Стерва на десерт

Я. Опять Я. И снова Я.

Я родилась 400 лет назад в горах Шотландии. Т-фу ты! Не так.

Я появилась на свет ясным октябрьским утром 25 лет назад в одном из роддомов города, хотя могла бы и в трамвае. Мне, видимо, так хотелось поскорее выбраться из маминой утробы, что я запросилась на волю на 2 недели раньше срока и в самый неурочный час — когда во всем городе отключили электричество, и трамвай, в котором моя мама ехала в роддом, встал.

Он стоял, я рвалась на волю, а мама терпела, надеясь, что электричество вот-вот включат. Но его все не включали. Потом еще оказалось, что двери почему-то заблокировались, и выйти нет никакой возможности. И в довершении всего в вагоне начался пожар.

Так к месту рождения я пребыла на веселенько орущей пожарной машине.

Последующие годы уже не сопровождались таким невезением. Я росла здоровым непоседливым ребенком. Разве что доставала своей непоседливостью взрослых. Но и ей нашлось применение. В 6 лет меня отдали в цирковую студию, где я кривлялась и кувыркалась уже не как оглашенный ребенок, а как профессионал. В 7 я начала выступать, в 8 свалилась с трапеции и ушла из цирка.

Училась я хорошо. Хулиганила в меру. Везде совала свой нос и по-прежнему много кривлялась. По этому мама пристроила меня сразу в два кружка: танцевальный и кружок спортивного ориентирования. Последний я бросила почти сразу, первый спустя год. В 12 лет я всерьез увлеклась театром, начала играть в любительских постановках и решила связать свою судьбу с искусством. Но театр мне надоел так же как и все остальное. Так что к окончанию десятилетки, я представления не имела, кем хочу стать.

Пришлось подвергнуться стадному чувству и поступить на экономический.

Жила я все это время со своими «родительницами» — мамой и бабушкой. Мужик в нашем доме был только один — кот Муслим, названный в честь любимого певца моих домашних.

Семейка у нас была примечательная. Какая-то не советская. Мы ни на что не копили, не покупали ковры и хрусталь, не имели «блата», не доставали, не закупали. Жили весело и непринужденно. Все деньги мы проматывали. Каждое лето ездили к морю, каждую зиму на лыжные турбазы. Вкусно ели, втридорога покупали шмотки.

А еще учились. Знали бы вы, до чего мои родительницы обожали учиться. Бабушки закончила 3 института, мама 2, не считая всевозможных курсов (экскурсоводов, кройки и шитья, массажа). Вечерами она прочитывали кипы газет, журналов, потом горячо обсуждали события и изобретения. Они хотели, чтоб и я стала такой.

Но, как говориться, в семье не без урода — я бросила институт, не доучившись 2 лет. Они меня не понимали, а я не могла объяснить, почему испытываю почти физическую боль, когда слушаю всю эту лабуду про экономические теории. Короче, я должна была либо бросить учение, либо умереть. Я выбрала жизнь!

Так в 20 лет я оказалась у разбитого корыта — ни профессии, ни работы. Думала, что конец. Оказалось, только начало.

По объявлению в местной газете нашла работу оператора ЭВМ. Начала трудиться и втянулась. Место моей работы именовалось, и именуется по сей день, НИИ хлорофоропармиатов, но так как сие название никто не может выговорить, его называют просто — «Нихлором». Институт наш — местечко уникальное: в нем все прилично получают, но никто не работает, вернее, не покладая рук (а в нашем случае, голов) трудится десяток химиков, разрабатывая, исследуя, патентуя, а мы, остальные 300 человек, на них паразитируем. В общем, работой своей я была бы довольна, если б не одно обстоятельство, о котором я уже вскользь упоминала, а именно — полное отсутствие потенциальных женихов.

Вообще-то в нашей семье к сильной половине человечества принято относится пренебрежительно. Мои достопочтенные родительницы развелись со своими мужьями чуть ли не сразу после свадьбы, причем, как мне кажется, и выходили они замуж только для того, чтобы «легализовать» рождение потомства. С тех пор же, как общественное мнение начало более терпимо относится к матерям-одиночкам, мои домашние не дают мне покоя своими просьбами родить им девчушку, не обременяя себя при этом походом к алтарю. Я не соглашаюсь, потому что к вопросу деторождения, как и к мужчинам, я отношусь совсем по-другому, нежели мои предки.

