Строгий адвокат по вызову

Глеб. 29

Иван зажмурил один глаз – видимо, так ему свет причинял меньше мучений и обреченно заявил:

– Потому что ты богатый, красивый, харизматичный мудак.

– Карпов! – Взорвался я. – Ты же знаешь – лестью от меня ничего не добиться! Давай, рассказывай, как ты с Ариной провалился?

– Как, как… – Иван Карпов, мой сокурсник, друг моей шальной молодости и ленивая скотина по совместительству, понял, что я от него не отстану.

Он-то хорошо знал, чего от меня ждать. И чего не ждать. Например, жалости ждать совершенно бесполезно, а вот настойчивости, докрученной до уровня сталкерства и пропиливающей мозг как человек-сосед по утрам в воскресенье – этого ждать можно и нужно.

Если я за что-то взялся – я уже не слезу.

– Рассказывай! – Потребовал я, устраиваясь поудобнее на диване и с некоторым злорадством наблюдая, как Иван отлепляет себя от подушки и встает. Потом, правда, его качнуло и я против своей воли узнал, что спит он голым. – Карпов!

– Чо? – Ощерился он. – А! Ща!

Сначала он дополз до кофеварки и только потом надел трусы.

Я не мог поспорить с его приоритетами.

– Ну, короче… – Иван дождался только первых капель, пролившихся из кофеварки в крошечную чашечку, вылил их в пасть, вернул чашечку на месте и только тогда продолжил. – Ты предупредил, что твоя Ариша скромняша, ну я и позвал ее в театр для начала.

– В театр?! – изумился я.

– Ну да, – пожал он плечами. – А что? Девки это любят.

– В Большой, надеюсь?

– Как ты догадался? – Нахмурился он.

– На балет? В оперу? Зачем останаливаться на театре! – Закатил я глаза. – Почему не в планетарий? Не на лекцию по русской экспериментальной литературе?

– Туда тоже позвал… – невнятно пробормотал Иван, выливая в себя еще несколько капель кофе.

– То есть, – уточнил я. – Ты выгуливал Арину по театрам и планетариям… – и угрожающе замолчал.

– На лекцию еще ходили в музей Рериха. Про терменвокс, – похвастался Иван.

– Ага. – Кивнул я. – Карпов. Один вопрос. Ты дурак?

– Да вроде нет. Коэффициент интеллекта сто тридцать шесть.

– У меня сто сорок, – поделился я. – Но откуда тогда такая впечатляющая разница в методах? Может, ты девственник и в этом все дело?

– Мельников! – Взвился тот. – Базар-то фильтруй! Хера ли девственник?

– Вот и я думаю. Помню наши загулы в общаге – ты ж нормальный чувак был!

– Гы! – Оживился Иван. – Помнишь под новый год лежим, курим, а девчонки нам под одеялом сосут? И ты такой – пойдем пожрем?

– Ага, а ты – кончим и пойдем, – вспомнил я. – Хорошо было… – но тут же стряхнул с себя пыльцу ностальгии. – Так что изменилось, Карпов? Ты чего, девчонку не можешь закадрить?

– Ты сказал – хо-ро-ша-я девушка, – по слогам, как идиоту, попытался втолковать Иван.

Сдается мне, мы оба в тот момент считали друг друга идиотами.

– Я сказал – охуенная! Что ее надо хватать и…

– Ну я и… – он вынул из кофеварки наконец наполнившуюся чашку. – Обаял. Наверное.

– Обаял… – покачал я головой. – Ты ее в загс должен был тащить или в постель, Карпов?

– Ну…

– Идиот… – отбил я ладонью лицо.

Но Иван вдруг встряхнулся, подхватил со стола пачку сигарет, выщелкнул одну и устроил телефон на столе. Прикурил, отпивая кофе маленькими глоточками.

– Так ты действительно этого хотел? – Спросил он вдруг серьезно, а не лениво-расслабленно, как до сих пор со мной общался.

– А ты как думал?!

– Я думал, что это твоя баба, которую надо развлекать, но руками не трогать.

– И не трогал, как хороший мальчик?

– Ну почему… – он выпустил колечко дыма изо рта, потом второе, примерившись так, чтобы оно залетело в первое и только потом продолжил. – Трогал. Мы не только по театрам ходили. Если что.

– Реально? Ну давай тогда, расскажи нормально.

Правда, меня чем-то напряг жесткий блеск в его глазах.

Не был Иван тем разгвоздяем, каким сейчас пытался показаться.

Это второе, что меня напрягло.

