Стратегия жизни - читать бесплатно онлайн полную версию книги автора polina (ч. 3)

своих внешних взаимодействий с миром (не только в ценностно-смысловом, но и в

контрольно-действенном отношении). Возможность полного, гармоничного совпадения

самовыражения и самореализации целиком зависит как от сформированности «образа я»

(с точки зрения целостности), так и от личностной готовности организовать, обеспечить,

создать и т.д. всю совокупность внешних условий самореализации. Эти два условия

являются необходимой предпосылкой для того, чтобы самовыражение и самореализация

адекватно (для личности) совмещались во всех аспектах (временном, ценностном,

действенном и т. д.).

Потребность в самовыражении, возникая уже в детском возрасте (претерпевает

изменения в подростковом, а затем в юношеском и т.д.), нуждается не только в

специальном рассмотрении, но и во внимании к ней окружающих (особенно на первых,

ранних стадиях ее формирования). Являясь конкретной формой активности,

самовыражение (потребность в нем) может также переходить во внутренний, скрытый

план в случае своей нереализованности (а вначале — в ответ на неприятие ее со стороны

окружающих). Однако если вовремя нереализованная активность (в ее общем виде)

способна к своему «возрождению» на новых этапах (в новом качестве), то подавленное,

неосуществленное (и в соответствующей форме) самовыражение «уходит» во внутренний

план необратимо. Превращаясь в тот или иной комплекс, нереализованное «я»

претерпевает качественные изменения уже на самых ранних стадиях своего

формирования. Это может быть и феномен «больного» самолюбия, и комплекс

неполноценности (в сфере личной жизни), и неадекватность самооценки (пониженный

уровень притязаний), и другие последствия.

Процесс формирования своего «я» (с точки зрения его целостности,

разносторонности) пробуждает высокую потребность в самовыражении, в «апробации»

своих жизненных сил и возможностей. Вначале эта потребность имеет неярко

выраженные формы, неясную цель (на уровне «непонятных, волнующих желаний» и т.д.),

приобретая (вместе с жизненным опытом) черты все большей определенности. Форми-

рование внутреннего «я» идет «параллельно» постоянному внешнему испытанию себя

(«на прочность», «на выносливость», «на силу» и т.д.). Получая своеобразный «отклик»,

подтверждение адекватности своего способа действия, общения, человек становится более

уверенным в себе. Однако самая большая сложность заключается в том, что не все эти

«подтверждения» одобрительны, позитивны.

Творчески реализующий себя человек сплошь и рядом наталкивается на неприятие,

непонимание или даже осуждение. Самым главным в таком случае является выработка

представления о своем собственном способе действия и жизни и убежденность в не-

обходимости его реализации при всех обстоятельствах. Между тем одни люди при этом

склонны считать, что их не поняли, другие — что они сами не правы. В этих выводах

огромную роль играют жизненные чувства личности, ее своеобразные интерпретаторы

жизненных проявлений. Эти интерпретации не только трагичны или оптимистичны, как

выше отмечалось: они выражают внутреннее несогласие человека (скажем, с неприятием

его окружающими) или протест, здоровую амбицию доказать свою правоту, упорство. В

других случаях люди эмоционально соглашаются с оценками своих действий, своего

способа жизни, но тем самым уступают внутренне, отказываясь от своей

индивидуальности, от своего права на особенность жизни. Поэтому разрыв в этой цепи

приводит к задержке развития, застойным явлениям, «закомплексованности» и т.д.

Однако забота об адекватном самовыражении ребенка не должна превращаться со

стороны взрослых в систему разнообразных запретов, сводящих все проявления ребенка к

своему минимуму, она должна находить гибкие формы ненавязчивого руководства этим

процессом. Нельзя не учитывать, что поведение детей (особенно подростков) принимает

крайние формы только как реакция на всевозможные запреты, на «вяжущую руки» опеку,

как желание «сделать по-своему», «всем вопреки» (а впоследствии — «всем назло»).

Считая таких детей эгоистами, себялюбцами, родители не хотят понять, что сами

настраивают их против себя, лишают их самого необходимого для правильного развития

— возможности своевременно и адекватно самовыразиться, самоутвердиться. Таким

образом, формируемое отношение «я» личности к миру — это целостный способ ее

самовыражения в жизни, с присущими ей (и только ей) особенностями этого

самовыражения и объективации, самореализации.

Д. Н. Узнадзе предложил интересную типологию способов самовыражения 8. Он

заметил, что один человек выражает все, что на самом деле испытывает, причем выражает

бурно, экспансивно, как бы «выплескивает» всего себя. Другой для своего внешнего

выражения должен приложить волевое усилие (например, заставить себя позвонить кому-

то по телефону), т.е. как бы преодолеть невидимую преграду, чтобы перейти из

внутреннего мира во внешний (в то время как для первого типа личности никакой

преграды не существует). Третий тип (названный им парадоксальным) ведет себя

противоположным образом в одинаковых ситуациях и сходным — в разных. Четвертый

тип остается все время только во внутреннем мире, внешне только «приспосабливаясь» к

ситуации, «учитывая» ее.

К. Леонгард описывает так называемую акцентуацию характера как определенные

поведенческие и психологические «странности». Так, педантичность у женщины в

домашнем быту, выражающая ее собственное отношение к дому, может переходить в по-

стоянные перепроверки (закрыты ли газовые краны, заперта ли дверь, выключен ли свет и

т. д.), в необоснованные опасения и подозрения (себя и окружающих). Не имея внешне

объективных причин для таких волнений, она начинает искать их, придумывать,

постепенно убеждая себя в «реальности» существования той или иной «опасности».

К. Леонгард рассматривает случаи, когда одна из черт характера (наиболее ярко

выраженная) начинает преобладать над остальными, приводя к неадекватным решениям

жизненных ситуаций, их неверному восприятию и истолкованию.

При этом одна черта (доминирующая), достигая определенной степени,

определенного предела, начинает сказываться на продуктивности (деятельности,

активности) человека. «Постоянная неуверенность, постоянный последующий контроль

могут достигнуть такой степени, при которой всякая работа продвигается вперед

черепашьим шагом. Предупредительное взвешивание превращается в бесплодные раз-

думья...» Демонстративный тип личности проявляется в том, что люди «рисуют себя не

такими, какими являются на самом деле, а такими, какими хотелось бы казаться» 9. Они

используют всякую возможность представить себя с наилучшей стороны. «Поскольку у

таких людей явно выражена склонность избегать трудностей, они часто меняют не только

место работы, но и профессию... тем больше насчитывается на работе срывов, внезапных

отказов от работы, которая якобы слишком тяжела...» 10

Проявление своего «я», адекватное или неадекватное самовыражение

сопровождаются особым чувством самолюбия. Оно является таким же своеобразным

«камертоном» своего внутреннего «я» в плане соответствия (или несоответствия)

внешнему миру, как совесть является «камертоном» и регулятором соответствия (или

несоответствия) поступков человека его убеждениям, ценностям, целям и т.д. Психо-

логический эквивалент самолюбия начинается с утверждения ребенка: «Я сам» (которое

уже содержит в единстве и активацию, и самостоятельность). Оно проявляется в тезисах

взрослой личности: «Я знаю, что делаю», «Я имею право делать так, как считаю нужным».

Социально-психологически это чувство «я» выступает как тип соотнесения себя с

другими: «Я сам» (синоним «Я один»), «Я лучше других», «Я не хуже других», «Я всем

докажу», «Я нужен другим» и т.д.

Тот или иной тип самолюбия выражает не только способ активизации личности, но и

ее жизненную позицию, ее программу, идеал. В анкете, предложенной подросткам, были

получены такие ответы: «Я покажу себя», «Я докажу, на что способен», «Хочу проверить

себя на самом трудном», «Я хочу доказать себе», «Хочу быть нужным другим», «Хочу

быть интересным». Таковы формулы, выражающие самолюбивую позицию подростков.

Здесь нетрудно увидеть и ту жизненную линию, которой они могут придерживаться, и ее

движущую силу, характерную для каждой личности. Тот, кто хочет «себя показать» или

что-то кому-то «доказать», исходно ориентирован на сравнение с другими, на успех. Тот,

кто хочет проверить себя на самом трудном, закладывает в свою программу критерий

трудности, а не критерий успеха и удач, он не ориентируется на сравнение с другими, на

то, чтобы быть на виду, и т.д. Тот, кто хочет быть нужным, ориентируется на полезность

другим людям, на общее дело и не выбирает в качестве критерия личные достижения.

Анализ биографических материалов и опроса показал, что подростки с ярко

выраженным желанием «показать себя», «всем доказать» преимущественно выбирают

престижные или модные профессии. Те, кто нацелен на проверку себя в трудностях,

преимущественно выбирают редкие профессии, связанные с риском, романтикой,

трудными условиями, а некоторые — научную работу. Выбор профессии подростками,

желающими быть нужными, полезными, преимущественно приходится на специальности

врача, педагога; хотя этот выбор и не так однозначен, но эти подростки редко выбирают

престижные профессии. Таким образом, самолюбие выступает как некоторое

интегральное личностное образование, которое одновременно выражает движущую силу

«я», его активную сторону, но не замкнутую «в себе» и «для себя», как утверждается в

идеалистических теориях личности, а как способ соотнесения личности с социальным

миром, другими людьми.

Если Рубинштейн раскрыл личность как триединство — того, что человек хочет, что

он может и что есть,— то мы добавляем к этому еще один параметр — что человек

должен. Это — отношение к необходимости, к требованиям общества, окружающих. Как

показало исследование, самолюбие представляет собой некоторое сложное соединение

инициативы, желания и одновременно долга, необходимости, обязанности,

ответственности. Если исходно активность, индивидуальность личности включены в

систему необходимости, то ее самолюбие становится синонимом полезности обществу,

другим людям, синонимом общественной необходимости своей личности и основанными

на этом достоинстве и ответственности.

Если активность «я» развивается путем противопоставления себя другим,

общественной необходимости, то движущей силой становится гипертрофированное

самолюбие — эгоизм, себялюбие, честолюбие. Этому сопутствуют волюнтаризм,

непризнание дисциплины, правил, обязательных для всех, своего долга и ответственности

перед обществом.

Если человек не может активизировать свои внутренние возможности

соотносительно со своим индивидуальным «материалом» (способностями и т.д.), не

находит адекватного внешним задачам способа активности, то развивается больное

самолюбие. Последнее проявляется в двух крайностях: в занижении роли «я»,

неуверенности в себе, или, наоборот, в завышении роли «я», притязании на высокую

оценку и признании своей исключительности. Однако в обоих случаях больное самолюбие

требует постоянного подтверждения своей социальной значимости. Но, как бы часто ни

давалась общественная оценка, это все равно не способствует реалистичности

самооценки. И другой парадокс: даже если самооценка завышена, человек с больным

самолюбием всегда зависим от оценки окружающих.

Есть люди с неразвитым самолюбием. Однако внутри этого типа возможны

вариации. Одна из них связана с преобладанием чувства долга, исполнительности,

добросовестности над инициативой. Другая группа людей с неразвитым самолюбием

характеризуется низкой активностью, постоянной неуверенностью в себе, склонностью к

самообвинению и т.д. Если чувство долга гармонично сочетается с самолюбием, то

возникает постоянная требовательность к себе, оптимизация активности, ответственность.

