Субституция

Глава 1

Кладбище, как последнее пристанище для людей, почти на каждого навевает тоску и уныние. А когда на это пристанище провожаешь близкого, родного и любимого человека, то испытываешь сильное чувство страха и потрясение. Боишься не своей смерти, а того, что видишь его последний раз в жизни и единственная ниточка, связывающая тебя с его плотью — крышка гроба, которую через несколько минут закроют… навсегда. Она, как страшный затвор разделит два мира — в одном ты, в другом он, рассечет твою жизнь на «до» и «после».

Так думала Елена, стоя перед гробом умершего мужа с двумя детьми. Дети плакали, они еще не осознавали того, что понимали взрослые. Они продолжали надеяться, что все это нелепая сцена и завтра смогут вновь увидеть отца. Старший ребенок Елены, дочь Анна прижималась к матери, вытирая слезы. Сынишка Виктор, младше Анны на четыре года, жался к сестре.

— Пора заканчивать, — произнес подошедший к вдове работник ритуального агентства, — время нельзя затягивать!

— Чего заканчивать? — спросила Елена, не понимая от горя, что происходило вокруг.

— Прощание с покойным, — ответил работник, — невозможно насмотреться за минуту на целую жизнь.

Елена почти ничего не соображала, она, одурманенная успокоительными таблетками, тупо смотрела на работников ритуального агентства и только когда они поднесли крышку гроба Виталия, она очнулась на короткое время. Нет, этого не может быть, это страшный сон, не мог Виталий бросить ее в этом жестоком мире.

— Виталий, не уходи от нас, — каким-то чужим голосом закричала Елена, напугав криком детей, — зачем ты бросаешь меня, Виталий?

Испуганные дети, Анна и Виктор еще громче разрыдались, обнимая Елену. Им стало до боли в сердце жалко маму и умершего отца, а еще самих себя. Как теперь им жить без папы, который любил их и защищал? Дети боятся смерти больше взрослых, а похороны родителей оставляют им глубокие психологические травмы на всю жизнь.

Тем временем работники ритуального агентства закрыли гроб на специальные защелки и стали опускать его в могилу. Участники похорон, коих было немного, около двух десятков сослуживцев Виталия и Елены, как могли, успокаивали вдову. Ей снова стало плохо, она теряла самообладание.

— Бросайте, — подсказал работник ритуального агентства.

— Что бросать? — не поняла Елена.

— Горсть земли в могилу, — сказал работник.

— Зачем? — спросила Елена и посмотрела на могильщика непонимающим, безумным взглядом.

— Обычай такой, ритуал, значит, — тихо отвечал похоронщик.

Елена медленно нагнулась, взяла горсть земли и бросила в могилу. Дети, увидев, что сделала мать, повторили то же действие. Затем каждый участник похорон, бросал землю со словами «Царствие ему небесное» или «Пусть земля будет пухом».

Елена находилась в прострации. Она, как во сне видела остаток этого трагического дня — поездку с кладбища в кафе, где состоялись поминки Виталия, приезд домой. Там внезапно появилось ощущение пустоты и обреченности. То же наступило и в душе женщины, похоронившей умершего мужа.

Но нужно жить! Такова диалектика существования человека, но жить без него, ради детей и их благополучия. Дни следовали один за другим. Елена, как киборг, ходила на работу, готовила детям обед, убиралась в квартире. Ее сознание было занято воспоминания. Словно в кадрах кинохроники, женщина видела их первое свидание. Тогда, еще молодой машинист Московского метрополитена Виталий, подарил ей огромный букет роз и признался в любви с первого взгляда.

Она вспоминала свадьбу, рождение дочери, сына. Виталий, забирая ее из роддома, привозил много шампанского и цветов. Он щедро дарил все это медперсоналу и радовался, как мальчишка. А потом ночами не спал, сидя у кроватки дочери, а позже и сына. Он безумно любил своих детей, и Елене порой казалось, что он любит их сильнее, чем ее. …И вдруг эта страшная болезнь, диагноз прозвучал, как гром после молнии — онкология! И смерть не заставила себя ждать.

Месяц после похорон прошел, как во сне. И вот однажды в квартиру позвонили среди ночи. Стараясь сообразить, кто мог прийти к ней, Елена поднялась с постели. Накинув халат, вышла в прихожую.

