Страсть горца

21

В маленькой библиотеке было душно, и Дэйгис поерзал на стуле, потом сел на пол и прислонился спиной к холодной каменной стене. Он посмотрел на Хло и криво усмехнулся. От одного ее присутствия ему было чертовски сложно сосредоточиться на работе.

Она сидела, скрестив ноги, на подушках в углу подземной библиотеки, с головой уйдя, как до этого он сам, в Четвертую Книгу Мананнана. Несколько дней назад Дэйгису пришлось поменяться с ней, отобрав пятый том, чтобы он мог продолжить чтение. Хло переводила гораздо медленнее, чем он. К ее крайнему и часто громкому неудовольствию, она не могла прочитать большей части книг, хранившихся в библиотеке. Они были написаны на забытых диалектах. К этому добавлялась еще и разница в произношении, и большинство текстов оказались недоступны для Хло.

Дэйгис с жадностью оглядел ее с головы до ног и тихонько зарычал от желания. Хло была одета в тонкое обтягивающее платье цвета лилии – одно из тех, что Нелл предложила ей на выбор, и он подозревал, что Нелли специально выбирала те платья, которые заставят его отвлечься от книг, – облегающие, с глубоким декольте. Хло казалась в них просто мечтой. Ее спутанные кудряшки падали на лицо. Хло прикусила нижнюю губу, глубоко задумавшись. Она с головой ушла в чтение и перестала слышать, видеть и воспринимать окружающее.

Она поменяла позу, легла на бок на мягких подушках, и ее груди прижались друг к другу в глубоком вырезе платья, подстегнув желание Дэйгиса. Он уже любил ее сегодня, когда они проснулись, как делал каждое утро, но сейчас ему снова до боли хотелось уткнуться лицом в эту чудную ложбинку, целовать, лизать и покусывать ее грудь, пока Хло не начнет задыхаться и кричать его имя.

Десять дней пролетели быстро, быстрее, чем хотелось бы Дэйгису. Он желал бы остановить время, продлить каждый день, растянуть его до года. Вложить всю жизнь в настоящий момент и выпить его до дна, наслаждаясь горько-сладкой радостью того, что он больше не одинок.

Момент был сладким, потому что с ним была его женщина.

Но он не мог заговорить, не мог дать ей обещания, что жгли его изнутри. Обещания, которые он не мог ей дать, поскольку его будущее было неизвестно. И вдобавок его раздражало то, что даже той части правды, которую он мог бы ей сказать, он не мог предложить Хло, ведь она не спрашивала его о «проклятии».

А он хотел рассказать ей. Ему нужно было рассказать. Нужно было убедиться, что она знает, кто он такой, и готова принять его после этого. Трижды Дэйгис пытался начать разговор, один раз когда она спала, затем позже, во время прогулки по саду под полной луной. Во сне Хло вздрогнула и уклонилась. Наяву она сделала то же самое.

В третий раз, когда он заговорил об этом, Хло использовала его собственную тактику – поцеловала, заставив замолчать и забыть не только о том, о чем он собирался говорить, но и о том, в каком веке он находится.

Это было не похоже на Дэйгиса, он никогда не стремился избежать сложных ситуаций, но в этот раз он позволил Хло сопротивляться и решил немного пожить настоящим.

Он не сомневался в том, что со временем она спросит. Ничто не могло избавить Хло от ее неуемного любопытства. Он знал, что обрушил на нее слишком много за очень короткий период: путешествие во времени, друиды, легендарные расы, новые реликвии, свой неуемный сексуальный аппетит. Если ей нужно немного времени, чтобы разобраться с этим и начать задавать вопросы, он не хотел лишать ее этой передышки.

