«Метрополь»… Сегодня это пятизвездный международный отель, входящий в объединение гостиниц «Ин- терконтиненталь». Недоступно-надменный, красивый, валютный. А когда-то он был вполне доступный, народный, если можно так выразиться (ах, эта пленительная идея равенства!).
Во-первых, тут был кинотеатр, длинный как кишка, но вполне уютный. И сюда я приходил смотреть фильмы. Центр, метро рядом, удобно… Во-вторых, даже в свои полуголодные студенческие годы я не раз бывал в ресторане «Метрополь», чтобы в хрустально-накрахма- ленном уюте отведать бульон, съесть котлету по-киев- ски (в 50-е годы наивысший кулинарный изыск) и заказать чашечку черного кофе. То есть устроить себе маленький праздник в великолепии метропольского интерьера, под сводами удивительной красоты стеклянного расписного потолка.
Так что, входя в почти царственные апартаменты нынешнего «Метрополя», я чуточку ностальгировал по ушедшему прошлому.
Ну а теперь исторический экскурс.
На месте «Метрополя» в конце прошлого века находилась гостиница «Челыши». Вместо нее акционеры во главе с Саввой Мамонтовым решили воздвигнуть новую гостиницу, соответствующую облику новой России, переживавшей тогда капиталистический подъем. Был объявлен международный архитектурный конкурс на проект фасада здания. Окончательный выбор пал на проект английского архитектора Вильяма Валькотта. В строительстве «Метрополя», начавшемся в 1899 году,
приняли участие Кекушев, Эриксон, Весневский и другие русские архитекторы, инженеры и строители.
В 1903 году здание было построено, и пораженная Москва ахнула. Рядом со строгими постройками классической архитектуры (Большой и Малый театры) появилось нечто совсем новое, в стиле модерн. Пятиэтажная, массивная, чем-то напоминающая океанский корабль, гостиница возникла у Китайгородской стены. Сразу разгорелись споры: красив «Метрополь» или нет, вписывается в Москву или выламывается из нее?
Недавно ушедший от нас Юрий Нагибин считал, что «Метрополь» построен, как он выразился, с мавританскими причудами группой посредственных архитекторов. Но это личное мнение писателя. Конечно, «причуды» видны невооруженным глазом: в модерн вплетены элементы неоклассицизма, барокко и даже стиля Людовика XIV. Словом, эклектика. Но это как раз тот случай, когда эклектика не раздражает, а, наоборот, приятно ласкает взгляд. «Метрополь» смотрится, а после реставрации особенно. Я бы даже сказал: он грандиозен и впечатляющ.
Фронтон здания украшает майоликовое панно Михаила Врубеля «Принцесса Греза». У этого панно почти детективная история. Савва Мамонтов заказал картину (16 м в длину и 6,36 м в высоту) Врубелю, который работал над ней с редким вдохновением. Картину собирались экспонировать на Всероссийской промышленной и сельскохозяйственной выставке летом 1896 года в Нижнем Новгороде, но… взбунтовались академики, входившие в жюри императорской Академии художеств. По словам художника Коровина, не обошлось без «озлобленной ругани, и ненависти, и проклятий на бедную голову Михаила Александровича». Многие не поняли новаторства Врубеля.
Мамонтов не дал в обиду своего любимца, и картина все же была выставлена в отдельном павильоне. А ее декоративная копия вознеслась над «Метрополем».
«Принцесса Греза» – персонаж модной тогда комедии Эдмона Ростана. Что касается оригинала картины, то он считался долгое время пропавшим и лишь в 1957 году был обнаружен случайно.
Врубель был не единственным художником, который потрудился во имя красоты «Метрополя». Во внутренней отделке здания принимал участие знаменитый архитектор Иван Жолтовский. Потолки расписывал Сергей Чехонин, график и живописец, член объединения «Мир искусства», создатель так называемого «агитационного фарфора». У Чехонина был каллиграфически изощренный рисунок кистью, основанный на стилизации декоративных мотивов русского ампира. Прибавьте к этому искусную работу краснодеревщиков, мраморщиков, чеканщиков, изготовителей фарфора, уникальных люстр и светильников, и вы получите почти музейный «Метрополь».