— Кто там? «Чего по ночам звоните в квартиру?» — с раздражением спросила она.

— Открывай Лена, это я! — послышалось из-за двери.

— О Боже! Это голос Виталия…, — пронеслось в сознании Елены, и она в бессилии опустилась на корточки.

— Лена, ну что же ты не открываешь? — спросил тот же до боли знакомый голос, — ты же узнала меня!

Елена заставила себя подняться и, приблизившись к дверному глазку, посмотреть в него. Там, на лестничной площадке, стоял Виталий. Этого не может быть! Что это? Видение или сон? Но он стоял, живой и невредимый, в новом костюме с галстуком и просил ее открыть дверь.

Елена отошла от двери, она сильно испугалась, ее руки тряслись. Неизвестное доселе чувство овладело женщиной — животный страх и волна нежности, захлестывающая ее и повелевающее открыть дверь. У Елены наступило состояние аффекта. Она крестилась без остановки. Возникшая жалость к умершему Виталию не позволяла ей понять, что это? Но вскоре пришло прояснение, чудес не бывает, сказки со счастливым концом не существуют в реальности.

— Ты призрак! …Уходи! — произнесла Елена, не переставая креститься, — Господи, помоги мне! Свят-свят!

— Лена открывай, я замерз очень, — донеслось из-за двери, — ты что, не рада мне?

— Уйди призрак! Виталий умер месяц назад, — молвила женщина, щипая пальцами свою руку, — да что же это такое?

— Лена открывай, я замерз, — требовал голос Виталия.

— Мы тебя похоронили, — стояла на своем Елена, — ты умер! Ты — не Виталий! О Боже, Всевышний, мы же его поминали, как положено!

Следователь следственного отдела СК РФ Сергей Перов приходил на службу раньше положенного времени на час, эта привычка прижилась с первого дня его работы следователем. Тогда в 1998-м он, выпускник юрфака МГУ, пришел работать в прокуратуру следователем. Нынешний начальник следственного отдела Шлыгин в то время был старшим по особо важным делам, который сразу же взял шефство над вчерашним выпускником и приучил приходить на службу на час раньше.

Перов часто вспоминал этот день с юмором. Так случилось, что на следующий день после его выхода на работу был объявлен дефолт. Шлыгин спросил тогда: «Ну, что молодой человек, это ты принес дефолт с собой?» На долгое время за Перовым закрепилась эта нелепая кличка — Дефолт, пока не случился казус. Приехал однажды проверяющий, который просматривая материалы уголовных дел, задал вопрос:

— Кто вел это дело? Почерк такой неразборчивый….

— Дефолт, — ответили ему, — он пишет, как курица лапой!

— Это фамилия у следователя такая? — спросил проверяющий.

— Извините, это его прозвище! — ответили проверяющему.

— Сын банкира что ли? — не унимался инспектирующий, — или олигарха?

— Нет, — ответили ему, — так дразнят этого парня.

— Я запишу в акт проверки, — пригрозил инспектирующий, — что у вас здесь, как в преступной группировке, клички дают!

С тех пор прозвище Сергея редко вспоминали, а позже забыли вовсе. Сегодня Перов хотел «подтолкнуть» затянувшиеся дела, скапливающие по причине чрезмерной загруженности и недостатка времени. Все «ляпы» в расследованиях из-за поспешности. А ведь над каждым из них необходимо много думать и анализировать.

Логическое мышление, так необходимое следователю, очень выручало Перова, и когда он был еще «зеленым сыщиком» и сейчас. Будучи опытным следователем отдела, он слыл, как лучший его аналитик. С годами добавилась профессиональная интуиция, что немаловажно для его работы. Неожиданно зазвонил телефон, отвлекая Перова от воспоминаний.

— Алло! Перов слушает! — машинально ответил на звонок Сергей.

— Доброе утро, Сергей Константинович! — послышалось в трубке, — Шлыгин беспокоит! Ночью в нашем районе произошло тройное убийство с особой жестокостью — убита мать, сын и дочь. Сейчас оперативники и криминалисты заедут за тобой.

— Я понял, Виктор Иванович! …Но у меня дел в производстве выше крыши…, — пытался возразить Перов.

