Стилет

Глава 2

Спецагент Джордж Беккет погасил в кабинете свет и открыл было входную дверь, как внезапная мысль заставила его остановиться. Мгновение помешкав, он вернулся и снял трубку телефона прямой связи, соединяющего с капитаном Стрэнгом из окружной полиции.

— Как успехи? — спросил он.

Телефонная трубка загудела густым басом Стрэнга:

— А… вы еще не ушли? Уже двенадцатый час.

— Знаю. Я решил позвонить вам перед уходом.

— Не стоит так переживать, — интимно басил капитан. — Вся округа оцеплена. Наши люди будут дежурить всю ночь и все утро в каждом здании и на каждом углу поблизости суда, пока свидетель не окажется на месте. Пока он не предстанет перед судьей, никто на десять шагов не сможет приблизиться к нему. Будьте спокойны!

— Ладно, — отозвался Беккет. — С утра заеду в аэропорт и встречу его у трапа. Увидимся в одиннадцать.

— Не волнуйтесь, отдохните немного. Все предусмотрено, уверяю!

И все же, вернувшись в отель, Беккет понял, что не в состоянии заснуть. Сев в постели, он собрался было позвонить жене, но тут же передумал — звонок среди ночи мог ее растревожить. Он поднялся, устроился за столом и, вынув из кобуры, висящей на спинке кресла, револьвер, неторопливо его проверил. «Похоже, еще немного и я сорвусь, — подумал он, положив оружие на стол. — Это не может продолжаться бесконечно…»

Последние шесть лет он ничем, кроме этого дела, не занимался.

«Мафия», «Общество», «Синдикат» — как только не называли эту тщательно законспирированную организацию, пустившую цепкие щупальца по всей Америке. Шесть лет назад он получил приказ добраться до ее сердцевины.

Тогда он был молод, и вот теперь чувствовал себя глубоким стариком. Когда все начиналось, его сын учился в средней школе. Теперь он заканчивает колледж и готовится к экзаменам на степень бакалавра. Проходили годы, рушились надежды, добавлялась горечь после каждой неудачи. Само собой, мелкая сошка все время попадалась в расставленные повсюду ловушки, и даже можно было уловить некоторую математическую закономерность в том, как часто это происходило. Но крупная рыба всегда уплывала, казалось, добраться до верхушки организации невозможно.

И вот наконец забрезжила надежда. Расследование убийства двух федеральных агентов на борту маленького судна, прибывшего в Нью-Йорк, дало неожиданные результаты: впервые за все время существования преступного синдиката его главари предстанут перед судом — за убийство и за сокрытие убийства.

Он мысленно пробежал глазами знакомые досье ответчиков:

«Джордж Верман («Большой Датчанин»), 57 лет. Двадцать один арест, ни одного обвинительного приговора. В настоящее время — профсоюзный работник».

«Николас Паппас («Денди Ник»), 54 года. Один арест, один обвинительный приговор, один раз оставлен под подозрением. В настоящее время — подрядчик».

«Эллис Фарго («Мошенник»), 56 лет. Тридцать два ареста, девять — по подозрению в убийстве. Два обвинительных приговора. Двадцать дней в тюрьме. Без определенных занятий. Известен как игрок».

«Эмилио Маттео («Судья»), 61 год. Одиннадцать арестов, один обвинительный приговор, пять лет заключения. Выслан из страны. В последнее время — в отставке».

Беккет горько усмехнулся: «В отставке…» В отставке от чего? От убийств? Или, может, от торговли наркотиками? От всех других преступлений, порожденных изощренным умом этого человека? Ему только развязали руки, выслав в Италию вместе с Лучиано и Адонисом. И как только такого человека выпустили из тюрьмы? Велика важность, что он помогал в разработке плана операции по высадке американских войск в Италии во время войны! Самое разумное — посадить такого субъекта под замок и ключи потерять.

Беккет вспомнил, сколько раз он при малейшем подозрении на то, что Маттео вернулся, безуспешно рыскал по всей стране, натыкаясь лишь на следы его недавнего присутствия: наркотики и трупы. И вот теперь свидетели должны заговорить. Только бы сохранить их живыми! Сколько времени и сил потрачено, чтобы заполучить их — трех человек, чьи показания подтверждают друг друга и наверняка несут всем подсудимым высшую меру наказания. Оставалось одно: доставить каждого свидетеля в суд целым и невредимым.

