии в 70-е годы Пауло Фрейро) на умственно и нравственно самостоятельную жизнь на данном месте.

Такая форма - удерживающая умственную и нравственную жизнь, определяющая месторазвитие - может быть названа ноополисом или городом нравственного умаliii[xxxviii].

Эта форма организации высокой жизни и деятельности на территории, форма существования новой российской действительности в состоянии преображать биосферу, геосферу и техносферу.

Перевод всех российских территорий и, в первую очередь, разрушенной в России и на постсоветском пространстве сельской жизни, в новое процветающее состояние является исключительно духовной задачей.

Никакие экономические или социальные технологии неспособны на решение данной задачи, если в их основе не будет лежать духовное усилие действие личностей, целого поколения личностей.

Ну, кто готов драться за личность?

Приложение 1

1. О личности - как <кусочке Бога>

Причем, именно динамический <кусочек>. Это прекрасно формулирует Demetrios Constantelos в своей книге The Human Being: A Mask or a Person? A Perspective in Greek Orthodox Theology and Humanistic Medicine. (Translated from the Greek by V. Rev. George D. Gregory, MA, M.Div. and revised by the author with special thanks to Dr. Niki Kantzios):

On the basis of Christology, man, is not a static piece (moira) of God because “he is related with the Logos of God,” as St. Maximos emphasizes, “but man is a dynamic portion (moira) of God” continuously in becoming and styruggling to evolve from image to likeness and to transfigure the mask into the person, ontologically securing in this way his eternal salvation.

W hen the Apostle Paul wrote, “We now see in a mirror dimly, but then face to face” (1 Corinthians 13-12) he had in mind the spiritual and empirical elevation of man and his final arrival to the area of the uncreated divine light and the energies of God. There, Creator and creature shall encounter each other face to face. (25)>. - http://www.myriobiblos.gr/texts/english/constan.html

Об этом в частности, пишет Архиеписком Австралии Stylianos в своей работе : “The words of St. Paul in this regard are very revealing and characteristic, particularly in his letter to the Ephesians, even from the very first chapter. Here the “image” is dealt with not as a relationship between humanity and God in general, but with God the Word in particular. And because the Son and Word of God is uncreated, pre-eternal and without beginning, the unique mystery of the human person consists precisely in the fact, in being directly related to forechosen and pre-destined “before the foundation of the world” (Eph 1:4). In this way, however, the order of the whole creation in time is completely reversed or at least nullified, since human beings instead of being “last”, are presented “first.

In this way, humankind becomes “synchronised” with God-man, and thus truly become “partakers of divine nature” (2 Peter 1:4)>. - http://www.orthodoxresearchinstitute.org/articles/dogmatics/stylianos_mystery_person.htm

О <семенном логосе> в книге архимандрита Георгия (Игумен обители св. Григория на горе Афон) <Обожение как смысл человеческой жизни>/ перев. с греч. Н.В. Ларионовой, - Издательство Владимирской Епархии, 2000 год, стр. 7, прим.4.

<Этот термин, изначально употреблявшийся у стоиков, был введён в христианское богословие св. Иустином Философом. По учению св. Иустина, хотя в полноте Логос явился только во Христе, семя Логоса было посеяно во всём человечестве задолго до Христа. В разум (логос) человека заложено семя Логоса, как особая способность постигать божественнные истины. Ср.: <Все те (эллинские( писатели, посредством врождённого семени Логоса, могли видеть истину, но тёмно. Ибо иное дело семя и подобие чего-либо, данное по мере приемлемости, а иное - то самое, причастие и подобие чего даровано по Его Благодати> (св. Иустин Философ. Апология. II, 13)>.

Приложение 2

Принципиальную, как минимум, аморфность и неопределённость слова <гуманизм> хорошо показывает выдающийся немецкий философ М. Хайдеггер в своей работе <Письма о гуманизме>:

<Тогда не хлопотами ли о человеке движима эта наша требовательность к человеческому существу, эта попытка подготовить человека к требованиям бытия? На что же еще направлена “забота” , как не на возвращение человека его существу? Какой тут еще другой смысл, кроме возвращения человеку (homo) человечности (humanitas)?

Выходит, вся подобного рода мысль волнуется все-таки насчет человечности, Humanistas; значит, это “гуманизм”: раздумье и забота о том, как бы человек стал человечным, а не бес-человечным, “негуманным”, т. е. отпавшим от своей сущности. Однако на чем стоит человечность человека? Она покоится в его существе.

А как и из чего определяется существо человека? Маркс требует познать и признать “человечного человека”, der menschliche Mensch. Он обнаруживает его в “обществе”. “Общественный” человек есть для него “естественный” человек. “Обществом” соответственно обеспечивается “природа” человека, т. е. совокупность его “природных потребностей” (пища, одежда, воспроизведение, экономическое благополучие). Христианин усматривает человечность человека, его humanitas в свете его отношения к божеству, deltas. В плане истории спасения он - человек как “дитя Божие”, слышащее и воспринимающее зов Божий во Христе. Человек - не от мира сего, поскольку “мир” в созерцательно-платоническом смысле остается лишь эпизодическим преддверием к потустороннему.

Отчетливо и под своим именем humanitas впервые была продумана и поставлена как цель в эпоху римской республики. “Человечный человек”, homo humanus, противопоставляет себя “варварскому человеку”, homo barbarus. Homo humanus тут - римлянин, совершенствующий и облагораживающий римскую <добродетель>, virtus, путем <усвоения> перенятой от греков <пайдейи>. Греки тут - греки позднего эллинизма, чья культура преподавалась в философских школах. Она охватывала <круг знания>, eruditio, и “наставление в добрых искусствах”, institutio in bonas artes. Так понятая <пайдейя> переводится через humanitas. Собственно <римскость>, romanitas <человека - римлянина>, homo romanus, состоит в такой humanitas. В Риме мы встречаем первый <гуманизм>. Он остается тем самым по сути специфически римским явлением, возникшим от встречи римского латинства с образованностью позднего эллинизма. Так называемый Ренессанс 14 и 15 веков в Италии есть <возрождение римской добродетели>, renascentia romanitatis. Поскольку возрождается romanitas, речь идет о humanitas и тем самым о греческой <пайдейе>. Греческий мир, однако, видят опять же только в его позднем облике, да и то в свете Рима. Homo romanus Ренессанса - тоже противоположность к homo barbarus. Но бесчеловечное теперь - это мнимое варварство готической схоластики Средневековья. К гуманизму в его историографическом понимании, стало быть, всегда относится <культивирование человечности>, studium humanitatis, неким определенным образом обращающееся к античности и потому превращающееся так или иначе в реанимацию греческого мира. Это видно по нашему немецкому гуманизму 18 века, носители которого Винкельман, Гёте и Шиллер.

Гёльдерлин, наоборот, не принадлежит к <гуманизму>, а именно потому, что мыслит судьбу человеческого существа самобытнее, чем это доступно <гуманизму>

(Цит. по Мартин Хайдеггер <Бытие и время>. Перевод В. В. Бибихина Москва, издательство “Республика”, 1993).

Приложение 3

Не мешало бы всем антимарксистам, увлечённо обвиняющим марксизм в антигуманизме, усмотреть своё глубокое внутреннее единство с ним через идеологию гуманизма. Вот как описывает эту ситуацию С.Б. Чернышев, сознательно создавший в последние годы перестройки клуб и университет <Гуманус>, автор знаменитой (под псевдонимом С.С. Платонов) книги <После коммунизма>.

<В публицистической статье 1842 года двадцатичетырехлетний младогегельянец Карл Маркс противопоставил расколу отчуждения, “духовному животному царству” - объединение вокруг святого Гумануса. Тому, кто отважится на поиски родословной этого святого, дано будет прикоснуться к тайнам…

Неоконченная, точнее, едва начатая поэма Гете “Тайны” - один из наиболее загадочных памятников европейской культуры. Сам автор придавал замыслу поэмы огромное значение. Впервые “Тайны” были напечатаны в собрании сочинений Гете, вышедшем в Лейпциге в 1787-1790 годах. Поэма начата 8-го августа 1784 года, о чем имеется свидетельство в письмах автора к г-же фон Штейн и Гердеру. В этот день было написано посвящение к ней, помещенное впоследствии автором во главе собрания его стихотворений. Традиция сохраняется и по сей день, - посвящение к “Тайнам” служит как бы напутствием ко всей жизненной работе Гете.

Но внутренних значений песни этой

Никто во всем не сможет разгадать…

Спустя три десятилетия, 15 ноября 1815 года, некий кружок студентов в Кенигсберге, собиравшийся для чтения и обсуждения поэтических произведений, обратился с письмом к еще здравствовавшему патриарху мировой литературы, прося его, ввиду возникших в кружке споров, дать свое истолкование этому таинственному отрывку. Неожиданно Гете откликнулся, причем, по тем временам весьма оперативно, и написал заметку под заглавием: “Тайны. Фрагмент Гете”, которая была помещена в “Моргенблатт” от 27-го апреля 1816 года. Пространный комментарий автора, как по объему, так и по содержанию значительно превосходит сам комментируемый фрагмент. Собственно, из опубликованного текста “Тайн” читатель успевает лишь узнать о том, как некий монах, заблудившийся в гористой местности, попадает в приветливую долину, где находит двенадцать таинственных рыцарей. Прочее осталось невоплощенным. Что же именно?

Вслушаемся в тихий голос старого Гете:

“Чтобы дать теперь понять мои дальнейшие намерения, а вместе с тем и выяснить и общий план и цель стихотворения, я открою, что имелось в виду провести читателя… через различные области горных, скалистых и утесистых вершин… Мы посетили бы каждого рыцаря-монаха в его жилище и из созерцания климатических и национальных различий узнали бы, что эти отменные мужи собрались сюда со всех концов земли, где каждый из них перед тем чтил Бога на свой лад в тиши”.

“Читатель заметил бы, что различнейшие образы мыслей и чувств, развиваемые и запечатляемые в человеке атмосферою, страною, народностью, потребностью, привычкой, призваны явиться здесь, на этом месте, воплощенными в выдающихся индивидах, и что здесь находит свое выражение жажда к высшему усовершенствованию, не полному в отдельном лице, но достойно завершающемуся в совместной жизни.”

“Но для того, чтобы все это стало возможным, они собрались вокруг человека, носящего имя Гуманус; на это бы они не решились, если бы не чувствовали некоторой близости, некоторого сходства с ним”.