— Не ной! У нас у каждого дел выше крыши, — прохрипела в ответ трубка и запищала короткими гудками.

Сергей Константинович тяжело вздохнул и принялся собирать папку для расследования нового дела. Рабочее время еще не началось и поэтому Перов, не спешил. Медленно положил в новый скоросшиватель несколько листов бумаги, которой всегда не хватало, спрятал его и авторучку в кожаную папку для бумаг. Этот недешевый, из крокодиловой кожи аксессуар был подарком Шлыгина к 30-летию и талисманом удачи.

Держа «крокодила» под мышкой, Перов закрыл свой кабинет на ключ и спустился по лестнице на первый этаж. Проходя мимо дежурного и буркнув: «Меня нет, я на убийстве!», он вышел на улицу и посмотрел на автопарковку служебных машин. Микроавтобус «Форд» с надписью «Следственный комитет» ждал его рядом с парковкой.

Спустившись по лестнице, Перов медленно подошел к микроавтобусу и открыл дверь. В салоне его ждали старший оперуполномоченный МУР — капитан Севрюков, его напарник Пашков, эксперт-криминалист Желобов и женщина сорокалетнего возраста судмедэксперт Иванникова.

— Экипаж в сборе? — в шутку спросил Перов, — Доброе утро, коллеги!

— Доброе утро, Сергей Константинович! — в один голос ответил «экипаж» и скороговоркой продолжили, — рады стараться для Следственного комитета России!

— Вольно! — в шутку скомандовал Сергей Константинович и присел на переднее сидение, которое никто не занимал, зная, что оно перовское. Этот порядок и шуточные приветствия зародились сами по себе давно, и никто уже не помнил их истоки.

Микроавтобус тронулся с места и направился на перекресток с Ленинградским шоссе.

— Какое же это доброе утро, Сергей Константинович? — спросил Севрюков, — убита мать и двое детей…

— Убийство ночное, — возразил Пашков, — поэтому утро может быть и добрым!

— Гена! Переключи свое настроение, — сказал Перов, обращаясь к Севрюкову, — ты мне не нравишься таким пессимистичным. …Кто сообщил об убийстве?

— Соседи увидели утром протечку на кухне, — ответил Севрюков, — глава семьи поднялся этажом выше и позвонил в дверь. Никто не ответил, тогда они вызвали дежурного слесаря. Так как дверь никто не открыл — тот приехал с участковым, и взломали замок…

— По-нят-но! — протянул Перов, — личности, конечно, погибших установлены?

Севрюков смотрит на лист бумаги в открытой папке, которую он держит в руках.

— Да, Сергей Константинович! — ответил Севрюков, — это вдова Плотникова, ее сын и дочь. Месяцем раньше она похоронила мужа Виталия.

— А что с ним? — спросил Перов.

— Пока не знаю! — ответил Севрюков, — выясним сегодня же.

Дальше ехали молча, каждый думал о чем-то, о своем. Микроавтобус двигался по улицам Москвы, и Перову с коллегами сегодня повезло, что в этот час пробок почти не было. Обычно в утренние часы по Москве быстрее добраться на метро. Перов размышлял о возможных мотивах убийства, он еще не был на месте происшествия, ничего не видел, но эта привычка, заранее предположить возможный мотив, у него также прижилась давно.

Убийство очень тяжкое преступление и чтобы на него решиться, нужны серьезные причины. Это, кажется, что убить легко, только в состоянии аффекта человек может совершить такое преступление, не задумываясь. В остальных случаях, сам убийца испытывает сильнейший стресс и получает тяжелейшую моральную травму. Конечно, у многих психически ненормальных людей убийство становиться маниакальной необходимостью. Но маньяки в этом случае не в счет!

Сергей перебирал в памяти все известные мотивы убийств и не находил ни одного подходящего. Осмотр места происшествия, допросы свидетелей и необходимые экспертизы дадут основания для определения мотива, но когда он заранее явствует, легче сориентироваться, на что нужно в первую очередь обратить внимание при осмотре.

Тем временем микроавтобус подкатил к подъезду многоэтажки, у которого толпились несколько человек. Это были женщины, громко обсуждавшие совершенное преступление. Оперативно-следственная бригада покинула салон микроавтобуса и, поздоровавшись с женщинами, вошла в подъезд. На лифте поднялись на седьмой этаж, и вышли на площадку.

