Страж штормов

2. СКАЛИСТАЯ ГАВАНЬ

ЛЕТОМ в этих широтах обычно дул западный ветер, но сейчас он почти утих, и паруса на мачтах обвисли. «Ворон» скользил по маслянисто-гладкой воде, его снасти надоедливо скрипели, и Эмиен наконец пожалел, что не родился глухим.

Матросы ругались, молчаливый капитан с каждой минутой становился все мрачнее и недоверчиво поглядывал на колдунов и Татагрес. Никто не поминал штормового сокола, никто не смел о нем заговорить, но на салинги выставили лучников на тот случай, если птица вернется.

Эмиен остановился, чтобы попить из бачка, но вода не помогла ему избавиться от тошноты. Всю жизнь он прожил у моря и в царящем вокруг неестественном затишье видел предупреждение о надвигающемся жестоком шторме. Прищурившись, юноша беспокойно оглядел горизонт.

Ветер совсем стих, океан стал гладким, как оловянная тарелка. День за днем солнце светило над головами, как яркий фонарь: небо, казалось, забыло про облака, и шпаклевка между досками палубы размягчилась и вспухла.

— Эй, на палубе! — Крик старпома разбудил матросов, дремавших в редких тенистых закутках. — Обе вахты, спустить паруса! Капитан приказал перейти на весла!

Эмиен взялся помогать команде на вантах, но его не оставляла тревога. В открытых водах идти на веслах опасно: внезапный порыв ветра может загнать волну в весельные люки. Но лучше рискнуть, чем сидеть сложа руки и ждать шторма; все на борту были уверены, что сокол Анскиере вот-вот принесет бурю. И хотя Эмиен не видел Татагрес с той самой ночи, как поклялся ей служить, юноша, как и все остальные на галеасе, знал, что колдунье не терпится добраться до острова отступников.

Однако, как ни старались гребцы, только спустя три дня впереди показалась земля. Едва услышав крик впередсмотрящего, Эмиен вместе с другими поспешил к борту, сгорая от любопытства. Всю жизнь он слышал рассказы о пиратской крепости, но только сейчас ему выпал шанс увидеть Скалистую Гавань воочию.

Остров темной громадой вздымался на фоне безоблачного неба. Между зазубренными скалами поблескивали сланцевые крыши деревеньки, а над ними, словно корона с выщербленными зубцами, лежала крепость.

Эмиен невольно вздрогнул. Еще никому из бросивших вызов Килмарку не удалось одержать победу. Если легенды не лгали, под килем «Ворона» лежали остовы десятков кораблей, которых отправил на дно флот некоронованного короля пиратов. В Скалистой Гавани даже Татагрес придется быть осторожной.

«Ворон» вошел в бухту под белым нейтральным флагом, без королевского штандарта на мачте. На палубе споро и молча трудились матросы, понимая, что, если они замешкаются, вряд ли кораблю окажут хорошую встречу.

Эмиен помог матросам спустить шлюпку, чтобы отвезти Анскиере на берег. В неподвижных гладких водах отражалось солнце, и паренек слизнул пот с верхней губы, чувствуя неприятный холод в груди. За всю свою жизнь юный рыбак ни разу не видел такого долгого затишья. Чем скорее Страж штормов уберется с корабля — тем будет лучше.

Наверху заскрипели блоки, шлюпка ударилась о воду, по поверхности пробежала рябь. Эмиен закрепил провисший канат и взглянул на трап как раз тогда, когда на палубу вывели Анскиере. Справа и слева от узника шагали колдуны, на руках Стража штормов по-прежнему блестели оковы — единственное напоминание о том, что он пленник. Эмиен изумленно разинул рот, увидев на Анскиере новое одеяние из синего бархата с золотыми оторочками. Страж штормов нес посох и плащ, его серебряные волосы были аккуратно подстрижены и расчесаны.

Удивленный роскошным нарядом узника, Эмиен возмущенно заметил:

— Он не заслужил такого хорошего обращения!

Стоявший рядом солдат сплюнул и покачал головой.

— Нет, это входит в его приговор. Точно такая же мантия была на Анскиере, когда он затопил Тьерл Эннет.

Эмиен сморгнул пот с ресниц.

— Он смахивает на королевского сына.

