Страсть горца

13

Гвен и Хло ушли в оранжерею, а Драстен и Дэйгис решили уединиться в библиотеке. Просторная, очень «мужская» комната с вишневыми книжными полками вдоль обшитых деревянными панелями стен, с удобными креслами и оттоманками, камином из темно-розового мрамора и высокими эркерными окнами была убежищем Драстена, точно так же, как застекленная оранжерея с видом на сад была убежищем Гвен.

Драстен не мог отвести глаз от брата. Он не переставал надеяться, что Дэйгис вернется домой. И боялся того, что ему придется сделать, если брат не вернется. Но теперь он здесь, и тугой кулак, сжавший его сердце в тот день, когда Драстен прочитал и в ярости сжег письмо отца, наконец-то, к счастью, немного разжался.

Дэйгис упал в кресло у камина, вытянул ноги и положил их на скамеечку.

– Что скажешь о замке, Драстен? Похоже, он прекрасно сохранился.

Айе, так и было. Замок оправдал ожидания Драстена. Если бы Дэйгису когда-нибудь понадобилось доказать любовь к брату, ничто не подошло бы лучше, чем их дом. Но Дэйгис превзошел себя, когда пожертвовал собой ради того, чтобы Драстен здесь жил. Но Дэйгис всегда был таким: от него нечасто можно было услышать теплые слова, но если он любил, он любил безоглядно. «Это одновременно величайшая сила и величайшая слабость», – часто говорил Сильван, и это было правдой. В измученном теле билось искреннее сердце ребенка. Если уж Дэйгис дарил его, то дарил без остатка. Без единой мысли о собственной безопасности.

– Он даже лучше, чем я предполагал, когда мы работали над планами, – сказал Драстен. – Не знаю, как и благодарить тебя, Дэйгис. За замок. И за все остальное. – Разве он мог подумать, что брат пожертвует душой, чтобы сохранить его счастье? Моя жизнь в обмен на твою. Его брат сделал выбор. И отблагодарить за это было невозможно.

Дэйгис пожал плечами:

– Ты же рисовал эскизы.

«Ах, так он решил притворяться, что я имел в виду только замок, и полностью игнорировать намеки на более важные темы», – подумал Драстен.

– Ты построил его. Гвен тоже его любит. Мы провели электричество и канализацию.

Им столько нужно было обсудить, но поднять хоть одну из тем было невероятно сложно. Помедлив минуту, Драстен решил говорить прямо, иначе Дэйгис так и будет ходить вокруг да около.

Он открыл бар, достал виски «Макаллан» и разлил его в два бокала. Тридцать пять лет выдержки. В честь возвращения брата – только самое лучшее.

– Насколько все плохо? – сухо спросил Драстен.

Дэйгис вздрогнул. Он быстро взял себя в руки, но его реакция не укрылась от Драстена. Дэйгис залпом выпил виски и протянул бокал брату, который снова его наполнил. Драстен изучающе смотрел на него и ждал.

Второй стакан Дэйгис пил медленнее.

– Стало хуже с тех пор, как я ступил на землю Шотландии, – ответил он наконец.

– Когда твои глаза изменились?

Изменились не только глаза. Дэйгис двигался по-другому. Он контролировал все, вплоть до мельчайших жестов, словно сдержать то, что жило в нем, можно было, только сохраняя постоянную бдительность.

На скуле Дэйгиса задергался крошечный мускул.

– Насколько они потемнели?

– Они больше не золотые. Странный цвет, похожий на виски.

– Они меняются, когда становится хуже. Когда я использую слишком много магии.

– И для чего ты пользуешься магией? – осторожно спросил Драстен.

Дэйгис проглотил остатки виски, поднялся и отошел к камину.

– Я использовал ее, чтобы получить кое-какие тексты. Хотел выяснить, есть ли способ… избавиться от них.

– На что это похоже?

Дэйгис потер подбородок, вздохнул.

– Во мне словно поселилось чудовище, Драстен. Это чистая сила, и я ловлю себя на том, что бессознательно пользуюсь ею. Когда ты узнал? – спросил он с горькой усмешкой.

Холодные глаза, подумал Драстен. Они не всегда были холодными. Когда-то они были теплыми, солнечно-золотыми, полными легкого смеха.