У двери в квартиру толпилась большая группа жильцов подъезда, среди которых был лейтенант полиции участковый инспектор Хлопин. Дверь в квартиру закрыта, виден взломанный замок.

— Граждане жильцы, просьба разойтись и пропустить следственную группу, — громко объявил Хлопин, — никого в квартиру все равно не пустим, ваше любопытство ни к чему….

Люди расступились, пропуская Перова, Севрюкова, Пашкова, Желобова и Иванникову. Перов подошел к участковому.

— Моя фамилия Перов, звание майор юстиции, — представился Сергей, — лейтенант, прекратите уговаривать жильцов и докладывайте, как обнаружены трупы.

— Извиняюсь, товарищ майор, — оправдывался участковый, — но эти любопытные достают! Видите, хотят сфотографировать….

Перов смотрит на любопытных жильцов. У многих в руках наготове айфоны.

— Граждане! Ну, как не стыдно? — обратился Перов к жильцам, — что за извращенное любопытство?

— Меня вызвал диспетчер управляющей компании «Три Д», — продолжил Хлопин, — для вскрытия квартиры, в которой утечка воды. Приехали мы со слесарем, он вскрыл дверь, вошли, а там…. Я отпустил слесаря, ему же работать нужно. Его номер телефона, адрес и прочее записал! Он перекрыл стояк в подвале дома на время.

— Молодец, лейтенант! За стояк отдельное спасибо, — с иронией похвалил участкового Перов, похлопав его по плечу, — а ручку двери залапали сильно?

— Кто же знал, что там, в квартире? — спросил Хлопин, делая изумленное лицо, виновато посматривая на Перова.

— Славик, сними все же отпечатки с ручки двери, — обратился Сергей к эксперту Желобову.

Криминалист тут же приступил к работе, доставая из своего саквояжа необходимые для снятия отпечатков инструменты. Перов тщательно осмотрел площадку, обращая внимание на пол. Жильцы с любопытством наблюдали, что делают оперативники, тем самым мешая работе всей оперативно-следственной бригаде.

— Если вы сейчас же не разойдетесь, я вызову ОМОН, — строго сказал Перов, обращаясь к зевакам, — вы мешаете нам работать!

Жильцы неохотно стали расходиться. Мужчина лет пятидесяти возрастом, сосед Плотниковой подошел к следователю, напрашиваясь на разговор.

— Соседей допрашивать будете? — заговорщически спросил он.

— Соседей допросим позже! — отрубил Перов, — если кто-либо из вас видел или слышал что-то относящееся к преступлению, просьба находиться дома.

Криминалист закончил работу с ручкой двери. Жильцы разошлись, но несколько человек остались на площадке, отойдя к лифту, о чем-то перешептывались.

— Лейтенант! — обратился Перов к участковому, — мы пройдем сейчас в квартиру, а ты продолжай охранять вход от любопытных.

— Так точно! — по-военному отчеканил Хлопин, понявший, что следователь с юмором — а стояк охранять?

— Если только свой, лейтенант — отшутился Перов.

Оперативно-следственная группа вошла в квартиру. На полу прихожей всюду видны кровавые следы от мужских ботинок. Очевидно, что убийца вышел в прихожую из коридора, ведущего на кухню. Перов осторожно проходит туда. В коридоре три двери, в кухню, ванную и санузел. Всюду видны следы крови от босых ног взрослого человека, которые ведут из кухни.

— Старайтесь не затаптывать следы, пока Вячеслав их не сфоткает! — обратился Сергей к оперативникам, проходя на кухню.

Криминалист обработал порошком внутреннюю сторону входной двери, снял отпечатки пальцев. Перов, Пашков, Севрюков и Иванникова проходят в коридор, затем на кухню. На полу много кровавых следов от босых ног и мужской обуви. И те и другие ведут из кухни в ванную. Имеются явные следы борьбы — опрокинуты табуретки, несколько разбитых тарелок. Мойка в углу до краев заполнена грязной посудой.

— Володь, ты, наверное, сразу иди по соседям с опросом, — обратился Севрюков к своему напарнику Пашкову, — здесь работы криминалисту на час, не меньше.

