Странные ангелы

Глава 27

На пригородных улицах голые деревья стояли, воздев к небу черные ветви, кое-где цепляясь за покрытые снегом провода. Местами их украшали сосульки и даже настоящие рождественские гирлянды, хотя по календарю не то что до Рождества, до Дня благодарения еще далеко. Может быть, их забыли снять с прошлого года?!

Дороги, вычищенные и посыпанные песком, со стремительной скоростью снова скрываются под белоснежными покровами усилившегося снегопада. Семьдесят вторая улица, повернув на Макгилл-роуд, скоро закончится и перейдет в Семьдесят второй проспект, сужаясь, извиваясь и обрастая переулками, словно артерия, несущая кровь от сердца к другим важным органам.

Пригородные дома — выше, очищенные до асфальта тротуары — шире. Иногда мелькают бескрайние снежные поля, исчерченные черными канавами, да одинокое дерево дрожит на пустынных просторах. Вот где ветру есть где разгуляться!

Грейвс крутил в руках полупустую пачку сигарет, время от времени нетерпеливо поглядывая в окно. Ему удалось бы вдохнуть очередную дозу никотина, не вырви ветер сигареты из рук. Пожалуй, даже я присоединилась бы к нему, невзирая на отвращение к табаку… и если бы это навсегда стерло из памяти звуки бьющихся о стекла перепончатых крыльев летучих тварей, преследующих грузовик. Боюсь, я еще долго буду тщательно закрывать все окна в автомобиле, нервно вздрагивая при каждом хлопке.

В зеркале заднего вида по-прежнему мелькали тени, следуя в отдалении за грузовиком. Им без труда удалось бы догнать его, желай они действительно добиться этой цели. А они не спешили нападать, хотя мы еле ползли по дороге. Меня от подобной неопределенности начало трясти. А еще очень хотелось есть.

Я бы отдала все сокровища мира за чизбургер или клубничный коктейль! Да хоть за корочку хлеба!

Только не предлагайте яблочных пирогов — от одной мысли о них становилось дурно и накатывала тошнота.

— Это Компас-авеню, — сообщил Грейвс, дрожа всем телом, хотя обогреватель давным-давно прогрел салон грузовика. — Потом будет Уэнделл-роуд и за ней угол Берка, если верить карте.

Я сбавила скорость, готовая к любым причудам грузовика на скользкой дороге, и, скользнув взглядом по часам на приборной панели, заметила, что они до сих пор показывают время во Флориде — на час вперед. Черт, меня тошнит от этой полярной дыры!

— Как только люди здесь живут?! Это ж сплошное сумасшествие!

— Просто одеваются теплее. Как и в остальных штатах, ходят в парикмахерские, чтобы постричься, а в бар, чтобы напиться. И еще они бьют детей. — Грейвс нервно заерзал на сиденье. — Разве что чаще, чем в других местах.

Мы проехали мимо двух очередных перекрестков и сбавили скорость до минимума. Двигатель ровно урчит, дворники старательно счищают снег с лобового стекла. Тут Грейвс снова взорвался:

— Зачем мы туда едем, черт побери?

— Потому что нам самим не выбраться из города в темноте. Вон, уже два часа дня, — ответила я, бросая быстрый взгляд на небо.

— Мы успеем. Смотри, у меня есть деньги. Мы запросто могли бы уехать из города на любом автобусе, если грузовик…

— На автобусе?! Думаешь, нас не схватят при пересадке на каком-нибудь очередном автобусном вокзале, когда сядет солнце? Господи, Грейвс, пойми, нам действительно нужна помощь! — Сказать ему или нет, что я видела в зеркале заднего вида маленьких, но быстрых созданий, преследующих нас? Стоит ли пугать парня? Пожалуй, нет. — Вот и все!

Я затормозила, доехав до назначенного места.