“При этом оказалось бы, что каждая религия в отдельности достигает в известное время высшего расцвета своего и приносит плод свой, и что тогда она сближается со сказанным выше верховным вождем и посредником, и даже вполне сходится с ним. Эти эпохи должны были явиться закрепленными и воплощенными в двенадцати представителях так, чтобы каждое признание Бога и добродетели, в каком бы удивительном образе оно ни предстало перед нами, являлось нам всегда достойным всякой чести и любви”.

“И теперь после долгой совместной жизни Гуманус мог прекрасно покинуть их, ибо дух его воплотился в них всех и, принадлежа всем, не нуждался более в собственной земной оболочке”.

Так вот какие космические бездны открывает поиск утраченных духовных корней нашей революции! Вот какова родословная отечественных Робин-Гудов, умеющих лишь отнимать и делить поровну!

Сегодняшний “марксизм” отрезает, отгораживает нас от мира общечеловеческих ценностей, превращает в остров погибших кораблей в океане мировой истории. Подлинный Маркс - средоточие европейской культуры, концептуальный и духовный мост, связывающий нас с прошлым и будущим всего человечества>.

(Цитирую по: С. Чернышев. Апология составителя. - в книге <Иное. Хрестоматия нового российского самосознания> -

http://www.russ.ru/antolog/inoe/apolog.htm ).

Незаконный Запад

Происходящее в современной международной политике невозможно понимать вне нерешаемых тысячелетиями проблем всемирной истории и истории христианского мира.

И такой ключевой проблемой является обнаружение источника существования справедливой власти в мире, субъекта созидательной мирополитики или, если выражаться правовым языком, обнаружение легитимности претензий на установление всеобщего миропорядка и на всемирную власть.

Такая проблема возникла после полного изменения всех основ и отправных точек мировой жизни в ходе революций 18 - 20 вв., начиная с обретения североамериканской британской колонией независимости и возникновения США и, конечно, с Французской революции, и заканчивая разрушением СССР и Югославии в последние годы 20-го века.

После всех бесчисленных переворотов, оборотов, коловращений и скатываний вниз (так примерно переводится “революция”) в начале 21 века мир не только оказался в состоянии начала хаоса, но и без всяких исходных точек отсчёта, без начал и концов в мировом общественном сознании.

Мировой державой, с этой точки зрения, станет та новая государственность, которая сумеет остановить эту по дурному бесконечную череду революций, вырваться из плена произвольных захватов власти и титулов, из череды узурпаций узурпаторов и экспроприации экспроприаторов, восстановить начала и концы, показать и доказать своё первородство на решение мировых проблем как теоретически, так и конкретными действиями.

Отсюда, мировая держава и есть, во-первых, инструмент решения проблемы преодоления мирового хаоса, недопущения мировой гражданской войны “всех против всех” и, во-вторых, средство утверждения прочного миропорядка, который, с одной стороны, будет совершенно новым и уникальным, а, с другой стороны, прямым преемником и наследником миропорядка, который существовавал последние тысячелетия.

Для решения проблемы восстановления мировой легитимности необходимо в обязательном порядке уяснить себе полную, вне всяких сомнений, незаконность любых претензий Запада (в лице США, орудия США в Европе НАТО и Европы) на мировое первенство и власть, на вообще какую-либо легитимность и самостоятельные права в мире организуемых Западом империй.

Нелегитимность Запада определяется тем, что после того как первый римский христианский император Константин, вошедший в историю как Константин Великий Святой и Равноапостольный, в 330 году н.э. официально перенёс столицу Римской империи с берегов Тибра на берега Босфора, из древнего Рима в “Новый Рим” - в Константинополь (бывший Византий), - после всего этого ряд прямых подданных византийского императора, оставшихся в резко снизившим свой статус городе Римеliii[i], в сговоре с папами не только отказались служить единственно законному монарху, но и напрямую предали Римско-Христианское дело, выступили совместно с Османами против Константинополя, Второго Рима, и, в конце концов, объединёнными усилиями захватили и разграбили центр мирового христианского царства, уничтожили Цареград - Державу Ромеев.

Предательство началось с разделения царства в конце IV века на Восточную и Западную империи. При этом благосостояние западной части, важно подчеркнуть, всегда зависело от благосостояния восточной части империи. Западная часть была слабой и оказалась неспособной защитить свои провинции от набегов варваров - поэтому она постепенно распалась на несколько варварских государств, а в 476 был окончательно смещен последний император Западной Римской империи.

На обломках Западной Римской Империи к VIII веку возникло крупное германское государство - франкское. Основателями его и главами почти 300 лет были правители из династии Меровингов, каждый из которых был признан Ромейским царством (Византией) в качестве законного главы Западной части империи.

В 751 Пипин Короткий, отпрыск рода Каролингов, неизменно поставлявшего Меровингам майордомов (управляющих), при полной поддержке папы Римского сместил последнего из Меровингов. Каролингский переворот стал первой в Христианское время революцией, первой внушительной победой третьего сословия (буржуа и лавочников) прямым нарушением отношений с Восточной империей.

Известный историк Византии Ф. И. Успенский так описывал состоявшуюся незаконную сделку: “Папа под страхом отлучения заповедал вельможам и народу избирать себе королей только из этой освященной Церковью фамилии Каролингов. С другой стороны, Пипин дал торжественную клятву за себя и за свое потомство заботиться о Церкви и блюсти ее интересы. Таким образом, один папа три года назад разрешил Пипина и франкский народ от присяги Меровингу - законному государю, теперь другой папа закреплял духовным авторитетом своим светскую власть над франками за наследниками Пипина“liii[ii].

Более того, Пипин не только захватывает престол, но ещё принуждает Папу Римского внести кардинальное изменение в Символ Веры (принятый ещё Никейским собором в 325 году) - идею Filioque, которая породила католицизм и вызвала принципиальное и обоснованное противостояние между Папой и Восточной Церковью.

И вот тут для Запада возникла принципиально новая историческая ситуация. Самое большое из германских - королевств Франкское королевство Пипина Короткого и его сына Карла Великого (в это королевство в итоге вошла основная часть Западной Европы) - оказалось востребованным в качестве силы, способной выступить стражем интересов Святого престола и, таким образом, всецело заменить Ромейское (Византийское) Восточное царство.

В 754 в аббатстве Сен-Дени под Парижем Папа Стефан II совершил незаконное помазание Пипина на царство. Одновременно с ним были также помазаны его сыновья Карл и Карломан.

А уж к тому времени, когда Карл Великий сумел завоевать господство над всей Западной Европой, на Рождество 800 года народ Рима провозгласил его императором римлян, а папа Лев III увенчал золотой короной. Таким образом, Карл принял титул от жителей города Рима, тесно связанных с Папской областью, и от самого Папы, которому и лично было за что благодарить Карла - в 774 году Карл, впервые посетив Рим на Пасху, возобновил так называемое “дарение Пипина”, на основании которого возникла Папская область и, в последующем, государство Ватикан.

Произвольно и незаконно увенчав 25 декабря 800 Карла Великого императорской короной, папа Лев III разорвал, тем самым, все связи с Константинополем и создал новую Западную империю уже не как часть единой мировой монархии с центром в Константинополе, а как альтернативную Восточному царству (см. также прекрасное изложение ситуации отнюдь не провосточным и не пророссийским математиком и философом Бертраном Расселом в Приложении 1 к данной главе).

То, что коронован был не очередной глава Западной части единой Римской империи, а - по претензиям - новый глава всей Римской империи, все прекрасно понимали. Для хотя бы видимости оправдания этого незаконного и самозванного действа был найден предлог - якобы отсутствие в то время в Царстве Ромеев (Византии) императора, поскольку императрица Ирина, занимавшая после смерти Константина VI престол, якобы по причине своей принадлежности к женскому полу не не могла полноценно занимать первопрестол.

Царство всех римлян-ромеев, Византия, как и должно было быть, по праву не признала новоявленного мирового монарха и добилась того, чтобы уже через 12 лет Карл отказался от претензий на главное звание и признал себя главой только Западной империи и не базилевсом-императором всех римлян-ромеев, а императором-августом.

Важнейшим моментом этой всемирно-исторической драмы стало то, что, сделав решающий шаг по обособлению себя от Ромейского царства (Византии), короли Западной империи в дальнейшем стали выдавать себя не только за альтернативную и единственно законную мировую монархию, но и за прямых и единственных наследников Римской Империи и самого (“живого” ещё тогда) Царства ромеев раннего периода.

Именно с момента коронования Карла Великого и возникла незаконная Западная империя, незаконный Запад, который с тех пор, с одной стороны, сознавая свою нелегитимность, всячески старается воинственными выходками преодолеть свою неправоту и нетвёрдость, с другой стороны, неустанно заботится о фальсификации истории и организации прямых подлогов и, с третьей стороны, старается всякий раз уверить себя в собственном величии через обозначение своего происхождения от Карла Великого.

Вот красноречивые слова бывшего президента США Билла Клинтона во время торжественной церемонии вручения ему премии имени Карла Великого: “… Предвижу, что уже при жизни следующего поколения ЕС будет включать в себе я не менее 30 государств - членов - от Балтики до Балкан и далее - до Турции. Возникнет сообщество невиданного культурного, политического и экономического разнообразия, и жизненной силы. Это будет Европа размеров несравнимых с теми, о которых мечтал Карл Великий.

Воплотится в жизнь наша вера в то, что Европа, в конечном счете, не только и не сколько географическое понятие, но и объединяющая идея. Это - вечно растущий континент, населенный различными народами и объединенными общей судьбой, живущими по одним и тем же законам, и исповедующим одни и те же истины: что этническая и религиозная ненависть неприемлемы, что права человека неотторжимы и универсальны и что наши различия - источник силы, а не слабости, что конфликты должны разрешаться с помощью аргументов, а не оружия.

… Да, какие-то разногласия между нами были и, скоре всего, будут, ибо мы всего лишь люди - существа бренные и несовершенные. Но поскольку Европа в нашем понимании это не только территория, но и идея, постольку и Америка остается частью Европы, связанной с ней пуповиной родственных связей истории и ценностей. Европа и Америка должны черпать силу в нашем трансатлантическом союзничестве…“liii[iii].

