Стратегия жизни

может быть либо активной, либо пассивной. Это активность или пассивность в

организации времени, деятельности, познания, общения и т.д. Активность выделяется

нами в ведущий параметр при построении жизненных стратегий, потому что она

пронизывает собой все сферы жизни человека, служит своеобразным «лакмусом» на все

виды человеческой жизнедеятельности. Активность личности в осуществлении ее

жизненной стратегии и проявляется как способность к оптимальному балансу между

желаемым и необходимым, личным и социальным.

Такой баланс (оптимальный или неоптимальный для личности) устанавливается при

помощи инициативы и ответственности в соотнесении меры желаемого и необходимого,

меры требуемого и достигнутого и т.д. В различных стратегиях личностью

осуществляется индивидуальный способ реализации своей активности, при котором

происходит распределение инициативы и ответственности (во времени, в способе жизни и

т.д.). Если в структуре активности преобладает ответственность, то такой тип личности

всегда сам стремится создать себе необходимые условия, заранее предусмотреть, что

нужно для достижения цели, подготовиться к преодолению трудностей, неудач. Тип

личности с развитой инициативой находится в состоянии постоянного поиска, стремится к

новому, а не удовлетворяется наличным, готовым, заданным.

Инициативный человек руководствуется в основном только желательным (в

распределении желаемого и необходимого), интересным, «загорается» своими и чужими

идеями, охотно идет на любой риск. Но, столкнувшись с новым, неизвестным, от-

личающимся от созданного его воображением, от замыслов, планов (поскольку редко

отчетливо представляет себе, насколько они реальны), он не может четко обозначить цели

и средства, отделить достижимое от недостижимого, наметить определенные этапы в

реализации планов, определить зависящее и не зависящее от него.

Часто инициатива, не связанная с ответственностью, не достигает нужного (для

личности) результата. Инициативный тип личности удовлетворяется чаще всего не

результатом, а самим процессом поиска, его новизной, широтой перспектив. Несомненно,

что даже при бедности жизненных событий инициативный человек живет интересно и

разнообразно. Он сам постоянно «создает» противоречия, неожиданности, поскольку без

оглядки предпринимает нечто новое, предлагает, изобретает. Такая позиция создает

(субъективно) разнообразие жизни, ее проблемность, увлекательность. (При этом

стремление противоположного типа личности к упорядоченности, определенности и

размеренности жизни он воспринимает как недостаток. Попытку ответственного типа

сдержать его инициативу он отвергает.)

Конечно, инициативные люди бывают разными. Например, инженер-изобретатель

«забрасывает» окружающих своими проектами, предложениями; ученый готов делиться

своими идеями с учениками, всем о них поведать. Способ жизненного самовыражения

таких людей — самоотдача, саморастрата, и тем более интенсивная, чем более они

инициативны. Такова их жизненная стратегия — они интенсивно вовлекают многих людей

в круг своих творческих поисков, берут на себя ответственность не только за их научную,

но и за личную судьбу. Эти люди возлагают на себя ответственность за судьбы данной

области и даже науки в целом только при гармоничном сочетании инициативы и

ответственности. Инициативность других людей ограничивается благими и добрыми

намерениями. Порой их инициативы не претворяются в жизнь, а ограничиваются лишь

порывами, замыслами. Целостность или частичность («от сих и до сих») их активности

зависят от характера их притязаний и степени связи с ответственностью. Таких людей мы

часто встречаем в жизни; они постоянно меняют работу, местожительство, даже семью,

130

искусственно придавая динамичность своей жизни, избегая всякой стабильности,

статичности, и т.д.

Об инициативности как жизненной стратегии личности можно говорить, если

человек постоянно идет на поиск новых условий, на активное изменение всей жизни.

Инициативность из качества личности становится жизненной стратегией, когда постоянно

расширяется круг жизненных занятий, дел, общений. У инициативных людей всегда

существует личностная перспектива, они не только постоянно обдумывают что-то новое,

но и строят многоступенчатые планы. Но насколько реалистичны и обоснованны эти

планы, зависит уже от степени ответственности, от уровня развития личности.

Способ самовыражения человека с развитой ответственностью также во многом

зависит от его притязаний, его направленности. У исполнительного типа низкая

способность самовыражения, индивидуальность выражены неярко, он не уверен в своих

силах. Такой человек больше рассчитывает на поддержку окружающих, на внешние

опоры, ситуативен, подчинен внешнему контролю, условиям, приказам, советам. Вместе с

тем он очень боится перемен, неожиданностей, стремится зафиксировать и удержать

достигнутое. Он не имеет своего собственного жизненного пространства, а напоминает

рисующего ребенка, рукой которого водит взрослый, его жизнь сводится к тактике.

Другой тип личности испытывает удовлетворение от выполненного долга,

самовыражается через его выполнение. Таким рисует Л. Н. Толстой Каренина, всецело

находящегося во власти долга (в его понимании), снова и снова возвращающегося к тя-

гостному выяснению отношений, подавляющего не только свои чувства, но и чувства

близких ему людей (Анны) ради долга, порядка и т.д. Стратегия жизни таких людей в

самопожертвовании, в постепенной утрате своего «я», в позиции униженной и зависимой

от других, которая часто кончается жизненным крахом, поскольку эти другие перестают

платить им взаимностью.

Как часто нам встречаются люди, живущие расписанной до мельчайших деталей,

безрадостной, однообразной жизнью, воспринимающие любое незапланированное

событие как вторжение в их личную жизнь. Они со страхом и раздражением относятся к

мысли о возможных переменах. В чем же внутренний личностный механизм такой

жизненной стратегии?

Люди с таким типом ответственности определенным образом планируют свою жизнь

во времени, живут определенным ритмом. Ежедневное, ритмичное выполнение раз и

навсегда очерченного повседневного круга обязанностей приносит им по окончании дня

чувство удовлетворения. Жизнь таких людей, естественно, лишается далеких перспектив и

горизонтов, они не любят мечтать, а в будущее заглядывают только постольку, поскольку

нужно предусмотреть обязательные для тех же семейных нужд дела: через год кому-то

что-то приобрести, скопить деньги. Они не ждут перемен, не ждут ничего для себя, но они

всегда в ожидании и готовы выполнить чужие требования и даже капризы.

Встречаются люди с иного рода жизненной ответственностью, которые могут иметь

и друзей, и знакомых, но по существу оставаться одинокими. Их одиночество проистекает

из чувства «один на один» с жизнью, причем сознание этого исключает какую-либо

ориентацию на поддержку, помощь, с одной стороны, и возможность кого-то «тащить» на

себе всю жизнь — с другой. Они считают, что жизнь трудна настолько, что выжить можно

только в одиночку, что ответственность за других увеличивает зависимость от жизни и тем

самым связывает свободу самовыражения. Жизненная стратегия таких одиночек может

быть достаточно разнообразна, поскольку их ответственность реализуется в самых разных

ролях.

У людей, сочетающих инициативу и ответственность, сбалансировано стремление к

новизне с готовностью к риску, готовностью к неопределенности, связанной с риском, и

т.д. Они стремятся к постоянному расширению семантического и жизненного

пространства, но могут быстро и уверенно распределять его на необходимое и

достаточное, реальное и желаемое и т.д.

131

Ответственность предполагает не только продуманную организацию деятельности,

создание для нее необходимых условий и средств, но и отстаивание права на

предложенный личностью способ жизни и способ действия. Ответственность является та-

кой формой активности, которая дает человеку возможность не быть на «короткой

привязи», не жить ситуативно, а сохранять автономию и возможность, проявить

инициативу, т.е. целостно и гармонично вписаться в социальный мир.

Вопрос о том, как личность разрешает противоречие между личной убежденностью в

правильности своей жизни и своего дела и общественной оценкой, является очень

существенным. Это противоречие проявляется в реальном общении, в профессиональной

позиции и т.д., но по существу это противоречие между стабильными, принятыми,

апробированными и потому реализуемыми большинством людей способами действия и

тем новым, что предлагает данная личность.

Деятельность является основным общественным способом жизни человека: труд,

профессия занимают главное место в его жизни. Мы видели типологические особенности

субъекта деятельности, как индивидуальной, так и совместной. Они состоят в способности

к организации целостного контура деятельности, ее структурированию, в свободном

владении всеми ее особенностями, в умении отделить частные моменты деятельности от

существенных, в способности выбирать средства, адекватные целям; деятельности,

прогнозировать результат. Наконец, решающей для качественного осуществления

деятельности, для достижения адекватного ее внешним и внутренним требованиям

результата является способность к саморегуляции.

Эти способности субъекта определяются также основным для его жизни

отношением к деятельности, профессии, труду. Оно выражается в способе включения в

труд как в дело всей своей жизни, которое осуществляется по инициативе самого субъекта,

принявшего раз и навсегда ответственность за это отношение. Другие люди, хотя и

осуществляют это дело добросовестно, все же сводят его только к отдельным занятиям,

мероприятиям, уничтожая его значение как дела всей жизни.

Однако все эти характеристики, являясь существенными при формировании

отношения к труду, должны быть рассмотрены в более широком плане. Выше говорилось

о самовыражении, объективации личности в жизни. Но объективация представляет собой

лишь одну из сторон основного жизненного противоречия: между объективацией (как

отдачей своих сил обществу) и присвоением (как потреблением) того, что общество дает

личности в обмен за ее труд.

Опираясь на понятия опредмечивания и распредмечивания, выдвинутые К. Марксом,

можно так раскрыть суть присвоения и объективации: присвоение указывает на степень

активности личности в овладении культурой, опытом, социальными возможностями; оно

раскрывает меру активности, самостоятельности, творчества, а также меру целостности

при овладении общественным опытом, профессией, культурой и т.д. Понятие

объективации обозначает аспект деятельности, участия индивида в общественном

производстве (в широком смысле слова — духовном и материальном), его

индивидуальный вклад в деятельность. В этой объективации самовыражается,

самоосуществляется, самореализуется личность. С. Л. Рубинштейн, например, выделяет

два способа существования человека, один из которых связан с реализацией

непосредственных отношений, связей. Сначала это отношения в семье, затем в группе

(сверстников), в коллективе (сотрудников), причем эти отношения никак не связаны между

собой (не имеют преемственности на уровне личности, не совершенствуются, не

усложняются, опыт общения переносится «автоматически» с переходом из одной

возрастной группы в другую).

Другой способ жизни связан с отношением к жизни в целом, с умением

абстрагироваться от ее излишней «конкретики», «специфики» отношений, в которых

человек только «вязнет», но не развивается, не двигается вперед. Для такого способа

жизни нужна, с одной стороны, самореализация как постоянное практическое выражение

132

своего «я», а с другой — философское осмысление жизни для постоянной обратной связи

между поступками человека и его ценностями, между активностью и самоконтролем как

средством ее регуляции. «Марксистское понимание сознания распространяется при этом

на понимание созерцательности как иного по отношению к действию (курсив наш —

К. А.) способа отношения к миру, восприятия, осознания мира человеком»,— писал

С. Л. Рубинштейн 4.

Для психологии важен вопрос, насколько полно, целостно, творчески личность

воплощается в своей деятельности, в ее процессе, продуктах, в способе ее осуществления.

Однако деятельностный момент присутствует и в процессе присвоения: в отличие от

пассивного участия присвоение предполагает такую деятельность и активность, которые

дают человеку не только знания, впечатления и т.д., но и возможность их воспроизведения,

переживания, применения на практике.