Угол Берка и Семьдесят второй представляет собой пересечение трех улиц. Трасса, по которой мы приехали, разбегалась в две стороны, напоминая букву «Y». Между двумя дорогами возвышалась каменная стена, а вокруг заброшенная пустошь. Соседние дома стоят поодаль, и только за забором справа возвышается крыша с красной черепицей, выглядывающей местами из-под снега.

— Ну вот, кажется, доехали! — Я поехала направо. — Господи, и скрыться негде!

— Я здесь раньше не бывал, — Грейвс тревожно забарабанил по двери грузовика. — Здесь плохо пахнет.

Ну, теперь ты единственный эксперт по запахам!

— Насколько плохо?

— Пахнет опять ржавчиной и какой-то гнилью. Как из мусорного контейнера летом.

Я сделала глубокий вдох, но ничего не почувствовала. Тревожный звон в голове не прекращался — я даже привыкла к нему и перестала обращать внимание, не ощущая ничего, кроме голода и слабой, металлического привкуса усталости. Спина разламывается, горло щиплет, рука ноет — боль пронзает все тело, так не настало ли время доверить свою горькую судьбу более опытным взрослым?

И почему я сразу не отдала ключи от грузовика Кристофу? Не вступи я с ним в бессмысленные споры, дампир, вероятно, остался бы в живых.

— Ох, повернуть бы время вспять и отдать Кристофу чертовы ключи!

Голос сорвался на последнем слове, переходя в горестный всхлип, но я подавила вырывающиеся из груди рыдания. Пришла пора покончить с «жеванием соплей» и сосредоточиться на нашем спасении.

— А я все равно не верю ему. — Грей на мгновение перестал барабанить по двери. — Что теперь будем делать? Подъедем к дому, постучимся, скажем, что пришли охотники на привидений, и попросим милостиво…

— Мы поищем тех, кто знает Кристофа и должен забрать нас отсюда. Если я для них представляю такую ценность, они помогут нам выбраться из города.

Потом я завалюсь спать на целую неделю, а после… А что после?

— Что, если они…

Грейвс замолчал, но я поняла, что он хотел сказать и чего так боялся.

— Грейвс, — я перевела дыхание, стараясь, чтобы голос звучал уверенно. — Мы уедем вместе. И все, конец игре. Понятно?

Он промолчал, а я не осмеливалась посмотреть в его сторону.

Мы медленно ехали по дороге. Рессоры грузовика громко скрипели, сопротивляясь порывам ветра, пытавшегося ударить его о стену. Впереди показался поворот на подъездную дорогу к дому — как ни странно, вычищенный сравнительно недавно, — и грузовик свернул, словно выйдя из повиновения. Створки витиеватых железных ворот оказались открытыми настежь, а внутри двора, посреди круглой площадки, возвышался фонтан в виде причудливой морской раковины, вытянутой вверх. Высокие сугробы снега окружали стены и дом, хотя сама площадка была тщательно вычищена до асфальта.

Трехэтажный дом представлял собой массивный особняк, напоминавший южные гасиенды. Только совершенно непонятно, кому понадобилось строить настоящую испанскую гасиенду на Северном полюсе?

Грузовик послушно развернулся на чистой площадке перед домом, а я, нажав на тормоза, облегченно вздохнула:

— Ну все! Давай…

— Черт меня побери! — Грейвс с тревогой смотрел мимо меня в боковое окно. — Дрю, посмотри!

Шея заныла, не желая поворачивать голову, и все остальные мышцы проявили полную с ней солидарность. Оказывается, при вождении автомобиля в экстремальных условиях напрягаются все мышцы, о существовании которых раньше даже не подозревал. Попробуйте потаскать на спине рюкзак с кирпичами, и тогда поймете, о чем я говорю. Чтобы посмотреть в сторону, пришлось сощурить глаз и изогнуться всем корпусом.

