Степень сравнения

Глава 4

— Emine hanım[1], — устало сказал пожилой мужчина, прерывая бурную речь сидевшей перед ним девушки.

Он снял очки и потёр переносицу, будто этот разговор его утомил, но Эмине отказывалась понимать намёки. Мужчине пришлось продолжить:

— Я понимаю, ваш энтузиазм…

— Простите мне мою настойчивость, Рузгар-бей, — Эмине чуть подалась вперёд в кресле. — Это — не просто энтузиазм. Это же крепость, в которой расположены усыпальницы Османа Гази и Орхана Гази! Это же — начало нашей истории!

Эмине экспрессивно взмахнула руками, будто пыталась показать масштаб задумки жестами.

— Именно! — снова прервал её Рузгар. — Именно поэтому эта крепость исследована вдоль и поперек. Уже.

— Может быть просто за это не брались такие энтузиасты, как я? — запальчиво выпалила Эмине.

— Кажется, Эмине-ханым желает сказать, что она в одиночку надеется превзойти всё турецкое министерство культуры с его многочисленными многоопытными сотрудниками, — протянул сидевший в соседнем с Эмине кресле человек.

Это был высокий атлетичный мужчина с красивым жёстким лицом истинного османа. Его чёрные глаза неотрывно следили за Эмине, хотя обращался он к Рузгару, и девушка невольно ёжилась под этим пристальным взглядом. Она старалась не встречаться с ним взглядом, но смолчать не могла.

— Бора-бей, не стоит переиначивать мои слова! Я ни в коем случае не имела в виду, что моя компетенция выше, чем у тех учёных, которым уже доверяли исследовать крепость Бурсы. Я просто прошу разрешения на исследование. Я писала дипломную работу о ранней истории крепости, расположенной, и…

— О! Теоретических знаний бывает вполне достаточно. Вашу бакалаврскую работу я оценил на А[2], практического подтверждения не требуется, — продолжил Бора.

Эмине едва не скривилась, сердито запыхтела, но вступать в полемику с Бора-беем не хотела. Лживый мерзавец! Она знала, что у этого мужчины опыта в научных спорах на несколько порядков больше, и ей с ним не совладать. Ещё больше ей не понравилось, какой заискивающий взгляд Рузгар-бей бросил на снисходительно улыбнувшегося Бора-бея.

— Каким образом Вы себе представляете сольное проведение раскопок, Эмине-ханым, — продолжил Рузгар.

— Но, простите, какая Вам разница? — вспыхнула Эмине. — Ведь я не прошу у Вас ни копейки финансирования, ни команду.

— Вот в том-то и дело, Эмине-ханым!

Этот разговор происходил в историческом здании недалеко от Стамбульского университета и мечети Сюлеймание, в районе Фатих, что расположен в европейской части города[3]. Здание давно занимал один из филиалов министерства культуры Турецкой республики. Они сидели в кабинете господина Рузгара Шахина, одного из ответственных за выдачу разрешений на проведение раскопок на территории Турции[4].

Когда Эмине впервые попала в этот кабинет, её воображение было поражено. Здание было выстроено со средневековым размахом и роскошью, и кабинет Рузгар-бея был оборудован в комнатке, что напоминала колодец из-за небольшого размера и непомерно высокого потолка.

Три стены кабинета были полностью заставлены книгами. На четвёртой стене висела огромная карта Турции, надписанная арабским письмом[5]. Ниже, под картой, висели дипломы хозяина кабинета.

Именно об этом и мечтала сама Эмине. Известность, вес в научных кругах, дающий независимость даже молодым женщинам, множество дипломов историка, энциклопедические знания и свободный доступ к изучению истории её родной страны.

Эмине болела этой темой с самого детства. Маленькие дети, все, как один, мечтают стать балеринами, полицейскими, пожарниками или космонавтами. Эмине же всегда знала, что она будет археологом.

Её отец какое-то время пытался жёстко повлиять на её выбор профессии и отправить её в духовную академию, но упрямству Эмине мог бы позавидовать самый родовитый осёл. Девушка с упоением читала исторические книги, энциклопедии, монографии, словом, всё, что угодно, до чего она могла дотянуться.

Эмине поражало то, что было обычно для тех веков. То, как вожди вели за собой целые племена туда, где была лишь неизвестность. Люди могли сняться с привычных мест, прихватив с собой скарб, лёгкие дома, стариков и детей, пойти за одним человеком, не зная, что ждёт их впереди. Это было невероятно захватывающе

Ей было интересно всё, что рассказывало об истории вообще и об истории Турции — в частности. Эмине гордилась своей страной, считала её одной из величайших стран мира. На это у неё были все основания.