Присвоение предполагает свободное распоряжение присвоенным, его

индивидуальную переосмысленность. Присвоение предполагает также воспроизведение

духовным индивидуальным образом присвоенного, т.е. внутреннюю жизнь. Между тем

психика, сознание и сама личность часто рассматриваются лишь как своего рода

«компьютер», как средство для более точного и оптимального функционирования чего-то

другого, для достижения результата. В присвоении раскрывается не узкопрагматический

смысл внутренней жизни.

Поисковый характер процесса присвоения, отвечающий на вопросы, что я хочу, могу,

что я должен и в каких формах дать обществу и получить от общества, позволяет понять и

объективацию не как простое функционирование личности в обществе, а как

индивидуальный вклад в его ценности, как ее «отдачу» и самоотдачу. Таким образом,

объективация — это присущий личности способ воплощения себя в жизни,

структурирования жизни, ее условий, который создает существенные для ее самовыра-

жения отношения, выявляет направления ее активности, формирует определенное

жизненное пространство. Сюда включается и значимая профессиональная деятельность с

точки зрения способа ее личностной организации (как исполнителем, участником или

субъектом, о котором выше шла речь).

Объективация — это своеобразная «отдача» личности, ее вклад в общественное

производство, способ участия в нем и одновременно опора личности на те или иные

общественные тенденции, условия, которые обеспечивают более или менее оптимальное

для личности и общества осуществление этого вклада. Объективация как способ

самовыражения личности в ее жизненных отношениях, деятельности, общении может

быть более творческим, индивидуализированным или исполнительским, стандартным,

может предполагать большую или меньшую степень активности личности (причастность,

самоотдача, самопожертвование и т.д.). Стратегия жизни отвечает избранному способу

объективации, соотношению потребления и отдачи.

Объективация соотносит способности личности и меру (характер) их реализации в

деятельности, труде. Способ самовыражения, найденный личностью в данных условиях

жизни, может отвечать или не отвечать ее способностям и потребностям (в признании,

достижении и т.д.). Личность реально живет ниже своих возможностей, способностей,

потребностей или, полностью их реализуя, постоянно развивает их. Противоречия

объективации (неадекватный способ самовыражения, неполнота самовыражения,

отсутствие оценки обществом этого способа самовыражения и т.д.) в свою очередь

активно разрешаются личностью или ведут к падению активности.

По соотношению потребления и объективации жизненная позиция личности может

быть или продуктивной для общества, или ограниченной, неустойчивой,

несамостоятельной, ведущей к застоям, регрессу личности, ее пассивности. Не овладев

отношениями, которые способствуют развитию личности, не выработав продуктивных

опор и перспективных направлений активности, человек снижает уровень жизненных

притязаний, превращается в пассивного потребителя.

133

Соотношение объективации, отдачи и потребления по-разному складывается в жизни

каждого. Потребляются не только знания, но и результаты труда других людей, их

способности, их позиции и т.д. Если соотношение между тем, что человек отдает

обществу, и тем, что он получает от него, складывается в пользу получения, потребления и

в ущерб объективации, то возникает потребительство. Один тип личности живет по

принципу самосохранения, увеличивая «фонды» своего потребления, другой готов себя

растратить, целиком вложить во что-то, от третьего этого требует общество, конкретная

ситуация. В юности преобладает накопление, поскольку человек преимущественно

получает и мало отдает (причем это касается не только профессии, труда, но и

взаимоотношений с. людьми, прежде всего с родителями). Затем появляется потребность в

самовыражении, самореализации, самоотдаче, которая сопровождается теми или иными

притязаниями на способ потребления — притязаниями на социальную оценку, успех,

положение, блага, свободное время. Происходит выбор сферы самореализации и ее

способа («отдать то, что похуже, получить то, что получше»). Некоторые сразу ориен-

тируются на низкий уровень активности («ничего не получать, но ничего и не тратить»).

Все эти соотношения складываются у всех по-разному, хотя кажется, что все трудятся

одинаково.

Удовлетворенность связана с выявлением ценностного содержания жизненных

потребностей. Один удовлетворен не просто тем, что получил максимум любых благ, а

именно тем, что получил легко, ничего не затратив (под затратами имеются в виду любые

их формы — труд, время, личные усилия и т.д.). Другой, напротив, получив максимум

социальных благ, испытывает состояние неудовлетворенности, потому что не затратил

никаких усилий, ничего не внес «своего».

Соотношение потребления (присвоения) и объективации (отдачи) определяет смысл

жизни личности, концепцию жизни. Встречаются люди, которые считают, что они как бы

должны платить «выкуп» за полученное в жизни, даже если это касается таких «благ», как

хорошая семья, удачная профессиональная карьера, которые, собственно, никто им не

«выделял». Они легко соглашаются работать сверхурочно, готовы прийти на помощь

незнакомым людям, поскольку оценивают себя незаслуженно одаренными жизнью.

Другие, напротив, считая себя обделенными, недополучившими от жизни, общества,

культивируют в себе сознание права получать, брать и даже отбирать. Это право брать, а

не зарабатывать определяет их реальную жизненную стратегию. Такова иногда бывает

философия молодого поколения, когда оно стремится к жизненным благам, которые

заработаны всей жизнью старшего поколения.

Довольно распространены взаимоотношения, связанные с потреблением и

объективацией, основывающиеся на принципе «ты — мне, я — тебе». Эквивалентами

обмена становятся самые разные предметы, услуги (денежные, человеческие, статусные).

Это и устройство на работу как плата за помощь в защите диссертации или получении

квартиры; доставание различных дефицитов в обмен на «расположение» начальства. Не

хватит фантазии, чтобы перечислить все формы таких обменов. (Кстати говоря, нередко

социальные условия жизни (наличие дефицитов) толкают людей на эти часто кажущиеся

дикими обмены.)

Смысл жизни каждого человека определяется только в соотношении содержания

всей его жизни с другими людьми, писал С. Л. Рубинштейн. Отношение к другим как к

субъектам, прежде всего, характеризует самого человека как этического субъекта,

способного строить человеческие отношения с другими людьми. Причем имеются в виду

не те характеристики, которые обычно называются коммуникативными особенностями

личности, такие, как общительность, способность интересоваться партнером

(собеседником), умение общаться и т.д. Здесь существенны даже не те особенности

характера человека, которые делают его для других «легким» или «трудным» в общении

(упрямство, вспыльчивость, подозрительность и т.д.). Мы выявили (в первом

приближении) и обратили внимание на такие характеристики субъекта общения, обладая

134

которыми человек в состоянии проблемно, т.е. непредвзято, широко строить

взаимоотношения с другим человеком, способен учесть его намерения, желания, его

личность. Он способен и к внутреннему, и к внешнему диалогу, который имеет целью не

конфронтацию позиций, не доказательство только своей правоты, не настаивание только

на своем, а выработку совместной позиции сотрудничества, кооперации. Выше

говорилось, что такие люди могут столкнуться с очень сложными жизненными противоре-

чиями, но можно с уверенностью сказать, что они готовы и способны разрешить эти

противоречия.

Считают, что способ разрешения противоречий сводится лишь к выбору одной из

альтернатив, которые часто представляют довольно примитивно.

С. Л. Рубинштейн писал, что «надо отдать себе отчет в том, что при всей

необходимости перестройки общества никакой общественный строй не устранит всех

горестей человеческого сердца». В то же время он отмечал, что «неверно валить на «при-

роду» человека беды, порожденные капиталистическим строем, но заблуждением,

иллюзией является... представление, будто разрешение социальной проблемы —

распределения всех производимых обществом материальных благ — ликвидирует все

жизненные проблемы, всю проблематику человеческой жизни».

Стратегия жизни и состоит в разработке определенных жизненных решений как

конструктивных способов преодоления этих противоречий. Творчество личности

проявляется именно в способности вырабатывать такие решения, с помощью которых

преодолевались бы, казалось, неразрешимые жизненные проблемы. В этом и состоит

сущность социального мышления личности, ее мудрость.

Социальное мышление играет принципиальную роль в принятии человеком

жизненно важных решений. К сожалению, долгие годы в нашем обществе социальная

жизнь не способствовала развитию социального мышления ни в плане глубокого осозна-

ния общественных проблем, ни в плане решения личных. Росли социальная и

интеллектуальная пассивность, безответственность, поверхностность. На уровне личности

не развивалось прогностическое мышление, его конструктивность, проблемность, спо-

собность предвидеть последствия. Даже интерпретация тех или иных проблем, как

правило, носила поверхностный, ситуативный характер, поскольку были расплывчаты или

противоречивы критерии общественных оценок.

В течение нескольких десятилетий набор критериев оценки людьми друг друга

обеднялся, стандартизировался, лишался идеальных эталонов. Соответственно и

способность выявлять все противоречия, определять их иерархию, ценностный характер,

конструктивно сформулировать проблему не развивалась. Зрелость социального

мышления встречалась лишь у немногих людей. Ориентация на сиюминутные жизненные

потребности формировала жесткие стереотипные установки, эмоционально блокировала

мысль. Отсутствовала ответственность за принимаемые решения, которая обычно

расширяет кругозор личности, позволяет видеть варианты решений.

Однако каждый человек, несмотря на сложившуюся инерцию мышления, несмотря

на установки и стереотипы, должен уметь проблемно относиться . к своей жизни. Только

тогда, когда он сумеет осознать свои цели, цели окружающих его людей, причины и

следствия своих действий, он перестанет, жить автоматически. Только тогда он сможет

вырабатывать стратегию своей жизни, спрашивать себя, отвечают ли его каждодневные

действия и поступки основным принципам его жизни. Сегодня, когда идет процесс

демократизации советского общества, ощущается огромная потребность в активности, в

инициативности масс. Однако формирование этой активности, скорее ее восстановление,

может происходить как в социальной жизни в процессе развития демократии, так и в

личной жизни. Причем под личной жизнью имеется в виду отнюдь не сфера семьи, быта

или досуга, как она трактуется социологами, а именно жизнь с точки зрения осмысления,

построения, организации личностью своего жизненного пути. Право и обязанность (перед

самим собой) каждого человека состоят в том, чтобы разумно распорядиться собственной

135

жизнью, суметь привести в соответствие свои данные природой способности и

типологические личностные свойства с условиями жизни, ее возможностями и

ограничениями.

Сегодня остро стоит вопрос о воспитании нравственности, о культуре общения, о

высоком профессионализме, об освоении мировых культурных ценностей. Однако глубоко

заблуждаются те, кто считает, что эти качества можно воспитать лишь на рациональной,

логической основе. Необходимо в первую очередь учитывать все достижения наук о

человеке, о его психологии в особенности. Уровень культуры, нравственности,

профессионализма не только характеризует человека как личность, не только изначально

присущ ему, но и формируется самой личностью на протяжении всей жизни.

Довольно интересны исследования уровня образования родителей школьников,

условно разделенных на две группы: ориентированных и не ориентированных на изучение

предметов гуманитарного цикла (история, литература). «Опрос родителей показал, что

уровень образования родителей двух групп школьников мало различается (74% родителей

у ориентированных на литературу и 65% у неориентированных имеют высшее

образование). Однако родители любителей литературы чаще предпочитают книги другим

видам искусства, чем родители нелюбителей чтения (69% против 52%). В то же время

более 2/3 родителей и в той и в другой группе ничего не знают о литературных интересах

и любимых героях их детей» 6.