Если долг остается внешним регулятором, а самолюбие — истинным двигателем

активности, то возникает противоречие, способ решения которого позволяет понять

(кроме направленности личности) ее нравственно-психологическую устойчивость-не-

устойчивость, самостоятельность-несамостоятельность и т.д.

Там, где активность личности идет вразрез с требованиями к ней и долгом,

активность не только получает индивидуалистическую направленность, но и предполагает

особый способ удовлетворения. Поэтому среди личностей с индивидуалистической

направленностью можно выделить разные типы по способу приведения в действие

активности. Например, существует тип личности с развитым самолюбием, которое требует

и яркого выражения, и связанного с риском способа удовлетворения. Не находя удовлетво-

рения в общепринятой системе ценностей и в обычных способах самовыражения,

личность такого типа проявляет авантюрные инициативы, склонность к риску,

притягательность которых для нее связана именно с тем, что человек переживает остроту

нарушения грани общепринятого, пренебрегает общественными правилами и бравирует

этим. Другой тип личности с индивидуалистической направленностью удовлетворяется не

только тем, что действует в сугубо личных интересах (это раскрывается в характеристике

направленности), но и тем, что игнорирует общественные интересы. Иными словами, при

индивидуалистической направленности происходит не только замыкание «на себя»,

обособление «в себе», но и отрицательное отношение к общепринятым нормам

социальной жизни.

Существует тип личности с индивидуалистической направленностью, который

строит свою активность в системе общественной жизни, но учитывает лишь формальную

сторону необходимости и долга. Психологически он «подкрепляется» тем, что использует

возможности, предоставленные обществом, в своих целях. В отличие от авантюрного типа

активность таких людей носит обыденно-потребительский характер. Если у авантюрного

типа активность поддерживается гипертрофированным чувством «я», умножается на

индивидуальность (А. Р. Ратинов и другие отмечают своеобразную «гордость»

преступника, сознание своего «мастерства»), то у второго активность укрепляется

сознанием типичности своих действий («все копят», «все покупают» и т.д.).

Типы активности различаются по следующим основаниям: устойчивость-

неустойчивость, уверенность-неуверенность, преобладание инициативы или

ответственности, сочетание инициативы и ответственности, высокая-низкая активность.

Личность с функционально-потребительской активностью, в силу того, что

формальное выполнение долга для нее служит своеобразной ширмой, мотивирована тем,

что скрывает свои истинные побуждения. Напротив, личность с индивидуалистической

(эгоистической) направленностью и «больным» самолюбием навязчиво-болезненно

противопоставляет себя другим, подчеркивает границу своих взаимоотношений с ними.

Активность таких людей, как правило, круто замешана на самолюбии: неприятие

общественного долга, притязания на исключительность связаны с тем, что личность

возлагает ответственность за неудачи на других. Она требует предоставления ей

исключительных возможностей при минимальных обязанностях. Такой человек в прин-

ципе не отрицает необходимости правил и порядка, но для себя требует исключения.

Напротив, личность с преобладающим чувством долга и сознанием общественной

ответственности находит удовлетворение в выполнении этого долга и равнодушна к

постоянному акцентированию ее заслуг, похвалам.

Таким образом, самолюбие как индикатор, критерий взаимодействий с миром играет

важную роль в развитии ценностно-нравственной сферы личности, без которой

невозможно чувство удовлетворенности, полноты жизни. Поэтому при определении

различных типов самовыражения должно приниматься в расчет самолюбие как

постоянный его спутник, как один из действенных источников повышения (понижения)

мотивации, приобретения (утраты) смысла жизни. Подводя итоги, заметим, что главным

условием самовыражения является установление адекватности, определяемой в

большинстве случаев самой личностью, между внутренним миром (его запросами,

ориентациями, ценностями) и внешним способом выражения внутреннего мира. Это

может проявляться как в выборе социальной роли, так и в любой общественно полезной

деятельности, в других занятиях.

Интересны исследования чехословацкого психолога О. Микшика, выявляющего

способы поведения человека в критических ситуациях (поскольку именно в них

испытывается на «прочность» способ выражения себя в жизни) 11. Это различные

ситуации риска, возникающие у летчиков, альпинистов, в которых один тип личности не

выдерживает нагрузки, «распадается» уже на физиологическом уровне (погружается в сон

во время полета, теряет координацию, перестает видеть, слышать, реагировать), другой

тип «ломается» на психическом уровне (теряет силу воли, способность думать, принимать

решения и т.д.), третий — на социально-психологическом уровне (сохраняет

физиологическую и психическую мобилизованность, но жертвует жизнью своего

товарища ради собственного спасения, выпрыгивая из горящего самолета, оставляет

товарища, обрезая веревку в связке двух альпинистов). Поведение человека в таких кри-

тических ситуациях становится показателем подлинной (или мнимой) нравственности

человека, его реальным испытанием, жизненной проверкой (того, что он есть в

действительности, а не напоказ).

Поэтому даже такой тип, который с трудом осуществляет переход от мечтаний к

реальности в обычной жизни, подчас способен проявить мужество, быстроту,

сообразительность в критических случаях, тогда как «предприимчивый тип» может

проявить полную беспомощность перед лицом ответственности и т.д.

Разнообразие психических типов людей (сама идея этого разнообразия) не является

чем-то обидным, указывающим на недостатки одних и достоинства других. У всех в

равной мере есть и то, и другое. Значение проблемы типологии сегодня состоит в том,

чтобы понять, что у другого могут быть такие же важные проблемы, как и у меня, или,

наоборот, свои, и не менее важные, чем у меня, проблемы, которые он должен и будет

решать независимо от того, нравится мне это или нет, допускаю я это или нет.

Особенно остро проблема социально-психологических различий встает при

определении активности личности (ее форм, способов реализации) 12. Социальное

поощрение, стимулирование людей социально активных, предприимчивых, деятельных

должны стать повседневной практикой жизни общества.

3. Инициатива и ответственность как формы активности и стратегии личности

Инициатива и ответственность — это прежде всего формы активности, качества,

которые развиваются у индивида в большей или меньшей степени в зависимости от того,

насколько обществом ему предоставлена свобода и насколько он принимает общест-

венную необходимость. Это формы активности личности, развивающиеся в общественной

жизни и на реальном жизненном пути. Инициатива представляет собой опережающую

внешние требования или встречную по отношению к ним свободную активность субъекта,

которая затем реализуется в интеллектуальной или практической сферах. Она выражается

в определенных начинаниях, предложениях, с которыми выступает человек. (Это и нашло

отражение в ее традиционных определениях как творческого начала личности.)

Инициатива есть выражение побуждений и желаний, мотивов субъекта. Ответственность

— это добровольное, т.е. внутренне принятое, осуществление необходимости, правил,

требований и т.д.

Существуют люди более или менее инициативные, более или менее ответственные.

Почему же в одном и том же обществе в результате разных жизненных обстоятельств

возникают такие достаточно существенные различия? Чтобы ответить на этот вопрос, мы

обратились, прежде всего, к исследованию инициатив в том возрасте, в котором они

наиболее интенсивно формируются и наиболее открыто проявляются,— в юности.

В исследовании инициатив старшеклассников, проведенном под нашим

руководством Е. Н. Погониной, обнаружился такой противоречивый факт. В этом возрасте,

который теоретически является возрастом интенсивного формирования и яркого про-

явления инициатив, инициативы, как показал констатирующий эксперимент,

отсутствовали. Этот парадоксальный факт и определил дальнейшую исследовательскую

задачу — выявить причины отсутствия инициатив. Исследование показало, что наличие

или отсутствие инициатив зависит не от возраста (это видно из сравнения разных по

возрасту групп). Инициатива имеет индивидуальные формы и особенности проявления,

которые и раскрывают причины ее наличия-отсутствия, развитости-неразвитости,

выраженности-невыраженности. У первой группы юношей инициатива была устойчивым

качеством (их было в данной выборке меньшинство), у второй — проявлялась лишь в

отдельных ситуациях, у третьей (их было большинство), можно сказать, инициатива

вообще отсутствовала.

Чтобы выявить причины столь больших различий, мы выделили два этапа в развитии

инициативы — внутреннее побуждение, своего рода инициативный порыв, и ее внешнее

проявление, когда о своей инициативе нужно официально «заявить», ее соответствующим

образом выразить и даже обосновать. Может, у человека и возникают инициативы, но он

не умеет их представить? Может быть, группа (класс) не принимает этих инициатив? А

может быть, самолюбивый юноша, опасаясь, что его инициатива будет встречена

отрицательно, сам ее в себе подавляет?

Выявились три причины отсутствия инициативы. У одного типа личности

инициативы, как оказалось, не были сформированы на ранних этапах развития личности и

ее жизненного пути. Мы не уточняли, коренились ли эти причины в дефиците общения с

матерью, в зависимом (или подавленном) положении ребенка в семье, но лишь

констатировали, что они заключены в истории развития личности. Вторая причина

безынициативности оказалась связанной с социально-психологическими условиями, а

именно сама личность подавляла инициативу на стадии ее возникновения, заранее зная,

что она не будет принята и одобрена окружающими. Педагогам известен такой принцип

организации школьных групп, который предписывает их членам: «не высовывайся».

Таким способом группа блокирует инициативы отдельных активных своих членов.

Неумение реализовать инициативы, отсутствие развитых социально-

психологических способностей, организаторских умений, неразвитые формы коллек-

тивной жизни тормозят проявление инициатив и их зарождение. Ожидая и предвидя

трудности, личность задерживает проявление инициатив, если заранее знает, что не

сможет их реализовать. Эта третья группа причин связана с тем, что сама личность

блокирует свои инициативы. Если в одном случае личность подавляет инициативу потому,

что не сможет организационно-практически ее реализовать, в другом — подавляет ее,

заранее зная, что социально-психологическое окружение ее не поддержит, то в третьем —

инициатива подавляется в результате внутренних личностных противоречий. Как мы уви-

дим, одним из них оказалось противоречие инициативы и ответственности; желание

проявить инициативу подавлялось сознанием ответственности за ее выполнение.

Ответственность — присвоенная субъектом и потому активно им реализуемая

необходимость. В общепринятых определениях ответственности (Пиаже, Кольберг,

Хелкама, Хайдер и др.) ставится акцент на когнитивных аспектах ответственности

(предвидение последствий своих действий, а потому их своевременная регуляция,

коррекция) или на моральных (автономная регуляция субъектом своего поведения на

основе собственного нравственного выбора). Мы определяем ответственность более

широко — как самостоятельное, добровольное осуществление необходимости в границах

и формах, определяемых самим субъектом. Она выступает как идеальное мысленное

моделирование субъектом ответственной ситуации, ее пределов и уровня сложности, а

затем — практическое осуществление.