Огромные черные ворота качнулись и стали закрываться сами по себе. С витиеватых узоров посыпался снег, лед затрещал, а над всем этим великолепием нависли свинцово-багровые тучи. Ворота захлопнулись с негромким стуком, а очередной порыв промозглого ветра качнул их, путаясь в причудливых завитушках.

Интересно, к чему бы это? Я скосила глаза на краешек гасиенды, который находился в поле зрения. Из каждого окна лился теплый электрический свет, но за занавесками не видно ни единого движения. А есть ли кто в доме? Не может быть, чтобы он оказался пустым!

— Дрю?

Обеспокоенный голос Грейвса звучал совсем по-детски. Если уж мне требуется поддержка более опытных взрослых, то о бедном готе и говорить не приходится. Грейвс сейчас наверняка умирает от страха, а обратиться за помощью, кроме меня, не к кому.

На плечи свалился груз, который в одиночку вынести не по силам.

— Что ж, пойдем в дом!

Кристоф говорил, нас должны забрать именно отсюда. Место как нельзя лучше подходит для подобных дел: недалеко от города, безлюдное и… подозрительное. От него так и веет опасностью!

Двигатель еще не заглушён, и остается шанс вырваться на свободу, снеся тяжелым грузовиком часть ворот. Правда, если машина не выдержит, мы окажемся посреди дороги и потеряем последнюю надежду на спасение.

Так, Кристоф пообещал, что все будет хорошо. Тогда чего мы боимся?! Я остановила грузовик на парковке и снова посмотрела на фасад дома с огромной парадной дверью из черного дерева. Что-что, а размер здесь, видимо, имеет значение! Приветствую тебя, Средняя Америка!

Подумав пару секунд, я приняла решение и, взяв в руки полевой ящик, сказала Грейвсу:

— Оставайся здесь, а я схожу проверю дом.

— Ну уж нет! Ты что, совсем с ума сошла? — Он встряхнул головой, словно отгоняя страшные мысли. — Не оставляй меня одного!

— Послушай, если меня долго не будет, сноси к чертям ворота и уезжай отсюда подальше. Я пока одна войду в дом и посмотрю, что там творится. Не стоит нам обоим… — «погибать» чуть не сорвалось с губ, потому что обычно так говорил папа. Я спохватилась и заменила жуткое слово другим: — Идти вместе, потому что кто-то должен караулить снаружи. Не заглушай двигатель, вдруг придется убегать! Папа учил, как ходить по незнакомому дому и обращаться с оружием. — По крайней мере, я сделаю это лучше без тебя! — Так что я пошла.

— Надо же! — Изумрудные глаза Грейвса смотрели на меня, не отрываясь. — Очень хочется попасть на тот свет?

Ох, мне сейчас больше всего хочется в горячую ванну, а потом поспать в безопасном местечке, но ничего не поделаешь — надо идти!

— Умирать я не собираюсь! Нам обоим надо выбраться отсюда живыми, и только это сейчас имеет значение! Послушай, оставайся в машине и не глуши двигатель. Кстати, ты умеешь водить?

— Шутишь? — Грейвс бросил на меня возмущенный взгляд. — Я ездил только на автобусе.

Так, с каждой минутой все веселее.

— Не волнуйся, водить машину совсем несложно! — постаралась успокоить его я, открыв полевой ящик и проверяя пистолет. Предохранитель громко щелкнул в гробовой тишине, и мне показалось, что завывания ветра на мгновение утихли.

— Да что ты? — съязвил Грейвс. — Дрю, а если дверь окажется закрытой?

Уголки губ дрогнули, и я чуть не рассмеялась его наивности.

— В таких домах двери никогда не закрывают, — объяснила я шепотом и открыла дверцу грузовика.

Как только я выпрыгнула из машины и захлопнула дверцу, ветер снова напомнило себе, взлохматив волосы и обжигая щеки холодом. Я обошла грузовик, не смея заглянуть в окно салона. Побледневшее, испуганное лицо Грейвса вряд ли способствует поднятию боевого духа, тем более что я сама умираю от страха.