Вопрос о приобщении к культуре в семье должен ставиться, прежде всего, с точки

зрения преемственности культурных традиций (семья композиторов, семья режиссеров и

т.д.). При этом вовсе не обязательно, чтобы дети осваивали дело, начатое родителями (в

науке, искусстве, литературе), они могут выбрать свой индивидуальный путь и добиться

при этом больших успехов и без протекции. Важно другое: чтобы культурный уровень

детей (нравственный, ценностный) не понижался по сравнению с культурным уровнем

родителей. В этом состоит стратегия семейной жизни, когда семья выступает

хранительницей своих традиций, принципов, ценностей, передающихся из поколения в

поколение. В основе культуры, нравственности лежит и способность личности

построить свою жизнь в соответствии с ценностями, и способность их переживать, т.е.

психологически присваивать ценность жизни, удовлетворяться ее ценностным

характером, и искать, открывать для себя новые ценности. Таким образом,

самореализация человека в собственной жизни, в своих делах, поступках,

взаимоотношениях, ситуациях может достигать уровня, отвечающего общечеловеческим

ценностям, т.е. в конечном счете ценностям нравственности, творчества, культуры в

широком смысле слова, непреходящим принципам духовности человека.

Человек стремится установить соответствие своих интересов условиям жизни на

основании критериев, которые избираются им самим или помимо него. Легкость жизни

может служить таким критерием для людей одного типа. Нельзя сказать, что эта легкость

служит смыслом жизни, но, как говорилось, своеобразным чувством оптимальности

жизни, ощущением ее правильности является наиболее доступный способ удовлетворения

потребностей. Выбирая стратегию легкой жизни, без затраты усилий, человек должен

быть готов к тому, что однажды все легко дающееся будет исчерпано. Для другого типа

людей таким критерием (или ориентиром) служит принцип эгоцентризма, созданный са-

мосознанием образ «я», за которым нет определенной концепции жизни, кроме «мне

нравится», «мне удобно», «я привык поступать так». Для людей третьего типа — принцип

соответствия внешним требованиям, поскольку им не приходилось даже задумываться,

чего они, собственно, хотят и как они обычно поступают, для четвертого — принцип

следования общественным целям, интересам и т.д. Однако определенный способ (или

принцип) жизни не всегда выбирается человеком в соответствии со строго продуманной

системой жизненных правил, установок, а часто случайно, когда жизнь сама заставляет

рано или поздно на чем-то остановиться.

Именно поэтому каждый человек должен найти возможность, даже когда нет ни

136

времени, ни условий, осознать, что можно жить, следуя разным принципам, разным

ориентирам. Соответствие личности характеру ее жизни должно быть опосредовано

самопознанием. Человек должен осознавать и свои способности, и свои личностные

качества, такие, как инициатива, ответственность, способ мышления, способ организации

времени, не говоря уже об особенностях своего характера. Говоря о самопознании, мы не

имеем в виду только логический, рациональный способ познания себя. Убедиться в своих

возможностях чаще всего удается в жизненных испытаниях, противоречиях, увидев себя

глазами других людей, и т.д. Но такие итоги нужно подводить постоянно, чтобы осознать

самого себя, свои жизненные критерии, ценности. При этом самопознание не должно

становиться самоцелью.

Познавая себя, человек может научиться «примеривать», мысленно «прикидывать»

на себя предстоящие, предлагаемые или соблазняющие на первый взгляд жизненные

возможности, ситуации, дела, статусы. Такого рода жизненная рефлексия у многих

происходит только постфактум, после того, как события или поступки совершены. «За это

не нужно было браться», «с этим не нужно было связываться» — так говорит себе

человек, который, взявшись за непосильное дело, терпит неудачу, попадает в сложные

взаимоотношения. Но рефлексия вполне может предварять поступки, действия, выбор че-

ловека, не соответствующие его склонностям, способностям, чертам личности, уровню

профессионализма, осуществляясь своевременно и заблаговременно.

Несовпадение у большинства людей реальных и идеальных качеств (как показывают

специальные исследования самооценки) рассматривается в психологии как своеобразное

противостояние «я» идеального и «я» реального. Интересно, что, осознавая свой идеал,

его отличие от своего реального «я», многие люди не стремятся себя изменить. А в этом-то

и заключается важнейшая потребность личности — потребность в саморазвитии.

Самосовершенствование (саморазвитие) включает, на наш взгляд, процесс приобщения к

культуре (своего общества, своей эпохи), постоянное повышение уровня своих знаний (в

процессе непрерывного образования, пополнения имеющихся знаний новыми) и, наконец,

процесс активной реализации себя в жизни (в труде, творчестве). Самосовершенствование

— это такая жизненная стратегия, в которой человеком осуществляется поиск более

адекватных своим возможностям путей их реализации, воплощения в жизни. Для зрелой

личности этот поиск необходимо не меньше, чем для личности формирующейся. При этом

не существует идеального принципа в осуществлении такого поиска.

Самосовершенствование происходит неполно (или невозможно совсем) не только в том

случае, если отсутствует один из вышеназванных процессов, но и в том случае, если пути

самореализации личности выбраны неадекватно ее возможностям.

Наиболее тонким и непосредственным критерием адекватности личности и жизни,

имея в виду, конечно, ее конкретную ситуацию, род занятий, конкретные события, дела и

т.д., является способность к удовлетворению, или ценностному переживанию. Среди

множества разнообразных жизненных чувств — страха, грусти, гнева, зависти, злобы, ра-

дости — существуют чувства, которые дают нам ощущение подлинности, полноты

данного момента жизни, ее данного состояния, достижения.

Так, многие люди могут изучать прекрасные произведения искусства, не переживая

эстетического чувства; пытаясь что-то понять в картине, как-то ее интерпретировать, они

не способны пережить эстетическое наслаждение. Аналогичны и особенности пе-

реживания ценностности жизни: стремление к переживанию не всегда порождает само

переживание, оно может возникнуть (или не возникнуть) только в результате

определенного адекватного соотношения личности с жизнью.

В детстве ребенок не связан с жизнью необходимостью, долгом, ответственностью,

поскольку его потребности удовлетворяют взрослые, а он только пассивно потребляет,

ничего не отдавая взамен. Однако именно в этот период он свободно проявляет,

апробирует свои способности, возможности, развивая их под руководством взрослых. По

мере взросления к нему уже предъявляют определенные требования, он вынужден

137

приспосабливаться к окружающим условиям. При этом формируется потребность лич-

ности в автономии, возникает концепция «я», которая в последующем дает возможность

личности осознать себя как целостность и апробировать свою способность целостным

образом соотноситься с жизнью. Разные типы людей во взрослой жизни уже по-разному

соотносятся с жизнью: одни в основном приспосабливаются к ее требованиям, другие —

приспосабливают условия жизни к своим требованиям, третьи — постоянно разрешают

противоречие между собственными требованиями и требованиями жизни и т.д.

Очень часто стратегии жизни, как отмечалось, складываются стихийно. Они

могли бы быть более оптимальными, если бы строились на основе учета всех

индивидуальных типологических особенностей личности. Зная себя, человек мог бы

избегать тех видов деятельности, которые требуют от него особых, несвойственных ему

качеств, не соответствуют его возможностям организации времени, и стремиться к тем, где

его особенности могли бы проявиться оптимально. Он мог бы избегать социальных ролей,

чуждых ему, и искать те, которые развивали бы его данные. Трудно быть педагогом так

называемому интроверту, т. е. обращенному в себя, малообщительному,

малоразговорчивому человеку. И, тем не менее, многие люди тратят огромные волевые

усилия на преодоление несоответствия своих типологических особенностей и жизненных

обстоятельств, которые они выбрали сами или позволили их себе навязать. Еще более

трагичны такие соотношения личности и жизни, при которых она либо не может в полной

мере проявить присущие ей способности, либо теряет их.

Психологические и личностные потери, к сожалению, сопровождают весь

жизненный путь человека. Например, условия воспитания и образования в школе

приводят ко многим личностным потерям: активности, инициативности, способности к

общению, чувства товарищества, умения согласовывать свои действия с другими людьми,

уважения к взрослым. Гармоничная для каждого возраста связь между словом и делом,

поступком извращается. Дети, особенно подростки, видят бесчисленные примеры

нарушения взрослыми этой связи: ложь, безответственность поступков и т.д. Еще не

проанализирована психологическая роль в этом разрушении телевидения. Можно

представить себе, как придет к преступлению человек, никогда не видевший пре-

ступлений, не знающий, что такое убийство: он должен пройти свой психологически

личностный путь к этому преступлению. Его может толкнуть на это либо сильнейший

аффект, либо неразрешимые, выстраданные жизненные противоречия. Совершенно иным

оказывается смысловое пространство современного подростка, который уже тысячи раз

увидел и знает, что такое преступление. Нарочито заостряя постановку проблемы, можно

сказать, что в первом случае переживание является причиной поступка, действия, во

втором — действие воспроизводится, чтобы испытать переживание.

Ситуативность жизни навязывается личности и тем самым либо затрудняется, либо

вообще не возникает способность к формированию обобщений, стратегий, перспектив

жизни. Человек начинает планировать свою жизнь по совершенно иным критериям, делать

то или иное дело по мере его срочности, внешней необходимости и перестает

формировать собственные планы. Возможность располагать собой, условиями своей

жизни исчезает, а вместе с ней исчезает и соответствующая способность строить

стратегию жизни.

Так личность лишается возможности органично связать во времени, согласно

внутренней логике, все сферы своей жизни, равномерно и сообразно внутренним

ценностям распределить свою активность не функционально, а осмысленно.

Следовательно, не формируется ответственность за свою жизнь, исчезает инициатива,

жизнь становится безличностной, т.е. складывается помимо воли личности, стратегия

превращается в пассивную.

Способность человека выработать и осознать свою устойчивую жизненную

позицию, отделить существенные отношения, из которых складывается эта позиция, от

случайных общений, случайных бессмысленных встреч и отношений, осознать дело своей

138

жизни и отделить его от мелких, преходящих, формальных дел и есть жизненная

стратегия. Она по самому большому счету есть способность оградить свою жизнь от всего

мелкого, суетного, навязанного и внешнего. Говоря о внешнем, мы не имеем в виду

необходимость, требования общества, окружающих, которые не являются случайными,

поскольку они составляют объективную характеристику жизни человека. Но можно и

нужно задуматься и о преодолении стихийного, стереотипного, случайно навязанного

способа жизни, когда с человеком как бы помимо него самого что-то происходит, в чем он

вынужден участвовать.

Конечно, введенная нами категория субъекта жизни, который способен сам

направить события, изменить ход своей жизни, на первый взгляд, является научной

абстракцией, идеалом. Однако эта абстракция нужна, чтобы донести до сознания каждого

человека такую возможность, чтобы перенести идеал из тех социальных высей и далей,

которыми человек сплошь и рядом живет (и которых никогда не достигает), в те выси и

дали, которые доступны воле отдельного человека,— в перспективы его собственной

жизни. Будет заблуждением считать, что тем самым личность перестанет активно участво-

вать в общественной жизни и, всецело посвятив себя личной жизни, останется во власти

мещанских ценностей. Наиболее полноценны, уже в смысле общественном,

узкосоциальном, люди счастливые, удовлетворенные, живущие собственной жизнью.

3. Типология личности и стратегия жизни

В данной книге речь шла о типичных особенностях организации времени,

мышления, инициативы и ответственности личности. Резюмируя, можно высказать ряд

соображений о том, что же такое типология личности, как она строится, чем отличается от

индивидуальных различий и, наконец, как связана с жизненной стратегией. В советской

психологии (в отличие от зарубежной, где издавна строились различные типологии)

долгие годы преобладал взгляд на личность, который отвечал определенному социальному

стандарту и предполагал, что существует один тип личности — советский человек.