Субъект ответственности сам вводит критерии, по которым ограничивает поле своей

активности, сам ведет контроль. Личность проявляет готовность к самостоятельному

достижению результата, который она гарантирует при всех условиях. Ответственность —

обеспечение самой личностью и способа действия (общения), и результата своими силами

при установленном ею уровне сложности деятельности и времени достижения результата,

при любых неожиданностях, трудностях и т. д. Ответственность превращает внешний долг

во внутреннюю потребность, поэтому если внешний долг, или обязанность, требует

внешнего контроля за его выполнением, то его превращение во внутреннюю обязанность

сопровождается переходом к самоконтролю. Ответственный человек знает, что он делает,

и предвидит последствия своих действий. За ним не нужен контроль, на него можно

положиться.

Исполнительный человек сделает ровно столько, сколько ему поручат, сколько

предписано инструкцией, правилом. Он может пропустить очень важное звено,

сославшись на то, что оно не было указано в инструкции. Ответственный человек берет на

себя решение задачи в целом, а не отдельных ее звеньев. Мелочный контроль, присущий

бюрократическим структурам, разрушает личностную ответственность, личностную

самостоятельность.

Человек проявляет ответственность не из боязни последствий, а в силу желания и

готовности не допустить, своевременно предупредить последствия. Таким образом,

самостоятельность, независимость от внешнего контроля, осознание целостности

решаемой задачи, выполняемого дела являются факторами ответственности. Сознавая

свою ответственность, человек не ограничивает себя каким-то набором условий и

требований, а испытывает потребность найти наилучшие условия, оптимальные для

выполнения требований. Ответственность предполагает уверенность в своих силах, их

соразмерность решаемой задаче (только безответственный человек берется за непосильное

дело).

Ответственность, ставшая устойчивым качеством личности, позволяет ей легко

справляться с предъявляемыми к ней требованиями окружающей действительности,

согласовывать эти требования и собственные желания, освобождая себя от внешнего,

принудительного контроля, проверок. Она возникает там, где общество доверяет

личности. Там, где доверия нет, ответственными можно назвать лишь отдельные формы

поведения человека, отдельные действия, отдельные поступки. В этом случае

ответственность не становится качеством личности.

Если человек отвечает за дело в целом, за свой выбор, за свои поступки, то он сам

может определять последовательность своих действий, средства и способы достижения

цели, отделить главное от второстепенного. Иными словами, беря на себя ответствен-

ность, человек гарантирует себе определенную степень независимости,

самостоятельности, свободы. Поэтому ответственность дает возможность строить разные

стратегии, пробовать разные способы достижения цели, искать оптимальные.

В процессе жизни человек выбирает сам, за что взять на себя ответственность. Очень

часто сознание ответственности за судьбу детей приводит к тому, что родители берут на

себя ответственность за каждый шаг, каждый поступок, задерживая тем самым

формирование ответственности у самого ребенка, не подозревая, что ребенок это

интуитивно улавливает. Поэтому ответственность предполагает выработку определенной

стратегии действия, поведения. Одни подчиняют свою жизнь внешним требованиям, фор-

мально выполняя свой долг. Это наихудшая стратегия, поскольку выполнение таких

обязательств для личности неинтересно, а отвечать за большое профессиональное,

жизненное дело она не готова. Превращение внешнего долга в формальные обязанности

опустошает и внутреннюю жизнь личности. Стратегии жизни других людей даже в

жестких социальных условиях (например, подконтрольности) обеспечили им большую

независимость именно потому, что они добровольно брали на себя ответственность и со-

хранили интерес к делу, мотивацию самостоятельного преодоления трудностей и т. д.

Критерием полноты принятия личностью ответственности может служить согласование

необходимости с желаниями и потребностями личности, а потому и с инициативой в осу-

ществлении дела.

На первый взгляд инициатива выступает как свободная форма активности, и в этом

смысле она противоположна ответственности как якобы вынужденной форме. Считаем,

что ответственность — это добровольное принятие необходимости, а потому на ее основе

могут возникать инициативы. Для доказательства этого предположения мы исследовали

условия перехода ответственности в инициативу в двух случаях: когда человек взял на

себя ответственность в силу или внутренней потребности, или внешней необходимости.

Другая гипотеза состояла в обратном предположении: внутренняя потребность взять на

себя ответственность возникает как раз тогда, когда субъект приступает к реализации на

практике собственных инициатив. Если бы мы доказали, что инициатива может возникать

и в ситуации ответственности (как признак ее добровольного принятия), то стало бы

очевидно, что в этом случае ответственность полностью присвоена человеком, т.е. стала

его потребностью в реализации необходимости.

Важным показателем подлинной ответственности является то, что человек

рассчитывает на свои силы, действует в соответствии с требованиями, предъявляемыми к

самому себе, т. е. независимо от внешнего контроля. Для выявления меры и характера

ответственности эксперимент строился так, что испытуемые имели возможность или

действовать самостоятельно, или прибегать к помощи окружающих.

Создавалась такая ситуация, в которой социально-психологическое окружение

(зрители) выступало с критикой или одобрением, имевшими своей целью вскрыть степень

уверенности личности, подкрепить ее, поколебать и т.д. Но одобрение и критика вы-

сказывались безотносительно к реальному успеху деятельности, поэтому-то и можно было

выявить степень уверенности субъекта, его ориентацию на внутренние или внешние

критерии. Исследовалась группа студентов гуманитарных вузов, которые в порядке

выдвижения своих инициатив предлагали короткие сценические сюжеты. Участники

эксперимента предлагали самые разные сюжеты — сложные, яркие, занимательные,

соревнуясь друг с другом. Затем авторам сюжетов было предложено реализовать их на

сцене, стать ответственными постановщиками. Этот момент в эксперименте был кри-

тическим, так как обнаружил, предполагали ли авторы инициатив себя в качестве лиц,

ответственных за постановку. Когда они становились ответственными исполнителями,

осуществлялся переход от инициативы к ответственности.

Кроме зрителей, к помощи которых могли прибегать постановщики, в эксперименте

участвовало жюри. Члены жюри оценивали сложность-простоту и другие параметры

сюжетов-инициатив, следили за тем, насколько постановщики прибегали к помощи,

подражанию, консультациям. Они фиксировали изменения первоначальных сюжетов,

когда авторы становились ответственными за их постановку. Эксперимент показал, что

одни студенты, выдвигая инициативы, уже предполагали себя ответственными

исполнителями своих замыслов; другие восприняли это как неожиданность и отказались

от постановки. Отказ рассматривался как отсутствие ответственности.

Выявились три группы студентов, одна из которых предлагала (на стадии инициатив,

замыслов) ровно столько, сколько смогла бы реализовать, вторая группа не помышляла о

реализации вообще. В третью группу включались лица, которые первоначально не

предполагали себя (в будущем) постановщиками. Но, когда им было предложено

поставить свой сюжет, они вынуждены были его упрощать. Оказалось, что их стратегия

противоположна стратегии студентов первой группы, которые, видя, что постановка в

целом получается, начали дополнять, расширять и развивать первоначальный сюжет.

Таким образом, обнаружились две стратегии реализации инициатив: упрощение замысла

на стадии его ответственной реализации и его усложнение, конкретизация, расширение.

Критерий усложнения или упрощения сюжета позволил понять некоторые скрытые

механизмы связи инициативы и ответственности: упрощение сюжета свидетельствовало о

противоречивости инициативы и ответственности. Инициатива расширяет поле

деятельности, активности, но возникающая вслед за ней ответственность требует четких

критериев для саморегуляции, и, если они предварительно не выделены, личность

вынуждена сузить «пространство» активности, упростить задачу.

Далее эксперименты показали, что если студенты не берут на себя ответственность

целиком, то они обращаются к социально-психологическим опорам (подражанию,

сравнению, оценке, инструкциям). Иными словами, ответственность строит внутренние

или внешние опоры, ищет критерии контроля — или свои, или внешние (социально-

психологические).

Полученные данные выявили, что наиболее глубоко инициатива и ответственность

связаны тогда, когда, проявляя инициативу, человек мыслит себя субъектом

ответственности. Социально-психологические поддержки (подражание, инструкции), к ко-

торым прибегает сама личность, свидетельствуют о ее несамостоятельности, зависимости,

что вскрывает противоречивый характер ее ответственности. Однако если в случае

сужения поля своей активности субъект все же сохраняет автономию, то при обращении к

социально-психологическим поддержкам имеет место возложение ответственности на

внешние опоры, т.е. частичная утрата самостоятельности.

Обнаружилась интересная зависимость между характером инициатив и

притязаниями личности на публичное одобрение, успех, оригинальность. Желание заявить

о себе иногда оборачивается неспособностью самостоятельно реализовать свой замысел.

Существует так называемый функциональный тип личности, у которого инициатива не

связана с ответственностью, поскольку на ответственной стадии этот тип полностью

отказывается от автономии, целиком переключается на социально-психологические опоры

и активно заимствует готовые решения. Его ответственность теряет характер личной

ответственности, но он активно реализует готовое чужое решение.

Смена инициативной позиции на ответственную дает возможность выявить характер

связи инициативы и ответственности. Гармоничное и продуктивное сочетание

инициативы и ответственности позволяет личности полностью сохранить свою автоно-

мию и высокий уровень активности. Противоречивые формы связи инициативы и

ответственности понижают уровень активности личности и лишают ее

самостоятельности. Отсутствие между ними внутренней связи ведет к активному

использованию готовых внешних моделей, правил и т.д.

Предметом исследования была и такая ситуация, в которой ответственность

предшествовала инициативе: инициатива могла проявиться только как расширение границ

того необходимого и достаточного, за что принималась ответственность. Мера принятой

необходимости выражалась, по нашему предположению, в появлении инициативы. Мы

предположили также, что субъект ответственности сможет расширить поле активности,

только будучи уверен в достижении результата своими силами. Эта уверенность является

также показателем ответственности. Предварительно мы выявили установку на

успешность (неуспешность) результата деятельности, поскольку именно эта установка

могла целиком определять уверенность в успехе.

В эксперименте исключалась возможность подражания постановщиков друг другу,

но присутствовали зрители, которые давали свои оценки. Для выявления того, на внешние

или внутренние критерии опирается личность, мы всех участников поставили в такую

ситуацию, где их деятельность оценивалась независимо от того, нуждались они в этом или

нет. В эксперименте использовалась ролевая игра, где зрители одобряют или не одобряют

постановщика безотносительно к реальному результату его деятельности. Таким образом,

можно было выявить, опирается ли личность на внутренние критерии успешности (и тогда

она способна противостоять критике) или обращается к социально-психологическим

поддержкам и критериям, ищет в них для себя опору.

Мы учитывали и удовлетворенность (неудовлетворенность) личности своими

результатами через ее отношение к справедливости (несправедливости) оценок жюри. В

целом выявилось: характер притязаний личности — установка на успех-неуспех,

уверенность-неуверенность (по мере совпадения-несовпадения собственных оценок с

оценками одобрения-неодобрения зрителей), наконец, удовлетворенность-

неудовлетворенность своими достижениями в конкурсе в свете справедливости-

несправедливости оценок жюри, а также в зависимости от объективного успеха-неуспеха.

Эксперименты показали, что принятие ответственности ведет к повышению роли

установки на успех-неуспех, т.е. к предвосхищению результата деятельности.