Так что последние десять дней он наслаждался сладостью, оставив горечь на потом, а яркий оптимизм и бесконечный энтузиазм Хло помогали ему в этом. С каждым новым днем Дэйгис все больше восхищался ею. Он знал, что она умная, сильная, с чистым сердцем, но были в ней и мелочи, которые буквально зачаровывали его. То, как распахивались ее глаза, когда Сильван зачитывал вслух избранные места из текстов. То, как она полчаса стояла над Договором, сжимая и разжимая пальцы, но не в силах заставить себя коснуться мягкого золота, чтобы не оставить на нем отпечатка. То, как она играла в догонялки с его младшими братьями, каждый вечер после ужина притворяясь «маленьким чудовищем» и бегая за малышами по главному залу, пока они не начинали визжать от удовольствия и притворного страха. То, как она дразнила его сварливого отца, как флиртовала с ним, пока ее обаяние не вызывало румянец на его морщинистых щеках и не избавляло его карие глаза от постоянной тревоги.

Дэйгис гордился ею и чувствовал себя ужасным собственником. Он дико радовался тому, что именно он разбудил ее чувственность, что он был первым, кому Хло подарила часть своего сердца.

Айе, он знал, что тронул ее сердце. Она была не из тех, кто умеет скрывать свои чувства, в ней просто не было нужных для этого преград. Пусть Хло не говорила этого вслух, но Дэйгис видел это в ее глазах, чувствовал в ее ласках. Ни одна женщина прежде не касалась его так, как она. Иногда ему казалось, что Хло прикасается к нему почти с благоговением, словно она не меньше его поражается тому, как они друг другу подходят.

Тому, что они созданы друг для друга, смыкаются, как два кусочка дерева, выточенные из одного ствола.

Она не представляла, каково ему было видеть ее одетой в цвета его клана, гуляющей по замку, в котором прошло его детство. А он начинал чувствовать себя простым воином и возлюбленным, человеком с чистыми желаниями, живущим по простым законам. Лучше могло быть только одно: возможность самому надеть цвета клана МакКелтаров.

Но с этой потерей Дэйгис мог смириться. В то время когда он ничего не ожидал от жизни, Хло подарила ему все, возродила надежду и способность удивляться, которые он утратил давным-давно. И вересковые поля снова казались ему полными жизни. Куда бы он ни посмотрел, везде он видел что-нибудь прекрасное: крошечную куницу, которая принюхивается к ветру, золотого орла, парящего в вышине, величественный древний дуб в короне пожелтевших листьев – Дэйгис сотни раз проходил мимо этого дерева, но ни разу на самом деле не видел его. Ночное небо с россыпью звезд снова казалось ему колыбелью тайн и чудес.

Хло была лучом солнца, пробившимся сквозь грозовые облака, под которыми он так долго жил. Она вернула свет его миру.

И она отдавалась ему полностью, без остатка. Она любила касаться его. И постоянно брала его за руку, запускала пальцы ему в волосы, осторожно перебирая ноготками.

А он, как дикий кот, привыкший к абсолютной свободе, но знающий, что есть место, которое он может назвать домом, наслаждался ласковыми прикосновениями знакомых рук.

Дэйгис был прав, предполагая, что секс с ней может стать чем-то таким, чего он никогда раньше не испытывал. Секс всегда успокаивал его, расслаблял мускулы, снимал постоянное внутреннее напряжение, но теперь, когда он, удовлетворенный, сжимал Хло в объятиях, его сердце тоже становилось спокойным.

И все же, хотя его настоящее было наполнено солнцем и синим небом, в будущем клубились тучи и гремел оглушительный гром.

И он не смел об этом забывать.

Дэйгис отвел взгляд от Хло и глубоко вдохнул, заставив себя вернуться к менее приятным вещам.

За последние десять дней они с Сильваном нашли огромное количество давно забытой информации об их клане, узнали о друидах и о своем предназначении больше, чем им когда-либо было известно, но не нашли ни единого упоминания о том, кто такие тринадцать темных, а информации об их мифических покровителях оказалось крайне мало. Сильван надеялся, что они смогут отыскать способ связаться с Туата де Данаан, но Дэйгис не разделял его энтузиазма. Он не был уверен, что древняя раса все еще существует. А если и так, с какой стати Фейри появятся перед оступившимся МакКелтаром, если они ни разу ни перед кем не появлялись? Он бы не удивился, узнав, что тысячи лет назад они ушли по пути между мирами, чтобы никогда не возвращаться.