А третье…

– Ну мы сначала сходили кое-куда потанцевать, знаешь, расслабиться, коктейльчиками закинуться. После театра, – ухмыльнулся он так, словно мы были сообщниками. С института уже не были, но я примерно представлял, что там за «коктейльчики». – А потом в тот ресторанчик с маленькими кабинетами, про который ты мне рассказывал. Где еще столы прозрачные.

А вот тут я его ухмылку понял на все двести процентов. Там такой секрет – раззадориваешь девочку на почти безобидные игры под столом. Либо ты ей пальцами под юбочку лезешь, либо она тебе ладонью в ширинку – и тут приходит официант и забирает поднос, на котором приносил закуски. А там – опа! – столешница стеклянная и его взгляду открываются все ваши шалости. Девчонкам крышу сносит напрочь! Кто краснеет, кто прям рыдает от стыда, а кто заводится так, что с трудом получается обуздать, чтобы она прямо там на тебя не запрыгивала.

Интересно, Арина у нас какой разновидности стесняша? Она так мило смущалась в нашу первую встречу, но вдруг я разбудил ее чертей в тихом омуте?

– Твоя держалась! – Ответил на незаданный вопрос Иван. – Руку, правда, сразу убрала и почти не покраснела, зато потом, когда мы ко мне поднимались…

Руку, значит, убрала. Надо думать, сначала она этой рукой полезла проверять…

Ладно, я же этого и хотел?

– …поднимаемся ко мне на пятый пешком, ну я ее и спрашиваю, знаешь, мол, песенку: «Ты пахнешь мятой в футболочке помятой…»

– Я не знаю, – нахмурился я.

– «Жду тебя всегда между четвертым и пятым…» – ухмыляясь, закончил Иван. – Вот между четвертым и пятым я ее и помял. У нас там такая слышимость, и когда девочка чмокает на всю лестницу…

Кхм.

Кажется, с тех пор, как мы в студенчестве лихо трахались по койкам в одной комнате, соревнуясь, кто дольше продержится и чья девочка больше кончит, прошло достаточно времени. Повзрослел я, что ли? Уже как-то неловко подробности чужого секса слушать. Старею?

– Что ж ты мне голову дурил? – Спросил я громче, чем собирался, пытаясь перебить странный привкус во рту, возникший от его рассказов.

– Думал, что ты меня придушишь, как Отелло, – хмыкнул Иван.

– Когда это я был ревнивцем? – Искренне удивился я.

– С такой девкой – я бы не удивился. Ты видел ее вид сзади? Жопа сердечком! Да за одно это можно жениться!

Жопа сердечком, значит.

Все-таки уже видел, значит…

Мне вдруг стало как-то мрачновато.

Эта самая жопа сердечком почему-то вдруг встала у меня перед глазами и никак не хотела покидать поле зрения. Куда бы я ни поворачивался – везде была она.

Сначала в красных стрингах, потом вовсе без них, а потом…

Уф…

Я бы с удовольствием посмотрел, что там дальше припасло мое воображение, но оно почему-то в этот порнофильм вместе меня на главную роль решило взять Ивана.

Это именно он подходил к заднице-сердечку Арины, он хлопал ее так, что звенело эхо, он раздвигал…

Дальше я не досматривал.

– У меня дома трахались? – Мрачно спросил я.

Информация эта, если честно, была совершенно лишняя. Но мое воображение решило довести меня до цугундера и замучить картинками, достаточно достоверными, чтобы испортить настроение по полной программе.

Вот там, где мы зажигали с Ариной, она теперь зажигает с Иваном.

Почему меня не бесили абстрактные парни из какого-нибудь «Тиндера» в моей постели, но вдруг стал бесить Иван?

– Да не, ты чего? – Изумился он. – Я же какие-то понятия имею. К себе затащил.

– И у тебя дома, в твоей дыре, на твоем постельном белье, которое ты меняешь раз в полгода… – я скривился, представив его посеревшие простыни в цветочек.

– Я поменял! Перед свиданием! – Взвился Иван.

– Карпов! Ты же крутой чувак! Ты зарабатываешь не меньше меня! Как так получается, что у тебя дома такой клоповник? Сам выглядишь нормально, а дома бардак!

– Так женской руки не хватает! – Как-то неловко развел руками Иван. – Я бы женился давно, да где найти нормальную девушку? Твоя Арина, кстати, сразу начала суетиться, прибирать что-то.

– В твоем гадюшнике? – Мое отвращение выплескивалось за пределы экрана.

– Ага. Вот она нормальной женой была бы. Как думаешь – пойдет за меня? Ну, через полгодика.

Вот это почему-то заело меня еще сильнее задницы-сердечка.