Расположенный в центральной Турции город Конья был одним из самых древнейших непрерывно заселенных городов мира. Этому городу исполнилось не менее девяти тысяч лет. Именно здесь, на территории старой Анатолии, находился один из очагов возникновения земледелия.

Впрочем, больше всего Эмине интересовалась историей Османской империи, самого великого времени в истории её народа. События, затерянные в тумане времени, удивительные тайны, которые их предки пытались похоронить навсегда. Времена, когда люди решали быстро, жили ярко и недолго. Времена, когда людей было несравнимо меньше, а поступки их были несравнимо больше.

Отправной точкой в истории Османской империи было прибытие в эти земли Эртогрула, великого предводителя, ведшего за собой своё племя, кайи. Самое начало этого рассказа уже было чудесным и загадочным, и эта тайна не давала Эмине покоя.

Она изучила об этом периоде всё, что нашла, но сведения были настолько туманны, что логика не выстраивалась. Большей частью Анатолии тогда правил султан Ала ад-Дин Кей-Кубад I. Сам Кей-Кубад правил из города Кайсери, где и умер. Скорее всего, он был отравлен своими же чиновниками, желавшими посадить на трон его преемника. Но не это было самым интересным.

Вся великая империя началась с одного необъяснимого события: неизвестно как Эртогрул без боя, без пролития крови занял город Тебасион, или Февасий, и переименовал его в Сёгют, ивовый город. По всему выходило, что султан Ала ад-Дин Кей-Кубад I в тысяча двести тридцать первом году просто так отдал целый город пришедшему из ниоткуда, никому не известному Эртогрулу, иноплеменнику, и на этом всё.

Более того, непонятно, почему кочевой народ кайи, шедший к лучшим пастбищам, вдруг решил остановиться и осесть в городе, что было им совершенно чуждо. У Эмине никак не укладывалось это в голове. В этой истории вообще всё было непонятно. Противоречивых версий произошедшего было так много, что учёные никак не могли сойтись во мнениях, что же всё-таки там произошло. А Эмине мечтала докопаться до истины.

До того, как просить разрешение провести раскопки в Бурсе, Эмине неоднократно посылала заявки на получение разрешений на проведение исследований в самом Кайсери, одном из древнейших городов Турции, в чём ей также было отказано.

Эмине крепко подозревала, что такие препоны возникали исключительно из-за живейшего участия в её научной карьере её наставника и научного руководителя, Бора-бея. Она знала, почему этот человек всячески препятствует тому, чтобы Эмине совершила что-то действительно выдающееся в области археологии.

Эмине в свои двадцать два года мечтала совершить невероятное открытие, которое прославят её имя на всю Турцию. У неё в этом был свой интерес, кроме очевидного. Турция, конечно, была светской страной. Но тем не менее, царивший в ней патриархат оставлял не так много возможностей для женщин. Эмине хотела быть одной из немногих, кто сломал систему.

С детства в ней росло желание распутать эту историю Кей-Кубада и Эртогрула и рождения Османской империи. Она мечтала провести раскопки в Сёгюте, её первой столице. Мечтала попасть в Бурсу, где находились останки Османа I, давшего имя всей империи, выдающегося человека, который создал саму идею величия для своих потомков.

С самого начала своего обучения в университете Эмине знала, что она будет изучать именно этот период истории. Как ни удивительно, но юную студентку под своё крыло взял не кто-нибудь, а сам декан исторического факультета Стамбульского университета.[6]

Как же она тогда была рада! Она видела в этом назначении безграничные возможности и огромные перспективы. Как же велико было её разочарование, когда она поняла, что декан, хоть и потворствует её образованию, но не очень рад тому, что Эмине всерьёз собирается приобрести некоторый публичный статус.

Причина этого недовольства выяснилась очень скоро. Это произвело эффект разорвавшейся бомбы и перевернуло жизнь юной девушки. В девятнадцать лет Эмине навсегда покинула родной дом против воли отца. Неслыханно для Турции.

Сначала Эмине видела своё будущее в самых мрачных красках, но вскоре она наткнулась на один документ, который породил в её голове очень смелую идею. Именно тогда у Эмине появилась тайна.

Первое время она изучала все архивы, которые ей были доступны в Стамбуле. Студентка исторического факультета с лёгкостью получала доступ к самым древним архивам. Не к оригиналам, конечно, лишь к переводам, но всё же. Такие документы в огромных количествах хранились в библиотеке Беязыта.

Однажды девушка наткнулась на странную запись. В одном из документов один соратник Кей-Кубада упоминал о том, что два правителя, Кей-Кубад и Эртогрул, договорились о передаче города Тебасион во владение племени кайи. Там же сановник упомянул о том, что кроме договора, скреплённого древним ритуалом устной клятвы, Кей-Кубад передал Эртогрулу некий сверток размерами локоть на локоть и высотой в пядь.