Пашков кивает головой в знак согласия и уходит. Криминалист Желобов фотографирует обстановку в прихожей. Отблески вспышки его фотоаппарата вскоре прекращаются, и он входит на кухню.

— Бытовуха, похоже, жесткач! — констатирует криминалист.

Перов с Севрюковым, не отвечая на его выводы, идут в ванную. Вид в этой комнате впечатляет, на полу лужа крови, в ванной животом вверх плавает тело женщины с двумя ножевыми ранами — одна колотая в живот, вторая в область сердца. Ванная полна воды, красной от крови. Ночную рубашку женщины убийца разорвал во время борьбы, оголив ей грудь.

— Что скажешь, Геннадий? — спросил Перов Севрюкова и лукаво посмотрел ему в глаза.

Севрюков очень не любил этого взгляда Сергея и немного терялся, когда тот смотрел на него своими хитрыми глазами. Геннадий сосредоточился и еще раз осмотрел комнату.

— Очевидно, женщина получила ранение в живот на кухне, — сказал Севрюков, — сопротивлялась! Убийца втащил ее в ванную и добил ударом в грудь.

Перов удовлетворительно кивнул головой, и его лицо теперь сияло благодушием. Он всегда так делал, если мнение опера совпадало с его выводами. Это смена выражения лица подбадривала Севрюкова и стимулировала его дедукцию.

— Похоже, Геннадий! — согласился Перов, — но орудия убийства не видно пока! Давай пройдем в гостиную комнату.

Оленька! — обратился Сергей к судмедэксперту Иванниковой, — приступай к осмотру трупа.

Перов и Севрюков уходят в гостиную. Судмедэксперт Ольга приступает к осмотру трупа женщины. На полу гостиной в луже крови лежат два трупа, мальчика лет десяти и девочки младше его на вид. У мальчика колотая рана груди, у девочки перерезано горло. Здесь же множество кровавых следов от мужской обуви. Перов вопросительно посмотрел на Севрюкова.

— Твоя версия, Гена? — спросил Перов.

— По виду ран дети убиты тем же орудием, — ответил Севрюков, — следов босых женских ног нет. Из этого вывод — убийца разделался с детьми после того, как убил мать. До этого они, наверное, сидели на диване. Вероятно, были до смерти испуганы.

У Перова вновь загорелся огонек хитринки и иронии в глазах.

— А почему не звали на помощь? — спросил он, — дети бы кричали очень громко, испугавшись, они не могли находиться в состоянии оцепенения.

— Откуда Вам это известно, Сергей Константинович? — с той же иронией спросил Геннадий, — может быть, и кричали…

— Тогда соседи услышали бы их крики и позвонили в полицию еще ночью, — отрицательно мотая головой, ответил Перов.

— Сейчас Пашков опрашивает соседей и может кто-то покажет, что слышал крики, — не сдается Севрюков.

— Вряд ли! — спокойно и уверенно ответил Сергей, — если бы кто-то слышал, нам бы уже на лестничной площадке сказали об этом. А то ведь народ-то у нас странный пошел — айфонами пытаются снять даже такой ужас, а потом выкладывают в Интернет. С ума сходят люди! Я смотрю на это, и меня злит современный дебилизм.

Перов и Севрюков входят в спальню, осматривают комнату. Здесь беспорядка нет, на кровати видна примятая простынь, которой, по-видимому, укрывалась вдова. Платяной шкаф открыт, но все вещи в порядке. Перов внимательно смотрит на пустую коробку для мужских ботинок, лежащую внизу шкафа. Закончив осмотр, Перов с Севрюковым направляются в детскую спальню. Там тоже ничего привлекающего внимания нет. На кровати лежит одеяло, постель помята. Перов и Севрюков уходят в гостиную, где криминалист и судмедэксперт продолжают работу.

— Картина вроде бы ясная, — неизвестно, кому сказал Перов, — не понятен пока мотив убийства.

Севрюков соглашается со следователем кивком головы. Он сосредоточенно думает о чем-то.

— Да, это небогатая семья, — соглашается опер, — и ограбление само по себе отпадает. Может маньяк?

Перов усмехнулся и с иронией посмотрел на коллегу.

— Не думаю, — произнес Перов и тут же обратился к Иванниковой, — Оленька, скажи время смерти матери. Ты же уже смотрела ее труп?