Эта победная песнь славного продолжателя дела Карла Великого заставляет во всей полноте ощутить сегодня всемирно-историческую чуткость и точность инока Филофея, когда он писал: “И не дивися, избраниче Божии, яко латыни глаголють: наше царство Ромеиское недвижимо пребывает, аще быхом неправо веровали, не бы Господь снабдел нас. Не подобает нам внимати прельстемъ их, во истину суть еретицы, своею волею отпадше от православныя веры христианьския, паче же опресночнаго ради служениа. Быша с нами в соединении семьсотъ летъ и седмьдесят, а егда отпадаша правыя веры, семьсотъ и 30 и 5 лет, в Аполи(нарие(ву ересь впадше, прелшени Карулсом царем и папою Формосом“liii[iv].

То, что сами первые Западные императоры, начиная с “Карулса царя” прекрасно понимали первородство Византийского царства, следует из многих вещей.

Прежде всего, самозванцы, как и положено в подобных случаях, активно старались представить дело так, будто именно они обладают законным преемством.

Ключевую роль тут играла подложная Дарственная грамота Константина Великогоliii[v].

В этой грубой фальшивке говорится о том, что ещё в год своего обращения в христианство (312 г.) Константин передавал в дар Римскому епископу всю полноту своих прав и все свое достояние - признал главу римской Церкви “викарием Христовым” и отдал ему статус императора.

Неудивительно, что эту претензию на наследство и законность высшей власти, эту абсолютную ложь старательно закрепляли всяческими способами в символах и картинах Запада. Так, распространены изображения “Дарственная Константина… Сильвестр изображается на троне в папском облачении; он получает в дар от императора, преклонившего перед ним колени, римские земли”. Много картин было написано на сюжет “Сильвестр крестит императора Константина“liii[vi].

29 мая 1453 Константинополь был взят османскимliii[vii] султаном Мехмедом II и, важно заметить, последний византийский император Константин XI пал в бою. С тех пор, Ромейское Царство стало ещё проще, с одной стороны, “выпихивать” из центра всемирной истории на периферию, а, с другой стороны, ссылаться на подложные “свидетельства” и “факты”.

Так с того времени и пошло, что Запад всегда вынужден был разделять признание в качестве единственного источника легитимности римскую власть Константина и Восточного ромейского царства (Византии) и, тем самым, пускаться во все тяжкие - чтобы выдавать себя за безусловных наследников (буквально, прошу прощения, за “детей лейтенанта Шмидта” по типу Шуры Балаганова и Поняковского).

Первоначальность Восточной империи также хорошо видна в отношении к ней докаролингских Западных императоров и даже варваров.

“Варвар” Одоакр, начальник наёмного германского отряда, который в 476 г. сместил последнего правителя Западной Римской империи Ромула Августула, сразу же обратился за легимитизацией своей власти в сторону Византии - отправил императорские инсигнии басилевсу Зенону и получив от него титул патриция и все полномочия на управление западными провинциями. Кстати, через этот акт в очередной раз осуществилось воссоединение Западной империи с Восточной под безусловным первенством Восточной.

А вот как историк А.А. Васильев описывает отношение к Восточному императору следующих правителей: “В Западной Европе во время Анастасия происходили дальнейшие изменения.

Теодорих сделался остготским королем в Италии, а на далеком северо-западе, еще до вступления Анастасия на престол, Хлодвиг основал сильное франкское государство. Оба государства были созданы на землях, теоретически принадлежавших римскому, т. е. в данном случае византийскому, императору. Конечно, о какой-либо действительной зависимости, особенно отдаленного франкского государства, от Константинополя не было и речи. Но в глазах подчинявшегося германцам туземного населения власть пришлого государя только тогда получала настоящее обоснование, когда она подтверждалась с берегов Босфора. Поэтому когда готы провозгласили Теодориха в Италии королем, “не подождав, - как говорит современный хронист, - распоряжения нового принцепса”, т. е. Анастасия, Теодорих просил последнего прислать ему знаки императорской власти, отправленные раньше Одоакром Зенону. Просьбу остготского короля Анастасий исполнил, после чего первый в глазах итальянского туземного населения сделался законным правителем.

Хлодвигу франкскому Анастасий послал диплом на консульское достоинство, которое с великой радостью было им принято. Конечно, здесь речь шла лишь о почетном звании консула, которое не влекло за собой отправления соответствующих обязанностей. Тем не менее для Хлодвига это имело большое значение. Римское население Галлии смотрело на восточного императора как на носителя верховной власти, от которой другая власть должна была получать свою компетенцию. Диплом Анастасия на консульское звание доказывал галльскому населению законность власти Хлодвига над ними. Он делался этим как бы наместником провинции, которая теоретически оставалась частью единой Римской империи. Подобные отношения византийского государя к западным германским государствам указывают на то, как в конце V и начале VI века еще сильно жила на Западе идея единой империи“liii[viii].

Осознание западными правителями собственной незаконности видно также и из стремления Оттона I, коронованного в Риме в 962 в качестве императора Священной Римской империи, заключить союз с Константинополем. Ему все же, после двух безуспешных посольств в 972, удалось добиться для своего сына Оттона II руки Феофано, родственницы императора Иоанна I.

Отметим, что эти попытки Оттона заполучить легитимность от Византии выглядят достаточно суетливыми и лукавыми на фоне того, что через 17 лет, в 989, киевский князь Владимир пришёл на помощь византийскому императору Василию II, сильно помог последнему окончательно взять верх во внутренних византийских смутах и не только установил союз Киевской Руси и Византии, не только разрешил русским воинам остаться на византийской службе - в результате чего было создано ядро прославленной варяжской гвардии (в Византии их называли варангами), не только скрепил этот союз браком с родной сестрой самого императора Василия Анной, но и открыто и величественно принял христианство напрямую от Византийской Церкви и установил духовное руководство Церкви вплоть до тех пор, пока в 15 веке после уже гибели Византийской империи на Руси не было установлено собственное высшее и самостоятельное церковное правление.

Принятием Христианства сам Владимир повторил и воспроизвёл духовный подвиг первого христианского государя - Константина: т.е. сумел увидеть и воспринять первоосновность христианства как основание мировой жизни и мощной государственности мирового значения.

И вместе с Христианством Владимир принял для России все права подданого Ромейского царства, когда оно жило, и, затем, законного наследника.

Этот момент принципиальный. Отмечаемое недавно тысячелетие крещения Руси является и тысячелетием христианской государственности России как правопреемницы мировой державы Царьграда.

Почти такие же, как у Владимира и России возможности стать потенциальными законными наследниками была у основателя и создателя Франкского государства и православной Франции Хлодвига - как и у самой Франции. Однако Каролинги, прервав династию Меровингов и вступив в сговор с Папой против Восточного басилевса, верховного и единственного правителя, лишили себя такой возможностиliii[ix].

Лихо, надо признать, справляется с проблемой легитимности Запада известный английский историк Арнольд Тойнби: “В первой фазе западной истории на Европейском континенте стимулирующее действие давления со стороны варваров обнаружилось в создании обществом, выросшим из государства-преемника распавшейся Римской империи, новой социальной структуры - варварского княжества франков. Франкский режим Меровингов был обращен лицом к римскому прошлому (здесь историк делает знаменательное примечание, сводя проблему к “воспоминаниям”: “Первые франкские монархи признавали почетное верховенство Константинопольского престола, сохраняли структуру позднеримской администрации, правда, лишь по отношению к галло-римскому населению. К нач. VIII в. эти римские воспоминания значительно ослабли”(.

Франкский режим Каролингов, хотя и предпринял попытку эвокации призрака Римской империи, был, тем не менее, всецело обращен к будущему и к призраку взывал лишь затем, чтобы помочь живым выполнить их сверхчеловеческую задачу. Эта полная трансформация социальных функций франкской державы, эта решительная переориентация франкской политики-всего лишь новое проявление вечной тайны Жизни. “Из ядущего вышло ядомое, и из сильного вышло сладкое” (Суд. 14, 14)“liii[x].

Но можно придумывать любые объяснения задним числом. Существо же дело в том, что с того времени окончательно и бесповоротно Запад разошёлся с миром и с мировым сообществом с момента незаконного возложения на свою голову императорской короны Рима королём Карлом Великим.

Вот как доходчиво описывает этот принципиальный момент обособления Запада от мира прозападный и либеральный в целом историк Н.И. Кареев в своей работе “Общий ход Всемирной Истории. Очерки главнейших исторических эпох”.

“Основа разделения средневековой Европы на две обособленные одна от другой половины была положена еще в античную эпоху. Уже с самого начала средних веков связь Запада и Востока все более и более слабела, но Западу предстояло еще найти внешнее выражение и внутреннее обоснование своего обособленного от Востока единства. В 800 г. франкский король Карл Великий, соединивший под своею властью почти все старые провинции Западной империи и завоевавший Германию, возлагает на свою голову императорскую корону Рима.

С другой стороны, в духовном отношении римский епископ постепенно делается средоточием западного христианства, стремясь в то же время освободиться от политического подчинения византийским императорам, в каком папы прежде этого находились по отношению к теоретически признававшимся и на Западе владыкам мира: восстановление в 800 г. западной империи и порывает окончательно политические связи папства и Византии. Все это подготовляет и разрыв того церковного единства, выражением которого в IV - VIII веках были вселенские соборы: спор папы Николая I и византийского патриарха Фотия, усложненный соперничеством восточного и западного духовенства в обращении славян и спорами по поводу разных догматических и обрядовых вопросов, производит в церкви схизму: с середины IX в. до середины XI в. обе церкви все более и более становятся во враждебные отношения, а затем происходит окончательный разрыв. С IX века все католические страны Запада составляют из себя особый мир, противополагающий себя и мусульманству, с которым он соприкасался в Испании и Сицилии, и восточному, греческому христианству. В IX веке мир этот был таким образом уже совершенно обособлен, будучи в то же время объединен империей Карла Великого и возвысившейся властью римского папы, и в нем ясно обнаружились те особенности, которые характеризуют его историю в следующих веках, - особенности, явившиеся результатом взаимодействия старых, римских, и новых, германских, элементов, наполняющей все время до Карла Великого. С этой эпохи и начинается западноевропейское, романо-германское, католико-феодальное средневековье в собственном смысле.

… Папы давно стремились порвать связи с Византийской империей, и возложение Львом Ш на голову Карла императорской короны уничтожало последние признаки власти византийского императора на Западе (утверждение пап), а Карл, в свою очередь, содействовал признанию папской власти во всех областях своей обширной империи. Все, что входило в состав монархии Карла или примкнуло впоследствии к объединенному и обособленному ею миру, таким образом нашло свой духовный центр в Риме, и идея о том, что западно-христианский мир имеет две главы - императора и папу, сделалось одною из основных идей западноевропейского средневековья.