Солдат ухмыльнулся.

— А ты не знал? Он и есть королевский сын.

Эмиен замолчал, нахмурив брови, не понимая, дурачат его или нет. Ладно, пусть себе зубоскалят — до поры до времени. Пусть себе потешаются над невежеством провинциала с Имрилл-Канда, когда-нибудь он заставит их замолчать!

Юноша вцепился в поручень, наблюдая, как Анскиере и его спутники спускаются в лодку. Два колдуна устроились на корме, нахохлившись, как стервятники, спрятав лица под черными капюшонами.

Эмиен отдал швартовы, и в этот миг на его плечо легла ладонь Татагрес.

— Страж штормов! — громко окликнула колдунья.

При звуке этого голоса Эмиен быстро оглянулся, все еще хмуря брови. На юношу пахнуло знакомым ароматом, а когда женщина перегнулась через борт, он услышал, как звякнули ее золотые украшения.

— Помни о приказе короля, Анскиере! — Татагрес предупреждающе сжала руку Эмиена.

Внизу гребцы взялись за весла, лодка слегка качнулась на ровном стекле воды. Анскиере наконец-то поднял голову.

Татагрес сильнее сжала руку Эмиена, впившись в нее ногтями.

— Постарайся не забывать о тех, кого ты здесь оставил! — прокричала она.

Анскиере перевел взгляд на Эмиена, и юношу прошиб пот, а в следующий миг тряхнул озноб — казалось, проницательные глаза заглянули прямо в его душу.

— Татагрес, — отозвался Страж штормов, — в Эльринфаэре тебя ждет гибель.

Татагрес отбросила волосы с лица, ее золотые украшения и аметисты заблестели на солнце.

— Твои угрозы — ничто! Если я доберусь до источника твоей силы, тучегонитель, погибнешь ты!

Анскиере провел тонкими пальцами по своему посоху.

— В твой план вкралась ошибка. Источник моей власти не в Эльринфаэре, его никогда там не было. Тебе придется поискать в других местах.

— Если не выйдет с ключами от Эльринфаэра — я так и сделаю. — Татагрес выпустила запястье Эмиена и деловито обернулась к капитану: — Доставьте Стража штормов к Килмарку. Мы отплывем, как только Анскиере сойдет на берег.

Гребцы взмахнули веслами, и шлюпка вышла из тени «Ворона». Но Эмиен не смотрел на нее, он отошел от борта и поклонился Татагрес.

— Госпожа, Стража штормов больше нет на корабле — теперь вы позволите забрать сестру из трюма?

— Она заложница, и очень ценная. — Татагрес внимательно посмотрела на упрямое лицо юноши и вдруг улыбнулась: — Можешь навестить ее, но не раньше чем вернется шлюпка и «Ворон» снимется с якоря.

Эмиен низко, с благодарностью поклонился, а когда он выпрямился, Татагрес уже не было рядом, а капитан разгонял столпившихся у борта матросов.

Но несмотря на суету, время до возвращения шлюпки тянулось очень медленно. Сгорая от нетерпения, Эмиен расхаживал взад-вперед по палубе, и, стоило матросам взяться за рукояти кабестана, чтобы поднять вернувшуюся шлюпку на борт, юноша рванулся к трюму.

Он моргал, вглядываясь в темноту, его слух резал звон цепей, трущихся о клюзы: уже поднимали якорь.

— Таэн?

Сверху мелькнул свет: вслед за юношей в трюм спустился стражник с фонарем, пламя которого отразилось в лужице на полу Эмиен разглядел мешки с грузом и крысу, бросившую корку хлеба и пустившуюся наутек.

Эмиен вздрогнул.

— Таэн?

При виде валяющегося на полу хлеба ему стало не по себе. Девочку с малых лет учили, что еда не должна пропадать зря.

— Ее тут нет! — Эмиен взглянул на стражника.

— Быть того не может!

Стражник чихнул, спустился с трапа и повесил фонарь на крюк, свисавший с балки. Звякнув напоследок, якорь встал на место.

— Она не прикоснулась к еде. — В наступившей тишине голос Эмиена прозвучал слишком громко.

— Да? — Стражник глянул на хлеб и вздохнул: — Прячется, поди. Но далеко не забьется. Руки-то связаны.