— Ориентировочно, с двух ночи до четырех, — ответила Ольга, отвлекаясь от осмотра трупов детей.

— Гена, как ты представляешь себе этого маньяка? — хитро прищурившись, спросил Перов, — приходит в два часа ночи, звонит в квартиру: «Откройте, я маньяк убить вас пришел», ему отвечают: «Минуточку, я только посуду помою…», открывают, и он убивает всех….

— Это я, не подумавши сказал, Сергей Константинович! — ответил Севрюков, виновато опуская голову.

— То-то же! Маньяки жертв на улице дожидаются, — бурчал следователь, разглядывая рану на груди мальчика, — а здесь ночью пришел знакомый, иначе ему бы дверь не открыли. …Но почему ночью-то? Знакомые по ночам не шастают…

— Вообще ужасно смотреть на убитых, — вступила в разговор судмедэксперт Иванникова, морщась от вида детских трупов, — детей-то за что убивать? Сколько работаю, не могу привыкнуть к такой жестокости….

— Детей убили, как свидетелей! — коротко пояснил Перов и тут же обратился к криминалисту, — Славик, ты внимательно посмотри дверь шифоньера в спальне. Отпечатки не забудь, сними. Двери шкафа открыты, но видно, что в нем ничего не искали, в противном случае вещи разбросали бы. Мне кажется этот факт значимым.

Севрюков вышел из комнаты и вскоре ввернулся с Хлопиным. Следователь с удивлением посмотрел на участкового.

— Лейтенант, а ты чего пост оставил? — с улыбкой спросил Перов, — стояк же украдут!

Хлопин указал жестом руки на Севрюкова.

— Да, вот же капитан пригласил, — сказал Хлопин, — на площадке уже нет никого, разошлись все.

— Я привел тебя, чтобы ты рассказал нам о Плотниковых! Знаешь эту семью? — спросил участкового Геннадий.

— Обычная семья, — выдавил из себя Хлопин, — Плотниковы их фамилия. Месяц назад вдова похоронила мужа. Нормальный был человек, спокойный, не злоупотреблял. По крайней мере, жалоб на него никогда не поступало…

Перов пристально смотрит на участкового, посылая ему взглядом свое недовольство.

— Где работали супруги, знаешь? — спросил он.

Хлопин на секунду задумался.

— Виталий работал машинистом в метро, она там же, но кем, не знаю, — ответил участковый.

Перов смотрит на криминалиста. Вячеслав снимает отпечатки с поверхности полированной мебели. Затем переводит взгляд на участкового и продолжает задавать ему вопросы.

— От чего умер Плотников? — спросил Перов.

— Извините, не осведомлен! — ответил Хлопин, пожимая плечами.

— Лейтенант, а соседей хорошо знаешь? — вклинился в опрос участкового Севрюков.

— Тот, что снизу, — ответил Хлопин, показывая пальцем в пол, — …ну, который вызвал сегодня слесаря, нормальный дядька…, тот, что справа выпивает частенько. Однажды на него жаловались, жену свою гонял, но она не писала заявления….

Перов смешно копирует Хлопина, показывает рукой на стену.

— А через эту стенку которые? — ехидным голосом спросил Перов, — лейтенант, мы так и будем писать «сосед через стенку»…. Фамилии у них имеются?

— Я вообще-то не знаю, понимаете, товарищ майор, невозможно всех знать на участке, — раздраженно ответил Хлопин.

— Слесарь входил в квартиру? — продолжил Перов.

— Он дальше прихожей не пошел, — ответил Хлопин, — сказал мне, что водовод перекроет на время в подвале, а после приедет и сделает. Ему стало плохо от вида крови….

Перов с раздражением смотрит на участкового. Видно, что он недоволен его работой.

— Ну, а ты, лейтенант, входил в квартиру? — с раздражением спросил Перов.

Хлопин не меняет позы по стойке смирно. На лице появляются капли пота.

— Я заглянул в гостиную и сразу же вышел, — ответил Хлопин.

— Ну, а вода где лилась? …Что же мне приходится вытягивать из тебя, — почти закричал Перов, — нельзя, лейтенант быть таким тупым… как стояк!

Хлопин резко подтянул живот и выпрямился, как можно больше.