Беспокойные мысли окончательно разбередили его, и Беккет подошел к распахнутому окну, открывавшему панораму ночного города.

Зная Маттео, он не сомневался: где-то там, во тьме, дожидаясь своего момента, затаился убийца.

Усатый метрдотель почтительно наклонился к столику.

— Мисс Ланг, — вполголоса проговорил он, — князь Кординелли уже здесь. Если угодно, я провожу вас к нему.

Он повернулся, и она последовала за ним. Длинные золотистые локоны мягко спадали на обнаженные плечи. Она шла медленной грациозной походкой профессиональной манекенщицы, и сидящие за столиками завороженно оборачивались ей вслед. Послышался приглушенный шепот немолодой дамы, увешанной дорогими украшениями:

— Это Барбара Ланг, девушка из «Огня и дыма». Вы слышали о ней, дорогая? Она рекламирует косметику…

Метрдотель твердой походкой прошел к столику банкетного зала, за которым сидел Чезарио. Тот улыбнулся, завидя ее, поднялся и поцеловал ей руку.

Тем временем метрдотель придвинул столик к стене, подальше от досужих глаз. Она опустилась в кресло и бросила на банкетку накидку вечернего платья.

— Шампанское? — предложил Чезарио.

Кивнув, Барбара принялась оглядывать зал: притушенный мягкий свет, изысканно одетые женщины, дорогие украшения, мужчины с холеными голодными лицами. Это была вершина! Это был ресторан «Эль-Марокко». И она за одним столиком с настоящим князем! Не с какой-нибудь фальшивкой, слюнтяем, который вечно одной рукой держится за свое маленькое сладострастное сокровище, а другой — шарит под столом, норовя забраться к ней под платье.

Поднося бокал с вином к губам, она пристально и мягко смотрела на него. Чезарио. Князь Кординелли. Человек, который может перечислить всех своих предков за шесть веков, времени правления Борджиа… Человек, исколесивший весь мир. Человек, имя которого не сходит со страниц газетной светской хроники…

— Ты будешь готова утром? — спросил он с улыбкой.

— Я человек аккуратный и пунктуальный, — улыбнулась Барбара в ответ, — мои вещи уложены.

— Прекрасно! — он поднял свой бокал. — За тебя!

— За наш праздник, — поправила она.

Пригубив шампанское, она подумала: не всегда у нее было так, как сегодня. Еще недавно пиво было самым «искрящимся» напитком, который она пробовала. Кажется, только вчера в школу манекенщиц, где она училась, заглянул клерк со склада неподалеку от ее дома в Буффало. Он сообщил: есть возможность подработать и набраться опыта в предприятии, рекламирующем новый фильм.

После обеда она отпросилась с занятий и отправилась в отель, где расположились те, от кого зависело, возьмут ли ее на работу. С гулко бьющимся сердцем остановилась перед дверью самого большого номера в отеле: оттуда доносились смех и грубые выкрики. Чтобы не сбежать со страху, поспешно нажала кнопку звонка. Дверь отворилась, и в проеме возник высокий молодой человек. Глубоко вздохнув, она выпалила скороговоркой:

— Я Барбара Ланг. Меня направило к вам агентство. Мне сказали — вы подбираете девушку для работы по рекламе.

Несколько мгновений молодой человек рассматривал ее и наконец улыбнулся. У него была хорошая улыбка, и лицо его, худощавое и бледное, сразу стало привлекательным.

— Я — Джед Голиаф, — представился он. — Пожалуйста, прошу. Я познакомлю вас с остальными.

Она вошла, изо всех сил стараясь выглядеть спокойной, и все же мелкие капельки пота предательски выступили на верхней губе, как бывало всегда, когда она волновалась. В комнате сидело еще трое мужчин. Они расположились за столиком в углу и сбивали коктейль.

Голиаф подвел ее к человеку, сидящему в кресле у раскрытого окна. Тот улыбался, хотя выглядел осунувшимся и усталым. Это был Мендель Бейлис, продюсер фильма, который собирались рекламировать. В постановку картины он вложил собственные деньги, и теперь его снедало беспокойство за их судьбу.

— М-м… жарковато, — пробормотал он. — Выпить не желаете?

Второго сидящего за столом, по прозвищу Толстяк, она узнала сразу. — Его физиономия достаточно примелькалась в еженедельных телеобозрениях. Несколько лет назад он снимался в одной довольно неудачной картине у Бейлиса, и теперь просто заглянул его проведать.