Таково значение монархии Карла Великого: она объединила и обособила Запад, объединила его романские и германские нации для отражения внешних врагов и распространения западной культуры, обособила его от Востока, завершив процесс, происходивший в варварскую эпоху, и подготовив совершенно новый порядок вещей. Империя Карла распалась при его внуках, и раздробление ее пошло очень далеко, но западный мир продолжал сознавать свое единство, втянув в это единство через католическую церковь и “Священную Римскую империю”, перенесенную в середине Х века на немецкую нацию, и такие страны, как Чехия, Венгрия, даже Польша. Феодализм, который выработался в отдельных частях распавшейся в IX в. монархии Карла, сделался одною из основ средневекового быта и переносился потом и в другие страны (например, завоевание Англии норманнами, жившими перед тем полтора века во Франции, завоевания крестоносцев на Востоке в эпоху крестовых походов, германское влияние в Чехии и т. п.).

После распадения империи Карла Западная Европа представляется нам духовно объединенною, но политически раздробленною. Духовным главой этого мира становится папа, но в теории власть его дополняется светскою властью “римского” императора, как наследника древних цезарей, господина мира, распространителя христианства, защитника церкви, и сама империя превращается в идеальное дополнение церкви. Это разделение властей и независимость духовной власти от светской составляют особенность Запада. Политическое раздробление выразилось в феодализме, в котором императору отводилось место лишь главы целой иерархии независимых или стремившихся к независимости владельцев. Власть Карла Великого, как преемника национальных вождей франков и наследника римских цезарей, покоилась и на германских, и на римских понятиях; в католицизме и феодализме выработался уже новый взгляд на императорскую власть: папы готовы были превратить императора в приказчика римской курии, светские владельцы стремились ограничиться одним номинальным признанием этой власти. До Карла Великого римские и германские элементы не были еще, так сказать, прилажены одни к другим, и сама администрация его монархии была странною смесью германской дружины и римской бюрократии; но с IX века в жизни утверждается новая система управления. Римская централизация окончательно и на долгое время уступает место процессу, который распределил власть между аристократией. Желанием Карла Великого было поставить государство выше церкви и аристократии, но после падения его империи церковь стремится превратиться в независимую духовную монархию, аристократические элементы высвобождаются из-под подчинения государственной власти. Империя делается какой-то фикцией: у императора является опасный соперник в лице папы; его сила находится в зависимости от повиновения аристократии. Равным образом, и национальная власть короля изменяется в своем характере там, где произошло феодальное раздробление: король уже не представитель и вождь нации, как у германцев, не носитель государственного принципа с абсолютною властью, как в Риме и в тогдашней же Византии, а верховный глава иерархии герцогов, графов, баронов. Развитие католицизма и феодализма похоронило под развалинами монархии Карла Великого и власть его преемников, заставив ее приспособиться к новому общественному строю, издавна подготовлявшемуся и выступившему наружу тотчас же после того, как пала эта монархия.

… Таким образом, в эпоху Карла Великого западный мир не только объединился и обособился, но и закончил выработку тех форм быта, которые отличают его от Византии: там церковь была в подчинении у государства, и аристократические элементы не играли политической роли”.

Окончательную свою форму незаконная монархия Запада получила в виде Священной Римской Империи, основанной в 962 королем Оттоном I как продолжением созданной в 800 году империи Карла Великого, и закончившей своё существование 6 августа 1806 году, когда Наполеон уже провозгласил себя истинным преемником Карла Великого, а последний император Священной Римской империи Франц II, с 1804 бывший ещё и императором Австрии Францем I, отказался от Римской короны и тем самым положил конец существованию выродившейся в союз множества мелких княжеств, независимых государств империи и такого станного образования как имперские нации.

Вообще, попытки незаконной Западной империи самоназывать себя показательны и поучительны. В различных вариантах самоназвания с очевидностью выделяется настойчивое стремление величать себя “священной” или “боговенчанной”.

Сам термин “Священная Римская империя” возник довольно поздно.

Сначала, сразу после своей коронации в 800, Карл Великий недолго пользовался титулом “Карл, светлейший Август, боговенчанный, великий и миролюбивый император, правитель Римской империи”. Главное здесь состояло в слове “боговенчанный”, т.е. утверждалось о богоизбранности и первородности Карла. В дальнейшем, начиная с самого Карла Великого и до Оттона I, западные императоры называли себя “Император Август” (imperator augustus), без какой-либо территориальной конкретизации - претензия на безраздельное Римство заставляло их считать, что вхождение под их начальство всей бывшей Римской империи и, в конечном итоге, всего мира является исключительно вопросом времени. Оттона II иногда именуют “Император Август римлян” (Romanorum imperator augustus), а начиная с Оттона III это уже непременный титул. Словосочетание “Римская империя” (лат. Imperium Romanum) как название государства стало использоваться с середины 10 в., а окончательно закрепилось в 1034. Самоназвание “Священная империя” (лат. Sacrum Imperium) встречается в документах первого императора из династии Гогенштауфенов Фридриха I Барбароссы начиная с 1157. Определение “Священная” однозначно указывало на необходимость убеждать мир в неочевидной святости и законности этой западной государственности.

С 1254 года привычным становится полное обозначение “Священная Римская империя” (лат. Sacrum Romanum Imperium), то же название по-немецки (Heiliges R misches Reich) встречается в немецких источниках императора Карла IV, а с 1442 году к нему добавляются слова “Немецкой нации” (Deutscher Nation, лат. Nationis Germanicae), причём, в первое время с целью отличить собственно немецкие земли от “Римской империи” в целом. При этом, важно отметить, коронации императоров стали нерегулярными: в 1452 состоялась последняя коронация императора (Фридриха III) в Риме, а в 1530 - вообще последняя коронация (Карла V в Болонье) императора папой - с тех пор титул императора приобретался германскими королями без коронации папой. К середине XV века от Западной империи отпали Италия и Бургундия и её суверенитет ограничивался одной Германией, поэтому в указе императора Фридриха III от 1486 о “всеобщем мире” говорится о “Римской империи немецкой нации”. В постановлении Кёльнского рейхстага 1512 использована окончательная форма “Священная Римская империя немецкой нации”, просуществовавшая до 1806liii[xi].

А на Востоке с падением - не без значительной помощи генуэзцов и венецианцов - царства Ромеев (Византии) вопрос о законной монархии остался открытым - до тех пор, пока Русь не приняла на себя бремя и ответственность в том числе через брак Иван III с Софьей Палеолог.

Одновременно с узурпацией политической власти происходила узурпация Папами и Римским епископатом вселенской Церкви, в результате чего появилась невсеобщая католическая - то есть вселенская - церковь.

Незаконность и нелегитимность Западной империи, сколь бы “Священной” она себя ни называла и как бы ни пыталась выказывать себя вселенской монархией прекрасно осознавали все несумасшедшие люди с 8 по 16 вв.

В 1393 году константинопольский патриарх Антоний IV в письме московскому великому князю Василию I Дмитриевичу однозначно определял, что византийский “самодержец-царь” (а не император!) является “василевсом ромеев (римлян - Ю.К.), т.е. всех христиан”, который “один только царь во вселенной” и “если и некоторые другие из христиан присвоивали себе имя царя, то все эти примеры суть нечто противуестественное, противузаконное, более дело тирании и насилия (нежели - права)“liii[xii].

Так что все свои упражнения в красноречии по поводу тирании, деспотии, насилии и пр. и т.п. и т.д. Западу следовало бы обращать не к России и миру, а к себе сами.

Неудивительно, что Европа и США по отдельности, равно как и представленные в уникальном геополитическом новообразовании НАТО, так любят учить человечество и выступать от имени так называемого мирового сообщества.

Они вынуждены так делать, поскольку незаконно присвоили себе право быть наследниками мировых монархий и, не имея очевидных и достоверных оснований для такого права, должны всё время говорить про это - чтобы себя будить и на других морок наводить.

Сегодня ядром и базой незаконной глобальной лже-монархии становится НАТО - Североатлантический союз.

Историки уже совсем скоро произведут в ранг мировых загадок ту слепоту, которая вдруг охватила весь наш “политический класс” и которая делает наших “политиков и аналитиков” всё более и более жизнерадостными буквально с каждым новым шагом НАТО на Восток.

Образчиком такой неадекватности является выступление в канун старого Нового 2003 года Сергея Ястржембского с пространной статьёй “НЕ НАДО БОЯТЬСЯ “БОЛЬШОГО НАТО“liii[xiii].

“Что касается процесса расширения НАТО, то.., это само по себе не решает проблемы новой самоидентификации альянса. Более того, по мнению многих экспертов, блок в составе 26 членов вряд ли сможет действовать как однородная структура и отлаженная военная машина, по крайней мере в обозримом будущем. Увеличение числа членов блока скорее приведет к большей аморфности и меньшей управляемости альянса”.

Господин Ястржембский выказывает здесь столь большое сочувствие трудностям идентификации и организации НАТО, что неясно, то ли он хочет продемонстрировать беспроблемную - в отличие от НАТО - самоидентификацию российской “элиты”, то ли всё дело в полной растворённости его собственной позиции в чужой.

Может и не надо удивляться главной идеи его выступления - успокоить общественность и показать не только на глазах якобы исчезающую опасность НАТО, но и тут же возникающие бесчисленные выигрыши: “Один из последних опросов общественного мнения, результаты которого я видел накануне саммита в Праге, показал, что 69% россиян негативно ответили на вопрос о своем отношении к НАТО, а положительно - всего лишь 20%. Я вполне склонен считать это тоже определенным рецидивом и атавизмом прошлого.

Со временем отношение общественности к НАТО должно измениться, особенно если повестка дня во взаимоотношениях НАТО и России будет столь же динамично меняться в сторону реального сотрудничества, как это происходит после саммита Россия-НАТО в Италии и создания Совета Россия-НАТО, более известного как “двадцатка”.

В отличие от наших никаких или уже давно не наших “дипломатов” солдаты Запада чётко знают и понимают своё маневр.