Существенно то, что ответственность брали на себя даже те лица, которые имели установ-

ку на неуспех, т.е. ответственность — это более глубокое понятие, чем притязания на

успех. Она возникает не только при мотивации достижения, но и при мотивации

поражения. Это подтверждает нашу гипотезу, что ответственность — это предъявление

требований к себе: они повышаются, если возникает возможность неуспеха.

Выявлены два критерия ответственности — расширение поля деятельности и

уверенность (которая сохраняется при наличии оценок — одобрения или критики). Если

инициатива гармонично сочетается с ответственностью, то личность может противо-

поставить собственную уверенность одобрению-неодобрению окружающих.

Негармоничная или противоречивая связь инициативы и ответственности приводит к

неуверенности, которая и проявляется в неспособности противопоставить свои критерии

успеха оценкам окружающих.

Однако обнаружилось, что иногда выдвижение инициатив было и своеобразным

уходом от ответственности. Выдвигая нереалистические предложения, эти лица

настаивали на их реализации вопреки очевидным неудачам. (В своих опытах с обезьянами

известный психолог Келер наблюдал такой случай: животное, чтобы достать подвешенный

плод, ставит ящик на ребро (поскольку зрительно оно длиннее, чем другие стороны) и

карабкается на него, не понимая, что в таком положении ящик стоять не может.) Подобно

этому некоторые студенты упрямо пытались доказать и навязать окружающим свои

решения, предложения, несмотря на их очевидное несоответствие действительности.

Такая особенность поведения была свойственна лицам с установкой на успех. Более того,

они испытывали удовлетворение и при неуспехе, обвиняя жюри в несправедливости

оценок.

Удовлетворенность-неудовлетворенность не однозначно связана с успехом-

неуспехом: у одних лиц успех не вел к удовлетворенности, другие вопреки неудаче не

были неудовлетворены. В целом удовлетворенность-неудовлетворенность зависит и от

установки на успех-неуспех, и от уверенности в себе, способствующей расширению

инициатив.

Установка на поражение повышает функции самоконтроля, но блокирует

инициативу. Эти лица не противостоят критике окружающих. При установке на неуспех

самоконтроль дает возможность развести неуспех и неудовлетворенность: и при неуспехе

некоторые были удовлетворены тем, что они правильно действовали, а неудачу

приписывали действию внешних обстоятельств. Студенты с установкой на успех и при

отсутствии гармоничной связи между инициативой и ответственностью удовлетворялись

одобрением окружающих при явном неуспехе. Таким образом, в эксперименте был вос-

создан внутренний механизм конформизма: человек видит, что терпит поражение, но

принимает одобрение окружающих. Не этот ли тип людей как особая психологическая

«порода» был характерен для эпохи застоя? Они разваливали хозяйство страны и

принимали в благодарность за это ордена. Другие студенты при установке на успех и при

гармоничном сочетании инициативы и ответственности не теряли способности

противостоять мнению окружающих, имели собственные критерии успеха-неуспеха.

Для лиц с отсутствием инициативы и пониженным самоконтролем одобрение

окружающих служило внешними социально-психологическими опорами, которые

компенсировали внутренние, что повышало их уверенность. Далее, по характеру связи

уверенности-неуверенности с одобрением-критикой окружающих выделились два

парадоксальных типа: один из них становился более уверенным при возрастании критики,

т. е. противостояние критике повышало четкость внутренних критериев. (Таких людей в

жизни называют упрямыми.) Второй, напротив, столь негативно реагировал на критику,

что его способность к саморегуляции блокировалась, эмоции мешали действию.

Благодаря экспериментам удалось установить, как личность в своей инициативе и

ответственности ориентирована на оценку окружающих, в какой мере она

противопоставляет свои критерии при оценке результата деятельности критике или

одобрению (критериям) окружающих. Выявились особенности самостоятельности,

автономности личности: в начале нашего исследования о ее самостоятельности

свидетельствовало отсутствие ориентации на социально-психологические критерии и

опоры, далее показателем самостоятельности стала способность сохранять уверенность и

даже противопоставить свои критерии успеха-неуспеха социально-психологическому

одобрению-неодобрению.

Способ реагирования на критику или одобрение окружающих обнаружил

закрытость, нейтральность или открытость, зависимость личности от этого окружения,

что раскрывает механизмы ее ответственности. Обнаружился тип настолько зависимый,

что он одобрение окружающих ставил выше очевидного неуспеха; нейтральный тип, т. е.

не нуждающийся в одобрении или порицании в силу уверенности во внутренних

критериях; наконец, тип, закрытый по отношению к социально-психологическим

воздействиям.

Почему столь важна роль социально-психологического окружения для «испытания

на прочность» ответственности личности? Итоги данного эксперимента, который,

конечно, носил конкретный, а потому достаточно узкий характер, можно сравнить с

другими исследованиями. Дело в том, что большинство исследователей связывают

ответственность с разрешением разного рода противоречий. Так, классические опыты

Кольберга, исследовавшего ответственность, содержали два противоречащих друг другу

моральных суждения — воровство или спасение жизни. (Герой рассказа Кольберга Ганс

стоит перед альтернативой: чтобы спасти жизнь своей больной раком жены, он должен

купить лекарство, но, поскольку оно стоит слишком дорого, ему остается только его

украсть.)

В наших экспериментах противоречие не задавалось самой задачей, а возникало (или

не возникало) как внутреннее противоречие (между инициативой и ответственностью) или

как противоречие внутреннего и внешнего (самооценка и самоконтроль и внешняя оценка,

внешний контроль). Это различие принципиально: для испытуемых Кольберга вся си-

туация достаточно умозрительна, а потому трудно сказать, насколько ее противоречие

оказывается собственно личностным, тогда как в наших экспериментах противоречие

возникает между реальным действием личности (ее инициативой) и неожиданно

возложенной на нее ответственностью (или между ее уверенностью в себе, внезапно

поколебленной критикой, и т.д.). Таким образом, психологическая реальность,

исследуемая нами, охватывает действительные личностные противоречия.

Мы не беремся обсуждать данные Кольберга о возрастных стадиях и

характеристиках ответственности, которые он различал по характеру социально-

нравственных позиций и соответствующих аргументов при решении противоречия *. Но

внутри исследованного нами возраста обнаружены такие различия в типах

ответственности, которые ставят под сомнение глобальность стадий Кольберга, указывают

на чрезмерную абстрактность его подхода. В исследуемом возрасте обнаружилось

характерное для ряда типов общее противоречие между личными амбициями, казалось бы

ориентированными на социально-психологическое окружение, на успех в глазах группы, и

реальной личностной несамостоятельностью, которая сразу проявляется в случае критики

со стороны группы; противоречие между самоуверенностью, выражающейся в виде

инициатив, и неуверенностью на стадии ответственности. Различия типов инициативы и

ответственности позволяют понять и те механизмы, которые лежат в основе подлинной

ответственности и инициативы, и те, которые препятствуют их формированию. На первый

взгляд тип, который оказывается независимым от суждений группы (позитивных или

негативных), может быть назван индивидуалистом или даже эгоистом и служить скорее

негативным образцом, чем идеалом ответственного человека. Можно предположить, что

он не годится для коллективной, разделенной ответственности.

На самом деле только тот, кто обладает внутренней свободой от давления

непосредственного окружения (тем более что окружением была не сложившаяся

студенческая группа, а случайные люд — зрители), и может отстаивать свой нравственный

выбор, брать на себя ответственность. Тот же, кто спешит отказаться от своих инициатив,

приходит к «фальстарту» при упоминании об ответственности, на того и группа не может

возложить свои поручения, ответственность за общее дело, сколь бы ни был он чуток к

общественному мнению. В такой игровой ситуации, как наш эксперимент, мы не имели,

казалось бы, ни юридических, ни нравственных нарушений. Однако ряд типов (и среди

них конформист в чистом виде) обнаружили серьезные человеческие, психологические

издержки. Например, обычно считается ответственным тот, кто предвидит последствия

своих поступков. Мы обнаружили формальность, «психологическую безнравственность»

такой ответственности, при которой человек стремится избежать прогнозируемого

неуспеха, а его инициатива становится способом ухода от ответственности в сферу

фантазии, необязательного.

* Кольберг установил, что дети находятся на стадии доморального сознания, поскольку

аргументируют опасностью быть уличенными, подростки аргументируют с позиций «молодого члена

общества», стремящегося к соблюдению «порядка». Субъектом (субъективная ответственность)

ответственности, по Кольбергу, личность становится на стадии «морали хороших человеческих отношений»,

затем проходит стадию морали социальной системы и совести и, наконец, стадию гражданского этического

сознания.

Подлинная ответственность обнаруживается, прежде всего, в характере притязаний,

в требовательности к себе, в установке на преодоление трудностей. Фактором,

препятствующим ответственности, является установка на успех в глазах окружающих,

стремление к публичности. Подлинная ответственность связана с уверенностью в себе и

собственными критериями саморегуляции. Неполнота ответственности проявлялась в

неуверенности и в обращении к внешним критериям. Неуверенность в свою очередь

проявлялась в неспособности отстоять свои критерии, когда деятельность подвергалась

резкой критике, в отказе от своих критериев при явно завышенных оценках.

Если личность стремится реализовать свою инициативу, не беря на себя

ответственность, то внешние требования воспринимаются как принудительные,

неожиданные. Это ведет к эмоциональному дискомфорту личности, к

неудовлетворенности и в итоге — к утрате инициатив. Если же деятельность

осуществляется только через ответственность, ограниченную достижением результата,

уходом от неуспеха, то отсутствует полнота самовыражения, а потому полнота

удовлетворенности. Здесь раскрывается ограниченность представления об ответствен-

ности как обязанности. Обязанность исключает возможность разных стратегий

реализации дела, решения задачи, внутреннюю свободу субъекта, его способность к

маневренности, творчеству.

На первый взгляд, исходя из определения ответственности как присвоения

личностью внешней необходимости, человек в своих действиях должен руководствоваться

внешними социально-психологическими критериями, искать в них опору. На самом деле

основным для ответственности является чувство уверенности человека в своих силах,

наличие четких собственных критериев деятельности и способность их отстоять, добиться

своего. Ответственность, как показало исследование, может быть, или устойчивым

качеством личности, или ответственным осуществлением конкретной деятельности, т.

е. отдельным поступком. Следовательно, ответственный способ осуществления

деятельности может быть доступен и тем, у кого ответственность не стала еще

устойчивым качеством. Это значит, что ответственность как качество личности нужно

формировать через деятельность.

Потенциально способными к ответственному поведению могут быть и лица,

обладающие исполнительностью как устойчивым качеством личности, и лица по своему

типу амбициозные, стремящиеся к популярности, и т.д. Но одновременно выявились и

слабые, ненадежные звенья присущего им ответственного поведения. Поэтому их

ответственность нужно формировать иным путем, не только опирающимся на их сознание

и на осознание необходимости.

Данное исследование обнаружило оптимальное соотношение инициативы и

ответственности в психологической структуре деятельности. На первый взгляд кажется,

что деятельность всегда должна начинаться с инициативы, поскольку в последней про-

являются мотивы, цели человека. Более того, деятельностью психологи считают только ту,

которая отвечает мотивам, потребностям. Тогда и оказывается, что ответственность

сводится к предвидению или к достижению результата. Однако наше исследование пока-

зало, что последовательность инициативы и ответственности важна не сама по себе.