– Я знал с самого начала, брат.

Долгая тишина. Потом Дэйгис фыркнул и покачал головой.

– Ты должен был позволить мне умереть, Дэйгис, – мягко сказал Драстен. – Проклятье, должен был!

«Спасибо, что не позволил мне умереть», – молча добавил он, пытаясь справиться с чувствами. Это была жуткая смесь горя, вины и благодарности. Если бы не поступок брата, он никогда бы не увидел вновь свою жену. Гвен растила бы их детей в двадцать первом веке, одна. В тот день, когда он прочитал письмо Сильвана и узнал, какую цену брат заплатил за его будущее, Драстен чуть не сошел с ума. Он ненавидел Дэйгиса за то, что тот пожертвовал ради него жизнью, и любил его за это.

– Нэй, – сказал Дэйгис. – Я должен был лучше следить за тобой и не допустить пожара.

– Это была не твоя вина…

– Ох, айе, моя. Знаешь, где я был в тот вечер? В долине, в постели с красоткой, имени которой даже не могу вспомнить… – Он осекся. – Как ты узнал? Отец предупредил тебя?

– Айе. Он оставил нам письмо с рассказом о том, что произошло, и предупреждением о том, что ты исчез. Наш потомок, Кристофер, и его жена Мэгги – ты скоро с ними познакомишься, – передали мне это письмо почти сразу после того, как я проснулся. А вскоре ты позвонил.

– Ты притворялся, что поверил в мою ложь. Почему? Драстен пожал плечами.

– Кристофер дважды был на Манхэттене и наблюдал за тобой. Ты не делал ничего такого, что я должен был бы остановить.

Причины, по которым Драстен не поехал в Америку, чтобы вернуть брата, были куда более сложными. Он не только не хотел уезжать от Гвен, пока она беременна, он еще и опасался возможных осложнений. Поговорив с братом по телефону, Драстен понял, что Дэйгис, несомненно, стал темным, но каким-то образом еще держится. И подозревал, что если напряжение, в котором живет Дэйгис, так велико, как подозревал Сильван, то попытка заставить брата вернуться ни к чему не приведет. Если дойдет до применения силы, один из них погибнет. Теперь, когда Дэйгис был в одной комнате с ним, Драстен понимал, что погиб бы он. В Дэйгисе жила невероятная сила, и сложно было поверить, что он до сих пор может ей сопротивляться.

Очень осторожно, выждав момент, когда Дэйгис повернется к нему спиной, открывая другую бутылку виски, Драстен потянулся к нему друидским чутьем, чтобы понять, с чем имеет дело.

И чуть не согнулся пополам. Виски, который он потягивал, застыл в желудке ледяным комом и попытался вернуться назад.

Драстен тут же отшатнулся, инстинктивно, стремительно. Во имя Амергина, как же Дэйгис с этим живет? Чудовищный, ледяной, голодный монстр пульсировал под его кожей, змеей свиваясь внутри и едва умещаясь там. Тварь излучала яростный, ненасытный голод. Она была огромной, извивалась и задыхалась. Как же он может дышать?

Дэйгис обернулся, приподнял бровь и холодно посмотрел на него.

– Никогда больше так не делай, – мягко предупредил он. И, не задавая ненужных вопросов, налил виски в бокал Драстена.

Драстен выхватил стакан из его руки и буквально опрокинул в себя. И только после того, как в груди разлилось тепло, он смог заговорить. Он недостаточно долго держал чувства открытыми, чтобы можно было рассмотреть эту тварь. Горло свело от виски и от волнения, и голос прозвучал, словно хриплое карканье:

– Откуда ты знал, что я делаю? Я едва…

– Я почуял тебя. Они тоже. А ты не хотел бы, чтобы они тебя чуяли. Оставь их в покое.

– Айе, – прохрипел Драстен.

Его не нужно было предупреждать; он больше не собирался открывать свои чувства рядом с братом.

– Это разные личности, Дэйгис? – выдавил он.

– Нет. – Пока нет, мрачно подумал Дэйгис.

Он подозревал, что в один «прекрасный» день они могут обрести голос. Когда Драстен потянулся к ним, они взвились, почуяв силу, и в какой-то миг он испугался, что живущее в нем зло сможет высосать жизнь Драстена, оставив пустую оболочку.