Поиски тянулись очень долго. В двадцать первом веке было слишком мало информации, тут же ее было слишком много, и поиск необходимого был нелегкой задачей.

Это не беспокоило бы Дэйгиса, вот только в последнее время он заметил явный знак того, что время подходит к концу: его глаза больше не становились золотыми, даже несмотря на то что он постоянно занимался любовью. Нэй, его глаза были цвета тусклой меди и с каждым днем темнели.

Он не использовал магию, он занимался сексом, и древние в нем больше не подавали голоса, но тьма продолжала изменять его, пропитывать, так же как вино пропитывает бочку, в которую оно налито.

Дэйгис чувствовал, как тринадцать друидов становятся все сильнее и он постепенно привыкает к ним. Они так долго были его частью, что он начал ощущать их как еще одну конечность – а почему бы не воспользоваться дополнительной рукой? Теперь, вместо того чтобы ловить себя несколько раз за день на том, что он хочет использовать магию для мелочей – к примеру, наполнить ванну, – ему приходилось останавливать себя по сотне раз на дню.

Но, по крайней мере, он все еще контролировал ситуацию. И знал, что не за горами тот день, когда он уже не сможет остановиться. И даже тот день, когда он просто не захочет останавливаться. Он не должен пересечь эту тонкую грань, а сложнее всего то, что он не знает, где именно эта грань проходит.

Дэйгис потер небритый подбородок и подумал о том, нет ли возможности как-то договориться с этими тринадцатью.

«Заключить сделку с дьяволом? – зашипела его гордость. – Какую же? Они будут использовать твое тело только часть времени? Дьявол обманет тебя, дурень!»

Айе, это его и беспокоило. Существа, заключенные в нем, не имели совести, и им нельзя было доверять. И тот факт, что он обдумывал возможность договориться с ними, лишний раз доказывал, что времени у него мало.

И доказывал, как отчаянно Дэйгис хочет найти возможность построить хоть какое-то будущее с Хло.

Он вздохнул и снова сосредоточился на тексте. Теперь, как никогда раньше, ему нужна самодисциплина. Да, он хотел бы подхватить Хло на руки, вынести ее из подземелья, показать ей свой мир, жить настоящим, но он знал, что должен вернуться к распорядку, заведенному еще на Манхэттене.

Работать с утра до вечера, заниматься любовью с Хло только по ночам, а потом снова работать, пока она дремлет.

Он хотел провести с любимой куда больше, чем несколько месяцев. Он стремился найти способ прожить с ней целую жизнь.

И когда она поднялась и вышла из комнаты, Дэйгис не оторвался от книги, которую держал в руках.

Хло с удовольствием гуляла по саду, думая о том, что прошло уже полторы недели. Это были самые счастливые дни ее жизни.

Ее время было поделено между исследованием книг в подземной библиотеке и познанием новой, неведомой до сих пор страсти. Жар, с которым их с Дэйгисом тянуло друг к другу, был настолько сильным и явным, что Сильван несколько раз приказным тоном советовал им выйти из комнаты, сухо говоря что-то вроде: «Отправляйтесь… немного погулять или… найдите себе другое занятие. А то вы, как два кипящих чайника, пускаете пар на мои книги».

В первый раз услышав эти слова, Хло жутко покраснела, но Дэйгис посмотрел на нее таким взглядом, что она быстро оправилась от смущения. Когда он опускал голову, награждая ее таким жарким и требовательным взглядом, у нее всякий раз подгибались колени от желания и она могла думать только о том, что он собирается с ней сделать.

Поскольку Хло не могла прочитать большую часть текстов в древней библиотеке и очень хотела исследовать шестнадцатый век, то, пока мужчины работали, она часто выходила погулять. Она тщательно изучила замок, ничего не пропуская: маслобойню, кладовые, кухни, часовню, оружейную, уборные (и хотя их тщательно мыли каждый день, без последнего посещения она могла бы и обойтись), даже библиотеку Сильвана в башне – там она с радостью обнаружила, что вполне может перевести некоторые из самых новых книг. У старого ученого имелись копии всех важных работ по философии, этике, математике и космологии, и они были в идеальном порядке расставлены на полках.