— Теперь нет. — Эмиен нагнулся и поднял обтрепанный кусок веревки: он свисал с проволоки, которой был перевязан тюк с шерстью. Волокна веревки потемнели от крови.

Стражник нетерпеливо махнул рукой.

— Ну так поди поищи ее!

Эмиен шагнул в темноту, сморщив нос: трюмная вода и бочонки с бренди сильно воняли. О крысах он старался не думать.

— Таэн?

Его оклик заглох в тишине, которую нарушал только стук весел наверху.

Юноша тщательно обыскал трюм, но так и не нашел сестру, и стражник нехотя отправился докладывать об этом Татагрес. На помощь Эмиену прислали солдат, и целый час трюм гудел от ругани людей, звенел от писка перепуганных крыс. Но все поиски закончились ничем.

В отчаянии Эмиен вытер лоб тыльной стороной перепачканной ладони и опустился на мешок с мукой, кипя от бессильного гнева. Если с Таэн что-то случилось, Стражу штормов несдобровать!

— Девчонка не могла никуда сбежать, — твердо проговорила сверху Татагрес. — Сколько бы она ни пряталась, рано или поздно ей придется выйти наружу, когда захочется пить и есть. А пока пусть побудет в компании крыс!

У главного причала Скалистой Гавани тесно сгрудились жилые дома и лавки, а за ними поднималась поросшая редкими кустами каменистая скала. Лестница, вырубленная в скале, вела туда, где за кривыми ветками миндальных деревьев вздымались отвесные черные стены крепости Килмарка.

В то время как «Ворон» выходил на веслах из гавани, Анскиере поднимался по этой лестнице.

Оковы с волшебника сняли, и золотая кайма его мантии ярко блестела в лучах полуденного солнца. Анскиере опирался на посох, как на трость, металлический наконечник звонко стучал по каменным ступеням — столь древним, что сквозь трещины в камне проросла трава. Жаркое летнее солнце выбелило стебли, сделав их похожими на кости крошечного волшебного народца, и хрустели они под ногами Анскиере и сопровождавших его колдунов, также словно хрупкие кости.

— Ты должен попросить аудиенции у самого Килмарка, — напомнил колдун, шагавший слева от Стража штормов.

Анскиере не ответил. Если бы не стрекот сверчков, холм казался бы мертвым, а город — спящим. Но тишина никого не могла обмануть: стража Килмарка славилась своей бдительностью, и пришельцев наверняка заметили еще тогда, когда шлюпка с «Ворона» причалила к берегу. Они были здесь чужими, значит, рано или поздно их ждал досмотр.

Анскиере остановился на площадке перед воротами, прислонив посох к согнутому локтю. Плащ, переброшенный через его руку, не колыхался — в воздухе по-прежнему не чувствовалось ни единого дуновения ветра.

— В чем дело? — нетерпеливо поинтересовался колдун справа. — Вперед!

Анскиере не обратил внимания на окрик, а в следующий миг из-за камней рядом с лестницей выскочили дозорные и взяли троих чужаков в кольцо, наставив на них копья.

— По какому делу явились? — резко спросил самый рослый из воинов — загорелый, облаченный в кожаные доспехи.

Он не носил герба, однако тщательная выделка его экипировки и настороженный, внимательный взгляд выдавали в нем командира.

— Оружие вам не понадобится, — спокойно отозвался Анскиере. — Я просто хочу поговорить с Килмарком.

Командир, осмотрев Стража штормов с ног до головы, опустил копье, но взгляд его оставался враждебным.

— И по какому праву ты просишь аудиенции, чужестранец? Килмарк не жалует чужаков. С чего бы ему тебя принимать?

Не успел Анскиере ответить, как один из колдунов шагнул вперед — и в грудь ему немедленно уперлось острие копья.

— Осади назад, — предупредил командир дозорных. — Здесь твоя жизнь дешево стоит.

Лицо колдуна скрывалось под капюшоном, но по его голосу было ясно, как он взбешен.

— Поосторожнее! — Он тронул пальцем лезвие, направленное ему в горло. — Ты соображаешь, кому грозишь? Тычешь этой игрушкой в Анскиере из Эльринфаэра, бывшего Стража штормов с Тьерл Эннета!