– То есть ты на самом деле их не слышишь?

– Это… черт, да как бы это объяснить? – Дэйгис помолчал. – Я чувствую их в себе, чувствую их знание как свое. Они усиливают мои желания, даже когда речь идет о простых вещах, о еде и питье, не говоря уже о женщинах. Я постоянно испытываю желание использовать магию, и всякий раз, когда я это делаю, чувствую холод. Чем холоднее мне становится, тем более правильным мне это кажется, и тем сильнее становятся мои желания. Я думаю, что есть какой-то предел и если я его переступлю, то перестану быть собой. То, что живет во мне, заполнит меня. Не знаю, что тогда со мной случится. Скорее всего, я перестану существовать.

Драстен судорожно вздохнул. Он мог представить человека, поглощенного той тварью.

– Мои мысли изменились. Они стали примитивными. Ничто не имеет значения, кроме моих желаний.

– Но ты до сих пор контролируешь себя.

«Как? – недоумевал Драстен. – Как человек может выжить с такой сущностью внутри?»

– Здесь это сложнее. Это была первая из причин, по которым я уехал. Что отец велел тебе сделать, Драстен?

– Велел мне спасти тебя. И мы это сделаем. – Он намеренно опустил последние строчки отцовского письма. И если ты не сможешь спасти его, ты должен его убить. Теперь он понимал почему.

Дэйгис внимательно смотрел ему в глаза, словно не был уверен в том, что брат передал ему все слова Сильвана. Драстен знал, что эта тема не исчерпана, поэтому сам перешел в нападение.

– Что за девушку ты привез? О чем она знает? – Он был сильно удивлен, что Дэйгис все еще может что-то чувствовать, но не упустил ни собственнического взгляда, ни неохоты, с которой брат отпустил эту девушку с Гвен.

– Хло считает меня простым человеком.

– И она ни о чем не догадывается?

«Повезло девочке», – подумал Драстен.

– Она что-то чувствует. Иногда она странно на меня смотрит, словно я сбиваю ее с толку.

– И как ты думаешь, сколько еще ты сможешь притворяться?

– Господи, Драстен, дай ты мне хоть дух перевести!

– Ты собираешься ей сказать?

– Как? – сухо спросил Дэйгис. – Ох, девочка, я друид из шестнадцатого века, я нарушил клятву и теперь одержим душами злобных друидов, изгнанных четыре тысячи лет назад, и, если я не найду способа избавиться от них, я превращусь в бич Божий на земле, а единственное, что помогает мне не сойти с ума, – это трах?

– Что? – моргнул Драстен. – Что ты сказал про трах?

– От секса тьма отступает. Когда я начинаю чувствовать холод и отстраненность, я занимаюсь сексом, и это каким-то образом помогает мне снова ощутить себя человеком. Ничто другое, похоже, не срабатывает.

– И поэтому ты привез ее сюда?

Дэйгис мрачно посмотрел на него.

– Она сопротивляется.

Драстен поперхнулся виски. Дэйгису нужен секс, чтобы удержать чудовище на привязи, и при этом он берет с собой женщину, которая отказывается идти с ним в постель?

– Так почему ты не соблазнил ее?! – воскликнул он.

– Я работаю над этим! – зарычал Дэйгис.

У Драстена отвисла челюсть. Дэйгис мог соблазнить любую женщину. Если не лаской, то напором. От Драстена не укрылось то, как эта крошка смотрела на его брата. Ее нужно было лишь легонько подтолкнуть. Так почему же, дьявол побери, Дэйгис не сделал последнего шага? Внезапно его осенило.

– Во имя Амергина, она ведь та единственная, верно? – выдохнул он.

– Которая? – Дэйгис подошел к высокому окну, раздвинул занавеси и уставился в ночь. А затем открыл окно и жадно, глубоко вдохнул сладкий и прохладный воздух.

– В тот миг, когда я увидел Гвен, часть меня просто сказала: «моя». И с того самого момента, хоть я и не понимал этого, я знал, что сделаю все что угодно, чтобы удержать ее. Словно друид в нас узнает родственную душу, ту единственную, с которой мы можем произнести брачные клятвы. Так Хло – та самая?