Деятельность может инициативно начаться, но не перерасти в ответственную и, наоборот,

ответственно начаться, но не перерасти в инициативный способ ее осуществления.

Раскрытие соотношения инициативы и ответственности как внутриличностного

соотношения (гармоничного или конфликтного) очень важно для дальнейшего понимания

коллективных форм инициативы и ответственности, для раскрытия механизмов со-

гласования инициатив и разделения (от понятия «разделенная ответственность»)

ответственности. Хотя данное исследование не ставило целью выявить согласование

инициатив, но наблюдение показало многие формы «согласований», которые проливают

свет на судьбы этой формы активности в обществе. Одни лица проявляли инициативы,

когда были пассивны все остальные, другие — в порядке подражания или соревнования с

окружающими, наконец, только некоторые были инициативны «по собственному

побуждению». Обнаружилось также неумение согласовывать разные инициативы. Как уже

отмечалось, причины этого кроются в незнании организационных путей их реализации.

Старшеклассники были быстры на выдумку и «туги» на ее воплощение в жизнь.

«Согласованность» инициатив выступала либо как их тождественность, либо как их

«контрастность», но подлинное согласование инициатив отсутствовало.

Особенности взаимодействия разных типов ответственности были еще более

сложными и противоречивыми во временных группах молодежи (старшеклассников и

студентов). Они обнаружили неспособность к разделенной ответственности. Если легко

обнаруживался лидер тех или иных инициатив (при условии пассивности группы), то

лидера ответственности за группу оказалось найти очень трудно, хотя в нее и входили

люди, действительно обладающие ответственностью как устойчивым качеством личности,

но они были готовы отвечать только за себя.

Таким образом, условием выработки коллективных инициатив и разделенной

ответственности является, во-первых, знание особенностей каждого из членов группы, во-

вторых, знание межличностных отношений в данной группе («традиций» подавления ини-

циатив, безответственности и т.д.), на основе которых только и возможно построение

педагогических воспитательных стратегий. Однако учет этих особенностей и «традиций»

(особенно негативных) не должен превращаться в опору на них. Например, при сложных

взаимоотношениях подростков, когда их инициативы блокируют друг друга, можно

предположить новые, необычные для них формы совместной деятельности, такие, как

организационно-деятельностные и ролевые игры. В них разрушаются негативные

стереотипы, закрепленные роли («инициатора», «козла отпущения»), лидерство и формы

активности начинают переструктурироваться.

Таким образом, мы выяснили, что активность выполняет самые разнообразные роли

в жизненном функционировании личности, обслуживает все сферы ее жизни — от

«координатора», организатора всех жизненных отношений и проявлений личности,

«посредника» между требованиями общественной и личной жизни до самых детальных,

частных, «мелких» операций, осуществляемых человеком повседневно. Говоря об

активности в жизни каждого человека, отметим, что она является как бы результирующей

всех его жизненных планов: временного, ценностного, действенного и т.д. Так,

осуществляясь личностью в действенном плане жизни, активность приобретает форму

самореализации, во временном плане — форму актуализации своих действий, т.е. са-

морегуляции, в ценностном плане — форму самовыражения (самолюбия) как проявления

своего «я» в жизни.

Глава III

ЧЕЛОВЕК — ОРГАНИЗАТОР СВОЕГО ВРЕМЕНИ

1. Время в жизни человека

Проблема психологического времени — одна из интереснейших и наименее

разработанных в психологии. Особенность ее в том, что время и объективно (везде

одинаково по своим законам), и индивидуально. Оно является мерилом жизни человека (ее

событий, развития), но подчас не может переживаться «объективно», в отрыве от

собственно личностных смыслов и значений.

Поскольку время «определено не только количественно, но и качественно и

различается не только по количеству, но и по качеству» 1, ученые на протяжении

длительного периода вели дискуссию (она проходила в основном между представителями

естественных и гуманитарных наук) о том, каковы особенности этого «другого», не

физического времени, имеет ли вообще последнее право на существование. Это время

помимо основных физических параметров, присущих любому времени, должно обладать

какими-то особыми признаками, которые определяли бы его как человеческое время 2.

Разрешить многолетнюю дискуссию, отстоять «человечность» времени помогли

психологи. Выделив сначала субъективное время, отличное от физического, они затем

доказали, что «субъективность» — это принадлежность времени субъекту, а не

субъективистское его истолкование 3.

Внимание исследователей проблемы времени сосредоточилось на выявлении

качественной специфики, качественной определенности времени (согласно определению

К. Маркса), а не только на особенностях субъективного переживания хронологического

времени. Накопленные в психологии и других науках сведения, факты постепенно

раскрывали временные аспекты психики, механизмы их действия (такие, как скорость,

ритм, интенсивность) с точки зрения «произвольного» управления этими механизмами

субъектом в отличие от неуправляемых, физиологических процессов (альфа-, бета-ритмов,

подвижности нервных процессов и т.д.). В этой связи скорость рассматривалась, в

частности, как скорость управления человеком своими психическими процессами (их

произвольное замедление или ускорение), темп — как произвольная психологическая

интенсивность (с точки зрения значимости для личности интенсивного выполнения того

или иного плана, задания), ритм — как психологически заданный и личностно обосно-

ванный режим работы (количество перерывов, интервалов и т.д.).

Все развитие психики человека осуществляется во времени, поэтому психологи

постепенно стали выделять периоды, этапы, события, поворотные пункты 4. Появилось

понятие жизненного пути 5, или индивидуальной истории (по аналогии с общественной),

развитие психики определялось как протяженное, удлиненное, изменяющееся во времени,

имеющее прошлое, настоящее, будущее.

Проблема времени оказывается удивительно близкой ученому и писателю, критику и

художнику, актеру и публицисту. За последние годы появилось множество произведений,

посвященных философским проблемам времени, они ставятся крупнейшими писателями

XX в.: М. Прустом, Д. Джойсом, В. Вулф, Ф.-С. Фицджеральдом, Т. Манном и др.

Проблеме времени отводится значительное место в произведениях классиков

марксизма-ленинизма. К. Маркс писал, что, «если предположить наличие коллективного

производства, определение времени, естественно, сохраняет существенное значение» 6.

Особенно актуальным становится Марксово положение об экономии времени, которое

подтверждается всем ходом общественного развития: «Чем меньше времени требуется

обществу на производство пшеницы, скота и т.д., тем больше времени оно выигрывает для

другого производства, материального или духовного. Как для отдельного индивида, так и

для общества всесторонность его развития, его потребления и его деятельности зависит от

сбережения времени. Всякая экономия в конечном счете сводится к экономии времени» 7.

Почему именно психологическое время вызывает особый интерес? В первую очередь

потому, что сегодня ученые-психологи ищут и определяют (наряду с социологами и

обществоведами) оптимальные условия и характеристики процессов труда, отношений

производства, коллективной и индивидуальной деятельности, изучают условия

психологической совместимости людей, намечают способы рационального использования

времени в системе «человек — машина», связанной со «скоростными» механизмами

человека (такими, как скорость, темп, ритм и т.д.), с проблемой экономии времени за счет

интенсификации.

Концепция труда, созданная К. Марксом, раскрыла за его внешними временными

характеристиками (такими, как продолжительность рабочего дня, интенсивность труда)

его сущностную социальную детерминацию временем. «Точно так же,— отмечал

К. Маркс,— общество должно целесообразно распределять свое время, чтобы достичь

производства, соответствующего его совокупным потребностям, подобно тому, как

отдельное лицо должно правильно распределять свое время, чтобы приобрести знания в

надлежащих соотношениях или чтобы удовлетворять различным требованиям,

предъявляемым к его деятельности. Стало быть, экономия времени, равно как и

планомерное распределение рабочего времени по различным отраслям производства,

остается первым экономическим законом на основе коллективного производства» 8.

Маркс показал, что время является и критерием общественных отношений, и

социальной детерминантой всей человеческой деятельности, ее внутренним законом. Тем

самым методологически был подорван описательный подход к пониманию социального

времени как простой продолжительности, как простого течения событий во времени.

Личность и ее труд предстали как жестко детерминированные общественным временем,

как контролируемые во времени, как ускоряемые и ускоряющиеся. Тем самым коренным

образом изменился подход, в рамках которого рассматривалась специфика времени

личности. Личность уже не выступала как некий эпицентр, вокруг которого свободно и

произвольно располагается прошлое, настоящее и будущее. Она стала рассматриваться как

субъект времени своей жизни и ее организатор. При этом оптимальная регуляция,

организация времени предполагают адекватное определение (оценку) личностью своих

возможностей, выявление их соответствия или несоответствия внешним условиям

деятельности. Следовательно, принадлежность времени субъекту предполагает

регуляцию, планирование, «использование» времени самой личностью.

Особенность субъекта времени проявляется в таком «перераспределении» времени,

при котором личность осуществляет выбор адекватного (внешним и внутренним

запросам) способа деятельности (в общении, в образе жизни). При этом возможен выбор

различных способов организации времени. Л. Сэв, например, определяет процесс

регуляции времени как его «использование». В роли субъекта организации времени у него

выступает «реальный базис личности», на основе которого и происходит это

использование (или регуляция) 9. Только выступая в качестве реального субъекта

организации времени своей жизни, человек получает возможность своевременно и

адекватно общественным задачам включаться в их решение, соотносить необходимое и

свободное время своей жизни как на основании социальных запросов, так и на основании

собственных планов, перспектив и т.д. Поэтому оптимальное для личности решение

вопросов организации времени невозможно вне субъекта, помимо него.

Временная регуляция охватывает как деятельность в целом (с точки зрения

соответствия ее плану), так и определение отдельных ее этапов, участков (выбор

подходящего момента для совершения отдельной операции, способа связи, перехода от

одной операции к другой, сокращения промежутков между операциями и т. д.) 10.

Социальное время, предъявляя свои требования человеку, четко обозначает, в какой

период он должен уложиться, чтобы социально не отстать, «успеть». Оно может выступать

как «движущей силой» развития субъекта времени (с точки зрения совершенствования

способов управления временем), так и его тормозом, стрессогенным фактором (в случае

несформированности личностью своего качества как субъекта времени). Желание и

необходимость соответствовать социальному времени, не отстать, «идти в ногу со

временем» обусловливают такую стратегию организации времени, когда для того, чтобы

не отстать, нужно «быть немного впереди». Стратегия «опережения» реального

(хронологического) времени, планирования своих действий (событий) «наперед» является

стратегией активного преобразования, «резервирования» или, наоборот, «использования»

своего наличного времени, превращения его в условие своего развития, реализации своих

задач и т.д.

Стратегия (если ее можно так назвать) «запаздывания» предполагает пассивное

перераспределение времени (по дням, месяцам, не сегодня, так завтра), которое не

используется для развития, не выделяется в свободное время и т.д. С точки зрения

рациональной организации времени различаются стратегии «активного учета»

социальных нормативов времени (сроков, темпов) при соблюдении своих «интересов» и

стратегии «пассивного приноравливания» к внешним временным требованиям, когда

человек покорно им подчиняется, а его планы так и остаются планами. Стратегия

«активного игнорирования» нормативов времени в результате приводит к безнадежному

отставанию, к профессиональной и личной некомпетентности, к дезориентации в

происходящем и т. д. Только выявив место индивида на «пересечении» различных времен

жизни, часто действующих в противоположных направлениях, можно определить его роль

как субъекта согласования, соотнесения, связывания всех этих времен.