Командир резко выдохнул, на его сжатых кулаках блеснули капли пота, бородатое лицо побледнело.

Анскиере грустно улыбнулся.

— А я считаю, что ваше оружие — вовсе не игрушки. У меня течет кровь точно так же, как у всех остальных людей.

Командир дозорных опустил копье и звонко ударил окованным древком по камню.

— Так ты… — Он кивком указал на узорчатую золотую кайму, обрамлявшую манжеты и полу голубой мантии Стража штормов.

— Я — Анскиере, прежде живший в Эльринфаэре, и хочу поговорить с вашим хозяином. Вы доложите обо мне?

Командир дозорных молча повернулся на пятках.

Оставшиеся в кольце бдительных воинов колдуны облегченно вздохнули. Похоже, Анскиере не возражал против встречи с Килмарком. Хотя магия Стража штормов была скована, а на корабле остались в заложниках дети с Имрилл-Канда, пленник был опасен и непредсказуем. Его обычных, немагических сил вполне хватило бы, чтобы доставить конвоирам массу неприятностей.

Колдуны нетерпеливо ждали на раскаленной от солнца лестнице. Страж штормов сосредоточенно разглядывал горизонт, и уже одно его спокойствие внушало тревогу.

— Похоже, жара не волнует его, — бросил один колдун другому на тайном языке их магического братства. — Он как будто сроднился с нею!

— Быть того не может. — Его собеседник вытер лоб рукавом. — Он не способен ничего сделать, ведь его посох разряжен, и оковы крепко держат его.

— Его штормовой сокол…

— Чепуха. Птица так и не вернулась.

Один из дозорных махнул копьем, и разговор прервался, наступило напряженное молчание. Вскоре из ворот торопливо вышел командир стражников, его бледность нельзя было не заметить даже сквозь загар.

— Убрать оружие!

Воины с готовностью подчинились.

— Килмарк примет вас немедленно, — обратился к Анскиере командир дозорных.

Страж штормов и его спутники стали подниматься по лестнице в сопровождении воинов; их подошвы глухо стучали по каменным ступенькам.

— Я не могу отослать своих людей, — пожав плечами, неловко объяснил командир. — Еще никто и никогда не входил к Килмарку с оружием. Он впервые делает исключение — ради вас.

Анскиере помедлил под каменной аркой ворот.

— Я готов отдать свой посох, если Килмарк того пожелает.

Это предложение никому не прибавило уверенности.

— Наш повелитель не такой глупец, — нахмурившись, отозвался командир дозорных.

Любой мало-мальски разумный человек знал, что прикосновение к посоху волшебника означает смерть. Командир покраснел, вспомнив слова Килмарка: «Волшебник на берегу Скалистой Гавани будет так же опасен для меня, как и в моей крепости. Разница только в том, что тут я смогу за ним наблюдать. Немедленно привести его ко мне!»

Килмарк ждал в огромном зале со сводчатым потолком. Здесь, где были собраны трофеи с бесчисленных кораблей, пышный наряд Анскиере казался вполне уместным. Позолота, перламутровые инкрустации, драгоценные камни украшали все в зале, начиная с гобеленов и кончая мебелью из редких пород дерева; к помосту Страж штормов и сопровождавшие его люди подошли по дорогому ковру.

В зале не было никого, кроме Килмарка: король отступников решил встретиться с чужеземцами без посторонних. Однако колдунов Татагрес трудно было обмануть, от их цепких взглядов не укрылось, что хозяин столь вычурно украшенного зала обладает острым умом и всегда готов к бою. Да и сама комната явно могла в случае необходимости выдержать оборону, а здешние блеск и мишура служили ловушкой для глупца, который решился бы бросить вызов владыке Скалистой Гавани.