Я считаю, что детишки должны рождаться в законном браке, а мужчины могут дать нам, женщинам, гораздо больше, чем каплю семенной жидкости. Короче, получается так, что парней я люблю гораздо больше, чем детей, потому что, если я не встречу свою половину, то так и оставлю своих «старушек» без внуков.

Вот.

А половину я, скорее всего, не встречу, потому как встречать ее негде. Мы договорились, что наше НИИ исключается. А где еще? В ночных клубах, куда я обожаю ходить? Но там мужа не найдешь, там одни вертихвосты и пьяницы. В гостях? Мужья подруг меня не интересуют изначально. На выставках? Ну была я там. Никого, кроме теток и тех же чудиков, которых я каждый день на работе вижу. В огороде? Это я пословицу вспомнила: «… ищи не в хороводе, а в огороде». Так там я не бываю. Ну не люблю я в земле копаться…

Вы только не подумайте, что я никогда ни с кем не встречалась, очень даже встречалась. Особенно активной я была лет в 14. Мы тогда только начали взрослую жизнь — попробовали самогон и выкурили первую «Приму». Ни то, ни другое мне не понравилось, но я посчитала себя достаточно зрелой для того, чтоб закрутить первый роман. Избранником моим оказался паренек по имени Миха. Модный такой — в фуфайке, шапке с пумпошкой, в «прощай молодости». Отношения у нас были трепетными и нежными. Он воровал для меня на рынке лаки и помады, а я клялась ждать его из колонии для малолетних преступников, если он после своих рыцарских шалостей в нее угодит.

Следующий был получше. Правда, не такой модный. Этот ничего не воровал, зато врал, как Рей Бредбери. Честное слово, так же изобретательно и фантастично. Если ему верить, так в «Спортлото» он выиграл 10 тысяч, на которые купил машину, магнитофон «Романтик» и джинсовый костюм. Не стоит говорить, что ничего из перечисленного я так и не увидела.

Потом, это уже в 16, я начала встречаться с взрослым парнем. Решила, что раз старше, значит, умнее. По молодости просчиталась. Оказалось, что возраст с интеллектом никак не связан.

В 17 я уже могла похвастаться романом с рок-музыкантом. Откликался он на кличку Черт, носил длинные волосы, серьгу в ухе и ошейник на шее. Был он личностью знаменитой, правда, только в пределах нашего района, но мне и этого было достаточно.

Черт меня любил. Особенно сильно после бутылки водки. Выпьет, бывало, возьмет на руки и тащит меня по всей улице, пока руки не откажут. Народ охает, думает пьяный гопник девчушку насиловать поволок, а он так меня хотел до самой Сибири донести, где по его разумению, мы должны были дожить свой век, среди тайги и снегов.

Времена менялись. Менялась и я. В прошлое ушли фуфайки и «Романтики». На смену самогону пришел ликер «Амаретто». Из школы я шагнула в институт. Одно же осталось неизменным — мое свободное сердце.

Не скажу, что совсем не влюблялась. Было, конечно. Вот, например, этим летом. Такого парня встретила на речке. Прелесть. И красивый, и знает про Кафку. А я еще не сказала, что частенько тестирую мужчин «на Кафку»?

Как? Объясняю. Если на вопрос «Любите ли вы Кафку?» он отвечает «Что это?», значит, он мне категорически не подходит по причине своей глупости. Если он спрашивает «Кто это?» — это его не спасает, но все же немного украшает. Если «Не читал» — уже хорошо, знает хотя бы, что это писатель. А уж если мужик скажет: «Читал, но как-то не очень» — я сниму перед ним шляпу. Последний вариант ответа, и самый желанный — «Люблю» — поверг бы меня в такой шок, что я, не сходя с места, предложила бы ему руку и сердце.

Но таких я еще не встречала.