Между тем за последние годы уже за пределами науки возник огромный интерес к

гороскопам (своеобразным личностным календарям), определяющим индивидуальные

черты, особенности поведения (вплоть до любви к власти и умения одеваться). Но,

критикуя «научность» этих календарей, следует подумать о том, какой человеческой

потребности отвечает это увлечение и, главное, правомерно ли выделять разные типы

людей. По-видимому, в этом кроме неистребимого интереса человека к своей судьбе

проявляется и потребность в самопознании, желание знать свои психологические

особенности и качества личности. Стандартизация общественной жизни, которая долгие

годы выравнивала всех людей, все же не сумела до конца истребить этого интереса к

индивидуальному, особенному в другом и в самом себе.

Психология обязана давать тот материал, те средства и язык, с помощью которого

научно и вместе с тем жизненно могут быть описаны, схвачены и познаны разные

качества разных типов людей, а вместе с ними своеобразные профили их жизни. На наш

взгляд, типология не является самоцелью и тем более не может быть средством простой

классификации людей, за которой обычно скрывается желание доказать, что один —

лучше, другой — хуже. Типология, или типологический подход, тем отличается от

индивидуального, что число индивидуальных различий бесконечно и в своем пределе

ведет к утверждению неповторимости каждого. Между тем в разных типах представлено и

определенное разнообразие (отличие одного типа от другого) и сходство, поскольку в один

тип включается множество людей с некоторыми вариациями присущих данному типу

особенностей. Тип человека — ключ к его истории, жизни, ее коллизиям, удачам.

Например, построение типологии активности позволило нам не только констатировать ее

отсутствие, но и показать причины пассивности, безынициативности: у одного типа эти

причины уходят в далекое детство, у другого они связаны с внутренними противоречиями,

139

у третьего — с взаимоотношениями в группе, которые блокируют активность.

Используя научные данные о своем типе организации времени, особенностях

мышления, сознания и т.д., каждый человек может строить свою стратегию жизни.

Например, зная свои особенности организации времени (трудности или преимущества ра-

боты в одном из многих режимов времени), человек сможет выбирать более адекватные

для себя ситуации, предпочитать работу в подходящих для себя режимах, избегать

трудных режимов и т.д. Это стратегия учета своих наличных возможностей. Но при тех же

знаниях своих особенностей возможна и другая стратегия — стратегия развития способ-

ности к рациональной организации времени, стремления к работе в трудных для себя

режимах. Это будет своего рода стратегия развития, совершенствования своих

психических возможностей, а не просто учета своих особенностей. Возможна и третья

стратегия — избегание неадекватных для себя условий, трудных ситуаций, видов работы,

общения и т.д.

Это же относится к таким качествам, как инициатива и ответственность. Человек,

зная, что инициативные качества у него особенно развиты, а чувство ответственности

несколько занижено, может оптимально «использовать» их в жизни, работая там, где

нужны инициаторы, и избегая тех участков, где за свои инициативы нужно отвечать. Это

стратегия использования наличного. Но и в данном случае возможна развивающая

стратегия, суть которой — формировать у себя чувство ответственности, искать трудные

для себя задачи, брать на себя ответственность, подавляя неуверенность.

Если человек, чтобы не стать инвалидом, не должен поднимать веса, превышающего

его физические возможности, то он в такой же мере не имеет права пренебрегать своими

психическими особенностями, превышать «нагрузку» на них. Однако часто получается

именно так, поскольку психические особенности людей сплошь и рядом мало известны

даже им самим. Если сегодня так остро встал вопрос об экологии природной среды, то не

менее важна проблема психической экологии — бережного, рационального использования

психических возможностей, психических особенностей людей. Такой должна быть не

только личная, но и социальная стратегия. Однако бытует представление, что психика —

это постоянное средство, которое всю жизнь должно нам безотказно служить. Между тем

если старится тело человека, если оно уродуется в результате неправильного образа

жизни, то психика в еще большей мере подвержена «износу» и даже ломке. При не-

подлинной жизни сильные побуждения, стремления, порывы исчезают, глубокие чувства

притупляются, при жизни убогой они вообще не развиваются, мышление остается

бедным, сознание — поверхностным, а сама личность — грубой, пассивной,

примитивной. Психика, которая могла бы возвысить внутренний мир человека до вершин

человеческого духа, запирает его в мир телесных радостей и элементарных потребностей.

Но пока общество еще недостаточно учитывает психические особенности людей,

человек должен сам бережно и разумно расходовать этот потенциал своей жизни,

адекватно его использовать и охранять. Он должен научиться не только согласовывать

свои намерения и действия, но и придавать единство, цельность своим разнообразным

психическим свойствам. Если у человека есть способности, но нет силы воли, характера,

то эти способности в конце концов бездумно растрачиваются. Если мотив, желание не

поддержаны волевым усилием, то могут исчезнуть, не воплотиться в цель, если чувства

выходят из-под власти ума, то человек перестает контролировать свои поступки и т.д.

Слаженность, согласованность всех модальностей, «инструментов» психической жизни

личности умножает его жизненные возможности, и наоборот.

Способность действовать, общаться, познавать (прежде всего мир людей и

человеческих отношений), а также способность к организации времени есть высшие

жизненные способности. Если способность к организации времени сочетается с интеллек-

туальными особенностями оптимальным для данной личности образом, то она действует

своевременно и адекватно. Знание человеком своих высших личностных жизненных

качеств дает ему возможность стратегически использовать их и наиболее оптимально

140

сочетать. Ум, чувство, воля действуют слаженно или вступают в противоречия, рассогла-

суются друг с другом в зависимости от того, насколько личность способна к

саморегуляции, самоконтролю, насколько она стремится к гармонии. Способность к

организации времени, использованию особенностей своего мышления, направлению своей

активности (инициативы и ответственности) может стать предметом самосознания и

самоорганизации, может согласовываться, изменяться, совершенствоваться. Здесь

необходима работа самосознания не только по упорядочиванию своих психологических

особенностей, но и по их развитию и использованию для выработки собственного способа

жизни.

Человек должен осознавать и свои цели, и особенности своей психики, и масштабы

своей личности, их соответствие-несоответствие обстоятельствам, определять, что и как

нужно изменить для достижения этих целей, в каких пределах, каким способом что-то

нужно изменить, а чем-то и пожертвовать. Стратегия жизни и есть составление опреде-

ленной композиции того, чем обладает, располагает личность, что она использует,

потребляет, что создает, что от нее требуется и чего она способна достичь.

Такие задачи большего или меньшего масштаба люди решают всю жизнь —

ежедневно. Соглашаясь на новую должность, связанную с руководством людьми и

большой ответственностью, человек, особенно молодой, радуется получаемой

самостоятельности, свободе от подчинения другому. Но всегда ли он предвидит, может

представить себе те качества, способности, которые окажутся нужны для новых

обязанностей, всегда ли учитывает, что его независимость может обернуться гораздо

большей зависимостью, если эти качества он в себе не сможет быстро сформировать.

Человек должен предвидеть, что при высоких притязаниях мелкие, но быстрые

достижения неизбежно приведут к разочарованию, потере смысла жизни. В этом плане

стратегия выжидания своего времени, своего часа, стратегия, противоположная погоне за

мелкими успехами, благами, почестями, практически всегда оправдывает себя. Боязнь

упустить время, упустить свою выгоду приводит к неразборчивости и потерям в главном:

получая жизненные мелкие удачи, человек начинает обманывать сам себя. Жизненная

суетливость не имеет ничего общего со своевременностью, которая как раз предполагает

точный расчет внешних и внутренних обстоятельств для «главного удара». Обладая яркой

индивидуальностью, большими способностями, человек должен понимать, что

стремление достичь цели, «как все» (самым простым, легким и, главное, быстрым путем),

неизбежно приведет к утрате этой индивидуальности или к утрате высоких целей. И

наоборот, завышение жизненных притязаний при слабом характере, неразвитых

способностях неизбежно приведет либо к разочарованиям, либо к утрате нравственных

качеств.

Очень важно осознать не только свои достижения, но и возможные, иногда даже явно

не ощущаемые потери, например жизненного времени. Часто такие потери просто

неисчислимы. Хорошо, если человек жертвует временем своей жизни, своего цветения,

своего восхода, желая уступить дорогу другому, дать ему возможность реализовать себя.

Но жаль, когда потоки времени тратятся на пустые разговоры, пустое

времяпрепровождение, пустые взаимоотношения, когда люди, обманывая себя, заполняют

этим лучшие часы и годы жизни. Так же бессмысленно и бесцельно тратятся не на того и

не на то направленные лучшие человеческие чувства, когда, ничего не получив взамен,

человек позже уже оказывается неспособным ни на что высокое и большое. Здесь речь

идет не о жертвах ради чего-либо осмысленного, но просто о потерях.

И вместе с тем диалектика жизненных противоречий требует от личности и

способности к риску как значительным, крупным жизненным шагам. Отсутствие чувства

ответственности всегда связано со страхом перед таким риском, в результате человек хочет

только удержать то, что есть и как есть, и разменивает жизнь на «мелкую монету». В зару-

бежной психологии существует большое число исследований, посвященных проблеме

риска. Конечно, проблема риска очень обширна, но для нас существенными

141

характеристиками личности является не авантюризм, не тяга к опасностям как таковым, а

именно смелость, способность отвечать за многое, способность отвечать за радикальные

преобразования, которые особенно ответственны в социальной жизни. Самый глубокий

конформизм личность проявляет не тогда, когда соглашается на любые социальные

условия, боясь риска, но тогда, когда боится изменить раз и навсегда данные, заданные

условия собственной жизни, придерживаясь пассивной стратегии.

Как говорилось выше, среди жизненных условий есть существенные и частные,

способствующие и препятствующие целям личности, приятные и неприятные события,

ситуации и т.д. Иногда совершенно бессознательно личность вырабатывает основание

жизненной стратегии, которое фактически превращается в постоянное условие ее жизни

(принимать в расчет только приятное, легко достижимое, только полезное и т.д.). Однако

тем самым воля личности, активность, устойчивость к трудностям, неожиданностям

жизни атрофируются. Таким образом, между складом личности и ее жизненной стра-

тегией, позицией и линией существуют прямые и обратные взаимосвязи.

А потери ее не только объективны, но и субъективны, личностны. Подводя итоги

проблемы жизненных потерь, о которой шла речь, можно сказать, что личностные потери

бывают трех видов. Потери в результате отсутствия условий для развития того или иного

качества (его несформированности или последующей утраты сформированного, но не на-

шедшего применения качества), потери в результате неадекватного их применения

(несоответствия условий жизни или неспособности личности использовать свои

психические качества), незнания личностью своих особенностей, неумения их развить,

направить, соединить с другими, наконец, потери в результате нерешенных жизненных

противоречий.

Последний случай потерь может быть исключен, если человек узнает о своих

возможностях, типологических особенностях и сумеет компенсировать, правильно

использовать в жизни свои сильные и слабые стороны. Но и познание и апробирование их

требует особой психологической установки: своеобразной «открытости», готовности к

нестандартному, нетрадиционному способу действия.