Дэйгис повернул голову, и беззащитное, изумленное выражение его лица сказало Драстену обо всем. Его брат услышал тот же голос. Драстен внезапно почувствовал проблеск надежды, несмотря на то что почувствовал в своем брате. Он на собственном опыте убедился, что любовь может творить чудеса, даже если весь мир обернулся против любящих. Дэйгис стал темным, но он каким-то чудом еще не потерял себя.

Драстен подозревал, что в борьбе со злом самым мощным оружием может оказаться любовь.

Вскоре в библиотеку вошла Гвен, однако Хло с ней не было, и Дэйгис напрягся. Он еще не поговорил с Драстеном о покушении на жизнь Хло и о Драгарах – кем бы они ни были.

«Она – та единственная?» – спросил Драстен.

О, айе, она была для него единственной. Теперь, когда Драстен об этом упомянул, Дэйгис понял, что с самого начала чувствовал именно это – Хло из тех, кого мужчина стремится сохранить. Неудивительно, что он не стал использовать заклятие памяти, чтобы отослать ее прочь. Он не мог заставить себя отпустить ее. И неудивительно, что ему было мало попыток просто затащить ее в постель.

В самый темный час судьба одарила его встречей с его единственной. Что за ирония? Ну как в таких условиях добиться сердца девушки? Он ничего не знал об ухаживании. Дэйгис умел соблазнять и покорять, но и только. А ласковые слова, обещания и нежность давным-давно сгорели в его сердце. Он был младшим сыном, не наследником, язычником до мозга костей, и слишком часто его подружки пытались соблазнить его брата.

Слишком многие стыдливо предлагали ему секс втроем, и третьим должна быть не вторая женщина, а его брат-близнец.

Четыре раза Дэйгис видел, как Драстен пытается спасти своих будущих жен – и каждый раз безрезультатно.

Он с юности узнал и не раз убеждался, что обладает тем единственным, чего хотят женщины, и с тех пор совершенствовался как любовник, утешая себя тем, что женщины могут избегать близких отношений, но никогда не отказывают ему в сексе. И всегда рады возможности очутиться в его постели, даже если муж находится в соседней комнате. Этот факт только укрепил его цинизм в отношении всяческих сердечных дел.

Но Хло была исключением. Она была женщиной, которую он попытался соблазнить и получил отказ.

И все же она осталась с ним.

Айе, но как долго она пробудет с тобой, когда узнает, чем ты на самом деле являешься?

Он не знал ответа на этот вопрос, знал только, что ничего не может поделать с желанием заполучить ее. И пусть это желание, эта решимость была больше похожа на отчаяние утопающего, чем на поведение отважного человека, ему было все равно. В ту ночь, когда он играл со смертью, танцуя на скользком балконе над заснеженным Манхэттеном, – и упал с безопасной стороны перил, – он пообещал себе, что никогда больше не поддастся отчаянию. Он будет сражаться всеми возможными способами, любым оружием, которое сможет найти, до самого конца, каким бы он ни был.

– Где она? – прошипел Дэйгис, вскакивая на ноги. Гвен моргнула.

– Я тоже рада тебя видеть, Дэйгис, – проворковала она. – Как хорошо, что ты зашел. Нам пришлось прождать всего лишь вечность.

– Где?

– Расслабься. Она наверху, принимает душ. Бедная девочка весь день провела в дороге, и, хотя она сказала, что в самолете ей удалось поспать, она все равно очень устала. Что ты с ней делал, а? Кстати, она мне понравилась, – добавила Гвен с улыбкой. – Она так же помешана на науке, как и я. А теперь, может, обнимешь меня?

Напряжение медленно отпускало Дэйгиса, к тому же он вспомнил, что места безопаснее этих стен для Хло не найти. Он сам вплетал охранные заклятия в камни, когда замок только начинал строиться. Пока она остается в замке, никакое зло не подберется к ней.

Он обошел диван и распахнул объятия Гвен, женщине, которая однажды спасла его от смерти. Женщине, ради безопасности которой он пожертвовал жизнью.

– Я рад видеть тебя, девочка, и выглядишь ты, как всегда, прекрасно.

Он наклонился, чтобы поцеловать ее.

– Губы убери, – предупредил Драстен. – Если не хочешь, чтобы я целовался с Хло.