Некоторые историки из-за каких-то там незначительных особенностей языка повествования считали этот документ поддельным, поэтому не придавали ему особенного значения. Но Эмине заинтересовалась этим свитком и стала разыскивать имя этого сановника в других документах.

После года поисков Эмине обнаружила, что с некоторой скидкой на разность транскрибирования имени, его упоминали некоторые современники Кей-Кубада, при чём, как одного из наиболее близких к нему людей. Также упоминалось, что этот сановник внезапно умер в тот же день, в который скоропостижно скончался и сам Кей-Кубад.

Эмине не видела причин не доверять этому человеку. Она загорелась идеей выяснить, что же это был за сверток. Что такого ценного передал Кей-Кубад создателю Османской империи? Эмине продолжила поиски с утроенным упорством.

Тогда она практически поселилась в библиотеке и смогла раскопать некоторые полулегендарные истории о том, что Кей-Кубад владел неким сокровищем. Также Эмине нашла свидетельства очевидцев о том, что Кей-Кубад лично передал это сокровище Эртогрулу Гази в тысяча двести тридцать первом году.

Эмине узнала, что Кей-Кубад уже тогда подозревал, что его сановники во главе с эмиром Саад ад-Дином Кёпеком планируют поднять бунт против своего султана. Многие хотели посадить младшего сына Кей-Кубада на трон.

Султан не доверял ни сыну, ни сановникам. Именно поэтому Эмине предположила, что он мог передать своё сокровище тому, кто не был запятнан подозрениями в предательстве. Эмине очень хотелось и верить, что Кей-Кубад счёл Эртогрула Гази достойным такого дара человеком, и что это загадочное сокровище и находилось в том самом свёртке, что и был передан на встрече Кей-Кубада и Эртогрула.

Ни единого документа об этом Эмине не нашла[7]. Но Эмине хотелось верить, что она сможет найти это сокровище. О Аллах! Сокровища Кей-Кубада! Если она найдет его, то прославится на весь мир, и Бора-бей ни за что до неё не доберётся! Она утрёт нос абсолютно всем!

И Эмине страстно стремилась найти это сокровище. Она заболела этим, искала все сведения о Кей-Кубаде, досконально изучила историю его жизни, историю отношений его султаната с Византией, с монголами. Даже с китайцами! Турция всё-таки находилась на шёлковом пути.

Но ничего, кроме нескольких коротких фраз, она найти не могла. Тем не менее, с энтузиазмом, свойственным юности, она продолжала поиски. Декану она о своей находке и о своих подозрениях, естественно, не сказала.

Эмине написала безукоризненную дипломную работу об истории зарождения Османской империи, придерживаясь официальные версии. Она защитила свой диплом без каких-либо проблем. А затем она с лёгкостью поступила в магистратуру.

Декана чуть не перекосило прямо на защите. Бора-бей даже там пытался занизить Эмине оценку. Комиссия не позволила ему этого сделать, поскольку знания Эмине были гораздо обширнее, чем требовалось для степени бакалавра. Они просто не смогли задать ей такой вопрос, на который она не нашла бы ответа.

С защиты диплома Эмине вышла с гордо поднятой головой. И в тот же день получила полный ярости и обвинений звонок от своего отца. Это подпортило ей настроение, но и прибавило здоровой злости и упрямства.

Эмине была уверена, что имея прекрасные характеристики от преподавателей университета, дипломы и награды с конкурсов, она сможет спокойно обратиться в министерство культуры за разрешением на проведение частных исследований в тех городах, которые, по её мнению, могли быть связаны с сокровищем Кей-Кубада. Эмине крепко подозревала, что может найти какие-нибудь сведения об этом в Кайсери, Бурсе или Эскишехире.

Словом, держа диплом у сердца, Эмине выпорхнула из Стамбульского университета, чтобы тут же натолкнуться на каменную стену. По неизвестной ей на тот момент причине Рузгар-бей, сотрудник министерства, затребовал характеристику от самого декана и вызвал самого Бора-бея для консультаций. Он уверял Эмине, что для такой блестящей студентки это будет только в помощь.

Эмине же рвала на себе волосы. Она знала, что Бора-бей ей не поможет. Так и вышло. Сначала Эмине просила помочь ей организовать экспедицию и профинансировать раскопки в трёх городах. Министерство отказало ей в этом.

Она сократила список городов до одного, сочтя что в Бурсе у неё будет больше всего шансов. Рузгар-бей и на это с глубоким сожалением объяснил ей, что профинансировать её экспедицию нет никакой возможности. Бюджет министерства культуры не планировал проведение раскопок в Бурсе, тем более под предводительством вчерашней студентки.