Способ самовыражения личности, о котором выше шла речь, иногда начинает

сводиться к определенному узкому стилю, который человек, подобно покрою платья,

боится менять, даже когда он уже вырос из него, когда ему стало тесно в нем. Притязания

— большие или меньшие — часто также фиксируются как бы в одном регистре, не

позволяя человеку развернуть все разнообразие своей личности, испробовать все ее

тональности и тембры. Поэтому познание самого себя, своих личностных особенностей не

должно толкать на путь самообречения, на путь самоограничения, сведения себя к

данному и заданному типу.

Отношение к себе как к субъекту, как к источнику жизненных перемен, как к

причине событий и поступков позволяет не ограничивать себя рамками своего типа, а

выявлять новые, еще никогда не испробованные личностные особенности, стремления,

силы. Если, заострив их различие, сравнить европейский и восточный типы человека, то

окажется, что (согласно общепринятому мнению) западный человек растворяется в деле, в

известном смысле теряя ощущение своей личности, тогда как восточный —

сосредоточивается на рефлексии, замыкается во внутреннем мире, забывая о действии.

Эта дилемма нашла свое отражение и в психологическом тезисе, что осознание наступает

тогда, когда невозможно действие, старый его способ. Но возможно и осознание себя как

деятеля, как источника действия, что и дает возможность особенно взвешенно, продумы-

вая разные варианты, совершать его наиболее адекватно.

Подобный тип связи сознания и деятельности является скорее идеалом, потому что

прошедшая эпоха была безальтернативной, она предлагала единственный и притом

предписанный вариант поведения и жизни. Между тем альтернативность есть сердцевина

любой стратегии. Она предполагает наличие способности мыслить вариантами — моделя-

ми объективных ситуаций и субъективных решений, поступков. За подобным сознанием,

142

за осознанием себя субъектом выбора, субъектом действий, преобразующих наличные

условия, лежит особый способ мышления — диалог. Диалогичность мышления, известная

древним философам, составлявшая способ их мышления и образ жизни (сократовские

беседы, диалоги), была в значительной мере потеряна психологами как важнейшая

характеристика мышления. Только недавно в некоторых работах начинает раскрываться

все значение этой характеристики мышления, особенно роль диалога с самим собой.

Последний воплощает в себе самую суть диалектичности мышления: за предположением

следует возражение, предположение включает множество альтернатив, каждая из которых

взвешивается, обдумывается и проверяется. Продумывание вариантов, составление

разных композиций действий, ситуаций, шагов составляют ядро не только способности к

игре в шахматы, но и способности строить жизненную стратегию. Диалог предполагает

взвешивание и обдумывание не только внешней стороны дела, объективных событий, но и

собственно внутренней. Человек может отдать себе отчет в своих истинных и неистинных

желаниях, отбросить, все взвесив, ложные, ничтожные мотивы и низкие побуждения,

оценить свои силы. Таким образом, диалог составляет решающий интеллектуальный

центр саморегуляции личности. В таком диалоге вырабатываются оценки своих

поступков, когда человек мысленно прикидывает и их оценки окружающими, и

возможные последствия и выверяет собственные намерения.

В диалоге человек каждый раз заново открывает себя, выверяет свою правоту,

осознает вину. В нем он вырабатывает отношение к происходящему. Человек не может

одинаково активно действовать по внутреннему убеждению и принуждению. Поэтому,

когда возникает такая вынужденная жизненная ситуация (которых множество или

большинство в нашей жизни), он вырабатывает к ней свое отношение: пока я вынужден

этому следовать, я потерплю, но потом буду свободен поступать как хочу, такой ценой я

заработаю себе свободу в будущем. Во внутреннем диалоге проверяется и то, что исходит

от субъекта,— его собственные активные шаги, поступки и начинания, и то, что

предлагает или требует от него жизнь (неожиданно или постоянно). Внезапные внешние

события ломают, меняют наши глубокие и важные жизненные планы, намерения. Мы

должны достаточно быстро преобразовать их в соответствии с новыми жизненными

обстоятельствами, требованиями, пойти им навстречу или отказаться и т.д. Здесь также

необходим внутренний диалог, глубокое размышление, взвешивающее все «за» и

«против», прослеживающее все цепи взаимосвязей, которые могут возникнуть при том

или ином варианте. Между тем наше мышление сплошь и рядом поверхностно, поспешно,

исходит из плоских альтернатив. Либо все внешнее давит, мешает, негативно, либо,

напротив, все увлекательно, интересно и значительно, за чем мы устремляемся по

«первому зову», забыв свои намерения, цели, убеждения.

Между тем даже при отсутствии разнообразия во внешней жизни человек всегда

благодаря диалогу и многогранности своего мышления может жить увлекательной

внутренней жизнью, не всегда легкой, приятной, часто трагичной, в силу оторванности от

внешнего мира, но глубокой. Как писал Ромен Роллан, «в одном человеке обитает

множество разных людей». Борьба между ними, их спор и противоречия не так страшны,

как стремление все сгладить и примирить в себе, заглушить в себе разные мысли и голоса,

свести себя к плоскому, однолинейному, живущему однообразной жизнью человеку, для

которого в жизни нет проблем. Только внутренняя диалектика, борьба побуждений,

мотивов, диалог с самим собой дают человеку при всей трудности внешней жизни чувство

внутренней свободы, привычку и способность поступать по внутреннему побуждению, с

чем и связано осознание себя как субъекта, способного изменить течение событий. Такой

диалог с собой, такая потребность в рефлексии, в осознании жизненных проблем даже

ценой потери на время темпа жизни, ее продуктивности является свидетельством силы, а

не слабости духа. Такая глубоко личная потребность выплеснулась сейчас в формах

общественной рефлексии, которую Н. Скатов назвал так верно — «дух взыскующий». Он

цитирует Достоевского, который писал: «Недаром заявили мы такую силу в

143

самоосуждении, удивлявшем всех иностранцев. Они упрекали нас за это, называли нас

безличными людьми без отечества, не замечая, что способность отрешиться на время от

почвы, чтобы трезвее и беспрепятственнее взглянуть на себя, есть уже сама по себе

признак величайшей особенности» 9.

Отсутствие такой внутренней жизни порождает внутреннюю незрелость,

неопределенность, неуверенность, которая часто прикрывается нарочитой внешней

жесткостью, бравадой, властностью. Не разобравшись в себе, такой человек берется руко-

водить другими людьми, решать за них, навязывать им свое мнение. У такого человека

может возникнуть чувство осознания себя субъектом, подобное описанному выше, но это

чувство — иллюзия, поскольку он не обладает ответственностью ни за себя, ни за других.

Такой тип также был порожден эпохой застоя, когда определенная категория активных

людей, нарушив или разрушив внутренний план своей активности, придала ей

прямолинейные, жесткие формы и направила на других.

Внутренний диалог ведет к подлинной цельности и твердости, а не к вечным

сомнениям, как это может показаться. Обобщая поступки, события, взвешивая и оценивая

их в своем сознании, человек постепенно вырабатывает внутренние принципы и

убеждения. Они не всегда так однолинейны и просты, как нам многие годы рисовала

художественная и общественно-политическая литература. И на их основе у каждого

формируется своя стратегия отстаивания своих убеждений и принципов — и от самого

себя, и от «соблазнов» и давлений жизни. Один человек, желая сохранить свои принципы

и честь, стремится от всего в жизни уклониться, остаться в стороне. Другой, наоборот,

настойчиво проводит их в жизнь, но хочет строить в соответствии с ними жизнь других

людей, а не свою собственную. Такие стратегии довольно часто встречаются у стариков,

поскольку они уже не могут реализовать выработанные принципы жизни, но настойчиво

рекомендуют их молодым, не замечая своей навязчивости, авторитарности.

Однако как согласовать наличие постоянных убеждений и изменчивость жизни, ее

требований, изменчивость самого человека? Как согласовать верность своим принципам и

адекватность изменяющейся действительности? Эта проблема является одной из самых

сложных в разработке стратегии жизни. Основной подход к ее решению, на наш взгляд,

заключается в следующем. Безусловно, принципы, идеалы, убеждения требуют их

отстаивания, и не только внешнего, но и внутреннего, поскольку внешние уступки часто

ведут к внутренним компромиссам. Когда человек не может отстоять свои ценности, ему

приходится идти на жертвы, потери, о которых выше шла речь, т.е., сохраняя одно, терять

что-то другое — дорогое и значительное. Наконец, природа и убеждений, и подлинных

ценностей такова, что, будучи постоянными, они отличны от всяческих канонов, жестких

правил.

Поэтому, сохраняя и защищая свои ценности, а особенно выбирая путь их

реализации в жизни, человек должен уметь одно — каждый раз обдумывать, взвешивать,

принимать нужные решения в новых обстоятельствах. В этом смысле способность к

осознанию, диалогу, размышлению, о которой все время шла речь, отвечает изменчивости,

новизне жизни, не предавая убеждений и принципов человека. Жизненные принципы —

это не рецепты на все случаи жизни. Именно человек, обладающий ими, должен

постоянно ставить перед собой проблемы, как поступить в новых, изменившихся

условиях, какое решение принять с позиций своих принципов. Сущность жизненной

стратегии — решение жизненных проблем в соответствии со своими принципами.

Действие, которое выражает отношение человека к миру, к другому человеку, в

котором он воплощает свои принципы и убеждения, смелый, открытый шаг человека в

сложных жизненных обстоятельствах называется поступком. Таковым, например, было

обращение Ф. Раскольникова к Сталину с открытым письмом в условиях всеобщего

молчания. Своим поступком человек может подписать себе смертный приговор, один

лишь поступок может выразить весь смысл его жизни. Одним поступком может быть

изменена жизненная позиция самого человека, поскольку он, желая выразить свой протест,

144

закрывает себе возможность дальнейшего благополучия. Можно рассматривать как

поступок дарование жизни побежденному врагу и другие проявления великодушия,

смелости, принципиальности. Поступок отличен от обычного поведения, в котором соеди-

няются с перевесом в ту или иную сторону внутренние и внешние, но достаточно

обыденные, текущие побуждения. Поступок отражает личность. Глубочайший анализ

проблемы поступка — его единственности, его смысла, его переживания — предпринял

М. М. Бахтин в работе «К философии поступка». «Каждая мысль моя с ее содержанием

есть мой индивидуально-ответственный поступок, один из поступков, из которых

слагается вся моя единственная жизнь как сплошное поступление, ибо вся жизнь в целом

может быть рассмотрена как некоторый сложный поступок: я поступаю всею своею

жизнью, каждый отдельный акт и переживание есть момент моей жизни — поступления».

Такое понимание жизни как поступления совпадает с нашим понятием стратегии в

подлинном ее смысле — как активной жизненной стратегии.

Поступок как выражение и реализация сущности человека, как борьба за свою

сущность в любых жизненных обстоятельствах присущ только субъекту жизни. Поэтому в

понимании поступка мы следуем С. Л. Рубинштейну, который видел в нем такое прояв-

ление субъекта жизни, которое меняет жизненное соотношение сил, меняет расстановку

людей, возвращая побежденному нравственное превосходство над победителем, и т.д.

Поступком субъект жизни выражает свое отношение к происходящему, не совпадающее со

всеобщей оценкой или позицией.

Смысл поступка определяется не только субъектом, который выражает им свое

отношение к человеку, к делу, к событию, но и контекстом (как отмечает Бахтин),

ситуацией, в которой и благодаря которой данный поступок приобретает особую смелость,

неординарность, социальное значение (а иногда вопреки намерению субъекта

превращается в фарс).