Дэйгис тут же отвернулся.

– А как себя чувствуют будущие наследники? – спросил он, глядя на округлившийся живот невестки.

Гвен просияла и засыпала его деталями о последнем визите доктора. Когда женщина наконец сделала паузу, чтобы глотнуть воздуха, она внимательно на него посмотрела и выдала:

– Драстен уже рассказал тебе о своей идее?

Дэйгис покачал головой. Ему все еще сложно было смириться с тем, что все это время брат знал обо всем. Сложно было поверить, что он снова дома и что Драстен рад его видеть. И что брат вообще-то ждал его.

– Ты мой брат, – тихо сказал Драстен, и Дэйгис понял, что он знает о его чувствах, непостижимым образом прочитав их. – Я бы никогда не отвернулся от тебя. И мне больно слышать, что ты мог так обо мне подумать.

– Я просто пытался сам все исправить, Драстен.

– Ты не любишь просить о помощи. Ты всегда был таким. Всегда скрывал проблемы и сам нес свою ношу. Но ты не имел права жертвовать собой ради меня…

– Только не начинай…

– Я не просил тебя…

– Ох, ты предпочел бы умереть?

– Хватит! – оборвала их Гвен. – Прекратите, оба. Мы можем часами спорить о том, кто из вас и что должен или не должен был делать. И что это даст? Да ничего! У нас есть проблема. Мы с ней разберемся.

Дэйгис ногой подцепил стул с высокой спинкой, повернул его и уселся, положив на спинку скрещенные руки. Он испытывал странное удовольствие, глядя, как отчитывают его старшего брата. Драстену невероятно повезло, что он повстречал эту маленькую чудесную женщину. Связь между братом и его женой была настоящим чудом.

– Мы много об этом думали, – сказала Гвен, – и решили, что можно послать кого-то в прошлое, чтобы предупредить тебя о пожаре до того, как башня сгорит. Таким образом ты сможешь предотвратить пожар, спасешь Драстена и не станешь темным.

Дэйгис покачал головой.

– Нэй, девочка. Это не сработает.

– Это еще почему? Прекрасный выход! – запротестовал Драстен.

– У нас не только нет никого, кто смог бы отправиться в прошлое, потому что этот кто-то может навсегда застрять там, но я не верю, что нынешнего меня это сможет изменить.

– Нет, мы с Драстеном думали об этом, – настаивала Гвен. – Если в прошлое отправится человек, с которым ты познакомился после того, как стал темным, к примеру… ну, ха, а почему бы не Хло? – случится то же, что произошло со мной. Она вернется обратно в свое время в тот же миг, когда изменит твое будущее.

– Хло никуда без меня не отправится. И она ничего не знает. Ты же не сказала ей, правда? – Напряжение вернулось. Дэйгис был так рад снова встретиться с братом и понять, что его принимают, что совершенно забыл предупредить Гвен о том, что Хло ничего о нем не знает.

– Я ничего не говорила, – поспешно заверила его Гвен. – Было ясно, что ей почти ничего не известно, поэтому я просто поддерживала разговор. В основном мы говорили о колледже и о работе. А с кем еще ты познакомился в этом веке? Кого мы можем отправить?

– Никого. И это все равно не сработает. Есть вещи, о которых вы не знаете.

– Например? – уточнил Драстен.

– Я уже не тот, кем был раньше. Подозреваю, что даже если кто-то вернется в прошлое и предупредит меня и я в прошлом не нарушу клятву, то я-нынешний не перестану существовать в настоящем.

– Это невозможно, – заявила Гвен с твердой уверенностью физика, который обладает бесспорными доказательствами своей правоты.

– Нэй, возможно. Я пытался сделать нечто подобное. Вскоре после того, как я нарушил клятву, я вернулся в прошлое до пожара и попытался исчезнуть. Хотел посмотреть, не сможет ли встреча с моим прошлым Я заставить тьму рассеяться.

– Когда я отправился с Гвен в прошлое, – задумчиво сказал Драстен, – со мной произошло именно это. Я-будущий перестал существовать, потому что две идентичные личности не могут находиться в одном и том же времени.

– Айе. Я взял с собой в круг камней записку, чтобы я-прошлый смог спасти тебя, убрать из башни. Но вторая личность исчезает только в том случае, если она идентична первой.