К двери вели три ступеньки, а огромные бетонные вазы, до краев заполненные снегом, наверняка предназначались для цветов.

Здесь ничего не растет, все кругом забетонировано. Я вздрогнула. Мороз был совсем не сильным, но его прохладные пальчики уже заползли за шиворот и пробрались в кроссовки.

Я приблизилась к двери и коснулась ручки — замок легко открылся. Неожиданно послышался гортанный совиный крик. Я оглянулась через плечо, однако не увидела бабушкиной совы, только снова услышала птичий клекот и шуршание крыльев. Поодаль стоял грузовик, нарушавший тишину ровным урчанием двигателя. Дверь передо мной бесшумно открылась, и внутрь дома залетел снег.

Дрожа от холода и страха, я перешагнула через порог и прошла вперед по коридору с паркетными полами, натертыми до блеска. Наверх вела лестница, освещаемая тускло горящими изысканными канделябрами. Тяжелый пистолет направлен в пол, предохранитель снят, а в душе одно желание: вот бы папа был здесь!

«А вдруг он действительно был здесь?» — спросил тоненький голосок, пробившийся из глубин сознания.

Волна страха окатила меня с ног до головы, проведя по спине противными прохладными щупальцами.

«Я все видела, — последовал быстрый ответ противному голоску. — И знаю, где он погиб. Папа оставил грузовик снаружи и вошел в коридор заброшенного склада, а там за дверью его кто-то уже поджидал».

В доме повсюду горел свет, но почему-то веяло холодом, как в подвале. Я сделала два осторожных шага, сбоку от меня открылась дверь в огромную прихожую, и тут освещение незаметно приобрело другой оттенок.

Я резко обернулась, но успела лишь увидеть, как бесшумно захлопывается парадная дверь. Рот заполонил стойкий вкус ржавчины, смешанный с омерзительным привкусом гниющих апельсинов, истлевших в темном сыром подвале. Звон в голове усилился, сплошь заполняя ее ватой и мешая здраво рассуждать.

Блик света упал на прямоугольный предмет, лежащий на полу. Глаза отказывались признать до боли знакомую вещь.

Мокрые кроссовки скользнули по натертому паркету. Выступивший на разгоряченном теле пот мгновенно превратился в пар, так как в доме стоял страшный холод, а облачка теплого воздуха, выдыхаемого изо рта, тут же развеивались. Я двигалась, словно во сне, как будто повторялась прошлая ночь, когда вялое, неповоротливое тело кто-то затолкнул в прозрачный шар и потащил вперед.

Превозмогая боль во всем теле, я наклонилась и подняла с пола черный кожаный бумажник, раздувшийся от денег. Внутри по-прежнему лежали папины права, на которых с фотографии с мрачным вызовом смотрел он сам. А вот мамина фотография исчезла, но на прозрачном кармашке, где она хранилась, остался след от моего большого пальца, которым я обычно гладила ее улыбку. Я выпрямилась, машинально убрав бумажник в карман, и шагнула вперед, приближаясь к другому предмету, мерцавшему на полу серебряными бликами.

Я узнала его, прежде чем склонилась ниже, встав на ноющие колени, и взяла в руки.

На полу лежал большой медальон, сделанный в виде сердца с распятием внутри, а с обратной стороны выгравированы незнакомые символы, которые владелица скрывала на груди от всего мира. Причудливые узоры на медальоне и разорванная серебряная цепочка знакомы с детства, и я их ни с чем не спутаю. Ведь это мамино украшение, оставшееся нам с отцом на память.

Я прикоснулась к медальону указательным пальцем. Из дрожащих губ вырвалось облачко пара, а горло сжала невидимая рука. Я подняла украшение и выпрямилась, глаза оставались сухими.

Внезапно появилось ощущение чужого присутствия в доме.