В упоминавшемся выше выступлении Билла Клинтона при вручении ему премии имени Карла Великого, первого революционера и основателя незаконного Запада, тот ясно выразил североатлантическое миропонимание: “… Конечно, за минувшие 11 лет были и некоторые отступления. Но, без всякого сомнения, сегодня Европа привержена идеалам единения, демократии и мира, как никогда прежде. Гордиться этим должны как сами европейцы, так и американцы… В штаб-квартире НАТО развеваются флаги 19 стран членов союза и еще 27 его партнеров. В Центральной и Восточной Европе ставшие вполне реальными мечты о вступлении в ЕС и НАТО привели к решению практически всех застарелых этнических и пограничных споров. Наконец, наш друг Вацлав Гавел провел в конечном счете на посту президента больше времени чем в коммунистической тюрьме.

… В прошлом году, когда немецкие войска проходили по балканским проселкам, их встречали как освободителей. Какое прекрасное завершение ХХ столетия!

Россия тем временем осталась на пути демократии, несмотря на то, что ее жители страдали от тяжелых экономических невзгод, политического и криминального насилия, и трагедии войны в Чечне, которая может обернуться пирровой победой из-за огромных потерь среди мирного населения. Но все же Россия вывела свои войска из стран Балтии, признала независимость своих соседей и завершила первый демократический переход в своей тысячелетней истории…“liii[xiv].

Вот так.

И это западное ощущение “прекрасности” вполне обосновано.

Всё - поле чисто.

Западная незаконная империя опять собирается и накачивает мощь, она как никогда сильна - а говорить про её, как минимум, сомнительные права никого - сопоставимого по силе - больше нет.

Вот Китай только, пожалуй, да и то это больше для бдительности…

Само возникновение НАТО и, тем более, наращивание НАТО уже и после ликвидации Варшавского блока и СССР являются отличным примером для наших доморощенных геополитиков, которые до сих пор талдычат о “сухопутных” и “морских державах” по книжкам Маккиндера начала прошлого века.

НАТО, связывая “сушу” и “море”, соединяя сухопутные европейский Запад и североамериканский континент через Атлантический океан, а также сухопутные США и Японию через Тихий океан, является блестящим творческим порождением и достижением самого автора геополитики - но только уже в последние годы Второй Мировой войны.

Основатель геополитики - как искусства реализации планов мирового господства Запада - Маккиндер был, в отличие от наших прикормленных болтунов, честным служителем западных тысячелетних планов по доведению узурпации мировой власти до размеров Земного шара.

В 1943 году в возрасте 82 лет, за три года до смерти он кардинально изменил свои представления о “геополитике” и фактически ввёл совершенно новое сухопутно-морское представление о своего рода земноморье, о “средиземном океане” как ядре Северной Атлантики, а теперь ещё и Пацифики (Тихого океана)liii[xv]. И прямым результатом этого проектирования новой глобальной “фигуры” - того, что сегодня и стали часто называть “развитым Севером” - с позиции англо-саксонского мира стало создание в 1949 году Североатлантического блока - НАТО.

В момент, когда кругом без умолку говорят об исчерпанности функций НАТО, возникает новый и единственный мировой центр - Североатлантический Союз. По сравнению с этой новой “Священной Римской Империей” Американо-Европейской нации и объединённая Европа и другие подобные союзы оказываются вторичными и третичными.

Здесь мы имеем дело с типичной для Запада методологией, когда выдвигается достаточно неосновательная идея центра мира и затем через захват и отстраивание этого центра мира осуществляется попытка узурпации мировой власти.

Прекрасным примером реализации такой методологии “проектирования и захвата центра” в языческом Риме являлась идея захвата Карфагена как центра того мира. Точно так же строились и крестовые походы, цель которых была определена в овладении центром мира - Иерусалимом - и, через это, захват всей полноты власти в мире - в то время через отнятие власти у Ромейского царства, через узурпацию Восточного Рима и, как всегда, превращение в одну-единственную и безусловную глобальную империю.

В своём послании германскому императору Генриху IV (1074) Папа Григорий Седьмой писал о своих планах собрать армию из числа западных христиан и отправиться на помощь Константинополю. Более того, он сам собирался возглавить ее и лично вступить в “Святую Софию”. Таким образом, Византия будет так спасена, что Запад сольётся с Востоком и - … и Папа станет признанным главой всего христианского мира.

Вот интересная запись речи папы Урбана Второго, представленная в хронике Роберта Монаха (Roberti Monachi Histona Hierosolymitana), призывающего к освобождению Иерусалима как цели Крестовых походов: “Положите конец вашим ссорам, прекратите войны и оставьте споры и разногласия. Отправьтесь в путь к священной гробнице…

Иерусалим является центром мира; (пупом земли) страна эта плодороднее всех других стран, своими прелестями она напоминает ран… и тот царственный город, который стоит в центре мира, захвачен ныне врагами Господа и порабощен теми, которые не ведают Господа, и поставлен там храм язычников“liii[xvi].

К великому несчастью для мира, эта старая, очень старая, казалось бы, история в чистом и трагическом своём виде продолжается и теперь.

Эта никак не возникающая надолго незаконная империя, узурпирующая всеми мыслимыми и немыслимыми путями право быть мировой монархией, в итоге хочет одного - стать одной-единственной и безусловной глобальной империей и абсолютным гегемоном.

В ход идёт всё, что под руками, каждое лыко тут оказывается в строку. Если сегодня США и НАТО придумало себе международный терроризм и после чудовищной провокации 11 сентября 2001 года доблестно бросилась с ним в беспощадный бой - священный якобы и правый, то семьсот лет назад папы организовывали Крестовые походы под ту же антимусульманскую риторику исключительно в целях интеграции в себя Константинопольского царства и превращения в единственную глобальную империю.

Тогда эта непрерывная для Запада историческая задача решалась тогда через захват Иерусалима как центра мира или самим Константинополем - нашим Царьградом. Сегодня - через захват древнего центра рождения мировых цивилизаций и по совместительству - для пиратов - самого большого нефтяного резервуара мира Ирака.

Послеялтинского мира больше нет. Необходимо полное переопределение международного права - но не за счёт его уничтожения, к чему почти готовы США и НАТо, а за счёт восстановления исторического права в тысячелетних масштабах.

НАТО с каждым днём крепчает, поскольку является современной формой незаконного Запада.

Особая прочность НАТО состоит в том, что лидером его является США и нужно оно прежде всего США. США - этой антиколониальной по происхождению стране - можно резче дистанцироваться от истории старой-престарой Западной Европы и, тем самым, размывать восприятие единых в своей основе действий США и ЕС.

Без США Европа недееспособна в самим своих корнях и основаниях, поскольку абсолютно незаконна. А с США можно разыгрывать спектакль, который в мировой политике длится вот уж как столетие.

США выступает как абсолютно новый мир, поскольку американские ценности как универсальные покоятся на обретении независимости от Европы и от проблемы наследия и преемства законной мировой власти.

А старушка Европа принимает все грехи Запада на себя, но, глядя на этого вроде бы “божьего одуванчика”, перестаёшь верить в эти тысячелетние мировые трагедии, начинаешь верить старым песням о главном: России необходимо вернуться в лоно европейской цивилизации- пусть соглашается она на возвращение яко блудная дочь, может, и простим…

Но куда ведёт тысячелетнее самозванство и непрекращаемый курс на узурпацию мировой власти и жизни?

Ложная идентификация и неумеренная, и ничем не оправданная гордыня ведёт к большой войне, периодически повторяющейся на всем Земном шаре.

И спасение может быть только в том, что в ответ на незаконные мировые действия должна быть предъявлена законная власть, удерживающая мир государственность.

Приложение 1

Фрагмент из книги Бертрана Рассела “История западной философии” - книга 2-я, часть вторая “СХОЛАСТЫ”, глава VII. ПАПСТВО В ВЕКА МРАКА”

“… Папа Стефан III в 754 году, спасаясь от лангобардов, пересек Альпы и посетил Пипина; они заключили сделку, оказавшуюся в высшей степени выгодной для обеих сторон. Папа нуждался в военной защите, Пипин же нуждался в том, что мог дать один лишь папа: он хотел узаконить свой титул короля вместо последнего Меровинга. Взамен за эту ycлvry Пипин даровал папе Равенну и всю территорию бывшего экзархата в Италии. Рассчитывать на то, что Константинополь признает такой дар, не приходилось, и это делало неизбежным политический разрыв с Восточной империей.

Если бы папы остались зависимыми от греческих императоров, развитие католической церкви приняло бы совершенно иное направление. В восточной церкви Константинопольский патриарх никогда не мог добиться той независимости от светской власти или того превосходства над другими представителями церкви, которые были достигнуты папой. Первоначально все епископы считались равными, и на Востоке этот взгляд в значительной мере удержался. К тому же на Востоке было еще три патриарха - Александрийский, Антиохийский и Иерусалимский, в то время как на Западе папа был единственным патриархом. (Этот факт, однако, утратил свое значение после мусульманских завоеваний.) На Западе, в отличие от Востока, подавляющее большинство мирян на протяжении многих столетий было неграмотным, и это дало церкви на Западе преимущество, которого она была лишена на Востоке. Ни один восточный город не мог сравниться по престижу с Римом, ибо престиж последнего соединял имперскую традицию с легендами о мученичестве Петра и Павла и о том, что Петр был первым папой. Император еще мог бы оспаривать престиж папы, но ни один из западных монархов не был на это способен. Императоры Священной Римской империи часто не имели никакой реальной власти; к тому же императорами они становились лишь после того, как их короновали папы. В силу всего этого освобождение папства от господства Византии имело первостепенное значение как для завоевания церковью независимости по отношению к светским монархам, так и для конечного утверждения монархической власти пап в системе управления западной церкви.

К этому периоду относятся два документа огромной важности: Константинов дар и Лжедекреталии. Лжедскреталии нас не интересуют, но о Константиновом даре нужно сказать несколько слов. Чтобы придать дару Пипина вид законности, уходящей в глубь веков, церковники подделали документ - мнимый эдикт императора Константина, по которому он якобы при основании нового Рима даровал папе древний Рим и все его западные территории. Эта дарственная грамота, которой папство обосновывало свое право на светскую власть, признавалась подлинной на протяжении всех последующих столетий средневековья. Впервые она была отвергнута как подделка в эпоху Возрождения, в 1439 году, - Лоренцо Валлой (ок. 1406-1457 годов). Балла был автором книги “Об изяществе латинского языка”; понятно, что в документе, сочиненном в VIII столетии, этого изящества не было и в помине. Удивительнее всего, что уже после издания книги против Константинова дара, а также трактата, восхваляющего Эпикура, Лоренцо Балла был назначен на пост апостолического секретаря папой Николаем V, в глазах которого латынь значила больше, чем церковь.