Четырнадцать лет отвела история «Метрополю» в дореволюционное время. Гостиница была знаменита и посещаема. Не менее популярным слыл и ресторан. Мамонтов имел тут постоянный столик. Частым гостем был Шаляпин. Запомнился его импровизированный «бенефис» по случаю царского манифеста о свободе. Взбудораженный Федор Иванович взгромоздился на стол и оглушил всех пением «Дубинушки». «Эх, дубинушка, ухнем!..» И она ухнула в образе революции. Ухнула так, что от старой жизни не осталось и следа.
В октябре 1917 года в «Метрополе» засели, как пишут коммунистические летописцы, белогвардейцы. Из здания они были выбиты красногвардейцами и революционными солдатами во главе с Фрунзе, о чем свидетельствует мемориальная доска.
С марта 1918 года «Метрополь» зажил новой, неожиданной жизнью: он превратился во 2-й Дом Советов. Здесь разместились правительственные учреждения, проходили съезды и конференции, жили государственные и партийные деятели.
По западному фасаду протянулась новая надпись, исполненная большевистской самонадеянности: «Только диктатура пролетариата в состоянии освободить человечество от гнета капитала. Ленин». Сам вождь не
однократно бывал в «Метрополе». В июле 1918 года, когда Германия предъявила ультиматум молодой республике, он выступил с балкона во внутреннем зале. Еще Ленин выступал тут в день прощания с председателем ВЦИК Яковом Свердловым. Тогда же в «Метрополе» было оглашено решение Московского Совета о том, что площадь перед гостиницей будет носить имя Свердлова. Потом ей вернули прежнее название: Театральная.
Итак, в «Метрополе» обосновался 2-й Дом Советов. В мгновение ока все изменилось: атмосфера, публика, речь. По коридорам уверенно засновали партийные функционеры, засуетились советские чиновники, замелькали различные делегаты из разных концов России. Собирались в банкетных залах. Совещались. Надрывали горло. И все во имя светлого будущего. А пока в его ожидании неуклонно мерк аристократизм «Метрополя», исчезала его буржуазная комфортность, тем более что часть гостиничных номеров была отдана новым жильцам под коммунальные квартиры.
«Метрополь» и коммуналки – непостижимо! Но и жизнь тогда была непостижимой для нас, людей сегодняшнего дня.
Мы сидим в холле с Евгением Сергеевичем Петропавловским, жильцом «Метрополя» более чем с 25-летним стажем проживания (его личную судьбу, полную драматических моментов, сознательно опускаю). Петропавловский вспоминает, как ему в юные годы приходилось сталкиваться с многими знаменитыми людьми советской эпохи: Бухариным, Ульрихом, Енукидзе…
В «Метрополе» жил Ларин, который, как считается, стоял у колыбели советской экономической политики. Беспокойный, постоянно фонтанирующий идеями человек. В те годы бытовала такая присказка: «Нас учили в книгах мудрости Бухарина и с утра до ночи заседать У Ларина».
У Ларина была дочь Нюся (Анну Михайловну Ларину в ту юную пору называли именно так). Дочка была прехорошенькая, и друживший с Лариным Николай Бухарин часто с нею играл. Нюся подросла, и между ней и любимцем партии Бухарчиком завязался роман. Она называла его Николаша и обращалась к нему на
«ты». Обо всех этих любовно-лирических перипетиях рассказывала Анна Михайловна в интервью журналу «Огонек», в частности о том, как ее первое стихотворное признание Бухарину: «Видеть я тебя хочу. Без тебя я грущу» – передал Николаю Ивановичу сам Сталин. Эдакая зловещая ирония судьбы.
До 1927 года Бухарин жил в «Метрополе», а потом, по настоянию Сталина, переехал в Кремль, но продолжал бывать в «Метрополе» у Лариных. Бухарин не страдал вождизмом, был человеком в быту несколько даже робким и застенчивым. Однажды, рассказывает Петропавловский, швейцар гостиницы сделал замечание Бухарину при входе в «Метрополь», что он-де не снимает галош. Бухарин их снял и, крепко прижимая к груди, поднялся на 4-й этаж, к своей возлюбленной невесте.
Совсем по-другому держал себя Ульрих, один из сталинских сатрапов. Верноподданническая печать писала о нем, что он «лучший из лучших судей страны».