Каковы же реальные, жизненные критерии организации времени субъектом? Какими

механизмами, средствами осуществляется эта организация? Для определения истинных

критериев личностной организации времени мы ввели понятие своевременности.

Своевременность выступает как предпосылка и условие адекватного (требованиям

социального и личного времени) распределения времени. Без своевременности, т. е. без

соответствия (согласования, координации) этих требований, невозможно оптимальное

распределение времени жизни. Таким образом, можно сказать, что своевременность — это

способ разрешения противоречия между социальным и личностным временем, способ

приведения в соответствие внешних и внутренних условий жизни. Организация времени

— это оптимальное соотнесение различных этапов, периодов жизни, установление

оптимальной для личности последовательности жизненных событий, которое должно

осуществляться личностью в срок (т. е. своевременно). Поэтому, возвращаясь к

определению субъекта времени, можно сказать, что своевременность выступает как его

неотъемлемое качество.

В обычной жизни мы нередко встречаемся с ситуациями, промедление в которых

«смерти подобно», требующими своего немедленного разрешения. Поэтому, говоря об

организации времени жизни, осуществляемой оптимальным для личности образом, мы

указываем, прежде всего, на ее своевременное осуществление как на единственный

критерий, актуальный в повседневной жизни. Своевременное действие, осуществляемое

одномоментно, одноразово, может оказаться случайностью, никак не закрепляющейся в

индивидуальном опыте человека (в его сознании, памяти). Своевременное действие,

осуществляемое ежедневно, становится жизненной практикой, способом существования

индивида во времени. Своевременное действие как ежедневная практика, привычка,

становясь способом жизни человека, определяет его жизненную стратегию во времени,

которая является стратегией «опережения» хронологического времени.

Своевременность проявляется в адекватном внешним временным нормативам

использовании своих временных психических способностей и механизмов, в создании

особой временной направленности деятельности, в ходе которой человек связывает разор-

ванные, разобщенные во времени объекты, придает им определенный ритм и скорость.

Различной оказывается мотивирующая сила своевременности: у ряда людей ярко

выражена жизненная торопливость, безотносительная к реальным, объективным

обстоятельствам их жизни, как будто время постоянно подстегивает их, как будто они

постоянно боятся упустить главное. Однако как бы ни различались формы проявления

(или непроявления) своевременности, она является необходимым качеством личности,

условием реализации ее индивидуальных и социальных возможностей.

Своевременность важна и при овладении профессией, включая получение

образования и становление мастерства, прохождение этапов профессиональной жизни

(карьеры). Она диктуется и существующими социальными нормами — оптимальными

возрастными сроками прохождения соответствующих этапов и личностной потребностью

в самореализации. Иногда, даже неосознанно человек ставит себе сроки, оценивая их

несоблюдение как жизненную неудачу. Последовательность основных жизненных шагов

(получение образования, вступление в брак, рождение детей, этапы карьеры)

располагается каждым человеком в своеобразном ценностно-временном измерении, в

соответствии с чем они и получают определенную личностную оценку («еще успею»,

«еще рано», «уже поздно», «скоро будет поздно»). Эти временные смысловые оценки

часто являются важнейшей составляющей жизненной мотивации (или ее падения), а затем

и регуляции реальных соотношений личности с объективным временем. Сознание того,

что я не успел вовремя жениться, получить образование, сделать карьеру, существенно

снижает самооценку личности и ее удовлетворенность жизнью. Своевременность —

таково важнейшее из качеств личности как субъекта жизни, осознанное или переживаемое

основание регуляции времени жизни. Это качество, как показывают наши исследования,

носит индивидуально-типологический характер.

Индивидуальную способность к регуляции времени можно рассматривать как

способность к планированию, к определению последовательности операций во времени.

Способность сосредоточивать максимум напряжения, усилий в данный момент, сохранять

психические резервы до конца осуществления деятельности, устанавливать

психологически и объективно целесообразную ритмику формируется и воспитывается у

личности как способность к регуляции времени. Личность, способная работать в условиях

временного стресса, снимать или усиливать его действие, может улавливать и выделять

временные «пики», оперативно использовать все временные параметры, определять

пределы, как допустимых опозданий, так и допустимых опережений.

При анализе способности к регуляции времени необходимо учитывать все уровни

этой регуляции от простого напряжения всех физических сил, нервно-психических

усилий, включая целесообразное распределение памяти, внимания, мышления, воли, до

организации деятельности в ее временной последовательности, скорости. При этом

каждый уровень регуляции времени выступает средством решения задачи регуляции

времени на следующем уровне. Например, психическая регуляция выступает средством

решения задачи регуляции деятельности. В свою очередь регуляция деятельности является

условием превращения личности в субъекта деятельности.

Оптимальная форма проявления способности к регуляции времени — это

организация жизни как единого целого, самостоятельное определение жизненных

периодов, фаз, занятий, их последовательности и смысловой иерархии 11. Высший уровень

развития этой способности означает, что вся динамика жизни начинает зависеть от ее

субъекта, темпов и характера его развития. Продуктивное использование времени,

ориентация во времени, способность по-своему распределить время в условиях, когда

время наступления событий неопределенно, когда отсутствует строгая детерминация

времени,— это особые личностные временные способности, которые и обеспечивают

своевременность, продуктивность, оптимальность ее общественной и личной жизни.

Однако личностный уровень организации времени не может быть выведен только из

закономерностей и особенностей психологического времени. Сущность личностной

организации времени может быть раскрыта через соотношение личности с таким

целостным, специфическим, динамическим процессом, как ее жизненный путь.

В исследованиях жизненного пути личности наиболее важным для психологов

оказалось определение субъективного времени 12. Далее необходимо было выявить

специфику личностного времени, установить связь между субъективным и объективным

временем, показать, как личность устанавливает эту связь, какую роль играет

субъективное время в регуляции жизненного пути. Первоначально задача определения

жизненного пути была поставлена Ш. Бюлер как нахождение интеграла биологического,

исторического и индивидуально-биографического времени, в которой лишь угадывалась

идея связи объективного и субъективного времени 13.

Сторонники событийного подхода к жизненному пути предложили его членение на

события как некоторые кванты, которые способны придать ему динамику. Однако им не

удалось связать внешние события с внутренними и тем самым соотнести их периодизацию

с субъективным личностным временем. Субъективный ряд событий оказался связанным с

объективным лишь случайным совпадением во времени. Личность не рассматривалась как

основание связи субъективного и объективного времени.

Ограниченность подходов к жизненному пути состояла в том, что личность не

рассматривалась как организатор жизненной динамики, жизненного пути. Генетическая

теория личности, идея качественного изменения и развития личности в процессе жизни,

которая разрабатывалась П. Жанэ, Ж. Пиаже, С. Л. Рубинштейном и Л. С. Выготским, не

была применена к анализу жизненного движения личности, не сомкнулась с

представлением о личности, осуществляющей свою жизнь во времени. При анализе

жизненного пути не рассматривался вопрос о том, как соотносится общественное и

индивидуальное время в жизни личности.

Одно из основных противоречий индивидуальной жизнедеятельности заключается в

противоречии между жесткой общественной детерминированностью личной жизни во

времени и способностью личности к развитию, т.е. к возрастанию ее возможностей,

умножению ее личностного времени в процессе жизненного становления и

самоопределения. Расширение временных возможностей личности связано с жизненным

опытом, с развитием способностей и умений, повышающих скорость осуществления

деятельности, наконец, с развитием особой способности к личностной организации

времени жизни.

По нашему мнению, именно целостность и непрерывность сущностно

характеризуют развитие личности на протяжении всего жизненного пути в отличие от

возрастного развития. Для каждой личности существует свой, пронизывающий все ее

возрасты, единый на протяжении всего времени жизни способ развития. Он может носить

прогрессивный или регрессивный характер, может осуществляться гармонично или

противоречиво (противоречия между потребностями-притязаниями и способностями,

между творческим типом личности и нетворческим характером профессии, труда и т.д.),

может быть интенсивным или экстенсивным, более индивидуализированным или

типичным.

Личностное развитие многоуровнево и сложно. Оно включает и природно-

психическое, и социокультурное развитие личности. Однако при всей разноплановости

уровней развития, при их гетерохронности (Б. Г. Ананьев), ведущее противоречие возни-

кает в результате несовпадения возрастающих возможностей личности и социально

заданных условий их реализации (труд, общение и т.д.) или в результате социальных

возможностей и неспособности личности к их использованию. Неполная, неадекватная

самореализация — это уничтожение ценности, а тем самым растрата личностного

времени. Необратимость хода жизни (в природном смысле) лишь усиливает остроту этого

противоречия.

Ценностное отношение к жизни проявляется в мотиве успеть воплотить себя в

жизни, в чем-то непреходящем, в человечески-ценном, в общественно значимом. Эта

основная потребность объективации проявляется в стремлении расширить границы своего

индивидуального бытия, воплотить, объективировать себя в формах, неподвластных

течению времени, сделать свою жизнь более интенсивной в настоящем. Последнее и

составляет основу деятельной личности, основу переживания времени как ценного (или

как пустого, бессмысленного). Основное противоречие жизни личности может выглядеть

так, что, совершая во времени реальные действия, поступки, личность оказывается не в

силах переживать их как ценность (в силу общественных или личных причин). Это и есть

обесценение, уничтожение личностного времени. В общественной жизни есть сферы,

которые насыщены событиями, противоречиями, социально перспективны, характеризу-

ются высокими темпами развития. Попадая в такие сферы, личность получает

возможность интенсивно взаимодействовать со средой, приобретает высокий ритм жизни.

Благоприятные общественные условия усиливают, увеличивают возможности личности,

умножают ее потенциал.

Если способность к организации времени выступает как временное и ценностное

упорядочение жизни, ее событий, этапов, то активность в организации времени — это

реальное созидание времени жизни, его умножение, расширение, наполнение. Это

достигается различными путями: в одном случае — оптимальным использованием

человеком своих природных и психических возможностей (резервов развития), в другом

— нахождением личностью оптимально-индивидуального темпа жизни, выбором

оптимальной стратегии поведения, в третьем — своевременным включением личности в

социальные процессы, оптимальным соединением индивидуальной и коллективной

активности. Здесь своевременность раскрывается в связи с динамикой объективного хода

жизни, социальных процессов и событий. Активность личности при этом может

проявляться своевременно или несвоевременно.

Анализ развития личности, ее способности к организации времени жизни

обнаруживает, что управление временем со стороны личности носит или прямой, или

опосредованный характер. Развитие личности (ее опыт, знания, способности и, наконец,

зрелость) есть потенциальное время (или потенцирование времени), которым личность не

может управлять непосредственно. Но активность превращает это потенциальное время в

реальное время (актуальное время), увеличивая временные возможности личности.

