Страсть Дариуса

Глава 15 Облегчение

ДАРИУС крепко держал Марианну в своих объятиях и не хотел отпускать. Он слушал ее рассказ…

— Мой отец был любящим и забавным, когда я была маленькой. Он дразнил меня, говоря, что я никак не могу быть его маленькой девочкой из-за того, что такая серьезная. Я так сильно хотела брата или сестру. Когда мне было шесть, мое желание исполнилось, и родился Джонатан. Я так сильно обожала этого ребенка. Он был прекрасен, свет нашей жизни, но очень своенравен. — Ее голос дрогнул. — Когда… ему исполнилось десять, Джонатан умер, и это все изменило.

Тогда она разрыдалась, прижимаясь к его груди в поисках утешения. Дариус был благодарен за то, что она, казалось, нуждалась в нем, и с радостью крепко прижимал ее к своему колотящемуся сердцу. Через некоторое время он мягко спросил:

— Ты можешь рассказать мне, дорогая? Я не знаю истории твоего брата. Я хочу понять. — Он ждал, когда она продолжит, терпеливо поглаживая ее по спине.

— Джонатан отправился кататься на лодке с другими мальчиками, когда папа недвусмысленно отказал ему. Я застала его врасплох за домом, когда поймала, как он крадется. Он прижал пальцы к губам, умоляя сохранить его тайну. — Она покачала головой. — Я ни в чем не могла ему отказать, поэтому не стала раскрывать его перед папой. Они вышли в море на лодке, и тут откуда ни возьмись налетели волны. Они перевернули их лодку, и Джонатана унесло течением — его тело так и не нашли. Море забрало его.

— О, дорогая, мне так жаль. — Подобно облакам, расступающимся перед сияющим солнцем, Дариус наконец начинал понимать свою жену.

— Понимаешь, это моя вина. Я должна была сказать папе, что он уплывает на лодке. Папа остановил бы его, и Джонатан был бы все еще жив. Это была ужасная ошибка, и совершила ее я. Потеря Джонатана сокрушила маму. Она умерла всего через год, и папа начал пить. Я старалась заботиться о нем, как могла, но, в конце концов, спасти папу не удалось. Все, кого люблю, рано или поздно покидают меня.

— О, дорогая, я понятия не имел… Это случилось после моего уезда из Сомерсета. — Он поцеловал ее в лоб, погладил по затылку и запустил пальцы в ее волосы.

— Марианна, ты сама была еще ребенком. Это был трагический несчастный случай. Ты же понимаешь, что не можешь нести бремя вины на своих плечах в одиночку?

— Я была достаточно взрослой, чтобы понимать это лучше, и боялась сказать своим родителям, что видела его, и отпустила брата. Никто никогда не знал эту историю обо всем случившемся. Если бы они знали, то возненавидели бы меня. Я боялась рассказать им и потерять их любовь… и остаться совсем одна… — Она не выдержала и разрыдалась у него на груди, и прошло некоторое время, прежде чем она смогла говорить. Он продолжал нежно поглаживать ее; всегда терпеливый, зная, что она продолжит, когда сможет.

— Вот почему я чувствую себя недостойной тебя и всего, что ты мне дал. Вот почему жаждала, чтобы ты говорил мне, что делать, думать и чувствовать. Если ты прикажешь мне, я не буду нести ответственности за принимаемые решения. Я в безопасности. Я могу просто купаться в ощущениях, не беспокоясь о том, что сделаю неправильный выбор. Если случится что-то плохое, это будет не моя вина. Понимаешь, Дариус? Вот почему мне нужно было, чтобы ты мне приказывал. Это дало бы мне некоторое утешение от бремени вины…

Она замолчала, и он просто обнял ее еще крепче, чертовски надеясь, что она почувствует, как сильно он ее любит. Теперь так много всего было о ней ясно. Таинственная отстраненность, ее добровольное подчинение ему, щедрая натура, трудности с принятием проявлений привязанности и подарков от него — все это теперь имело для него смысл. Во всем она пыталась искупить то, что не могло быть искуплено.

Он говорил совершенно спокойно, надеясь придать разумности ее мнению о себе. — Я понимаю, Марианна, но также знаю, что тебе нужно избавиться от чувства вины. Это бремя медленно убивает тебя. Это не поможет ни Джонатану, ни тебе. Джонатан давно покоится с миром, а у тебя впереди еще целая жизнь. — Он прижал ее к себе чуть крепче. — Ты нужна мне, и в моих глазах ты самая достойная. Это ничего не меняет. Я все еще люблю тебя и все равно никогда не смог бы тебя отпустить. Тебе придется мириться со мной до самой моей смерти.

Минуту или больше было тихо. Кто знал? Он обнажил все. Его душа была открыта нараспашку. Ей нужно было победить демонов, и только она могла по-настоящему изгнать их. Он мог любить и поддерживать ее, но не мог вернуть ей брата или заставить избавиться от чувства вины. Молчание затягивалось, и с каждой проходящей секундой его сердце сжималось все сильнее.

Она отстранилась от его груди и потянулась к лицу, обхватив обеими своими мягкими ладонями. Он почувствовал проблеск надежды, когда ее прекрасные губы заговорили.

