Сто лет жизни в замке

Небольшая вступительная импровизация

Замок!.. Кто не мечтал о замке? Разве только те, у кого он уже есть. Но даже среди них найдутся такие, кто хочет купить еще один, или предпочитает замок своего соседа… Таким образом, так или иначе каждый из нас мечтал однажды стать хозяином и господином в одном из тридцати тысяч престижных поместий, которые украшают территорию Франции, подобно цветам на средневековом ковре. Даже если речь идет лишь о дворянской усадьбе с башенкой, фронтоном в греческом стиле, несколькими псарнями или изящной лестницей, невольно на ум приходит название «замок». Любой более или менее большой дом, окруженный подобием парка, превращается в чей-то замок… В самом слове «замок» есть что-то завораживающее: от него веет нежностью, теплом, спокойствием, комфортом, оно притягивает. В нем нет ничего от нестерпимого холода дворцов, вызывающих в памяти огромные ледяные залы и сквозняки. Никто и никогда не хотел жить во дворце, разве что Людовик XIV или Наполеон. И менее других, возможно, наши президенты Республики, упорно желающие видеть в Елисейском дворце, довольно скромном, к слову, лишь обыкновенный офис. Итак, долой дворцы и да здравствуют замки, навевающие воспоминания о мирных вечерах перед пылающими ярким пламенем каминами среди безмятежных просторов полей! Это так созвучно нашим мечтам. Вот уже давно в своих рассеянных мечтах я возвращаюсь к голубым покатым анжуйским крышам, благородным линиям мансард в Иль-де-Франс, балюстрадам маленьких провансальских замков, разрушенным бойницам, соломенным крышам бретанских усадеб, фахверкам нормандских поместий, к старинным постройкам, дремлющим на берегу озера в Пикардии. Но никогда у меня не было возможности владеть ими.

Эти мечты не случайны. Мне было семь лет, когда родители решили показать мне замки Лауры, по которым моя мать сходила с ума. Мы направились прямо в Шамбор, которому отец, страстный охотник, приписывал магические свойства. В те годы туризм еще не был тем, чем он является сегодня, и «мечта в камне» Франциска I предстала передо мной в молчаливом великолепии, обрамленная лесами, без малейшего намека на туристские автобусы и пестрые толпы Мне никогда не забыть собственного удивления и восхищения. Поверьте, уже и в том нежном возрасте никакой Диснейленд не мог бы вызвать у меня столь сильных и возвышенных эмоций. Даже позднее, стоя перед Версалем, я не испытывала таких чувств. После всего того, что я видела, он был лишь логическим апофеозом королевского великолепия, укреплявшим страсть к Истории, которая никогда меня не покидала. С тех пор я посетила сотни замков, слушала их историю, любовалась их сокровищами и не могла преодолеть их магического притяжения. Я думала тогда, что рано или поздно у меня тоже будет замок, поменьше конечно. Сейчас я уже так не думаю, хотя это давнее желание нет-нет да и даст о себе знать: осуществить его становится все труднее — я уже достигла возраста мудрости. Но я знаю, что буду вечно об этом сожалеть.

И не я одна. Каролина Ануй рассказывает, что ее отец, живший в Швейцарии, был когда-то влюблен в замок Людовика VIII, расположенный в долине Шеврёз. Когда он смотрел на него, то говорил, вздыхая: «Я бы мог быть владельцем замка!..»

Признаюсь, что такая блестящая компания согревает мне душу. Но что же в действительности жизнь в замке?

Желая соблюсти иерархию и имея привычку ссылаться на солидные авторитеты, я проконсультировалась со словарями. С неподражаемой логикой Ларус мне ответил: «Совокупность привычек и занятий в замке» и сделал ценное добавление: «в более широком смысле — роскошная, комфортабельная жизнь». Робер был краток и безапелляционен: «Праздная, роскошная жизнь». Это было правдой лишь наполовину; на своем веку я встречала лишь очень занятых владельцев замков и думаю, что так было всегда. Только словарь Литре дал себе труд объясниться более почетно: «Жить жизнью замка — это значит проводить какое-то время в деревне в богатом и гостеприимном доме, предаваясь всем прелестям данной местности: охоте, рыбной ловле, хорошей еде и т. д.».

Из определения ясно: жизнь в замке, как сегодня понимают это выражение — это просто времяпрепровождение гостя, которому нужно лишь быть по возможности любезным и жить на деньги своего хозяина; жизнь владельца замка совсем другая. Прежде всего это деревенская жизнь, полная недостатков. Вольтер, большой любитель лести, с философской смиренностью охарактеризовал ее следующим образом: «Когда можешь уберечься от смертельного яда своего врага, жизнь в замке более приятна, чем в шумном Париже». Особенно, если другого не дано. На протяжении веков сложилась целая армия профессионалов такого образа жизни: бедные родственники, глубоко благодарные за кров и стол; достойные их происхождения, церковники, заботящиеся о моральном здоровье обитателей замка и о книгах в библиотеке; не очень состоятельные, но имеющие связи путешественники, переходящие из башни в башню в зависимости от времени года и их фантазий; писатели, стремящиеся обрести покой, столь благоприятный для вдохновения и освобождающий от материальных забот, к этой когорте принадлежали Бальзак и Шатобриан; приживалы, продолжавшие традиции романских «клиентов» античных времен; и, наконец, слуги, составляющие целые династии, их привязанность к усадьбе была часто сильнее привязанности их господ…

В наши дни жизнь в замке разительно отличается от той, какой она была прежде. Роскошная и подчиненная давним традициям в богатых семьях знатного происхождения, она заметно изменилась после потрясений двух мировых войн. Бедные родственники большей частью исчезли, поглощенные трудом или социальным страхованием: у них была яркая жизнь, теперь они прозябают в повседневности. Случается, они обретают большое состояние. Церковь, посаженная на строгий рацион, не может больше распылять своих священников по замкам, куда их, впрочем, не очень-то и приглашают. Что касается слуг высшего класса, то сегодня они являются выходцами из Японии, Китая, Шри-Ланки или Индии. Остаются приживалы, вечные во все времена, но сегодня они рискуют быть приглашенными для стрижки газонов или покраски садовой мебели…

В общем-то, «Сто лет жизни в замке» — это не совсем верное название. Правильнее было бы сказать «Сто лет жизни замков», но это значило бы изменить утвердившееся выражение. И потом, что мы знаем о неподвижном и немом существовании, порожденном памятью камней? Совсем немного, а потому не следует рисковать: многие из них, хотя и разрушенные, полны жизни, молодости, свежести, словно люди, тогда как в других, построенных недавно, ощущается лишь пустота.

Возможно, именно в «золотой» век (эпоха между двумя франко-германскими войнами, начало XX века), жизнь в замках на всей территории Франции была особенно блистательной: до Революции блеск Версаля, где собиралась вся знать, затмевал остальные усадьбы. Во времена Империи только резиденции королевской семьи, маршалов и высшей знати имели право на роскошь. Другие более или менее состоятельные граждане старались, как могли. Нужен был приход промышленной и финансовой олигархии, а в иных случаях американского золота, чтобы вновь оживить заснувшие замки и построить новые. Даже если иногда вкусы не отличались совершенством, то все равно пышность и роскошь были гарантированы. В этой книге мы приобщимся к жизни огромных сооружений, где жили, бывали или которые просто созерцали наши прадедушки и прабабушки, дедушки и бабушки и даже наши родители. Ради того, чтобы вновь почувствовать радость жизни и узнать, как все было на самом деле.