Активность интенсифицирует жизненные и личностные процессы, способствует более

полному самовыражению и тем самым увеличивает ценность реального времени жизни.

Способность личности к организации времени жизни есть непосредственное управление

временем, овладение им.

2. Организация людьми времени своей жизни

Человек должен определить, в какой последовательности осуществлять те или иные

дела, решать жизненные задачи, чему посвятить больше времени, жизненных сил.

Формальные показатели времени не раскрывают его ценности: человек может быстро что-

то сделать, чтобы скорее перейти к интересному и главному делу. При организации

разными людьми своей жизни на первом плане оказывается не различие биографий, или

«судеб», людей, а зависимость хода жизни от самой личности, ее ускорение или

замедление, интенсивность или экстенсивность.

Психологи установили, что время жизни можно рассматривать типологически. Типы

личности, более включенные в социальную динамику, находятся в более прямых, жестких

(краткосрочных) временных связях с социальными условиями. Они получают от

социальных ситуаций своего рода дополнительное ускорение. Типы личности, слабо

включенные в социальные процессы, которые не осознают свободное время как ценность,

как правило, наиболее статичны и обладают малым «ускорением», поскольку не знают,

чем это время заполнить. Это два крайних типа. Личности первого типа живут преиму-

щественно в сфере общественно необходимого времени, соответственно их время и более

очерчено, от них требуется определенная производительность труда, определенная

скорость. Одновременно они пользуются всеми ценностями общественного времени, они

в меньшей степени являются субъектами собственной жизни, распределителями ее

времени. Личности противоположного (второго) типа, максимально высвобождающие

свободное время для «подлинной» жизни, минимально включены в социальные процессы.

Свободное время личностями этого типа осознается как личностная ценность, но не

присваивается ими как ценность. Свободное время превращается в антиценность, т.е.

растрачивается или становится безличностным, обедненным способом жизни.

Таким образом, в регуляции времени жизни просматриваются различные

личностные способы. Один из них заключается в максимальном соответствии

требованиям общественного времени, в приноравливании к скоростям социальной жизни,

к социальным требованиям, предъявляемым к личности. Другой состоит в том, чтобы,

превратив время в самоценность, высвободить максимум свободного времени. Однако

такие личности, как правило, не реализуют время как ценность, поскольку не используют

его для своего развития.

Эти типы не встречаются в чистом виде: способ творческой жизни может

совмещаться со способом социальной жизни и т.д. В этом случае движущие силы развития

могут суммироваться — индивидуальные факторы развития усиливаются общественными.

Однако вполне возможно, что соединение разных типов жизни порождает противоречия

между ними на жизненном пути данной личности, и тогда развитие осуществляется в

процессе разрешения ею противоречий.

Но методологически важно определить сначала тип соотношения личности и

общества, способ жизни личности, найденный ею в обществе, и только в зависимости от

этого конкретного соотношения можно выявить способ связи, соотношение общест-

венного и личностного времени, способ регуляции личностью времени в смысле его

ускорения, интенсивности, ценности.

Если соотношение индивидуального и общественного в жизни личности

складывается сложно, противоречиво, т.е. личность не может включиться в общественную

жизнь творческим образом, то собственно личностное время уничтожается как ценность,

как способность, движение личности не идет ни по пути ускорения, ни по интенсивному

пути.

Личность может рассматриваться под углом зрения присущих ей временных

структур, особенностей и способностей только на основе определения ее как

развивающегося во времени и движущегося по собственной пространственно-временной

траектории субъекта. Она не только отражает время, не только относится к нему,

переживая и регулируя его, но становится самостоятельным центром временной

детерминации. Кроме временных требований общества, временных возможностей и

резервов, которые ей предоставляет общество в виде его опыта (своего рода временной

«резервуар»), личность сама определяется во времени. Это самоопределение касается того

процесса, в котором в единстве происходит и ее развитие, и ее движение, т. е. жизненный

путь. Специфика жизненного движения личности заключается в решении самой общей

задачи, самого глобального противоречия — между жесткой объективной

детерминированностью личной жизни во времени и одновременно возможностью

маневрировать во времени и наращивать свои временные резервы, потенциировать время.

В самом общем виде развитие личности — это возрастание ее возможностей,

возрастание и умножение личностного времени. Развитие во временном выражении — это

своеобразная «производительность» (не труда, а самой жизни), разрешающая способность

личности. Развитие, будь то собственно развитие или воспитание в своем временном

выражении,— это форма потенциирования времени, создания временных резервов. Идея

резервирования, сохранения времени и его передачи в форме культуры, накопленного

опыта должна быть распространена и на само развитие личности. Развитие в его

оптимальных формах — это умножение и возрастание активности личности, которая есть

не что иное, как жизненная «производительность».

В процессе жизни личность оптимально использует эти резервы (что нельзя считать

самоактуализацией в биологическом смысле, как предполагал А. Маслоу). Превращение

резервов развития в движение, носящее более интенсивный характер, в само-

детерминацию — это и есть задача, решаемая личностью на протяжении жизненного пути.

Личность оказывается способной увеличить время жизни, умножить социальное время на

временной потенциал своего развития. Она проводит свою линию, протягивает ее через

все время жизни (более или менее последовательно), сохраняет основную задачу жизни,

несмотря ни на какие изменения, обеспечивает определенную смысловую связь между

прошлым, настоящим и будущим. Иногда для личности удержание этой линии

представляет труднейшую жизненную проблему.

Активность личности может носить стихийный характер и достигать оптимальности

случайным, подражательным путем. Или проявляя активность, личность может учитывать

закономерности общественного времени, общественные требования, т.е. по существу

активно осуществлять общественно необходимые требования, последовательно и

самостоятельно их реализовывать. На основании параметров активности, учета

описанных выше типов, а также некоторых общих характеристик личности можно

выделить четыре типа регуляции времени (по В. И. Ковалеву).

1.Стихийно-обыденный тип: личность находится в зависимости от событий и

обстоятельств жизни. Она не успевает за временем, не может организовывать

последовательность событий, предвосхищать их наступление или предотвращать

осуществление. Этот способ организации времени жизни характеризуется

ситуативностью поведения, отсутствием личностной инициативы, т. е. краткосрочной и

пассивной регуляцией.

2.Функционально-действенный тип: личность активно организует течение событий,

направляет их ход, своевременно включается в них, добиваясь эффективности. Однако

инициатива охватывает только отдельные периоды течения событий, но не их объективные

или субъективные последствия; отсутствует пролонгированная (длительная) регуляция

времени жизни — жизненная линия. Данный тип является примером краткосрочной

активной регуляции времени (событийное время).

3.Созерцательно-пролонгированный тип: личность пассивно относится ко времени, у

нее отсутствует четкая организация времени жизни.

4.Созидательно-преобразующий тип: личность пролонгировано осуществляет

организацию времени, связывая его со смыслом жизни, с решением общественных

проблем, творчески овладевает временем.

На основе этой типологии можно еще раз убедиться в недостатках событийного

подхода к жизненному пути: для первых двух типов жизненный путь действительно

выступает как событийный, но это происходит в силу их временной организации, которая

носит краткосрочный характер. Для двух последних типов жизненный путь выступает как

длительное целостное образование, как непрерывная жизненная линия, хотя их жизнь

объективно также состоит из цепи событий.

Данная типология строилась всего по двум основаниям, но косвенно выявилась и

ценностность времени для каждого из типов, и возможность определения этой ценности.

Так, для функционального типа значимыми выступают только данная ситуация и данный

момент его активности; когда же «дело сделано», время теряет свою ценность. Новый

подъем активности и расчет момента действия, соотношения внешних и внутренних сил и

т. д. привязан только к следующей ситуации.

Л. Ю. Кублицкене под нашим руководством была предпринята попытка изучить

соотношение субъективного и объективного времени, взаимосвязь переживания,

осознания времени и его практической регуляции. Для эксперимента на основании

анализа разных видов профессиональной деятельности были выделены основные общие

временные режимы, в которых она чаще всего осуществляется: 1) оптимальный для

осуществления деятельности срок, данный человеку; 2) неопределенный срок для осу-

ществления этой деятельности, при котором он сам должен определить момент ее

окончания; 3) лимит времени, когда человеку необходимо достаточно напряженно

работать, чтобы уложиться в данное ему время; 4) избыток времени, когда его дается

заведомо больше, чем необходимо; 5) дефицит времени, т. е. явно недостаточное время.

Эти варианты временных режимов предлагались испытуемым (аспирантам) в виде

особой методики, включавшей эти временные задачи. Каждый должен был развернуто

ответить, как он реально действует в каждом из режимов, и как нужно было бы дей-

ствовать в идеале. После получения ответов удалось построить следующую типологию.

Тип, условно названный оптимальным, во всех временных режимах действовал

успешно, т.е. справлялся с любыми, временными задачами; его переживания не были

связаны с его деятельностью. Можно сказать, что этот тип личности раскрывает более

конкретно механизм способности к организации времени. На наличие такой способности

указывает то, что он успешно работает в любых временных режимах, способен к решению

любых временных задач. (По-видимому, именно он является творческим типом по

типологии В. И. Ковалева.)

Тип, названный дефицитным, все сроки сводит к дефициту времени, т.е. субъективно

уравнивает все временные режимы, но действует успешно. Ведущей для него является

внешняя заданность времени, причем минимального времени, именно поэтому его

переживания времени также не связаны с его деятельностью, не участвуют в ее регуляции.

«Спокойный» тип, наоборот, испытывает трудности в режиме дефицита времени или

ограниченного срока, а в остальных режимах действует успешно. Этому типу людей

целесообразно заранее сообщать о предстоящей деятельности, и тогда они в порядке

саморегуляции успешно с ней справятся, организуя и упорядочивая свое время.

Переживания этого типа двойственны: когда он определяет сроки сам, то он переживает

время как напряженное, что свидетельствует о его самомобилизации и саморегуляции,

когда же время задается извне, он дезорганизуется.

Тип «исполнительный» успешно действует во всех режимах, кроме временной

неопределенности, т.е. почти во всех режимах с внешне заданным сроком. В его

переживаниях времени преобладает эмоциональное отношение, что, по-видимому, связано

с особым чувством порядка и удовлетворенности.

«Тревожный» тип личности успешно действует в оптимальном сроке, неплохо

работает при избытке времени, но всячески избегает его дефицита, что и отражается в

характере переживания времени.

«Неоптимальный» тип ни в одном из режимов не действует успешно, что отражается

в конфликтном характере его переживания времени.

Эта типология строилась с целью выявления стратегий действия в разнообразных

режимах, и она фактически отражает предпочтения людей, их ориентацию на заданность

им срока извне или на самостоятельное определение времени своей деятельности.

(Причем интересно, что один тип личности сам себе определяет время так, что все сводит

к дефициту, т.е. сам сводит свою свободу во времени к жесткой заданности извне.)

Оказалось, что первый тип безразличен к тому, задано ему время или он определяет

его сам, что и свидетельствует о высоком уровне развития его способности к организации

времени. Типология раскрыла временные режимы, оптимальные для каждого типа, и те,

которых он избегает, где его деятельность неуспешна. Такая психологическая харак-

теристика людей позволяет им точнее профессионально определиться, выбрать наиболее

подходящий для них режим работы внутри профессии. Зная свои особенности

организации времени, человек будет их учитывать, с тем, чтобы избегать трудных для себя

временных режимов, или же тренировать, совершенствовать свои возможности в орга-

низации времени.