– Что ты хочешь сказать? – Драстен вцепился в подлокотники кресла.

– Когда я вернулся, не только я-будущий, но и я-прошлый не перестали существовать. Я несколько часов смотрел на себя в окно, пока не пришло время возвращаться. Он не исчез. Я мог бы войти и поздороваться с собой.

– И хорошо, что не сделал этого. Мы не должны создавать временных парадоксов, – мрачно сказал Драстен.

Гвен охнула.

– Но это невозможно. По всем законам физики один из вас должен был исчезнуть.

– Можно подумать, что после всего, что я пережил, мы можем спорить о том, что возможно, а что нет, – сухо сказал Дэйгис.

– Но как такое возможно?

– Дело в том, что я уже не тот человек, которым когда-то был. Я слишком изменился, древние существа во мне повлияли на какие-то изначальные структуры, и моя прошлая личность уже не конфликтовала с тем, во что я превратился.

– О Господи, – выдохнула Гвен. – То есть даже если мы отправим кого-то, чтобы он изменил прошлое…

– Я сомневаюсь, что это как-то повлияет на меня нынешнего. То, чем я сейчас являюсь, похоже, не подчиняется обычным законам природы. Возможно, в итоге мы можем получить негативный эффект, о котором сейчас даже не догадываемся. Мы слишком многого не знаем. И я боюсь, что игры со временем ничем хорошим не окончатся. Нэй, моя единственная надежда – древние знания.

Драстен и Гвен обменялись тяжелым взглядом.

– У вас была неплохая идея, – заверил их Дэйгис. – Я понимаю, почему вы так решили. Но я долгое время обдумывал все варианты, и единственная моя надежда – выяснить, как темных друидов заточили во мне, и снова вернуть их в старую тюрьму. Поэтому я и приехал. Мне нужна библиотека МакКелтаров. Я хочу изучить древние тексты и во всем разобраться.

Драстен шумно вздохнул и взъерошил волосы.

– Что? – Дэйгис нахмурился.

– Просто мы были так уверены, что наша идея сработает, – с несчастным видом ответила Гвен.

– И?.. – осторожно, но настойчиво уточнил Дэйгис. Драстен поднялся и начал мерить шагами комнату, потом тихо ответил:

– Дэйгис, у нас больше нет этих текстов.

Дэйгис вскочил на ноги с такой скоростью, что стул полетел на пол. Нэй, этого просто не может быть!

– Что? Что ты сказал? Как это у вас их больше нет?! – загремел он.

– Они просто исчезли. После того как я прочитал отцовское письмо, я решил побольше узнать о Туата де Данаан и начал собирать всю возможную информацию об этой мифической расе, чтобы суметь спасти тебя. Именно тогда мы с Кристофером обнаружили, что в библиотеке недостает множества томов.

– Но наверняка хоть несколько нужных мне книг здесь остались. – Он начал перечислять названия тех, которые его особо интересовали, но Драстен раз за разом качал головой.

– Но это просто немыслимо, Драстен!

– Айе, и явно не случайно. Мы с Кристофером подозреваем, что кто-то нарочно забрал эти тома, но не смогли выяснить, как и когда это было сделано.

– Мне нужны эти тексты, черт их дери! – Дэйгис ударил кулаком по деревянной панели на стене.

Последовала минутная тишина, затем Драстен медленно произнес:

– Есть место – а точнее, есть время, – где их можно найти. И ты, и я знаем, когда библиотека нашего клана существовала в полном объеме.

Дэйгис язвительно улыбнулся. Верно. Ну и как он будет объяснять это Хло? Кхм, девочка, книг, которые мне нужны, здесь не оказалось, поэтому нам придется отправиться в прошлое, чтобы их найти? Он фыркнул. Ну почему все так непросто? Кажется, Хло придется узнать правду о нем, вне зависимости от того, готов он к этому или нет.

– Я могу отправиться туда, – предложил Драстен. – Ненадолго, только чтобы забрать то, что нужно.

– Тогда я тоже пойду с тобой, – немедленно отозвалась Гвен.

– Нэй! – выпалили братья одновременно. Гвен прожгла их взглядом.

– Я не останусь в стороне.

