Строгий адвокат по вызову

Арина. 11

Его руки везде, просто везде.

Гладят, стискивают, прижимают, щекотят, надавливают,

Он снимает с меня лифчик и тут же заменяет его своими руками, взвешивая и покачивая грудь в ладонях. От его прикосновений становится жарко. Не только от прикосновений – от взглядов. Не знаю, можно ли такое сыграть – такое жадное желание в стальных глазах, что я чувствую дрожь во всем теле.

Глеб облизывает большой палец и проводит им по моему соску – шершаво и влажно.

Он словно нажимает какую-то секретную кнопку, которая включает особый режим моих нервов. Где-то в глубине кожи рождается странное ощущение нетерпения и желания. Острый зуд, который под силу утолить только его прикосновениям.

Его пальцы ныряют под кружево трусиков и там, прижатые резинкой к моему телу, осторожно раздвигают набухшие складочки между ног.

Легчайшее касание – и словно удар током.

Я выкручиваюсь, извиваюсь и нетерпеливо хнычу, раздвигая ноги шире.

– Сними, – прошу я его. – Сними.

Улыбка на лице Глеба коварная и многообещающая.

Потому что он и не думает делать, как я говорю.

Он вынимает пальцы, но вместо того, чтобы стащить с меня трусы, кладет руку поверх них и трет кружево об узкую щель, дразня редкими яркими вспышками слишком сильных нажатий.

Подгибающиеся пальчики – вот они.

Все, как он заказывал.

Он снова разбудил давно уснувшую эрогенную зону и получает все накопившиеся за много лет награды.

От его горячего шепота прямо на ухо, у меня перехватывает дыхание, разбегаются мурашки и между ног становится влажно.

Я изо всех сил стараюсь слушаться и не трогать его самого. Но что поделать, если обнять ладонью его член становится моей навязчивой идеей?

Если б я сейчас могла еще испытывать стыд, я бы устыдилась того, как безумно мне хочется взять в рот член постороннего мужчины, которого я знаю меньше часа.

Где-то на заднем плане мелькает что-то похожее на неловкость, но она только добавляет остроты. Вся эта ситуация неловкая и жаркая одновременно, и я погружаюсь в ощущения от нее, смирившись, что она такой и останется.

Пока я держусь.

Держусь, пока Глеб раскладывает меня на кровати – аккуратно, тщательно, выверенно, так, как ему удобно – и приступает к пиршеству.

Я чувствую себя накрытым столом, на котором собрали все его любимые блюда.

И он не знает, с чего начать и пробует то там, то там.

То прикусывает сосок, втягивает его в рот и посасывает, вновь вызывая то ощущение нетерпения.

То надавливает ладонями на живот, гладит его широкими движениями.

То вновь возвращается к моему уху, обводя его языком, и нетерпеливое желание становится невыносимым.

Большая мужская рука накрывает мою тоже немаленькую грудь, и они офигеть как подходят друг другу.

Мои кружевные трусики все еще на месте, и Глеб играет с ними, то подцепляя край, дразня меня надеждой на освобождение, то вжимая между разведенных ног, то накрывая ртом и ведя языком вдоль щели прямо через них.

Его горячее дыхание через ткань делает кожу чувствительней. Я развожу ноги, приглашая его, но это не помогает.

Пальцы все еще танцуют только снаружи.

Я чувствую, что там все мокро, но Глеб как будто игнорирует такие явные признаки моей готовности.

Думает, что я еще не хочу?

Я знаю, чего я хочу…

Я жадно, с наполненным слюной ртом, слежу за тем, как подрагивает его член, отчетливо прорисовывающийся под боксерами.

Тонкая ткань не скрывает очертаний головки, выступающей над стволом, и я умираю-не могу, как хочу ее облизать!

– Глеб! – я ловлю его, когда он снова склоняется надо мной, вцепляюсь ему в плечи и смотрю в серо-стальные глаза. – Я плачу тебе, чтобы получать удовольствие.

– Все так, – говорит Глеб деловито. – Ложись обратно, сейчас все будет.

– По-моему, удовольствие пока получаешь только ты! – возмущаюсь я.

– Да? – спрашивает он, и снова лижет большой палец и обводит им мой сосок.

Шиплю от простреливающего между ног желания.

– Да! – отвечаю твердо.

– Чего же ты хочешь? – спрашивает он, склоняя голову набок, но не прекращая поглживать шершавым пальцем ареолу, чуть-чуть царапая кожу, не давая потухнуть острым искрам, которые он выпустил на свободу.

– Этого… – отвечаю, глядя ему в глаза и ныряя ладонью в его боксеры.

Ох…

Пять лет не держала в руках член.

Забыла совсем, как он отзывается на прикосновения.

Вообще все забыла.

Он же такой… классный. Упругий и пружинящий.

Нежный на ощупь, шелковистый, но под этим шелком – каменная твердость.

Если обнажить головку и провести по ней пальцем – она очень-очень гладкая, глянцевая.

А острым ногтем задеть уздечку – Глеб вздрогнет, и его зрачки мгновенно расширятся, оставляя от стальной радужки только узкую кромку.

В юности члена побаиваешься.

Чуть позже – используешь утилитарно.

Когда видишь его слишком часто – начинает раздражать.

Кто-то из мужчин не доверяет его касаться, кто-то чересчур настаивает, и это бесит.

И только после долгого перерыва с послушным твоему слову эскортником можно как следует насладиться этим чудом. Горячим, напряженным, ждущим…

– Встань, – хриплым голосом прошу я, спихивая его на пол.

И вот так, когда Глеб стоит, а я перед ним на кровати на коленях, я оказываюсь на самой идеальной высоте для того, чтобы наконец высвободить его член из трусов и на мгновение отклониться, любуясь тем, как он покачивается, словно приглашая меня сделать с ним все, что я хочу.

Нет, не среднего размера. Совсем не среднего.

Напишу жалобу менеджеру.

Потом…

А сейчас…

Я наклоняюсь и обнимаю губами гладкую-гладкую головку.

Скольжу до ее края, посасываю, как карамельку.

Упираюсь ладонями в мускулистые бедра и надеваюсь ртом на член, впуская его внутрь почти целиком.

Низкий мужской стон становится мне еще одной наградой.

Но, если честно, мне плевать на удовольствие Глеба.

Я просто тащусь от его члена.