Третий, Джон Глиссен, — вдребезги пьяный длинный брюнет — был менеджером местной кинокомпании. Пытаясь приподняться, когда его представляли Барбаре, он едва не опрокинул стоящий перед ним кофейный столик. Джед тычком в плечо посадил его обратно и успокаивающе улыбнулся Барбаре.

— Мы начали с утра и пьем без передышки, — извиняющимся тоном проговорил он.

Барбара вежливо улыбнулась, как если бы это было в порядке вещей, и попыталась перевести разговор на деловую тему:

— В агентстве сказали, что вы ищете девушку для рекламы кино…

— Точно, — подтвердил Джед. — Нам нужна девушка для «Никогда-никогда».

— Как? — переспросила она изумленно.

— Это название нашего фильма. «Никогда-никогда», — объяснил он.

— А вы высокая! Какой у вас рост? — вмешался Бейлис.

— Пять футов девять дюймов.

— А ну-ка снимите обувь, — распорядился он, поднимаясь с кресла.

Она скинула туфли, Бейлис, подошел и стал рядом.

— Мой рост пять одиннадцать, — проговорил он самодовольно. — А вам придется носить туфли на низком каблуке. Не годится, чтобы на фото и в газетах девушка выглядела выше нас…

— Хорошо, сэр, — торопливо согласилась она.

Он снова расположился в кресле, не переставая оценивающе ее оглядывать.

— Купальник с собой? — спросил он.

— Да, сэр.

Стандартный купальный костюм манекенщицы лежал в рабочей коробке, которую она всегда брала, отправляясь на деловые встречи.

— Наденьте, — приказал он. — Надо на вас глянуть. Толстяк в восторге вскочил и вперевалку подбежал к Барбаре, оглядывая ее и расплываясь в довольной улыбке.

— И мы бы не возражали, деточка, если б ты показалась нам вовсе без купальника, — проговорил он вполголоса, но довольно отчетливо, так что слышали остальные.

Мучительно краснея, Барбара оглянулась на Джеда, как бы ища поддержки. Тот снова улыбнулся своей доброй улыбкой и повел ее в ванную.

— Здесь вы можете переодеться, — он пропустил ее вперед и закрыл за ней дверь.

Она наскоро привела себя в порядок, лишь на минутку заглянув в зеркало, и мельком поблагодарила бога, что сохранился ее ровный золотистый загар. Промокнув салфеткой верхнюю губу, она вышла в комнату. Все взгляды моментально обратились к ней. Вообразив себя манекенщицей во время показа модной одежды, она грациозно и не спеша вышла на середину, повернулась вокруг и замерла.

— Хм… фигурка ничего себе, — промычал Бейлис.

— Плосковата… — хрюкнул Толстяк со смешком. — Обожаю пышных женщин.

Продюсер продолжал исследовать ее, бормоча себе под нос:

— Собственно, что нужно от манекенщицы? Чтобы одежда, ниспадая с ее плеч, казалась гораздо красивей, чем есть… Хм… По-моему, это лучшее, из виденного нами! — изрек он наконец и глянул на ее грудь в упор: — Тридцать пять дюймов.

Она кивнула. Продюсер поднялся с кресла, самодовольно ухмыляясь.

— Лучший глаз во всем Голливуде! За двадцать лет ни одной ошибки — он повернулся к Джеду — Годится. Берем ее.

Толстяк приблизился к Барбаре и, плотоядно глядя на нее, пропел фальшивым фальцетом:

— За удовольствие спаси-бо. — Бейлис хохотнул.

— Ну, будет дурака валять. Пора и перекусить, — решительно проговорил он, направляясь к двери. У выхода обернулся к Джеду: — Объясни ей, что надо делать. А в пять часов покажи газетчикам.

Он вышел, и остальные потащились следом. Дверь за ними закрылась. Барбара и Джед посмотрели друг на друга. Он понимающе улыбнулся.

— Хотите присесть на минутку?

Она действительно чувствовала слабость в ногах и, поблагодарив его взглядом, опустилась в предложенное кресло.

Джед бросил в стакан лед, добавил коктейль из бутылки и протянул ей.

— Спасибо, — она отпила немного.

Белый купальник и длинные загорелые ноги притягивали его взгляд. Он поднял глаза и сказал извиняющимся тоном:

— Они просто дурачатся.

— И всегда таким образом?

Джед немного помолчал, невесело улыбаясь, потом ответил:

— Всегда, — в его голосе слышалась горечь. — Большие люди. Делают, что хотят.