Из зала в конце коридора донесся молодой мальчишеский голос: более мягкий, чем у Грейвса, но резче, чем у Кристофа. Говорил он, как и дампир, с расстановкой, делая между словами ненужные паузы:

— И сказал Паук: «Приходи, красотка, в гости». — Послышалось радостное хихиканье, полное самодовольства. — И Муха приглашенье принимает и попадает в западню.

Я резко вскинула голову, непокорные кудри упали на лицо.

В дверях, ведущих в зал, стояла темная фигура, окутанная мраком, словно плащом. Глядя на нее, я поняла, кто был нежданный ночной гость. Он не может войти в дом без приглашения, и в прошлый раз его остановили мои защитные заклинания от нежити. Но кто остановит его сейчас и почему Кристоф направил меня прямо к нему в лапы?

По спине снова пробежал холодок.

— Сергей, — произнесла я равнодушным тоном, не выдавая сковавшего тело страха.

Голос звучал твердо и уверенно.

Вампир шагнул вперед в золотистый свет канделябров, и я поняла, почему в доме веяло холодом. Холод исходил от него, просачиваясь сквозь плотную бледную кожу с мерцающими тенями. Но, если честно, больше всего меня поразило не это!

Сергей выглядел лет на восемнадцать — чуть старше, чем мы с Грейвсом. Широкоплечий юноша статного телосложения, с аристократическим профилем, словно выгравированным на старинной монете. Длинный тонкий нос, изысканно очерченные губы и высокие скулы. Каштановые волосы разметались в художественном беспорядке… Я бы даже назвала его привлекательным, если бы не глаза неопределенного цвета, которые выдавали возраст.

Такие не по годам взрослые глаза я видела у детей на улицах некоторых городов. Они выходили из темных переулков и выставляли на продажу юные тела перед медленно проезжающими автомобилями. Они знают о жизни много такого, что детям из обычных семей и не снилось. Вздрагивая от ужаса перед взглядом умудренных взрослой жизнью глаз, я всегда старалась прижаться к отцу и почувствовать его поддержку.

Правда, те дети оставались людьми, а передо мной сейчас стоит совсем иное существо. Пусть Сергей ничем не отличается от обычного юноши, о котором даже можно сказать, что ему сказочно повезло с внешностью. Чистая кожа, сногсшибательная линия рта и множество других достоинств. Однако стоит присмотреться, и из глубины темных мерцающих глаз выглянет чудовище, готовое проглотить вас живьем!

На Сергее, как и на Кристофе, надеты лишь тоненький черный пуловер и джинсы, а на ногах — эксклюзивные кроссовки «Найк». На руке золотые часы — судя по роскошному циферблату, не подделка. Скорее всего, «Ролекс». Такие, как Сергей, носят только фирменные вещи.

Застыв на месте, я взирала на него с открытым от удивления ртом и тут неожиданно услышала нечто, заставившее меня вздрогнуть. Сквозь шум в голове пробивалось размеренное биение, похожее на отдающее эхом тиканье часов и напоминающее о тесном темном подвале, где под звуки усиливающейся пульсации засыпает в обнимку с мягкими игрушками уставшая маленькая девчушка.

Я люблю тебя, солнышко… Я так люблю тебя… Мы поиграем в прятки…

Догадка раскаленной иглой пронзила мозг. Пульсирующие удары, которые я слышала в детстве, — не что иное, как биение сердца вампира! Кто мог подумать, что в страшную метель я окажусь в огромном доме, похожем на испанскую гасиенду, на улице меня будет ждать Грейвс, а сама я встречусь лицом к лицу с вампиром, который превратил отца в зомби и убил маму!

Левый кулак до боли сжимает мамин медальон, а пульсирующий звук в голове становится все более отчетливым. Юноша-вампир улыбается, и его улыбку можно было бы назвать приветливой, если не обращать внимания на клыки, острее и длиннее, чем у Кристофа, ослепляющие своей белизной. В глазах появляется туман, затягивающий в дьявольскую бездну и заполняющий воздух ледяным холодом.