Килмарк восседал в кресле, покрытом шкурами леопардов; под пристальными взглядами посетителей он хранил невозмутимое молчание, постукивая одним пальцем по подлокотнику. Он казался совершенно бесстрастным, хотя Анскиере обвиняли в гибели четырех тысяч человек. В Скалистую Гавань являлись и более кровавые преступники: все они или поступали на службу к Килмарку, или умирали, потому что король отступников не терпел измен, а суд его был скорым и беспощадным. Странно, но в этом пышном зале именно Килмарк казался чужим, настолько облик владыки острова не сочетался с окружающей его роскошью. Увидев это, колдуны насторожились еще больше. Килмарк носил такую же кожаную одежду, что и его воины; только золотой обруч с рубинами, перехватывающий его волосы, соответствовал королевскому сану. Повелитель отступников был крепким, мускулистым, темноволосым, его высокий лоб говорил об остром уме, голубые глаза смотрели по-волчьи настороженно. Этот человек был смертельно опасен, силен и безгранично уверен в себе.

Взглянув на Анскиере, колдуны увидели, что тот совершенно спокоен. Как будто не замечая затянувшегося напряженного молчания, Страж штормов стоял перед помостом в ожидании, когда Килмарк заговорит.

— Зачем ты явился сюда? — Внезапный вопрос короля прозвучал как вызов.

— Чтобы просить убежища, — тихо промолвил Анскиере.

— Убежища?! — Килмарк сжал стальными пальцами подлокотники кресла. — Убежища, — повторил он и, прищурившись, окинул взглядом мантию с золотым шитьем, благодаря которой просьба Анскиере походила на насмешку. — Итак, ты пришел сюда просителем. Но ты не кланяешься.

Колдуны едва смогли скрыть тревогу. Начало беседы никак не вязалось с планами Татагрес.

Анскиере поднял свой тяжелый посох, положил его на ступени помоста и отступил, уронив руки.

— Да, я не кланяюсь.

Эти его слова были встречены молчанием — холодным, как смерть. Воины замерли, потрясенные тем, что волшебник добровольно отдал источник своей силы. Но на побагровевшем лице Килмарка, уставившегося на посох на ступенях, читалось лишь сосредоточенное раздумье. Наконец, плотно сжав губы, король перевел взгляд на спутников Анскиере. Было видно, что их молчание кажется ему подозрительным.

— Страж, твоих приятелей этот жест явно не впечатлил.

— Вот как? — пожал плечами Анскиере.

Колдуны забеспокоились — эта реплика и жест Анскиере представили их в самом невыгодном свете.

— Они мне не приятели, ваше величество, — тихо добавил Страж штормов.

Килмарк резко выпрямился, приподняв брови.

— Вот как? Тогда зачем они здесь?

Анскиере не опустил глаза, встретившись с гневным взглядом Килмарка.

— Пусть они ответят сами.

— Понятно. — Килмарк снова откинулся на спинку трона, явно заинтересованный, и запустил пальцы в бороду. — И что же ты принес нам, волшебник? — очень тихо спросил он.

Страж штормов не ответил, колдуны тоже решили промолчать. Довольно долго в зале слышалось только жужжание мух, кружившихся над единственным пятном солнечного света на полу.

— Что произошло в Тьерл Эннете? — спросил Килмарк отрывисто, но с невозмутимым лицом.

Анскиере не шевельнулся, и все же в его ответе прозвучало желание оправдаться. Хотя здесь, в Скалистой Гавани, его слова не стали бы оценивать с точки зрения общепринятой морали, ответ был очень осторожным:

— Меня предали.

Килмарк удивленно заморгал.

— И это все? — Не получив ответа, он снова настойчиво спросил: — Кто в ответе за случившееся? Ты?

Анскиере наклонил голову, его длинные пальцы нервно сжались.

— Я.

Воины зашевелились, переговариваясь, но мрачный взгляд Килмарка заставил их умолкнуть. Колдуны Татагрес нервничали, обеспокоенные неожиданным поворотом событий. Просьба Анскиере об убежище дала беседе такое направление, что теперь ее ход было трудно предугадать. Но за спинами колдунов стояли воины с копьями, поэтому конвоиры Стража штормов не решались вмешаться.

Килмарк сменил позу, явно приняв решение.

— У меня больше нет к тебе вопросов. Скалистая Гавань возьмет тебя под защиту, если ты наложишь заклятия на погоду.

Анскиере поднял голову.

— У моих заклятий, как и у твоей защиты, имеются свои пределы. — Он не стал объяснять, что его сила прочно скована. — Но я сделаю все, что смогу.

Килмарк кивнул, в его обруче ярко вспыхнули рубины.