Ульрих проживал в «Метрополе» со своей женой, невзрачной и толстой литовкой. Его всегда сопровождали двое военных – охранников. Маленький, плотный, Ульрих деловито пробегал по коридорам «Метро- поля», спускался вниз и садился в автомобиль, чтобы проехать пару сотен метров в свое ведомство, коммунистическое судилище. Там он вел судебные дела и тех, кто жил с ним бок о бок в «Метрополе».
Старейшая работница гостиницы Анна Петровна Борисова рассказывает, как в середине 30-х годов все обитатели «Метрополя» со страхом ложились спать: к 12 часам ночи во двор приезжали специальные автомобили («черные Маруси», как окрестила их Анна Ахматова), чекисты поднимались вверх на 1рузовом лифте и брали очередную свою жертву. Кого не тронули, те испытывали короткое облегчение: на этот раз пронесло! А завтра?
Одной из жертв чисток стал маршал Василий Блюхер. Он жил в «Метрополе» в 73-м номере люкс с женой и двумя маленькими дочками. Много лет спустя в гостиницу пришла жена Блюхера, встречалась с Борисовой, которая когда-то присматривала за маленькими дочками маршала, и с печалью вспоминала об исковерканной жизни.
В те страшные годы никто не был застрахован от «карающего меча» Лубянки. Авель Енукидзе был другом Сталина, но и он впал в немилость. Некогда весельчак и любитель дамского общества, Авель Енукидзе, когда над ним нависли тучи гнева, мгновенно сдал. Как говорится, почернел лицом. Таким и запомнил Енукидзе его сосед по «Метрополю» Петропавловский.
Но хватит об этом.
Жили во 2-м Доме Советов, то бишь в «Метрополе», не только маршалы и крупные советские деятели, но и какие-то малоизвестные личности. Как они туда попали, кто выдал им вожделенный ордер на жилплощадь, установить, наверное, невозможно, да и не нужно. Жили и жили, и Бог с ними!
С трудом сегодня можно представить, как в «Метро- поле» существовали эти коммунальные клетушки; «всюду ужаснейшая грязь», – записано в дневнике Сергея Прокофьева; общая кухня, керогазы, запах готовки и стирки. И апофеоз всему – общая уборная на этаже. Некий старик по фамилии Файнштейн по утрам торжественно нес в туалет горшок своей старой жены (она брезговала ходить в общий туалет и на манер советской маркизы Помпадур предпочитала индивидуальную ночную вазу). Эту сцену удачно застал и сфотографировал корреспондент газеты «Нью-Йорк тайме». С соответствующей подписью снимок был опубликован и вызвал почти международный скандал. И началось великое выселение коммунальных жильцов из «Метрополя». Полностью оно завершилось в 1954 году.
Помещения почистили, привели в божеский вид, и они снова стали гостиничными номерами. В этой операции пострадало много старой мебели, которую посчитали хламом (было такое поветрие: все старое – это рухлядь, все новое – это прекрасно), потом, естественно, спохватились и снова стали выискивать всякие шкафчики, стульчики и кресла с ломаными линиями и изящными изгибами.
С середины 50-х годов начался еще один виток в истории «Метрополя»: интуристский. Гостиница для иностранцев.
В разные годы в «Метрополе» останавливались такие знаменитости, как Лев Толстой, Илья Репин. В 1911 году в Москве в последний раз побывал ученый с мировым именем Илья Мечников, остановился он именно в «Метрополе». В октябре 1932 года в дни своего юбилея жил здесь отец космонавтики Константин Циолковский.
В 1937 году вернулся из Парижа на родину Александр Куприн. Он поселился в «Метрополе». «Родная Москва встретила меня на редкость приветливо и тепло, – отмечал писатель. – Душа отогревается от ласки незнакомых друзей. Даже цветы на родине пахнут по- иному… на родине все лучше!»
Петропавловский вспоминает, как к Куприну в гостиницу приходили восторженные юноши и девушки – уставшие от «Брусков» и «Цемента», они искренно приветствовали автора «Суламифи» и «Гранатового браслета».
В «Метрополе» жил после своего возвращения и «солнечный композитор» Сергей Прокофьев. Он покинул Россию в 1918 году и вернулся спустя 9 лет. Уезжая, он писал: «Итак, прощайте, большевики. Прощайте, «товарищи»! Отныне не стыдно ходить в галстуке, и никто не наступит на ногу».