Сквозь шум в голове и биение его сердца пробивается знакомый звук. Это шелест совиных крыльев.

Тем временем Сергей делает шаг вперед:

— Подумать только. — Он шепелявит из-за длинных клыков, которые мешают говорить. Что-то черное течет по подбородку там, где кончик острого клыка касается безупречно матовой кожи. — Сама, по доброй воле, словно послушная овечка, идешь на заклание! Я пил кровь многих дампиров и признаюсь, что самая сладкая кровь у мелких пташек, таких, как ты, только вступающих в силу.

С его губ сорвался мерзкий смешок.

Я подняла пистолет, а Сергей насмешливо изогнул изящно очерченные брови, и в глубине глаз заиграли красные дьявольские всполохи. Вертикальный, как у кошек, зрачок выделяется на черном бархате радужки, а из-за темных прожилок белки кажутся пепельными.

Где-то рядом тревожно ухнула сова — ее крик пробился сквозь свирепый вой, внезапно раздавшийся с улицы. За спиной затрещала дверь, глаза вампира сузились на долю секунды. Не дожидаясь развязки, я нажала на спусковой крючок, и прямо в центре бледного лба вампира появилась аккуратная дырочка размером с долларовую монетку.

Прекрасный выстрел!

«Молодец, Дрю!» — расслышала я в гудящей голове довольный возглас отца. Черная струйка крови потекла по лицу Сергея, а голова откинулась назад, словно после сильного удара в челюсть.

Кто-то закричал тоненьким, высоким голоском, и кажется, это была я.

А не удержалась я от крика, потому что голова вампира медленно вернулась на прежнее место, и на залитом гнилой кровью лице появилась самодовольная ухмылка, обнажившая острые клыки. Сергей слегка присел, словно кошка, готовящаяся к прыжку. Все! Теперь мне ни за что не выбраться отсюда живой! Черная пустота заполонила глаза вампира, превратив их в бездонную пропасть, и в следующее мгновение он прыгнул. Прыжок длился вечность — весь мир вокруг замер, а шум в голове взорвался оглушительным криком.

Время остановилось лишь на мгновение. Преодолевая сопротивление ставшего плотным воздуха, я медленно опустилась на колено и подняла пистолет. Совсем близко послышалось хлопанье совиных крыльев, и внезапно появившаяся птица спикировала на вампира, острыми когтями впиваясь в спину. Потом она взлетела вверх, и с лап закапала черная кровь, но я поняла, что птице не удалось осуществить задуманное. Сейчас время пойдет своим чередом, вампир набросится на меня и вонзит хищные клыки в шею. Я не почувствую боли, пока все не закончится.

Мир оглушительно взорвался, и время побежало вскачь. Кожу опалил жар, а потом раздался страшный треск.

Парадная дверь слетела с петель, рассыпаясь в щепки под ударом тяжелого грузовика, протаранившего дерево, словно тонкий картон. С крыши грузовика на вампира прыгнула темно-синяя фигура, и они сцепились в клубок.

«Уйди с дороги!» — прокричал в ушах папин голос, и я откатилась в сторону, по-прежнему сжимая в одной руке мамин медальон, а в другой — заряженный пистолет.

Морозный ветер швырял горстями снег в пробитую дыру. Фары горели, и в треснувшем лобовом стекле мелькнуло лицо Грейвса с окровавленным носом и горящими изумрудным огнем глазами, сжимающего руль, как спасательный круг. Парень, наверное, расквасил нос, когда грузовик врезался в дверь.

Мимо грузовика в коридор вбегали серые фигуры оборотней. Я перевела взгляд на сцепившиеся в схватке тела и увидела Кристофа. Красная кровь брызнула веером на пустую белую стену.

«Вот в чем дело! — подумала я отрешенно. — На стенах нет картин, а в коридоре и комнатах нет мебели. В этом доме никто не живет!»