— Ладно. Можешь забрать свой посох. А теперь — как мне поступить с твоими спутниками? Что ты предлагаешь?

Анскиере взял посох, выпрямился и слегка улыбнулся.

— Ничего, ваше величество. Их я беру на себя.

Один из колдунов изумленно раскрыл рот, второй резко повернулся, явно оскорбленный дерзостью Анскиере, — и Килмарк со своего возвышения отозвался на их реакцию резким смешком.

— Леопард не меняет свои пятна, да? А гиены — всегда гиены. — Он посерьезнел, запустив пальцы в леопардовый мех. — Оставляю их тебе, Страж штормов, но с одним условием. Я не доверяю тем, у кого якобы нет убеждений, волшебники они или простые люди. Через три дня они должны отсюда убраться.

Колдуны встретили это заявление самодовольными улыбками. Килмарк загнал Анскиере в угол: могущество Стража штормов было сковано, на кону стояли жизни двух детей, поэтому он наверняка не выполнит данное королю обещание. С нетерпением гончей, идущей по свежему следу, колдуны ждали, когда Анскиере признается в своем бессилии и отдастся на милость Килмарка.

Однако, к их огромному удивлению, Анскиере отвесил поклон, до которого не снизошел раньше.

— Даю вам слово, ваше величество. — Он ответил без промедления, но чувствовалось: Страж штормов сознает, что подписал договор со смертью.

Не сомневаясь, что клятва Анскиере его погубит, колдуны стали пятиться от помоста, но по знаку Килмарка воины наставили на чужаков копья.

— Подожди. — Не вставая с кресла, Килмарк достал висящий за спинкой меч в ножнах. Эфес блеснул на солнце, когда король протянул оружие Анскиере. — Он может тебе пригодиться.

Один из колдунов удивленно вздрогнул, показав тем самым, что предосторожность была не напрасной. Анскиере потянулся за мечом, и его рукав задрался, открыв красный след от наручников. При виде этой отметины Килмарк слегка потянул к себе меч, рукоятку которого Страж штормов уже сжал.

— Подойди, — сказал король почти шепотом.

Анскиере поднялся по ступеням. Килмарк наклонился поближе, чтобы их никто не мог подслушать.

— Значит, я не ошибся, старый друг. — Он кивнул в сторону колдунов, застывших в сердитом ожидании. — Они смогут тебя достать?

Страж штормов глубоко вздохнул. По мечу, который все еще держали двое, прошла легкая дрожь, но взгляд волшебника остался спокойным.

— Сомневаюсь, — сказал Анскиере.

— Решить твои проблемы мне не по силам, остается лишь довериться тебе. — Могучий кулак Килмарка сжался, повернув эфес меча в ладони Анскиере, и король громко добавил: — Так ты избавишь нас от этой чертовой жары?

Анскиере улыбнулся.

— Чтобы это сделать, мне придется прибегнуть к сильным средствам, ваше величество.

Колдуны раздраженно дернулись при этих его словах.

— Клянусь огнями Кордейна, — усмехнулся Килмарк, — твои марионетки, похоже, недовольны. Тогда пускай в ход свои сильные средства, тучегонитель, я разрешаю. Позже мы еще поговорим.

Король выпустил меч и жестом дал разрешение удалиться.

Анскиере в сопровождении двух колдунов вышел из крепости Килмарка и, остановившись за воротами на террасе, начал пристально вглядываться в гавань внизу. Жара стояла такая, что воздух дрожал, искажая очертания предметов, как возле плавильной печи; океан был гладким, словно отполированный металл. Город начал просыпаться: Анскиере слышал, как скрипят ставни открывающихся лавок.

Он крепче сжал посох.

Колдуны нетерпеливо наблюдали за ним.

Не увидев того, что искал, и не пожелав зайти в ближайшую таверну, сулившую прохладу и угощение, Анскиере сошел со ступеней лестницы и двинулся вверх по окаймленной кустами козьей тропе.

Колдуны следовали за ним неотступно, как тени. Раз Анскиере получил у Килмарка убежище, они не могли применить к Стражу штормов силу, не нарушив здешних законов. А случай с мечом еще прибавил им забот. То, что Анскиере принял обычное, не магическое оружие, говорило о том, что дух его не сломлен, и это нельзя было сбрасывать со счетов.