Впрочем, Николай V вовсе не предлагал отказаться от церковных государств, хотя право папства на них и обосновывалось мнимым Константиновым даром.

Краткое изложение содержания этого замечательного документа мы находим у С. Делисла Бернса:

“Константин начинает с краткого изложения никейского символа веры и библейских рассказов о грехопадении Адама и рождении Христа; затем он заявляет, что был болен проказой, что доктора оказались бессильными и потому он обратился к “жрецам Капитолия”. Они посоветовали Константину принести в жертву нескольких младенцев и омыться в их крови, но, тронутый слезами их матерей, он сохранил им жизнь. В ту же ночь ему явились Петр и Павел и заявили, что он будет исцелен папой Сильвестром, укрывающимся в пещере на горе Соракт. Константин отправился к горе Соракт, где “вселенский папа” рассказал ему, что Петр и Павел были апостолами, а не богами, и показал их изображения, в которых он узнал тех самых лиц, что явились ему в видении; император признал их превосходство над всеми своими “сатрапами”. Тогда папа Сильвестр назначил ему в течение известного срока нести покаяние во власянице;

затем, увидев, что с неба протянулась рука и коснулась Константина, он окрестил его. Константин исцелился от проказы и отрекся от почитания идолов. Затем “со всеми своими сатрапами, сенатом, своей знатью и всем римским народом он счел за благо предоставить престолу Петра верховную власть”, а также главенство в отношении Антиохии, Александрии, Иерусалима и Константинополя. Затем Константин выстроил церковь в своем Латеранском дворце. Папе он даровал свою корону, тиару и императорские одеяния. Он собственными руками надел тиару на голову папы и держал повод его лошади. Константин оставил “Сильвестру и его преемникам Рим и все провинции, округа и города Италии и Запада, дабы они вечно подчинялись власти римской церкви”; сам же он затем переехал на Восток, “ибо несправедливо, дабы земной император имел власть там, где небесный император утвердил господство епископов и главы христианской религии”.

Лангобарды не обнаружили покорного смирения перед Пипином и папой, но в нескольких войнах с франками они были разбиты. Наконец в 774 году сын Пипина, Карл Великий, двинулся в Италию, нанес лангобардам сокрушительное поражение, заставил их признать себя своим королем, а затем занял Рим, где подтвердил дар Пипина. Папы, занимавшие римский престол при Карле Великом - Адриан и Лев III, - считали, что в их интересах всячески поддерживать его планы. Он покорил большую часть Германии, при помощи жесточайших преследований обратил в христианство саксов и в конце концов, когда на рождество 800 года папа короновал его в Риме императором, в своем собственном лице возродил Западную империю.

Основание Священной Римской империи, знаменуя собой эпоху в развитии средневековой теории, имело гораздо меньшее значение для развития средневековой практики. Средние века были необычайно привержены к юридическим фикциям; до времени Карла Великого умами людей продолжала владеть фикция, что западные провинции бывшей Римской империи все еще подвластны de jure константинопольскому императору, который считался единственным источником законной власти. Карл Великий, понимавший толк в юридических фикциях, настаивал на том, что трон империи был свободным, ибо правящая восточная государыня Ирина (которая сама себя величала не императрицей, а императором) узурпировала власть, поскольку женщина не имеет права быть императором. Признание законности своих притязаний на императорский титул Карл получил от папы. Таким образом, с самого начала установилась любопытная взаимозависимость папы и императора. Императором нельзя было стать без акта коронации, совершаемого папой в Риме; с другой стороны, на протяжении ряда столетий любой сильный император притязал на право назначать и низлагать пап. Средневековая теория законной власти устанавливала ее зависимость и от императора и от папы; их взаимная зависимость тяготила обе стороны, но на протяжении ряда столетий была неизбежной. На этой почве возникали постоянные столкновения, в которых перевес был то на одной, то на другой стороне. Наконец в XIII столетии конфликт стал непримиримым. Папа вышел из этой борьбы победителем, но вскоре после того утратил моральный авторитет. Оба они - и папа и император Священной Римской империи - уцелели: папа - до сегодняшнего дня, император - до времен Наполеона. Однако тщательно разработанная средневековая теория, определявшая соотношение их власти, утратила силу уже в XV столетии. Единство христианского мира, которое утверждала эта теория, было разрушено могуществом французской, испанской и английской монархий в светской сфере и Реформацией - в сфере религии”.

Брукингское открытие

Россия, мол, резко повысит свою рентабельность, если ампутирует себе Сибирь и Дальний Восток

В мае-июне т.г. в западных СМИ развёрнута кампания, конечной целью которой является вытеснение России из Сибири и Дальнего Востока.

Пафос кампании, образчиком которой является, к примеру, следующее глубокомысленное замечание английской газеты “The Guardian” - “Изобретенный в Брукингском институте график, который отображает температуру на душу населения, показывает, что средние россияне год за годом боролись с низкими температурами просто потому, что Сталин удерживал многих из них в ледяных краях” (13 июня 2002 г.) - основывается на “исследовании Брукингского Института” (авторы - Клиффорд Гадди и Флора Хилл - см. Приложение 1).

В сентябре 1999 года В. В. Путин в сердцах заявил: “У нас, куда ни глянь, везде Чечня!”.

Даже хуже. В то время как в мире стремительно вырастают новые мировые державы (Корея, Турция, Бразилия - их футбольные победы, даже у Бразилии, имеют нефутбольный привкус появления новых мировых игроков), а Китай уже видит себя исключительно вторым мировым полюсом - в это же самое время мы еще более стремительно африканизируемся.

Поэтому указывать на климатические, пространственные и экономические беды Сибири совершенно некорректно, поскольку эти беды в той или иной мере существуют сплошь на всей территории России и вся Россия, если уж рассуждать до конца последовательно, сегодня является нерентабельной. И, стало быть, съезжать нам надо не из Сибири в европейскую часть Российской Федерации, а драть из России быстрее.

И куда?

Дело не в “объективных” обстоятельствах, а в отказе политического класса Российской Федерации от ответственности за восстановление и развитие России и в одновременном отказе российского населения от советского качества жизни, согласие признать в качестве “нормы” то полускотское существование, в которое увлекли население за последние пятнадцать лет.

Очевидно, что “кураторы” из Брукингского института подсказывают нам следующую мысль: условий для жизни в Сибири у нас нет. Это безусловно новая мысль. Она настолько изящна, что вполне может быть принята на вооружение взамен торжествующей сегодня мысли, что все беды у нас в стране оттого, что денег нет.

Но в ответ на эту новую мысль про изотермы приходится повторить вслед за Котом Матроскиным: не денег у нас нет, а ума.

И не условий и тепла у нас нет, а политической воли и совести.

К сожалению, брукингский труд мало похож на аналитику. Глубокомысленные рассуждения тут списали из чрезвычайно популярной у нашей импотентной “элиты” книжки А. Паршева “Почему Россия не Америка”.

Ангажированность сродни глупости - обе интернациональны. Поэтому “державник” и “антиамериканист” Паршев и Брукингский институт оказываются близнецами братьями.

Впрочем, следует заметить, что кроме очевидного желания поддержать писателя Паршева, сии стратеги из Брукинга явно реализуют общую стратегию США по сдвигу центра столкновения мировых интересов из Персидского залива через Каспий и Центральную Азию (сегодня) в Ближнюю к США Азию, к нашему Дальнему Востоку и Северо-Востоку Китая.

Вот тот микрорегион, который через несколько лет станет центром мировой политики (я подробно анализирую возникновение нового мирового центра в работе “Как Россия сможет предотвратить Пятую мировую войну” - http://www.p-rossii.ru/articles/prmirder5th.shtml ).

И мне понятна озабоченность внешнеполитическо-оборонного сообщества США - к тому времени Х “сопки Маньчжурии” должны быть в максимальной степени свободны от российской мощи: несмотря на помощь Японии и Кореи будет очень тяжело построить систему контроля Китая, и лучше уж не было бы русских здесь поблизости, лучше бы в это время они продолжали строить Россию внутри Садового Кольца (то, что А. Зиновьев назвал Гонконгией).

Мне не понятно отсутствие позиции у внешнеполитически-оборонного сообщества России.

В брукингском докладе утверждается: “Возвращение Сибири из положения сердца страны обратно на периферию - задача, которую Россия должна выполнить, если она хочет стать действительно современной страной западного типа”.

Это правильное наблюдение.

Сибирь - сердце России. На обретение собственного сердца Россия, как когда-то на выход в Балтику при Петре 1, потратила весь 20-й век, который, напомним, начался с русско-японской войны.

Непрерывность истории русских прекрасно представлена в словах И.В. Сталина по случаю победы над японцами в 1945-м году, когда, обращаясь к народу по поводу победы над Японией, в качестве основного он выделил не поражение “капиталистической Японии” со стороны “первого в мире социалистического государства”, а восстановление исторической справедливости, порушенной еще в 1905 году.

“… Атаки Японии в районе Хасана и Халхин-Гола были ликвидированы советскими войсками с большим позором для японцев. Равным образом была успешно ликвидирована японская военная интервенция 1918-1922 годов, и японские оккупанты были выброшены из районов нашего Дальнего Востока.

Но поражение русских войск в 1904 году в период русско-японской войны оставило в сознании народа тяжелые воспоминания Оно легло на нашу страну черным пятном. Наш народ верил и ждал, что наступит день, когда Япония будет разбита и пятно будет ликвидировано. Сорок лет ждали мы, люди старого поколения, этого дня. И вот этот день наступил. Сегодня Япония признала себя побежденной и подписала акт безоговорочной капитуляции.

Это означает, что Южный Сахалин и Курильские острова отойдут к Советскому Союзу и отныне они будут служить не средством отрыва Советского Союза от океана и базой японского нападения на наш Дальний Восток, а средством прямой связи Советского Союза с океаном и базой обороны нашей страны от японской агрессии.

Наш советский народ не жалел сил и труда во имя победы. Мы пережили тяжелые годы. Но теперь каждый из нас может сказать: мы победили. Отныне мы можем считать нашу Отчизну избавленной от угрозы немецкого нашествия на западе и японского нашествия на востоке. Наступил долгожданный мир для народов всего мира” (И.В. Сталин. “ОБРАЩЕНИЕ К НАРОДУ. 2 сентября 1945 года”. - “Правда”, 3 сентября 1945 года).