Джавахарлал Неру дал глубокое философское осмысление проблемы поступка как

социальной стратегии человека, анализируя такие политические поступки, как голодовка.

Он показал, что бездействие иногда приобретает смысл действия — поступка.

Непротивление злу насилием и известная пассивность — суть всем известной философии

жизни Льва Толстого. Неру доказал, что пассивность (голодовка как пассивное

непротивление) в некоторых случаях равносильна активной политической борьбе. Иными

словами, и бездействие, неучастие может принять форму поступка, стать выражением

социального протеста в определенном политическом контексте. Но самым страшным и

трагическим оказывается такое соотношение, когда люди в силу социальной ситуации

оказываются не в состоянии совершить поступок, будучи по природе принципиальными и

активными.

Когда люди, подобные Бухарину, боровшиеся за дело Советской власти, вступили в

конфронтацию с другими социальными силами, лицами и группами, представлявшими эту

власть, они оказались в социально трагической, безысходной ситуации: они не могли

бороться против своих, тогда как «свои» боролись с ними как с врагами. В период 50-х

годов Рубинштейн решал сознательно эту задачу: как, не борясь со своими, не уступать

своих позиций, сохранить верность себе и своим социальным идеалам. Он выработал

свою стратегию жизни, свою философию — «отступая (т. е. не сопротивляясь), не усту-

пать». К сожалению, его жизнь сложилась так, что эта стратегия была основной

стратегией его жизни *.

Если отношение к жизни оказывается пассивным, стандартным, подражательным, то

можно говорить о массовом, типичном для людей поведении, способе жизни, стандартных

жизненных позициях. Эпоха застоя породила такие социально-психологические стратегии,

которые выражали добровольность подчинения принуждению. Это проявилось в расцвете

психологии «старательности», «угодничества», в постоянной готовности демонстрировать

свою старательность и т.д. Стоящие «наверху» априори наделялись властью. Мало кому

приходило в голову требовать доказательств правомерности их власти. Признание власти

145

выражалось в необходимости беспрекословного подчинения. Специфика индивидуального

сознания была такова, что оно принимало на веру все социальные правила, нормы,

распорядки. Личность должна была либо подчиняться существующему правопорядку,

либо оказаться вне общества, вне закона.

Построенное на вере в справедливость и «правильность» общественной жизни

сознание исключало сомнения, возражения, вопросы — оно было безальтернативным.

Социальное мышление становилось ритуальным, констатирующим, «верующим».

Поэтому и в личной жизни, личных судьбах исчезала способность людей к поступку.

Люди не поступали так или иначе, что предполагает выбор, альтернативность,

обоснованность поступка, а «вели» себя как «надо».

Наиболее распространенной среди пассивных стратегий оказалась стратегия

психологического ухода. Выше, когда уход рассматривался как неспособность разрешить

противоречия жизни, как стратегия перехода в новую область жизни, как бы свободную от

противоречий, как бы открывающую возможность «все начать сначала», не был отмечен

один принципиальный момент. Стратегия ухода от противоречий как признание

поражения в данной области жизни, как признание своей неспособности разрешить

сгустившиеся противоречия является тем не менее пусть иногда и иллюзорной, но

стратегией надежды, т.е. уход, избежание одного почти всегда связано с новой жизненной

перспективой. Это либо новая семья, новая, «хорошая» (в отличие от прежней, «плохой»)

* Когда еще в расцвете своих творческих возможностей, в разгар активной общественной

деятельности он был вынужден оставить преподавание философии в Одесском университете и уйти (став

директором одесской публичной библиотеки) в подвалы-книгохранилища, то он отступил, но не уступил. Он

повел свое наступление несколькими годами позже, когда, ознакомившись со всем богатством мировой

психологической науки в библиотеке, ставшей его вторым университетом, он вошел в советскую

психологию, чтобы произвести в ней полный переворот, разрешить ее кризис и заложить основы нового

здания советской психологической науки. Он оказался вынужден отступать и в пятидесятых годах, когда и

его настигли гонения, как и других крупных ученых, но не уступил, не сломился ни физически (несмотря на

преклонные годы), ни морально и, лишенный постов и званий, унижаемый «проработками», продолжал еще

целых десять лет, до самой последней минуты жизни, создавать труды о личности и человеке. Заложенные в

этих трудах идеи способны были поддержать человека тогда, когда социальные условия достигли полной

бесчеловечности, посягая на его жизнь, достоинство, внутренний мир.

жена, новая, лучшая работа. Но не всегда уход, т.е. изменение внешней жизни, спасает

жизнь внутреннюю. Некоторые формы уходов оказались равносильны внутренней гибели

и жизненному тупику. Таким уходом стало массовое пьянство — стратегия забвения

реальной жизни и предательство жизни внутренней. И если сотни страниц пишутся о

пьянстве как традиции и ритуале, то хотя бы одна должна быть написана о нем как об

уходе от жизни.

Поведение людей в эпоху стагнации становилось безличным. За стандартными,

типичными действиями, как за ширмой, люди стремились скрыть свои действительные

цели и намерения. Мы сегодня много говорим о теневой экономике, но нельзя забывать и

теневую психологию. Стратегии состояли не только в том, чтобы достичь своих личных

целей, но и в том, чтобы замаскировать их, придать им форму общественно полезных и

общественно одобряемых действий. И вероятно, можно вспомнить целую галерею лиц,

которые в открытую пользовались благами общества, поскольку остальные безусловно

признавали за ними это право. Смешение правды и реальности поступков и

психологической неправды, двойственности имело для психологии людей разруши-

тельные последствия. Именно поэтому необходима перестройка «рабского» (по

выражению Гегеля) сознания как предпосылка для возрождения и развития способности,

умения совершать поступки, строить сознательные стратегии.

Социологический анализ сегодняшних общественных тенденций — различных форм

демократических движений, типов противоречий между старыми, бюрократическими

формами и новыми, критическими и конструктивными — не может дать ответа на основ-

ной вопрос: как пойдет перестройка внутренних тенденций личности, как возродятся ее

146

собственные жизненные силы? Сегодня мы можем лишь констатировать, что перестройка

психологии, мышления, сознания одних людей происходит стремительно, тогда как другие

сохраняют свой консерватизм, пассивность, продолжают действовать по стереотипу. По-

этому очевидно, что хотя в целом внутренняя перестройка зависит от общественных

тенденций и условий, но эта зависимость опосредована самой личностью, ее жизненной

позицией. Она будет (или не будет) осуществляться только ей самой.

В период стагнации активность некоторых людей противоречила социальным

условиям, тогда как в настоящее время, напротив, обстановка содействует активности, но

часть людей отвечает на нее привычной внутренней пассивностью. Это противоречие, или

несоответствие, внешнего и внутреннего должно быть устранено. Внутреннее

пробуждение возможно только одновременно с ликвидацией такого противоречия.

Все типы людей расположены как бы между двумя полюсами, между которыми

находится центр их жизненного равновесия. На одном из полюсов (на котором и

оказывались многие люди в предыдущую эпоху) происходило неадекватное,

бессмысленное расходование активности, способностей, совершалась растрата душевных

сил. Жизнь людей, оказавшихся на этом полюсе (не уравновешенных с социальными

условиями, а в конечном счете и с самими собой), была подобна бессмысленной

хищнической растрате природных богатств. Незнание человеком своих особенностей,

неумение адекватно (к месту, времени и жизненным задачам) расходовать свои

психические данные (или социальная невозможность их полноценного применения)

приводили в одних случаях к неадекватному перенапряжению, в других — к бес-

смысленной растрате сил. Имела место экстенсивная эксплуатация человеком своих

психических данных. Например, для достижения трудно дающегося социального успеха,

положения, как говорилось, человеку приходилось поступаться не только своими

принципами, но и лишать себя свободы самовыражения, а тем самым ограничивать свои

способности, отказывать себе в удовлетворении естественных потребностей, в результате

чего и возникали внутренние диссонансы, несоответствия.

Для типов, расположенных на другом полюсе, характерно оптимальное, т.е.

разумное, плодотворное, применение способностей и душевных сил. Соответственно этим

полюсам строятся оптимальные или неоптимальные жизненные стратегии. При оптималь-

ном соотнесении человеком своих возможностей с жизненными задачами происходит не

только их разумное использование, применение, но и постоянное восстановление,

возрождение, умножение.

Таким образом, экстенсивный или интенсивный способы существуют не только в

сфере организации экономики, промышленности и земледелия, они являются различными

способами организации жизни, благодаря которым по-разному расходуются психические,

личностные и в конечном счете жизненные силы человека.

Неоптимальные жизненные стратегии обнаруживают не только отсутствие гармонии,

всесторонности личности (которая лишь рекламировалась в годы застоя), но ее

дисгармоничность, ее несоразмерность самой себе, ее внутренний разлад. А стратегия

жизни в таких случаях являлась своего рода «борьбой с недостатками», поскольку

растраты в одном влекли за собой внутренние дисгармонии, которые снова нужно было

уравновесить или чем-то компенсировать, и так без конца.

Именно с точки зрения интенсивного или экстенсивного расходования психических

сил человека можно понять процесс развития или антиразвития личности. Психологами

обычно подчеркиваются огромные возможности, потенциал психического развития, а в

качестве примеров описываются особенности развития и совершенствования органов

чувств (изощренность вкусовой способности дегустатора, тонкость и совершенство слуха

пианиста и т.д.). Однако отсутствует описание процессов совершенствования высших

жизненных и личностных способностей, не связанных с тем или иным видом

профессиональной деятельности. Между тем совершенствуются не только

психофизиологические способности, но изменяется глубина и сила мысли, возрастают

147

интеллектуальные интересы, а вместе с этим усиливается, оттачивается мотивация

жизненных достижений, воля, настойчивость личности в реализации принятых решений,

уверенность в своей правоте. Жизненные силы такой личности возрастают, умножаются.

Практика жизни свидетельствует, что стойкие жизненные интересы, проверенные

временем, становятся привычкой, умением, не требующим дополнительных усилий и

затрат. На основе прочных жизненных ценностей и интересов складывается верный образ

самого себя, своего «я», поэтому не возникает необходимость каждый раз заново

приводить в соответствие свои возможности с целями и задачами жизни (что и требует

лишних психических затрат — при экстенсивной жизненной стратегии).

Если к началу включения человека в активную социальную жизнь образ своего «я»

сформирован, то социальные требования воспринимаются им объективно и адекватно

(позитивно или критично в зависимости от их конкретного характера). Каждое требование

не вызывает взрыва эмоций, состояний неуверенности, сомнений и т.д., что происходит с

человеком, еще не разобравшимся в себе, не определившим своей позиции, а потому

неадекватно — бурно, болезненно или поверхностно — реагирующим на все окружающее.

Человек с несформированным образом «я» выполняемые им (на службе, в семье и т.д.)

нормы, требования вначале воспринимает болезненно. Затем они переходят в рутинную

привычку, которая постепенно переносится и на личную жизнь. Эти нормы, стандарты,

сначала чрезмерно переживаемые, занимают сознание, вытесняя необходимую работу над

собственными целями, проблемами, а затем, напротив, выполняются по привычке, без

всякого внутреннего отношения, живого интереса, чувства. Такое равнодушие в жизни

парализует личность в целом. Начинают совершаться только вынужденные, внутренне не

выношенные, не обдуманные действия. Собственно замыслы отступают на задний план

перед постоянными жизненными требованиями. Несложившийся образ самого себя

заменяется социальным стандартом. Жизненные стандарты, характеризующие способ

жизни, отрицают ее внутренний смысл, сохраняя одну форму.