— А потом появился ты, Дариус, и полюбил меня. Странно, но я знаю, что у меня есть надежда, что теперь, возможно, буду свободна, и это только благодаря тебе. Сегодняшний несчастный случай помог мне понять, ради чего мне стоит жить. Я не хотела умирать. Я не могла. Поэтому изо всех сил старалась выбраться в безопасное место. Видишь ли, я должна была жить, потому что у меня есть две очень важные причины…

У него перехватило дыхание.

— Да?

Она кивнула, голубые глаза красиво засияли. Взяв его руку, она прижала ее к мягкому плоскому животу.

— Я должна жить, чтобы быть матерью нашему ребенку. Ребенку, которого я очень хочу. Ребенку, которого буду сильно любить.

— Боже! Уверена?

— Да, Дариус. Ты станешь отцом. — Выражение радости на ее лице было для него дороже всего на свете, за исключением драгоценного подарка, который она преподнесла ему своим заявлением.

Он наклонился, чтобы прошептать и поцеловать ее в живот.

— Наш ребенок здесь, растет внутри тебя прямо сейчас. О, ты будешь удивительной матерью. Наше милое дитя благословлено, ты же знаешь.

Он застыл, когда подумал о том, как сильно только что овладел ею, и запаниковал.

— Проклятие! Я был слишком груб с тобой. Мне очень жаль, дорогая! — Он оторвал взгляд от ее живота, почти лишившись чувств от страха. — Я причинил боль…

***

— ДАРИУС, я в полном порядке. Ты не причинил мне боли, и мне нравится, что ты любишь меня именно так. — Она снова притянула его к себе со своего живота и нежно поцеловала. — Еще очень рано, и нам некоторое время не придется беспокоиться об изменении наших привычек.

— Тем не менее, я намерен заботиться о тебе и быть очень осторожным. — Он улыбнулся ей, но она уловила легкое сожаление в выражении его лица.

Марианне показалось, она знает почему.

— Дариус, ты не собираешься спросить меня?

Его глаза закрылись.

— Спросить, о чем, дорогая?

— О второй причине. Я же сказала, у меня есть две важные причины жить.

— Наш ребенок — одна из причин. — прошептал он, не встречаясь с ней взглядом. — Какая же еще причина, Марианна? — В его голосе слышался явный страх услышать, что бы это ни было, но выбора нет.

Его глаза оставались опущенными, когда она начала говорить.

— Дариус, мне нравится, что ты заставляешь меня чувствовать себя любимой. Нравится, что ты хочешь меня и говоришь, что я дорога тебе. Мне нравится, что ты отчаянно нуждаешься в моем теле. Мне нравится близость с тобой. Нравится, что ты хочешь, чтобы я была матерью твоих детей. Ты дал мне все это, даже когда думала, что не заслуживаю ничего из этого. И даже несмотря на то, что мне все еще может быть тяжело… избавься от чувства вины, я хочу попытаться забыть прошлое. Я хочу держаться за тебя и твою любовь, ради нас самих и нашего ребенка. — Она соединила их руки у себя на животе. — Ты лучший из мужчин, Дариус Рурк, и есть еще кое-что, что тебе нужно знать…

Она изменила свой голос, в ее тоне явственно слышалось требование.

— Посмотри на меня, Дариус. Ты хочешь посмотреть на меня.

Он поднял свои темные глаза, в которых сверкали серебряные искорки, и сосредоточился на ней.

— Я скажу тебе то, что ты хочешь знать. Ты хочешь знать это, Дариус. Ты знаешь. — Она решительно кивнула. — Скажи: «Марианна любит Дариуса всем своим сердцем». Ты хочешь сказать это, потому что это правда. Скажи мне, Дариус. Скажи эти слова.

Он слегка дрожал, его нижняя губа двигалась, отчетливо выделяясь на фоне резких линий челюсти. Этот прекрасный мужчина, ее мужчина, ее замечательный, любящий муж, трепетал перед ней, и осознание этого просто разрывало ее сердце на части… от еще большей любви к нему.

— Скажи это мне, — приказала она.

— Марианна любит… Дариуса всем своим сердцем. — Он выпалил это предложение на одном дыхании, его глаза заблестели.

— Это правда. — Марианна улыбнулась своему мужу со всей любовью, которую могла ему подарить, и почувствовала, как она излучает ее подобно сияющей ауре. — Очень сильно, потому что его легко полюбить.

— Она часто будет мне это говорить?

Марианна медленно кивнула.

— Не думаю, что когда-нибудь устану слушать это. На самом деле, это то, что мне нужно, — сказал Дариус. — Мне нужно слышать это от тебя так же часто, как тебе нужно слышать это от меня. Возможно, мы должны быть завалены признаниями в любви.

— Справедливо.

Его глаза сверкнули, глядя на нее.

— Можно начать прямо сейчас.

Она наклонилась для поцелуя, прошептав ему в губы:

— Я люблю тебя, Дариус. Я люблю тебя.

Он обхватил ладонями ее лицо и прижал к себе.

— Ты совершенна, знаешь ли? Моя Марианна. Моя самая любимая… моя любовь, моя дорогая.

24 сентября 1837 года

Сегодня мне был преподнесен самый прекрасный подарок. Дариус такой замечательный и заботливый. Он сделал статую ангела-русалки, вырезанную специально для садовой стены. Дань уважения Джонатану, на которую я могу смотреть и думать о нем по-своему с нежностью, где бы он сейчас ни был. Он свободен… и в какой-то мере я чувствую то же самое.

М.Р