Коммунист Сталин обращается к народу, но говорит прямо Николаю II и той, вечной непрерывной России: “Сорок лет ждали мы, люди старого поколения, этого дня”…

… По подсказке корыстных докторов позволить себе ампутацию сердца? Остаться без сердца? Поиграть в Данко, да осветить своим вырванным сердцем заплутавшемуся западному человечеству дорогу из болота, из большого либерального тупика?

Но не означает ли это, что мы тогда должны предать позицию Россию, трансформировать собственную историю и традицию, переделаться в существ, рассуждающих по-чужому: по-брукингски или по-московски?

Академик Российской академии наук Владимир Накоряков прекрасно показывает ненормальность такого искорёженного сознания: “Россия не должна больше развиваться как “головастик” (с единственным центром в Москве). Нашей все еще огромной стране больше подойдет форма “гантели” со вторым опорным центром в Приморском крае, где есть разнообразные, мощные ресурсы и выход к теплым морям. Без форсированного развития этого региона немыслимо возрождение России” (Владимир НАКОРЯКОВ, академик РАН, НОВОСИБИРСК: “ЧЕГО НЕ ХВАТАЕТ РОССИИ?”. - “Литературная газета”, № 13 (5873), 3 - 9 апреля 2002 г.).

Нам не только нельзя уходить из Сибири в Европу, нам надо решительно выходить на Тихий океан и превращать наш Дальний Восток в нашу Европу. Нам ни в коем случае нельзя предать великое “Русское дело на Дальнем Востоке” (так называлась вышедшая в 1914-м году книга Спиридона Меркулова), когда весь 20 век был потрачен исключительно на полный выход России в Великий или, по-западному, Тихий океан - как когда-то век 18-й на выход в Европу через Балтику и Санкт-Петербург.

Нам нужна Новая Восточная политика и новая столица на берегу Великого океана (см. мою статью “Новая Восточная политика” в интернет-журнале “Русский Переплёт” - http://www.pereplet.ru/text/krupnov28apr02.html ).

… Сибирь - наше сердце. Оно единственное, что связывает страну и даёт нам возможность образумиться и снова стать мировой державой.

Наше сердце обветшало и крепко болит. Но это наше сердце - и оно должно биться впредь. Тогда Россия останется Россией.

На добрую зависть всем “современным странам западного типа”.

Приложение 1

Фрагменты из статьи Клиффорд Гадди и Флора Хилл “ЗАДАЧИ ПУТИНА И ВЫБОР АМЕРИКИ” (Клиффорд Гадди - сотрудник программ экономических исследований и исследований внешней политики Брукингского Института; Флора Хилл - сотрудник программы исследований внешней политики Брукингского Института).

Материалы подготовлены журналистом И.А. Самаховой (г. Новосибирск).

…

ПОДЛИННЫЕ ПРОБЛЕМЫ ПУТИНА

Поддерживая администрацию Буша в его войне против терроризма, Путин не принял стратегического решения присоединиться к Западу. Теперь основным мотивом его усилий стала попытка направить и даже ограничить поведение США, что объясняется страхом за международную стабильность, находящуюся под угрозой в результате односторонности действий Америки. Решение объединиться с Западом - дело далекого будущего, и может быть, не Путин будет принимать его. Это решение будет принято на основе того, как российские лидеры справятся с трудностями, доставшимися им в наследство от семидесяти лет советского строя. Это наследство включает в себя наиболее проблематичные аспекты российской географии: холодный климат и огромные пространства.

В России, в отличие от других стран северного полушария, изотермы - линии постоянной температуры - идут не с запада на восток, а скорее с севера на юг. При движении от Москвы на Восток вглубь Евразии становится все холоднее. До революции 1917 года это не составляло непреодолимого препятствия для общего развития России, потому что экономическая деятельность большей частью разворачивалась в более умеренных районах европейской части России. Но в советское время, в соответствии с планами коммунистов, массы людей были переселены за Урал и в Сибирь по причинам, лишь частично связанным с эксплуатацией таких стратегических ресурсов, как нефть, газ, полезные ископаемые и драгоценные металлы. Более важными считались соображения государственной безопасности - промышленные и военные объекты располагались как можно дальше от угрозы, исходящей от Соединенных Штатов и Западной Европы - кроме того, у властей была идея, что территорию нужно заселить, чтобы ее контролировать. В Сибири в тех местах, где другие страны с такой же температурой, например Канада, поставили бы лишь небольшой аванпост или временные базы, советское правительство строило города с миллионным или более населением.

В результате теперь Россия экономически более холодная и удаленная страна, чем она была сто лет назад (см. таблицу). Почти сорок пять миллионов - 30 процентов населения России - живут и работают восточнее уральских гор в районах, где средняя январская температура колеблется от -15 до -40 градусов по Цельсию (от -5 до -40 по Фаренгейту). Как показало наше исследование в Брукингском Институте, такое распределение населения и экономической деятельности в температурном и географическом отношении приводит к огромным расходам для российской экономики. Если Россия хочет быть конкурентоспособной на мировом рынке, она должна “выйти из холода”, избавившись от “доисторических” предприятий и сократив свои большие города в регионах восточнее Урала. Переселение людей назад в европейскую часть России будет для России реальной возможностью объединиться с Западом.

Однако, нынешние тенденции российской политики дают основания полагать, что нерациональное распределение ресурсов, по всей видимости, будет продолжаться. Путин недвусмысленно говорит о необходимости нового развития и новой популяционной политики в Сибири. Аргументы о том, что уменьшение численности населения в этом регионе и демографический взрыв в Китае якобы создают риск для российской безопасности, поддерживаются существовавшими в течение нескольких столетий мифами по поводу Сибири - вначале, как о российской границе, теперь - как о самом сердце страны.

Возвращение Сибири из положения сердца страны обратно на периферию - задача, которую Россия должна выполнить, если она хочет стать действительно современной страной западного типа. Это не единственное изменение, которое ей еще предстоит сделать, но одно из наиболее трудных. Ее выполнение потрясет до основания представления России о государственной безопасности, территориальной целостности и национальном самосознании.

…

ЗАКЛЮЧЕНИЕ

Внутренние проблемы России огромны. Их решения могут быть только долгосрочными, и только россияне могут осуществить их. Америка не может сформировать Россию по своему вкусу. Она может значительно способствовать будущему развитию России, но только в той мере, в которой Россия, как она полагает, может позволить себе конструктивно взаимодействовать с внешним миром. Если Россия будет испытывать страх и неуверенность в отношении внешнего мира, она будет неспособна ни к внешнему сотрудничеству, ни к серьезным внутренним изменениям.

Реальная цель российской внешней политики - стратегическая стабильность. Это не означает, что Россия должна находиться в конфликте с США. Правительство США может разработать политику, служащую их собственным национальным интересам, в то же время гарантируя России, что оно будет пользоваться своей силой осторожно, во взаимодействии с другими странами и с полным сознанием последствий ее действий, не только для себя, но и для других. В конечном итоге, выбор Америки состоит именно в этом. Если в своих отношениях с Россией Соединенные Штаты предпочтут игнорировать эти широкие вопросы и сосредоточатся на краткосрочных действиях с целью купить уступки Путина политике США, это не приведет к немедленному ущербу: Россия слишком слаба, чтобы представлять угрозу для Соединенных Штатов. Но в долгосрочной перспективе несомненны две вещи. Во-первых, Путин и последующие российские лидеры будут вынуждены отдать приоритет внешней, а не внутренней политике. А исторически всегда было так, что когда Россия была внутренне слаба, но занималась преимущественно внешней политикой, то она имела тенденцию дестабилизировать международный порядок. Во-вторых, что не менее важно, Америка сделает за Россию роковой выбор: она оставит ее там, где она была бульшую часть века - на холоде и далеко от Запада.

Стоимость холода

В исследовании Брукингского института для изучения проблемы экономического местоположения и температуры используется понятие “температуры на душу населения” (ТДН) - средней температура, приходящейся на одного человека в стране или регионе. (В Брукингском исследовании, занимающимся дополнительными расходами, связанными с осуществлением экономической деятельности в холодных условиях, для вычисления ТДН используются январские температуры.) ТДН в стране изменяется в результате изменений в размещении производства. Например, когда предприятия и люди переезжают в более теплые места, ТДН возрастает и расходы на производство снижаются. Поэтому ТДН можно считать “коэффициентом экономической рациональности”. В применении к России получаются поразительные результаты. На рис.1 изображены результаты советской политики пространственного размещения: с 1926 по 1990 ТДН упал почти на один градус. В Канаде, наоборот, за это же время ТДН возрос на еще бульшую величину (см. рис2). Хотя благодаря миграции населения в первой половине 1990-х годов в России произошло некоторое “потепление”, но с тех пор темпы роста ТДН резко снизились. При нынешних темпах России понадобится больше 100 лет, чтобы вернуться к уровню 1926 года.

Рис.1: Температура на душу населения в России (в градусах Цельсия)

Рис.1: Температура на душу населения в Канаде (в градусах Цельсия)

Новая восточная политика

Памяти Белы Кавдиновны Басати,

которая открыла для меня мир

Юго-Восточной Азии и

мировую державу Малайзию

“В грядущих судьбах наших, может быть,

Азия-то и есть наш главный исход?..”

Ф.М. Достоевский, “Дневник писателя”

Главная на сегодня историческая задача русских и всех желающих жить с ними вместе народов - соединить три России: дореволюционную, советскую и послеперестроечную.

У каждой из этих “Россий” есть свои искренние сторонники, жестко и, как правило, по делу, критикующие две другие “России”. Но в то время, когда само будущее страны под вопросом, вряд ли у нас есть возможность в угоду собственному идеологическому комфорту увлеченно отстаивать “свою Россию” и пенять “Россией чужой”.

Поэтому я считаю самым необходимым сегодня - выйти на единую и единственную для нас всех Россию через доктрину России в 21 веке (см. мою работу “Путь к себе. Доктрина России в 21 веке: как построить мировую державу и не одарить мир геополитическим Чернобылем”, опубликованную в интернет-журнале “Русский Переплет” - www.pereplet.ru/text/krupnov23apr02.html) и определение главного единого вектора российского развития и большого дела, который, с моей точки зрения, способен объединить три этих страны и три сообщества по-своему любящих Россию.

Такой вектор - Великоокеанский (напомню, что Тихий океан традиционно в России назывался Великим, в те времена, когда мы сами определяли имена, когда Центральную, к примеру, Азию еще называли Средней).

Почему великоокеанский вектор российской политики в состоянии объединить “три России”?

По четырем основаниям.