— На кухне, скорее всего, — ответил он, — было слышно, как шумела струя из крана….

Перов немного успокоился и понизил тон разговора.

— Наконец-то выяснили! — наигранно обрадовался он, — спасибо, лейтенант, свободен!

Участковый вышел из комнаты, озираясь на трупы детей и качая головой.

— Славик! — обратился Сергей к Желобову, — сними отпечатки с крана на кухне обязательно. Там «пальчики» убийцы.

Желобов оторвался от работы и с улыбкой посмотрел на Перова.

— Уже снял, Сергей Константинович! — отчеканил эксперт.

— И что скажешь? Есть там пальчики? — спросил Перов.

— Четкие, со следами крови, — ответил Желобов, — остались на никелированном вентиле крана….

Перов удовлетворенно посмотрел на эксперта и задумался на короткое время. Его снова что-то беспокоило, что не входило в логику его рассуждений.

— Слава, отставь пока снятие отпечатков в гостиной, — задумчиво сказал Перов, — и совместно с Оленькой посмотрите раны на трупах. Меня интересует предполагаемое орудие убийства, которое мы пока здесь не обнаружили.

Желобов и Иванникова уходят, Перов насвистывает какую-то мелодию, что означает его удовлетворение. Вскоре входят Желобов и Иванникова и осматривают рану на трупе мальчика. Криминалист кивает Ольге головой.

— Думаю, орудием убийства служил большой широкий кухонный нож, — сказал эксперт, — примерно такой в грязной посуде в мойке на кухне….

— Это и есть орудие убийства, — уверенно заявил Перов, — возьмите его на микробиологическую экспертизу….

— Почему Вы так решили, Сергей Константинович? — с недоумением спросил Севрюков.

— Не тупи, Геннадий! — ответил Сергей, — включи дедукцию….

— Пока не вижу связи! — произнес Геннадий.

— Уж не думаешь ли ты, что вдова мыла посуду в два часа ночи? — с иронией спросил Перов, — мойка была заставлена грязной посудой, а воду открыл убийца. Вымыл руки, бросил нож и ушел, забыв повернуть кран. Мойка переполнилась, и вода потекла на пол. Имеются следы лужи на линолеуме у мойки. Возможно широкий кухонный нож, лежащий в грязной посуде, и является орудием убийства…. Такие тесаки, Гена, с собой не носят!

Севрюков выдержал насмешливый взгляд Перова.

— Выходит, что убийство могло быть непреднамеренным? — высказал он догадку.

Перов утвердительно кивает головой.

— Да, Гена, — утвердительно ответил Перов, — но мотив пока непонятен. Что еще можно сказать навскидку? Я не видел на лестничной площадке кровавых следов от обуви, которые мы видели в прихожей.

— Зеваки затоптали, наверное! — выпалил Севрюков.

— Я лично сомневаюсь! — сказал Перов, — посмотри, какие они «смачные» в квартире. Такие следы на площадке не так просто и затоптать…

Севрюков чешет затылок, показывая, что он снова не подумал.

— Славик, посмотри еще раз на лестничной площадке, — крикнул Желобову Перов, — может, что осталось от кровавых следов.

— Я уже посмотрел, когда входил в прихожую, — отозвался Желобов, — кровавый след обрывается, как будто убийца на крыльях выпорхнул из квартиры.

— Или переобулся аккуратно, покидая квартиру, — предположил Перов, — а почему мне не говоришь?

— Так ведь не спрашивали пока, — отозвался Желобов.

В комнату входит Пашков. По его улыбке можно судить, что он доволен опросом.

— Сосед справа показал, — торжественно произнес Пашков, — что ночью слышал, как в квартиру Плотникова кто-то настойчиво звонил и громко просил Лену открыть ему дверь. Голос очень был похож на умершего Виталия….

— Это сосед, который выпивает часто? — уточнил Перов.

— Тот самый, он и сейчас с будуна, — с улыбкой подтвердил Пашков.

— Может ему это почудилось? — засомневался Перов.

— Клянется, что слышал четко, — информировал Пашков, — он даже вставал с постели и подходил к своей двери! Слышал, как умерший Виталий громко и несколько раз просил открыть….