– Никто из вас не пойдет. – Дэйгис прекратил ссору прежде, чем она началась. – Нет никаких гарантий, что Туата де Данаан не приготовили других опасностей в пространстве-между-мирами. Любой МакКелтар, открывающий мост для личных целей, рискует. И ни один МакКелтар, кроме меня, не будет открывать никаких мостов в иное время. Я уже темный. К тому же предметы, проходящие через камни, не всегда достигают места назначения. Когда я проходил по мосту в последний раз, некоторые мои вещи исчезли. Гвен медленно кивнула.

– Верно. А я потеряла свой рюкзак. Он улетел куда-то в квантовый водоворот. Мы не можем рисковать и пытаться пронести сюда книги.

– А тебе не опасно открывать камни? Что будет с тобой? – настороженно спросил Драстен. И пояснил для Гвен, которая не слышала начала их разговора: – Когда он использует магию, то… э, древние в нем становятся сильнее.

– Тогда, возможно, тебе не стоит идти, – заволновалась Гвен.

Дэйгис угрюмо вздохнул. Все его надежды были связаны с текстами МакКелтаров, и он уже потерял больше времени, чем мог себе позволить.

– Если то, что вы сказали, правда и книг здесь нет, то у меня не осталось выбора. Что же касается магии, то встреча с отцом беспокоит меня куда больше. Со злом я уж как-нибудь справлюсь.

– Мы один клан, Дэйгис, – мягко напомнил Драстен. – Отец от тебя никогда не отвернется. И время подходящее, до весеннего равноденствия всего несколько дней…

– Это не важно, – оборвал его Дэйгис. – Я могу открыть камни в любой день, в любое время.

– Что?! – одновременно воскликнули Драстен и Гвен.

– Похоже, наши драгоценные покровители скрыли от нас огромное количество важных знаний. Камни можно открывать в любое время. Просто для этого нужны другие формулы.

– И ты знаешь эти формулы? – уточнил Драстен.

– Айе. Потому что живущие во мне их знают. И их знание стало моим.

– Но почему от нас скрыли это знание?

– Подозреваю, что они хотели удержать МакКелтаров от необдуманных путешествий во времени. У кого-то могла возникнуть такая идея – к примеру, у того, чей брат погиб, – и он мог бы в любой день отправиться через камни и предотвратить это. Но если ему приходится ждать до следующего солнцестояния или равноденствия, он мог бы с течением времени успокоиться и справиться с горем. – В голосе Дэйгиса послышалась едкая самоирония.

– И сколько тебе пришлось ждать? – тихо спросил Драстен.

– Три месяца, четыре дня и одиннадцать часов. Некоторое время никто не произносил ни слова. Гвен первой встряхнулась и встала.

– Пока вы будете это обсуждать, я приготовлю комнату для Хло.

– Она спит со мной! – Дэйгис почти рычал.

– Она сказала, что вы не спите вместе, – спокойно сказала Гвен.

– Господи, что ты сделала? Спросила ее?

– Конечно, спросила. – Гвен, кажется, удивилась такому странному вопросу. – Но, кроме этого, она почти ничего мне не рассказала. Так кто она для тебя?

– Его вторая половина, – мягко ответил Драстен.

– Правда? – Гвен просияла и радостно захлопала в ладоши. – Ох! Я так рада за тебя, Дэйгис!

Дэйгис ответил предостерегающим взглядом.

– Девочка, не глупи. Не время праздновать. Хло не примет того, кем я являюсь, и…

– Не стоит ее недооценивать, Дэйгис. Мы, женщины, не такие хрупкие, какими нас, похоже, считают мужчины.

– Тогда постели ей в моей комнате, – ровным голосом ответил он.

– Нет, – таким же невыразительным голосом отрезала Гвен.

– Ты поселишь ее в моей комнате.

Гвен вздернула подбородок, сжала кулаки и уперла руки в бока. На миг она напомнила Дэйгису Хло, которая направила на него меч, и он удивился, как такая маленькая женщина может совершенно не бояться таких, как он и его брат. Поразительно, но так и было.

– Не буду, мистер Большой и Темный, – сказала она. – Ты меня не напугаешь. И ты не заставишь ни меня, ни ее делать то, чего мы не хотим.