Тот колдун, что был выше ростом, в красной одежде, споткнулся, зацепившись рукавом за кусты.

— Испепели тебя огни, — выругался он и ухватился за своего товарища, чтобы удержаться на ногах.

Эта неуклюжая уловка помогла ему пропустить Анскиере вперед.

— Татагрес недооценила его, — шепнул он на ухо второму колдуну, одетому в черное.

Тот нахмурился, размышляя.

— Может быть. Но Анскиере, похоже, ищет уединенное местечко. Если он его найдет, он будет у нас в руках. То, что Килмарк дал ему убежище, не поможет ему в безлюдных холмах.

— Ты разве не заметил? — Красный колдун сердито махнул рукой, стараясь говорить не слишком громко. — Килмарк хорошо с ним знаком. Анскиере попросил укрыть его, а не принять на службу, но это просто мастерский ход, для которого у него наверняка имеются веские причины.

Он решительно двинулся вперед, и его спутник поспешил его догнать.

— Я тоже так подумал.

Рукав красного колдуна снова зацепился за ветку шиповника, он дернулся, чтобы освободиться. По его лбу струился пот, а мягкая обувь не подходила для таких прогулок…

Но Страж штормов и не думал замедлять шаги. Оставив своих провожатых далеко позади, он легко поднимался по неровному, заросшему кустами склону.

Колдуны тащились следом, напрасно стараясь угадать, что он задумал.

— Может, он блефует? — спросил колдун в красном.

— Не болтай глупостей. А Татагрес, кстати, еще глупее тебя, раз решила проникнуть в башню Эльринфаэр. По-моему, Анскиере сказал правду — источник его силы находится в другом месте.

Красный колдун замер как вкопанный. Камешки, которые он потревожил, покатились вниз по склону, поднимая облачка пыли.

— А тебе какое дело до Эльринфаэра? — быстро осведомился он.

Его товарищ пожал плечами.

— Эта башня — просто куча камней, только и всего. Но если демонов холода не выпустить в нужный момент, Свободные острова не падут. — Тяжело дыша, он раздраженно уставился на собеседника. — Хеарвина обманули. Анскиере из Эльринфаэра никогда не прибегал к уловкам. И он не блефует. Штормовой сокол вернется, вот увидишь, и тогда нам всем будет о чем призадуматься.

Второй колдун поразмыслил над этими словами, потом взглянул на Стража штормов: тот стоял на гребне холма, снова всматриваясь в гавань, его силуэт четко вырисовывался на фоне неба.

Красный колдун вздохнул.

— Ну ладно. Тогда разделимся. Ты иди за Анскиере, внимательно наблюдай за ним и выясни, что он замышляет.

— А ты?

— Я отправлюсь к пещере демонов холода. Если Анскиере вырвется на волю, я наложу новые сковывающие заклинания. Его освобождение разбудит демонов, они проснутся в страшном гневе, разнесут всю Скалистую Гавань, и виноват в этом окажется только Анскиере. — Колдун обнажил в ухмылке гнилые зубы. — Неужели ты думаешь, что Килмарк простит его после того, что случилось в Тьерл Эннете?

Черный колдун тоже улыбнулся.

— Анскиере — простак. Он скорее сам выпустит демонов холода, чем причинит зло своему союзнику.

Все еще улыбаясь, он стал подниматься туда, где стоял Страж штормов.

Над крепостью подъем стал круче, козья тропа потерялась среди зазубренных сланцевых плит, но Анскиере продолжал шагать вверх. От жары камни крошились, вылетали у него из-под ног и, подпрыгивая, катились вниз по склону.

Пропитанная потом одежда прибавляла колдуну неприятностей, но он спешил за Анскиере с упрямством маньяка. Сверху на него сыпались камешки, и он без передышки проклинал этот остров, удушливую жару и своего подопечного. Когда Анскиере наконец добрался до вершины, черный колдун отставал от него всего на полшага, но по-прежнему не понимал, что происходит. Замыслы Анскиере оставались для него загадкой, хотя он размышлял над ними до ломоты в затылке.