И вот Прокофьев вернулся все к тем же большевикам-«товарищам». Почему? Загадка. На Западе он был признан, материально обеспечен и все-таки вернулся в Советскую Россию, в мрачнейший ее период. «Собрали вещи и отправились на вокзал – ехать в Большеви- зию. Мелькали мысли, вернешься ли оттуда или не отпустят», – делился с бумагой своими раздумьями Сергей Прокофьев.
1927 год, 20 января, четверг. Запись в дневнике композитора: «Приехали в Метрополь… Первым долгом надо было достать мне в номер инструмент; к моему первому московскому выступлению я хотел быть в форме. В России на инструменты голод: новых не выделывают или выделывают очень мало, а на выписку из-за границы не дают лицензию…»
Через два дня Прокофьев был в гостях у наркома Луначарского, сел за «рояль среднего качества» и сыграл «марш из Апельсинов».
В «Метрополе» Прокофьев жил с 19 января по 24 марта 1927 года. Тут у него не раз бывали в гостях его друзья-композиторы Николай Мясковский и Борис Асафьев. Как сложилась дальнейшая судьба Прокофьева – это особая тема, уже никак не связанная с гостиницей. Отметим лишь одно: Прокофьева не арестовывали, не ссылали, ему просто приклеили ярлык главного «формалиста» в музыке и перекрыли кислород. В последние годы это был сломленный человек.
Если вспоминать иностранных гостей «Метрополя», то здесь жили весьма именитые особы. Например, Бернард Шоу, Поль Робсон, Пабло Неруда… В список звезд, проживавших в «Метрополе», входят Монсеррат Кабалье, Иегуди Менухин, Пьер Ришар, Жерар Депардье, Майкл Джексон…
Ходил по «Метрополю» и знаменитый киноактер Омар Шариф, да не сам по себе, а в образе доктора Живаго. Режиссер одноименной картины Дэвид Лин одну из сцен своего фильма снимал в ресторане при гостинице.
Надо отметить, что киношники обожают снимать интерьеры «Метрополя». Приглянулись роскошные кабинеты и залы и политикам. О выступлении Ленина мы уже упоминали. Тут велись переговоры с Сухэ-Ба- тором, руководителем монгольской революции. С Мао- Цзэдуном проводил свои задушевно-политические беседы Сталин. А о чем думал в своем номере «Метро- поля» Ли Харви Освальд, когда вернулся из Минска и собирался отправиться в Америку? Может быть, вынашивал в своей голове какую-то маленькую частицу тайны будущего убийства Кеннеди?
А какие тайны хранит нынешний люксовый номер 44? В нем жил первый министр иностранных дел коммунистической России (тогда нарком) Георгий Чичерин. Аристократ по происхождению, он мало походил на «пламенных революционеров», вульгарных и грубых. И все же оказался в этой стае, ибо не захотел, как он признавался, «жить так просто, без смысла». Революция показалась ему таким смыслом: добиться справед-
ливости и счастья для всех людей. Кроме революции, Чичерин любил музыку. «Революция – настоящее, а Моцарт – предвкушение будущего», – писал он. Свой литературный этюд о Моцарте Чичерин назвал так: «Выписки плюс лирика».
От времен Чичерина в номере сохранился диван со львами из красного дерева на валике, просторный письменный стол с зеленым сукном и множеством ящичков. Что лежало в них? Какие дипломатические ноты? Или ноты с пьесами Моцарта?.. В углу кабинета стоит рояль «Рониш». Я не удержался, открыл крышку и тронул клавишу. Раздался одинокий и какой-то грустный звук. Звук далеких воспоминаний…
Отдельная глава истории «Метрополя» – это ресторан. Их, правда, несколько: собственно «Метрополь» (224 посадочных места, если говорить общепитовским языком), «Европейский» (136) и «Боярский», стилизованный под боярские своды, где незаметно снуют официанты, одетые в красные русские рубахи, – «рашен клюква». Есть еще одиннадцать кабинетов. Долго ломали голову, как их назвать, и решили увековечить память русских писателей – у кабинетов появились золоченые таблички: Толстой, Гоголь, Чехов, Достоевский, Бунин… Хотите выпить у Бунина? Или покутить у Достоевского? Милости просим!..