Всю следующую неделю она была самой известной девушкой в Буффало. Газеты каждый день печатали ее фотографии. Ее имя звучало по радио, она участвовала в передачах местного телевидения, ей устраивали интервью с газетчиками, с местными знаменитостями.

Джед все время был рядом. Организовывал встречи с продюсерами, групповые и одиночные фотосъемки… В тот первый день она вернулась домой почти под утро, а на следующую ночь не пришла совсем — провела ее с Джедом.

Это были сумасшедшие дни: постоянное внимание, необыкновенные встречи, интересные знакомства… Но вот неделя кончилась, и все ее головокружительные события прекратились разом, как не бывало. Казалось, ни один из тех, кого она встречала на банкетах и вечерах, не помнил о ней. Даже дамы, которые помогали устраивать демонстрацию мод в большом универмаге, где она работала раньше, теперь не узнавали ее.

И тогда она вспомнила, что сказал ей Джед в их последнюю ночь:

— Это захолустье не для тебя, Барбара! Такой девушке, как ты — место в Нью-Йорке.

Он дал ей две визитки — свою и знакомого фотографа. И вот через полгода она действительно очутилась в Нью-Йорке. Джед к тому времени переехал в Калифорнию. Но фотограф оказался на месте. Интересно то, что Джед попал в точку: это действительно оказался город, предназначенный для нее. Через полмесяца ее фотографии заказывал для обложки «Вог», а через год она уже была одной из ведущих моделей в придирчивой и требовательной нью-йоркской рекламе. Она получала шестьдесят долларов в час и зарабатывала около двадцати тысяч в год.

Однако такая работа требовала полной самоотдачи: приходилось постоянно держать себя в форме, времени на развлечения почти не оставалось. Она купила для матери домик в Буффало и по воскресеньям летала туда, чтобы отдохнуть.

В один из выходных ей пришлось отменить поездку домой, чтобы принять участие в показе новых моделей одежды в отеле «Плацца». Некоторые модели демонстрировались на фоне роскошного спортивного автомобиля марки «альфа-ромео».

Она позировала, открывая дверцу машины, когда к ней подошел распорядитель съемки и с ним — высокий худощавый человек, похожий на иностранца. Незнакомец был красив, но что-то диковатое проступало в его внешности. Он широко улыбался, сверкая превосходными крупными зубами.

— Барбара, — сказал распорядитель, — хочу представить тебе князя Кординелли. Князь был так добр, позволив воспользоваться для съемок своей машиной.

Барбара подняла глаза. Князь Кординелли. Это имя — одно из тех, что постоянно мелькали на страницах газет, — было знакомо. Но встретиться с таким человеком в жизни представлялось чем-то совсем нереальным.

— Рад познакомиться! — он улыбнулся, взял ее руку и поцеловал.

Барбара ответила улыбкой, и он отошел, а она продолжила работу. Вечером того же дня, когда она отдыхала, устроившись перед телевизором, зазвонил телефон.

— Барбара? — Странно, но по телефону его иностранный акцент проступал сильнее. — Говорит Чезарио Кординелли. Какие планы на вечер? Не хотите поужинать со мной сегодня?

— Не знаю… — она совсем растерялась. — Я собиралась просто немного отдохнуть.

— Тогда договорились, — голос в трубке был уверен и тверд. — Жду вас в одиннадцать в ресторане «Эль-Маррокко».

И прежде чем она успела что-нибудь сообразить, раздались гудки.

Она почти автоматически поднялась, пошла в ванную и только стоя под душем, поняла, что пойдет на эту встречу.

Потом, когда они уже сидели за столиком и она протянула к нему бокал с шампанским, он совершенно серьезным тоном произнес:

— Барбара, ходят слухи, будто вы становитесь неразборчивы в знакомствах. Должен признаться, мне это очень по душе. Скажу больше: буду счастлив, если позволите мне помочь вам по этой части.

— Что?! — она опешила, но, увидев его озорную улыбку, быстро сообразила и засмеялась розыгрышу. Они чокнулись и стали пить шампанское.

Он успел изучить натуру американских девушек.

Теперь голос Чезарио прервал ее сумбурные мечты:

— Я буду у тебя в половине десятого. Заедем в Дом Правосудия — мне надо получить кое-какие бумаги, а потом — прямо в аэропорт.

— Хорошо, — кивнула она. — В девять тридцать я буду готова.