На гребне холма Страж штормов замедлил шаг, оперся о свой посох и обратил пытливый взгляд к горизонту. По его спокойному лицу невозможно было угадать, о чем он думает. Встав рядом с ним, колдун тоже посмотрел вдаль, но не заметил ничего интересного.

День клонился к вечеру. Под ними раскинулись холмы, из-за жары воздух дрожал, искажая очертания предметов. Чайка хлопала крыльями над полоской светлого песка; прибрежные деревья и травы в дюнах не шевелились — их не обдувал даже легкий ветерок. Белесый купол неба был чист, вдали темнели мысы Главного пролива, на котором зиждилось могущество Килмарка. С каждого корабля, проходившего этим путем для торговли с восточными королевствами, Скалистая Гавань брала дань. Но сейчас в густой спокойной синеве моря не было видно ни одного судна.

Колдуну вдруг показалось, что Страж штормов сковал главные жизненные силы земли, и, рассердившись на себя за эту нелепую мысль, он выпалил:

— Тебе ни за что не выполнить обещание, данное Килмарку!

Анскиере не шелохнулся, не отрывая глаз от пролива.

— Ну? — снова резко заговорил черный колдун. — Неужели ты думаешь, что сумеешь наложить заклятие на погоду?

Анскиере мельком глянул на своего врага и беззлобно ответил:

— Нет.

— Так чего же ты добился, тучегонитель, кроме того что нажил врагов в последнем людском обиталище, где к тебе еще не испытывали ненависти?

Анскиере не ответил, разглядывая океан, как будто надеялся найти там что-то важное. И эта невозмутимость тревожила его спутника гораздо больше, чем все недавние события. Колдуну хотелось хорошенько встряхнуть Стража ветров, чтобы тот наконец утратил свое спокойствие.

— Какой бард будет петь о тебе, раз на твоих руках кровь людей с Тьерл Эннета? — с ехидным злорадством спросил он.

— Какой бард вообще будет петь без страха, если Альянс Свободных островов падет? — Анскиере оторвал взгляд от моря и, посмотрев на колдуна, тихо проговорил: — Слушай меня внимательно. Я не давал обещания освободить демонов холода.

Приспешник Татагрес побагровел под пристальным взглядом Анскиере.

— Берегись! Если ты решишь предать, девчонке придется плохо!

Страж штормов рассмеялся.

— Предать? Кого же — Татагрес?

— Килмарка, тучегонитель. И своего суверена, короля Кисберна.

Анскиере нетерпеливо махнул рукой.

— Я не вассал Кисберну, чтобы он подзывал меня свистом, как собаку. Гордыня погубит его и без меня.

— А что насчет Килмарка? — Колдун осторожно вынул из щели в скале перо крачки. — Даже если ты бросишь вызов моему повелителю и не освободишь демонов холода, они сами начнут рваться на свободу, едва к тебе вернется сила. Значит, для того чтобы изменить здесь погоду, тебе придется разрушить Скалистую Гавань. В твоем обещании заключается твоя гибель.

— Как и в твоей угрозе. — Анскиере выпрямился во весь рост. Лучи заходящего солнца били сквозь металлические петли на верхушке его посоха, и было видно, что этот свет не рассеивается магической силой. Но Страж штормов твердо добавил: — Неужто ты посмеешь доложить обо всем своей хозяйке?

— Посмею ли я? — Колдун смял в пальцах перо, как лепесток цветка. — Я не слуга этой ведьмы. Татагрес — орудие короля Кисберна. И ты тоже.

Он выпустил изломанное перо, которое заскользило к земле.

Анскиере поймал перо, повертел в руках, разгладил и молча пошел вниз по склону, к морю. Страж штормов шагал очень быстро, раздраженный колдун едва поспевал за ним. Раз Анскиере не желает подчиниться, придется силой сломить его волю, и любые средства при этом будут хороши! Черный колдун прибавил шагу, размахивая руками, чтобы сохранить равновесие на осыпающихся из-под ног камнях.

— У тебя есть время до рассвета. — Шум падающих камней заглушал его слова. — Потом мне придется доложить обо всем Татагрес. Возможно, когда девчонка завопит от боли, ты передумаешь.

Пальцы Анскиере на посохе побелели, только это и говорило о том, что он услышал слова волшебника.