Степан Сергеич

45

Он спал три часа в сутки, он теперь ни на минуту не задерживался на работе, вспомнив о своих правах студента-заочника. Он читал и читал, он хотел знать, почему директор, не выполнивший ради государственной пользы план, снимается с должности, а директор, нанесший огромные убытки выполнением плана, поощряется. Он записался в кружок конкретной экономики и донимал вопросами руководителя, бегал за консультациями на кафедры, завел полезные знакомства в институте народного хозяйства. Постепенно прояснялось.

Было время, когда страна нуждалась абсолютно во всем, ей все было нужно, и во все возрастающем количестве. Тогда несделанная гайка означала задержку первой плавки, первого автомобиля. Тогда любая гайка пошла бы в ход, тогда, грубо говоря, гаек не было. Жестокое время родило принцип безоговорочного выполнения плана. Время изменилось — принцип остался без изменений. Сейчас тоже многое нужно, но не всякая гайка нужна и не со всякой резьбой, не везде найдет она применение.

На некоторые вопросы Степан Сергеич так и не нашел ответов, никто не знал или не хотел ему отвечать.

Но ясно, что в плановом хозяйстве без плана не обойтись: план дисциплинирует производство, без плана экономика расползлась бы. Но в организации самих планов существует какой-то порок. Да, все охвачено планом, все предприятия должны сделать то-то и то-то к такому-то сроку… Но когда надо начинать выполнять план, чего-либо обязательно не хватает. Не оттого ли, что в стремлении выполнить план спешно выпускают бракованные изделия, из-за которых где-то вынуждены тоже делать брак? И может ли план, создаваемый загодя, учесть изменения к тому моменту, когда этот же план надо выполнять? Можно ли одним центральным планирующим органом охватить многообразие местных условий? Отсюда и штурмовщина.

Итак, план нужен. И в его необходимости — причина штурмовщины, брака и еще многого другого. То, что раньше казалось Степану Сергеичу неразрешимым, теперь поддавалось объяснению. Преимущества и недостатки плана заключены в нем самом. Степан Сергеич испугался. Человек становился невластным над собою, он не хозяин судьбы своей, человек вращался легкой щепкой в водовороте причин.

Хотел Степан Сергеич представить себе: вот завод, вот цех, а плана нет.

Хотел — и не смог, такая уж неправдоподобщина получалась.

Тихим, очень тихим стал Степан Сергеич. Приходил на работу небритым, не притрагивался к книгам — не нужны они ему теперь.

Странное поведение диспетчера не осталось незамеченным. Труфанов решил, что буйство Шелагина кончилось. Он понял, что такое жизнь. Степану Сергеичу повысили оклад, ему выписывали максимально возможные премии. Брак идет, не брак — все ему безразлично.

Чернов, Игумнов и Яков Иванович догадывались, что Степану Сергеичу не до них. Под носом диспетчера откладывались на переделку принятые ОТК радиометры, дефицитные лампы перекочевывали в другие заказы.

Игумнов смотрел на Степана Сергеича и не узнавал его. Виталий жалел комбата, выхлопотал ему путевку в двухнедельный санаторий, помогал ему писать контрольные, отвадил Колю от компании дворовых шалунов, научив делать радиоприемники.

Степан Сергеич ничего не замечал.