Так вот, мой речной герой Кафку не читал, но был уверен, что это не сорт конфет и не разновидность капусты, а это уже достоинство, особенно если его присовокупить к изумительной фигуре и кошачьим глазам. Вот и втрескалась я в него с первого взгляда. Чувство мое прожило 2 часа, пока мой избранник с детской непосредственностью и довольным похрюкиваньем не обрызгал меня речной водой, в то время, когда я загорала. Таких шуток я не переношу. Поэтому без колебаний и скидок на красоту я врезала ему каблуком в глаз. Парень обиделся и толкнул меня в плечо. Я обиделась еще больше и лягнула его в живот…

К моменту, когда нас разняли, моя любовь уже умерла окончательно.

Конечно, не все мои отношения были столь скоротечными. Вот, например, мой роман с неким Александром продлился почти год и чуть не закончился свадьбой. Но, знаете ли, не закончился. Причина, по которой я осталась не окольцованной, банальна и проста — жених мой, которого я считала образцовым парнем, оказался пьяницей и скандалистом. Как я это узнала? И почему не могла узнать раньше — спросите вы? Отвечаю, причем, довольно подробно.

Один очень старый друг (в данном случае ОЧЕНЬ СТАРЫЙ означает его возраст) нашей семьи аккурат за месяц до моей свадьбы дал мне один дельный совет. Дословно он звучал так: «Прежде чем замуж выходить, ты его напои. И посмотри, какой он пьяный. Если добрый, тихий — хорошо, если злой — бросай, к чертовой матери, не выйдет из такого примерного мужа».

Сначала я посмеялась. Вот, думаю, старый дурак. Да если б так просто было понять, выйдет ли из мужчины, с которым встречаешься, хороший муж, то не было бы у нас столько несчастливых браков. А потом, что я своего Сашку пьяным что ли не видела?. Но вдруг призадумалась. А ведь не видела. В моем присутствии пил он немного, а когда мы вместе гуляли в какой-нибудь компании, то первой, как и положено хрупкой женщине, пьянела обычно я, так что пронаблюдать за его поведением не могла.

После этих умозаключений я была уже не так категорична, как раньше. Так что решила послушаться мудрого дедульку и попробовать напоить своего жениха. Естественно, ничего необычного, а тем более отталкивающего увидеть я не боялась, я была уверенна, что знаю Сашку, как облупленного; но для очистки совести и, что греха таить, дабы посмеяться над стариковской мнительностью, я решилась на эксперимент.

Купила поллитровку, нарезала лимон, крекеров в блюдце положила, после недолгих раздумий печенье убрала — нечего наедаться, пусть пьянеет скорее да показывает себя во всей своей хмельной красе.

Ну и показал.

Правда, красы никакой не было, одно уродство. А начиналось все очень даже миленько. После 1-ой он разрумянился, после 2-ой начал меня комплиментами заваливать, после 3-ей приглашать на вальс, после 4-ой петь, а вот после 5-ой его румянец распространился на все лицо, даже на глаза, потом стали заплетаться ноги, превратился в львиный рык голос…

Следующая, 6-ая, стала решающей. После нее он не мог не только ли вальсировать, но даже стоять, правда, петь еще был в состоянии, и его романс «…И в овраге хмель лохматы-й-й-й…» слышал весь подъезд. Я хотела уже, было, прекратить эксперимент, из боязни, что соседи вызовут бригаду санитаров из психиатрической клиники, но во время остановилась, решив дойти до конца.

7-ая и 8-ая прошли спокойно, без видимых действий на организм. Кошмар начался после 9-ой. Мой спокойный и, я бы даже сказала, флегматичный Саня превратился в обожравшегося «озверином» кота Леопольда. Он колотил в стену кулаком, швырялся тапками, пучил на меня свои красные глаза. Он костерил правительство, не дающее столь одаренному человеку развернуться, соседей, которые робко начали постукивать нам в пол, меня, не достойную его божественного внимания…

Короче говоря, на следующий день я сказала спасибо тому дедульке и забрала заявление из загса. Так провалилась моя первая и единственная пока попытка стать замужней женщиной.

Но об этом, пожалуй, больше не будем или будем, но в другой раз, а теперь, мне кажется, имеет смысл закончить 2-ую главу и преступить к 3-ей, более детективной.