Сегодня Эмине совершила третью попытку получить разрешение. На эту встречу Бора-бей явился лично. Тем не менее, Эмине с отчаянным пылом спорила с Рузгар-беем, выпрашивая хотя бы разрешение без всякого финансирования.

— Мне очень жаль Эмине-ханым, но я не могу дать такое разрешение. Пойми нас, ты выпустилась из Университета всего два месяца назад.

Рузгар-бей развел руками, поглядывая на Бора-бея. Тот сидел, развалившись в кресле и прятал довольную улыбку, прикрыв губы изящными пальцами. Эмине не смогла ответить. Она встала и, не прощаясь, вышла из кабинета. Провожать её никто не пошел.

Эмине вылетела из министерства и пошла, куда глаза глядят. Она пролетела мимо здания университета. Ноги сами понесли её на берег бухты Халич. Район Фатих был богат на исторические памятники. И, естественно, он кишел толпами туристов.

Эмине обычно невероятно радовалась тому, что какое огромное количество людей хотят приехать в Турцию, чтобы узнать побольше об истории этой страны и посмотреть её великолепное города. Сегодня же туристы раздражали её равно, как и местные жители. Девушки в платках и абайях, туристки в шортах по колено и в открытых майках, беловолосые и черноволосые мужчины… Шум и гам древнего города, так любимый Эмине, сейчас бесил её невероятно.

Она шла к воде. Ну почему её успех должен зависеть, от каких-то престарелых политиканов⁈ Она никак не могла этого понять. Она просто отказывалась понимать, почему министерство не выдало ей разрешение. Она ведь не просила ровным счетом ничего! Только того, чтобы её не посадили в тюрьму за попытку потрогать руками некоторые памятники.

Эмине едва не плакала. Ну за что? Почему оно всё на неё свалилось? Некоторым студентам приносят знания и награды на золотом блюдечке. Эмине же приходилось выгрызать всё самой, преодолевая жёсткое сопротивление родных и самих учёных, власть имущих мужей.

По оживленным, но довольно узким улочкам, она дошла до бухты. По воде сновали корабли. На Галатский мост непрерывным потоком двигались машины. Все сигналили, люди переговаривались и посмеивались. Эмине не разделяла их приподнятого настроения.

Она возлагала огромные надежды на этот вечер. Что делать выпускнице исторического факультета, не имеющей за душой никаких сколько-нибудь серьёзных открытий? Куда ей идти? В музей экскурсоводом? Такого Эмине для себя не хотела.

Она мечтала провести годы после выпуска из университета в экспедициях. Она мечтала ездить по своей стране, с рюкзаком за плечом исследовать руины, находить древние города, раскрывать исторические тайны.

И только что её надежды рассыпались в прах. Эмине прекрасно понимала, что, если ей не дали разрешения сейчас, как блестящий выпускнице, то прошлогодней блестящей выпускнице с опытом работы каким-нибудь туристоводителям?.. В следующем году ей уж точно не дадут разрешение.

Эмине чувствовала себя так, будто жизнь её кончена.

[1] Hanım (тур.) — госпожа. Служебное слово для уважительного обращения к женщине в турецком языке. В настоящее время также используется слово «bayan» с тем же значением. Для обращения к мужчинам используются слова bey или bay, господин. Этими же словами помечают помещения исключительно для мужчин или женщин. Например, молитвенные комнаты. Стоит отметить, что речевой этикет в турецком языке более развит, чем в русском. К примеру, вышеуказанные слова подходят только для обращения к уважаемому малознакомому человеку примерно одного с вами возраста, например, к деловому партнёру или не очень возрастному преподавателю. При обращении к старшим, младшим, близким, знакомым или возлюбленным используют другие слова. О них — позднее.

[2] В Турции существует две системы оценок. Первая — балльная, где наивысшей оценкой работы является 100 баллов, а низшей — 0. К ней привязана шестиуровневая система оценок. Она обозначается латинскими буквами от A до F, где А — высший балл.

[3] Стамбул — единственный в мире город, находящийся в двух частях света. Пролив Босфор, разделяющий Стамбул на две части, отделяет Европу от Азии.

[4] Разрешение на проведение раскопок действительно выдаёт министерство культуры Турции, но штаб-квартира его расположена в Анкаре, столице государства.

[5] Турецкий язык перешёл на латиницу только в 1928 году. Ранее использовался модифицированный арабский алфавит.

[6] В Стамбульском университете нет исторического факультета.

[7] Если история с передачей Тебасиона является историческим фактом, то всё сказанное про сокровище полностью вымышлено автором.