Как Арина в душной квартирке моего друга, где у него коробки из-под пиццы громоздятся вавилонами под потолок, где он меняет постельное белье только перед свиданиями – взялась делать уборку. За нее стало обидно, а за себя досадно. Селишь женщину в элитной хате, а она ходит трахаться в трущобы. Ну что такое…

– А потом! – Иван вдруг щелкнул пальцами воодушевился, будто что-то вспомнил. – Она как залезла мне в штаны! Достала член и начала сосать! Прям как богинюшка сосет, знаешь! И еще приговаривает, что никогда такого красивого члена не видела.

Его будто прорвало. Наверное, мое молчание навело его на ошибочную мысль, что я готов выслушать подробности их свиданий. Хотя стоп… Я же это и просил?

– Мы с ней и парке, и на задних рядах в кинотеатре, и в машине, и в туалете клубном, даже в примерочной! Она везде мне сосала, а ты бы знал, как она сосет! Хотя ты знаешь. А однажды ночью прямо на улице встала на колени, достала и открыла рот. Я, прикинь, вожу ей по губам, а нам свистят из соседней машины! Охренительное ощущение! А как она заглатывает и так горлом как бы подсасывает – знаешь же?

Не особенно… Что-то я подобных трюков в исполнении Арины не мог припомнить.

Хотя мало ли чему она успела научиться за время нашей разлуки.

Готовилась, повышала качество…

Я испытывал какое-то двойственное чувство. Вроде сам Арину подзуживал, вроде сам Ивана к ней посылал – и вот теперь они вдвоем зажигают, как я и хотел, а мне как-то нехорошо.

Мутит даже что-то от их рассказов.

– …а потом я ее как начал вертеть во все позы… – увлеченно продолжал рассказ Карпов.

Ну, может, она с ним тоже раскрепостилась?

– Говорит, у нее под четыре десятка мужиков было, но такого, как я – ни одного. Мы с ней в такой отрыв ушли!

Четыре десятка?

Хм.

Она мне врала или Карпову?

– А на тех выходных были у меня на даче. Ты же знаешь, у меня там бухта каната стоит отличного, и тут она говорит – я, говорит, никогда не пробовала это ваше шибари. Давай ты меня свяжешь. Ух, Глебыч, ты бы знал, что было дальше… Щас расскажу.

– На тех выходных? – Сощурился я.

– Ну, на прошлых. В субботу на праздник.

То есть, в тот день, когда мы с Ариной виртили.

Не иначе как тайком сбежала от Ивана прямо в веревках и давай мне названивать…

– Вань, – сказал я обманчиво-ласковым тоном. – Ты ж пиздишь как Троцкий.

– Не-не-не! – С азартом продолжил он. – Ты просто не можешь поверить, какая твоя Аришка звезда! А я расскажу!

– Карпов. Давай признавайся, – спокойно сказал я. – Лучше по-хорошему. Это ты увлекся или Арина тебя подговорила?

– Какая Арина?

– Арина Михайловна Точильникова. В красных стрингах и с жопой-сердечком.

Я скрестил на груди руки, буквально ощущая, как на мне отрастает деловой костюм, а вокруг воздвигаются стены зала суда. Центрального, чтоб страшнее. Кажется, Карпов тоже это ощутил. Или даже увидел, потому что присмирел он прям как народ на слушаниях и, опустив очи долу, признался:

– Насчет стрингов ничего не знаю. Придумала Арина. Мы хотели, чтобы ты ревновать начал. Я сначала хотел ей пару хороших дел подкинуть, чтобы ты приехал работой заняться, но ты так лихо все раскидал…

Неужели четыре пункта разницы в коэффициенте интеллекта так много значат?

– Я на тебя рассчитывал, Карпов. А ты что? Променял нашу дружбу на бабу! С которой даже не спал!

Упрек звучал так себе, но я уже разочаровался в разуме друга юности.

– Хорошая баба-то… – вздохнул Иван. – Я тебе только добра желал.

– Раз хорошая – взял бы себе и правда! – Разозлился я. – Вам обоим это было бы отличным наказанием. Особенно ей! За хитрости!

И отрубил звонок.

И заблокировал Карпова.

Потом подумал – и разблокировал.

Ну что за детский сад? Правда, на звонки все равно отвечать не стал – ни его, ни Арины.

«А вдруг что-то серьезное случилось?! Подними трубку!» – написала она мне в смс.

Ну и хрен с ним. Квартира столько лет спокойно стояла, еще столько же простоит, ничего не случится.

Почему я так жутко разозлился, я и сам толком сказать не мог.

Вроде как реально начал ревновать же. Так потом выяснилось, что зря.

С одной стороны – радоваться надо, с другой…

Вот поэтому я никогда и не хотел заводить никаких отношений с женщинами. Запутают в своих чувствах так, что сам себя дураком чувствуешь! И никакой логикой не распутаться!