Во-первых, без опережающего и решительного развития российского Дальнего Востока нам не только не стать мировой державой, но и вообще не сохранить России даже в каком-то ущербном виде1. До тех пор, пока Дальний Восток по престижности и качеству жизни не опередит Москву и Подмосковье или Санкт-Петербург - нет у России ясного и достойного будущего. Даже нет границы и формы страны.

Во-вторых, именно дальневосточное и великоокеанское развитие России востребует полное восстановление Северного Морского Пути (СМП) - великого русского дела, по значимости полностью сомасштабного в веке 20-м всемирному значению великой русской литературы века 19-го. А СМП потянет за собой восстановление наших Северов, бессовестно брошенных сегодня в угоду жажде наживы, во исполнение соблазна “Обогащайтесь!”. Через восстановление СМП как морского пути северная страна Россия восстановит своё северное самосознание и тело.

В-третьих, именно в союзе с Америкой Евразия впервые приобретает свой подлинный геополитический и всемирно-исторический объём. Разумеется, я имею в виду Америку как материк и, более того, в первую очередь, Ибероамерику - т.е. Америку, которая говорит на испанском и португальском языках.

В-четвертых, не надо забывать, что разлад и беды - но и победы России пошли от Русско-Японской войны 1904 года, которая, в свою очередь, была связана с активной реализацией Николаем II Восточной политики (см. прекрасное описание идеи и обстоятельств этой политики в книге С.С. Ольденбурга “Царствование императора Николая II”). Вне этой Восточной политики не было бы ни Транссиба, ни Курил, ни Халкин-Гола, ни величия СССР (см. прекрасный доклад Спиридона Меркулова “Русское дело на Дальнем Востоке” Его Императорскому Высочеству Великому Князю Александру Михайловичу. 1912 год. “Тихая экспансия”).

Таким образом, великоокеанский вектор российской политики по факту объединяет как минимум две “России”. Можно сказать, что данный вектор связывает Северный Морской Путь как безусловное советское достижение (хотя активно инициировал проект СМП адмирал Макаров в 90-е годы 19-го века и, кстати, Колчак) с Восточной политикой Государя Николая II.

Великоокеанский вектор и должен лечь в основание Новой Восточной Политики России (НВП) как основы превращения России к 2010 - 2020 гг. в тихоокеанского лидера и в фактор опережающего развития Дальнего Востока и Северов. Одновременно принятие и реализация данного вектора является базовым условием равномерного развития всех регионов России - в конечном итоге, восстановления России как мировой державы.

Все разговоры про отсутствие денег и тяжелые условия нашего Дальнего Востока являются не описанием какого-то особо трудного для жизни объекта “Дальний Восток” (здесь прав В.В. Путин, который в сентябре 1999 года заметил: “У нас, куда ни глянь, везде Чечня”), а демонстрацией слабости воли и сознания честных людей или прямого предательства тысячелетней российской истории со стороны тех, кто бездарно занимает места, обозначающие тысячелетнюю российскую государственность.

Сегодня, когда, благодаря писательскому подвигу Ивана Кратта (роман “Великий океан”) и научному подвигу коллектива под рук. академика Н.Н. Болховитинова, достоверно и подробно описана Русская Америка конца 18-го середины 19-го веков рассуждать об отсутствии денег и тяготах просто неприлично. Кстати, на рубеже 18-го и 19-го веков Кадьяк на Аляске рассматривался во многих отношениях даже более благоустроенной русской колонией, чем форт Росс в Калифорнии - и я думаю, что великолепный Сан-Франциско, сотворенный в этом месте за полтора последние века являет собой торжество реальной политики над придуманным объективизмом и посрамление бездарного нытья.

Объектом устремлений России в рамках НВП является “Большой Восток” - чрезвычайно удачное название с позиции России тихоокеанского региона, которое ввёл доктор исторических наук, политолог Сергей Геннадьевич Лузянин: “Большой Восток для России сегодня - это 44 государства и государственных образований в Азиатско-Тихоокеанском регионе (с), на Ближнем и Среднем Востоке, в Южной и Центральной Азии, связанных с ней различными отношениями…” (“БОЛЬШОЙ ВОСТОК И БОЛЬШОЙ ЗАПАД России. Следует создавать зоны своего влияния в Китае и Монголии”, - “Независимая газета”, # 1 (2555) 14 января 2002 г.).

Это название - пример настоящего геополитического творчества русской мысли, очень похожее на идею “Великого Среднего Востока” (The Greater Middle East) американских геополитиков, когда сдвиг приоритетных интересов США с Ближнего Востока (the Middle East) и Персидского Залива к Центральной Азии и Каспию выразился в изобретении этого нового слова-понятии-объекта (см. подробно об этом в моей работе “Как Россия сможет предотвратить 5-ю мировую войну” - глава “А почему всё-таки Афганистан?”, также очень информативна работа Geoffrey Kemp, and Robert E. Harkavy. Strategic Geography and the Changing Middle East, 1997, в которой сама эта проектная трансформация огромного региона разрабатывается и описывается).

С.Г. Лузянин также справедливо предупреждает, что ни в коем случае нельзя попадать в ту ловушку, в которую сейчас загоняют Россию - в обязательном порядке делать бессмысленный выбор между Китаем и США (см. программную речь А.Б. Чубайса на съезде СПС 14 декабря 2001 года2), Востоком и Западом: “Новая российская восточная стратегия находится в начальной стадии своего развития и осмысления. С ростом могущества России возможна смена приоритетов. Главное, чтобы Большой Восток не был опять противопоставлен Большому Западу. Подобное противостояние Россия уже прошла в своей внешней и внутриполитической жизни” ((“БОЛЬШОЙ ВОСТОК И БОЛЬШОЙ ЗАПАД России. Следует создавать зоны своего влияния в Китае и Монголии”, - “Независимая газета”, # 1 (2555) 14 января 2002 г.; см. об этом также мою статью “Как Россия сможет предотвратить 5-ю мировую войну”).

Но Новая Восточная политика (НВП) и не может строиться на подобного рода подсовываемых и ненужных, попросту излишних “выборах”. Нет таких опций в рамках НВП.

Смысл НВП для мира - в подъеме России как державы, реализующей свои традиционно неагрессивные и уважающие самобытность всех народов и стран принципы в новом “сердце” мира, в своего роде “Сердцевинной воде” мира (по аналогии с “Сердцевиной землей”, Heartland Маккиндера). Правильный выбор пространства приложения сил и является основой современной геополитической акупунктуры.

Разумеется, определение “Большого Востока” в качестве такого пространства мирового действия не отрицает, более того, впервые предполагает внутреннее самообеспечение и внутренний российско-СНГовский рынок как абсолютное пространство жизни России, территорию, на которой должно создаваться самое высокое в мире качество жизни (см. мою работу “Путь к себе…”).

Именно здесь - на этом геополитическом и экономическом театре, в акватории Великого океана - будет решаться судьба человечества в первые десятилетия 21 века.

Либо Россия станет лидером Тихоокеанского мира и “Большого Востока”, построит на своём Дальнем Востоке мощную и процветающую “русскую Калифорнию”, либо США, Япония, Европа и Китай совместно с назначенным туземным правительством построят здесь зону безудержной глобализации.

Выигрывание такого лидерства или первенства Россией могло бы идти по нескольким линиям.

Во-первых, речь должна была бы идти о предложении Россией миру и, прежде всего тем историческим деятелям, которые определяют будущее данного сверхрегиона, план совместной работы на первую половину 21 века. Я убежден, что в альтернативу неконтролируемой и вредной глобализации Россия может и должна предложить программу мироизации как принципиальной игры в силу и достойное будущее, в возможность ненаведённой идентификации и свободного миротворчества для каждой страны, народа, общности и личности в мире (см. мою работу “Путь к себе…”).

Как я уже упоминал выше, для США Большой Ближний Восток (вокруг Каспийского бассейна) или, если буквально переводить, Средний Восток действительно становится всё ближе и ближе. Одновременно российский Дальний Восток де факто является Ближним для США и может совсем скоро стать для США их Дальним Западом.

И давно уже пора нашим книжным геополитикам начать называть США не атлантистами, а пасификистами (тихоокеанистами). В связи с евроазиатскими и средневосточными задачами для США Азиатско-Тихоокеанский регион давно стал приоритетным и, выступая 19 февраля 2002 года в Японии перед Парламентом (Japanese Diet, Japan’s legislative assembly), Дж. Буш открыто заявил проект не только “зачистки” восточно-азиатского крыла “оси зла” (Северная Корея), но и построения “содружества свободных тихоокеанских наций” (“the future of the Asia Pacific region as a fellowship of free Pacific nations”).

Стратегия США очевидна: сейчас - сдвиг с Ближнего Востока (Персидский залив) - к Каспийскому Среднему Востоку через свержение талибов (фактических руководителей Афганистана еще полгода назад), а следующий шаг - к азиатскому берегу Тихого океана, к Восточной Азии, к нашим, корейским и китайским берегам, возможно, даже через свержение руководства Северной Кореи путем развязывания очередной скоротечной бесконтактной войны (См. главу “Станет ли Новосибирск самым русским из всех китайских городов?” в моей работе “Как Россия сможет предотвратить 5-ю мировую войну”).

О новой тихоокеанской Азии мечтает и Япония, стараясь во всём не уступать США и быстро набирающему вес Китаю. В чрезвычайно интересной книге, написанной премьер-министром Малайзии Махатхиром Мохамадом совместно с влиятельным японским политиком Шинтаро Ишихара “Голос Азии. Два лидера обсуждают наступающий век” (Mahathir Mohamad Shintaro Ishihara. Voice of Asia Two Leaders Discuss the Coming Century, 1997) выдвигается идея новой “азиатской нации” в пространстве между Японией и Нусантарой (индонезийско-австралийским миром).

Так называемый “азиатский национализм”, уверен, является для Малайзии и Японии достаточно вынужденной и не единственной формой выстраивания собственной идентичности в мире в ситуации, когда все остальные вообще не интересуются мировой политикой. Стоит также учесть, что Шинтаро Ишихара, являясь в настоящее время губернатором Токио, является активным сторонником необходимости для Японии готовиться к “скорой войне” и совсем недавно выступил с утверждениями, что “Япония кишит северокорейскими агентами”, которые “опаснее террористов, организовавших в США взрывы 11 сентября 2001 года”, а также заявил о антияпонской политики Китая, и в результате призвал к всяческому укреплению военного союза Японии с США (Asahi News, April 6, 2002).