Стандарты — это совокупность готовых приемов (действий, поступков, решений),

которые уже не изменяются в зависимости от внутреннего содержания жизни человека,

его целей, даже «здравого смысла» (а ведут к их постепенной утрате). Действия,

требуемые окружением от человека, выступая по отношению к нему как вынужденные,

случайные, одновременно требуют от него либо постоянной готовности — стереотипов,

либо чрезмерных психических затрат, но в том и другом случае оказываются либо

психически не подкрепленными, либо личностно несостоятельными. Так происходит

неадекватная растрата психической и личностной активности. Набор стандартов (самых

различных в разных областях жизни) не дает личности удовлетворенности, не ведет к

возрастанию жизненной психической активности. В свою очередь неудовлетворенность

порождает различные компенсаторные стратегии, когда больное самолюбие толкает на

неадекватные поступки, вызов, риск или полную пассивность, страх начать собственное

серьезное дело. Противоположным полюсом по отношению к стереотипному способу

жизни является творческая поисковая модель организации жизни, при которой личность

не удовлетворяется готовыми рецептами и стандартами. Обычно много говорят о

творчестве в труде, в деятельности, но редко задумываются, в чем состоит творчество

жизни. Если все условия жизни социально даны и даже заданы, неизменны, жестки, то как

возможно творчество? Тайна жизненного пути личности в том, что при видимой (и даже

очевидной) данности условий ее жизни реально она создает эти условия сама, ищет их и

творит. Ей не дано будущее, в которое она строит мост, не имея всех будущих опор.

Данные ей условия существуют в самых разнообразных формах — требований,

возможностей, ситуаций, задач, в формах позитивных и негативных, значимых и не-

значимых для данной личности. Многие условия скрыты, личность должна их выявить

или даже создать, воссоздать. Творчество начинается с того, что личность конструирует из

этих условий жизненные задачи (а не принимает их как готовые), рассматривая одно —

как данное, другое — как требуемое, искомое, одно — как желательное, другое — как

148

вынужденное. Она выявляет жизненные проблемы, которые порождаются соотношением

ее целей и жизненных данных, определяет пригодные или не пригодные для их

достижения средства. Она, наконец, конструктивно решает их, рассчитывая усилия,

затрачиваемые на эти решения, определяет их пропорциональность, приемлемую или

неприемлемую «цену». Творческая модель организации жизни, деятельности требует от

личности пролонгированной активности, умения максимально варьировать свои действия,

находить неожиданные решения, абстрагироваться от всего незначимого,

несущественного, преходящего.

Творчество жизни — в избежании бесконечных проб и ошибок, из которых

складывается стихийная, эмпирическая жизнь. А это в свою очередь дается особой

способностью личности к гармонии, к своевременности, к конструктивности. Как кисть

мастера интуитивно находит оптимальные пропорции красок, так личность вырабатывает

и шлифует мастерство своих жизненных решений, интегрируя в них все силы ума, воли,

чувства. Конструктивность жизненной стратегии не только во внешнем действовании, но и

в способности к накоплению и осознанию своих душевных сил, в мужестве, в умении

противостоять негативным случайностям, выдерживать жизненные удары и собственные

поражения.

Развитие, таким образом, это не только уровень и качество психических процессов,

даже не совершенство отдельных личностных свойств, способностей, но конструктивный

творческий характер способа жизни личности. Для характеристики развития личности

уместно понятие личностной зрелости. Под зрелостью имеется в виду способность

человека к пропорциональному жизненным задачам расходованию, продуктивному

применению своих личностных возможностей и особенностей своего типа личности.

Только зрелый человек затрачивает пропорциональные усилия на значимые и незначимые

дела, владеет способностью к саморегуляции, которую можно назвать жизненным

самообладанием. Только зрелый человек способен своей волей определять и направлять

ход событий и расстановку сил в своей жизни. Он сам формирует ситуации жизни,

предлагает и задает стиль общения, влияет на окружающих его людей. Стандартные

стратегии или способы организации жизни иногда оказываются более легкими для

реализации, иногда более эффективными социально. Но внешнедетерминированный,

следующий социальному стандарту тип людей, в первую очередь успешно выполняя

обязательные дела, не способен скоординировать свою жизнь в целом со своими

потребностями.

Преобладание внутренней детерминации в организации жизни есть проявление

своеобразного эгоцентризма. Однако последний отнюдь не всегда совпадает с эгоизмом,

не служит показателем «зацикленности» человека на своей персоне, не связан с

отрицанием авторитетов и т.д. Эгоцентризм означает, что происходит преломление

внешней детерминации через внутренние условия, следовательно, имеет место единая

внутренняя логика, исходя из которой все внешнее принимается или отвергается, преобра-

зуется и осуществляется. Эгоцентрическая личность поэтому не подвержена излишней

тревожности, различного рода страхам и переживаниям, присущим

внешнедетерминированным людям. Она способна к охране своего «я», своих жизненных

границ, своих интересов, своего способа жизни. Образ «я» таких людей, способность к

рефлексии — к самоконтролю, к самосовершенствованию позволяет им достичь такой

гибкости и динамичности в организации своей жизни, которая недоступна внешнеде-

терминированным, ситуативно ориентированным людям.

Однако возможен и такой тип внутренней детерминации, когда человек перестает

активно относиться к внешнему миру, замыкаясь в себе. Такой тип людей относительно

легко переносит тяготы жизни, так же как и относительно равнодушно встречает ее

радости — в силу удаленности его внутреннего мира как от плохого, так и от хорошего.

Такой тип эгоцентрика скорее работоспособен, чем активен, не предприимчив, не

инициативен, но вынослив, проявляет устойчивость.

149

Напротив, человек с конфликтным соотношением внешнего и внутреннего обычно

неустойчив, склонен к преувеличению внешних требований или внутренних

возможностей, а потому мало способен к пролонгированной организации своей жизни, к

последовательности жизненных шагов, к обоснованности жизненных решений. Ему не

свойственна стабильность, надежность, постоянство и способность к ясным, внутренне

обоснованным решениям, которые присущи эгоцентрику. Постоянный конфликт между

внешним и внутренним приводит к быстрому истощению психических и нервных сил,

падению работоспособности и даже жизнеспособности. Такие люди многое обещают, но

малого добиваются, даже для самих себя.

Гармония внешнего и внутреннего у эгоцентрического или творческого типа

личности, как и гармония всех «составляющих» внутреннего мира, всех жизненных

проявлений и притязаний, достигается не за счет раз и навсегда осуществленного соеди-

нения, суммирования внешних и внутренних жизненных координат, а именно за счет их

постоянного согласования посредством целенаправленной конструктивной активности

личности.

Однако внешнедетерминированный тип людей, склонных к принятию готовых

стереотипов, делится на существенные подтипы по характеру жизненных стратегий. Как

говорилось, существуют ситуативные, функциональные типы людей, которые обладают

высокой активностью, направленной на лучшее схватывание и быстрейшую реализацию

той или иной ситуации, того или иного стандарта. Это гибкие люди, которых можно

назвать тактиками. Фактически они не способны к построению собственной жизненной

стратегии (если не считать стратегией способность плыть по течению и

приспосабливаться к требованию момента). Но среди внешнедетерминированных лиц

резко выделяется тип консерваторов. Его характеризует отсутствие гибкости в восприятии

себя и окружающих событий, нежелание признавать новое, приверженность к

однообразному укладу, порядку жизни, а потому нередко — пассивность. Эти качества

личности — само воплощение ее неспособности и ее отрицания стратегии жизни, своего

рода антистратегия. Однако, на наш взгляд, ошибочно считать, что консерваторы — это

только какие-то «другие», «старого склада» представители административно-командной

системы, не имеющие ничего общего с нынешним поколением.

Консерватизм прочно внедрился в психологию и сознание людей нашего общества,

он есть даже там, где звучит самый новейший рок, который является по сути не чем иным,

как консервативным копированием старых зарубежных стандартов. Наиболее стойким

психологическим выражением консерватизма является «щелевое» сознание, которое

порождает и своеобразную тактику жизни. Для обыденной жизни такое сознание в

известном смысле удобно, поскольку четко структурирует ежедневные бытовые проблемы,

действия, не «засоряя» душу лишними мыслями, сомнениями, вопросами. Узость

взглядов, нежелание проникать за рамки повседневности — такова тактика настоящих

противников внутренних бурь и проблем своей духовной жизни. Сознание, которым,

казалось бы, человек наделен самой природой для решения сложнейших задач,

функционирует минимально. Кое для кого сознание — враг, которого постепенно нужно

подавлять, или обманщик, искажающий истинное положение дел, выдающий желаемое за

действительное. Но наиболее ярко консерватизм «щелевого» сознания обнаруживается

тогда, когда человек отрицает какое бы то ни было право быть непохожим на других, на

всех, жить не как другие. Художественной и публицистической литературой описаны

многие негативные социально-психологические явления, распространившиеся и

расцветшие за 70 с лишним лет в нашей жизни,— зависть, равнодушие.

Консерватизм сознания закрепился и в привычке все терпеть, все принимать как

данное, как должное, принимать, что «выдали» или «не дали», «выбросили» или

«разрешили». Можно сказать, что такой консерватизм мало чем отличается от психологии

рабства. При этой жизненной позиции невозможна никакая активная жизненная стратегия.

Сегодня, когда во многих сферах общественной жизни реализуется плюрализм мнений,

150

мышления, соответственно должны быть преодолены консерватизм индивидуального

сознания, психология нетерпимости по отношению к инакомыслящим и инакоживущим. И

одновременно индивидуальное сознание сможет обратиться на осмысление собственного

способа жизни вместо постоянного, назойливого внимания, подглядывания и порицания

чужой жизни. Осознание своих жизненных задач, осмысление возможных решений и их

последствий, обобщение позитивного опыта своей жизни и прогнозирование ее будущих

перспектив — эта внутренняя духовная работа человека позволит ему построить

наилучшую стратегию собственной жизни, прожить свою жизнь плодотворно и

интересно.

ВМЕСТО ЗАКЛЮЧЕНИЯ

Огромный водораздел между наукой и жизнью, который был особенно глубоким для

общественных наук, привел к тому, что развитие научных знаний о человеке, личности, ее

психологии мало влияло на использование этих знаний широким кругом людей, мало

помогало в осмыслении, а тем более в улучшении их жизни. Как известно, в западно-

европейском и особенно американском обществе играл и продолжает играть такую роль

психоанализ. Люди нуждаются в помощи психолога, в совете, в участии. У них возникает

потребность выговориться, с чьей-то помощью понять себя. Конечно, практики

психоанализа опирались на теорию, во многом не выдерживающую критики. Но за этой

критикой советские психологи проглядели самое главное — практическую потребность

людей в их помощи, в том, чтобы перевести сложные научные данные в формы, понятные,

необходимые человеку в жизни (в силу чего и стал так популярен психоанализ и

психоаналитик, выполнявший эту функцию). Сейчас это положение в нашей стране

выправляется — созданы различные психологические консультации, куда можно

обратиться по разным вопросам, психологи выступают в широкой печати. Однако все эти

шаги еще очень незначительны.