«Звенят, гудят джаз-банды…» Это строчка из песенки Александра Вертинского, он был завсегдатай ресторана (в гостинице он и жил со своей красавицей женой и двумя очаровательными дочками – Марианной и Анастасией… «О, как это было давно…»).
Послушай!.. О, как это было давно…
Такое же море и то же вино…
Мне кажется, будто и музыка та же.
Послушай, мне кажется даже…
Помните песню Вертинского «Над розовым морем»? А помните, какие строки следуют дальше?
Нет! Вы ошибаетесь, друг дорогой,
Мы жили тогда на планете другой…
Вот уж действительно те ушедшие времена – это жизнь на другой планете. Сколько политических интриг, финансовых комбинаций, любовных историй было в той далекой жизни, в том старом «Метрополе» (сегодня совсем другие интриги, другие комбинации и другая совсем любовь)…
Историки утверждают, что именно в «Метрополе» Сергей Есенин признался в любви американской «босоножке» Айседоре Дункан. Признался в любви, чтобы потом возненавидеть? «Встречаются, чтоб разлучаться, влюбляются, чтоб разлюбить…» – это не Есенин, это Игорь Северянин.
Позднее, несколько десятилетий спустя, в зале «Метрополя» состоялась встреча (так и хочется написать: ис- торико-семейная) Галины Вишневской и Мстислава Ростроповича. Вот что пишет по этому поводу сама Вишневская в своей книге «История жизни»:
«Иногда известных артистов приглашали на приемы иностранных делегаций в качестве гостей, и на одном таком приеме в ресторане «Метрополь» в апреле 1955 года была и я – естественно, без мужа. Мы сидели за столиком своей компанией. Вдруг подходит какой-то молодой мужчина, здоровается со всеми. Меня спрашивают: «Вы не знакомы?» – «Нет». – «Так познакомьтесь – это виолончелист Мстислав Ростропович, а это – новая звезда Большого театра Галина Вишневская». Он сел за наш стол, я с кем-то болтала, на него не обращая никакого внимания… Он рассказывал какие-то смешные истории, потом смотрю – яблоко от него ко мне через весь стол катится (как Парис в «Прекрасной Елене» – «Отдал яблоко он ей…»). Я собралась уходить домой, молодой человек вскакивает: “Послушайте, можно мне вас проводить?”»
Так началась история взаимоотношений двух звезд мирового искусства. Добавим к этому, что Мстислав Ростропович, будучи еще студентом, выступал в «Метрополе» с концертами. Тут самое время привести отрывок из воспоминаний Юрия Нагибина:
«Старые москвичи очень любили ресторан «Метрополь». Не могу понять, почему казался таким уютным огромный с высоченным потолком зал. Посредине весе-
ло журчал фонтан, водяные струи осыпались в бассейн, где плавали рыбы: караси, карпы, сазаны, судачки. Вы могли выбрать рыбу и заказать ее в сметане, фри или запеченную в картофеле… На большой эстраде играл отличный джаз с сильными солистами и очень достойным репертуаром. Танцевали вокруг бассейна, освещение менялось: рубиновое, синее, серебристое, оранжевое, соответственно окрашивалась вода в садке и струи фонтана. Это было красиво. Сюда частенько захаживали писатели, режиссеры, артисты – московская интеллигенция…» (Ю. Нагибин. «Всполош- ный звон»).
Кто только не ел и не пил (а то и просто гулял) в ресторане! Рассказывают, что один из сталинских министров так разгулялся, что свалился в бассейн, после чего лишился своего высокого поста. Ну как не напиться, когда так привлекает широченный ассортимент напитков. Тут вам и ароматное розовое «анжуйское», и нежнейшее «божоле», романтическое «бургундское» (хочется мгновенно стать мушкетером), и кристальное шампанское «Луи Родерер», которое так любил Александр II. А ассортимент блюд! Как вам понравится такой набор: суп из зеленой спаржи с орехами макада- миа, маринованный барашек с соусом розмари, французские сыры, медовое парфе с малиновым шербетом? По-моему, недурственно! А знаменитая гурьевская каша, приготовленная по особому рецепту? Тоже пальчики оближешь! Не хуже знаменитых ананасов в шампанском!..