Шум драки смешался с пронизывающим до костей воем оборотней. Они с криками наскакивали на вампира, и тот отвечал им душераздирающими воплями, а Кристоф…

Он вовремя увернулся в сторону от руки Сергея с неожиданно выросшими острыми когтями, разрезавшими воздух у Кристофа перед носом. Два быстрых шага назад, и ноги взмыли в воздух в стремительном ударе по красивому до омерзения лицу вампира. Сергея подбросило вверх, потом назад. Сам Кристоф, словно на крыльях, легко опустился на пол. Пуловер пропитался кровью, смешавшейся с подтаявшим снегом, лицо в кровоподтеках, глаза пылают холодным голубым огнем, а верхняя губа приподнята в ответном рычании, от звука которого притихли даже оборотни.

Удивительно, но и сейчас Кристоф выглядел, как настоящий ангел, спустившийся с небес! Я задержала дыхание, наблюдая за сражением.

Грузовик жалобно взвыл, звякнул цепями на колесах и отъехал назад, впуская в дверной проем с обвалившимися по обе стороны стенами тусклый дневной свет. Умолк двигатель, и Грейвс стал выбираться из грузовика. Я едва обратила на него внимание, потому что битва продолжалась и одна из сторон наконец-то добилась преимущества. К сожалению, оно оказалось не на нашей стороне. Сергей стряхнул с себя оборотней, словно неразумных щенят, и ему навстречу снова двинулся Кристоф. Он что-то кричал, но звуки не могли пробиться через звон, стоявший в моих ушах. Дампир сделал ложный выпад, пытаясь достать лицо вампира, и тут до меня дошло, что произойдет в следующий момент. Каждое движение давалось раненому Кристофу с трудом, хотя для человеческого глаза он все равно двигался невероятно быстро, а Сергей с поразительной легкостью отбросил к стене нападавшего оборотня, да так, что у того хрустнули кости и он беспомощным мешком упал на пол.

Ледяной воздух обжег лицо, принеся запах снега и крови. Сергей хищно вытянул руки, вдыхая воздух, как и я. Из бездонных черных глаз и из красиво очерченного рта наружу полилась промозглая тьма, и мир снова на мгновение остановился. Тут Грейвс схватил меня за руку, и я наконец услышала его крик:

— Уходим, Дрю, скорее!

Грудь едва не разорвало от боли, когда я сделала самый длинный в своей жизни вдох. Кристоф, измотанный затянувшимся сражением с вампиром, склонился над окровавленным полом, готовясь нанести очередной удар. Кровь капала с лица, зависая на короткое мгновение алыми каплями в воздухе.

Оборотни тоже времени даром не теряли. Они кружили вокруг вампира, пытаясь когтистыми лапами достать его, но невидимый щит отражал их удары. Вервольф, неудачно врезавшийся в стену, по-прежнему без движения лежал на полу. Шерсть постепенно исчезала, открывая лицо совсем юного паренька.

Тревожный звон снова зазвучал в голове, как только я вырвалась от Грейвса. Руки крепко сжались в кулаки, будто перед боксерским спаррингом, а живот скрутило спазмом. Серебряный медальон полыхнул в ладони, обжигая кожу.

Над головой, словно выпущенная из пистолета пуля, пролетела бабушкина сова, расправив белоснежные крылья и грозно выставив хищный клюв. На сей раз черные острые когти не упустили цели и вцепились в лицо Сергею, царапая ослепительно белую кожу. В следующее мгновение его сбила разрушительная волна, родившаяся в глубине моего существа; иными словами, это была порча, насылаемая мной второй раз в жизни. Словно ударили в гигантский гонг, и брызнули в стороны осколки разбитых окон, гулко задребезжали канделябры над головой, с грохотом полопались лампочки. Кристоф не дремал. Стремительно вскочив с пола, он наотмашь ударил вампира в челюсть. Сова к этому времени отпустила лицо Сергея и, напоследок хлопнув крыльями, испарилась в воздухе.