Вопрос о том, созрело ли наше общество до обсуждения вопросов психологии и

личной жизни каждого человека, является дискуссионным. Многие сочтут, что там, где

люди не обеспечены продуктами питания, жильем, где не решены проблемы охраны

здоровья, «не до психологии» и тонкостей душевной жизни. Но можно взглянуть на вещи

иначе. Там, где особенно трудна жизнь, в тот момент, когда для многих людей померкли

идеалы, когда оказалась подорвана вера в преподнесенное «сверху» благополучие,

151

потребность разобраться в себе, построить свою жизнь разумно и счастливо может

оказаться главной, а решение такой задачи может стать реальной жизненной ценностью.

Именно для этого написана данная книга, именно этот вопрос она ставит, а решить его

сможет каждый для себя сам.

Приведенные в разных главах данные о типологических особенностях людей

изложены не так полно и последовательно, как того требовал бы научный трактат, не

каждый человек найдет здесь ответы на все свои конкретные жизненные вопросы. Это

может сделать психолог, который выслушает и даст совет. Эта книга написана для тех, у

кого уже возникла потребность познать самого себя, привычка обдумывать свою жизнь, а

потому желание самому принимать жизненные решения, обосновывать свои поступки,

строить жизненные планы.

Понятие стратегии, хотя ему в тексте давалось множество разнообразных

определений, и означает в конечном итоге способность к самостоятельному построению

своей жизни, к принципиальному, осмысленному ее регулированию в соответствии с

кардинальным направлением.

Стратегия была определена и как способность строить жизнь в соответствии со

своей индивидуальностью, типом личности, и как способ разрешения противоречий

между внешними и внутренними условиями реальной жизни, в которой внешние условия

отнюдь не всегда соответствуют и способствуют потребностям, способностям, интересам

данного человека. Она была определена и с точки зрения диалектики взаимодействия

личности и общества — получения, потребления общественных благ индивидом и

обратной отдачи им обществу своих сил, труда, способностей. Она определялась и в

аспекте активности личности, и в аспекте ее способности к организации времени жизни

(как активная, пролонгированная стратегия), и, наконец, в аспекте способности личности

социально мыслить, т.е. теоретически определять свое место в мире сложных человече-

ских взаимоотношений, находить адекватный реалистический образ самого себя.

Выяснилось, что ряд социально-психологических типов людей, сложившихся в эпоху

стагнации, не способен к построению стратегии в принципе: эти люди, их психический

личностный склад оказались в известном смысле «отравленными» определенными

социальными условиями, которые непосредственно повлияли на их конкретную жизнь и

личность, они стали носителями и распространителями вируса стагнации, иногда сами

того не ведая. Некоторые строили вынужденные, неоптимальные, обходные, отступающие

жизненные стратегии, но тем самым сохранили себя как личность.

Подытоживая, можно сказать, что на формирование жизненной стратегии в немалой

степени влияет жизненная позиция человека, совокупность жизненных целей и задач.

Если эти задачи предельно примитивны, жизненный кругозор человека узок, нет

жизненных перспектив, необходимость в стратегии сама по себе отпадает. Если позиция

противоречива, неустойчива, стратегию построить трудно. Прежде чем начать обдумывать

стратегический план жизни, нужно разобраться в этих противоречиях, постараться

определить их суть, начать разрешать. Потребность в определении, формировании и

реализации своей жизненной стратегии тесно связана с потребностью сделать свою жизнь

более насыщенной внутренними событиями, более интенсивной духовно, более

осознанной. Избегание проблемности в жизни, нежелание «усложнять» себе жизнь чем-то

выходящим за рамки повседневного распорядка равносильны отказу от стратегии и

организации своей жизни.

Если жизненная позиция служит своеобразной платформой для жизненной

стратегии, из которой она возникает и формируется, то стратегия в свою очередь создает

условия для дальнейшего совершенствования жизненной позиции, осознания своей роли и

своего назначения в жизни и их реализации. Стратегия помогает увидеть возможности

дальнейшего расширения жизненных перспектив, сохранять и выявлять

последовательность в реализации жизненной линии. Стратегический план жизни —

своеобразная форма активного осознания и конструктивной организации будущего.

152

Выстраивая последовательность и определяя связь сегодняшних и завтрашних жизненных

задач, человек способен видеть разные варианты их связей, избежать издержек, ошибок в

принимаемых решениях. Стратегия предполагает умение принимать решения. В

определении принципов решения жизненных задач и заключается суть стратегии, в

которой проявляется и конструктивность, и творческая активность личности. Умение

принимать решения и должно отличать стратега в повседневной жизни; качество,

перспективность, оперативность принятия решения отличают стратега от тактика.

Осмысляя задачи стратегического характера (как жизненно значимые), человек не

стремится поскорее «отделаться», сбросить их с себя, а осуществляет их решение и с

учетом предыдущего опыта и с перспективой на будущее. Сами эти задачи решаются не

«одноразово», а последовательно и пролонгированно. Стратегический план не есть

совокупность жизненных шагов, совершаемых по рецептам на все случаи жизни

(женитьба, диссертация, ребенок), он наполнен индивидуальным личностным

содержанием — тем, как личность хочет выразить себя, от чего уберечь, в чем найти.

Мы любим заглядывать в будущее с помощью гаданий, предсказаний гороскопов.

Нет ни одного человека, который был бы равнодушен к тому, что ждет его впереди.

Однако часто взгляды в будущее либо связываются с «волей судьбы», либо остаются

«розовыми мечтами», не находя своего воплощения в упорных, активных действиях

человека по построению этого будущего сегодня. Жизненные цели, мечты, надежды

приобретают форму и статус социальной реальности только на основе стратегического

плана жизни. Этот план не на бумаге, даже не только в голове, он, прежде всего, в душе,

он-то и наполняет реальным смыслом все текущие дела, месяцы, годы, превращая их в

жизнь. Стратегический план жизни — это ее замысел, «дизайн», своеобразная картина

жизни. Но, рисуя ее своим воображением, своим действием, упорством, разумом и волей,

мы не должны забывать о том, что картина эта — наша, что рисует ее тот, кто хочет и

может многое прекрасно и неповторимо в своей жизни осуществить. Это картина того, что

осуществлялось и что еще должно осуществиться, что запомнилось на всю жизнь и что

еще предстоит осознать, почувствовать, пережить.

Однако знание своих индивидуальных, типологических особенностей еще не

является гарантом того, что человек может изменить свой личностный склад в

желательном направлении, поскольку последний обладает определенной устойчивостью.

Осознать, что личность хочет в себе изменить, и осуществить эти изменения можно в

процессе решения жизненных задач, в которых всегда представлено и личностное, и

общественное. Накапливая жизненный опыт решения этих задач, подводя некий баланс

своих достижений и неудач, возможностей и ограничений, человек делает более-менее

осознанный вывод о том, чем он удовлетворен — не удовлетворен в жизни, в себе, в своей

позиции.

Понять, какую роль играет в конкретном жизненном раскладе именно тот или иной

фактор — внешний или внутренний, иногда бывает очень сложно. Например, вздорный

характер может быть следствием неудовлетворенности человека своей жизнью, но он

может быть сам первоисточником жизненных ошибок, жизненное самочувствие может

отражать неудовлетворенность общественной жизнью и вместе с тем удовлетворенность

своей собственной. Одновременно и общественные условия по-разному определяют жиз-

ненную судьбу каждого человека. Поэтому только с помощью социально

ориентированного мышления человек может и оценить особенности своего характера с

точки зрения своей жизненной роли, и отдать себе отчет в своих притязаниях, а главное,

понять механизм своей связи с обществом, осознать, может ли он использовать

социальные возможности или, напротив, будучи используемым обществом, сам теряет

свои личностные возможности, утрачивает свою индивидуальность.

Поставим вопрос, насколько целесообразно общество использует людей, какими

критериями оно руководствуется при этом? Не вдаваясь в детали, можно определенно

сказать, что ни одно общество не ориентируется на индивидуально-психологические

153

особенности людей, не формирует идеальную с точки зрения психологических критериев

личность, хотя его волнует состояние сознания людей. Общество его активно формирует,

направляет, обрабатывает и т.п. В результате возникает парадокс: человек объективно

несчастен, но считает себя счастливым до тех пор, пока не осознает свое истинное

положение. Поэтому каждому необходимо разобраться, изменить ли свое несчастное

сознание или восстановить свое реальное жизненное самочувствие.

Любое общество, ориентируясь на разные типы людей, само типизирует их в

зависимости от того, служат ли они его развитию и функционированию или

стабилизируют, сохраняют его статус-кво. Соответственно первый тип людей проявляет

способность к творчеству в социальной сфере, второй — к адаптации, активному

социальному действию, третий — к консерватизму. Большая независимость одного типа в

творческом плане оборачивается его большей социальной зависимостью и более глубоким

переживанием этой несвободы в силу его творческого склада, тогда как функционеры

всегда имеют большую свободу, но в рамках общественного гарантированного направ-

ления, одновременно лишаясь творчества, тонкости, сложности.

Сегодня в нашем обществе произошла более значимая психологическая, чем

экономическая, дифференциация людей. Ее последствия гораздо серьезнее, чем

последствия невысокого уровня материального благосостояния, поскольку первые

последствия касаются социальной жизнеспособности людей. Определенная часть людей

стремится защитить свои социальные позиции, другая — видит новые перспективы и

желает социального обновления, увлечена открывшейся возможностью социального

творчества и т.д. Но часть людей, которые ежедневно в течение всей жизни отдавали

обществу без остатка свои силы, здоровье, ум, надеялась на то, что на каком-то этапе,

когда уже иссякнут их силы, им не нужно будет снова каждый день доказывать свою

социальную состоятельность. Именно эти люди, которые убили в себе самолюбие,

снизили притязания и потребности ради надежности, которую им обещало общество,

сегодня вряд ли способны к новому старту.

Невольно мысль возвращается к фрейдистской концепции, которая вскрыла

противоречие индивида и общества и проследила эволюцию этого противоречия в

глубинах не только личного сознания, но и на уровне бессознательного. В целом идеи

Фрейда сегодня представляются оптимистическими, поскольку он считал, что дефицит в

одной сфере (сексуальной) может компенсироваться в другой (творческой), что

противоречие, загнанное в глубь личности, можно вызвать из глубин и разрешить с

помощью другого человека. Сегодня психологи обязаны сказать, что порожденные нашим

обществом противоречия, которые были загнаны в глубь личности и с которыми она

умудрилась прожить всю свою сознательную жизнь, делая при этом вид, что все хорошо,

подвели многих людей к опасной черте. Знать, что ты напрасно терпел всю жизнь

лишения, стократ тяжелее, чем потерять состояние или плод своего труда. Это тяжелейшее

обессмысливание жизни подвело некоторых людей к той грани, за которой следует не

психическая патология, а начинается ее психическая, личностная смерть.

Поэтому, прежде чем требовать от людей новых социальных инициатив, нужно

представить себе, чем они реально сегодня являются. Думать, что человек — такое

идеальное устройство, которое может каждый раз начинать с энтузиазмом все заново, пе-

рестраиваясь в своих мотивах, желаниях на новый лад, моментально привыкая к новой

правде,— значит думать нереалистично. Это обязаны учитывать новые строители

общества в своей социальной стратегии, в своих призывах и осуждениях. Даже

экономически лечить последствия наступившей деградации или психической смерти

(преступность, алкоголизм, наркомания) дороже и труднее, чем не доводить людей до этой

черты.

Одной из особенностей плюрализма как нового мышления, по-видимому, должно

стать не наличие множества взглядов на одно и то же явление, а видение множества его

аспектов благодаря наличию взаимодополняющих оценок, мнений. Спору нет, социальная,