Особенно широко шла гулянка в послевоенные годы. «А помнишь, при Сталине? Сразу после войны?» На эту тему выступил журнал «Огонек» с публикацией «Царевы кабаки» Павла Кнышевского. Народ влачил полуголодное существование, а 208-я спецбаза центральной конторы снабжения ВАО «Интурист» ломилась от всевозможных яств. База снабжала продуктами трех грандов «Интуриста» – «Метрополь», «Националь» и «Савой». Этот спецфонд (остряки называли его именем Анастаса Микояна) и давал возможность покутить во всю ивановскую. Гуляли министры и артисты, дипломаты и директора. Среди звездной клиентуры был и «за
кройщик из Торжка», народный любимец Игорь Ильинский. Он обожал сладенькое. Все эти звезды-клиен- ты не только ели и пили в ресторане, но часто пользовались и «сухими пайками».
Но что вспоминать? Что было, то было. И сегодня в кабинеты и залы «Метрополя» идут косяком люди – встретиться, поговорить, покушать, выпить. Кто-то из читателей, возможно, не выдержит и взовьется в крике: а цены?! Цены, конечно, соответствующие. Вот, к примеру, «шведский стол». Обед – 36 долларов, ужин – 48, завтрак – 22, естественно, без спиртных напитков.
Сегодня в залах «Метрополя» стало меньше «чистой» интеллигенции, но зато больше бизнесменов, предпринимателей, коммерсантов, то есть деловых людей. Встречаются и политики. Как только на политическом небосклоне взошла звезда Владимира Вольфовича, он первым делом примчался в «Метрополь» и отметился в ресторане. Оно и понятно: прежде чем делать «бросок на юг», следует основательно подкрепиться.
И все же главное не политики. Главное – высокие гости, которые останавливаются в «Метрополе» и используют его залы для своих деловых и культурных акций. Переполох был в «Метрополе» в связи с «высокой модой». Высадился целый десант французской элегантности: пять известных парижских домов «от купор». И это сближает Москву со всеми столицами мира.
Первая жизнь – будем считать дореволюционная, вторая – советская, а третья – нынешняя. Как вы помните, в 1986 году «Метрополь» был закрыт на реставрацию, к этому времени он сильно обветшал. За реконструкцию и реставрацию взялись русские мастера и финские специалисты из фирмы «Перусюхтюме» (руководитель проекта Эркки Хюлкиля). В течение пяти лет «Метрополь» был в лесах и, как и при своем строительстве, окутан загадочными слухами. Но вот в феврале 1991 года перед москвичами предстал новый
«Метрополь» во всем сиянии восстановленной молодости – и сразу отбил «хлеб» у всех злопыхателей.
И внешне, и внутренне «Метрополь» засиял. Панно Врубеля, все архитектурные завитки и детали были очищены от «пыли веков» и отдраены до блеска. Обновленными предстали и внутренние интерьеры, мебель, скульптуры и все прочее.
«Метрополь» изменился и качественно: число мест в гостинице возросло с 659 до 800. Номеров стало 403, в том числе 75 номеров люкс. Цена номеров: от 330 до 1600 долларов в сутки.
При гостинице появился спортивный комплекс, конференц-зал, подземный гараж. Здание оснащено самыми современными инженерными системами. Появился бизнес-центр (кстати, вместо бывшего кинотеатра – вечная ему память). В бизнес-центре есть все необходимое для деловых людей: компьютеры, факсы, телексы и прочее. Короче, «Метрополь» вышел на нормальный мировой уровень обслуживания клиентов. Прибавьте к этому его восстановленную красоту – лепнину, декор, подлинные картины, мебель, скульптуры, люстры, которые реставрировали лучшие мастера из Эрмитажа. В итоге все это, вместе взятое, и позволило «Метрополю» встать в один ряд с такими супергостиницами, как «Ле Гран» в Париже, «Карлтон» в Каннах и «Виллард» в Вашингтоне.
…В холле было уютно и респектабельно. Я сидел, вспоминая строки Валерия Брюсова, написанные Михаилу Врубелю:
Из теремов страны хрустальной,
Покорны сказочной судьбе,
Глядят лукаво и печально
Наяды, верные тебе.
Строки эти прекрасны, но нуждаются в маленькой корректировке. Не наяды, а амуры-светильники. Смотрят лукаво, но совсем не печально. А скорее удивленно. Удивляясь нашей нынешней жизни, где и «убогое богато». «Метрополь» – истинный оазис западной роскоши в российской мерзости запустения.
Июль 1994 г.