— Пошли! — закричал Грейвс и потащил меня из дома.

Вампир оседал на пол. На него набросилась толпа оборотней, и даже молоденький паренек, что лежал без сознания возле стены, придя в себя, встряхнул головой и прыгнул в гущу драки, на ходу меняя ипостась: снова покрываясь шерстью с ног до головы и треща деформирующимися суставами.

Забыв про все на свете, я застыла с открытым ртом, словно последняя идиотка.

— Уводи ее отсюда! — крикнул Кристоф Грейвсу, и тот снова потащил меня к выходу.

Дом затрясся от оглушительного грохота, словно здесь собралось несколько рок-групп, которые одновременно включили на полную мощность все усилители.

На сей раз я не упиралась, и Грейвс без приключений повел меня по коридору. С отрешенным видом я продолжала сжимать в руках пистолет, только убрала палец со спускового крючка, как советовал папа. Шум и грохот остались за спиной, а вот раздавшееся впереди тявканье подсказало, что мы здесь не одни. Действительно, темные тени загородили дверной проем. Грейвс поднял руку, выставив вперед локоть и явно намереваясь защищать меня до последнего вздоха. Я обняла его за талию, уткнувшись лицом в спину, а мимо пробегали толпы оборотней. В серых зимних сумерках мерцали желтые огоньки глаз, а жесткая волчья шерсть изредка касалась кожи. Наконец нежданные спасители, пробежав мимо нас, скрылись в доме. Что ж, наверное, одолеть Сергея могли и без моего участия.

Рука устало соскользнула с талии Грейвса, и он потащил меня по ступеням вниз, вцепившись пальцами в запястье, именно в то место, где остался синяк после спора с Кристофом. Боль пронзила руку, побежала вверх и взорвалась разноцветными огнями в голове, выводя из тупого оцепенения. Невидимая рука снова сдавила горло, по щекам потекли горючие слезы, а на улице в тихом танце безучастно кружились снежинки, укрывая землю белоснежным ковром. Площадка перед домом была испещрена следами звериных лап, но пройдет несколько минут, и они исчезнут под снежным покровом, не оставив следов от нашествия оборотней.

Они не тронули нас. И Кристоф…

Кристоф оказался прав, назвав нас с отцом любителями. Нам не выстоять в одиночку против самого могущественного вампира.

А мама…

Изрыгая страшные проклятия, Грейвс открыл дверцу грузовика, усадил меня и сам устроился рядом. В салоне по-прежнему было тепло, и я в изнеможении прислонилась разгоряченным лбом к холодному окну. Я спрятала мамин медальон в карман, как самое драгоценное сокровище в мире. Пальцы, сжимавшие украшение, онемели, а ладонь горела, словно в огне.

— Господи Иисусе! — наконец выдавил из себя Грейвс. — Как ты себя чувствуешь?

Интересно, как можно себя чувствовать после всех передряг, что выпали на мою долю?

— Кристоф? — прошептала я, облизнув пересохшие губы. — Что с ним?

— Он перепутал меня до смерти! — шепотом отозвался Грейвс. — Вырос как из-под земли вместе со стаей оборотней… представляешь, они теперь сражаются на его стороне. Потом приказал протаранить дверь, а иначе тебя было не спасти. Сам влез на крышу грузовика и полетел… Чудно все это! — Он тряхнул меня за плечо. — Слышишь, Дрю?

Я с трудом отлепилась от приятно холодящего стекла и спрятала лицо у него на груди, а Грейвс молча обнял меня, прижимаясь подбородком к растрепанным, мокрым волосам. Мы оба заплакали, как два пассажира, которым удалось спастись после страшного кораблекрушения. Снежинки, медленно кружась в воздухе, бесшумно оседали на треснувшем лобовом стекле.