– Нельзя спрашивать людей, спят ли они друг с другом! – прошипел Дэйгис.

– А как еще я должна была узнать, где ей поселить?

– Спросив меня. – Похоже, яростные взгляды на нее не действовали, и Дэйгис решил обратиться за поддержкой к брату.

Драстен пожал плечами.

– Моя жена – леди этого замка. Нечего на меня смотреть.

– Хло здесь в безопасности, Дэйгис, – мягко сказала Гвен. – Ваши комнаты будут напротив. Она может прийти к тебе, если сама этого захочет.

Гвен выскользнула из библиотеки, на прощанье взглянув через плечо на двух великолепных горцев. Она одновременно ликовала и тревожилась. Радовалась, что Дэйгис вернулся домой, и беспокоилась по поводу того, что будет дальше. Они с Драстеном были так уверены, что их идея сработает, что не рассматривали других вариантов.

А теперь Дэйгис собирается отправиться в прошлое. Открыть мост через время и искать древнее знание. Она не хотела, чтобы он уходил, и Драстен тоже не хотел этого. Но выбора не было. Гвен надеялась уговорить его остаться еще на несколько дней, но сомневалась, что это сработает.

Даже без особых способностей, которыми обладал ее муж, Гвен чувствовала, что Дэйгис – иной. В нем появилось что-то жестокое. Что-то едва сдерживаемое, готовое взорваться.

Подумав об этом, Гвен приподняла бровь. Она ни за что не скажет об этом мужу, но когда Дэйгис превратился в темного, он стал еще более сексуальным. Он излучал нечто дикое, первобытное, нечто такое, отчего у любой женщины нервные окончания начинали звенеть от напряжения.

Она подумала о девушке, которая мылась наверху. Если у Хло есть хоть какие-то чувства, она придет в его комнату. И этой ночью, и следующей, и так до конца времен.

Отказать МакКелтару от постели было не просто сложно, Гвен считала это преступной тратой женского времени. Драстен был невероятным любовником, и Дэйгис, учитывая жар, который от него исходил, тоже великолепен.

Давным-давно, в другом столетии, она видела, как Дэйгис сидел в сумерках на ступеньках замка МакКелтаров и смотрел в ночное небо. Она почувствовала его одиночество – потому что тоже долго была одинока – и поклялась про себя найти ему подругу. Теперь он, кажется, сам ее нашел. И самое малое, что может сделать Гвен, – это помочь ему завоевать эту девушку. Ее долг перед Дэйгисом МакКелтаром был огромен.

Заправив волосы за уши, она слабо улыбнулась.

Надо будет пару раз обронить в разговоре с Хло комментарии об умениях и выносливости МакКелтаров. И дать ей несколько советов, когда придет время.

Много часов спустя Дэйгис прошел вместе с Драстеном наверх. Они проговорили всю ночь, почти до рассвета.

После того как Гвен ушла, Дэйгис рассказал брату о покушении на Хло, о словах странного убийцы и о нескольких упоминаниях о Драгарах, которые он нашел в текстах. К сожалению, Драстен был точно так же сбит с толку. Братья строили предположения, но Дэйгис уже чертовски устал от предположений, ему нужны были ответы.

– Когда ты уходишь? – спросил Драстен, когда они добрались до конца северного коридора и приготовились разойтись по своим комнатам.

Дэйгис смотрел на него, радуясь тому, что видит брата живым и счастливым. Он бы с удовольствием провел с Драстеном и Гвен куда больше времени, но на земле Шотландии он не мог позволить себе никаких задержек. Хло была в опасности, а его время истекало. Он чувствовал это. И не сомневался, что следующее нападение не за горами. Он не знал, смогут ли Драгары, кем бы они ни были, проследовать за ним сквозь время. Если они Туата де Данаан, то способны преследовать его повсюду.

– Завтра.

– Обязательно уходить так скоро?

– Айе. Я не знаю, сколько еще продержусь.

– А девушка? – осторожно спросил Драстен.

Улыбка Дэйгиса была ледяной.

– Куда я, туда и она.

– Дэйгис…

– Ничего не говори. Если она не пойдет, то и я не пойду.

– Я мог бы защитить ее для тебя.

– Она пойдет со мной.

– А если она не захочет?

– Она захочет.