Очевидно, что существуют типы людей, самоорганизующиеся во времени, и типы,

которыми нужно руководить. Надо ли предоставлять человеку время в избытке для

выполнения той или иной работы, если он ее сделает в последнюю минуту? Может быть,

именно с таким человеком нужно браться за «горящую» работу? Ясно, что именно ему

нужно учиться иначе организовывать, планировать свое время. Эксперимент показал

далее, что одни люди осознают время как жизненную ценность, другие воспринимают

лишь его практический, прагматический и даже ситуативный смысл. Осознание людьми

значения времени также различно: одни осознают время как личностную ценность, другие

— как внешне заданную проблему (время задано извне, его объективно не хватает и т. д.).

Для одних типов людей проблема времени (его нехватка) стоит как осознанная жизненная

проблема, для других она попросту не существует, а вопросы об отношении ко времени

вызывают у них удивление, кажутся непонятными.

3. Жизненные перспективы личности и организация времени

Наиболее интересные подходы к личностному времени сконцентрировались вокруг

проблемы временной, или жизненной, перспективы (К. Левин, Л. Франк, И. Наттин, Р.

Кастенбаум и др.). Говоря о проблеме временной перспективы, психологи сводят ее к

сугубо субъективным параметрам времени, к определению его ценности 15. Одни

психологи определяют будущее соотносительно с прошлым и настоящим, другие — с

точки зрения его структурированности, третьи — ценностного содержания. Мы

предлагаем различать психологическую, личностную и жизненную перспективы как три

различных явления.

Психологическая перспектива — это способность человека сознательно, мысленно

предвидеть будущее, прогнозировать его, представлять себя в будущем. Эта способность,

как показывают наши исследования, зависит от типов личности. Так, у подростков

(старшеклассников), находящихся в том возрасте, когда человек преимущественно живет

будущим, выявляются различные психологические перспективы. У одних представления о

будущем связаны с профессиональным выбором, у других — с личностными

притязаниями и со своими будущими достижениями (удачная карьера), у третьих — с лич-

ными устремлениями и потребностями (дружба, любовь, семья). Эти различия связаны с

ценностными ориентациями, предпочитаемыми сферами жизни. У некоторых подростков

настоящее и будущее резко разделены в силу неопределенности (проблематичности)

поступления в институт, профессионального выбора.

Личностная перспектива — это не только способность человека предвидеть будущее,

но и готовность к нему в настоящем, установка на будущее (готовность к трудностям в

будущем, к неопределенности и т. д.). Такая перспектива может быть даже у личности с

бедным, нерасчлененным, неосознанным представлением о будущем (что может быть

связано с бедной фантазией). Личностная перспектива — это, прежде всего, свойство

личности, показатель ее зрелости, потенциала ее развития, сформировавшейся

способности к организации времени.

Жизненная перспектива не всегда открывается тому, кто обладает психологической

перспективой, т.е. способен предвидеть будущее, и даже не тому, кто обладает личностной

перспективой, личностными возможностями, потенциалом, зрелостью. Жизненная

перспектива включает совокупность обстоятельств и условий жизни, которые при прочих

равных условиях создают личности возможность для оптимального жизненного

продвижения.

Чаще всего жизненная перспектива открывается тому, кто сам в настоящем создал

систему оптимальных (т. е. имеющих множество возможностей) жизненных отношений,

систему опор, которые обладают всевозрастающей ценностью. Совокупность таких

отношений мы называем жизненной позицией, которая целостным образом определяет

будущее личности. Жизненные рубежи, достигнутые человеком, способствуют ускорению

достижения им жизненных целей, потребуют в будущем меньше усилий, в известном

смысле обеспечивают, гарантируют это будущее. Человек, обладая личностной

перспективой при отсутствии выработанной позиции, может быстро исчерпать свои

личностные возможности, способности, попадая в периоды жизни, насыщенные

трудностями, противоречиями или, напротив, бедные событиями, не способствующие

развитию.

Социальные психологи и социологи уделяют много внимания проблемам выбора

профессии, профессиональной адаптации, развития профессиональных способностей,

удовлетворенности трудом и профессией. Б. Г. Ананьев отмечал, что трудовая дея-

тельность выступает как условие и форма проявления зрелости личности (в том числе

профессиональной 16). Однако вопрос о способе связи (или идентификации) личности с

профессией не ставился. Между тем, по нашему мнению, характер связи (в том числе

идентификации) личности с профессией определяет и потенциал ее движения в будущем,

и удовлетворенность в настоящем, иными словами, и перспективу, и ретроспективу

личности.

Идентификация, как показывают исследования, осуществляется разными способами,

что позволило нам условно выделить и разные типы личности, использующие эти

способы. Основываясь на результатах исследования, можно сказать, что для одного типа

личности круг профессий ограничен и определен ее особенностями. Если человек

совершает свой выбор случайно, неадекватно, то в перспективе его ждет смена профессии,

поиски новой. Жизненная перспектива выступает для этой личности как постоянное (или

временное) занятие данной профессией. Для второго типа личности круг профессий

определяется возможностями профессионального роста, а перспектива предстает как

карьера. Для третьего типа профессия определена его потенциальными способностями, а

перспектива выступает как профессиональное развитие. Для четвертого типа спектр

профессий достаточно широк, хотя на первый взгляд кажется, что ярко выраженные

способности людей этого типа ограничивают выбор профессии. На самом деле

основанием идентификации является способность людей к творчеству и активности, а

перспективой — возможность творчества.

Существует идентификация с общественной деятельностью. Она дает огромную

социальную перспективу, которая соединяется с профессиональной перспективой любого

типа. Наконец, особый вид идентификации с профессией представляет собой такая

идентификация, которая дает личности перспективу повышения уровня материального

благосостояния. При выборе профессии это почти исключает выбор низкооплачиваемой

профессии, и если все же личность ее осваивает, то ставит в прямую зависимость

профессиональное продвижение и уровень оплаты труда. Эта направленность чаще всего

входит в качестве дополнительного мотива во все виды профессиональной

идентификации, однако не становится главной причиной смены места работы или

профессии. Для некоторых людей такая направленность заменяет отсутствие интереса к

профессии, а также работу не по специальности. Слабая вовлеченность в профессию

приводит к концентрации активности в сфере обыденной жизни, в сфере потребительства.

Если материальная заинтересованность находится в разумном сочетании с

профессиональной идентификацией, то повышение материального уровня выступает как

психологически ценная жизненная перспектива личности. Если же она оказывается

ведущей, то, порождая равнодушие к профессии, к делу, она выступает как регрессия

личностной перспективы. Перспектива побольше заработать и побольше приобрести

обладает низкой психологической насыщаемостью, а потому ведет либо к постоянному

росту этой потребности и усилий личности по ее удовлетворению, либо к психологи-

ческому регрессу личности, возникновению чувства скуки.

В определенный период жизни потребность в труде (желание быть материально

независимым от родителей) становится основной жизненной потребностью. Для другой

возрастной группы труд может выступать средством удовлетворения потребности

личности в общественном признании, престиже, способом самовыражения, признания

обществом ее индивидуальности. Эти качества труда делают его важнейшей основой

жизненной перспективы личности взрослого человека.

Как же соединяются жизненные перспективы разных людей, например, при создании

семьи? Особенности положения в семье советской женщины в значительной степени

определяются ее материальной независимостью, которая породила ее социальную и

психологическую самостоятельность. Она получила психологическое право на активный

выбор партнера, на сохранение беременности в случае неустойчивости брака и другие

свободы. Круг проблем, по которым раньше принимал решение мужчина или решения

принимались совместно, сместился в сферу менее фундаментальных, бытовых жизненных

проблем. Эпицентром совместной жизни оказались формы общения и совместная

домашняя деятельность бытового характера. Жизненной перспективой в семье для

большинства женщин был и остается ребенок. Если ребенок выступает как жизненная

перспектива и для мужчины, то семейные отношения становятся перспективными, а

домашний труд — осмысленным и инициативным для обоих партнеров. Если же

жизненная перспектива для мужчины ограничивается сферой профессионального труда, а

в ребенке он не находит значимой перспективы, то перспективы мужчины и женщины

оказываются в противоречии, что нередко ведет к разрушению семьи.

Часто при бесперспективной идентификации с профессией свободное время

рассматривается мужчиной как время отдыха, для женщины — это время интенсивного,

необходимого труда по обслуживанию семьи и ребенка. Женщина оказывается ответствен-

ным лицом и инициатором этого труда, поэтому, несмотря на его обременительность, он

является для нее и психологически перспективным. Для многих мужчин этот труд

становится принудительным или добровольно-принудительным, лишенным перспективы.

Поэтому, на наш взгляд, проблема брака в настоящее время — это отыскание мужчиной

такой психологической позиции в семье, которая бы соединяла взаимодополняющие

перспективы, основанные, прежде всего, на ответственности за воспитание детей, за

материальное обеспечение семьи и т.д.

Опросы старших школьников показали, как отмечалось выше, что, будучи

психологически притягательным, будущее не всегда является личностно перспективным.

Барьер создается неясностью оснований для выбора профессии, незнанием своих

способностей, трудностями поступления в институт, т.е. независимостью будущего от

личности, его неопределенностью. У одной части молодежи это вызывает рост

активности, направленной на преодоление трудностей, у другой, наоборот, пассивность.

Иногда падение активности (плохие успехи в учебе, слабая тяга к образованию) наступает

сразу после поступления в институт, что, однако, не является парадоксом. Казалось бы,

достижение цели (поступление в институт) должно вести к росту активности, но само

поступление оказывается для одних подтверждением их зрелости, состоятельности, для

других — случайностью. Отсюда совершенно разные психологические перспективы и

разная активность. Это доказывает, что возрастной способ профессиональной

идентификации, мера самостоятельности, активности в выборе профессии оказываются

существенными для профессионально-образовательной перспективы студентов, а тем са-

мым и для их жизненной перспективы.

Уход на пенсию также порождает важные психологические проблемы. Пенсионный

возраст характеризуется тем, что он позволяет старшему поколению строить и находить

новые жизненные перспективы вне сферы профессионального труда. Для одних таковыми

становятся хобби, путешествия, для других — домашний труд в пользу семьи, воспитание

внуков. Однако статистические данные показывают, что некоторые мужчины, находившие

< Назад Далее >

Канал с обзорами, анонсами новинок и книжными подборками

Книжный Вестник

Бот для удобного поиска книг (если не нашлось на сайте)

Поиск книг

Свежие любовные романы в удобных форматах

Любовные романы

О психологии, саморазвитии и личностном росте

Саморазвитие

Детективы и триллеры, все новинки

Детективы

Фантастика и фэнтези, все новинки

Фантастика

Отборные классические книги

Классика

Библиотека с любовными романами, которая наверняка придётся по вкусу женской части аудитории

Любовные романы

Библиотека с фантастикой и фэнтези, а также смежных жанров

Фантастика

Самые популярные книги в формате фб2

Топ фб2 книги