— Ладно, допросим повторно, — успокоил Пашкова Сергей, похлопав его по плечу, — а ты вот что, пригласи этого соседа на кухню, пока я запишу себе кое-что, и потом поищи в мусорных баках мужские туфли убийцы, которыми он наследил в квартире….

— Хорошо, Сергей Константинович, — ответил Пашков и вышел из комнаты.

Перов поднялся и пошел на кухню, Севрюков остался помогать эксперту и Ольге. Зайдя в комнату, Сергей поднял кухонный табурет и, приставив его к столу, настроился записать результаты осмотра. Он вынул из папки крокодиловой кожи заготовленный скоросшиватель, достал из него листы бумаги и принялся быстро писать.

Через некоторое время в комнату вошел сосед. Он со страхом озирался на кровавые следы. Перов специально проводил иногда допросы на месте происшествия, считая, что сама обстановка и вид крови или даже трупа, способствует дополнительному доверию свидетеля. Правда были и такие, которые теряли сознание, за что Перов часто получал взыскания от начальства.

— Можно? — робко спросил сосед Плотниковой, входя в комнату.

— Да, конечно! — ответил следователь, — это я Вас и пригласил! Присаживайтесь!

Мужчина робко поднял кухонный табурет с пола, поставил его, устроился, озираясь на кровавые следы.

— Назовите Вашу фамилию, имя и отчество, — начал Перов с обязательного вопроса.

— Хорунин Валерий Павлович… я, — дрожащим голосом произнес сосед.

— Расскажите, что Вы слышали в ночь убийства? — задал вопрос Перов, записав в протокол данные Хорунина.

— Ночью мне плохо спалось, — сбивчиво начал Валерий, — у меня часто это бывает, особенно… когда вечером крепко выпью!

— Пьете часто? — спросил Перов.

Валерий задумывается, опускает глаза.

— Как бы Вам сказать…, - жеманно произнес Валерий.

— Как есть, так и говорите! — строго сказал Перов.

Валерий поднимает глаза, на его лице неожиданно появляется раздражение.

— Часто! — громко сказал он, — потому жизнь такая! Что у нас хорошего? Дом — работа, а чтобы прокормить семью приходится ишачить так, что на другое и не тянет…. Понимаете? Выпьешь и жизнь веселее, кажется….

Перов жестом руки останавливает Валерия.

— Давай по существу вопроса, — прервал его Сергей, — я ведь не социологические исследования провожу!

— Ну, так вот! — продолжил Валерий, — я проснулся и пошел на кухню… воды попить, слышу на лестничной клетке…

— Во сколько это было? — прервал его Перов.

— Я не смотрел на часы, — продолжил Валерий, — приблизительно два или три часа ночи. Вот…, слышу продолжительный звонок в дверь к соседке Ленке и голос ее мужа Виталия на лестничной клетке. Я говорю себе: «Все Валера, допился, …до галюников!» Я пошел, намочил голову под краном, иду в прихожую, слышу, Виталя ей говорит: «Лена, открой, ты мне не рада?», а она ему из-за двери: «Уходи, призрак, мы тебя похоронили месяц назад!» А он снова, пусти и все тут. Потом слышу, щелкнул замок, и открылась дверь. Потом крик Ленкин: «Этого не может быть, свят, свят…» Потом дверь закрылась.

Перов быстро записывает за Валерием показания.

— Больше ничего не слышали? — спросил он.

— Слышал, вроде они ругались на кухне, — добавил Хорунин, — потом грохот, как падало что-то на пол….

— Сколько примерно прошло времени, когда Вы услышали грохот, после того как Плотникова впустила убийцу? — задал Перов наводящий вопрос.

— Ругаться они стали сразу, — отвечал Валерий, — после того, как захлопнулась дверь, а грохот я услышал через пару минут.

— Детских криков не слышали? — уточнил Сергей.

— Нет, дети не кричали! — произнес Хорунин, — после грохота все стихло, я уснул….

Перов пробежал глазами протокол и пододвинул лист Валерию.

— Пишите: «С моих слов записано, верно. Мною прочитано!», — сказал Перов.

Валерий расписался в протоколе. Он испуганно смотрел на кровавые следы.

— За что же он так Ленку? — непонятно у кого спросил Валерий, — она была такой душевной женщиной, мухи не обидит! Не то, что моя стерва, мегера лютая…