А еще за те часы, что она провела не с Дэйгисом, Хло поближе познакомилась с Нелл и ее сыновьями, Ианом и Робертом. Чудесным малышам было по два, и у них был отличный характер. Хло смотрела на них и не могла удержаться от мысли о том, какими прекрасными будут дети у Дэйгиса.

И о том, что она с радостью стала бы матерью его детей.

При мысли о том, что они могут стать семьей, что у них будет общее будущее, по ее спине пробегала сладкая дрожь.

Все десять дней Хло внимательно наблюдала за Дэйгисом и пришла к выводу, что он определенно к ней неравнодушен. Он ухаживал за ней точно так же, как Драстен ухаживал за Гвен в тот день, в замке Мэгги, предупреждал ее желания: выходил из библиотеки, чтобы принести ей чашку чая, или легкую закуску, или влажную тряпочку, чтобы стереть пыль с ее щеки. Лениво и нежно купал ее по вечерам у камина, помогал заплести волосы в такую же прическу, как у Нелл. Хло чувствовала, что ею дорожат, что ее балуют и, хотя он этого и не говорил, что ее любят.

Хло наблюдала за Дэйгисом, вспоминала все, что знает о нем, и пришла к выводу, что Дэйгис МакКелтар никогда не заговорит о любви, если только она не признается в своих чувствах первой.

Гвен объяснила ей это еще тогда, у камней.

«Дэйгис не ждет от женщин любви, потому что никогда не получал даже намека на нее».

Что ж, Хло Зандерс собиралась дать ему не просто намек. Сегодня. После романтического ужина в спальне, в которую она уже перенесла вазы со свежим вереском и десятки масляных светильников, позаимствованные в других комнатах.

Она готовила сцену, любовно украшала ее красивыми вещами, Нелл работала над меню, и теперь все, что оставалось сделать, – сказать Дэйгису о своих чувствах.

«А если он не ответит?» – вопрошал вечно сомневающийся внутренний голос.

Хло заставила его замолчать. Она не поддастся ни сомнениям, ни страху. Несколько дней назад, за чашкой какао на кухне, у них с Нелл состоялся долгий разговор. Нелл честно рассказала о том, что пережили они с Сильваном, о том, как они потеряли двенадцать лет. Хло и представить себе не могла, как можно так долго любить и молчать.

Двенадцать лет! Господи, да она не может подождать всего лишь двенадцать часов!

Когда Хло была подростком и ничего не знала о поцелуях, она практиковалась на подушке, чувствуя себя невероятно глупо. Но как еще девушка может попробовать, как это? Она читала книги, смотрела фильмы, чтобы понять, как движутся губы и куда девать нос, но это очень отличалось от попытки действительно прижать к чему-то свои губы. (И она была твердо уверена, что не родился еще человек, который не репетировал бы свой поцелуй на чем-то. На зеркале, на подушке, на тыльной стороне руки.)

Поскольку ее первый поцелуй оказался вполне успешным, Хло решила, что репетиция слов «я тебя люблю» – тоже не совсем идиотская затея.

Хло вернулась из сада в главный зал и, словно в замке было мало зеркал, уставилась прямо на сияющий щит, висевший на стене у камина. Повинуясь внезапному импульсу, она подтащила к щиту стул, взобралась на него и уставилась на свое отражение.

Она хотела, чтобы этот вечер был идеальным. И не собиралась заикаться и запинаться.

– Я люблю тебя, – ласково сказала она щиту.

Вышло не совсем так, как ей хотелось бы. Хорошо, что она решила попрактиковаться.

Хло облизнула губы и попыталась еще раз.

– Я люблю тебя, – нежно сказала она.

– Я люблю тебя, – решительно сказала она.

– Я люблю тебя. – Хло попробовала говорить «сексуальным» голосом. Подумала и решила, что лучше говорить нормально.

«А ведь мне нравится произносить эти слова», – решила она, глядя на свое отражение. Она так тщательно старалась удержать их в себе, что чувствовала себя скороваркой, с которой вот-вот слетит крышка. Хло никогда не умела скрывать и сдерживать чувства. Это так же претило ее натуре, как и случайный секс.

Она ослепительно улыбнулась щиту, представляя на его месте Дэйгиса. Трех простых слов ей было недостаточно. Ее любовь в них просто не укладывалась.

– Я люблю тебя, я люблю тебя, я люблю тебя. Я люблю тебя больше, чем шоколад. Моя любовь больше целого мира. – Она сделала паузу, пытаясь найти подходящие слова и объяснить, что чувствует.

– Я люблю тебя больше артефактов. Я люблю тебя так, что у меня пальцы сжимаются от одной мысли об этом.

Она убрала волосы с лица и постаралась говорить со всей возможной искренностью:

– Я люблю тебя.

– Думаю, щит явно смущен тем, что ты так его любишь, – раздался сзади растерянный голос Дэйгиса.

Хло почувствовала, как кровь отливает от лица.

Она с трудом сглотнула. «О Господи, – подумала она в отчаянии, – чувствовать себя глупее человек просто не способен».

Она неловко переступила на стуле, прочистила горло и уставилась в пол, лихорадочно размышляя о том, как можно объяснить свое странное поведение. Стоя спиной к Дэйгису, она пролепетала:

– Это… э, это я на самом деле обращалась не к щиту, я просто не нашла зеркала, а мне хотелось заняться аутотренингом, ну, как я иногда делаю. Я читала в какой-то книге, что такой аутотренинг… э-э-э… повышает самооценку, и он правда работает, тебе тоже стоит попробовать, – радостно закончила она.

И поняла, что слишком бурно жестикулирует, а потому быстро сцепила руки за спиной.

Дэйгис стоял у нее за спиной и молчал, отчего Хло разволновалась еще больше и опять затараторила:

– Я хочу сказать, что на самом деле щит мне не нравится, то есть ты мне и так подарил множество артефактов, и я не могу больше ни о чем просить, так что можешь просто уйти и позволить мне закончить упражнение. Очень важно заниматься аутотренингом в одиночестве.

Тишина.

Да о чем он думает? Собирается расхохотаться? Улыбается? Хло посмотрела на щит, но, поскольку она стояла на стуле, отражения Дэйгиса она не увидела, он ведь был гораздо ниже.

– Дэйгис? – с опаской спросила она, не решаясь повернуться.

Если она посмотрит на него сейчас, она может расплакаться. Она так хотела, чтобы этот момент был нежным и романтичным. И будь все проклято, если теперь она скажет ему эти слова! Он поймет, что она репетировала, и подумает, что она просто дура!

– Айе, девочка? – медленно ответил Дэйгис.

– Почему ты не уходишь? – напряженно спросила она.

Длинная пауза, затем осторожное:

– Если ты не против, девочка, я бы остался и посмотрел.

Она закрыла глаза. Он что, смеется над ней?

– Совершенно исключено.

– После всего, что мы вместе делали, есть что-то, что ты не позволишь мне увидеть? Думаю, уже поздно меня стесняться, – сказал он.

Хло не могла понять, послышалась ей нотка ленивого изумления в его голосе или нет.

– У-хо-ди, – процедила она сквозь зубы.

Он не ушел. Она чувствовала, как он стоит там, а его внимательный взгляд буквально давит ей на затылок.

– Девочка Хло, – позвал он мягко. Нежно. – Обернись, милая.

«Он понял», – с ужасом осознала она. Никто не поверил бы в глупые оправдания.

Но Дэйгис понял не тогда, когда она собиралась ему сказать. Она так хорошо все спланировала, а он все испортил.

– Хло, – мягко повторил он.

– Ох! – Что-то в ней внезапно сломалось, и она резко обернулась к нему лицом. Сжав кулаки и уперев их в бедра, она закричала: – Я люблю тебя! Понял? Но я не так хотела это сказать, я хотела сказать это правильно, а ты все испортил!

Она поморщилась, спрыгнула со стула и вылетела в коридор.